что случилось с эмили агрест в леди баг
Эмили Агрест
История персонажа
Эмили Агрест — героиня французско-корейского мультсериала «Леди Баг и Супер-Кот». Физически не участвует в сюжете, так как исчезла до событий 1-го сезона. Тем не менее оказывается важным персонажем, который не только объясняет характер юного Адриана Агреста, но и причины злодейств Бражника.
История создания персонажа
Мультфильм о супергероях, автором идеи которого стал Томас Астрюк, наполнен мистикой, отсылками к древности, тайнами и загадками.
Главные герои держат друг друга в неведении относительно своих личностей. Впрочем, кроме этого, в картине хватает недосказанности. Все это порождает яростные споры фанатов сериала. Поклонники франшизы выдвигают теории, делятся наблюдениями и пытаются предсказать итог войны Бражника с Супер-Котом и Леди Баг.
Эмили Агрест в капсуле / Кадр из мультфильма «Леди Баг и Супер-Кот»
По иронии судьбы Бражник — Габриэль Агрест, приходится отцом Коту Нуару. И создатели мультфильма не ради развлечения развели кровных родственников по разные стороны баррикад. Гипотезы касательно Агреста-старшего, а точнее, его решения стать злодеем, не дают шанса однозначно трактовать амплуа персонажа с отрицательной точки зрения. И причина тому — его жена Эмили, отсутствующая в кадрах.
Зрители узнают об этой героине из разговора модельера и ассистентки Натали Санкёр. Девушка сочувствует мужчине, говоря, что предстоящее Рождество будет для подростка первым без матери. Далее аудитория оценивает образ персонажа только на картинках — фотографиях в кабинете Габриэля и в телефоне Адриана.
Однако создатели намеренно не раскрыли биографию Эмили, а также предоставили фанатам несколько подсказок.
Образ и биография Эмили Агрест
В девичестве у героини была фамилия Грэм де Ванили. Известно, что у нее имеется сестра-близнец Амели, а вот о родителях информации никакой нет.
В одном эпизоде открывается один кусочек паззла, проливающий свет на судьбу персонажа. Жена Габриэля — актриса, сыгравшая в черно-белом фильме «Одиночество». Интересно, что ее сын ни разу не смотрел эту киноленту, хотя знал, что DVD лежит в сейфе у отца.
Адриан в итоге добился просмотра этого фильма вместе с родителем, после чего они договорились больше ничего друг от друга не скрывать. Впрочем, это обязательство никто исполнять и не планировал.
Еще один момент к разгадке истории героини — это лежащий рядом с фотографией камень павлина. Вероятно, он принадлежал Эмили и непосредственно повлиял на ее состояние. Известно, что талисман был поврежден, поэтому воздействовал на хозяина непредсказуемо. Когда им завладела Натали, то зритель узнал, что этот предмет высасывает жизненные силы у того, кто им пользуется.
Из этого вытекает основная версия «пропажи» персонажа. Есть теория, согласно которой Эмили ранее была супергероиней. Когда камень павлина стал проявлять разрушительные для нее свойства, женщина по неизвестной причине продолжала его использовать. Это и привело ее в состояние комы.
К слову, в одном из эпизодов демонстрируется тайная комната Габриэля. Там, в некой стеклянной капсуле, которая напоминает гроб, лежит мать Адриана.
Женщина выглядит словно живая. Это худосочная блондинка со светлой кожей. Видно, что Агрест-младший похож на нее — заостренный подбородок и большие зеленые глаза.
Как она одевается, можно судить по фотографиям. Так, Эмили носит черную блузку, а сверху — светло-розовую куртку. На снимках, где она в пальто, видна брошь в форме цветка с жемчужиной в центре и пятью лепестками.
Это добросердечная личность, для которой главное — семья. Но Габриэль не раз утверждал, что супруга была слишком упрямой и всегда переживала за жизнь и безопасность других людей. Эти черты унаследовал Адриан, проявляя себя в фильме как самоотверженный спаситель беззащитных людей.
Однако тот факт, что женщина продолжила пользоваться камнем павлина, зная о разрушительной силе, характеризует ее как безрассудного персонажа. Знал ли об этом муж, неизвестно.
Мужчина после того, как Эмили покинула этот мир, решил собрать камни чудес вместе. Поэтому ему так важно было разобраться с Супер-Котом и Леди Баг, под масками которых скрывались Адриан и Маринетт Дюпен-Чен. Существует предание, что эти артефакты даруют своему обладателю невиданную силу и исполняют желания.
Вряд ли Бражник стремился к мировому господству. Фанаты уверены, что он безжалостно двигался к этому с одной целью — вернуть жену. Однако для воскрешения мало камней чудес, потребуется еще и человеческая жертва. А вот кто согласится отдать свою жизнь ради того, чтобы госпожа Агрест была жива, — загадка, которую предстоит разгадать зрителям.
8 невероятных теорий по 4 сезону «Леди Баг»
Что ждёт нас в новых сериях?
Пока новостей о четвёртом сезоне мультсериала «Леди Баг и Супер-Кот» кот наплакал (нет-нет, не Адриан, не переживайте), фанаты уже строят свои теории по поводу того, что же ждёт нас в новых сериях.
Теория № 1. Талисман Павлина станет мощнее
Как мы помним, талисман, которым владела сначала Эмили Агрест, а затем и Натали, был сломан, поэтому обе женщины чувствовали недомогание, когда пользовались им.
Но, судя по всему, Бражнику удалось починить артефакт в конце третьего сезона — это значит, что в четвёртом сезоне супергероев ждут настоящие неприятности. Суперзлодеев точно прибавится — возможно даже сама Хлоя встанет наравне с Бражником и Маюрой, а новые силы позволят Агресту-старшему пробудить свою супругу.
Теория № 2. Главная злодейка — Эмили Агрест
Некоторым фанатам кажется, что среди Эмили и Амелии злодейкой могла быть именно мать Адриана. Мы ничего о ней не знаем — все сведения о героине получены только со слов её мужа и сына, которые отзывались о женщине как о любящей и доброй жене и матери. Но что, если из двух сестёр именно она была истинным злом?
Конечно, в эпизоде «Феликс» из третьего сезона можно увидеть, какая Амелия интригантка, но ведь нам известно, что у Эмили раньше был Камень Чудес. И раз в сериале неоднократно говорилось, что до Леди Баг и Супер-Кота супергероев не было уже две сотни лет, то для чего она использовала свои силы?
И, судя по тому, что героиня теперь находится в коме, а Талисман повреждён — пользовалась она им много и часто. К тому же, белый цвет в сериале негласно считается цветом несчастья — вспомнить только Белого Кота. Многие поклонники сериала думают, что женщина могла настолько увлечься силами Камня Чудес, что держала в страхе всю семью.
Напомним, что Амелия и Эмили Грахам де Ванили — наследницы древнего богатого британского рода, воспитанию которых наверняка уделялось много сил. И неудивительно, что девушки могли соперничать — это объясняет, почему они вышли замуж и завели детей в одно и то же время. Вполне возможно, что в своём стремлении стать лучше сестры мать Адриана могла слишком увлечься силой Камня Чудес — и стать злодейкой похуже Бражника.
Теория № 3. Адриан — не человек
Эта теория напрямую вытекает из предыдущей — Камень Чудес Павлина умеет создавать сентимонстров — созданий, сформированных из печали человека. Что, если Эмили не могла иметь ребёнка и решила создать его при помощи Камня Чудес?
Эта теория кажется ну очень сомнительной, особенно учитывая, что создатели сериала обычно не настолько углубляются в сюжет и детали, делая упор на экшен. Но на безрыбье и рак рыба, а фанатам очень хочется интриги.
Теория № 4. Новая Шкатулка Чудес будет меньше
Как вы помните, в третьем сезоне главная героиня стала хранительницей Шкатулки Чудес, и она изменила свой внешний вид. Мастер Фу маскировал артефакт под старинный граммофон, а в руках Леди Баг Шкатулка превратилась в некое подобие яйца, выкрашенного в цвета её супергеройского костюма.
Но фанатов смутило не это, а невероятное и подозрительное уменьшение размера Шкатулки. Раньше в ней было 19 отделений — по числу квами, которых всегда одно и то же количество. Но самые внимательные зрители тщательно рассмотрели новый артефакт со всех сторон и насчитали всего 18 отделений. Что случилось с девятнадцатым квами? Вполне возможно, что кто-то из волшебных существ погибнет в 4 сезоне.
Но более логичной кажется версия о том, что, раз уж новой хранительницей стала формально именно Леди Баг (а не Маринетт), то не Талисман будет скрываться в Шкатулке, а наоборот. Так, серёжки парижкской супергероини будут скрывать в себе не только Супершанс, но и целую шкатулку — просто магия!
Теория № 5. Маринетт перестанет быть Леди Баг
Помните, мы показывали вам анонс четвёртого сезона мультсериала? Одно из изображений — тройка новых супергероев, которых можно будет увидеть в специальных эпизодах про Нью Йорк и Шанхай. Некоторые фанаты предположили, что самая правая фигура — это Маринетт, которая лишится своих сил Леди Баг.
В шанхайском эпизоде Маринетт потеряет сумку с Тикки — вполне возможно, что для возврата пропажи ей понадобится воспользоваться другим Талисманом. Не исключено, что им окажется один из потерянных талисманов — Орла или Воробья.
Теория № 6. Нас ждут новые супергерои
Не только же злодеям процветать и здравствовать — в Шкатулке Чудес ещё множество талисманов, а ещё не все одноклассники Маринетт успели обзавестись суперспособностями. Фанаты предположили, какие ребята могут получить новые силы в 4 сезоне:
Аликс, как уже известно, получит Талисман Кролика, Джулекка наверняка станет супергероиней с силами Тигра, Роуз получит способности Свиньи, а Милен станет обладательницей Камня Мыши, который уже появлялся в одной из серий третьего сезона.
Теория № 7. Лила станет новым Бражником
Эта теория кажется маловероятной, но тем не менее имеет шанс на существование. Многие поклонники сериала полагают, что в будущих сезонах Камень Моли попадёт в руки расчётливой и злобной Лилы. Она уже приносила героям множество неприятностей, но с новыми силами станет просто кошмаром во плоти.
Однако это вряд ли возможно — эпизод «Десперада» показал, что не каждому подходит любой Камень Чудес, и человек может просто не сойтись характером со своим квами. Вот и Лила совсем не похожа на Габриэля Агреста — она обижена на весь мир, не умеет выжидать и скрытничать и предпочитает сначала действовать, а потом уже думать.
Теория № 8. Маринетт будет проводить всё свободное время в Ордене Хранителей
Став хранительницей Шкатулки Чудес, Маринетт будет тратить ещё больше свободного времени на обучение этому непростому мастерству.
Используя Талисман Лошади для быстрого перемещения, девушка будет телепортироваться в Храм Хранителей, где раньше проходил обучение и Мастер Фу.
Как вам такие теории? Многие из них кажутся необычными и совершенно невероятными, но из-за практически полного отсутствия информации о продолжении фанаты пытаются придумать сюжетные повороты самостоятельно. А узнать, окажется что-то из этого правдой или нет, мы сможем уже в только в новом сезоне, который перенесли на 2021 год.
Чтобы получать свежие новости про мультфильмы и всё, что с ними связано, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен. А ещё мы завели Telegram — присоединяйтесь, если вам удобнее этот формат.
У Адриана появился двойник
Теперь Маринетт придётся выбирать?
Вышла последняя серия третьего сезона «Леди Баг и Супер Кот», и она оказалась довольно любопытной. Напоминаем, что этот эпизод — не финальный, а сам финал уже давно был выпущен. О чём же рассказала нам двадцать четвёртая серия под названием «Феликс»?
О чём серия?
К семье Агрест на годовщину смерти Эмили приезжают родственники со стороны матери Адриана. Его тётя — близняшка Эмили Агрест, а её сын выглядит точь-в-точь как сам Адриан. Вот только Феликс (а именно так зовут парня) совсем не такой добрый и великодушный, как Агрест-младший. И он начинает строить козни двоюродному брату, подставляя его перед друзьями.
А что интересного показали?
Этот эпизод можно назвать очень занятным, потому что Феликсом изначально звали самого Адриана, когда мультсериал «Леди Баг и Супер Кот» ещё задумывался как аниме. Но парень оказался настолько неприятным и грубым, что создатель проекта, Томас Астрюк, решил отказаться от героя и ввести в сюжет доброго и вежливого Адриана. По его мнению, Маринетт никак не могла бы полюбить грубияна Феликса, поэтому его и сделали кузеном.
Известно, что выход четвёртого сезона мультсериала «Леди Баг и Супер Кот» запланирован на осень 2020 года, и это значит, что нам придётся ждать ещё целый год! Надеемся, эти двенадцать месяцев пройдут быстро, и впереди нас ждут удивительные новые эпизоды и разгадка самой важной тайны: что же случится с главными героями, когда они снимут маски друг перед другом?
Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен, чтобы не пропускать самые интересные новости о мультфильмах.
Брат Адриана оказался монстром в новой серии «Леди Баг»
А Хлоя снова решила помешать Маринетт
Супергероям в мультсериале «Леди Баг и Супер-Кот» приходится тщательно скрывать свои личности. Но это же вынужден делать и главный злодей — что случится, если кто-то раскроет самый страшный секрет Бражника?
Узнаем в новом эпизоде «Габриэль Агрест» вместе с Тлум.Ру — по хронологии он идёт за «Королевой бананов».
О чём речь?
Натаниэлю и Марку пришла в голову гениальная идея — в очередной раз помочь Маринетт признаться в любви Адриану. В соответствии с их планом всё должно произойти в школе, ведь там Агреста-младшего не так контролирует отец.
Но Хлоя решила всё испортить, ведь после событий «Королевы бананов» ей есть за что мстить. Она угрожает, что покажет видео с признанием Габриэлю Агресту, и тот навсегда запретит сыну ходить в школу.
Вечером в особняке Агрестов пройдёт званый вечер — туда также приглашены Феликс и его мама, являющаяся сестрой Эмили Агрест. И Феликс явно намерен узнать тайны Габриэля.
Кажется, он знает, что его дядя — самый настоящий Бражник. А у того тоже есть козырь в рукаве — он говорит, что может уничтожить Феликса одним щелчком пальцев. Это значит, что Феликс — сентимонстр?
Узнайте в новой серии:
После эпизода «Габриэль Агрест» студия уходит на перерыв — дата премьеры следующей серии пока неизвестна. Мы будем следить за выходом новых эпизодов «Леди Баг и Супер-Кота» и рассказывать важные факты о мультсериале. Чтобы получать их, подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен. А ещё мы завели Telegram — присоединяйтесь, если вам удобнее этот формат.
Выход из склепа (гет)
Часть 1. Отворённая дверь
Не хватает воздуха, организм спешно дает об этом знать распространяющейся тревогой. Руки инстинктивно выставляются вперед, жилы натянуты и мышцы собраны плотным комом. Глаза распахиваются, перед ними все настолько зелено и красочно, что не сразу заметны выпавшие из рук герберы, опавшие влажным жестом к ногам, и плотный слой стекла впереди. Кислород поступает из системы вентиляции, приходит осознание после мгновенного осмотра и нового глотка. Паника сходит на нет, и уже вполне трезвое размышление зажимает железную створку ручки, запертой с той стороны.
Дверь распахивается, и женщина делает шаткий шаг. Как давно она не разминалась, раз сейчас переступить через сравнительно невысокий порог значило оступиться и ощутить себя беспомощной? Впрочем, только эта минутная слабость и указывает на необходимость обернуться.
Позади себя Эмили Агрест видит капсулу, как из каких фантастических фильмов, которые выпрашивал посмотреть сын. Но ни в каком из запомненных ею сюжетов не было отвесных палок, тянущих потолок до самого неба, необъятного простора, и всех подобающих размером и объемом конструкций, объятых сплошь зеленой плетью.
Неомодернизм давит, оккупируя мыслью, что к ее мавзолею тянутся экскурсоводы, отходя от дорог Лувра, а она берет и отменяет сегодняшнюю лекцию.
Брючный костюм позволяет безвольно осесть. Трава подминается под весом, складываясь острыми краями к земле. Даже встань они перпендикулярно и вонзись сквозь ткань, Эмили навряд ли ощутила. Ноги и без того бесперебойно колет, а после отпускает полным отсутствием ощущений. Накатывает такая слабость, что нет сил управлять конечностями. Поведи пальцами, покрути стопой — и все застынет, что потом не встанет на место, жила не расслабит хватки.
Эмили не имеет ни малейшего понятия, куда двинуться дальше. Если выбраться из своего, возможно, долгого пристанища значило проявить самую малость смекалки, дальнейший маршрут остается неведомым. Подняться тяжело, Эмили вынуждена опереться о грунт. Встать и раскрутиться на нетвердых пятках, выдвинуть вперед носки, и есть, куда идти. Неведомая тропа. Нерукотворная, как и вся инсталляция. Локоть безвольно дрожит и трепещет змеем на ветру. Неутешительные выводы о состоянии своего тела спешат вторгнуться в мысли, тормоша хронологию событий. Память свежа и не имеет изъянов, ни единый провал не появляется в попытке помешать воспроизвести последнее действие перед долгим сном.
Долгому процветанию Парижа ничего не грозило. Мирное небо над головой — только об этом и грезят счастливые семьи, воображая, как дальше бытие станет лишь красочнее. Но по долгу службы герои знают, что заботиться нужно не только о родном городе. Будучи героиней и неся камень Дуусу, Эмили прислушивалась к словам Хранителя камней чудес и спешила отлучаться в путешествия.
— «Париж так давно не видел истинных злодеев, что не найдется француза, помнящего о героях. Но этого нельзя сказать обо всем мире. Есть государство, только и ждущее одной твоей протянутой руки, чтобы поднять с подкосившихся ног, и другой, чтобы развеять проблемы над головой, точно дым. Так прими же Камень Чудес, прекрасная леди».
Знакомство с Хранителем вышло спонтанным. Пожилой мужчина встрял в драку, и на ставших кругом мужчин никто не обратил внимания. Эмили только и смогла, что именно вмешаться. Порыв смелости не мог больше ничем подкрепиться, как на ее глазах Мастер Фу ловко огибал некогда стеснивших людей, выбивая дух. Успев только охнуть и не отойти от удивления, Эмили заметила, как незнакомец поманил ее за собой. Выглядел он не настаивающим, не оборачивался удостовериться, следует ли она за ним. Стиль поведения привлек: злоумышленник обязательно бы зазывал.
Мужчина назвался Мастером Фу, мало рассказал о себе. Сумел удивить, при первой же встрече вынимая подарок. Граммофон раскрутился, и сквозь водоворот виниловой линии явились отсеки, блестящие металлом.
Слова перед ней облекались в эпохи, величайшие события раскрывались истинной подоплекой. Все чудеса принимали на себя образы ЛедиБаг и Кота Нуара, именуемых каждое столетие иначе, но неизменно становящихся единым целым, несущим спасение. События охватывались деталями. Для этого чудесного ядра нужны были оболочки, как створки раковины, чтобы сокрыть жемчужину. Иные герои наслаивались подспорьем, тем самым позволяя разрешать конфликты и противостоять проблемам в больших точках.
Не нужно было лишь рассказов. Спустя всего тройку недель ШэтФорт перебрался в Париж, набрался сил и с готовностью умчал ее прочь. Эмили за все время поездки так и не увидела его истинного лица. Человек за кошачьей маской не спешил интересоваться, кто же она.
Долг разрастался, Эмили все чаще бывала дома, даже так умудрившись влюбить в себя молодого дизайнера именно в Париже.
От Мастера Фу поступали сообщения. Одно из них заставило бежать в аэропорт, не собирая вещей.
— «Сейчас возникают вспышки отрицательных эмоций в Индии. Герой, носивший брошь Мотылька, боролся за сохранность камня. Его судьба неизвестна».
Порой она не дожидалась мужа из модных командировок, но в последнюю они направились вместе. Габриель доверил сына бдительному взору Натали, отправляясь следом и держа оба билета на самолет. Выполняя поручение до Эмили, погиб герой, носящий брошь Мотылька. Мастер этого еще не знал, рассказывая детали произошедшего и что от нее требуется. Нужно было довести дело до конца и выполнить новую цель: обеспечить сохранность Камня Чудес.
Мисс Паон раскрывала свой блестящий летним небом плащ, пришпиливая отрывающимися перьями нападавших. Ее прямая обязанность — поддерживать Мотылька — оказалась бессмысленной, поскольку партнера не удалось застать в живых. И не успела она толком скорбеть, как была втянута в драку. Следящий за тылом и отвлекавший уловками Габриель, пришелся кстати. Эмили радовалась поддержке как никогда: подмога никак не появлялась, а вот обстановка и без того душной Индии накалилась. Сквозь пешек пробился человек, терроризировавший Лакнау. Он посмел надеть талисман ее друга, и Эмили, отринув трезвые размышления и обычно отстраненную тактику боя, теперь слепо прорывалась. Наушник трещал, перебои не помогли.
Эмили помнила, как держала в руках брошь. Нууру обеспокоенно витал рядом, указывая на надтреснутый веер павлиньего хвоста.
— Б-боюсь, Мисс Паон проклята. Талисман повредил ее здоровье.
Она будто и сейчас ощущает, как Габриель нетерпеливо сдергивает с нее украшение. Трансформация спала, и отнять его от одежды ничего не стоило. У Эмили не хватило сил пошевелиться, не то что возразить. Глаза сомкнулись, слабость давила, точно садясь на ее тело.
— Эмили! — и никакой реакции на голос мужа.
Дуусу действительно стал нестабилен, и во времена их бесед начинал то резво скакать, то заходиться в рыданиях, резко ее обрывал — становится понятно, что виной тому пролегшая трещина ее талисмана. Эмили не обратилась к Мастеру, занятая то его поручениями, то делами семьи. Тяжесть обрушена от осознания, сколь многое она упустила.
Она не понимает одного — как могло сойти проклятие, раз она вернула себе жизненные силы?
Отдых, обеспеченный проматыванием воспоминаний, кумулирует в теле энергию. Эмили заново поднимается с земли, за ней привстает смятая трава. Балки больше не давят мощью, и свет не застилает глаза. Вся жизнь сжалась в пролистанные восемь минут. Короткий миг дал привыкнуть, смириться с мыслью. Самое время наверстать упущенное.
Предлагаю посетить группу, я собираюсь подарить книгу Макса Фрая.)
Часть 2. Покинутый мавзолей Агреста
Тропа не виляет и не петляет. Такая прямая, что даже жалко. Ведет к неизбежно неизменному единственному исходу. Пролегающий мост, лишенный перил, не кружит головы отвесной высотой, заставляя напрячься лишь отсутствием опоры для шаткой походки.
Путь замыкается лифтом. Бесшумно движущимся вниз-вверх, точно не способным усидеть на месте. Двери размыкаются, обличая кабину с характерными для Габриеля изображениями мотыльков. Однажды осев на страницы его скетчбуков, они заполонили дружной стайкой все окружение избранника. Осознание, что Эмили в собственном доме, мало тешит. Просто так лифту не взяться, обстановке раскидистой зелени и урбанистическим деталям, держащей ее хлипкую нить жизни капсуле.
Взмыв, кабина не оповещает о приезде. Собственное дыхание скорее заставит обратить внимание и оторваться от привычного уклада. По-прежнему ламинат, блестящий после полировки, ровно разложенные записи на столе. Нет сложности узнать кабинет супруга, особенно если обернуться и увидеть копию картины, воссозданной по ее образу.
Эмили отшатывается при долгом рассмотрении, смещая край рамы. Внимание не дает этому факту улизнуть так просто. Ногти поддевают ее и дальше, раскрывая сейф. Комбинация не поддается, на размышления и подбор чисел не хватает сил. Ноги еще слабы, и лучше совершить желаемое до того, как они после столь долгого отсутствия нагрузки не выдержат.
Если их особняк взаправду стал местом заточения ее тела как экспоната, директор инсталляции держит все взаправду чересчур похожим на ее воспоминания. За исключением техники. В их доме не водилось камер слежения, смотрящих красным бдительным глазом, не было тайников под полом, куда ускальзываешь, оказываясь в лифте.
Пока главного экспоната не хватились, стоит припустить, выжимая возможную скорость. Дверь не столь бесшумна, зато вот пол не прогибается под шагом. Насколько весь ее побег стабилен, сама Эмили не скажет. Пытается прислушаться, только сердце фривольно отбивает ритм, пытаясь заглушить голос.
Было ринувшись к Габриелю, — так трудно поверить, что она не в будущем, имеет возможность просто его увидеть, — как путь преграждает вид из тончайшей щели. Наверняка признанные ею родными звуки не сходятся с визуальной составляющей.
Откладывая надломленную трость, мужчина в плаще, весь сокрытый плотным костюмом, был интимно близок к Натали. Заботливо придерживает за плечо, после снимает туфли, подкладывая под ноги пуф. Следует обращение, не адресованное женщине, и поток частиц окутывает зал, расщепляя реальность в неверие. Перед глазами Эмили действительно Габриель. Вот только на его пиджаке брошь Мотылька, а на груди Натали переливается веер Павлина.
Желая развеять крохи и без того порушенного мира, Натали пытается утешить, держа улыбку крепкой:
— Ничего, мы еще одержим верх над ЛедиБаг и Котом Нуаром. Теперь это не составит сложности.
Эмили не испытывает желания ворваться внутрь. Бессилие застилает ей глаза, и только усилием воли она вынуждает себя удержать сознание. Не лечь и не остаться у дверей, до чего глупо. Она перебарывает повеление тела. При своей слабости она не сумеет забрать Талисмана, данного ее же мужем другой женщине. И не сможет отстоять единственного, что осталось от напарника, забрав Камня у Габриеля.
Сейчас Эмили сохраняет силы, и ей хватает этого, чтобы умыкнуть из бывшего дома. На нее не смотрят прямым глазом, не приносят цветов и не опускаются из кабинета. Ее не уважат, вернув оба магических предмета, должных находиться в ее руках.
Агрест сомневается, испытывает ли еще Габриель к ней любовь. Побуждает ли его уважение помнить о ней, вытаскивать из неподвижных пальцев герберы, вставлять в хватку иной букет и уходить прочь?
Что бы ни чувствовал ее муж, в первую очередь он воспользовался тем, что забрал после боя оба Камня, а теперь использует их в борьбе против супергероев. Неужели он только вернулся из Индии и тут же поспешил сделать из Натали нового союзника?
До дома Мастера остается жалкий квартал. Мысли пожирают сознание, сжигая остатки сил. Для дальнейшего передвижения приходится цепляться за стены домов. Передвижение в тени и дворами небезопасно и способно натолкнуть на встречу, подобную началу ее юношеских приключений. Спасает раннее время, относительный поток людей.
На коричневой кладке кирпича вывеска об указании услуг. Прикрытие мануальной терапией. Мастер Фу не изменял своим привычкам, изображая специалиста по лечению. Сколько лет старик под этим амплуа? Эмили старается не задумываться, упиваясь восторгом: действительно кануло не так уж много лет, раз и с Хранителем Талисманов все неизменно.
Узкий коридорчик, смежный с дешевым салоном, откуда разит химозным запахом осветлителя волос, не переменился даже в цвете стен и вывесок.
Эмили стучит, и спокойный голос разрешает войти. Значит, сейчас мужчина отвлечен от работы.
— Вам по записи? — со спины бросает мужчина, расставляя благовония и водя языком пламени по палочкам, прячущим в себе аромат. — Так назначено.
Огонь полыхает позади. Фу оборачивается, и его привычный для клиентов образ китайца рушится. Мужчина раскрывает глаза, показав гнев.
— Никак не ожидал встретить предателя Камня Чудес.
Укор, обращаемый к ней, вызывает волну непонимания. Эмили не пользовалась положением героя и не желала ни единому квами вреда. Она зубами выгрызла Нууру из Кинтау.
— Я совершила ошибку, не обратившись к Вам раньше, Мастер. Когда ещё мой Талисман только треснул.
Старческое лицо не расслабляется. Мышцы крепятся накалом, добавляя взгляду резкости. Неодобрение так и срывается, ринувшись на женщину. Она и не думает обороняться, провести диалог. До того момента, как человек не перестанет считать тебя недостойным, речь будет казаться пустым озвучиванием комбинаций слов. Не появится смысла. Уж точно не тронет сердца.
У Мастера Фу нет обоснований верить Эмили, раз Габриель выступает против супергероев и раз на его стороне женщина, носящая Камень Павлина.
Факторы указывают на ее предательство.
Эмили сама раздумывает, что стоило бы себя корить. Только порыв сдерживается, утихает. Самобичевание ничего не решит.
— Позвольте поверить мне.
А слабость тела уж докажет, что лежание в капсуле — никакая не шутка.
Часть 3. Разрушенная вера
Запах трав кружит голову. Усталость охватывает тело. И пусть Мастер настроен предостороженно, ухватывает круглой частью трости Эмили за руку.
Вайзз нетерпеливо вертится, мельтешит, пытаясь подсобить и не представляя, как это сделать. Он тянется к записной книжке, оповещая, что никому не назначено, после ухватывается за цинковку, протаскивая ее по помещению. Фу трясет головой.
— Мне хватит сил донести ее до кушетки.
— Но, мастер, Ваша спина! Вы ведь не только перед Маринетт шутите, у Вас действительно есть проблемы. Боюсь, донести женщину будет затруднительно.
— За кого ты меня держишь? Я еще в состоянии функционировать как полноценный человек. Не спеши списывать меня со счетов, Вайзз.
Квами в стеснении не находит слов для озвучивания своих противоречий. Проглядывающие под старой пигментированной кожей мускулы выглядят состоятельными, взгляд не дает сомневаться, выглядя острым и говорящим о мужчине как о полном жизненных сил.
Хозяин лишь изображал ветхость?
Как бы то ни было, Вайзз и не думает перестать витать возле обессиленной Эмили. Под ее головой положена подушка, используемая для массажа, а также Мастер Фу подвесил пучок сплетенных между собой женьшеня и перечной мяты. От его беспокойства уже ощутимые источаемые эфирные масла заполоняют воздух.
— Мастер, — подает голос квами, не боясь снова нарваться на недовольство. — Я совсем не чувствую энергии Дуусу. Быть может, стоило выслушать Эмили?
— Я не могу позволить себе слепую веру. Пусть она придет в себя, тогда мы все и обсудим. Тебе стоит передохнуть с мадам Агрест.
Хранитель спешно направляется за ширмой, находящейся в дальней комнате. Рабочее помещение имело ответвление и являлось довольно просторным. Несмотря на позволяющую квадратуру, Фу ограждал клиентов перегородками. Практика не раз выручала в моменты, когда приходилось совмещать прием, и одному человеку требовался отдых. На данный момент ширма нужна, чтобы скрыть от глаз Эмили. Лежащая бессознательно женщина при любых условиях вызовет вопросы, а учитывая, кто ее муж — и тем более.
Впрочем, лишь фамилию из биографии Эмили он и припоминает, не заостряя на деталях внимания и ничего не выясняя.
Однажды Эмили не вышла на связь, после так и не объявлялась, не принеся вестей из Индии. Исчезла и растворилась, унеся за собой два Камня. Теперь же именно эти силы учиняли беспокойства в Париже с единственной целью: отнять Талисманы созидания и разрушения.
Доверию неоткуда взяться. Шкатулка опустошена, а прежний балаган обошелся слишком дорого.
Весь его путь вытоптан на ямах, попав в очередную, он может уже не выбраться и не похвастаться новоувиденным веком. Столь древнее создание, как его подручный, должен понимать его видение лучше кого-либо.
Инкрустированная тяжелая ширма, уверенная, что видела еще Чжоу Хуань-вана и что ее створку заклинило при Юнлэ, никак не подготовлена к появлению в дверях клиники Маринетт Дюпэн-Чэн. Впрочем, ни в чем не уверенный на тот момент Фу, тоже никак не сохранен и не ставит за пару секунд жизнь, как игру, на паузу. Влетевшая мгновенно, девушка подбирается, сыплет извинениями, старается все исправить и роняет по-новой. Застрявший механизм, действительно не раскрывавший одной стороны ширмы уже несколько лет, возобновляет работу.
Летящая по комнатке девушка мигом отыскивает масло и кисть, смазывая металл, и не доносится даже скрипа.
Мастер Фу смягчается, улыбаясь, когда запыхавшаяся Маринетт смотрит на него и неловко потирает кисти рук.
— Мастер, простите, что так поспешно. У меня попросту не оказалось выбора. Кот больше не доверяет мне, — и пока героиня изъясняется, эмоционально сотрясая руками и сдерживая граничащую с истерикой злость, мужчина старается все же добраться до Эмили и скрыть ее нахождение здесь. В ходе исправления своей неуклюжести Маринетт и не заприметила женщины. Стоит оставить все именно так.
Мастер Фу вальсирует вокруг спешно движущейся Дюпэн-Чэн, настигающей своим рассказом. Он кружит полутораметровой деревянной осью, к которой точно крыльями сложены створки. Девчушка словно не замечает, между делом выставляя руку, давая равновесию удержаться, и продолжает пылкий рассказ.
Добравшись так до самой кушетки, уже было решив, что секрет оправдает свое гордое звание. Активно ступавшая балетками, Маринетт спотыкается и летит вперед, тараня взмывшего Вайзза и падая перед Эмили, едва не зацепив ее за рукав пиджака.
— Ой, простите-пр-ростите, — мельтешит она, вдруг замирая при резко застывающем взгляде. Незнакомка предстает смутно знакомой.
— Маринетт, присаживайся и разливай чай.
Ширма растворяется павлиньим хвостом. До чего символично, думает Мастер, все равно что сопровождающее нынешнюю ЛедиБаг стеснение. Что еще за знаки предлагает судьба?
Быть в неведении неприятно. Сухо и будто бы обособленно. Истину держат в рукавицах, не давая и шанса ей выскользнуть, коснуться лица. Она только отблеском следа бьет, давая столько вариантов, чтобы додумать. Фантазии причиняют боль, и по-новой.
Париж окутан капризом природы. Окна домов подвержены обстрелу града, обуявшего дождевые капли твердым шлейфом. Стена ливня звучная, порождающая желание выглянуть, рассмотреть сквозь стекло, обрисованное рамой, последствия непогоды.
Адриан лежит, не желая вставать. Расписание, освобожденное перед собранием модного дома, позволяло исполнить прихоть. Со стороны самого Агреста это является скорее необходимостью.
Сердце крутит по грудине. Голова тянется под собственным весом. Неприятное осознание кислит на языке, распластавшись по всему телу подростка. Даже прекрасное лицо омрачает горесть. Адриан явственно ощущает, что его поглощает уродство от неправильности собственных мыслей, захватывая не только сердце, но и лицо.
Возможно, оно бы и было легче — тогда он не снял бы маски, оставаясь котом. Вечно обманутым и сующим нос не в свои дела. Черным бродягой, которого стараются отвадить, точно это спасет от напастей.
Девушка, которую он так пылко любит, не способна ему довериться. Не желает разделить ношу и оправдать звание напарника.
— Рена Руж появилась по твоей воле, верно?
Леди отмалчивается. Не склоняемая, не тронутая. Прямая и как ненастоящая.
Адриан прекрасно помнит, что его знакомство с мастером Фу состоялось многим позже, чем это случилось с ней. Ощущение обмана, окутавшее его, точно магический костюм, только в разы плотнее, выбивая выдох, липким следом не выводилось из памяти.
Это не случайность, а очевидная закономерность. ЛедиБаг не верит ему.
Мастер Фу считает слабым в команде. Жители города наблюдают с животрепещущим интересом, и только посторонние люди могут думать, что между ними равенство. На деле — мешанина, сквозь которую он начинает разглядывать истину, точно протерев стекло.
Маринетт рисует точку зрения, добавив ей черты Кота Нуара, пересказывая слова, снятые с его шершавого языка.
— Кот столько раз признавался мне. Это приедалось, но я ни разу не подумала, что он может так безраздельно мне верить. Я не знала, что Вы с ним и не контактируете практически!
— Созидание является преобладающей силой. Тебе под силу вершить чудеса, и вернуть расположение духа напарнику — лишь самое малое, что подвластно.
Доверять всем нельзя. Опасность грозится приблизиться и не отчуждаться больше никогда. Человеческие жертвы возрастают, не становясь преградой к тайнам Камней Чудес.
Маринетт забывается, растеряв интерес к женщине. Однако ее разум животрепещущий, играющий под ладонью мотыльком.
— Дело не в том, что подорван мой авторитет. Я могу лишиться друга. Что, если сейчас Бражник пользуется горем Кота? Я даже не могу ничего ему сказать, поскольку не знаю, сколько мне дозволено озвучивать. А злодей найдет слова, для него это ничего не стоит. Вот только единственный человек, кому удалось противиться воздействию акумы, это Хлоя Буржуа…
ЛедиБаг — всего лишь ребенок. Понять это ничего не стоит. Она подвержена многим чувствам, руководящим ею как вздумается порыву. Мастер ощущает и долю восхищения, и малость неприязни. Самой Маринетт удавалось лишь отпугнуть мотылька, тут же перестроив настроение на новый лад. Однако взять и разорвать контракт при подавленной воле — такое мало кому под силу.
Даже не это главное ее переживание.
Юношеское сердце трепещет от тревоги, и голос выдает скрываемые аспекты, не озвученные вслух. Маринетт известно, что Созидание, может, и преобладает. Но оно ничего не стоит без силы Разрушения.
— Можете ли Вы впредь звать сюда и Кота?
— Стоит ли, если ты сомневаешься в том, не подвержен ли он сейчас Бражнику?
— Я не сомневаюсь в Коте Нуаре! — пылко озвученные мысли, взять которые в узду и направить тихим ходом не выходит, переворачивают нутро. Едва хватает решимости продолжить, и звук слабеет. — Я боюсь за него. Мы должны быть командой, вот чего он хочет. Это честно. Разве он не заслуживает?
— Ступай домой, Маринетт. Такие вещи необходимо обдумать.
На его попечительстве было достаточно супергероев. Разного возраста, темперамента, рожденные на пересечениях мира. Стоило кому-то оказаться недовольным своей должностью, потребовать иной участи, как ломался весь механизм. Склоки перерастали в бунт, и ни одному подопечному Тикки не хватало умения все прекратить.
Маринетт, сама того не ведая, разгадала таинство предупреждения проблемы. Ее слова имели смысл.
Напоминает песню группы «Дом кукол» — «В Париже плюс шесть», но навеяна скорее Бродским.
Часть 4. Ворвавшиеся воспоминания
Сон рвётся непрочной тканью, треск расползающихся волокон заменён хлопнувшей дверью. Весьма не аккуратная Дюпен-Чэн закружилась в проёме и не удержала за ручку.
Эмили сдерживается от того, чтобы дрогнуть. Плотная патока из плавленых мыслей не расступается. Ощущение кратно возросшего бессилия по сравнению с обычным дневным сном, когда только прилёг, а в итоге отлипнешь от горизонтали спустя час, не отступает.
Хочется знать, как скоро тело восстановит работу, сможет ли. И лишь немногим слабее лукавое любопытство, когда Габриель заметит пропажу.
Раз она допускает шальные мысли, должно подняться и вывести дела из упадка.
— Мастер! — Вайзз суетливо подмечает немощь оттолкнутых от кушетки рук.
Мужчина не даёт опомниться и предъявляет собой опору. Эмили не верит собственным пояснице и рукам. Удастся им выдержать и не дрогнуть? Глухая боль атакует крестец сразу же, как ноги неуклюже складываются перед чайным столиком. Гордо вытерпев, она и не думает подать знак о неудобстве своего положения.
— Скажите, Мастер Фу, Вы действительно верите, что я изменила своим идеалам?
— Когда-то я рассматривал вопросы вглубь. После совершения ряда глобальных ошибок, стало быть, пришло время верить фактам. Эмили, бесчинства пропавшего Камня Мотылька в паре с Павлином, а перед этим ни единого слова из Индии и падение всех героев.
— Ты спокойно наблюдала, как сомнения росли, терялось доверие, не приведшие к едино плачевному итогу. Если бы не прежний Кот, сумевший разобраться с бесчинствами и в отчаянии не оставивший мне талисман, были бы вмешаны остальные государства.
Перехватывает дух, спирает посреди тела, натягивая позвоночник. Уже нет сомнения, сумеет ли Эмили усидеть. Если и рухнет, то всей выпрямленной и с запаянной под кожей дрожью.
Поступок, полный безрассудства и опрометчивости, лишение связи — а за ними влачатся смерти и ее семья в клочьях. Эмили покрывается новой волной. Что сталось с Адрианом? Ее ребёнок втянут в дела отца, насколько распространены последствия единой ошибки?
Мастер добавляет град ударов, не даёт расслабиться, а дымке сознания разойтись, все заходится плотной пеленой.
— Ты наблюдала даже за тем, как ломался твой лучший друг. Теперь же хочешь спросить, чему я верю.
За этими словами сковываются и другие «У тебя хватило самоуверенности появиться здесь после бесчинств», «Как ты можешь сохранять спокойствие», и череда продолжилась бы, только вновь встревает квами:
— Может, Эмили и осталась в стороне на период битв своих союзников, она все ещё не контактировала с квами. Мастер, Вы не можете упустить таких деталей.
К чаю никто не притрагивается. Эмили пробирает дрожь и неподдающаяся слабость. Обида бурлит, норовя излиться кипящими остатками. Хочется объясниться, вот только рассказ зазвучит оправданиями. Чувства не затихают. Неприятно и гадко. Не избавиться.
Выражение лица не сменяется. Лишь рот смыкается от затыкаемой боли, мнутся губы от укусов слизистой щёк.
Можно сказать, что женщина неколебима, если на неё посмотреть. Стоит же поинтересоваться, и она не скроет тяжести состояния.
Спор между героем и источником его сил не затихают. Вайзз впервые непочтительно громок. К тому же припирает к стенке фактами.
— Вы не могли не заметить слабости в ее теле. Она едва стоит на ногах, тут не до превращений! Приглушите свою гордость.
— Я больше не смею ошибаться.
— Будь по-Вашему. Оступимся, и вся вина моя. Я буду нести эту тяжесть, все обвинения мои. А теперь хотя бы выслушайте Эмили. Она не перестаёт быть Вашей воспитанницей.
Фу смягчается. До него доходит эмоциональная волна. Доселе не проявляемый напор делает свое дело, и на основании удивления легче пронять. Мужчина поддаётся, давая Эмили шанс воссоздать минувшие события.
Агрест заговаривает не без усилия. Память неповоротлива после пребывания в анабиозе, но некоторых вещей не забыть.
— Моего напарника убили. Я чрезвычайно вспылила и не сдержала голову холодной. В этом исключительно моя вина. Я помню, как Нууру говорил, что мой повреждённый Камень навлёк проклятие. Очнулась я уже в криокапсуле. И поспешила сюда.
— Тебе стоило поспешить с починкой Камня, — мужчина нетерпеливо выдыхает, долго выпуская воздух в попытке утихомириться.
— Вот видите, Мастер. Раз Эмили очнулась, кто-то навлёк на себя ее участь и подпитывает силы Дуусу вместо нее.
— Складно звучит: объясняется слабость. Но не сыграно ли это?
— Можете мне не доверять, Мастер Фу. Однако у меня нет сил, чтобы Вам навредить, и знаний, чтобы воспользоваться. У меня ничего не осталось и мне некуда идти — вот почему я перед Вами.
Трудно противиться кривящемуся болью лицу. Заметно, как эмоции, безуспешно сдерживаемые, не желают прятаться. Все не в порядке. Жизнь разрушена и растоптана. Нет сил плакать. Вырывается приглушённый вой, сотрясается грудная клетка.
Вайзз стремительно рвётся к медовым прядям, гладя Эмили по голове. Что сокрушительно добивает Мастера Фу, признающего себя бессердечным и черствым.
В конце концов, самой ужасной была первая его ошибка. Хуже труднее сотворить.
К вечеру комната, полнившая ароматические палочки, ряд свечей, полочки масел оставляет в себе лишь стойкий раздражающий запах.
Обзор на весь приемный зал и относительное скрытие местонаждения устраивают Эмили.
— Я бесконечно Вам благодарна. Мне не к кому сейчас пойти.
Мужчина умалчивает, подорванное доверие так просто не восстановить: здесь магия ЛедиБаг не в силах.
Да, легко перенести предметы, устроить кров и посматривать, нет ли подозрительных поползновений к книге. Сложно слышать рассказ и принимать его за правду, вести открытый диалог как со старым другом. Фу не может спокойно услышать голос Эмили, расслаблено сидя, как если бы в его клинику ворвался прежний Кот, сменивший одеяние на гражданское.
Резко врывающееся прошлое с удовольствием бы ограничилось давней любовью.
Но раз их пути сведены, надо пройти эти переплетения дорог.
Часть 5. Борьба за хомяка и Кота
Адриан чувствует себя гаже прежнего. Трудно разбередить рану сильнее любовной: ЛедиБаг он доверяет безоговорочно и само собой разумеющееся, но что она, что отец осознанно продолжали вершить свои поступки, не внимая замечаниям Адриана. Больше не хочется оправдывать эгоизма, как он делал из раза в раз. Пришло время смотреть и видеть обстоятельства настоящими, без его оговорок и приписок, всяких «Может».
Запертый особняк, закрывший путь даже Коту Нуару, отбивает всякое желание контактировать с кем-либо и отвечать на елозящий от вибрации мобильник.
Плагг заинтересованно отрывается от сыра, поглядывая одним глазом. Второй зажмурен от гастрономических волн удовольствия, протекающих по маленькому тельцу.
— Что тебе стоит воспользоваться Катализмом? — мурчит квами, нетерпеливо вертя ломтик в лапах, чем усиливает распространение амбре. Агресту становится плевать и на редкостную вонь.
— Отцу не настолько безразлично, на огромные дыры насквозь стен он все же обратит внимание, а решетки имеют наслоения, придется восстанавливать твои силы.
— Так и скажи, что не хочешь выходить, — Плагг отфыркивается, подумывая, что его человек портит великолепную трапезу. — Хотел бы увидеть свою Леди — и сгрыз бы прутья, ничего с тебя не стало.
Приходит пора Адриану усмехнуться. Крутанувшись по заправленной постели, подросток ловит осознание, точно живое и трепещущее, что действительно с удовольствием бы запрятался за слои натуральных тканей покрывал, не высунувшись и ради выпечки четы Дюпэн-Чэн. Растянул бы пребывание в запертых стенах, из которых раньше рвался. Было куда. Теперь же ощущение недоверия оседает на коже, липкость расползается, и уже нет сил и рвения.
— И раз уж тебе так дорога эмаль несчастных твоих клычков, — многозначительно задирается мелкая, но полная хитрости морда, — система слежения вряд ли заметит дыры в вентиляции, куда прошмыгнуть коту не так сложно.
Паренек против воли улыбается. Его квами, противный характер которого отмечают собственные сородичи, может проявить заботу и пропустить пару мыслей о своем друге. Чего не делает напарница. От этого возня в кровати затягивается, не давая так просто упустить возможность прокрутить все в мыслях.
Агрест просто не подозревает, как он не прав!
Маринетт не пристало перестать отстаивать свои позиции. Начав с Хлои, она и не собирается уступать, если только взять реванш. Расписание ее домашних дел уплотнилось в прочную кучу, так, чтобы уместить выполнение школьных заданий, рисование эскизов, внеклассную деятельность, появления в пекарне и простаивание за кассой, ну, и что важнее, оккупацию клиники «Мануальной терапии и массажа Лун Жи Фу». Перекресток теснит собой комнаты во владении Фу, салон красоты с едким запахом (все бы осознали, как благоухает фонарик «Камамбера»), крестом расположенных аптек и всякой всячины. Обогнув последний поворот, где еще доносится чирканье ножниц, девушка выдыхает.
Надоедать Дюпэн-Чэн умела и, когда Мастер, не поддался, решив, что хватит с него одной воспитанницы, заставившей присесть и дать забраться на шею, но он не понял, что тем самым захлопнул чертов капкан.
Эмили, послушно последовавшая из общего зала с приходом клиентов, могла отлучаться, исследуя остальные доступные помещения. Однако появление смелой девочки, пошедшей напролом, приклеивает ее к кушетке, давая вырваться такой нелицеприятной черте, как подслушивание. Эмили даже не думает проводить черты аналогии с поместьем, что ей так же пришлось приложить ухо.
Начала Маринетт за здравие, закончила, ну, не за упокой, конечно, хотя Мастеру приходилось раздумывать, что не так уж уперлось ему долголетие.
Обступает бастион девушка теми же доводами, что и прежде. Фу искренне верит в благие намерения героини, но не может отрицать, что точно видел, как воодушевление озарило лицо юной ЛедиБаг. А стоило той прийти к выводу, что тема Кота не возымеет успеха, как мелькают хитрые черты, как раз больше присущие предмету обсуждения, нежели Божьей Коровке.
— Ну, Мастер Фу, раз так, раз одна я могу сюда приходить, придется мне делать это за двоих. Но не могу же я говорить от лица Нуара? Верно, не имею никакого права. Придется говорить от своего гражданского лица.
Маринетт приходится отыгрывать роли послушной, но несоизмеримо рассеянной девочки, едва успевающей из-за своей невнимательности встречаться с подругой и помогать родителям. Она берет на себя ответственность за целый класс, прилюдно выступает от лица коллектива.
Если Маринетт при этом удается еще и бросать йо-йо в глаз врагу, даже удерживать верх, немного посушить мозг тем более получится. Старые люди это даже любят.
— А Вы даже представить не можете, я не только за двоих могу рассказать, сколько всего у меня происходит в жизни!
Спустя первые двенадцать минут разговора Хранитель Камней Чудес мог без единой оговорки назвать все кодовые значения выпечки и пробил бы круассан с посыпкой из кунжута без штрихкода, даже отличил от мультикомплекса зерновых и семечек льна. Следующие пятнадцать ловко включают его в интерьер дома Дюпэн-Чэн, куда нужно складывать отутюженные Сабин вещи и куда скрыть от Тома джойстик, если после крупного заказа он совершенно не выспавшийся стремится побыть с дочерью и устроить многочасовую игру. Все это оказывается цветочками, когда юная героиня, ставшая в глазах Эмили не просто носительницей Камня Чудес, а персонажем поражающего эпоса, с каким и Геркулес кажется обывателем, не затихает.
— Я еще умудрилась влюбиться в самого популярного парня, какого только можно было. Пожалуй, назови я имя Джаггеда Стоуна, отозвалось бы меньше людей, а кто бы вообще не знал. Человека, которого я люблю, невозможно оставить в тени.
Каждое предложение цепляет Эмили, доводя до логической точки, вот только единый вывод вдруг ускользает.
Маринетт и не думает замолкнуть, отмечая, что ни единая морщинка не изменяет положения. Взгляд стабильно одинаков. Такое чувство, что он предусмотрительно воспользовался беруши, а вторую пару запасливо воткнул поверх первой, лишь бы ничего не слышать.
Подобное только возмущает девушку, опрокидывая верх дном ее самые редкие качества, до которых труднее добраться. Вечно готовая примириться, улыбнуться и не доказывать точку зрения, если условия не сильно отклоняются от собственных, Маринетт могла взбунтоваться, если действия в корень разнились с ее понятиями правильности.
И когда Фу совершенно ничего не берёт, остаются лишь крайние меры. Кот ей будет за это должен, никакими каламбурами не отплатит!
Первыми идут простые записи дневника, осевшие на памяти, такие стойкие и перманентные, что касанием маркера пристанут и к Мастеру, и спиртом не ототрешь. Тяжелая артиллерия в лице ее стихов тоже вынуждена оказаться озвученной.
Когда стихотворения заканчиваются, Эмили почти может уверенно заявить, что речь о ее мальчике. Образ сильной и сгибающей Мастера своей волей девчушки ослабевает под натиском прожженных насквозь щек. Все-таки лирика оказывается слишком даже для нее самой.
— Я тебя понял, Маринетт, — взывает Мастер Фу. Его упрямство оказывается на редкость удивляющим. Как он все это выдерживает, остается тайной. Тот же Вайзз восхищенно переговаривается с Тикки, переливающейся алым от гордости к своей подопечной. «Только посмотри на Маринетт, не могу перестать улыбаться», — вещает квами, радостно порхая и не намереваясь встревать в монолог Дюпэн-Чэн. — Тебе приходится очень тяжело.
Ответ мужчины гвоздит к полу всех присутствующих. Он должен был сдаться — общее решение опровергается желанием единственного человека.
— Как Вы видите, — продолжает гнуть линию, тараня лбом, не обращая внимания на твёрдость стены, — теперь мне еще придётся посещать Вас, рассказывать все подробности, не утаивая ни единой, и это лишь усилит ухудшение моих любовных планов.
— Сожалею, — кряхтит мужчина, чем вызывает недоверчивое озирание Вайзза. Да он точно намеренно стареет в присутствии ЛедиБаг, как будто даже оброс лишней сединой. Или это из-за самого рассказа. — Рождение хомячка все равно было физиологически невозможно.
Беруши всё-таки не выскочили из его ушей, создав видимость идеального слушателя. Мастер Фу действительно вынес всю тираду, и этим он заслуживает различные почести, но придраться к несчастному грызуну?
— В этом Мастер прав, — мягко начинает квами, предусмотрительно выдерживая расстояние. Выстоявшая после экзекуции (для Мастера Фу или самой себя, она бы не решилась сказать наверняка) Дюпэн-Чэн явно не ожидает удара от близкого друга, и тирада ее расходится ещё громче, не взирая на присутствие Мастера.
— Да в чем он может быть прав, обходясь так с ни в чем неповинным Нуаром? А с хомяком? Вот только признаюсь, и хомяка родим, и морскую свинку, да хоть капибару!
Злостно рвущая воздух выкриками девчушка на тот момент забывает, что это всего лишь милая оговорка, для неё деталь принимает огромный масштаб, и она не намерена ни в чем уступать.
Маринетт, полная негодования, вырывается прочь, едва поспевающая Тикки на ходу прощается, пытаясь догнать девушку.
— Удивительная девочка, — подмечает тихо и почти про себя Эмили, разминая ноги и не готовая пока появиться, пусть рвение хотя бы завязать разговор и стремится наружу. И нестерпимое любопытство, совпадает ли образ с ее сыном, не дает покоя.
Противоречивые чувства обуревают Эмили, тогда как ЛедиБаг решительна и имеет неуклонный курс. Она не намерена сдаваться. Ни с Котом, ни с хомяком, ни со всем ее зоопарком в планах.
— О, боги. Вайзз, тащи настой полыни и ватные палочки.
Где-то в смежной комнате старается скрыть смех одна Эмили Агрест.
Скоро планируются розыгрыши, а также выкладка записей, не пошедших для фф (особенно в фэндоме ЛедиБаг): https://vk.com/dur_ot_mur
Просто любопытства ради решила почитать свойства полыни: «Горькая полынь — растение, многократно упоминающееся в Библии и изображающее воздаяние грешников, страдания, отпадение от Творца. В русских народных песнях, былинах, поговорках часто полынь горькая упоминалась как символ горечи и тоски». ДА, ЭТО ТО, ЧТО НУЖНО СТАРИКУ
Часть 6. По пятам
Эмили не знала наверняка, располагает ли Мастер хоть каким-то жилым углом в Париже или хотя бы в пределах Франции. Стойко вяжется видение, что вот он въелся в клинику и никуда больше и не уходит. Пожилому (даже запредельно по меркам средней длительности жизни) мужчине было бы неплохо завладеть землями Прованса, обладать благодатной почвой для выращивания трав, проводить ритуалы, пусть не оставлять должности Хранителя, а еще видами на величайшие гряды.
Не хотелось сознаваться, но мыслит Эмили как обладающая состоянием. На одной терапии не сколотить состояния, чтобы стать владельцем золотых гектаров. И сама она сейчас не имеет за душой ничего, кроме укрытия, благо, остающееся за пределами влияния Габриеля.
Маринетт не отступилась от угроз, сохраняя хладное уважение, она не могла поставить его перед своей привязанности к напарнику. Сама девочка еще не осознавала, что начинает вязаться ее воздействием. Личного разговора не выходило, рассказать и, может, напутствовать не получалось.
Заручись ЛедиБаг еще и поддержкой, за исключением и без того вставших на ее сторону квами, она могла бы сокрушить не то что Бражника, кажется, что на месте прежних героев восстановила бы мир. Но Маринетт для этого родилась непозволительно поздно.
Эмили не обмолвилась, однако ей требовался рассказ. Полноценное и всеобъемлющее повествование, что стало происходить после того, как мир погрузился в сон. Эмили не повезло: она не была Авророй, и укол о Камень Чудес не усыпил всех разом. Из жизни она выпала одна. Зарождалась жажда обсуждений, долгих споров, тех же горьких примирений, как только факты улягутся и больше не будут бунтовать в разуме, вынуждая перебирать их снова и снова.
Агрест знала лишь две вещи про ее нынешнюю судьбу. И если интерес к Маринетт уже твердо обдуман и имеет все шансы на исполнение — надо только раскрыть дверь узкого помещения, где находилась ее кушетка, — возможность встретить ШэтФорта исключительная.
Догадки о том, что Фу проживает в клинике, все чаще атакуют Эмили. В первые дни своего нахождения с ним никак не отпадает необходимость продолжать увиливать при каждом стуке в дверь, ловко огибать стоящую мебель, затворять каморку и выжидать. Это являлось неизменной и крепкой основой, на которую наслаивается поиск для себя посуды, столкновение с застарелым слоем.
— «Так вот как появляется антиквариат», — приходит к ней вывод, когда пленка прикипевшего чая сравнима со структурой фарфора, даже может посоревноваться с ним в толщине.
На все ответвления комнат приходится единственная раковина, кран ее имеет поистине отвратительный характер. Видавшая виды китайская ширма с ее высоким самомнением и хрупкими воспоминаниями об императорах и та казалась более терпимой. Слой кристаллизированной накипи из осевшей на металлический кран воды тоже внушительный, точно и его Мастер Фу планирует в ближайшие тридцать лет сбыть как достояние всего китайского рода. Не решаясь рушить древних порядков, Эмили регулярно дожидается конца смен в салоне и движения людских потоков к дверям Мастера. Он открыто не показывает четко прослеженного за ее силуэтом взгляда, но такое чувствуется как плотной пленкой на коже. Выскальзывая в общий коридор, удостоверившись в отсутствии еще одних наблюдателей, ненавязчиво позвякивая посудой в тазе, прижатом к левому локтю, она осматривает замок. Простой до неприличия, красный глаз не смотрит из угла в упор, а свободная кисть перебирает содержимое кармана. Длинный атласный халат Лун Жи Фу сотрясается от активного поиска, пока пальцы не натыкаются на две невидимки и шпильку. Посуду приходится поставить на слегка липкий пол, пластмасса от контакта, конечно, не чавкает, но Агрест жалеет, что не обладает еще парочкой рук. Металлическая комбинация проходится по извилинам личинки, невпопад утыкаясь то в их бока, то нижнюю полость. Цилиндр недовольно скрипит, но будучи до ужаса примитивным в устройстве, не может противиться, отпуская дверь. Крикливый запах радостно вырывается, распространяясь в такие моменты не из одних щелей косяков. Приходится перетерпеть.
Мастер усмехается самому себе, разворачиваясь спиной обратно в свои владения. Гавайская рубашка после проведения сеансов обычно висит на стуле, и ходит мужчина в сетчатой майке средней пористости. Для бокового зрения это уже не такое яркое пятно, и все же заметно. Как и слышны слова:
— Умения вскрывать двери тоже должны способствовать расположению к тебе?
Сцепление фраз на удивление смягчает его скрытие. Недоверие никуда не исчезает.
Мокрая посуда и влажный таз ставятся на стол, поставишь их повторно на пол и можно не оторвать. Сквозняк захлопывает дверь, нет нужды повторно лезть к замку.
Продолжается уже более спокойное вальсирование по клинике безо всякого беспокойства наткнуться на кого-либо. Протираются полки, поднимаются книги, оказываются замечены застывшие капли экстрактов для усиления возможностей квами. Ёмкость облеплена крепкой коркой, постукивание по ней никак не откликается и не реагирует. Клоки бумаг с записями и иероглифами тоже не тронуты уже некоторое время, пыль успела осесть.
— А осмотр вещей тоже ни на что не указывает?
— На мое желание помочь, — хочется процедить, но Эмили удивительно спокойна в своих действиях. Пальцы не дрогнут от резкого осаждающего тона. Мастер Фу желает ее подцепить, точно так же, как Маринетт уперто хочет добиться от него справедливости. Это было нормальным для ситуации, не хочется срываться.
Лун Жи Фу пусть и имеет довольно крепкое тело с не провисающими мускулами, кожей, не желающей упускать коллаген, разум стареет. У старца те самые выводящие молодое поколение привычки цепляться к словам, остро реагировать на шутки, не понимать их, свои доводить до ушей с настойчивостью. А еще параноидальное слежение за сохранностью устоев, спокойным течением обстоятельств, не должных быть переменными.
Слежение за каждым шагом Эмили закономерное и оправданное, потому она старательно сгоняет мурашки от раздражения с ног и рук.
Фу смягчается от ответа, звучащего достаточно искренне, чтобы ощутить в животе скованность, и это неудобство кличут первым зовом совести. Он заговаривает на попытку женщины избавиться от глазури, никак не уходящей под натиском прижимаемой салфетки:
— Это последствия разгадывания книги. От этой жидкости не так просто избавиться, я не сразу свел капли с рубашки. Сейчас мы разведем, Вайзз поможешь нам.
Сцена не становится ступенью к завязыванию новых связей между Мастером и его воспитанницей, не восстанавливает уже треснувшие нити. Для Агрест это победа над развивающейся рассеянностью к окружающей Мастера Фу обстановке, но и она способна доставить радость над свершением.
Экспонатов во всей клинике набирается приличное количество, и все манерное, со своим проявлением качеств. Касание Эмили отлично от задевания Фу. У мужчины это туше. И клиника, по всем подозрениям служащая домом, отзывается подобно музыкальному инструменту. То ли долгий контакт с магическими элементалями, то ли каждый предмет втянул в себя частицу хозяина, но окружение имеет жизнь.
Для Эмили это отлично от покинутого особняка, к которому она даже не способна приблизиться, не вызвав резонанса. Даже попади, подозрения о его пронизанной холодности столь остры, что развевают налет адреналина с остатков воспоминаний. Ее дом раз и навсегда переменен. Скорее мавзолей, соперник Лувра, музей гениальности модельера, клетка для сына. Адриан обязательно станет волен, обещает себе Эмили, позволяя обособляться от молчания Мастера Фу и шорохов, порожденных уборкой.
Довольно поздно для гостей и нет времени скрыться. Первой врывается доска, на которых дети истирают кончики маркеров до состояния тлеющей метелки. Следом протягивается силуэт в светлой одежде. Забавные низкие хвостики треплются при ходьбе, а лицо изумленно тянется.
— Мастер Фу, разве это не Ваша клиентка? Я думала, рабочее время прошло, — ратуя на то, что не начала речь с порога, удивляется Маринетт и тут же подбирается, неловко ставя доску, крутя ее которым кругом, прежде чем твердо хватает. — Пр-ростите, не поздоровалась.
Дюпэн-Чэн твердо помнит, что налетела на женщину спящей, больше ассоциативный ряд ничего не подбрасывает.
— Пора тебе познакомиться с нынешней ЛедиБаг, Эмили, — Мастер старается скрыть вздох, предчувствуя новую волну негодования от юной ученицы. Она неумело скрывает удивление, настигшее после такого легкого раскрытия личности. — Уверен, за время твоего пребывания здесь ты уже успела не раз раскрыть Маринетт.
— Да, так и есть. И жаждала познакомиться все эти дни.
Ласковая улыбка, уверенный взгляд, непоколебимый голос не просто подкупают юную героиню, а совершенно раз и навсегда обескураживают, заставляя поверить. Лицо вспыхивает, как если бы кто поддувал в самое сердце костра.
— Ч-ч-чем-м ж-же я эт-т-то зас-с-служила, — выбивание слов сквозь треск зубов от чрезмерно быстро захвативших тело нервных импульсов кажется очаровательным. Интонация теряется, ловко зажевывая очевидный вопрос, выдавая утверждение. Невиданная перемена личностных качеств показывает, как много влияния привносит квами.
Поддержка в речи и углубление в работу, создающее иллюзию присутствия, возвращает Маринетт растерянный запал, точно она так же собрала выпавшие куски и закинула в себя. Пальцы твердо вжимаются в скользящую поверхность доски, выдавая скрип. Мастер Фу искренне хочет запрокинуть голову и взвыть, но желание перебивается, когда Дюпэн-Чэн принимается не просто рассказывать с прежним упорством, а рисовать схемы, привлекать внимание. Действия девчонки разрывают образ исчезновения: Агрест вовсю улыбается. Увидеть бы ей, как это дитя рисует план по покорению сердца Адриана.
Маринетт освобождает мужчину из плена неожиданно просто для него самого, вдруг посмотрев на экран телефона. Бегло прочитав уведомление, она уже почти вернулась к своей затее, как взгляд зацепился за время. Оставленные до лучших времен уроки могли так и остаться в ящике, если она не уйдет. Благо, патруль приостановлен из-за присмиревшего Бражника и сообщения от Кота. Куцое «У меня нет возможности выйти в ближайшее время» противно поскоблило по Дюпэн-Чэн, но она была чересчур загружена, не углубляясь в ощущения.
Заснувшая от переполнявших ее эмоций после жаркого выступления Тикки не сразу распознала запаха печенья.
— Прости, иначе я не успею добраться, — квами понимающе кивнула, протерла глаза и повиновалась зову преображения.
— Я не шутила про разговор. Возвращайся в следующий раз не для дебатов, ладно? — глубинный взгляд приостанавливает сияние магических частиц для Маринетт. Ей казалось, что настолько зеленые глаза только у Кота. Завороженная, она и не ощущает, как нарастает новый слой кожи, броней защищающий от всех воздействий. Вращение Земли стопорит, концентрация вся на женщине. И мысленный ход становится восковым: расплавленный и разгоряченный, застывает. Только покров Тикки помогает вернуть разум Маринетт. Девчушка думает, что при нахождении рядом Адриана ей этого не хватает.
Но никакой силы квами недостаточно, чтобы предложение щелкнуло, осенило. Маринетт с легкостью бы вспомнила образ Агреста из увиденных множество раз фотосессий, недаром карточки скрываются под матрасом и гордо вывешены на стене. Эмили она не успела закрепить в сознании.
— Не могу отказать, — улыбается ЛедиБаг, и выходит неловко после длительной запинки. Костюм позволяет хоть несколько оттенить пылающее лицо. Не успело оно прийти в норму, как вновь обращенное внимание сбивает результат напрочь.
Чувство, что за Эмили наблюдают, возобновляется. Взгляд Мастера Фу ни разу не сошел с пальцев Агрест, дабы ни единый кусок магической материи не исчез. Для нее это лучше мысли, что может с ней произойти, вернись она к Габриелю.
Вечер заканчивается эмоционально. Эмили концентрируется на мысли, что при просьбе герои могут вызволить Адриана. Мысль эта согревает нутро, мягко плещется топленым маслом. И застывает как оно же: с неприятным перебиранием между пальцами. Тогда особняк станет разворошенным осиным гнездом. Слишком великая опасность. Она задумывается, что не обречет на такую участь детей, ЛедиБаг всего ничего лет, напарник может оказаться не многим старше. Габриель умнее. Если вдруг эта девчушка, уверенно идущая тараном, может больше не улыбнуться, подставляя под солнце веснушки, активно от этого лезущие на шею и обод майки, будет непростительно.
Маринетт оставляет после себя вереницу предложений, скопление стрелок и карикатуру Кота на доске.
Маринетт оставляет после себя сны у думающей о ее судьбе Эмили.
Ссылка на мое детище, источник подарков при скорых розыгрышах и всяких разговоров.)