что случилось с головой берлиоза
Куда пропала голова Берлиоза?
В этом небольшом развлекательном очерке я хотел бы затронуть тему Ленина в романе «Мастер и Маргарита».
Действительно, основные действия романа начинаются с того, что в Россию приезжает иностранный консультант Воланд, почти немец. После этого на Патриарших случилась катастрофа, крах Российской империи (история на Патриарших отсылает нас ко сну Навуходоносора с крушением гигантской статуи). С вытекающими отсюда последствиями.
Воланд даже пообещал, что сможет заселиться в квартирку Берлиоза.
Теперь возвращаюсь к России. Действительно в бывший особняк Николая Второва на улице Композиторов, то есть в СПАСО-ХАУЗ вскоре заехал американский посол Вильям Буллит (еще один прототип Воланда). В особняк Николая II заехал товарищ Ленин. А на месте разрушенного Храма Христа Спасителя чуть не водрузили Вавилонскую башню со статуей Воланда. При этом христианам во время гонений пришлось красть и хранить где-то втайне главу Сергия Радонежского. А его место заняли мощи главного советского святого в его же храме-пещере, построенном в лучших масонско-египетских традициях.
Но, как и предсказал настоящий Воланд, то есть Бог, у Ленина ничего не получилась. Вся история с Римом ПОЧТИ полностью разыгралась по второму кругу, и опять с участием иностранного консультанта в 1991 году, только теперь роль Берлиоза уже сыграл сам Ленин.
С СССР опять произошла катастрофа. Как говорил Коровьев, вот ведь Майданы-то до чего доводят. Хрусть-надвое.
Маргарита (Россия) снова уверовала. Получила немного позолоты, чтобы восстановить блеск золотых куполов и мази, чтобы прозреть. Таким образом, Маргарита почти полностью прошла через сатанинское антиевангелие, кроме нескольких важных моментов.
Ленин, положенный в пещеру для целей его будущего воскрешения (именно в этом была настоящая идея, по-инициативе Горького был создан Институт бессмертия, а Богданов создал Институт крови, масоны обязательно извращают Евангелие), до сих пор там так и лежит.
То, что главный Берлиоз – это Ленин, очевидно из далее следующей гамлетовской сцены, которая происходит, в тот момент, когда Воланд (Бог), проснувшись от ужасного шума, в одной пижаме (пижама демонстрирует презрение к гостям бала), прекращает безумный бал у сатаны.
«Прихрамывая, Воланд остановился возле своего возвышения, и сейчас же Азазелло оказался перед ним с блюдом в руках, и на этом блюде Маргарита увидела отрезанную голову человека с выбитыми передними зубами. Продолжала стоять полнейшая тишина, и ее прервал только один раз далеко послышавшийся, непонятный в этих условиях звонок, как бывает с парадного хода.
— Михаил Александрович, — негромко обратился Воланд к голове, и тогда веки убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза. — Все сбылось, не правда ли? — продолжал Воланд, глядя в глаза головы, — голова отрезана женщиной, заседание не состоялось, и живу я в вашей квартире. ЭТО — ФАКТ. А факт — самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас интересует дальнейшее, а не этот уже свершившийся факт. ВЫ ВСЕГДА БЫЛИ ГОРЯЧИМ ПРОПОВЕДНИКОМ ТОЙ ТЕОРИИ, ЧТО ПО ОТРЕЗАНИИ ГОЛОВЫ ЖИЗНЬ В ЧЕЛОВЕКЕ ПРЕКРАЩАЕТСЯ, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна и остроумна.
Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие. — Воланд поднял шпагу. Тут же покровы головы потемнели и съежились, потом отвалились кусками, глаза исчезли, и вскоре Маргарита увидела на блюде желтоватый, с изумрудными глазами и жемчужными зубами, на золотой ноге, череп. Крышка черепа откинулась на шарнире».
Но при чем здесь ГОЛОВА БЕРЛИОЗА? При том, что ее стащили прямо из гроба. Ужасный скандал! Вот слова Азазелло:
«— Да, изволите ли видеть, — объяснил рыжий, — сегодня утром в Грибоедовском зале ГОЛОВУ У ПОКОЙНИКА СТАЩИЛИ ИЗ ГРОБА.
— Как же это может быть? — невольно спросила Маргарита, в то же время вспомнив шепот в троллейбусе.
— Черт его знает как! — развязно ответил рыжий, — я, впрочем, полагаю, что об этом БЕГЕМОТА НЕ ХУДО БЫ СПРОСИТЬ. ДО УЖАСА ЛОВКО СПЕРЛИ. Такой СКАНДАЛИЩЕ! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова!».
Теперь Вы, побывав на этом сайте, наверное знаете, что я защищаю пророческие функции романа. Посвятил этому более 100 очерков. О чем только роман не рассказывает. Но вот ПРОБЛЕМА.
Если основной Берлиоз – это Ленин (в литературной плоскости романа – это конечно Горький, у него много расшифровок), то роман что-то не срабатывает. Голова-то у покойника на месте. И никуда не пропадала. В результате ряд линий романа «Мастер и Маргарита» не стыкуются. И антиевангельский характер советского прошлого получается не столь ярко выраженным.
Нет, можно, конечно, подойти к концептуальным интерпретациям. К примеру, что речь шла о том, что после смерти Ленина, всю страну завалили его бюстами и головами. Но это уже не совсем то. Тем более, что автор романа в главе «Маргарита» постоянно говорит о какой-то МИСТИКЕ. А где же тут мистика, если речь всего-то о бюсте?
Поэтому вынужден признать, что в этом плане моя теория потерпела фиаско.-
ОБ ИСТОКАХ ОДНОГО БУЛГАКОВCКОГО СЮЖЕТА
№ 2006 / 8, 23.02.2015
ЧАСТЬ 1
ГОЛОВА БЕРЛИОЗА
– Да, удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась его голова!
– Какая голова? – спросила Маргарита.
– Да, изволите ли видеть, сегодня утром в грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба.
– Как же это может быть?
– Чёрт его знает как! Я, впрочем, полагаю, что об этом Бегемота не худо бы спросить. До ужаса ловко спёрли. Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова!
Кому понадобилась голова Берлиоза, известно всем читателям романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» (а с недавнего времени и зрителям одноимённого сериала), а вот с вопросом «на что нужна отрезанная голова» стоит разобраться поподробнее.
Как известно, в булгаковском романе сюжет с декапитацией повторяется дважды. В начале девушка-комсомолка «отрезает» голову Берлиозу, позже, во время представления в Варьете, Бегемот отрывает голову конферансье Бенгальскому. В обоих случаях голова, отделённая от тела, продолжает жить.
Голова Бенгальского в руках Фагота отчаянно кричит на весь театр: – Доктора!, плачет и обещает не молоть в дальнейшем всякую чушь.
На мёртвом лице головы Берлиоза, с которой разговаривает Воланд, Маргарита видит «живые, полные мысли и страдания глаза».
Заканчиваются эпизоды с головами отделёнными от тела по-разному (голова Бенгальского возвращается на шею, а голова Берлиоза отправляется в небытиё), но и там, и там «мёртвая голова» выступает в качестве «оракула».
Зачем Булгакову понадобилось вводить в роман сюжет с отрезанной головой? Ведь для посмертного диалога с Берлиозом Воланд с лёгкостью мог бы вызвать, скажем, призрак, дух или «тень» председателя МАССОЛИТа? Что это? Шутка? Пародия на рассказ Анри Батайля о казни гроссмейстера ордена храмовников (тамплиеров) Жака де Молэ, чудесном спасении от огня его головы и использовании Молэ в ритуале американских масонов-демонопоклонников? Версия о пародии на рассказ Батайля не лишена оснований (кто-то заметил, что живой огонь, вырывающийся из глазниц черепа Молэ в рассказе Батайля, у Булгакова превратился в «живые, полные мысли и страдания глаза» головы Берлиоза на балу у Воланда).
Но как объяснить, что этот сюжет с мёртвой головой в романе Булгакова повторяется дважды?
Начать, пожалуй, стоит с того, что «Мастер и Маргарита» далеко не единственная книга, где мы сталкиваемся с оракулом в виде «мёртвой головы». В романе Дмитрия Мережковского «Юлиан Отступник» молодой врач Орибазий говорит философу Максиму: «Разве я не знаю, что такое магия? Вы… лепите из кожи и воска мёртвую голову, снизу приставляете к ней журавлиную шею и, спрятавшись в подполье, произносите в эту костяную трубку ваши пророчества – и ученик думает, что череп возвещает ему тайны смерти; а когда нужно, чтобы мёртвая голова исчезла, вы приближаете к ней жаровню с углями – воск тает, и череп распадается…»
Другое описание обращения к «мёртвой голове» даёт роман Сервантеса Сааведры «Дон Кихот». В LXII главе романа повествуется о мошенниках, использовавших поддельную голову для фарса, изображавшего гадание.
Также из средневековых легенд известно, что профессор в Оксфорде философ, математик, оптик, астроном, алхимик и писатель (!) Роджер Бэкон, прозванный «doctor mirabilis» (чудесный доктор), совместно со своим учеником монахом Бунгеем, пытался с помощью дьявола оживить и заставить вещать человеческую голову.
То, что и у Мережковского и у Сервантеса речь идёт о поддельных «мёртвых головах» (некоторые источники утверждают, что голова, которую оживлял Бэкон, тоже была искусственной) не только не исключает возможность использования для прорицаний настоящих человеческих голов, а напротив, служит доказательством существования таких магических практик. Если «мёртвые головы» подделывались, значит, в их способность служить в качестве оракула верили, и, по всей видимости, такие оракулы были в употреблении. Ведь что же ещё подделывать, как не реальный, но труднодоступный предмет?!
Ещё одна «мертвая голова» (на этот раз настоящая), в роли предсказателя будущего, упоминается также в романе Ивана Сергеевича Тургенева «Дым». В одной из сцен западник Потугина (устами которого несомненно говорит иногда сам автор) рассказывает Литвинову историю о Ваське Буслаеве. Ваське попадается на дороге «мёртвая голова, человечья кость; он пихает её ногой. Ну и говорит ему голова: «Что ты пихаешься? Умел я жить, умею и в пыли валяться – и тебе то же будет». И точно: Васька прыгает через камень и совсем было перескочил, да каблуком задел и голову себе сломил…» Приводя этот рассказ, Тургенев ссылается на былину «Василий Буслаев молиться ездил» из сборника Кирши Данилова.
Но, пожалуй, самый известный пример обращения к «мёртвой голове» описан в поэме Александра Сергеевича Пушкина «Руслан и Людмила». Помните: «Молчи, пустая голова!»
Широко распространено мнение, что в данном эпизоде Пушкин опирался на «Повесть о Еруслане Лазаривече», или – по старейшему русскому списку её – об Уруслане Залазоривиче, появившуюся в России в начале 17-го века и, в свою очередь, якобы пересказывающую фрагменты из поэмы Фирдоуси «Шах-Намэ» (10-й век).
Некоторые авторы высказывали оригинальную, но крайне сомнительную версию о том, что фрагмент поэмы Пушкина является калькой с такого же фрагмента из поэмы Торквато Тассо «Освобождённый Иерусалим». А.Г. Дугин неоднократно утверждал, что в поэме Тассо есть интереснейший диалог между рыцарем-крестоносцем и отрубленной, но живой головой сарацина. Крестоносец произносит славословие сердцу, которое, по его словам, заставляет рыцаря быть бесстрашным в бою, не думая о последствиях и совершая духовные подвиги. Голова сарацина, напротив, настаивает на важности рассудочного мышления.
Но у кого бы Пушкин ни позаимствовал сюжет с говорящей «мёртвой головой», мы можем считать установленным его непрерывное существование в европейской литературе как минимум с конца XVI века.
Теперь наша задача выяснить, откуда сюжет с «мёртвой головой» мог появиться у Сервантеса и других авторов рыцарской литературы.
В романе Майкла Баджента «Священная кровь и священный Грааль» приводится крайне странная легенда, посвящённая ордену тамплиеров. Звучит она так: «Один тамплиер, сеньор де Сидон, любил знатную даму де Мараклеа, но та была отнята у него, так как умерла в юном возрасте. В ночь после похорон обезумевший от любви рыцарь проник в могилу, открыл её и удовлетворил своё желание с безжизненным телом. И тогда из мрака донёсся голос, приказывающий ему прийти сюда девять месяцев спустя, чтобы найти плод его деяния. Рыцарь повиновался приказанию, и когда подошло время, он снова открыл могилу; меж больших берцовых костей скелета он нашёл голову. «Не расставайся с ней никогда, – сказал тот же голос, – потому что она принесёт тебе всё, что ты пожелаешь». Рыцарь унёс её с собой, и, начиная с этого дня, всюду, где бы он ни был, во всех делах, какие бы он ни предпринимал, голова была его ангелом-хранителем и помогала ему творить чудеса, пока не стала собственностью ордена».
Из материалов процесса над тамплиерами известно, что у тамплиеров действительно существовал культ «мёртвой головы». В одном из списков обвинений, выдвинутых против тамплиеров Инквизицией, утверждается, что якобы тамплиеры признались в том, что «в каждой провинции у них имелись идолы, в особенности головы… что они говорили, будто голова могла их спасти… что она могла заставить цвести деревья… что она заставляла землю давать урожай… что она могла сделать их богатыми… что они обвязывали эти головы или притрагивались к каждой голове этих идолов маленькими шнурочками, которые они носили сами на шее между рубашкой и телом».
При обысках, производимых в командорствах, следователи действительно находили какие-то культовые головы. Так, в центральном командорстве ордена в Париже (Замок Тампль), инквизиторы нашли реликварий в форме женской головы. Верх «черепа» открывался (совсем как голова Берлиоза у Булгакова), а внутри головы, сделанной из позолоченного серебра, хранились зашитые в несколько разноцветных полотен женские кости с ярлыком, на котором стояла надпись по латыни: «Голова 58м». Однако один рыцарь, которого подвергли пытке и предъявили ему эту голову, заявил, что в ритуалах ордена использовалась мужская бородатая голова.
История с «мертвыми головами» грозила запутаться окончательно, но допросы с пытками, проведённые в разных местах (что исключало возможность согласованных ответов рыцарей), дали одинаковый результат – существо, которому поклонялись храмовники, носило имя Бафомет. Предполагается, что это искажённое европейской транскрипцией арабское словосочетание абуфихамет – «источник мудрости». Три чёрные головы («головы трёх сарацинов») украшали герб основателя ордена Храма Гуго де Пена.
Таким образом, нельзя исключить, что тамплиеры действительно привозили из Азии в Европу человеческие головы, служившие для предсказания будущего.
Действительно, во все времена люди хотели знать, что ожидает их через день, месяц, или год. И не секрет, что для того, чтобы заглянуть в будущее изобретались самые замысловатые способы. Но с чего тамплиерам пришло в голову заглядывать в будущее при помощи столь странного оракула?
В «Саге об Инглингах» Снорри Стурлусон подробно описывает приготовление говорящей «мёртвой головы»: «Один взял голову Мимира и натер её травами, предотвращающими гниение, и произнёс над ней заклинание, и придал ей такую силу, что она говорила с ним и открывала ему многие тайны…», и далее: «Один брал с собой голову Мимира, и она рассказывала ему многие вести из других миров».
Конечно, предполагать, что тамплиеры читали «Круг Земной» Снорри Стурлусона, было бы наивно, но факты свидетельствуют о том, что у них были общие воззрения на возможность предсказывать будущее и открывать тайны с помощью «мёртвых голов».
Пытаясь установить первоисточник данного верования, можно вспомнить библейский сюжет с отсечённой головой Иоанна Крестителя. Ирод пообещал дочери Иродиады в награду за пляску любую награду, какую она ни попросит, «даже до половины царства». Девушка спрашивает у своей матери: чего просить? Та отвечает: головы Иоанна Крестителя. Голова была отсечена и отдана танцовщице, которая передала её Иродиаде. Если предположить, что Иродиада (называемая в «Молоте ведьм» главной ведьмой) намеревалась изготовить из головы Иоанна оракула, её поведение становится гораздо более рациональным, чем в «Саломее» Оскара Уальда, где желание получить мёртвую голову основано исключительно на своеволии героини.
Данное предположение покажется гораздо более убедительным, если вспомнить, библейских идолов-оракулов, называвшихся «терафимами». Общепринято считать их простыми безобидными идолами, но есть и иной взгляд на этот вопрос.
Дошедшие до нас изображения терафимов представляют собой или фигурку человека, или отрезанную голову. В библейские времена терафимы были необычайно распространены (Книга Судей, XVII, 5). Их повсюду носили с собой, чтобы корректировать планы на будущее. Вполне может быть, что изначально терафимы изготовлялись из отрезанных человеческих голов, но со временем, в силу их «популярности», маги начали производить для простых людей глиняный и деревянный ширпотреб, а терафимы из человеческих голов остались только у жрецов и царей. Впрочем, здесь мы погружаемся в область исключительно догадок…
Что же касается головы Берлиоза, то можно с уверенностью сказать, что здесь Булгаков ничего не выдумывает и отнюдь не забавляется. Михаил Афанасьевич описывает распространённую по всему Старому Свету магическую технику обращения к «мёртвой голове» как к оракулу.
В части 2 : мёртвые головы у Беляева, Толстого, Шекспира, Цветаевой, и т.д. Об этом читайте в следующем номере. 
Александр ТИТКОВ
Что случилось с головой берлиоза
Борис Вадимович Соколов
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Никто не будет спорить, что Михаил Булгаков стал по-настоящему знаменит в стране и мире своим главным романом – «Мастер и Маргарита». Этот роман необоримо притягивает к себе, берет читателя в плен, не отпускает потом всю жизнь. В чем тут дело? Конечно, многих привлекает оригинальная трактовка евангельского сюжета. Особое значение имели ершалаимские главы романа в советское время. В обществе, где Библия была отнюдь не рекомендованным чтением, для многих «Мастер и Маргарита» стал важным источником сведений о христианстве и его ранней истории.
С другой стороны, читателей, безусловно, привлекает почти детективный сюжет романа. Загадочная фигура Воланда (хотя проницательный читатель, как и Мастер, сразу догадается, кто именно появился на Патриарших), тайна его миссии в Москве, тайна судьбы главных героев романа, которая определяется лишь на последних страницах, – все это держит нас в напряжении до самого конца.
Роман «Мастер и Маргарита» воспринимается прежде всего как фантастическая сатира, где древний Ершалаим чудесным образом соединяется с Москвой 1929 года через мир нечистой силы, возглавляемый Воландом. При этом нередко выясняется при ближайшем рассмотрении, что сцены, казалось бы, рожденные только полетом писательской фантазии, на самом деле представляют собой отражение событий, происходивших в современной Булгакову России.
По замыслу автора его главное произведение не должно было утратить своей актуальности и свежести читательского восприятия и через 50, и через 100, и через 200 лет. В образах мировой культуры здесь оказываются зашифрованы самые современные политические события и деятели. Древняя евангельская легенда, увиденная в неожиданном ракурсе, становится не только высшим этическим, но и эстетическим идеалом для окружающего писателя пошлого, сервильного мира. Любовь и творчество оказываются под защитой не только Бога, но и дьявола. Всезнающий и строгий Воланд вместе со своей свитой беспощадно вскрывает людские пороки, но отнюдь не спешит их исправлять. Это бремя ложится на самого человека, в душе которого вечно борются добро и зло, страх и сострадание, жестокость и милосердие. Иначе мир был бы плоским, и в нем неинтересно было бы жить.
В «закатном» булгаковском романе оригинально преломились взгляды русских религиозных философов начала XX века. Так, Николай Бердяев в «Новом Средневековье» утверждал: «Рациональный день новой истории кончается, солнце его заходит, наступают сумерки, мы приближаемся к ночи. Все категории пережитого уже солнечного дня непригодны для того, чтобы разобраться в событиях и явлениях нашего вечернего исторического часа. По всем признакам мы выступили из дневной исторической эпохи и вступили в эпоху ночную… Падают ложные покровы, и обнажаются добро и зло. Ночь не менее хороша, чем день, не менее божественна, в ночи ярко светят звезды, в ночи бывают откровения, которых не знает день. Ночь первозданнее, стихийнее, чем день. Бездна (Ungrund) Я. Беме раскрывается лишь в ночи. День набрасывает на нее покров… Когда наступают сумерки, теряется ясность очертаний, твердость границ». У Булгакова в «Мастере и Маргарите» силы тьмы не противостоят, а сложным образом взаимодействуют с силами света, и Воланд по-своему убеждает Мастера, что «ночь не менее хороша, чем день», что уготованный ему последний приют на границе света и тьмы ничуть не хуже, а в чем-то определенно лучше традиционного света, ибо там автор романа о Понтии Пилате сможет узнать откровения, невозможные при свете дня: «…О, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула?» Во время последнего полета падают все покровы и обнажаются добро и зло. Все летящие, включая Мастера и Маргариту, предстают в своей истинной сущности: «Ночь густела, летела рядом, хватала скачущих за плащи и, содрав их с плеч, разоблачала обманы». Воланд и другие демоны сбрасывают личины и, порожденные ночью, возвращаются в ночь. А шпоры сатаны превращаются в «белые пятна звезд».
В «Мастере и Маргарите», как и во многих других произведениях, Булгаков продемонстрировал умение просто, с минимумом словесных средств говорить о вещах сложных, будь то история и нравственная доктрина христианства или последние открытия биологии и физики, скрытые в подтексте «Собачьего сердца» или «Мастера и Маргариты». Также и в булгаковских пьесах достигается максимум выразительности минимумом средств. Персонажи, как правило, лишены длинных чеховских монологов, а серьезные программные декларации сопровождаются юмористическими репликами, как, например, в финале «Дней Турбиных». В этом, помимо прочего, секрет широкой зрительской популярности булгаковской драматургии, как прижизненной, так и посмертной.
Хорошо известно, что «Мастер и Маргарита», да и многие другие булгаковские произведения, по числу литературных реминисценций занимают одно из первых мест в русской литературе. Но это вовсе не значит, что Булгаков был реминисцентным писателем, а его творчество свелось к перепевам традиционных мотивов мировой культуры. Нет, булгаковское творчество было одновременно остроактуальным, затрагивающим самые болевые точки современной жизни. В этом заключалась причина неприятия Булгакова официальной советской критикой и коммунистической властью. Недаром писатель с грустью, но и не без гордости говорил в знаменитом письме Правительству в 1930 г.: «М. Булгаков СТАЛ САТИРИКОМ и как раз в то время, когда никакая настоящая (проникающая в запретные зоны) сатира в СССР абсолютно немыслима». Потому-то со второй половины 20-х годов перестали печатать в Советском Союзе его произведения, а в 1929 г. сняли постановки по трем пьесам. В конце концов в 30-е годы в репертуаре остались только «Дни Турбиных» и инсценировка «Мертвых душ». Да и то для возобновления «Дней» понадобилось вмешательство с самого верха.
Михаил Булгаков – политический писатель
Любопытно, что здесь писатель полемизировал с широко известными мыслями Л. Д. Троцкого, содержащимися в книге «Литература и революция» (1923): «Царская цензура была поставлена на борьбу с силлогизмом… Мы боролись за право силлогизма против цензуры. Силлогизм сам по себе – доказывали мы при этом – беспомощен. Вера во всемогущество отвлеченной идеи наивна. Идея должна стать плотью, чтобы стать силой… И у нас есть цензура, и очень жестокая. Она направлена не против силлогизма… а против союза капитала с предрассудком. Мы боролись за силлогизм против самодержавной цензуры, и мы были правы. Наш силлогизм оказался не бесплотным. Он отражал волю прогрессивного класса и вместе с этим классом победил. В тот день, когда пролетариат прочно победит в наиболее могущественных странах Запада, цензура революции исчезнет за ненадобностью…» Здесь же Лев Давыдович предрекал: «В Европе и Америке предстоят десятилетия борьбы… Искусство этой эпохи будет целиком под знаком революции. Этому искусству нужно новое сознание. Оно непримиримо прежде всего с мистицизмом, как открытым, так и переряженным в романтику, ибо революция исходит из той центральной идеи, что единственным хозяином должен стать коллективный человек и что пределы его могущества определяются лишь познанием естественных сил и умением использовать их».
Похороны Берлиоза
Украсть голову покойника прямо из гроба – поистине дьявольская проделка! Голова мертвеца – это предмет, сам по себе не имеющий никакой ценности, никому и ни для какой цели не нужный, напротив, это один из тех немногих предметов, от владения которыми любой человек поспешит как можно быстрее избавиться и откреститься. Предмет этот страшен, от него так и веет запредельной жутью самого инфернального свойства. Азазелло комментирует Маргарите наблюдаемое ими обоими событие похорон Берлиоза.
– Да… удивительное у них настроение. Везут покойника, а думают только о том, куда девалась его голова!. Да, изволите ли видеть, сегодня утром в грибоедовском зале голову у покойника стащили из гроба. До ужаса ловко сперли. Такой скандалище! И, главное, непонятно, кому и на что она нужна, эта голова! (ММ-2. С. 694).
Примечание: Например, как свидетельствует один из бывших спеслужбистов, протокол о вскрытии тела покойного Максима Горького был составлен раньше смерти писателя. И здесь неважно, можно ли доверять источнику, само существование подобных легенд чрезвычайно ярко характеризует режим. О загадке смерти Горького очень убедительно пишет Б. Сарнов в своем исследовании «Сталин и писатели», из которого нам стал известен этот факт[29].
В тот момент на балу сатаны, когда веки отрезанной головы поднимаются и Маргарита видит живые, «полные мысли и страдания глаза», похороненный Берлиоз, может быть, еще жив. Это и есть фантастика самой жизни, вытекающая не из трансцендентных сфер, а непосредственно из политической практики жизни. Булгаков бесстрашно обозначил саму возможность возникновения таких вопросов, которые даже мысленно человеку задавать почти невозможно, потому что такая реальность просто не умещается в сознании людей. Сам же писатель ясно осознавал, насколько нарушена нормальность жизни в его стране этими массовыми внезапными исчезновениями людей.
Примечание: Изображая эту похоронную процессию литераторов, Булгаков не мог не помнить образ летописца Пимена из пушкинского «Бориса Годунова», который в тиши своей монастырской кельи ведет свою рукопись-летопись, чтобы запечатлеть в ней известную ему правду об убиенном царевиче и о его убийцах. В образе Пимена Пушкин дал русской культуре идеальный образец высокого смысла литературного труда свидетеля и очевидца своей эпохи: Когда-нибудь монах трудолюбивый Найдет мой труд усердный, безымянный,
Засветит он, как я, свою лампаду —
И, пыль веков от хартий отряхнув,
Правдивые сказанья перепишет,
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу,
Своих царей великих поминают
За их труды, за славу, за добро —
А за грехи, за темные деянья
Спасителя смиренно умоляют…
Вопроса о том, можно ли верить Пимену, не возникает, те события, о которых он свидетельствует, – это исторический факт. Свидетельству же советских писателей, похоронивших тело под черным покрывалом, поверить невозможно.
Вспомним, что интересующий нас персонаж на вопрос Берлиоза: «Вы историк?» – ответил: «Я – историк», – … и добавил ни к селу ни к городу: – «Сегодня вечером на Патриарших будет интересная история!» (ММ-2. С. 554). Воланд – творец истории, он сам назначает события по придуманному им самим сценарию, из подручного материала жизни создает нужный ему исторический факт. А затем предъявляет его в качестве доказательства своего могущества и своей правоты, своей сверхчеловеческой природы, своей сверхъестественной способности предвидеть будущее. И целая армия советских писателей зафиксирует в своих некрологах, торжественных речах эту фикцию, выдав ее за саму историческую реальность. Процессия писателей, готовых похоронить безголовое тело – это и есть торжество власти Воланда. И оно даже не в том, что напишут писатели, а в том, что они самим своим присутствием на похоронах внезапно умершего своего партийного руководителя становятся послушными сообщниками властного преступника. Вот именно в этом подлинный пафос «историка» Воланда, в котором невозможно не узнать того, чьим зеркальным отражением он и является.
Вернемся к советским писателям, которыми лично руководил генсек, объявив всю литературу «литературой социалистического реализма, правдиво отражающей жизнь», то есть как раз те самые факты, которым назначает быть он лично. Гроб, затянутый черным покрывалом, – это и есть образ черной дыры, провала, зияния, наглядно свидетельствующий о бесследном исчезновении людей, о полной невозможности узнать, что с ними происходит, о репрессивном режиме; эту-то черную дыру писатели выдают за похороны своего коллеги редактора. Именно так творится соцреализм, самое фантастическое искусство. Фантастика не в том, что голова украдена, а в том, что все советские писатели похоронили черт знает что.
Примечание: Вспоминается образ «открытого гроба» как мощной действующей силы в «Борисе Годунове». Тело убитого царевича видел лично сам летописец Пимен. Князь Шуйский также видел в соборе в открытом гробу труп. Его свидетельские показания о том, что царевич мертв и не может восстать из гроба, не успокоили царя, которому страшно:
И мог ли я так слепо обмануться,
Что не узнал Димитрия? Три дня
Я труп его в соборе посещал,
Всем Угличем туда сопровожденный.
Вокруг его тринадцать тел лежало,
Растерзанных народом, и по ним
Уж тление заметно проступало,
Но детский лик царевича был ясен
И свеж и тих, как будто усыпленный;
Глубокая не запекалась язва,
Черты ж лица совсем не изменились.
Нет, государь, сомненья нет: Димитрий
Нельзя приуменьшать значение «открытого гроба»: лицо покойного слишком красноречиво и о многом может поведать миру. Недаром царю Борису делается страшно от свидетельства князя Шуйского, а вот закрытый гроб надежно прячет важнейший секрет власти нового царя-самозванца.
Чтобы остановить начавшуюся смуту, патриарх дал совет царю:
Вот мой совет: во Кремль святые мощи
Перенести, поставить их в соборе
Архангельском; народ увидит ясно
Тогда обман безбожного злодея,
И мощь бесов исчезнет яко прах.
Зачем мы цитируем «Бориса Годунова»? Тело убитого Берлиоза ничего общего не имеет с телом убиенного царевича, кроме одного: и там, и здесь совершено политическое убийство. Необходимо напомнить, как много может «сказать» покойник, как боится убийца безмолвного свидетельства своей жертвы: срочно кремированный безголовый труп Берлиоза был лишен возможности обличить злодея.
В стране нет Пимена, некому узнавать факты, расследовать преступления и отстаивать правду, а создатели литературы превращены в обслуживающий диктатора персонал по фальсификации реальности.
Возможность получать информацию самостоятельно, а не из рук государства, в обход известного учреждения, в принципе исключена.
Теперь проанализируем, как происходили события после трамвайной катастрофы. Тело и голову с места происшествия увезли в морг, затем представители следствия сразу же заезжают за Желдыбиным, заместителем Берлиоза, с ним едут к Берлиозу на квартиру, чтобы опечатать рукописи, а уже потом везут Желдыбина в морг. В этой регистрации чрезвычайно активной деятельности представителей органов правопорядка отсутствует упоминание о важнейшем компоненте работы следствия – о том, как проводилось опознание трупа. Отсутствие этого звена в цепи похоронных хлопот зияет, и это зияние вызывает недоумение. Создается впечатление, что представители власти уже были готовы к проведению операции по захвату квартиры Берлиоза и хранящихся там рукописей. Заметим, что Желдыбин – единственный из писателей, кого позвали организовывать похороны вместе с представителями «известного учреждения». Именно он и возглавит обезглавленный после гибели Берлиоза МАССОЛИТ.
Профессор-паталогоанатом и его прозектор в морге работают в присутствии (т. е. под присмотром) вооруженных представителей «органов», и именно под их присмотром подпишут врачи все медицинские документы. А где же друзья, родственники, близкие? Их нет. Дядю Берлиоза вызвали телеграммой из Киева, но не для того, чтобы позвать на похороны, а, напротив, чтобы, запугав до полусмерти, не дать и близко подойти к гробу.
Интересно проследить по ранним редакциям, как формировалась сцена в морге. Булгаков последовательно убирал из окончательного текста некоторые откровенные детали, слишком актуализировавшие сомнения в том, что лежащее на трех столах ужасное нечто, что осталось от погибшего человека, можно идентифицировать как останки именно Берлиоза: убраны из окончательного текста такие детали, как залитые кровью документы, которые невозможно прочитать, груда заскорузлого тряпья, которую невозможно опознать.
«…председательствовать не может человек пиджак и документы которого до полной неразборчивости залиты кровью, а голова лежит отдельно» (ММ-1. С. 390); или: «…груда заскорузлых тряпок, в которых и узнать нельзя было костюм Мирцева» (ММ-1. С. 418).
Исключил Булгаков из окончательной редакции и «четырех человек в защитной форме, с малиновыми нашивками на воротниках и с маленькими браунингами на желтых поясах» (ММ-2. С. 390), оставил только двоих, не акцентируя внимания на оружии. Ранние редакции подтверждают нашу догадку о том, что Булгаков хотел более откровенно обозначить для внимательного читателя, что с опознанием тела Берлиоза не все в порядке, что, может быть, и не его тело в расчлененном состоянии находится на столах в прозекторской. Автор явно хотел обратить внимание читателя на то, что правильного опознания трупа проведено не было, но из окончательного варианта он все-таки исключил такие одиозные детали, как нечитаемые, залитые кровью документы и одежду, испорченную до такой степени, что по ней нельзя опознать покойного.
В связи с этим возникает интересный вопрос: а что, если бы Желдыбину вдруг в морге показалось, что он не узнает в отрезанной голове, обезображенной, с выбитыми зубами, голову своего начальника, то осмелился бы он высказать вслух свое сомнение? Почему-то со стопроцентной уверенностью знаешь, что он бы не поделился своими мыслями со следователями. Организация похорон Берлиоза – это, очевидно, тест на лояльность, проверка новой «номенклатуры», без прохождения которой Желдыбин не был назначен на пост руководителя московскими писателями. Более того, кажется, что он заслужил свой высокий пост в писательской организации вовсе не своим творческим даром, а своей ключевой ролью в организации похорон безголового тела, а именно: в расчлененном и изувеченном трупе он безошибочно «опознал» своего бывшего руководителя.
Сюжет смены руководства московской писательской организации в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» идеальным образом иллюстрирует понимание М. Чудаковой смысла изменений сталинской политики в области литературы. То, как и зачем был ликвидирован РАПП и как одномоментным декретом все пролетарские писатели и так называемые попутчики вдруг были превращены в «советских писателей», сразу попав в хитроумную ловушку, расставленную генсеком Сталиным, Мариэтта Чудакова объясняет в своей статье: «На полях книги М. Окутюрье “Le realisme socialiste”».
«Сталину больше не нужны были убежденные люди – любых убеждений… – ему нужны были люди, подчинившиеся его слову.
…Сталину необходимо было заменить действие по убеждению – действием по приказу».[30]
Желдыбин тест на умение подчиняться приказу прошел, и именно он возглавит МАССОЛИТ, а Берлиоз имел неосторожность спорить с «иностранцем», отстаивать свои убеждения, хотя ему русским языком было сказано: «А не надо никаких точек зрения». Образ и судьба Берлиоза напоминают судьбу Авербаха и Горького, Бухарина и Троцкого. Эти убежденные революционеры-атеисты в определенный момент были отстранены от завоеванной ими государственной власти Сталиным.
Языковую «ловушку», которой стало поголовное именование «советский писатель» всех писателей без исключения, для которых отныне не существовало возможности усомниться в своей «советскости», мы будем обсуждать в следующей главе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.