благодаря ему мое детство хорошо мне запомнилось

Что вам запомнилось из детства?

Помню зимы, мы на горках, все в снегу, счастливые, довольные.

Вы можете нажать на это фото для перехода на его страницу

Большая семья. 7 братьев, одна сестра и я. Игра в куклы- причем делала из полена. Но это было самое дорогое. Сколько нежности вкладывали, украшая её.

Где-то есть город, тихий, как сон,
Пылью тягучей по грудь занесен.
В медленной речке вода, как стекло.
Где-то есть город, в котором тепло.
Наше далекое детство там прошло.
Ночью из дома я поспешу.
В кассе вокзала билет попрошу.
Может, впервые за тысячу лет
Дайте до детства плацкартный билет.
Тихо кассирша ответит: Билетов нет.
Билетов нет

Ну что, дружище, как ей возразить
Дорогу в детство где ещё спросить
А может просто только иногда
Лишь в памяти своей приходим мы туда

В городе этом сказки живут.
Шалые ветры с собою зовут.
Там нас порою сводили с ума
Сосны до неба, до солнца дома.
Там по сугробам неслышно шла зима.

Прокомментируйте!

Выскажите Ваше мнение:

Вакансии для учителей

Источник

20 вещей, которые навсегда запомнит ваш ребенок

Самые незабываемые детские воспоминания!

Как поступать, чтобы у ребенка было счастливое детство? Все мы понимаем, что однажды наши маленькие мальчики и девочки станут взрослыми и уйдут от нас в самостоятельную жизнь, поэтому так хочется успеть напитать их теплом и любовью. А еще подарить нашим детям воспоминания, которые будут поддерживать и радовать их даже тогда, когда нас уже не будет на свете.

К сожалению, рутина, которая требует так много родительских сил, постепенно сотрется из памяти. Что же останется? Мы рискнули и составили список из 20 вещей, которые ваши дети почти наверняка запомнят на всю жизнь. Вот они:

1. Дом, в котором прошло их детство

Конечно, речь не о том, что спустя годы дети будут оценивать стоимость ремонта и мебели, количество квадратных метров и престижность района. Но они непременно будут вспоминать, как бродили взглядом по узору на обоях и, засыпая, разглядывали сказочные тени, разбежавшиеся по стенам от ночника. Как играли в прятки в гостиной. Как строили шалаш из одеял. Как мама разрешила не убирать на ночь кукольный домик и разрисовать зубной пастой окна к новому году. И как круто можно было скакать на диване, пока никто не видит.

2. Как родители учили их новому

Чему бы вы ни обучали вашего ребенка, он непременно будет вспоминать об этом с благодарностью. Кидать мяч, строить башню из песка, поливать грядку из лейки, складывать бумажные кораблики, кататься на лыжах, плавать под водой, менять колесо у велосипеда, печь вкусный кекс… Разве может сравниться с радостью, когда тебе впервые удалось, а рядом был терпеливый взрослый, готовый поддержать, помочь и восхититься результатом вместе с тобой?

3. Как взрослые баловались вместе с ними

Серьезным мамам и папам приходится поддерживать дисциплину и решать кучу проблем, поэтому у них почти не остается времени и сил на шалости. Но тем ценнее для ребенка те редкие минуты, когда родители хохочут и дурачатся вместе с ним, забывая обо всем. Брызгаются водой, валяются в сугробах, делают в ванной мыльные рожки из волос, рисуют картину в тарелке с кашей, корчат рожи и рассказывают дурацкие стишки.

4. Как родители отвечали на их тысячу и один вопрос

Для ребенка счастье знать, что от него не отмахнутся, даже если он спросит глупость. Даже если он спросит ее в сто тридцать третий раз.

5. Как в семье их учили смело мечтать

Здорово, когда вместо дежурного: «Что поел?» и «Какие оценки получил?», родители интересуются, что бы ребенок сделал, если бы у него была волшебная палочка, куда бы он полетел на воздушном шаре, в какой сказке хотел бы побывать, какое несуществующее животное завел бы у себя дома, о чем бы снял фильм и в какую экспедицию отправился.

6. Вкусную еду, которую готовили для них

Даже через десятилетия, чадо будет с блаженством вспоминать вкус картошки, которую жарил папа, и запах маминого супчика. И самый приятный звук воскресного утра — звук скворчащих на сковородке оладушек. И торт, который бабушка пекла на каждый день рождения. И самый обычный бутерброд, который довелось разделить с дедом на рыбалке.

7. Подарки, которые им дарили

У детей свои критерии лучшего подарка. И это не стоимость, не мода, и не полезность. Нет, запомнится тот подарок, о котором ты тайно мечтал, а взрослые чудом догадались. Или вещь, которая казалась твоим родителям странной, но они все равно ее купили. Или внезапный сюрприз без всякого повода. А еще конфеты, которые папа доставал из чемодана, вернувшись из командировки, и красивые камушки, который мама находила на улице и приносила домой.

8. Как родители вместе с ними отправлялись на поиски приключений

… в соседний парк, в деревню, в горный поход, в далекую страну — да куда угодно!

9. Как взрослые читали им вслух, рассказывали сказки и пели песенки

Может, дети и не вспомнят свою первую колыбельную, но тепло маминого голоса непременно останется в их душе. Кстати, если ребенок уже ходит в школу, это совсем не значит, что ему больше не нужно читать вслух.

10. Семейные истории

Наверное, в каждом семье найдется несколько приятных сюжетов, которые так любят вспоминать старшие: про знакомство бабушки и дедушки, про старый дом с садом, про детские и студенческие годы родителей и про то, как они влюбились друг в друга… Даже если эти истории давно всем известны, а подростки морщатся, мол, мы уже это слышали, не стесняйтесь рассказывать о хорошем снова и снова.

11. Письма, которые родители им писали

Серьезные и смешные. По делу и без повода. Отправленные по обычной или электронной почте, прикрепленные магнитиком к холодильнику, спрятанные в дупле дерева. С рисунками и ребусами. Составленные на известном только вам двоим тайном языке. Написанные молоком и проявляющиеся над свечкой.

12. Как мама и папа однажды разрешили им особенное

Например, залезть в холодную речку в июне. Или съесть мороженое перед супом. Или прогулять школу без всякой уважительной причины.

13. Как они вместе с родителями любовались природой

Слушали по дороге в детский сад капли дождя, ударявшие по зонтику. Смотрели ночью на звезды, вместо того, чтобы идти спать. Кидались осенними листьями. Приносили по весне домой веточки деревьев и ждали, когда из почек вылупятся клейкие зеленые листочки. Стояли вдвоем у окна и наблюдали, как солнце уходит за горизонт. Или на морском берегу высматривали резвящихся вдалеке дельфинов.

14. Как они впервые делали самостоятельный выбор

Порой ребенку проще, чтобы за него всё решили мама и папа. Нет выбора — нет ответственности. И всё же, как волнительно и радостно самому выбрать, кого позвать на день рождения и где его провести, что взять с собой в летний лагерь, в какой секции заниматься и куда пойти учиться. А еще самому решать, какого цвета и длины будут твои волосы и какую одежду лучше купить.

15. Как родители им доверяли

Не контролировали без надобности и не были надсмотрщиками за выполнением уроков. Не душили опекой и не критиковали каждый шаг. Не твердили: «Давай я помогу», «Ты не сможешь», «Лучше я сам». Наоборот, верили, что ребенку многое по плечу, поддерживали, позволяли брать ответственность на себя и ошибаться.

16. Как взрослые благодарили их за помощь

Каждому человеку, даже если ему всего три годика, приятно чувствовать себя важным и нужным. Какой гордостью светятся малыши, которым поручено самим накрыть на стол или пропылесосить! И ничуть не менее приятно подростку помочь маме с тяжелыми сумками, починить или купить для всей семьи сладостей с первой зарплаты. Главное, видеть в глазах родных искреннюю радость и благодарность.

17. Как близкие поддерживали их увлечения

Каким бы самостоятельным ни казался ребенок, ему, несомненно, будет приятно, если родители придут на его отчетный концерт, выставку или спортивные соревнования. И, конечно, детке запомнятся не только грамоты и кубки, забитые мячи и аплодисменты, но и мамины счастливые глаза и папина гордость. Но еще более драгоценным воспоминанием останется поддержка и любовь родителей, проявленная в те дни, когда успех обошел стороной.

18. Друзей, первую любовь (и как родители к ним относились)

Нередко, став взрослыми, люди расходятся со своими школьными товарищами, и поражаются, как могли быть влюблены в этого человека. Но благодарность к родителям, которые уважали их подростковый выбор и были деликатны, остается навсегда.

19. Как в семье им разрешали быть настоящими

Не требовали соответствовать и не заставляли меняться. Как позволяли отказываться от «прекрасных возможностей» и разрешали делиться своими искренними, пусть порой и неприятными чувствами. Принимали их слабости и прощали ошибки.

20. Радовались их взрослению и потихоньку отпускали

Куда проще делать первые шаги в самостоятельной жизни, не беспокоясь о том, как одиноко и грустно родителям оставаться одним. Приятно знать, что с твоим взрослением и уходом, жизнь в семье продолжается. Что никто не плачет и не сходит с ума от беспокойства и тревог, не выставляет неоплатных счетов и не заваливает советами. Именно в такой родительский дом, где тебя отпустили и считают взрослым, хочется возвращаться снова и снова…

Источник

Воспоминания о детстве. Деревня

«Секретики», «садовники», плоты и наш лужок за огородом с такой палитрой красок! А пахли, как вечерние цветы! И как была прекрасна бочка с квасом у магазина!

Жизнь любого творца начинается не тогда, когда выходит в свет его первая книга или открывается первая выставка, а в тот момент, когда он видит или слышит то, чего не видят и не слышат другие. Ребенок, который кричит «палка-скакалка», или, высунув от усердия язык, рисует на песке домик или машинку – уже творец. Пусть это будет первая и последняя выхваченная им из ноосферы рифма или картинка. Путь мастера начинается с первого шага. Эта стадия – младенчество. В этот момент малыш не осознает то, что он делает и не всегда видит разницу между нарисованной и настоящей машинкой. Так было и у меня. Я учился творить. Учился всю жизнь!

Еще со школьной скамью меня тянуло к творчеству и писательству. В шестом классе я уже был членом школьной стенгазеты, а в седьмом – её редактором. Помню, как после полёта в космос Юрия Алексеевича Гагарина, я написал и послал в Москву в «Пионерскую правду» стихи, написанные от всего сердца. Но вскоре мне пришло письмо из редакции, где мое творчество не оценили по достоинству, указав в критических замечаниях, что стихи мои несколько корявые, и опубликованы быть не могут. Это меня «убило», и писать стихи я прекратил надолго…

Сейчас я с женой иногда спорю, говоря ей, что хорошо помню многие моменты своего младенчества с трёх лет, а она мне говорит, что я об этом не могу помнить, так как помнить можно что-то только с 5-6 лет. Я провел свой анализ и пришел к выводу, что отдельные воспоминания все же остаются в памяти и с трёх лет. Моя сестричка Людочка умерла от скарлатины в возрасте 2 года – в 1952 году, а родилась она в марте 1950 года. Я родился 01 сентября 1948 года. Значит, мне в 1952 году уже было три года. А я четко помню и сейчас, как мы жили на квартире у моей бабуси – Фени Егоровны. Помню, как её сын Толя баял мне басни про какого-то бая и рассказывал страшные сказки. Помню четко, как мы играли с сестричкой Людочкой на улице перед домом бабуси, а над ней проехала детдомовская полуторка. Помню клубы пыли за полуторкой, и как я испугался, но Людочка встала живая и здоровая, и побежала ко мне. Хорошо помню также, как умерла в больнице моя сестричка, хотя я и сам тогда кое-как остался живой – у меня также была тяжелая скарлатина. Много чего я помню, но кое-что, конечно, уже начало забываться. А чтобы всё не забыть, вот и пишу свои воспоминания-мемуары… Авось, кого-то это заинтересует. А главное то, что мои воспоминания останутся на память для моих родных и близких мне людей. Видимо, все-таки берет за сердце, когда мои родные и двоюродные сестры, племянницы и племянники сообщают, что читают мои воспоминания и даже плачут над отдельными моментами жизни, когда я пишу о тяжёлой жизни мамы и папы или бабушки Марьи или о смерти сестрички Людочки. И, слава Богу, что это берет за сердце! Значит, не зря я всё это пишу. Хуже, если мы станем Иванами и Марьями, не помнящими родства… Надо всё помнить! Это ведь наша жизнь. И мы не должны её забывать!

Жить в деревне, не имея семьи и своего дома, своего двора, своего земельного участка с различными постройками, нельзя. Дом должен быть добротным, чтобы семья могла жить в тепле и светле, а во дворе должна быть постоянная жизнь всяческой живности, дающих пищу и пропитание, земля должна быть засажена всем чем только можно, и эта землица должна давать постоянные урожаи, чтобы кормить нас, а все постройки нужны для размещения там различного добра, нажитого семьёй.

Вторая стадия моего детство наступила, когда я уже осознавал и понимал, что делаю. Я понимал, что рисунок – это рисунок, а книга – это книга. Рисовать я не умел, а книги – очень любил и читал их запоем с первого класса. В детстве моим родителям было важно привить нам – детям, навык систематической работы. Не мытьем так катаньем – нужно было приучить нас к систематическому труду. Это главная задача в детстве была успешно выполнена нашими родителями и школой.

А сама река! На реке мы проводили много времени – всё лето. А лето у нас начиналось со средины апреля, а заканчивалось в конце сентября. Если ты еще мал, ты плюхаешься на мелководье, поднимая радугу из брызг, измазываешь себя голубой речной глиной, чтобы потом опять смыть её в реке. Но когда ты уже совсем взрослый (обычно лет в 6-7), ты можешь уже плавать там, где «дна нет», преодолевая течение. А можно даже переплыть реку, и чувствовать себя настоящим героем!

Местных моих ровесников в деревне было достаточно много. Мы дружили. Кстати, с некоторыми дружим до сих пор. Но друзей осталось в живых очень уж мало – многие умерли естественной смертью, кто-то погиб, но большинство – от пьянки покинули этот свет.

Удочки мои всегда лежали в гараже, или под крышей сарая и были всегда наготове. А наш пруд был сразу же за огородом. Всего меньше 100 метров пройтись, и я на рыбалке. Пять минут от желания до реализации. Этот пруд был самым чистым в деревне. Днём я там купался в жаркое время, когда не хотелось идти на Большой вир.

В нашей речке было полным полно разной рыбы: щуки, плотва, голавли, язи, краснопёрки, пескари. А уж раков было столько, что я иногда за раз вылавливал их до 200 штук. Да и раки были такие, что и омарам было завидно!

Спустя много лет, уже после окончания ЛМУ, приезжая в деревню я обязательно шёл на свой пруд, вырытый еще в моем детстве экскаватором в конце нашего огорода – на нашем лужке, где я ловил небольших карасиков, солил и сушил их на чердаке нашего дома, а потом делился с друзьями, привозя из райцентра Сенно, канистру пива. Ох, как хорошо шли под пиво мои карасики. Отец регулярно покупал в рыборазводном питомнике прудовую рыбу, и запускал ее туда по мере вылова её в пруду.

Помню безмерную радость, когда мне там попался первый золотой карась. Был он размером с ладошку, но мне он казался гигантской золотой рыбкой. Потом карась в пруду расплодился и стал клевать исправно. Правда, рос он плохо. Карась с ладонь считался гигантом. Но, преимущественно в нашем пруду, клевал карасик с полладошки. Особо клёвые места были в местах впадения в наш пруд небольшого ручья.

Если попадалось несколько крупных карасей с ладошку, то они шли на жарёху. Я гордо отдавал их маме. Остальные караси засаливались и сушились, так как отец любил попить пивка в субботу после баньки. Схема была отработана. Два дня в соли, на третий день под крышу на чердак. Ещё через 3-5 дней с друзьями наслаждаемся сушёно-солёными карасями.

В раннем детстве уловы были не так уж и велики. Часто я вообще приходил без рыбы. Но даже если было всего несколько пустых поклёвок,то ощущения были незабываемые. Мне казалось, что был просто бешеный клёв, но мне просто не повезло.

Кстати, в нашем пруду никто и никогда не ловил рыбу сетями. Такое в селе было негласное правило: в чужой пруд – ни ногой! На других окрестных водоёмах народ периодически появлялся с бреднями, но вот частный пруд был неприкосновенным, даже в советское время. По субботам мужики брали бредень и проходили с ним по нашей речке. Брали только 2-3 ведра разной рыбы и прекращали тягать бредень. Брали обычно только самую крупную рыбу, остальную отпускали. Такая тактика позволяла иметь в реке рыбу всегда, и она у нас не переводилась. Да и бредней в деревне было всего два – у Феди Конти и у Тёркина. Несколько мужиков тягали бредень по реке, а мы дети – носили ведра с рыбой и раками и одежду сухую для рыбаков. После обеда все вместе варили уху у реки, а взрослые рыбаки еще под уху пили самогонку или водку. В общем, наш пруд и наша речка, были образцовыми. И воспоминания детства о тех временах крепко засели в моей голове.

Как-то однажды, еще учась в ЛМУ, после третьего курса летом со мной в мою деревню поехал мой друг – Пашка Лабутин. Человек он был чисто городской – жил в Гатчине, ближайшие деревенские родственники у него жили где-то на Украине, а воспоминания детства его тоже тянули в деревню. Вот и поехали мы вместе поностальгировать… Отрывались мы с Пашкой в деревне по полной! Как то Паше захотелось ухи. Что не сделаешь для лучшего друга! Взяли удочки, и пошли на «мой» пруд. Просто, хотели посидеть, отдохнуть, поговорить. Но, рыба не клевала. А потом я узнал, что в нашем пруду хорошо рыбу обловили соседские ребята. А Паше очень уж хотелось порыбачить, чтобы было чего вспомнить. И тогда, я решил сводить Пашку на своё клёвое места – карьер «Дружба», где я уже проводил время на рыбалке.

И тут, как говорится, нам с Пашкой попёрло. Такого клёва у меня не было никогда в жизни. Не успевали забрасывать, как тут же начинало клевать. На удочках было по два крючка, потому не редки были двойные поклёвки, когда выдёргиваешь их воды удочку, а там сразу два карася. Правда, карась там по-прежнему не вырос и по-прежнему был размером с половину ладошки. Но, карпы были – будь здоров. Некоторые тянули до двух килограмм. Попадались даже зеркальные! Но, это было не важно. Главное, был клёв! Бешеный клёв. Хорошо, что мы взяли под рыбу не одно из вёдер, которые всегда ставила мама у стены дома для сбора дождевой воды, а прихватили зачем-то и брезентовый большой мешок.

А карась и карп всё не переставали клевать. У нас закончились червяки. Мы прямо на месте накопали свежих червей, и продолжили ловить. Червяки вскоре опять закончились, а клёв всё продолжался. Я сорвал зелёный листок с ближайшей ивы, насадил черенок листа на крючок и забросил. Тут же поймал очередного карася. Пашка последовал моему примеру. Карась и карп клевал и на листья. Ради смеха мы забросили пустые крючки. Клюв стих. Но через полминуты и на пустой крючок попался карась. Потом ещё один. В общем, последний час мы экспериментировали с самыми невероятными приманками. Карась и карп клевал на всё. Он нас переиграл. Мы устали и сдались. 10-литровое ведро карасей и брезентовый мешок карпов, были почти полностью забиты рыбой. Полдень ещё не наступил, но мы пошли домой. Сил рыбачить больше у нас не было.

На следующее утро мы опять пошли рыбачить на то же самое мест. Клюв был вполне рядовой, ничего особенного, всё как обычно. Но, такого клёва, какой был в тот день, у меня больше никогда не было.

А рыба! Это ж был деликатес! Из нашего безоблачного детства. На улице торговля шла вразвес, несли пакеты, прижимая к сердцу. Из книжек куклам строили дома, а в коробок от спичек, что стащили, сажали майского усатого жука и листьями берёзы мы его кормили! Но незаметно уходило лето, и так же быстро юность пронеслась. И думаешь, а было ли всё это? Ведь убегают годы, не таясь. Мы повзрослели, старимся уже, записка в церкви с каждым днём длиннее. Успеть бы, помолиться о душе! Попробовать других любить сильнее…

В деревне ребенок быстро учится быть самостоятельным, не теряя своей детской наивности. Он чувствует себя полноправным членом семьи. С малых лет дети в деревне видят, как живут взрослые, как трудятся. И постепенно сами начинают делать все взрослые дела. Ну, где в городе ребенок в 7 лет узнает, как удить рыбу, как ухаживать за коровой, как подкопать картошку и испечь её в костре. Да и сам костер! Мы могли жечь костер в любое время, собираясь с друзьями где-нибудь в лесу Котово, куда часто делали вылазки с ранней весны и до глубокой осени. Никто из взрослых не боялся, что мы спалим что-то или обожжемся. В 10 лет я уже умел варить уху и печь в костре картошку на обед, работать в огороде, ходить на рыбалку, кормить кур, свиней, мог даже доить корову и топить печку. И я не считал, что это слишком трудно для меня. Конечно, не всегда мне хотелось полоть грядки или выкидывать из хлева навоз, не очень я любил и таскать воду из колодца в баню, но я знал, что я это должен был сделать, а после работы меня всегда ждут на улице мои друзья с любимыми играми. Мы играли целыми улицами: «Чижик», «Штандер», «Лапта». А наши соревнования по футболу и волейболу! Это было что-то! Ребята играют, а за них вся улица болеет.

Сентябрь. Бабье лето наступило. Лес расцветился пестрыми красками, лист на деревьях сделался жесток и шумит по-осеннему, но еще не тронулся – морозов не было. Небо серо, моросит осенний мелкий дождичек, солнышко если и выглянет, то сквозь туман, и светит, и греет плохо. Мокро! Но это славу богу, потому что «коли бабье лето ненастно – осень сухая». Со дня на день ждем морозов;
мы в деревне всегда чего-нибудь ждем: весною ждем первого теплого дождика, осенью – первого мороза, первого снега; хоть мороз нам вовсе не нужен, но нельзя же осенью без мороза, как-то неспокойно, что нет мороза; все думается, не было бы от этого худа. Чересчур что-то хорошо нынче: весна стала с первых чисел
апреля, осень еще не началась в сентябре, пять месяцев не было морозов. К добру ли это? – ворчит бабушка Марья, – нет-нет морозов, а потом как хватит! Все Божья воля, – прибавляет она, спохватившись, что не следует роптать. На всё Божья воля: Бог не без милости, – он милосердный, лучше нас знает, что к чему. Удивительный нынче год! В конце сентября опять вернулось лето. Вот уже несколько недель стоит великолепная погода: небо ясно – ни облачка, солнце печет как в покос, только по вечерам чувствуется, что дело идет не на лето, а на зиму. Перед казанской прихватило было, но потом опять отпустило, и скот еще после
родительской ходит в поле.

Но вот и бабье лето кончилоcь. Прошли «Федоры – замочи хвоcты». Уже и по календарю наcтупила осень, а морозов настоящих все нет как нет, – скучно даже. Наконец на воздвижение ударил настоящий мороз; ночью сильно прихватило. Проснулся я поутру – светло, ясно, весело. Смотрю в окно – все бело, подсолнечники уныло опустили головы, лист на настурциях, бобах, ипомеях почернел – только горошки и лупины еще стоят. После мороза лес пошел быстро оголяться: тронулась липа, осина; еще мороз – пошла и береза. Лист так и летит; с каждым днем в лесу и рощах все делается светлее и светлее; опавший лист шумит под ногами; летние птицы отлетели, зимние сбились в стаи, заяц начал белеть; около дома появились первые зимние гостьи – синички.

Ряды рубленой или шинкованной капусты в одной большой бочке мама обычно чередовала с целыми кочанами. Крупные качаны я заранее резал на две или четыре части, а поверхность разреза натирал солью, в небольших кочанах крестообразно я надрезал кочерыжку и в разрез тоже насыпал соль. Сверху кочанов опять укладывался слой шинкованной капусты, плотно заполняя пространство между качанами и утрамбовываяю Так наполнялась вся бочка до самого верха. Верхний слой капусты в виде небольшого конуса мама закрывала капустными листьями, а поверх них клала холст или марлю, сложенную в 2—3 слоя и накрывала сверху хорошо подогнанным и тщательно вымытым деревянным кружком. На этот кружок я приносил из кладовой специальный гнет, в виде большого плоского камня весом с 10 кг.

Под гнетом капуста в бочке постепенно оседала и через несколько часов покрывалась рассолом. Если рассол не покрывал капусту, то груз увеличивали за счёт более мелких камней, так как не покрытая рассолом капуста, начинала быстро портиться, а этого допустить было никак нельза. Продолжительность брожения копусты обычно зависит от температуры помещения, где находится бочка с квашенной капустой. Но, у нас всё всегда выходило очень хорошо: мы нарубили и нашинковали две огромные кадки, которые и поставили кваситься в закутке на кухне.

При брожении на поверхности капусты образуется пена. В это время необходимо один-два раза в день протыкать капусту до дна в нескольких местах свежевыструганной березовой палкой, чтобы вышли газы, а пену снимать с поверхности, пока не закончится брожение. Это обычно мама доверяла сделать мне.

Если капуста достаточно плотно утрамбована до самых краев бочки,то рассол при брожении может перетекать через края. Излишний рассол надо было аккуратно отливать в какую-либо подходящую посуду, а по окончании брожения долить его обратно в бочку, иначе верхний слой капусты может оказаться без рассола даже при увеличении гнета, а капуста испортится.

Окончание основного процесса брожения мы определял по спаду пены и цвету рассола (он из мутно-зеленоватого становится светло-желтым). Исчезает горьковатый вкус, капуста приобретает янтарно-желтый цвет, приятный запах, кисловатый освежающий вкус и слегка похрустывает на зубах. Значит капуста готова!

По окончании брожения бочку с капустой мы с отцом переносили в холодную кладовую в коридоре и там хранили её при температуре от 0 до 8 градусов до весны. При температуре хранения свыше 10 градусов капуста становится слишком кислой, дряблой и была неприглядной на вид. При хранении готовой квашеной капусты необходимо было следить за тем, чтобы рассол все время покрывал капусту. Появляющуюся на поверхности рассола плесень мама аккуратно удаляла, а деревянный кружок и груз время от времени обмывала кипятком, а холстинку или марлю промывала в кипящей воде. Но, я не помню, чтобы наша капуста когда-либо испортилась. За зиму все две бочки уходили на щи, еду и на закуску гостям, которые у нас были почти ежедневно.

Смотрю я в окошко уныло, и хочется мир поменять, за стеклами дождь торопливо стучит по дороге опять. Вокруг все грязно и мрачно пусть даже и двор «золотой», там ветер гуляет печально, играет с упавшей листвой. Горит огонек в нашей печке, он греет мне душу чуток, а я смотрю на крылечко, что мокнет под тихим дождем. Кошка Белка дремлет с котенком… Бабушка Марья пряжу прядет…Только я сижу, втихомолку наблюдая, что там за окном…

Почему-то вспоминается зима в нашей деревне. Снежные сугробы вровень с забором (сейчас столько снега не выпадает), тоннели, прорытые в снегу. А сколько удовольствия, радости у нас детей было от катания на санках и коньках. Холодно, весь обмерзший, снега полно везде, а в дом идти не хочется. И только поздно вечером, когда совсем стемнеет, разбегается вся наша компания. Забегаешь в дом, а там тепло, уютно и так хорошо, да ещё и потрескивают дрова в печке. А самое теплое воспоминание – это когда еще совсем молодые, а главное, живые мои родители. Ведь только теперь, спустя много лет понимаешь, почему в детстве было так спокойно и тепло. Потому что рядом были любящие тебя родители.

Тягостно на сердце и в душе печально,
В памяти всплывает, так мне дорогой,
С детства не забытый, в жизни-изначальный,
Точка лишь на карте-край любимый мой!
Помню деревеньку, всю в садах цветущих,
Домик неказИстый, с вычурным крыльцом.
Он теперь милее всякой райской кущи,
Снова память детства оживает в нём.
Из полей далёких,росами умытых
Ветерок доносит аромат цветов.
Где-то за околицей,как ковры расшита
Зелень изумрудная заливных лугов.
Пахнет тополями,пахнет знойным летом,
Пахнет отчим домом и родной землёй.
Чудо-деревенька-божий лучик света
В жизни моей серой,даже неземной.
Весь в воспоминаньях, ими и живу я,
С нею неразлучен в мыслях я своих.
Воскрешаю в памяти улицу родную
И друзей сердечных, так мне дорогих.
Часто снятся ночи в розовых туманах,
Реченька-певунья в сполохах зари,
Хлеб домашний,тёплый, испечённый мамой
И глаза, родимая,карие твои.
Милая деревня в сердце затаилась,
Мёд воспоминаний-на сердце бальзам.
Я живу и помню, чтобы не случилось.
Память-она вечна, не под стать годам.

В эти годы нас сильно выручала Бурёнка. С того памятного дня, когда она принесла первого телёнка, мы каждый год получали по приплоду. Корова давала много молока и доилась подолгу. Я не помню дня, чтобы у нас на столе не было молочных продуктов. А подросшие бычки зимой шли на мясо. Если приплодом оказывалась тёлочка, то родители без особого труда меняли её на бычка.

Раньше в деревне практически у каждого была своя корова, а то и две. Было и большое колхозное стадо. Пастухи в большинстве случаев были, как говорили – по очереди. Было решено на собрании, что каждая семья будет по очереди пасти коров. Я ждал нашей очереди, которая было примерно раз в месяц. Почему-то всех пастухов в деревне звали полковниками. Я стал впервые пасти коров по очереди лет в 12, а до этого мы в свою очередь кого-то нанимали в полковники. Полковнику после пригона стада домой накрывался хороший стол с обязательно бутылкой водки или самогона, и выдавалась определённая плата деньгами – 3 или 5 рублей, не помню. С собой в поле полковнику всегда выдавался сухой паёк: хлеб, сало, колбаса, огурцы, помидоры, зелёный лук, яйца варёные, соль и бутылка литровая молока. Иногда, полковником становилась мама. Когда я уехал учиться в ЛМУ, то меня сменила на этой должности сестра Таня, а её – Люда. А вот, чтобы полковником когда-то был папа – я не помню.

Маленьких поросят мы обычно всегда покупали в марте месяце. Так как ещё холодно в хлеву, то дома, на кухне в углу ставили садок (что то вроде клетки из дерева) и там жили поросята, пока не потеплеет. Помню, как их кормили теплым парным молоком. Днем выпускали побегать по кухне. Вот она свобода! Поросята носились по кухне, как угорелые и визжали, как будто их уже режут…

Как-то мама утром пришла из хлева после дойки коровы и плачет, а в коридоре три курицы-несушки лежат задушенные. На второй день – семь куриц задавлено, а было всего с петухом – 30. На следующий день пять кур мертвых нашли. Только, когда к нам зашел наш сосед Василий Иванович, он сказал, что у него хорёк почти всех кур перевел. Я переловил всех кур в хлеву и перенес их в дом – в подпечье, где мы держали кур в особо холодные зимы, когда мороз был за 30 градусов. Так за три дня хорёк лишил нас половину кур-несушек. Но, вскоре хорька мы поймали в специальную ловушку, потом нашли у нас в хлеву в соломе и гнездо, где было пять детёнышей хорька, которых я утопил в реке. Хорек — очень хитер и изобретателен. Его активность приходится на ночные часы. И если он все же умудрился залезть в курятник, то на утро вы обнаружите всю свою птицу убитой. Хорек слишком мал, чтобы унести добычу, поэтому он лакомится ей в курятнике. Сельских жителей, имеющих зуб на хорька, понять можно. На совести этого зверька тьма тьмущая уничтоженных стад птицы. Осторожный, умный и азартный зверь неделями может изводить живность – подворье за подворьем, ловко обходя расставленные для него ловушки. Съест за ночь одну курицу, а остальных кур оставит без головы или пустит им кровь. Не зря этого хищника называют грозой курятника.

К осени все цыплята уже подросли и бегали по двору искать червячков. Но, однажды одного цыпленка утащил ястреб прямо на глазах моей младшей сестрички Людочки. Сколько детских слёз было пролито, не сосчитать. За цыплятами, ка и за другой живностью, в деревне надо постоянно смотреть!

Когда папа решил стать пчеловодом и завел у себя в огороде три улья пчел, то и мне приходилось ими заниматься, когда я приезжал в деревню в отпуск. Папа держал пчёл до самой своей смерти – до 7 мая 1985 года. И каждый год у нас был свой свежий и вкусный мёд. Я не особо боялся пчёл, но когда они роились – было страшновато. В воздухе скапливалось неимоверное количество пчёл. А их надо было огрести в раёвню и посадить вместе с молодой маткой в новый улей. Но, как мне помнится, у нас не было никогда больше пяти ульев пчел. А после смерти отца, я продал все улья пчёл пчеловоду из соседней деревни, вместе со всеми пчелиными принадлежностями. Остались только некоторые воспоминания о моем участии в пчеловодстве.

В маленькое окошко в коридоре я вижу, как отец возится с деревянной рамкой.
На ней три проволочки натянуты, и он к ним какую-то вафельную пластину прилаживает. Рядком стоят уже готовые рамки. Руководит всем Федя Контя.

Что-то жарко сегодня, небо густо-синее и солнце печет вовсю, а я толстые брюки надел и сапоги резиновые, чтобы пчелы не прокусили, и еще халат белый.
На голове кепка, а на ней белый мешок из плотной ткани. С одной стороны у него вырез сделан, в вырезе сеточка металлическая мелкая пришита. Края мешка длинные отец мне под халат заправил, для надежности, а на руки выдал белые перчатки.

А пчелки все летят и летят со всех сторон с драгоценным грузом нектара и пыльцы и, не обращая внимания на трёх белых похитителей, склонившихся над их достоянием, заботливо укладывают его и снова улетают. Наконец работа закончена, отец с Федей ставят на улей крышку, и мы несем тяжелый ящик с сотами в дом.

Чисто вымытая медогонка уже стоит посредине веранды. Мама возится с глиняными кринками и стеклянными банками, пытаясь определить, сколько необходимо оставить для постоянно увеличивающегося прибытка молока и сколько можно выделить под мед.

Поначалу вязкий и сочный он становится все более и более плотным, превращаясь в маленький тугой комочек воска.Жевать его и в отсутствие сладости приятно, чувствуя податливые упругие трансформации под нажимом зубов. Отпечатки их так и остаются на желтоватых кусочках, лежащих на столе.Наконец чаепитие завершено.

Отец и Федя берутся за бочку и с трудом ставят ее на табурет.
Затем я и отец медленно наклоняем медогонку, в то время, как Федя подставляет чистое ведро. Мед широкой густой струей падает на дно ведра, то поднимаясь вязким холмиком, то опадая и расползаясь по сторонам.

На веранде мама зажигает свет, и мухи и мотыльки и всякая другая нечисть, давно уже привлеченные сладким запахом, как безумные крутятся под абажуром вокруг лампочки. Мед мы с папой начинаем разливать из ведра в банки,закончив это дело, я выхожу на крыльцо подышать свежим воздухом.

Срубив красавицу, папа несет ее ко мне и с удовольствием показывает со всех сторон. Елочка кажется мне чудесной, как будто из сказки. Отец бережно их связывает веревкой и укладывает их на саночки, которые он тащил с собой в лес. И вот, мы уже возвращаемся домой по старому своему следу.

Мне нравится наш красный угол. Тут светло. Слева окно и ёлочке будет светло, все игрушки на ней будет видно. И посидеть можно рядом на подоконнике.

Мама приносит охапку ваты, и подкладывает её под елочку, устраивая снежные сугробы. Под елочкой становится так славно, и сугробы вовсе не холодные, хотя выглядят как настоящие: в одном прячется зайчик, в другом лисичка, а олененок стоит у самой елочки, прижавшись к ней бочком. Ваты много, и мы бросаем клочки на ветки, и получается совсем как в лесу, где мы везли из лесу сани с ёлками.
Не хватает только звезды на макушке. Звезду отец купил позже, и мы всегда венчали этой звездой наши ежегодние новогодние ёлки.

И вот я смотрю на мою чудесную елочку – и не могу на неё наглядеться.
Душа полнится ощущением безбрежного счастья. О чем ни подумаешь – все в радость: и то, что в полночь наступает Новый год и то, что у меня настоящая новогодняя елка и то, что она вся в конфетах, и я их буду снимать и пробовать. И вообще, Новый год – волшебный праздник, и другого нет такого.

И я смотрю на небо, опять в тихо мерцающих звездах и на наше окно, где сквозь замерзшее стекло мерцает моя рубиновая звезда, и меня захлестывает и уносит поток счастливых мыслей.

Ой, даааа. Ностальгия сразу навалилась. Мне тоже в детстве непонятно было, как некоторые мои одноклассники ездили с удовольствием в пионерские лагеря и даже на море! В моём представлении лето в деревне ничто не могло затмить. Только там с раннего детства можно было получить практически безграничную свободу. Лето, тепло, природа, живность всякая, куча таких же, как и ты, чумазых друзей, тысячи каких-то самых невероятных игр, занятий и идей. Тоже были и выпас деревенского стада, и прополка каких-то бесконечных грядок с бураками, и заготовка сена (нас, детей, закидывали на сеновал сено утаптывать, вот где было веселье и тренировка гимнастических и акробатических навыков!). А в подростковом возрасте вечерне-ночные гулянья, первая любовь, первые поцелуи под звездами. Танцы в клубе. И ещё море всего того, что в городе под строгим присмотром родителей было невозможным и даже немыслимым. Когда у нас с Алёной появились свои дети, то мы решили, что у них тоже должно быть обязательно деревенское детство. Бабушка и дедушка души не чаяли во внуках. А на Чёрное море мы своих детей вывозили всего лишь 4-5 раз за всю жизнь. И считаю, что это было правильно! Находясь в деревне, наши дети – Оля и Игорь, многому научились в жизни, и многое поняли, чего не дано городским детям.

Моя юность и учеба в школе закончились в деревне после восьмого класса… На этой стадии жизни, моё жизненное творчество становится страстью, смыслом жизни, упоением в учебе и работе в колхозе.

Но, со временем, детство и ранняя юность уходили от нас. Мы взрослели и переходили на этап зрелости.

Как я скучаю по деревне, тоска в душе хоть волком вой. По той родимой стороне, где тишь, блаженство и покой. Мне те края ночами снятся, и лес и речка и луга. Места, где аисты гнездятся, и с камышами берега. Где снег зимою, выше крыши, и от мороза дым столбом. А летом в утренней тиши, поёт луч солнца соловьём.

Как я тоскую по деревне, по дому детства своего. Там где за печкой на бревне, зарубки роста моего. По тем местам, где босиком, с зелёных трав росу сбивая, я малолетним пастухом, гонялся в поле, бед не зная. Где я ведёрко с клюквой нёс, по не замёрзшему болоту. Иль поутру, на лыжах, в лес, с отцом и дедом на охоту.

Как я грущу по той деревне, где пахнет сеном с молоком. Там где наличник на окне, мы с дедом ладили вдвоём. Там где уют зимой и летом, и вкусный бабушкин пирог. И где укроет теплым светом, лишь в дом шагнёшь через порог. Где жаркий дух от русской печки, и чугунки бурля, кипят. Где кот с собакой на крылечке, в обнимку, тихо, мирно спят. Как я скорблю по той деревне, теперь которой уже нет. Что в чистом утреннем тумане, во снах я вижу много лет…

Нежелание молодежи возвращаться в деревни понятно даже чисто с бытовой точки зрения. Во время учебы в областных или районных центрах они видят, что можно жить комфортнее: не нужно дважды в день выносить ведро с помоями и до мозолей на пальцах стирать белье в тазу, таскать воду из колодца или колонки. Есть горячая вода, стиральная машина и плита, для которой не нужны ни дрова, ни газовый баллон.

Несколько лет назад, ныне уже покойная баба Маня, которая не училась в школе и, тем более, в университетах, объясняла мне простую вещь: «Тыя, хто радзіўся ў горадзе, пра вёску не думаюць. А тыя, хто пераехаў, хутка аб ёй забываюць. А хлеб і малако на полках у магазінах не расце. Уцякуць людзі з вёскі — хто хлебам вас, гарадскіх, карміць праз 5 гадоў будзе?».

Источник