что случилось с хромовой и шендерович
Виктора Шендеровича обвинили в сексуальных домогательствах
Несколько женщин обвинили журналиста Виктора Шендеровича в домогательствах. Свои истории они опубликовали в Facebook.
Журналистка Лидия Михальченко написала, что готова открыто заявить, что пострадала от действий Шендеровича, и добавила, что вместе с ней это готовы сделать еще две женщины — Ольга Крассак и Мари Троицкая.
Михальченко призналась, что долгое время считала Шендеровича «одним из лучших людей в этом мире». Однако позже ее повергло в шок нежелание журналиста «слышать и замечать отказ» с ее стороны, а также произошедшее между ним и еще одной девушкой. Михальченко написала, что Шендерович и Троицкая договорились о дружеской встрече, однако там он начал домогаться ее, а в ответ на ее негодование сказал: «А для чего еще мужчины с девушками встречаются?»
Материалы по теме
«Он буквально силой заставил меня заняться жестким сексом»
«Правовая база для извращений»
Журналистка добавила, что по-прежнему не может прийти в себя после случившегося. Михальченко подчеркнула, что приняла решение рассказать о домогательствах со стороны Шендеровича, несмотря на то что ожидает травлю после публикации. По ее словам, подобные истории «рано или поздно переломят хребет этому «верблюду» — убеждению, что женщин можно трогать, лапать, заниматься сексом без активного согласия, пользуясь защитной реакцией замирания, а потом говорить, что «ты сама хотела» и «вообще это недоразумение»».
Крассак в своей публикации отметила, что ей известны имена четырех девушек, которые «непосредственно от него пострадали». По ее словам, они не смогли поделиться своими историями: девушек запугивали и грозились уволить. Кроме того, по мнению Крассак, этим девушкам угрожают «тонны помоев» от «группы поддержки» Шендеровича.
Журналистка Ольга Карчевская добавила, что знала о том, что Шендерович «практикует сексуализированное насилие». По ее словам, пострадавшие от него девушки хотели поделиться историями анонимно, однако в итоге сделали это открыто. Карчевская добавила, что Михальченко показывала ей скриншоты переписки с Шендеровичем, и поручилась за достоверность ее публикации.
В середине июля русскоязычные пользовательницы сети начали публиковать в сети рассказы об абьюзе и домогательствах со стороны мужчин. В основном обвинения касались бывших или нынешних сотрудников СМИ, в частности, «МБХ Медиа», телеканала «Дождь», «Новой газеты», самиздата «Батенька, да вы трансформер».
Что случилось с хромовой и шендерович
В. Шендерович ― Добрый вечер.
И. Воробьева ― Добрый?
В. Шендерович ― Нет, тут вообще можно перестать здороваться.
И. Воробьева ― Можно.
В. Шендерович ― Это как по Жванецкому: в общем, ушел от ответа.
И. Воробьева ― Даже не знаю, с чего начать. Понятно, что начать с «Мемориала»*, который власти меня заставляют называть иностранным агентом. Но просто такое количество всего происходящего, что называется, не знаешь, куда кидаться. Давайте начнем с сегодняшнего суда.
В. Шендерович ― Сильно добрых вестей на политической территории здесь не будет. Жизнь течет, люди рождаются, влюбляются. И так далее. Весна иногда наступает. Иногда. То есть жизнь течет своим чередом. Но в политической жизни никаких хороших вестей не будет до какого-то кардинального поворота матушки истории. Который тоже не будет сахаром, по крайней мере, это будет какое-то движение отсюда. Не географически, а из той жопы, в которой мы исторической находимся. Я твердо слежу за языком, обещаю не говорить ни одного слова, которое нельзя. Но это самое мягкое. Это будет драматическое движение, но будет когда-то и по какому-то поводу. По сегодняшним новостям. Я не большой трактовщик и не политтехнолог, я не могу трактовать, могу только предположить, что задержка в деле «Мемориала»*…
И. Воробьева ― Который власти заставляют нас называть иностранным агентом.
В. Шендерович ― Да-да. Что это отложение процесса может означать две вещи. Первая – что они там поняли, что это очень серьезно. Если кто-то этого не понимал. Поняли, насколько это серьезно в смысле последствий моральных, в смысле кровавости этого водораздела, потому что запрет «Мемориала»*, мы окунаемся в год 1986-й. В 1987-88 он появился. Надо спросить у Юрия Самодурова. Я в те годы с ним познакомился. Вот мы окунулись, если мы запрещаем «Мемориал»*, то мы даже не в 1987 году, а в 1986. То есть еще вообще до всего. И движемся туда-обратно по шкале времени. Это очень серьезно. Либо они поняли, насколько это серьезно и решили все-таки промониторить, стоит ли прихлопывать или просто дальше мучить. Как Сухова спрашивали: сразу желаете помереть или лучше помучиться. Он говорил: лучше, конечно, помучиться.
И. Воробьева ― Вопрос: кого мучают этим.
В. Шендерович ― Ну нас мучают этим. «Мемориал»*, нас. Унизить, заставить повторять как попкам про иностранного агента. Унижать, писать на стенах. Мучить проверками прокурорскими. Но не прихлопывать совсем. Не запрещать совсем. Не уничтожать, потому что уничтожение – уже акт демонстративный. Проверки – ну проверки. А уничтожение – это немножко другое дело. Либо они решили посмотреть и отложили и как всегда мы говорим: ой, какие-то там башни Кремля между собой. Не знаю.
И. Воробьева ― На что они смотрят?
В. Шендерович ― Не знаю. Они смотрят на последствия.
И. Воробьева ― А откуда они знают последствия?
В. Шендерович ― Они пытаются прикинуть. Сильный международный резонанс – это еще одна болевая точка.
И. Воробьева ― Наша страна, если она запретит у себя на территории такую организацию как «Мемориал»*, который власть заставляет называть иностранным агентом – это плохо для страны на международном уровне.
В. Шендерович ― Это для страны на международном уровне явно плохо. Это явно еще обостряет, то есть так мы лежим просто вниз лицом, ну лежим и лежим. Но пристрелить просто совсем – как-то это немножко другое. Это другой уровень. Это еще шаг в сторону Туркмении и Северной Кореи. Ощутимый шаг. Значит либо они решили повременить и посмотреть, либо просто ждут традиционно нового года. Чтобы мы разъехались, чтобы нас стало меньше, мы же не можем каждый день приходить в Верховный суд и держать градус протеста. Пикеты. Это всё. Сейчас будут новогодние каникулы – опаньки – 31-го декабря решение. Опаньки. И всё. Наперсточники. Им не впервой, они так, ты помнишь, как, ну ты не помнишь, как ТВ-6 закрывали. Суд 31-го декабря. Опаньки. А уже всё.
И. Воробьева ― Все салаты нарезают.
В. Шендерович ― Просто за новогодним салатом изнасиловали судью арбитражного суда, вытащили из новогоднего салата, велели принять какое-то решение и обратно за салатик. Вот так. Это они умеют. То есть ничего хорошего в любом случае нет. Вторая тема сегодняшняя, в которой тоже ничего хорошего. По большому счету.
И. Воробьева ― Новая тема?
В. Шендерович ― Нет, Рашкин.
И. Воробьева ― Одну секундочку. Я, честно говоря, просто не понимаю, как можно запретить «Мемориал»*, который нас заставляют называть иноагентом. То есть вся страна об этом знает, это касается кучи людей. Как можно стереть это?
В. Шендерович ― Это позитивная часть темы. Стереть можно. И усилия прилагаются. И Брэдбери написал свой текст давно. Можно и Библию выкинуть и заставить нелегально запоминать кусками. Все это можно. Но невозможно и по Брэдбери невозможно. И Библию невозможно. И невозможно заставить меня забыть и тебя забыть. И миллионы людей нельзя заставить забыть. Но подрастает новое поколение, для которых это либо станет, вот молодой человек, молодые люди, которые еще ничего не знают, совсем ничего. Они голенькие, пустенькие. Вот что им туда положат в голову. Это можно отдавать на периферию, нас можно держать снова в состоянии маргиналов, как держали в состоянии маргиналов лучших людей из поколений наших дедушек, бабушек.
И. Воробьева ― А чего в нас вкладывали что-то прям правильное, нужное. Я имею в виду массово. Что мы могли получить здесь.
В. Шендерович ― Вот мы и получаем на выходе вот это все. Мы получаем на выходе страну, которая не подозревает о существовании «Мемориала»*. По большей части. Из 140 миллионов – ну 5-6 миллионов имеют представление о том, что это существует.
И. Воробьева ― Мне кажется вы пессимистичны. Ну просто потому что у многих людей были репрессированные родственники.
В. Шендерович ― И что?
И. Воробьева ― Это история их семьи. Они должны как-то…
В. Шендерович ― Ты знаешь, это, тем не менее, нужно некоторое общественное усилие для того, чтобы это из области такого личного знания и даже болезненного знания, вытеснения. Я знал одного молодого человека, мой дальний родственник. Которому не говорили, решили не говорить о том, что его дед был репрессирован. В 70-е годы. Зачем травмировать мальчика. Нормальный советский мальчик. Дедушка сидел в тюрьме – это какая-то позорная тайна. Позорная для дедушки, для семьи. Я знал и такие случаи, уверяю тебя,
И. Воробьева ― Но потом-то уже…
В.Шендерович:– Есть судьба страны. И есть выбор человека, судьба одного человека
В. Шендерович ― Потом. Но еще раз, известное известно немногим – по Аристотелю. И постоянно повторяю, нравственная оценка, в нравственной оценке единицы измерения человека. Отдельный человек. Не нация, не коллектив, не партия. Отдельный человек. А вот история берет большими знаменателями.
И. Воробьева ― Мы говорим про события вокруг международного «Мемориала»*, который власти заставляют нас называть иноагентом. И вот мы сейчас прервались на том, что подрастающее поколение…
В. Шендерович ― Есть судьба страны. И есть выбор человека, судьба одного человека. Тут много зависит от пап, мам. От книжек. От того, с кем вдруг поведешься. И можно очень далеко от папы, мамы в разные стороны уйти. И плохую, и хорошую. Это всегда индивидуально. Но история берет среднеарифметическое. Историю не интересуют подробности, к сожалению. И история, что Сахаров, что последний люмпен – это один человек. И она берет среднеарифметическим. Вы как нация выбираете это, вы голосуете за это, вы живете так. Вы получаете эту судьбу все. Все.
И. Воробьева ― Кто ходил к Верховному суду, не ходил.
И. Воробьева ― Если раньше можно…
В.Шендерович:Нет недели вокруг меня, чтобы не уезжали. Уезжают молодые
В. Шендерович ― Совместить немножко. Либерализм совместить с карьерой в госкорпорации, с каким-то легким либерализмом. Молодежным. То сейчас фигушки. Все. Давай, дружок, выбирай. На флагшток флаги поднимать и под Путиным стоять петь гимн этот советский преступный. Либо давай во враги. Но тогда уж давай не обижайся. Либо Вика Ивлева ты, либо Рамзан Кадыров. Уже посередке трудновато. Надо как-то выбирать. И почему люди должны идти непременно в лагеря. Вика Ивлева одна на всю страну такая. И это не может быть нормой. Вика Ивлева не может быть нормой, как не может быть нормой академик Сахаров.
И. Воробьева ― Единичные люди.
В. Шендерович ― Это по определению единичные. Поэтому все это плановая катастрофа то, что сейчас происходит.
И. Воробьева ― Давайте к той теме про Валерия Рашкина. Сегодня ГД лишила его неприкосновенности. А вы слышали, что говорил Краснов, генпрокурор?
И. Воробьева ― Он говорил, что недопустима ложь из уст…
В. Шендерович — А ― а-а! Боже мой! Он из Сатурна к нам вернулся, из Марса. Из какой-то другой системы. Не Солнечной, видимо. Очень издалека вернулся генпрокурор.
И. Воробьева ― А что, вас не оскорбляет ложь из уст чиновников, депутатов.
В. Шендерович ― Из уст Рашкина меня ничего не оскорбляет, потому что он стоит, кладет цветы к памятникам убийцам. И это отрезанный ломоть для меня. Меня Рашкин не может уже больше оскорбить. Он меня оскорбляет своим политическим существованием. Оскорбляет Рашкин и его партия. Своим политическим существованием. Ложь чиновника меня оскорбляет. Правильно, давайте все навалимся на этого лося. Давайте все встанем на защиту убиенного Рашкиным лося. Ребята, у нас повторяю как заведенный, у нас из танков по детям стреляли федеральные войска. У нас президент лжет каждый день. По несколько раз. Попадается на лжи. Смотрит нам в глаза своим бесстыжим взглядом и продолжает лгать. Генпрокурор Краснов, надо сильно зажмуриться, чтобы этого не видеть. Что про них говорить. Это позор. История с Рашкиным – это позор.
И. Воробьева ― Для кого?
В. Шендерович ― Разумеется, его преследуют. Разумеется это политически мотивированное решение. Потому что убийцы людей в этом парламенте существуют в большом количестве в разных фракциях, в ЛДПР есть Луговой. Адам Делимханов с кликухой «Золотой пистолет» есть во фракции «Единая Россия». Турчак руководит на Старой площади. В сенаторах у нас. Какое там лоси, у нас без уголовной статьи я удивлюсь, если в составе ГД есть один человек, которого нельзя по закону посадить по какой-нибудь тяжелой статье. Про коррупцию я не говорю. Половина, по коррупции все я думаю, а по особо тяжким – значительную часть можно. По особо тяжким.
И. Воробьева ― Получается вообще не обращать внимания на происходящее с Рашкиным. Или приветствовать, что его лишили неприкосновенности. Или переживать за него.
В.Шендерович: Вика Ивлева не может быть нормой, как не может быть нормой академик Сахаров
В. Шендерович ― Переживать за Рашкина бессмысленно. Я переживаю за страну. В которой я должен выбирать между Рашкиным и Кадыровым. Между идеологическими убийцами и просто убийцами. Между братвой и людьми, которые будут возлагать цветы к памятникам убийцам. Между просто «малиной» и убийцами идеологическими. Между Джеком Потрошителем и Робеспьером каким-нибудь. Который будет казнить из идеологических соображений. А в этой лавочке этой ничего другого нет для меня. Простите, чтобы без убийц, вообще без убийц. Без идеологических, без Адама Делимханова, без Лугового. Как поживает физик Кудрявцев у нас. Ау, как там нашего прокурора? – Краснов. Ау, у нас было раскрытое самим Навальным покушение на его жизнь. Ну и Христо Грозевым. Раскрытое. Вот убийцы, известны их имена, адреса. Ау, генпрокурор Краснов! Ау! Мы собираемся что-то делать против убийцы Кудрявцева? Ау! Нет. Не собираемся.
И. Воробьева ― Мы сейчас прервемся на несколько минут и продолжим программу «Особое мнение».
И. Воробьева ― Это программа «Особое мнение». У нас сменили главу ФСИН. И в связи с этим сразу возникает два вопроса. Первый – формальный. Формально вы связываете это с тем, что произошло опубликование…
В. Шендерович ― Я и неформально это связываю. Разумеется. Это обратная связь. Это радостная обратная связь. Это значит, что ну не просто вообще морозильник, в который ничего не проникает снаружи. Все-таки счет изнасилованных швабрами начинает идти на десятки и сотни и об этом становится так известно, становится такой темой – то начинается внутренний дарвинизм. Они там внутри, поскольку они там перегрызают друг другу сухожилия, в рамках одной партии несменяемой. Но там внутри как во всякой саванне, внутривидовой дарвинизм…
И. Воробьева ― Избавляются от слабых.
В.Шендерович: Из уст Рашкина меня ничего не оскорбляет, потому что он стоит, кладет цветы к памятникам убийцам
В. Шендерович ― Нет, я объясняю. Разницу между Гуантанамо. Потому что там это был какой-то так понимаемый государственный интерес. Но американское общество по счастью устроено так, что оно не признало правоты этого государственного интереса. Вон пошли министры обороны, несколько человек под суд. Сразу. И колом рейтинг Буша. И это стоило ему потом Белого дома, безусловно. Потому что с рейтинга патриотического акта в 2001 года просто ушло колом вниз. Так это устроено в свободной стране. Сообщения о таких пытках, такие доказанные факты стоили бы просто, пошла бы вон администрация. У нас прошли месяцы уже. Никто не посажен.
И. Воробьева ― Уголовные дела заведены.
И. Воробьева ― То есть надежды правозащитников, которые сейчас высказывают, что, может быть, новый глава ФСИН повернет в другую сторону это все…
В.Шендерович: При всей моей «любви» к коммунистам, к Рашкину. Это симптоматика поганейшая
В. Шендерович ― Правозащитники пытаются шаманить. Это молитва. В сущности это молитва. Давайте вот новому богу. Старый был плохой. Давайте мы намагнитим эту пустоту, давайте мы сделаем так, чтобы. Это молитва. Это не имеет отношения к политике. К политике имеет отношение политическая конкуренция, то, что оппозиционная партия в случае такого скандала просто за шкирку выбрасывает правящую. Потому что объединяется энергия народа на это. Это политика. Когда они идут вон, когда бросаются нам в ноги извиняться. Потому что понимают, как провинились. Это политика.
В. Шендерович ― Кто воспитал этих людей. Кто этот цинизм закачивает в товарных количествах. У нас что, на Первом, Втором канале Виктория Ивлева и Ирина Прохорова. Кто формирует мозги?
И. Воробьева ― Я как раз об этом и говорю. Что нет никакой надежды на перемены, это не зависит от того, кто будет главой ФСИН.
В. Шендерович ― Надежды на то, что ты извини, в ведре помойном обнаружишь что-то иное, чем то, что ты клал туда – надежды никакой нет. Оно еще подгниет. Надежды на то, что оно само санируется – нет. Демократия — это не когда не убирают, это не когда чисто – а когда повышаются стандарты чистоты. Когда убирают чаще. Выбирают тех, кто сорит меньше, убирают чаще. Когда меняются стандарты. Для этого есть это самое проклятое разделение властей. Для того чтобы эта машинка работала сама. А поскольку машинка не работает – дальше история про курицу и яйцо. Они сами воспитывают абсолютно деградированное за 20 лет общество, сами воспитывают это полууголовное блатное сознание. А потом говорят: а чего вы хотите, вы же видите, они какие. То же самое с ковидом этим.
И. Воробьева ― А что с ковидом?
В. Шендерович ― Сначала абсолютно растлевается общество. Властью. Общество никому из них не верит. Как им можно верить. Они ворье и негодяи. И на истории с ковидом они это два года доказывают, что они ворье и негодяи. История с вакциной. Сейчас врачи позвали в «красные зоны». И сокрушаются, почему же вы нам не верите. Почему вы не вакцинируетесь. Ребята, кто в доле у нас по вакцине? Кто выгодополучатель от вакцины? Руководитель фонда прямых инвестиций господин Дмитриев. Не путать с политзаключенным Дмитриевым. А кто такой этот Дмитриев? – он друг гражданки Тихоновой. А кто гражданка Тихонова? – она дочь гражданина Путина.
И. Воробьева ― Причем здесь это. Извините, я вот сейчас не понимаю.
В. Шендерович ― Секундочку. А чего ты не понимаешь? В доле по «Спутнику». Секундочку. Эта братва. Они в доле. По прививкам.
И. Воробьева ― В смысле с одними из разработчиков.
В. Шендерович ― В доле. Они. Я же не про Институт Гамалеи говорю. А я про тех, кто наваривает на этом «бабки».
В. Шендерович ― Они не пускают «Пфайзер» сюда, не пускают остальные вакцины. Чтобы наваривать «бабки». Кто им будет верить, что речь идет о нашем здравоохранении? Они не смогли сварить вакцину, они опытную партию удачно Институт Гамалеи сделал опытную партию, потом они хрен знает что произвели.
И. Воробьева ― Откуда вы взяли, что фиг знает что произвели?
В. Шендерович ― Они фиг знает что произвели, потому что от этого отказалась, потому что выяснилось, не помню, я отличаю Словакию от Словении, но я не помню, кому они впарили эту вакцину. А потом оказалось, что они впарили не то, что те покупали. Потому что образец от Гамалеи был совсем не тем, что они впарили.
И. Воробьева ― И вы всерьез считаете, что люди, которые отказываются вакцинироваться, не делают этого, потому что…
В. Шендерович ― Нет, есть совокупность обстоятельств. Они не верят. Нет общественного договора никакого. Они понимают, что они живут среди ворья и негодяев. Что их здоровье никого не интересует. Что верить нельзя никому. И опять выбор, как мы говорили между Рашкиным и Кадыровым там, а здесь выбор – между ударенной на голову Шукшиной Марией и этим ворьем. Которое пилит «бабки». Они заботятся о нашем здоровье. Которое не пускает сюда вакцины. Которое лжет по статистике. Которое арестовывает по «санитарным делам», проводя одновременно съезды. И так далее. Мы опять между ударенными на голову антиваксерами находимся и ворьем. И нам предлагается, мне предлагается выбирать между ворьем и Марией Шукшиной, ударенной на голову. Я говорю «спасибо». Как в случае с Рашкиным и Кадыровым. Я говорю, нет ли у вас другого в аптеке вашей.
В.Шендерович: Они не пускают «Пфайзер» сюда, не пускают остальные вакцины. Чтобы наваривать «бабки»
И. Воробьева ― Во-первых, есть врачи, которые говорят об этом. Во-вторых, есть еще куча людей. В том числе я, которая говорю…
В. Шендерович ― Ира, я тоже вакцинировался. Послушай меня, речь же не о том, что не надо вакцинироваться.
И. Воробьева ― Я говорю о том, кого можно послушать. Вот же нас посередине много.
В. Шендерович ― Но мы же говорили о суммарном векторе. Есть суммарный вектор то, что они добились за 20 лет. Есть взаимоотношения народа и власти. Это взаимоотношение пофигистов, у народа, который понимает, что он должен выживать, как хочет. Что в гробу его видело это начальство. Он точно понял, что сменить начальство невозможно. Пример Навального и остальных показал, что не надо даже соваться. Тебе просто переломают руки-ноги. Испортят жизнь. Значит надо просто выживать при них. Но веры им нет. Я хочу сказать о том, как Рашкин не имеет права разевать рот про беззаконие, потому что он поклонник Сталина. Ему полагается расстрел. По его закону. Так эти не имеют права разевать рот про темный неграмотный народ, который такой костный. Они должны рот себе зашить. Вот если приходит завтра с Марса или Венеры прекрасная администрация, которая выигрывает выборы, которая ни разу не соврала. Ничего не своровала. И говорит: ребята, я вам даю слово, вот мы меня выбрали, посмотрите мне в глаза, я вам не вру. Тогда можно начать разговор. Люди скажут: ну давай попробуем. Смотри, вроде честные глаза. А когда выходит братва и говорит: покупай мое, а «Пфайзер» я не дам. Я может быть «Пфайзером» привился. Нет, не дам. А почему? А потому что я зарабатываю на «Спутнике», говорит власть. А потом жалуется, что ей не верят. Зря жалуется. Как и Рашкин, впрочем.
И. Воробьева ― Спасибо большое. Это была программа «Особое мнение». Счастливо.
* российские власти считаю иностранным агентом
Около кино
Меню навигации
Пользовательские ссылки
Информация о пользователе
Светлая память.
Сообщений 1 страница 20 из 183
Поделиться113-10-2017 13:07:12
. Они уходят, выполнив заданье
Их отзывают высшие миры
Неведомые нашему сознанью
По правилам космической игры
Они уходят, не допев куплета
Когда в их честь оркестр играет туш
Актеры, музыканты и поэты
Целители уставших наших душ.
И. Тальков
Поделиться215-10-2017 22:18:37
Жалко. всегда к Дмитрию симпатию испытывала. со времён «Выше Радуги». Светлая память. СтОит потерять человека, как тут же выясняется, что он был любим многими. Вся лента забита сообщением. И мужчинами, и женщинами
Российский актер Дмитрий Марьянов скончался на 48-м году жизни.
Актер умер по дороге в больницу подмосковного города Лобни, куда его везли друзья после того, как Марьянов почувствовал себя плохо. Причина смерти пока не установлена.
Дмитрий Марьянов с 1994 года входил в состав труппы театра «Ленком», участвовал в таких спектаклях, как «Юнона и Авось», «Бременские музыканты», «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Он также снимался в фильмах и сериалах, играл в музыкальном спектакле «Квартета И» «День радио».
Поделиться315-10-2017 22:20:57
Надеялась, что дезинформация, но и по Первому сообщили
5 мин. ·
Утрата.
Скончался знаменитый актёр Дмитрий Марьянов. Ему было всего 48 лет. Наши искренние и глубокие соболезнования близким Дмитрия. Прощай, Радуга!
Дмитрий Марьянов сыграл главные роли в фильмах «Выше Радуги», «Одержимый», «Взрослая дочь или тест на…», «Отцы», «Черный город», «Ночной гость», «Как выйти замуж за миллионера», «Игра в правду», «Умельцы».
Поделиться415-10-2017 23:27:04
К нынешним актерам, даже симпатичным тебе, как-то привыкаешь относиться снисходительно. Ну разве ж они могут сравниться с теми мастодонтами?
А узнаешь о смерти Марьянова и понимаешь, что ты сама не осознавала, что он у тебя всегда шел по разряду Настоящих Артистов.
Талантливый актер, хорошие фильмы, отличные роли.
А я пойду включу красивую печальную мелодраму «Слушая тишину».
Пусть земля ему будет пухом.
Поделиться516-10-2017 07:23:15
Жаль. Молодой ведь еще совсем.
Поделиться616-10-2017 11:53:13
Поделиться716-10-2017 14:09:18
Поделиться816-10-2017 14:41:57
Я с ним, кажется, последнее время мало что смотрела. В трейлерах видела, но чаще всего сериалы оказывались не моей тематики. Но видела довольно большую часть из сериала «Личная жизнь следователя Савельева». Кстати, ничего так сериал. И Марьянов там мне нравился.
Поделиться916-10-2017 15:04:21
Я с ним, кажется, последнее время мало что смотрела. В трейлерах видела, но чаще всего сериалы оказывались не моей тематики. Но видела довольно большую часть из сериала «Личная жизнь следователя Савельева». Кстати, ничего так сериал. И Марьянов там мне нравился.
Последней его ролью наверное будет Горбачёв. что меня не мало удивило:) с интересом жду, чтобы оценить.
У него персонажи, как правило, настоящие мужики, вызывающие чувство надёжности.
Поделиться1023-10-2017 23:24:18
Инга Ильм (Маша Старцева из «Приключения Петрова и Васечкина»):
Он подкармливал белок у себя в парке около дома, сделал ручными, постоянно помогал приютам бездомных животных. Мимо магазина для животных едет, по тормозам – берет мешок в багажник закинет и звонит у диспетчера спрашивает куда корм везти сегодня. Над одним приютом постоянное шефство держал. В другом с котом дружил. Завезти в доме не мог себе позволить – одиночеством животное мучать. Попугая завел. Хвастался: Вот приходишь с работы и не сидишь один как дурак, есть с кем поговорить! А потом расстраивался – попугай оказался бракованный. Он реагировал только на женский голос, прямо чуть ли ни анекдоты рассказывал, а с ним всегда молчал. Пришлось снова водить женщин. Но тут и надобность в попугае отпала. На самом деле он кошек любил. И сам был как кот – зеленоглазый. Наверное поэтому и нет ни одной птицы.
Где-то вдалиии, у излучины взвились две чайки. И все – никого. Ни цапель, ни речных чаек, ни уток попрашаек, не перелетных…
Тогда мы пошли-пошли через мост в «наши» кварталы, туда где круглосуточно празднует молодость свой разбег. Два крупнейших университета – итальянский и американский соприкасаются там рукавами факультетов, а посреди этой юной кутерьмы бродят узкими улочками завороженные туристы. Обычно тут всем чуть за двадцать. Целый город исключительно молодых людей. Но никого…
Мы шли пустыми каменными коридорами, в то время как мне так необходимо было вдохнуть сейчас юностью. Это она принесла мне его. Мы никогда не могли точно вспомнить как познакомились. У нас были многочисленные разные и практически уже легендарные версии. Мы могли их разыгрывать в качестве интермедий в каких-нибудь гостях. Помню только что после того как познакомились – редко расставались. Мы были шальные и очень веселые. Мы хотели влюбляться, жаждали приключений и знали – что найдем друг в друге утешения во всех испытаниях. Мы прожигали ночи, поедали сердца, а в дни душевных треволнений открывали заседания закрытого «клуба разбитых сердец», где иногда присутствовал и приглашенный докладчик. А еще нас волновали судьбы искусства. Мы ведь только о том и говорили. Ну когда не хулиганили и не играли в преферанс. О, как он был благороден в этой игре! Ни один из моих приятелей не гнушался ободрать меня как липку. И только он улыбался мне на пике мизера и говорил: Ты ведь не пойдешь сейчас с этой карты, правда?
Никого… Куда бы я не пошла все улицы были пусты.
Сегодня был пуст даже большой фонтан, который настоящий волшебник. Никогда не знаешь что можешь встретить здесь, что может произойти. Придет музыкант, фокусник или выступит духовой оркестр. Я думала посидеть там посреди пестрой толпы студентов, туристов и римских бездельников. На ступенечках. Мне хотелось получить какой-то знак. В этом публичном одиночестве прислушаться к другим совсем вещам. Фонтан был пуст. И я впервые за пять лет смогла разглядеть его чашу…
Актерский вызов – воскресить все самые страшные свои воспоминания…
Он был потрясающим артистом. Я вообще переживаю за наше поколение, очень многие наши талантливые актеры – появись на свет чуть раньше – оказались бы в руках режиссеров, которые составили славу нашего советского кинематографа. Я прямо представляю что бы случилось с одним или другим моим ровестником – дай ему режиссера. Но на долю талантливого поколения выпало полное разорение театра, а вдогонку достались маловыразительные личности. И полное молчание кинематографа, длинной в десятилетие. Парадокс! Ему, конечно нужно было хотя бы иногда работать с Режиссером. Без режиссера нет актера. Режиссер указывает тебе на что-то, помогает раздумывать над характером, добавляет краски в твою палитру, предлагает ходы, неожиданные решения… Но он многое умел сам. Был неистощим на выдумку. Правда я никогда не видела что он делает. Я совсем не знакома с его творчеством. Два или три спектакля с его участием и два фильма. Он сердился на меня за это страшно! Ты вообще знаешь что я актер? Я известный актер! Запиши! Запиши это название – это мое кино! Я за него приз получил!
На самом деле у него всегда всё навсегда было. Он так жил. Что-то не получалось навсегда, но он все равно пробовал и пробовал. Да, он был страшный гулёна. Впрочем, всякий артист работает ради восторгов окружающих. Моя любимая история, как на «Кинотавре» познакомился он с девчонками и вместе с другом ухаживали они за ними день напролёт. И вот надоело наконец отдыхать им на море. Отправились в номера. Вскоре понадобилась партия горячительного и два друга удалились на поиски. Приключение заняло какое-то время. И когда посреди ночи они вернулись, то обнаружили что девы легли спать. Впрочем, все равно очень им обрадовались. Они проболтали до утра, встретили рассвет и все такое. А к вечеру выяснилось что ребята ошиблись номером и пришли со своим Дионисом уже к совершенно другим, хотя тоже очень хорошим девушкам… Чем закончилась эта история не помню. Но в этом весь Димка. Бесконечно щедрый, распахнутый человек. Он умел праздновать каждый день жизни. И никому не клялся в вечной верности. Он не мог устоять перед женским восхищением. И этого не скрывал. Но как один из членов «клуба разбитые сердца» должна отметить: несмотря на славу дамского угодника ему не очень-то везло. У него всегда были очень интересные, яркие, талантливые возлюбленные. Но чаще отношения заканчивались по его вине. После второго или третьего гастрольного тура… Опять чьи-то глаза в зале завораживали его и… У актеров это называется «играть кому-то», «играть на кого-то». Но ведь он так нашел свою жену. И все-таки успел попробовать и другое – длительные отношения, куда там! Женитьбу! Убежденный холостяк! Он сумел и измениться. Стал верным, совсем домашним. Он построил и бесконечно любил свой дом. Гордился им. Он вообще ужасно любил хвастать. Ну прямо как герой из какого-нибудь мультика. В такие минуты он вскакивал, размахивал руками, изображал всё в лицах. И обычно ему требовалось пространство много больше чем два на два.
Мы вышли из храма. Нас снова встретила пустая, залитая солнцем площадь. Под тентами было занято несколько столиков. Человек десять застыли с аперолем, в теплых лучах, как мушки в янтаре.
Нас очень многое объединяло. И наша совместная работа возникла потому, что мы не были равнодушными.
А мы шли. Шли и шли. Как интересно – по пустому городу. Даже не понимаю как это получилось. И такое же необъяснимое изумление я несла в своем сердце. Почему же так пусто? Почему же стало ТАК пусто?
У него было две больших идеи. Два проекта. Очень интересных и очень уместных. Сейчас входящих в моду – русская история. А пока он боролся за воплощение, то нещадно менялся. Пора была переписывать сценарии, чтобы найти там себе роль… Но это могли бы быть действительно интересные работы. Сложные, драматические, конечно с кучей трюков, все как он любит и для серьезных образов он как раз созрел…
Прямо вот защемило сердце. Правда в мире сегодня стало очень пусто. Словно пробили какую-то брешь. Как вырвали кусок небесного свода и там ничего – совсем ничего теперь нет… И оттуда дует. Просто сносит. Как устоять? И ведь теперь так будет всегда. Потом уже чуть проще, как зубная боль, тонкая и слышная даже из-под таблетки… Как же без тебя, а?
Вот походила-походила, пришла и села. Стала писать что в голову взбредет, чтобы попробовать хоть как-то осознать происходящее. Попробовать вплавить как-то это в свою теперь новую жизнь. Вчера вот совсем как в тумане была. Да и сейчас – даже перечитывать не стану. Не понимаю как ухватиться за реальность. Я счастлива, что не в Москве. И знаю только что Димка в путешествии, как всегда – в дороге. Связь отвратительная. Ноутбука нет. А почта тут и правда плохо работает. Ты ругался что я не смотрю твое кино? А знаешь смотрю. Просто всему свое время. Моё вот со вчерашней ночи. И много мне смотреть. Многое о тебе только узнавать, мой дорогой!
Ты был светом не только мне! Для многих людей своего поколения. Ты любил и любили тебя. И для очень-очень многих ты навсегда рядом
Несколько выпусков передачи, упоминаемой в тексте Ингой