что случилось с яшиным в чили
Тяжелые дни вратаря (Лев Яшин)
Тяжелые дни вратаря
Летом 1962 года в эпицентре скандала оказался наш прославленный футбольный вратарь Лев Яшин: на него одного навешали всех собак за поражение сборной СССР в 7-м чемпионате мира, который проходил в Чили 30 мая – 17 июня.
Начало турнира не предвещало нашей сборной больших проблем. Она начала его, победив сильного соперника в лице сборной Югославии 2:0. Во втором матче, против сборной Колумбии, мы вели в начале второго тайма 4:1, но за оставшееся время сумели разбазарить свое преимущество, и матч закончился вничью 4:4. Именно тогда многим показалось, что виновником большинства мячей в наши ворота был Лев Яшин, который стоял слабее обычного. Однако победа в последнем матче группового турнира над Уругваем 2:1 позволила нашей сборной продолжить борьбу.
Всю вторую половину матча наша сборная беспрерывно атаковала ворота чилийской сборной, пытаясь спасти ситуацию. Однако хозяева оборонялись, как звери, – дружно, неистово. Нашим футболистам так и не удалось найти брешь в их обороне и хотя бы сравнять счет. Как напишет местная пресса, в этом матче победила команда, которая искала и нашла свое счастье в защите.
После этого поражения сборная СССР вынуждена была прекратить борьбу за мировую корону и покинуть чемпионат. И во второй раз ее вынудила это сделать команда хозяев первенства (в 1958 году это были шведы).
Выступление нашей сборной на чемпионате мира большинством советских специалистов в области футбола было признано крайне неудачным. Однако особенно яростной критике подвергся наш вратарь Лев Яшин. Практически на него навешали всех собак, обвинив в неуверенной игре, которая передалась затем всей команде. Но это была неправда. Действительно, игра Яшина на том чемпионате была неровной, в частности, он допустил ряд непростительных ошибок в игре с Колумбией. Однако обвинять Яшина в пораженчестве, в том, что он утратил свое былое мастерство, было несправедливо. Просто у людей, писавших такое, оказалась слишком короткая память по отношению к человеку, который принес отечественному футболу столько славы. Вполне вероятно, что за этой критикой стояли влиятельные функционеры из Спорткомитета, которые давно уже мечтали убрать Яшина из сборной, считая его слишком старым для роли первого вратаря.
О серьезности ситуации, которая сложилась вокруг Яшина в дни после чемпионата в Чили, говорят хотя бы такие факты. Разъяренные болельщики несколько раз разбивали камнями стекла в квартире вратаря, угрожали ему по телефону, прокалывали шины у его автомобиля. Когда терпеть эти выходки стало невмоготу, Яшин вместе с семьей (женой и двумя дочерьми Ирой и Леной) на два месяца уехал из Москвы. Во время этого вынужденного отъезда Яшин всерьез подумывал о том, чтобы навсегда распрощаться с большим футболом. Однако тогдашний тренер «Динамо» Александр Семенович Пономарев уговорил его остаться. При этом тренер поступил мудро: он какое-то время ставил Яшина в ворота только на выездных матчах. Почему? Дело в том, что определенная часть московской публики продолжала негативно относиться к прославленному вратарю, сопровождала его действия обидными выкриками с трибун, а Яшин тяжело переносил такое отношение.
Обретение Яшиным себя шло довольно трудно. Причем этому были объективные причины. Дело в том, что если тренеры родного клуба не разуверились в нем, то про тренеров сборной этого сказать было нельзя. К примеру, в важном матче на Кубок Европы со сборной Италии в Москве Яшина в ворота не поставили. Тот матч наши выиграли со счетом 2:0. Однако спустя какое-то время (в начале ноября) должна была состояться ответная игра в Риме. Федерация футбола СССР, которая решала, кто из наших игроков поедет на эту встречу, встала перед дилеммой: брать Яшина или нет. В случае отрицательного ответа тот собирался вылететь в Лондон, где 23 октября должен был сыграть за сборную мира. Судьбу Яшина вновь решил тренер сборной, который заявил, что справится в Риме и без Яшина.
Между тем в игре на «Уэмбли» между сборной мира и сборной Англии, посвященной 100-летию английского футбола, Яшин сыграл выше всяких похвал. Он отстоял первый тайм и не пропустил в свои ворота ни одного мяча. И только когда во втором тайме его сменил другой вратарь, англичанам удалось забить два мяча и свести игру вничью – 2:2. Все специалисты, наблюдавшие за этим матчем (а игру транслировали на многие страны мира), отметили великолепную игру советского голкипера. Поэтому, когда наша сборная приехала в Италию, перед ее руководителями снова встал вопрос, кого же ставить в ворота. Ведь теперь, после триумфа Яшина в Лондоне, не поставить его в ворота означало навлечь на себя не только гнев болельщиков, но и недоуменные вопросы многих специалистов футбола. И за час до начала игры было принято решение доверить честь защищать ворота сборной именно Яшину. Далее послушаем рассказ Н. Озерова:
«Яшин в тот день играл прекрасно. Он спас нашу команду от разгрома. Матч закончился вничью – 1:1. И дело даже не в том, что он взял одиннадцатиметровый, потому что это не столько заслуга вратаря, сколько оплошность нападающего. Яшин выиграл психологическую дуэль с лучшим мастером по выполнению одиннадцатиметровых ударов, каким являлся в то время центральный нападающий „Скуадры адзурры“ Маццола. Когда судья назначил одиннадцатиметровый, капитан сказал Маццоле:
– Ты бьешь одиннадцатиметровый.
– Я? – И, видимо, представил себе, что он сейчас будет бить пенальти лучшему вратарю мира, которому в Лондоне били, били – не забили.
Здесь ему полтора тайма бьют с различных положений и дистанций, а он берет все, отбивает мячи рукой, ногой, даже головой. Капитан во второй раз сказал ему: «Ты бьешь одиннадцатиметровый». Маццола вышел к мячу, как приговоренный, пробил плохо. Яшин взял. Когда матч закончился, я подошел к молодому центрфорварду хозяев поля и спросил:
– Как же так получилось? Почему вы не забили одиннадцатиметровый?
Маццола улыбнулся и ответил:
– А что я мог сделать? Просто Яшин лучше меня играет в футбол.
Тренер сборной Италии Фабри говорил:
– Хотел бы я посмотреть на вашего тренера, если бы в воротах стоял не Яшин, а кто-нибудь другой.
Когда я пришел в комнату, где был Яшин, Лева плакал. Может быть, от страшного волнения, огромного напряжения, потому что игра шла только в одни, яшинские, ворота…»
Стоит отметить, что в 1963 году Яшин станет первым советским футболистом, удостоенным престижного футбольного приза – «Золотого мяча», вручаемого лучшему футболисту Европы.
Обретя уверенность в международных матчах, Яшин прекрасно отыграет и внутренний чемпионат. Во многом благодаря прекрасной игре Яшина в сезоне 1963 года команде «Динамо» удастся после четырехлетнего перерыва вернуть себе чемпионское звание. После этого Яшин вновь станет героем. И это в 34 года! Уникальный случай не только в истории отечественного, но и мирового спорта.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
Тяжелые бои
Тяжелые бои Во власти храбрых быть красе почетно. Граф Палатин Неожиданно для немцев бой под Сент-Илером закончился. Остатки французской штурмовой группы отступили на другой берег канала Ла Басе и вернулись в Дюнкеркский «котёл». Хотя бойцы дивизии СС — ФТуспешно
Тяжелые потери
Тяжелые потери «Россия — страна, в которую легко проникнуть, Но из которой трудно выбраться». Жомини В рядах пехотных батальонов насчитывалось все меньше бойцов, и чинам саперных частей приходилось все чаще браться за винтовки и сменять павших на передовой. После
Тяжёлые потери
Тяжёлые потери «Ни при какой погоде Я этих книг, конечно, не читал». Сергей Есенин. «Русь советская» На протяжении второй половины дня и наступившего вечера Фильцман и другие уцелевшие защитника Магостера по одному или небольшими группами подходили в штаб батальона. Легко
Тяжелые бои в Венгрии
Тяжелые бои в Венгрии В марте сорок пятого я занимал должность начальника оперативного отделения штаба 122-й стрелковой дивизии ив то же время исполнял обязанности начальника штаба дивизии — в конце февраля начальник штаба полковник Григорий Семенович Безрукавый
24. ТЯЖЕЛЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
24. ТЯЖЕЛЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ Присвоение герцогского титула Алессандро де Медичи возмутило граждан Флоренции, по городу прокатилась волна недовольства, хотя попыток вооруженного бунта зафиксировано не было. Многомесячная осада города и бои собрали свою жатву: Гвиччардини
Тяжелые роды
Тяжелые роды …После того как Павлу Грачеву с помощью ловких маневров удалось вытеснить маршала Шапошникова с Арбата и сплавить его на Ленинградский проспект, 41, — в штаб-квартиру ОВС СНГ, наступил период некоторого оживления в сфере военного сотрудничества. Хотя порой
Яшин Лев Иванович (Род. в 1929 г. – ум. в 1990 г.)
Яшин Лев Иванович (Род. в 1929 г. – ум. в 1990 г.) Выдающийся советский спортсмен, один из лучших голкиперов в истории мирового футбола. Тренер. Заслуженный мастер спорта международного класса. Неоднократный победитель чемпионатов СССР и Кубка страны. Олимпийский чемпион,
Тяжелые металлы
Тяжелые металлы В эту группу обычно включают металлы с плотностью большей, чем у железа, а именно: свинец, медь, цинк, никель, кадмий, кобальт, сурьму, олово, висмут и ртуть. Выделение их в окружающую среду происходит в основном при сжигании минерального топлива. В золе угля
26. Нарушить обет? Да ради чего? Или подвиг Николая-Вратаря
26. Нарушить обет? Да ради чего? Или подвиг Николая-Вратаря Ой, ты, Коля-Коля-Николай, сиди дома, не гуляй… Валенки (русская народная песня) Издревле люди дают Богу обеты. Ну то есть обещают что-то— бросить курить или, к примеру, быть верным пятой жене… И, как водится,
Яшин Виктор Николаевич
Яшин Виктор Николаевич Родился 29 января 1922 г. в Хабаровске. Окончил 7 классов, школу ФЗУ. Работал на Мытищинском машиностроительном заводе, занимался в аэроклубе. С призывом в Красную Армию был направлен в Качинскую военную авиационную школу, которую окончил в 1940 г.С июля
2. ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА
2. ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА Айви Литвинова, жена будущего наркома иностранных дел М. Литвинова, вскоре по прибытии в Россию в тяжелое время в конце гражданской войны сделала ценное наблюдение. Она думала, писала она подруге в Англию, что в революционной России «идеи» — это все, а
ТЯЖЕЛЫЕ ТАНКИ МК VI — МК VII
ТЯЖЕЛЫЕ ТАНКИ МК VI — МК VII При разработке танка Mk VI попытались отказаться от спонсонов. В лобовой части установили одну 57-мм пушку (боекомплект — 130 выстрелов), так что водитель должен был бы работать вместе с наводчиком — снова влияние французских средних танков. Для
Лев Яшин. Как в СССР травили лучшего вратаря Европы
Лев Яшин в воротах. Фото: life.ru
Лев Яшин знаком многим как один из символов советского футбола. Чемпион и вице-чемпион Европы, полуфиналист ЧМ-1966, золотой призер ОИ-1956 и пятикратный чемпион СССР. Помимо командных титулов он собрал немало индивидуальных наград, в том числе и «Золотой мяч — 1963», став первым вратарем в истории этого приза. Однако этой вершины Лев Иванович мог и не достигнуть, ведь всего за год до того, как официально стать лучшим игроком Европы, он был одним из самых ненавидимых людей в СССР.
Начало пути
Лев Иванович увлекся футболом в раннем детстве. В тридцатые годы на территории СССР этот вид спорта набирал популярность огромными темпами, и почти в каждом дворе можно было увидеть детей, пинавших мяч, причем часто самодельный. Яшин был не исключением, и в детстве все свое свободное время проводил на импровизированных спортивных площадках. В годы ВОВ юному Яшину приходилось много работать. В 12 лет он разгружал вагоны со станками, в 13 устроился учеником слесаря на оборонный завод, а в 16 будущему вратарю уже вручили медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Однако все трудности военных лет не смогли заставить Яшина забыть о футболе и хоккее. В те редкие моменты, когда у него было свободное время, он проводил с мячом или клюшкой, и уже тогда отличался большим талантом в обоих видах спорта.
Когда Льву Ивановичу исполнилось 18 лет, он был призван в армию. Война была позади и ведомственные спортивные клубы снова начали активный поиск молодых талантов в рядах военнослужащих. Так случилось и с Яшиным, которого во время прохождения службы заметил Аркадий Чернышев, тренировавший хоккейную команду «Динамо». Так Лев Иванович попал в клуб, в котором впоследствии проведет всю свою спортивную карьеру. Молодого Яшина зачислили в футбольную команду, рамку ворот которой в то время защищали такие мастера, как Алексей Хомич и Вальтер Саная. По словам Льва Ивановича, именно эти игроки оказали на него огромное влияние, и в большой степени поспособствовали формированию стиля его игры.
Первые успехи в «Динамо» и сборной
Трудный выбор Гавриила Качалина
Лев Яшин с Кубком Европы – 1960. Фото: pinterest.de
Перед началом ЧМ в Чили футбольная федерация всерьез рассматривала вариант, при котором Яшин может не сыграть на мундиале. Вратарю было уже 32 года, и в то время в советском футболе игроки подобного возраста часто заканчивали карьеру. Так случалось по ряду причин. Физиотерапия и фармацевтика были далеки от современной, и к 30 годам игроки из-за естественных процессов организма и травм, которые регулярно случаются у спортсменов, часто уходили «на пенсию». Кроме этого, в СССР старались развивать молодых футболистов, из-за чего даже заслуженным ветеранам приходилось уступать дорогу менее опытным партнерам. Примерно то же случилось и с Яшиным накануне мундиаля 1962 года. Вратарь «Динамо» был не в лучшей форме из-за недавней травмы, а кроме этого в распоряжении у тренера сборной Качалина был еще и Владимир Маслаченко, который был намного моложе Яшина. Конкурент Льва Ивановича тогда был на пике формы, он был действующим обладателем приза вратарю года в СССР, а также имел за плечами несколько матчей за сборную в отборе к чилийскому мундиалю. В пользу Яшина говорили его врожденное мастерство и большой авторитет как среди игроков, так и среди болельщиков. Помимо этого, в двух товарищеских матчах накануне ЧМ Яшин отстоял на ноль с такими командами, как Уругвай и Швеция, причем в игре с последними он отразил пенальти. В итоге выбор Качалина пал на Яшина, который и начал турнир в качестве первого номера.
ЧМ-1962 и его последствия
Лев Яшин в прыжке. Фото: eldiariony.com
Несмотря на то, что Яшин действительно допускал ошибки на ЧМ в Чили, стоит сказать несколько слов и в его оправдание. Еще в матче с Колумбией он получил травму головы, после которой игроки сборной просили тренерский штаб дать голкиперу передышку на третий матч группы. В той игре соперником СССР была сборная Уругвая, которую почти два месяца назад советские футболисты разгромили со счетом 5:0, поэтому футболисты были уверены, что справятся из без основного вратаря. Качалин не прислушался, и Яшин отыграл весь матч, что, возможно, было ошибкой. В четвертьфинальной встрече с Чили Лев Иванович снова получил повреждение головы и играл с сотрясением мозга, и это не могло не сказаться на его состоянии. Возможно если бы Яшин пропустил матч с Уругваем и как следует восстановился от травмы головы перед четвертьфиналом, его повреждение в игре с Чили не сыграло бы такой роли.
По приезду в СССР Яшин столкнулся с настоящей травлей. Его клеймили в прессе, ругали в федерации, а болельщики писали ему гневные письма и даже били стекла в его машине и московской квартире. Многие чиновники из федерации настаивали на том, что Лев Иванович больше не должен привлекаться к матчам сборной, да и сам вратарь был с ними в какой-то степени согласен. Его собственное чувство вины за поражение команды оказало еще большее влияние, чем реакция общества, и для того, чтобы прийти в себя, голкиперу понадобилось немало времени. Чтобы оказаться в спокойной обстановке и не видеть агрессивно настроенных болельщиков Яшин вместе с семьей на два месяца уехал из Москвы, а тренер «Динамо» выпускал его на поле только в выездных играх. Как вспоминали друзья Льва Ивановича, вратарь тяжело переносил такое отношение к себе, а сам Яшин даже признавался, что тогда он и вовсе готов был завязать с футболом.
Возвращение на вершину
«Золотой мяч» Льва Яшина. Фото: deskgram.net
Возвращаться на прежний уровень Яшин начал в начале 1963 года. Его «Динамо» стартовало не лучшим образом, но к седьмому туру «бело-голубые» вырвались на первое место, в Лев Иванович вновь обрел уверенность в себе, что для голкипера крайне важно. Он набрал настолько хорошую форму, что его пригласили сыграть в составе сборной мира в матче, посвященному столетию английского футбола. Вместе с Яшиным в той команде сыграли такие звезды, как Альфредо Ди Стефано, Эйбебиу, Ференц Пушкаш, Франсиско Хенто, Йозеф Масопуст, Раймон Копа и другие. Вратарь «Динамо» отстоял отведенный ему первый тайм на ноль, получив восторженные отзывы британской и европейской прессы. Этот матч стал главным фактором при определении победителя в голосовании на «Золотой мяч», который по итогу получил Яшин. Он стал первым и пока единственным вратарем, который удостаивался этой престижной индивидуальной награды, окончательно утвердившись в статусе лучшего голкипера мира. После у Льва Ивановича было много высоких достижений, благодаря которым он навсегда вошел в историю мирового футбола. Он официально признан лучшим вратарем XX-го века, а кроме этого его включили в символическую сборную чемпионатов мира всех времен.
Как Льву Яшину едва не уничтожили карьеру. Роковому матчу СССР с Чили — 58 лет
Сегодня, 10 июня, исполнилось 58 лет матчу 1/4 финала чемпионата мира-1962 между Чили и СССР. Действующие победители первого розыгрыша Кубка Европы уступили хозяевам турнира чилийцам 1:2. Оба мяча сборная Чили забила после ошибок голкипера советской команды Льва Яшина. Позднее стало известно, что в начале игры вратарь получил сотрясение мозга, а замены тогда не были предусмотрены.
После игры Яшина раскритиковали в советской прессе, выставив главным виновником поражения. Голкипер целый год не играл за национальную команду и вернулся только летом 1963 года.
Тем не менее, уже в 1963 году Яшин отвоевал место в основе сборной. В том же году он сыграл на ноль один тайм за сборную мира против Англии на «Уэмбли», а по итогам 1963 года получил «Золотой мяч», до сих пор оставаясь единственным вратарем-обладателем этой награды.
Позднее Яшин поехал в качестве основного вратаря на Евро-1964, где СССР взял серебро, и самый успешный в истории советской сборной чемпионат мира-1966 (четвертое место). Кроме того, Яшин был в заявке на ЧМ-1970, став единственным советским участником четырех чемпионатов мира.
Объектом исследования являются прогнозы на важные матчи и события, которые представлены в наибольшем количестве источников, и не менее чем в 50 процентах от общего числа, изучаемых источников. Данные и коэффициенты анализируются накануне спортивного события. При наличии новых прогнозов, агрегатор обновляется не позднее, чем за пять часов до начала события.
В основе статистических выкладок лежит сравнительный анализ, типологизация и синтез прогнозов на указанные матчи из более чем 200 источников, включая текстовые и видео-прогнозы. С целью представления наиболее полной и достоверной информации данные из любого источника имеют равный вес в общей статистике.
Агрегатор прогнозов и его выводы основаны на статистическом анализе прогнозов специалистов, но не могут являться рекомендацией для принятия решения в отношении того или иного матча/события.
«Надо было так человека вымучить и наградить перед смертью, когда ему уже все равно. » Лонгрид о Льве Яшине
22 октября великому вратарю исполнилось бы 90 лет.
Какой журналист не поддастся соблазну сделать блюдо острым? Добавить перчика, заправить соусом, да еще горчички.
Чемпионат мира 1962 года в Чили, всего второй в истории советской сборной, принес футболистам обструкцию на основании игр, которых болельщики и большинство специалистов не видели.
32-летнему Льву Яшину тот мундиаль едва не стоил карьеры. Причиной сообщение, отправленное в Москву аккредитованным на чемпионате корреспондентом, как потом говорили, не докой в спорте — за рубеж посылали в качестве поощрения и по степени приближенности. «В проигрыше виноват Яшин, пропустивший два легких мяча и тем самым обрекший команду на поражение», — такая строчка была приговором.
В сезоне, предшествовавшем чемпионату мира, основной страж ворот не набрал оптимальной формы, из-за болезни проведя за «Динамо» лишь немногим более половины матчей. Зато блестяще играл Владимир Маслаченко. Наставники и кураторы мучительно думали и все же склонялись к Яшину — работала магия имени. Жизнь избавила руководство от выбора: Маслаченко травмировался в необязательном акклиматизационном спарринге и выбыл на весь период чемпионата.
В Чили отправлялись с надеждами. В отборочном турнире команда СССР разобралась с норвежцами (5:2, 3:0) и турками (1:0, 2:1), после чего триумфально прокатилась по Южной Америке, последовательно повергнув сборные Аргентины, Чили и Уругвая. На этом фоне результат жеребьевки, помимо давних знакомцев югославов отведший нам в группу пару «латинос» — Уругвай и Колумбию, был расценен как многообещающий. Из четырех команд в четвертьфинал выходили две.
С посланцами Тито соперничество по-прежнему считалось с обеих сторон политическим. Нам везло на эту команду: жребий упорно сводил страны в главных футбольных турнирах. Драматическое, с переигровкой, противостояние в олимпийском Хельсинки-52 оказалось для советской сборной плачевным (не столько по результату — по последствиям), зато через четыре года в Мельбурне, а следом и в финале чемпионата Европы на парижском «Парк де Пренс», чаша склонилась в нашу сторону. И вот в Арике, затерянном в горах рабочем городке на окраине Чили, служившем пристанищем участникам группы, сборная СССР опять победила — 2:0. Югославы играли жестоко: досталось авторам голов Иванову и Понедельнику, а для столпа обороны Эдуарда Дубинского чемпионат на этом закончился — армейца госпитализировали с тяжелым переломом ноги. Не смог больше выйти на поле и Слава Метревели.
Чилийцам турнир оставили не без скрипа: за два года до открытия страну сотрясло чудовищное землетрясение, самое мощное в истории наблюдений. Возникли большие сомнения, что арены и инфраструктуру удастся достойно восстановить. Представитель Аргентины, куда более стабильной экономически и политически, но неожиданно проигравшей чилийцам на конгрессе ФИФА, снова поднял вопрос о передаче турнира Буэнос-Айресу.
— Оставьте нам чемпионат, кроме него ничего у нас нет! — воскликнул президент чилийской федерации футбола Карлос Диттборн во время выступления аргентинца.
В его голосе было столько отчаяния, что у глав делегаций не хватило мужества отобрать у несчастных последнее. Власти гарантировали, что за два года в стране будут построены новые отели и стадионы, — и слово сдержали. В назначенный срок Чили принял гостей во всеоружии: командам, болельщикам, журналистам было предоставлено все входящее в «джентльменский набор» страны-организатора. Во время каждого матча табло стадионов высвечивали девиз, по которому страна жила в ожидании действа: «Имея мало, отдадим все!»
Самую большую цену — жизнь — заплатил возглавлявший оргкомитет 38-летний Карлос Диттборн. Он умер за месяц до открытия чемпионата, когда все было готово, — сказались годы нечеловеческой нагрузки.
Во втором поединке сборная СССР экзаменовала дебютанта и аутсайдера группы — колумбийцев. Все складывалось легко: 3:0 к 11-й минуте, 4:1 к 68-й — и тут. Колумбийцы получили право на угловой. Наши выстроились по отработанной схеме: Нетто в девяти метрах от подающего, левый защитник Чохели у ближней штанги, голкипер у дальней. Капитан увернулся от мяча, чтобы не вышло повторного углового, следующим на пути мяча был Чохели. Летело на ногу, и привыкший управлять обороной Яшин скомандовал очевидное: «Гиви, играй!» А защитнику послышалось: «Играю», — и он пропустил. Мяч шел по дуге и, никого не задев, оказался в воротах.
Кадры видеохроники раскрывают последовавшее: Яшин сказал что-то резкое в адрес Чохели и Нетто, те ответили. Вступил кто-то еще, и возникший разлад, словно молния, разлетелся по линиям, разрушил, застопорил игру. Нелогичный, случайный гол оказался определяющим. Колумбийцы полетели вперед, сократили разрыв до минимума. Их воодушевление нарастало, тогда как у наших разладилось все. Почти перед самым финальным свистком соперники сравняли счет и оставшиеся минуты провели в штурме, но сохранивший холодную голову Яшин больше не пропустил — 4:4.
На еще один подвиг колумбийцев рассчитывать не приходилось (так и случилось: 0:5 от югославов, уверенно шагнувших в четвертьфинал), и наш матч с уругвайцами становился решающим. Игра выдалась жаркой, изобиловала стыками и стычками. Лучше начали уругвайцы, беспрерывно атаковавшие в первые полчаса. Но счет открыли наши: на 38-й минуте организованную Нетто контратаку продолжил Численко, а завершил столичный армеец Алексей Мамыкин.
Ничья по-прежнему устраивала сборную СССР, но не соперника, который продолжал атаковать.
Наши предложили контригру. За минуту до конца комбинация Численко — Хусаинов — Понедельник не завершилась голом благодаря блестящей реакции Сосы, но набежавший Иванов принес победу подопечным Качалина.
Уругвайцев охватило отчаяние. По пути в раздевалку после финального свистка многие рыдали в голос. Центрфорвард Сасиа каждый свой шаг отмечал страшным ударом кулака о шершавую стену тоннеля, оставляя кровавые отметины.
А через четыре дня пришел черед плакать нам. Выпавшие в соперники по четвертьфиналу чемпионата чилийцы, уступая в классе, имели козырями климат и двенадцатого игрока. Тем не менее большая часть матча проходила под диктовку советской сборной, разбазаривавшей возможности для взятия ворот. Хозяева же тремя моментами на 90 минут игры распорядились рачительно. Первый, еще в дебюте поединка, ликвидировал Яшин броском в ноги прорвавшемуся форварду.
Довольно скоро, на 27-й минуте, Численко восстановил равновесие, но удача была союзницей чилийцев. Через минуту-полторы полузащитник Рохас овладел мячом на своей половине поля и, не видя продолжения, стал двигаться вперед. Ему никто не мешал: соперники были заняты каждый «своим» игроком, а центральный защитник Масленкин пятился и пятился. Так, не встречая противодействия, Рохас приблизился к штрафной и метров с двадцати пяти-тридцати без подготовки пробил. Яшин чуть затянул с прыжком — 1:2.
Оставшиеся полтора тайма протекали с ощутимым преимуществом советской сборной, форварды оббили штанги чилийских ворот, но на большее не сподобились. В полуфинал вышли хозяева чемпионата.
Как у любой неудачи, у этой имелись свои отцы. Непродуманность схем, несыгранность, отсутствие четкой тактической концепции наложились на затянувшийся в советском футболе переход от устаревшей системы «дубль-вэ» (три защитника на пять нападающих). Сборная играла некий промежуточный вариант со входившей в мире в моду 4-2-4 — с пятью форвардами и одним полузащитником, уступая сильным командам середину поля, а со слабыми при территориальном преимуществе зачастую ведя игру на холостом ходу.
Не способный вникнуть в тонкости теории болельщик яростно впился в отданного на заклание. Виновником неудачи на Родине провозгласили вратаря, о чем сам Лев Иванович узнал после посадки в московском аэропорту, куда приехала группа болельщиков-радикалов — «бить Яшина». Трансляций с чемпионата советское телевидение не вело, а печатное слово не подлежало сомнению.
Дальше — больше! На матчах возобновившегося чемпионата страны при объявлении составов стоило диктору объявить фамилию Яшина, как трибуны взрывались негодованием. И потом все 90 минут, стоило только вратарю встретиться с мячом, — свистели, улюлюкали, скандировали: «С поля!», «На пенсию!», «Внуков нянчить!»
Гон расширялся как снежный ком и вышел далеко за пределы стадиона. Возникли частушки. Неделю за неделей появление в людных местах кололо косыми взглядами, а каждый выход на поле становился мукой. И однажды Яшин не выдержал: «Все!»
Старший тренер «Динамо» Александр Пономарев — все в футболе перевидавший знаменитый торпедовский Пономарь — сказал просто: «Поезжай, Лева, отдохни, а там видно будет. «
Почему все-таки он? Были вратари, имевшие вспышки не менее, а то и более яркие — в отдельных матчах и даже целом сезоне. Но никто не сопроводил свою карьеру печатью высшей надежности — при разовых штучных проколах, лишь оттенявших яшинскую гениальность, никто не спасал партнеров с запрограммированной регулярностью столь долгий срок.
Его взяли в «Динамо», имея полных сил Хомича и Саная. Тогда не заглядывали так сильно вперед, и, если включали в состав, новобранец должен был играть сразу — рассмотрел же кто-то будущего Яшина в длинном нескладном парне. А тогда, на первых его тренировках в компании признанных мастеров, многие открыто недоумевали: кого привели?!
Хомич приехал в Минск в критическом, по тогдашним меркам, возрасте — заметно за тридцать. Его выбил из состава московского «Динамо» возмужавший за два года нахождения в дубле 22-летний Лев Яшин, вратарь отменных физических качеств и принципиально нового мышления. До этого Тигр провел тяжелый год под Вальтером Саная, а теперь и вовсе становился третьим.
Хомичу было в самый раз закончить блестящую карьеру, оставшись в истории знаменитым Тигром (а еще, об этом мало кто знает, Обезьяной — «Обезьяной, которой невозможно забить», — как писали турецкие газеты), покорившим турецкую и особенно английскую публику. А он, оставив семью в московской квартире, отправился в Минск, где его ждали общежитие и не бог весть какая зарплата. Но еще его ждал Футбол, и это решало все.
Он самозабвенно тренировался, а после тренировок затравлял молодых партнеров бить с разных точек — на соки, компот, бутылку минеральной — и злился, если после отраженного им мяча игрок не шел на добивание. «Ты не останавливайся, ты забей Хомичу, обыграй Хомича!» — восклицал он о себе в третьем лице. Алексей Петрович отучил партнеров покидать поле со свистком. А по пути в раздевалку стаскивал через голову и выкручивал свой вратарский свитер — из свитера текло.
«Миг — и судьба», книга 1, гл. «Алексей Хомич»
В матчах первого своего чемпионата в 1950 году молодой Яшин появился в динамовских воротах как не очень удачливый новичок. Лишь дважды сыграл в основном составе (как окажется, почти за три года — ровно на столько запущенные молодым «пенки» продлят московскую игровую жизнь Алексею Хомичу, списанному впоследствии в Минск в весьма приличной форме), и оба раза неудачно. Особенно с тбилисцами, когда при счете 4:1 в пользу москвичей пропустил подряд три гола, причем один — между рук, и его надумали снять, но капитан команды Бесков отослал сменщика назад, велев играть дальше, а сам забил пятый, победный гол — 5:4.
Забегая вперед, при Бескове-тренере Яшин доиграет свой девятнадцатый сезон как самый знаменитый вратарь в истории футбола, но символика не всегда вписывается в реальность: был в карьере момент излома, когда Константин Иванович во Льва не поверил.
Яшин приступил осторожно, заново привыкал к воротам, вспоминая утерянное ощущение их габаритов. Старенький автобус дублирующего состава словно возвращал его, 33-летнего, в юность, доставляя на подмосковные стадиончики с криво сколоченными трибунами, и привозил назад в белокаменную перед полуночью. Пономарев вводил в основу деликатно, по мере обретения уверенности — вдали от безжалостной Москвы.
К началу континентального цикла (Кубок Европы-63/64) Яшин прочно вернулся в ворота «Динамо». Открытым оставался вопрос сборной, вступавшей в борьбу за приз, обладателем которого являлась после 1960 года, с 1/8 финала. Нам сразу выпали итальянцы, команда Маццолы и Риверы. В первом матче в Москве стоял Урушадзе, которому удалось сохранить ворота «сухими» (2:0).
Ответную встречу отдалял месяц, в который Яшину пришло именное приглашение ФИФА выступить в составе символической сборной мира в лондонском «матче века», посвященном столетию футбола. Любопытно, что формировал команду элиты Фернандо Риера — наставник чилийской сборной, от которой Лев Иванович пропустил два самых злополучных в карьере гола.
Лондонский и римский поединки разделяли всего две недели, и начальство предложило старшему тренеру Бескову определиться: если Яшин нужен, будет готовиться в Рим, а не нужен — пусть хоть на все четыре. Уже удаливший из сборной часть качалинской «гвардии» Константин Иванович ответил, что Яшин не требуется, и тот отправлялся на «Уэмбли» не звездой, а изгоем — фактически завершать карьеру. Десятилетия спустя стали писать, что Бесков проявил деликатность и прозорливость, понимая, сколь много значил для Яшина матч в звездной компании, в какую из советской страны никто никогда не попадал. Но это был скорее пиетет к заслугам и возрасту Константина Ивановича. Ни один в мире наставник не переступит тренерский свой эгоизм в отношении дела, которому подчинена жизнь. Не отказался бы Бесков от игрока, не утрать в него тренерской веры!
23 октября 1963 года стало вторым рождением великого вратаря. Рядом с Эйсебио, ди Стефано, Пушкашем, Зеелером, Джалмой Сантосом Яшин, днем раньше переступивший порог 34-летия, сыграл так, что все мировые агентства назвали его лучшим в мире. Отразив немыслимые удары Чарльтона, Гривса, Пейна, Лев Иванович в отведенном первом тайме сохранил ворота ФИФА в неприкосновенности, тогда как вышедшему на смену югославу Шошкичу англичане забили дважды (итог — 2:1 в пользу хозяев).
Матч века транслировался на полпланеты, и сотни миллионов болельщиков явились свидетелями яшинской игры. Резонанс был такой, что по возвращении триумфатора немедленно вернули в сборную СССР. Кураж сохранился, на римском «Олимпико» Яшин, помимо пенальти от Маццолы (57-я минута), взял еще два «мертвых» мяча — и вновь стал в стране героем, на этот раз окончательно. Эпитеты «замечательный», «выдающийся», «неувядаемый» вернулись на страницы газет, а сменившие гнев на восторг трибуны встречали имя аплодисментами. В большом футболе он выступал еще семь лет — до сорока.
На снимке внимание привлекли упрятанные под защиту колени. Это не дань моде, а вынужденная мера. Было время, когда молодой Лев вообще не нуждался в защитных штучках. Годы — они для сидячего опыта хороши, а в игре с каждым перещёлком навешиваются новой пудовой гирей. Яшин не в охотку до сорока играл, а через силу, преодолевая естественное сопротивление возраста.
И все же: за счет чего? Вправду выдающийся мастер, он жил в воротах, ничего не боялся. Не стоял в оцепенении — работал по всей штрафной, а то и в поле, что было по тем временам новаторством. Не в быстроте реакции или отчаянности бросков превосходил он вытесненного из «Динамо» Хомича, а позже и многих вратарских величин — в мышлении, тонком прочтении игры. Пускал при этом и «бабочек», но что характерно: яшинские неудачи вспоминают примерно так же, как великие матчи других вратарей, они в его карьере были сенсациями, тогда как надежность — постоянной величиной.
Тысячу раз говорили о простоте как манере его игры, забывая другую составляющую — точный расчет, работу мысли. И еще — адский труд: Яшин рано понял, что за каждым отраженным мячом стоят сотни подобных, парированных на тренировках.
Привычка к труду не оставляла и после карьеры. Переехавшие в Минск динамовцы вспоминают, как в должности начальника команды Лев Иванович вставал на тренировках в ворота и, поймав кураж, заставлял бить по углам и «девяткам» на поражение.
Дотошный в анализе Маслаченко подметил, насколько необыкновенно — нежно, бережно, мягко — Яшин ловил мяч. В этом чувствовался особый вратарский дар. Мяч словно сам залетал ему в руки, и он ловил пальчиками, как дорогое существо. И вводил мяч рукой по-особенному: от плеча, без замаха, с удивительной точностью на хорошее расстояние. Использовать этот яшинский элемент мало кто решался, безопаснее было запулить с руки, — а потом, оказалось, и не могли воспроизвести: у него была широкая, «рабочая» ладонь.
Но главным оставался характер, способность терпеть, не сломаться под обстоятельствами. Будь он не так устойчив, карьера могла завершиться, не начавшись, — после провального дебюта и ссылки на годы в дубль. Или после Чили — не много в спорте набралось бы людей, способных выдержать ту тотальную травлю. Повесь он бутсы на гвоздь — не было бы в советской истории великого вратаря: только потом пришли слава и вечная постановка в пример, которая сделала его спортивную жизнь вдвойне трудной и к которой он относился скорее с досадой и настороженностью.
Независимо от маятника фортуны, он оставался простым, душевным человеком. Получив признание всей страны, он ничего не предпринимал для подчеркивания своего величия. О первом номере знали лишь то, что подметили и озвучили газетчики. Малоизвестный факт: блестящая игра в финале олимпийского турнира в Мельбурне была подвигом 26-летнего Яшина, выступавшего с травмой плеча. На это не обратили внимания под впечатлением от мужества Николая Тищенко с его сломанной ключицей и золотым пасом Ильину. Яшин травмировался в четвертьфинальном матче с индонезийцами (0:0), а в переигровке тоже плечо, только левое, повредил Разинский — и тренерский совет решал, кому из двух «раненых» доверить последний рубеж.
Акцент на колени не случаен: именно они представляются нервом и символикой снимка. Никто на свете — ни зритель, ни родные, ни пересиливающий свои близкие к сорока Лев Иванович — не может знать, какую цену спросит с него судьба за переигранные годы. Он дорого заплатит за почести, пришедшие на смену сильнейшим перегрузкам, нервным и физическим, за эти спрятанные под наколенниками прогрессирующие артриты и артрозы. О послефутбольной трагедии великого ловчего — следующая глава.
В канун своего прощального матча с командой звезд ФИФА Яшин, уже закончивший активные выступления, попросил молодого Юру Пудышева «постучать» по воротам. Такое было за честь, и будущий капитан минчан весь тихий час гонял ветерана по углам. И когда завтра за весь первый тайм, проходивший с перевесом звезд, мяч так и не побывал в динамовских воротах, Пудик потирал на трибуне руки: натренировал.
В большом футболе великий вратарь продержался до морщин, по достижении сорока в 1970-м еще выиграл с московским «Динамо» Кубок. А через год ему организовали прощальный матч с приглашением лучших футболистов планеты. В Москву прибыли все звезды первой величины, за исключением перенесшего операцию на колене Франца Беккенбауэра и Пеле, связанного контрактом с совершавшим коммерческое турне по Боливии «Сантосом», — оба прислали извинительные телеграммы.
Сегодня, когда благотворительные поединки являются делом почти обыденным, происходящее на поле часто подчинено прочитываемому с трибуны сценарию. Но 27 мая 1971 года в Лужниках было чуть иначе: многие мечтали забить великому Яшину. Особенно усердствовал Герд Мюллер — человек-гол, к которому Бесков персонально прикрепил Муртаза Хурцилаву при поддержке Вадима Соснихина. После матча немец признался, что стены его квартиры увешаны фотографиями именитых вратарей, и на обороте каждой он постоянно меняет цифру голов, им забитых.
Наконец, уступил место в воротах молодому Владимиру Пильгую — обнял сменщика и пошел с газона, целиком погруженный в себя. Уже у ленточки спохватился, поднял руку, приветствуя трибуны, но продолжал думать о своем. Хорошо помню кадры кинохроники: в яшинских глазах стояли слезы.
Матч стал эпохальным для миллионов телезрителей, а заполнившие лужниковский стотысячник долго хранили отшпампованный гигантским тиражом значок с датой и росписью виновника торжества.
Для Яшина началась растянувшаяся на два десятилетия другая жизнь. Возможно, кому иному течение дней во всеобщем почитании принесло бы ощущение счастья, а сегодня такую общенародную и приветствуемую сверху любовь не составило бы труда перековать в звонкую монету — далеко ли ходить за примерами. Но мертвая жизнь на нажитой славе Яшину претила. Льва Ивановича ставили в пример школьникам, спортсменам, болельщикам страны, а он словно не желал быть примером, говорил скованно, стеснялся. Человек из другого теста, с 16 лет слесарем, не порывал с заводскими друзьями до старости — высокая трибуна так и не стала для него своей.
После ухода из спорта несколько лет представительствовал в качестве начальника родной команды. Потом его перевели с повышением, отдалили в ЦС «Динамо» на нелепую должность старшего тренера по воспитательной работе. В эти годы (1975-76), чтобы чем-то заниматься, Яшин курировал от ЦС опустившееся в первую лигу минское «Динамо». Ездил с командой Горянского сопровождающим на гостевые встречи. Влиятельный человек — заходил перед игрой в судейскую: «Смотрите, ребята, чтоб без предвзятости. « Первое время срабатывало, но вскоре вернулось на круги своя: в ряде благодарных городов, пользуясь отсутствием телетрансляций, судьи работали в открытую.
В быту с именитым куратором в те годы теснее других соприкасался начальник минского «Динамо» Александр Горбылев. Вспоминал, с Яшиным в любом городе куда ни зайди — зеленая улица и внимание. В ресторане только раскрыли меню, официантка: «Не надо денег, мы так накормим!» И вместе с супом несет открытки — обед стынет, а голодный кумир подписывает. В самолете академик удостоверение протягивает: «Лев Иванович, мне бы автограф!» — «Испорчу же?» — «Ничего, другое выдадут».
Писатель Александр Нилин подметил, что Львом Ивановичем вратарь стал для страны, наверное, лет с тридцати пяти — притом, что всех знаменитостей в кругу болельщиков принято называть уменьшительными именами. В этой подчеркнутой, отчасти спущенной уважительности не чувствовалось диссонанса, хотя возвратившийся в шестидесятые годы Стрельцов не мог не отодвинуть избранника власти в народном признании.
Но Лев Иванович славой не мерялся, в любой точке страны и за рубежом продолжал оставаться желанным свадебным генералом. Но в этих отблесках былой славы он острее, чем кто другой, чувствовал отсутствие настоящего дела. Его угнетало, что в новом существовании он стал просто символом, а по сути — выговорить страшно — никем. Такая непонятная, чуждая его нутру жизнь, найти себя в которой величайшему вратарю столетия было не суждено.
Сидел на лавочке рядом с тренерами родной команды, открывал футбольные ежегодники заметками, за него написанными, коротко выступал в телепередачах, кого-то награждал. Какая-то скрытая боль угадывалась в этом своем всей стране человеке, улыбавшемся людям тепло и грустно, словно нес груз, который не мог сбросить.
«Его из «Динамо» выгнали! — прорвалось однажды у Альберта Денисенко, с которым общались за жизнь в его московской квартире. — Яшина каждый день куда-то звали выступать, пачками письма шли — не успевал читать. Кого-то такая слава задевала. В ЦС «Динамо» он начал мешать, ненужный стал человек. Место, что ли, под кого требовалось или за звание полковника не хотели платить? Оставили бы стол и телефон, ничего больше не надо, но начальство решило: на пенсии — ну и иди на пенсию. Может, потому Яшин и пил — от тоски. А может, болезнь мучила, внутри все жгло — а выпьешь, и забывается».
Пудышев вспоминает, как Яшин просил его поднести на выезде чемодан: Юрий с ним бережно, думал, деньги, а оказалось, пачки соды. Лев Иванович то и дело ее горсточкой в рот и запивал водой — мучила сильнейшая изжога. Но сигарету изо рта не вынимал, курил и курил.
На этом постоянном курении сделал акцент и врач сборной Олег Белаковский. Еще в бытность футболистом Яшин очень переживал перед каждым выходом на поле и настраивал себя «беломориной», а потом ею же снимал послематчевый стресс. Московский городской совет «Динамо», где дела вел зампред Михаил Семичастный, принимал постановление о запрете Яшину курить. О здоровье пеклись или о нехорошем примере, но решение нелепое. Лев его не оспаривал, он просто отходил в сторону и все равно дымил. Курение с его «букетом» категорически не вязалось, ближе к концу карьеры появились проблемы с суставами стоп. Врач считал, что по той же причине хронический гастрит перешел со временем в язву двенадцатиперстной кишки.
Последние годы жизни Льва Ивановича были кошмаром. Неповоротливая наша медицина не могла угнаться за яшинскими болячками. Когда в Союз приехал шведский игрок, с которым ездили когда-то по сборным, и увидел состояние состарившейся звезды — увез его в Швецию, там поменяли зубы.
Ему и протез за границей изготовили по собственной инициативе — когда Льву Ивановичу отняли ногу. Как у всех футболистов, у него начиналось с артритов, артрозов — и с каждым годом становилось хуже, открылась гангрена. Отняли до колена, потом пошло дальше — каждые полгода хирурги поднимались выше, вымучили страшно. В результате последней ампутации уже не на что было крепить протез.
В 1990-м, когда Яшину решили присвоить звание Героя Соцтруда, было ясно, что великий вратарь доживает последние дни. Председатель Президиума ВС СССР Рафик Нишанов со свитой приехали вручать Звезду домой — не решились транспортировать. Приходившие поздравить шептались потом в коридоре, что надо было так человека вымучить и наградить перед смертью, когда ему уже все равно.
Яшина кинулись спасать, договорились с Израилем, когда было уже поздно. О чем он мог думать тогда, догадываясь о безнадежности своего положения? Вспоминать о невзятых мячах, как в кубковом финале 1960-го с московским «Торпедо», который проходил в страшный ливень: Лев пошел из ворот навстречу Гешке Гусарову, а тот перебросил через него мяч прямо из лужи? Или о более ранней драматичной сече за хрустальный трофей, ознаменовавшейся единственным в карьере удалением с поля, когда замены не разрешались и место в воротах был вынужден занять полузащитник Женя Байков? (На другой день на базе вывесили стенгазету: «Кубок должен был быть нашим, да подвел товарищ Яшин».) Или о начале 50-х, когда он после нескольких лет пребывания в дублирующем составе вдруг заиграл так, что заговорила вся Москва, а старенькая мама Старостиных спрашивала сыновей: «Неужели он лучше, чем Соколов?» — имея в виду Николая Евграфовича, звезду тридцатых? А может быть, вспомнил о том, как своим долголетием перекрыл карьеру талантливому дублеру по клубу и сборной, классному вратарю Володе Беляеву, на протяжении двенадцати лет с непонятным упорством сохранявшему верность динамовскому коллективу и сошедшему в 1964-м, отчаявшись побороть неувядающего первого номера?
. Поздние Лев Иванович Яшин и Николай Николаевич Озеров — грустная, страшная фотография зимы 90-го, когда бал правили другие кумиры, другая жизнь.
(«Миг — и судьба» книга 2 «Когда ворота были большими»)