что случилось в клубе хромая лошадь
Десять лет спустя: как живёт одна из самых серьёзно пострадавших при пожаре в клубе «Хромая лошадь»
Пожар в пермском клубе «Хромая лошадь», в котором погибли 156 человек и ещё 82 пострадали, произошёл 5 декабря 2009 года. В тот день заведение отмечало своё восьмилетие, в клубе было более 300 посетителей. В честь праздника в помещении запустили фейерверк из так называемого холодного огня. Искры попали на декор в потолке, выложенный ивовыми прутьями и пенопластом, после чего огонь стал быстро распространяться. Люди поспешили на выход, в помещении возникла давка.
После пожара было возбуждено несколько уголовных дел, их фигурантами стали девять человек. 30 апреля 2013 года суд огласил приговоры.
Пиротехники Игорь и Сергей Дербенёвы были осуждены на 4 года и 10 месяцев и пять лет общего режима соответственно по статье 218 УК РФ (нарушение правил использования пиротехнических изделий).
Бывший глава госпожнадзора Прикамья Владимир Мухутдинов по ст. 285 УК РФ (злоупотребление должностными полномочиями) приговорён к штрафу в 70 тыс. рублей.
Все виновные в трагедии уже вышли на свободу. Между тем пострадавшие при пожаре до сих пор проходят лечение в реабилитационных центрах.
62-летняя Тамара Оборина, мама одной из самых тяжёлых пострадавших — Ирины Банниковой, рассказала RT, с какими трудностями ей приходится сталкиваться.
«Очень ответственная»
Как рассказала RT Тамара Оборина, её дочь Ирина работала администратором в «Хромой лошади» около пяти лет. В 2008 году она родила сына Кирилла и была в декретном отпуске. Однако за месяц до восьмилетия заведения руководство клуба попросило Ирину выйти на работу и подготовить торжество.
По словам Обориной, о том, что происходило с её дочерью в клубе, она узнала со слов очевидцев и записей видеокамер, которые были представлены в суде. На кадрах видно, как около полуночи Ирина подменяет за стойкой бармена Тимура Порфирьева. В эти минуты начинается возгорание. Посетители бросаются к выходу, а Ирина бежит к сейфу.
«Дочь у меня очень ответственная. Когда всё загорелось, она в первую очередь стала закрывать все деньги и документы в сейфе. Уже через пару секунд она около него упала», —вспоминает Оборина.
По словам женщины, очевидцы потом рассказали, что, когда люди начали выбегать из клуба, Тимур вернулся назад. Он вытащил Ирину, успевшую уже надышаться ядовитыми парами, а потом побежал за братом. Выбраться на воздух они не смогли — задохнулись у выхода.
Первой о случившемся узнала младшая сестра Ирины Марина. Ей позвонили и сказали, что в клубе начался пожар. После этого все родственники стали искать Ирину — нашли её в больнице микрорайона Закамск.
Оборина вспоминает, что у дочери не было видимых ожогов — она надышалась угарным газом, от чего сильно пострадала затылочная часть мозга, отвечающая за движения. Пятого декабря Банникову перевезли в Санкт-Петербург.
«Она не могла говорить и никого не узнавала. Нам врачи сказали, что шансы у дочери 50 на 50, а после уже говорили, что при наличии диабета их нет: «Готовьтесь». Но я верила, что она не только выживет, но и поправится, — рассказывает Оборина. — Так и случилось. После лечения нас вернули в Пермь, где мы пролежали год».
«Гарь от пожара останется на всю жизнь»
Спустя десять лет после трагедии Ирина не может говорить, держать ложку и самостоятельно себя обслуживать. Все эти годы о ней заботится мама.
«Я кормлю её с ложечки, переношу на руках на кровать и обратно в кресло, мою в ванной. Делаем с Ириной зарядку. Конечно, моё здоровье подкосилось от этого, — рассказывает пенсионерка. — С дочерью занимается логопед, и это даёт свои результаты — у неё появился осмысленный взгляд, может сказать что-то похожее на «да» и «нет». В прошлом году все СМИ писали, что Ирина сказала слово «мама», но это они преувеличили, хотя что-то похожее звучало».
Полгода назад Ирина начала часто плакать, и Оборина забеспокоилась, что может волновать дочь.
Тамара также рассказала, что на дом к ним приходят только молодые врачи, которые порой боятся подойти к Ирине, не могут её даже послушать.
«Ире нужен осмотр каждые полгода. Хотя бы лёгкие нужно смотреть — они, как у всех пострадавших, засорены. Как сказал врач, вся та гарь, которая скопилась в лёгких из-за пожара, до конца жизни там останется, — рассказывает женщина. — Сейчас мы добились, чтобы Ирине сделали обследование, у неё взяли кровь. Сейчас пытаюсь добиться получения общеукрепляющих уколов. Но выбить получается это всё обычно только к годовщине трагедии, когда вмешиваются журналисты. Также нам очень помог соцработник: Ирине выдали необходимые лекарства на три месяца вперёд, теперь хоть не надо ходить каждый месяц».
Также Оборина хочет свозить дочь на санаторно-курортное лечение, но ей лишь говорят, что «такой возможности для Ирины нет — она нетранспортабельна и не отдаёт себе отчёт в действиях».
«Радует маму подарками»
Ухаживать за Ириной Тамаре помогает внук Кирилл. Когда произошёл пожар, мальчику исполнился год и девять месяцев. Сейчас ему 11 лет, он учится в пятом классе.
Отец мальчика Евгений ушёл из семьи через год после трагедии, но продолжал общаться с сыном, иногда помогал отвозить Ирину на реабилитацию. Этим летом Евгений ослеп и получил первую группу инвалидности.
Опекуном Кирилла стала тётя Марина.
«Через год после трагедии Женя ушёл в другую семью. Сначала мне было очень обидно за дочь, а потом я поняла, что он молодой, ему надо жить. Кирилл папу очень любит, я не была против их общения. Сейчас в новой семье Жени уже четверо детей, — рассказывает Оборина. — Правда, летом он ослеп и ему дали первую группу. Опеку над мальчиком оформила Марина, теперь Кирилл получает пособия. Я могу кормить его каждый день мясом, а то совсем худенький стал».
Кирилл рассказал RT, что занимается брейк-дансом и учит японский язык.
«Учить японский я начал после занятий по айкидо. Очень уж мне язык понравился. Занимаюсь брейк-дансом и потом дома показываю маме движения — она на меня смотрит. Люблю ставить опыты по химии и делать подарки своими руками. Недавно сделал маме светильник: обмотал воздушный шарик нитками, а внутрь положил свечку, — рассказывает Кирилл. — Сам я голоса её не помню — был слишком маленький и помню маму только такой. Одноклассники и друзья ни о чём не знают. Только несколько человек, которые когда-то заходили в гости».
Оборина верит, что, хотя мать и сын не могут общаться голосом, между ними существует ментальная связь. По её словам, когда она ругает внука, Ирина начинает плакать, пока домашние не помирятся.
«Чтобы Ирина встала на ноги»
Каждый Новый год Кирилл и Тамара загадывают желание, чтобы Ирина вылечилась. В этом году благодаря видеоагентству RUPTLY Дед Мороз посетил их семью на месяц раньше. Вечером 27 ноября он приехал к мальчику домой прямо из Великого Устюга.
Кирилл рассказывал дедушке о своих увлечениях, а Тамара загадала своё самое заветное желание — чтобы Ирина встала на ноги. После этого Дед Мороз подарил мальчику настольную игру и мяч, а бабушке новый пылесос.
«Дед Мороз очень восхитился, что Ирина родилась 31 декабря в 23:45, и сказал: «У тебя, Ирина, тем более должно быть всё хорошо». А я была так счастлива, что он к нам пришёл. Когда он меня обнял, я поверила, что всё будет хорошо, — рассказывает Оборина. — Пока я занимаюсь с ней и провожу множественные зарядки и реабилитации, есть шанс, что дочь встанет на ноги. Ирина идёт вперёд — медленно, но идёт».
Следствие выяснило причины массовой гибели людей в клубе «Хромая лошадь» в Перми
Прошло полгода после страшной трагедии в пермском клубе «Хромая лошадь», унесшей жизни 156 человек. На этой неделе закончено следствие, к уголовной ответственности по делу привлечены восемь человек.
Стали известны также новые подробности трагедии. Главной причиной массовой гибели людей, отравленных продуктами горения, стал использованный при отделке помещений клуба пенополистирол, выделяющий при горении ядовитый дым. Именно от этого токсичного дыма несколько месяцев спустя погиб и руководитель противопожарной службы Москвы полковник Чернышов.
После шести месяцев в питерских больницах Ирина Банникова возвращается в Пермь на руках у врачей. Ира не двигается и совсем не говорит, лишь изредка пытается произнести что-то. И, скорее всего, совсем не понимает, что происходит в ее жизни последние полгода.
Евгений Банников, муж Ирины Банниковой: «Когда сына привозил в Питер, он по маме очень соскучился, он сразу бросился на нее, обнимает, целует, говорит: «Мама, мама», но у нее реакции нет. Она на него смотрит, а отреагировать никак не может».
Евгений Банников, муж Ирины Банниковой: «Врачи предупредили, что это займет годы, а может, она никогда не встанет на ноги. Я буду верить до конца жизни, что он восстановится, что когда-нибудь она заговорит».
Виктор Безе: «Там же легкие сгорали у них. И там поражение центральной нервной системы идет, там последствия до сих пор есть. И провалы в памяти, и неадекватное поведение».
Вадим Калашников: «Давайте выйдем, а?! Что-то мне дурно от этого запаха становится. Вот я его помню. В больницу, когда я приехал, я его прямо чувствовал. Но тогда он был настолько сильным, что невозможно было вдохнуть, и глаза ел, и невозможно было ртом и носом дышать».
Невозможно было дышать от ядовитого дыма, который выделял горящий пенополистирол. Обычный утеплитель, пенопласт, который сегодня часто используют при внутренней отделке зданий. В «Хромой лошади» он находился в подшивке потолка.
Андрей Кострулев: «Кому-то позвонили, взял трубку, живой, вроде как обрадовались. А потом смотришь списки погибших, а он погибший, то есть, люди-то еще живые мертвецы были».
Вадим Мальцев, доктор химических наук, академик РАЕН: «Температура настолько высокая, что люди погибают очень быстро. 1150 градусов, и техника вся корежится».
В Советском Союзе тоже хорошо знали, как горит пенополистирол. Ленинградский металлический завод, ткацкая фабрика в Бухаре и завод двигателей КамАЗ выгорели полностью. Поэтому в 80-х годах применять пенополистирол на предприятиях запретили. Со временем об этом запрете забыли, а в квартирах стало модно и красиво использовать подвесные потолки из пенопласта.
Борис Баталин, доктор технических наук, профессор Пермского государственного технического университета: «В Свердловске произошел пожар. Люди, которые жили в той квартире, где был пожар, спаслись. А в соседних квартирах, куда просто этот дым проник, люди погибли. Они не сгорели. Они просто надышались. Они даже не знали, что пожар».
Второй месяц жители дома № 5 по улице Вешняковской в Москве живут в страхе. Их дом начали утеплять пенополистиролом. Еще полгода назад на это никто бы не обратил внимания, но после пожара в «Хромой лошади» этого материала боятся, как огня.
Елена Сиротенко, жительница дома № 5 по ул. Вешняковская: «Год назад был пожар. И все видели, что огонь выходил наружу, по стене шел. Если это случится, сколько человек погибнет, никто не знает. Все боятся».
Виктор Харитонов, ведущий научный сотрудник ФГУ ВНИИ МЧС России: «Если вы используете пенополистирол в стенах, то вы должны нанести штукатурку толщиной 25-30 миллиметров по сетке. И это вам обеспечит 15 минут, в течение которых пенополистирол не будет дымить, не будет загораться. За 15 минут можно было из помещения эвакуироваться».
Герд Ленга, управляющий директор завода по производству пенополистирола: «Очень удобно сказать на материал, только это неправильно. Материал никогда не может отвечать за что-то. Только человек».
Все и боятся этого загадочного человека, от которого зависит толщина огнеупорного слоя. Сейчас существуют строительные материалы, которые вообще не горят, так называемый файерборд, но эти гипсокартонные плиты стоят дороже. Поэтому и применяют дешевый пенополистирол, способный убивать и после пожара.
Борис Баталин, доктор технических наук, профессор Пермского государственного технического университета: «Вот сейчас 156 человек погибло после «Хромой лошади». Не все. Еще будут смерти. У него такой эффект, что можно в результате выздороветь как будто, а через некоторое время может все вернуться».
После пермской трагедии в правительстве страны призвали врачей оказывать помощь всем пострадавшим до полного выздоровления. Но в питерской больнице посчитали, что Ирина Банникова в лечении не нуждается. И настойчиво попросили родственников забрать пациентку.
Лечить Ирину теперь будут в краевой пермской больнице. На специализированные клиники у Банниковых денег нет. И хотя в Перми нет врачей, которые бы занимались подобными больными, для двухлетнего сына Ирины Банниковой это единственный шанс, что когда-нибудь мама вновь его обнимет.
Невыученный урок «Хромой лошади»: 10 лет самому страшному пожару
Разрушенные семьи, искалеченные судьбы, тяжёлые воспоминания
Немыслимая трагедия
Сегодня исполнилось 10 лет со дня пожара в пермском клубе «Хромая лошадь». Тогда из переполненного ночного заведения, отмечавшего своё восьмилетие, не выбрался 101 человек. Позже ещё 55 пострадавших скончались в больницах. Спасти жизнь удалось лишь 82 пациентам.
Что происходило в тот день в ставшем наутро печально знаменитым пермском клубе, написано и рассказано немало. Пиротехническое шоу, загоревшийся пенопласт на потолке, молниеносное распространение огня по декоративной отделке, дым, паника, давка… В помещение, по нормам предназначенное максимум для 50 гостей, набилось более трёхсот. Были нарушены практически все возможные правила пожарной безопасности. Забаррикадированные окна, заставленные проходы, заблокированные двери, – всё это в совокупности обернулось немыслимым числом жертв.
Все виновные в этом кошмаре, хоть и были осуждены на различные сроки, уже вышли на свободу, причём некоторые вообще по амнистии. И живут себе дальше. Открывают новый бизнес, даже пиротехникой продолжают заниматься. А некоторые из выживших так и остались инвалидами на всю жизнь.
Больно, как и раньше
Спустя десять лет в Перми почтили память погибших в «Хромой лошади». Их родные и друзья возложили цветы к мемориалу, открытому неподалёку от места трагедии на вторую годовщину пожара в «Хромой лошади». В памятных мероприятиях приняли участие представители городских и краевых властей, а также общественных организаций.
У такого горя нет срока давности. Произошедшее кардинально изменило судьбы сотен, если не тысяч людей. Более 90 детей потеряли одного из родителей, ещё 15 остались круглыми сиротами. Кто-то лишился близких людей: сыновей, дочерей, братьев, сестёр, друзей, коллег.
Фото: Xinhua / ZUMA Press / GlobalLookPress
Уцелевшие в тот день посетители и сотрудники «Хромой лошади» и сейчас признаются, что боль никуда не ушла. Она просто засела ещё глубже где-то внутри. Из-за тех событий у людей развились различные фобии, что уж говорить о проблемах со здоровьем. Некоторые случаи совсем печальные.
Ирина Банникова получила тяжелейшее поражение мозга токсического характера. Её пытались лечить в Москве, Петербурге, Германии. Потом шесть лет в неврологии Пермской краевой больницы. Последние два с половиной года – в паллиативном отделении. Родные забрали её в Березники. У прикованной к кровати матери двух сыновей 10 и 12 лет, по словам врачей, нет никаких шансов восстановить хотя бы часть функций мозга. Однако младший сын Артур не теряет надежды. Он мечтает учиться на отлично, стать врачом и вылечить свою маму.
«Время лечит? Я помню всё»
Не могут отойти от случившегося и спасатели. Пожарный Николай Долгих до сих пор вспоминает, как звонят мобильные телефоны уже погибших людей. Особенно тяжело было первый год, он даже хотел бросить службу, и не один раз. Но помогла поддержка близких и любовь к профессии.
Ты же призван для этого, должен быть сильным, в первую очередь морально-волевым человеком. Если не ты, то кто?
Спасатель Владимир Тарасов – верующий человек. К «Хромой лошади» ехал спокойным. Ранее ему приходилось видеть всякое, выезжать на очень сложные вызовы, в том числе, когда в Перми разбился «Боинг» (тогда погибли все 88 человек, находившихся на борту»). Но то, что он увидел внутри ночного клуба ночью 5 декабря, было за гранью.
Однажды я задавал себе вопрос: что такое ад? Я его увидел там. Говорят, время лечит, всё забудется. Я помню всё. Эту гарь, огонь, дым.
– рассказал спасатель пермскому порталу 59.ru.
У Владимира в «Хромой лошади» погибли друзья. Вместе с напарниками он вытаскивал из клуба и их, но просто не узнал…
Крупнейшие пожары за 20 лет
Извлечены ли уроки из трагедии в «Хромой лошади»? Однозначного ответа нет. Больше в России не было пожаров с таким количеством погибших. Тем не менее мы всегда будем помнить и пожар в кемеровском торговом центре «Зимняя вишня», жертвами которого стали 60 человек, в том числе 41 ребёнок. Эта трагедия – с наибольшим числом детских смертей. Очень хочется верить, что такого больше никогда не повторится.
Только вот совсем нет уверенности, что огненный петух снова не клюнет. Чиновники и проверяющие не перестают брать взятки, закрывать глаза на нарушения, а владельцы бизнеса – набивать карманы барышами.
Фото: Xinhua / ZUMA Press / GlobalLookPress
Вспомним ещё несколько крупнейших пожаров за последние 20 лет.
Пожар в торговом центре «Зимняя вишня». Фото: typical_kmr / Globallookpress
До трагедии в Кемерове самым масштабным из пожаров в торгово-развлекательных центрах оставалось ЧП в казанском ТЦ «Адмирал». Распространившийся на площадь в 4 тысячи кв. м огонь унёс жизни 17 человек, еще 70 пострадали.
«Как же вы надоели со своей «Хромой лошадью»
Через десять лет о самом страшном пожаре, в котором погибли 156 человек, стараются не вспоминать
10 лет назад, 5 декабря 2009 года в центре Перми, в пяти минутах ходьбы от здания краевой администрации и в ста метрах от пожарной части, отравились угарным газом 156 человек.
Сухой хворост, которым декорировали потолок клуба «Хромая лошадь», оказался незаменимым материалом для погребального костра.
Фото: Наталия Губернаторова
Каждой трагедии отмечен свой срок давности. В пермской истории уже давно пошел обратный отсчет времени. Суд наказал всех, кто не успел спрятаться. В прошлом году последний фигурант громкого дела вышел на свободу.
Мы хотим напомнить, как это было и что чувствуют сегодня пострадавшие трагедии.
Пожар в «Хромой лошади» случился в ночь на с 4 на 5 декабря. В пятничный вечер в заведение продали 186 билетов. На деле народу набилось гораздо больше. Праздновали день рождения клуба.
Первые новости о трагедии стали появляться на городском пермском форуме. Сообщения десятилетней давности сохранились по сей день.
Nina_zaika: «Мои родители живут над «Хромой лошадью». После часа ночи мама услышала шум, плакала девушка. В квартире появился не сильный, но неприятный запах. Она вышла на балкон. На снегу лежали тела. С каждой минутой их становилось больше. Эти фотографии вскоре облетели всю страну».
Из ЖЖ Kostyanus: «Знакомая дежурила в ночь пожара в травматологии в 9 МСЧ. Вот ее рассказ: «Только отделение уснуло, врубили свет, загрохотал лифт, послышались стоны. Вышла в темный коридор, показались силуэты восставших из ада. Черные люди стонали, еле передвигались. Вместо волос — обгоревшая пакля, одежда на них в дырах, расплавилась. Пытались развести пострадавших по палатам — мальчики налево, девочки направо. Взять их за руку не получалось, кожа — сплошная рана. Единственное что могли снять, — обувь.
Рев в палатах стоял дикий. У людей началось обезвоживание. Всем ставили капельницы. У некоторых ехала крыша от испуга и боли. Пациенты выдирали капельницы и бесцельно бродили по коридору. Почти все повторяли свои фамилии, имена, отчества, адреса, телефона, кому сообщить.
Когда народ отходил от шока, начинали по-настоящему чувствовать боль. Тяжелых оставляли в реанимации. Остальных обезболивали уколами, беспрерывно ставили капельницы, выносили «утки», общались с родственниками, боролись с алкогольной интоксикацией, делали экспресс-тесты и другие обследования. Без перерыва. Медсестры валились с ног».
Утром 6 декабря я приехала к центральному городскому моргу. Неприметное двухэтажное серое здание практически в центре Перми. До поздней ночи сюда подъезжали машины с родственниками, друзьями, коллегами погибших. Казалось, чуть ли не полгорода собралось в одном месте. С утра правоохранительные органы выставили ограждения. Приняли решение на территорию морга пускать строго по документам. Вскоре поняли: тысячную толпу сдержать невозможно. Ограждения сняли.
На улице — минус 18. Пятачок около здания морга переполнен людьми. Задавать лишние вопросы собравшимся журналисты не рисковали. Снимать происходящее на камеру — тем более. Один смельчак расчехлил аппаратуру, направил объектив. Кадр не получился. Крепкие мужики из толпы разбили камеру.
Мороз пробирал до костей, от каждого вдоха легкие обжигало. Пальцы рук и ног онемели. Собравшиеся не чувствовали холода. Здоровые мужики стояли как вкопанные, без головных уборов, в куртках нараспашку. У всех одинаковый взгляд: пустой, омертвевший. Рядом со мной всхлипывала девушка. Ей было холодно. Губы посинели. «Пойдемте в такси. Погреемся», — предложила я. «Спасибо, я потерплю. Мне надо побыстрее попасть в морг, очень надо».
С наступлением темноты город вымер. Я направилась к сгоревшему клубу. Здесь собрались сотни людей. Приходили с цветами, зажигали свечи. Оцепление еще не сняли. Но с цветами пускали за ограждение. Ветер утих, пошел снег и накрыл землю ослепительно белым ковром.
Местные журналисты оставляли свои комментарии: «От безызвестности народ начал падать в обморок. Мужики рыдали на коленях у сотрудниц МЧС. Оцепления по всему периметру. Никого не пускали. «Корочки» не срабатывали. Подходили знакомые с одним вопросом: «Кто-то наши есть?» Ответ очевиден: «Здесь все — наши»».
«Всю площадь «застелили» людьми»
Альберт Попов работал в ту ночь дежурным водителем на подстанции скорой помощи. Мужчина давно оставил службу в ведомстве. Уже не помнит имена коллег. Но вот события 10-летней давности не стираются из памяти.
Поначалу ночь с 4 на 5 декабря ничем не отличалась от предыдущих.
— В тот вечер мы услышали крики, мат в фойе, — продолжает собеседник. — Вышли в коридор, чтобы навести порядок, но увидели необычную картину. На «Порше» приехали четыре человека, двое мужчин и две женщины, все черные от сажи. Женщины кричали от боли. Заметил, что их синтетическая одежда расплавилась и прилипла к коже. Наши врачи кинулись срезать с них ножницами блузки, лифчики, вернее, то, что от них осталось.
По словам Попова, через 5 минут на подстанцию поступил странный вызов.
— Обычно говорят: «Бригада номер такая-то, на выезд», а тут раздалась команда: «Все на выезд», — говорит Альберт. — Когда мы подъехали к «Хромой лошади», на земле лежало не более пяти человек. Пожарные выносили людей из кафе, врачи пытались оказать первую помощь. Вскоре всю площадь у клуба «застелили» людьми. К работе подключили водителей. Мы пытались сортировать: тела в одну сторону, живых — в другую. Но процедура потеряла смысл, так как места на дороге не хватало, и люди быстро умирали.
Не могу забыть одного парня. Он вышел из кафе сам, на руках нес свою подругу, а может, жену. Они совсем молодые были. Девушка слабой рукой держала его за шею, ее голова падала, как у ребенка-грудничка. Парень успокаивал ее, просил о помощи. И так бродил среди «ковра» из живых и мертвых.
Люди в панике, пьяные сами тащили своих друзей к машинам «скорой помощи». Им не важно было, что те зачастую оказывались уже мертвы. Они свою агрессию срывали на водителях и врачах, так что препятствовать им смысла не имело. Наша машина «скорой помощи» рассчитана на одного человека, но эти добровольцы складывали туда по пять-семь человек. Как результат — если человек живой, но без сознания попадал под нескольких таких же или под тела, то он умирал просто под тяжестью тел. Да и продукты горения медленно, но верно делали свое дело.
По воспоминаниям Попова, машины отъезжали от клуба в больницу, на полпути разворачивались, если человек умирал, возвращались обратно, выгружали тело, грузили живого, и снова на маршрут.
— Некоторые люди сами выходили из кафе. По ним нельзя было подумать, что им нужна срочная помощь. Но, побродив по площади, через несколько минут они умирали, — добавляет мужчина. — Через какое-то время я снова увидел того молодого человека с девушкой на руках. Парень так же ходил. Только девушка уже была мертва.
Свои воспоминания опубликовал в Сети очевидец трагедии, мужчина под ником Yakimovmihai: «В первые минуты после пожара все казалось спокойно. Пострадавшие ходили по улице, кто-то сидел на земле. Всего человек десять. Из маленьких окошек ХЛ валил черный дым, огня не было, из самого здания никто не выбегал. И казалось, что не так все страшно. Ад началось минут через пять, когда пожарные начали вытаскивать людей.
Вынесли первых двух женщин, положили на асфальт прямо у крыльца. Кто-то одной из них начал делать искусственное дыхание, сел на нее верхом. Потом стали выносить еще людей. Места на дороге не хватало, пожарные перепрыгивали через людей. Подъехали две машины «скорой помощи», медиков разрывали на части, показывая им пострадавших и требуя оказать им помощь.
Посетители, которые успели выскочить в самом начале, оказались пьяны. В истерике они метались среди пострадавших и мертвых, искали своих близких. Переворачивали людей на спину. Один мужик, не очень трезвый, пытался тормошить лежащих на щитах пострадавших и кричать им: «Ты живой?»— при этом бил еще их по щекам.
Один странный человек взял огромное бревно и пытался разбить боковое стекло у «Лендровера», что был припаркован у выхода. Я его остановил. Он даже и объяснить не мог, зачем хотел разбить стекло. Еще один товарищ, когда принес очередного пострадавшего и положил ко мне на щит, передал мне деньги, сказал, что это его. Я бросил их рядом с этим пострадавшим человеком. Наверное, надо было засунуть ему в одежду».
Запах безысходности
Психолог Ольга Гессе шесть дней работала с пострадавшими, которых доставили в Санкт-Петербургский НИИ скорой помощи имени Дженелидзе. Женщина вспоминает, как это было.
—- Мне позвонили утром и попросили срочно приехать в институт скорой помощи, куда доставили пострадавших в «Хромой лошади», — рассказывает Ольга. — Пациентов разместили в ожоговом и реанимационных отделениях. На первом этаже сидели их близкие. Кто-то плакал, кто-то, словно замерзший, сидел в одной позе и не мог разговаривать. Помню одну женщину, которая стояла около автомата с водой, била по аппарату и кричала: «Почему это со мной?» Но ее никто не трогал, замечаний не делал.
Десятки пострадавших в пожаре скончались в больницах Москвы, Питера, Челябинска и Перми.
— Родные сидели внизу круглые сутки и ждали приговора — выживет их близкий или нет. Родственники пострадавших ловили всех людей в белых халатах и долго не отпускали. Я общалась с родителями пострадавшей 26-летней девушки. Она находилась без сознания. Но они настойчиво просили меня почитать ей любимую детскую книжку «Алиса в Стране чудес». Я читала.
Мемориал в память о трагедии в клубе «Хромая лошадь» Фото: Соцсети
По словам собеседницы, в те годы в стране еще не было большого опыта оказания психологической помощи в кризисных ситуациях.
— Когда я заходила в ожоговое и хирургическое отделения, у меня возникало ощущение, что пациенты вернулись с войны, после тяжелого боя, настолько страшно выглядели их травмы. Практически все находились без сознания. Кто-то от шока не мог говорить. Вечером я спускалась к их родственникам. Люди находились на грани. Чтобы не наложили на себя руки, я сидела с ними. Советовала им плакать. Слова «держитесь», «крепитесь» не срабатывали. В ответ они недоумевали: «Научите, как можно держаться». А еще я слушала их рассказы. Помню, как один мужчина на протяжении четырех дней повторял мне одно и то же: «Если бы перед походом в клуб я попросил своего сына сходить за хлебом и молоком, он бы задержался и не сгорел». Историю про хлеб и молоко он рассказывал часами. Отца накрыло чувство вины.
На пятый день нервы Ольги сдали.
— Я подсела к одной женщине, которая все пять дней сидела молча в больнице. Обняла ее, и мы вместе заплакали, — вспоминает психолог. — В тот момент ее горе передалось мне, и я не могла остановить слез, хотя для психолога это неправильно. Я плакала от беспомощности, на тот момент я уже знала, что ее ребенка не спасут. Однажды я услышала разговоры других пациентов клиники, не причастных к «Хромой лошади». Они ходили по коридорам и злорадствовали, мол, в клубе собрались алкоголики и наркоманы, поэтому и случилась трагедия. Меня шокировало такое отношение к людям.
С некоторыми семьями Ольга Гессе контактировала на протяжении четырех лет.
— Мы созванивались, общались, я по многу раз переслушивала их воспоминания. О личном людям важно говорить с теми, кто был с ними рядом в тяжелые минуты. А потом звонки прекратились. Вот уже лет пять я ничего не слышала про эти семьи.
«Главный виновник не понес наказания»
Александр Аникин потерял в страшном пожаре жену Наталью. Сегодня мы поговорили с ним о справедливости приговора и о том, как пострадавшим пришлось бороться с системой.
— Моя Наташа находилась в «Хромой лошади» с подругами. Их было четыре девчонки. Все погибли, — вспоминает Аникин. — Я о случившемся узнал утром, когда включил телевизор и пошли звонки от знакомых.
— Вы не застали тот ад, который творился в первые часы у клуба?
— Ад продолжался не один год. Так что я застал все сполна. Помню, как искал Наталью по всем больницам, никакой информации не поступало. В какой-то момент решил исключить морг. Приехал туда. Нас не пускали. Люди выстраивались в гигантские очереди, чтобы опознать близких по фотографиям. Через несколько часов я ее опознал.
— Вы говорите, ад длился несколько лет.
— Можно сказать, мы и сейчас живем в аду. Боль от потери никуда не ушла. Тяжело и мне, и нашей общей дочери. Родители Натальи до сих пор не пришли в себя.
— Какую сумму вам выплатили от государства?
— От государства семьям, которые потеряли близких, выплатили по 150 тысяч рублей. Позже от главного фигуранта дела, владельца «Хромой лошади» Анатолия Зака, мы получили еще по 400 тысяч.
Анатолий Зак до трагедии Фото: Из личного архива
— Зак честно рассчитался со всеми пострадавшими?
— Вы думаете, это было его желание — выплатить такие суммы? Нет, он бы не стал сам платить. Мы судились с ним за компенсации. Зак проиграл суд, приставы арестовали долю его имущества, выставили на торги и продали. Добровольно этот человек ни копейки бы не выплатил.
— На суде Зак говорил: если его освободят, то он со всеми расплатится.
— Он врал. Когда его арестовали, он умудрился оформить развод и переписать все имущество на бывшую супругу. Даже в той ситуации он беспокоился о своих деньгах. Прошло много времени, чтобы суд вернул обратно его имущество.
— В любом случае это были смешные суммы.
— По нынешним меркам, конечно, смешные. Да и тогда это были незначительные выплаты. Тогда еще с экранов телевизора кричали, что нам оплатят похороны. Мы хоронили Наталью сами. Но гораздо тяжелее пришлось пострадавшим в пожаре, которые до сих пор лечатся за собственный счет.
— Семьям пострадавших предоставили адвоката?
— Городская коллегия адвокатов представила нам бесплатных местных защитников. Это они убедили нас подать в суд на обвиняемых по возмещению ущерба. Сами мы бы не додумались. Не до этого было.
— Остальные фигуранты дела тоже должны были заплатить вам по счетам?
— Должны. До сих пор от них приходят какие-то копейки. Не рубли, а копейки. Видимо, приставы находят у них какую-то старенькую машинку, выставляют на торги, а полученную сумму раскидывают на всех пострадавших.
— Кто, на ваш взгляд, главный виновник трагедии?
— Бывший главный госинспектор Пермского края по пожарному надзору Владимир Мухутдинов. Это он велел поставить подпись под документом о соблюдении ПБ в «Хромой лошади». Вообще Зак рассказывал, что в Перми у коммерсантов все схвачено с пожарной инспекцией.
Справка «МК»: «Ранее мы общались со следователем Русланом Ибиевым, который вел дело. Вот что он рассказывал: «Мухутдинов был лично знаком с владельцами «Хромой лошади», у него были дисконтная карта заведения, предоставляющая ему право бесплатного входа в кафе во время проведения развлекательных мероприятий и 10-процентная скидка при оплате счета.
Владимир Мухутдинов избежал тюремного срока
Именно Мухутдинов выдал положительные заключения о соблюдении в «Хромой лошади» всех требований пожарной безопасности. Он осознавал, что ранее были выявлены нарушения требований пожарной безопасности. Однако, желая сохранить дружеские отношения с Заком, Мухутдинов не запросил проверку помещений кафе. Просто подписал заключение, в котором указал, что состояние объектов позволяет обеспечить соблюдение требований ПБ. Указанное заключение заверил печатью.
Мухутдинов был признан виновным и осужден к штрафу 70 тысяч рублей с запретом на 3 года занимать должности в госучреждениях. В связи с истечением срока давности по данному эпизоду он был освобожден от исполнения наказания».
— Анатолий Зак виновен? — продолжаем разговор с Александром.
— Лично у меня к Заку нет претензий. Он обычный коммерсант, жадный до денег. Для меня главный виновный — Мухутдинов, которому удалось избежать тюремного наказания.
— Как сложилась судьба Мухутдинова?
— В Перми я этого человека больше не видел, его судьба мне неизвестна. Его ведь всего на три года отстранили от работы.
— Осудили еще молодых пожарных инспекторов, которые поставили подпись по указанию Мухутдинова. Как оцениваете их вину?
— Их сделали крайними, но они знали, что нарушали закон. Сейчас попробуете уговорить инспектора подписать такую бумажку? Никто на себя уже такую ответственность не возьмет.
— Потому что помнят про «Хромую лошадь»?
— Потому что после того пожара закон изменился. Теперь проверяющие пожарные инспекторы несут прямую уголовную ответственность за объект, который проверяют. В случае чего с них спросят по полной программе.
— Бывший губернатор Перми Олег Чиркунов помогал пострадавшим, как обещал?
— После трагедии Чиркунов заявил, что готов уйти в отставку, и пообещал оказать нам любую помощь. Помню, отдал нам свою визитку со словами: «Звоните в случае чего». Мне эта визитка пригодилась.
Мы с дочерью столкнулись с проблемой, когда стали оформлять документы по наследству. Тогда в отделе регистрации Кировского района Перми я показал сотрудникам ведомства визитку и заявил, что пожалуюсь в приемную губернатора. Сработало. Помню, как у работников побелели лица и наша проблема сразу разрешилась.
Потом начались затруднения с налоговой. Я тоже дал понять, что позвоню губернатору. В инспекции страшно перепугались, просили не звонить, всё уладили. С Пенсионным фондом произошла такая же история. Одно упоминание о звонке Чиркунову отворяло все двери. А бегать по инстанциям приходилось много. Чтобы только оформить дочери пенсию по потере кормильца, приходилось не только воевать с системой, но и отстаивать огромные очереди. Равнодушие чиновников поражало.
— Вы каждый год ходите на траурные мероприятия?
— Никто не устраивает таких мероприятий на официальном уровне. Люди сами приходят в сквер. Зажигают свечи. Но наша семья никогда не ходит.
— Вы общаетесь с другими семьями, которые потеряли близких в той трагедии?
— Нет. Насколько я знаю, почти никто не общается. В начале декабря многие приходят на кладбище, там мы видимся. В лицо многих узнаю. Но специально мы не встречаемся, в Сети не переписываемся.
— Пермяки уже забывают эту трагедию?
— Вся страна забывает. Уже на вторую годовщину пожара я все чаще стал слышать: «Как же вы надоели со своей «Хромой лошадью». Такова человеческая сущность. Скажу больше, сейчас уже многие и вовсе не знают, что случилось 5 декабря в центре Перми.
«Всю жизнь расплачиваемся за один поход в клуб»
При пожаре в «Хромой лошади» пострадали 78 человек. 15 остались инвалидами. Сегодня пострадавшие не идут на контакт с журналистами. Если и соглашаются общаться, то неохотно: «Что уже вспоминать. Если мы тогда оказались никому не нужны, то сегодня и подавно».
Многие пострадавшие после выписки из больницы вынуждены были сами оплачивать лечение, искать врачей, брать кредиты. Сейчас эти люди выживают сами. Им никогда не забыть трагедии — о ней напоминают шрамы, ампутированные пальцы, кисти рук и ушей, у многих обезображены лица.
Пострадавшая в пожаре Татьяна заранее извинилась за скупые воспоминания: «После пожара я получила инвалидность. У меня было 30 процентов ожогов тела. Шрамы затянулись, но оказались сильно повреждены дыхательные пути, легкие не восстановить.
Легче становится только у моря. Пришлось поменять климат, три года назад я переехала в Крым. Компенсацию получила — 400 тысяч рублей от государства. Какие-то деньги выплатил Зак. Но сумма быстро закончилась, далее я сама оплачивала лекарства и сеансы психотерапевта. Дочь тоже водила к психологу. Когда все случилось, ей было три года, мы жили вдвоем. Представьте ее состояние, когда мама впала в кому.
Думаю, и сейчас мне помощь психолога не помешала бы. Но денег больше нет. Купили квартиру у моря, теперь выплачиваем огромную ипотеку. Всю жизнь придется расплачиваться с банком за один поход в клуб».
Я писала много материалов по трагедии в «Хромой лошади». Общалась с пострадавшими, потерпевшими, фигурантами дела. Но больше всего запомнила одну женщину — Наталью Безе. В пожаре у нее одна дочь погибла, другая пострадала. Наталья держала связь со всеми пострадавшими, общалась с журналистами, мне в подробностях пересказывала, как сложились судьбы той или иной семьи, просила помочь тем, кому тяжело. И никогда не просила за себя. Я уговаривала Наталью сделать материал о ней. Она не соглашалась: «Пока всем не поможем, на ноги народ не поставим, об этом не может быть и речи. Я справлюсь».
3 года 6 месяцев и 2 дня длился судебный процесс по делу «Хромой лошади». Наталья Безе посетила все заседания, их насчитывалось больше 250.
Мы связались с ней по окончании процесса.
— Суд закончился, а внутри — пустота. Для меня в трагедии виновен не Зак, не инспекторы, не остальные «стрелочники». На скамье подсудимых должны были оказаться чиновники. Но никого из них не привлекли к ответственности, — говорила Наталья. — Я сделала все, что могла. Теперь устала. Больше не могу.
В 2016 году Наталья Безе умерла от рака.
«Простите. Хотя не знаю, за что»
Суд Перми признал виновными по делу 8 человек. Самый большой срок получил Анатолий Зак — 10 лет. Он освободился по УДО. С некогда близкими друзьями в Перми Зак разорвал все отношения. По слухам, перебрался в Москву, основал в столице фирму по недвижимости.
— Я передал вашу просьбу Анатолию, что вы хотели пообщаться с ним. Если он не ответил, значит, не хочет ворошить прошлое, его можно понять, — сказал родной брат коммерсанта Вадим. — Из Перми он уехал. Некомфортно ему в родном городе. Все компенсации пострадавшим он выплатил, долгов за ним не осталось, в отличие от других фигурантов дела. Сейчас он живет в Москве и в Израиле. Ему ведь лечение еще потребуется, много здоровья потерял.
Сергей Дербенев не признал вину Фото: Кадр из видео
Пиротехник Сергей Дербенев, который отвечал за огненный фонтан, тоже не посчитал нужным рассказывать о своей жизни: «Общаться на предмет жизни после трагедии не хочется. Многие за данный период времени осмыслили, что произошло в тот вечер. И я все больше убеждаюсь в своей правоте — источником возгорания явилась перегрузка сети из-за большой нагрузки. А работа пиротехники и начало возгорания явились совпадением по времени, так как была включена неисправная вентиляция для удаления дыма из помещения. Надеюсь, когда-нибудь дело будет пересмотрено, так как причина пожара была в электропроводке».
Арт-директор Олег Феткулов после 6 лет заключения вернулся в Пермь, воспитывает детей, продолжил музыкальную деятельность.
Исполнительный директор Наталья Ефремова тоже не желает вспоминать трагедию. Через своего бывшего адвоката Вадима Маценко она передала, что общаться с прессой не намерена.
Никто толком не знает, как сложились судьбы пожарных инспекторов Дмитрия Рослякова и Натальи Прокопьевой. В Перми поговаривают, что они занялись хозяйственной деятельностью и уехали за город.
И еще вспомнилось. Перед оглашением приговора все подсудимые выступали с последним словом. Своей вины никто из них не признал. А бывший главный государственный инспектор Пермского края по пожарному надзору Владимир Мухутдинов обратился тогда к семьям, которые потеряли своих близких: «Простите. Хотя не знаю, за что».