что случилось в новочеркасске в 1962 году причины

Расстрел в Новочеркасске (1962 год)

Причины недовольства населения

Газета «Правда» от 1 июня 1962 года (пятница)

Именно решение о повышении стоимости мясомолочной продукции (говядина +31%, баранина +34%, свинина +19%, колбасы +31%, масло +25% и т.д.) привели к недовольству населения. Ведь люди привыкли, что цены снижаются, а тут еще и товарищ Хрущев провозгласил путь на коммунизм и плавный отказ от денег. И всего через несколько лет значительно увеличиваются цены, и при этом на многих фабриках и заводах либо снижались зарплаты, либо увеличивались нормы выработки.

Рассматривая же расстрел в Новочеркасске, значительную роль сыграл случай, который и привел к тем трагическим событиям. Отправной точкой является январь 1962 года, когда на Новочеркасском электровозостроительном заводе (НЭВЗ) начался процесс планового снижения зарплаты и увеличения нормы выработки. В целом рабочие потеряли примерно 30% зарплаты. В конце мая эти же рабочие узнают, что мясная и молочная продукция теперь будут стоить в среднем на 30-35% дороже! Разумеется, это вызвало резко отрицательную реакцию у населения.

Хронология событий в Новочеркасске

Руководство НЭВЗ с утра 1 июня укрылось в административном здании, куда к 11:30 утра начали собираться основные силы рабочих. Это место стало эпицентром митинга 1 июня 1962 года. В это же время случилось событие, которое многие историки почему-то обходят своим вниманием. Событие странное и объяснить, которое очень сложно. Дело в том, что буквально через несколько часов после начала событий 1 июня в Новочеркасске, митингующие перекрыли железную дорогу Ростов-Москва. Сложно поверить, что стихийный митинг рабочих против увеличения розничных цен вылился в захват железной дороги.

Во второй половине дня 1 июня на территорию завода стали приезжать крупные политические деятели. По замыслу они должны были успокоить толпу, но получилось только хуже. Дело в том, что чиновники не могли внятно объяснить причину проблемы и пути выхода из этой ситуации.

Ранним утром 2 июня 1962 года демонстрация рабочих начала свое движение от НЭВЗ к зданию городского комитета КПСС. Всего насчитывалось порядка 5000 человек. Помешать движению митингующих должен был генерал-лейтенант Шапошников. Это герой ВОВ, участник битвы на Курской дуге. К 1962 году он занимал пост заместителя командующего Северо-Кавказским ВО. Он получил приказ действовать на свое усмотрение, используя танки. Шапошников отказался использовать армию против мирного населения и позволил демонстрации двигаться дальше. Мы никогда не узнаем истинный мотив: благородство или часть плана, но об этом дальше.

Ранее к площади города была доставлена регулярная армия, которая по приказу командующего Северо-Кавказским военным округом открыла огонь по демонстрации, как только рабочие появились на площади. Официально в этот день погибло 24 человека и 70 получили ранения. В дальнейшем по сообщениям Комитета Государственной Безопасности было отмечено, что вечером по невыясненным причинам было убито еще 2 человека В результате открывшийся стрельбы демонстрация была разогнана. Ее основные участники были арестованы. Разбирательство и дальнейшие аресты длились еще несколько месяцев. Всего на скамье подсудимых оказалась 90 человек, 7 из которых расстреляли.

Зачем было повышать цены?

События в Новочеркасске 1962 года с расстрелом рабочих и демонстрации в других городах СССР не изменили политики партии. Хрущев по-прежнему поддерживал идею увеличения цен для населения. Причина этого кроется в том, что денежная реформа 1961 года провалилась и буквально поставила государство на грань продовольственной катастрофы. Государство нуждалось в новом притоке денежных средств и кроме как у населения взять их было неоткуда.

Напомним, что реформы Хрущева прежде всего ударили по сельскому хозяйству. Достаточно привести факт того, что в 1961 году страна впервые за длительное время стал закупать пшеницу! Привозили ее из Канады. Одновременно с этим, уже начиная с 1962 года, во многих районах страны ощущался острый дефицит основных продуктов питания. В результате в целом ряде областей СССР вновь была возвращения карточная система. Колхозы находились в крайне плачевном состоянии. Хрущев же не отказывался от своей политики и пытался всеми средствами повысить рентабельность сельского хозяйства в стране. Главная же проблема заключалась в том, что это повышение было абсолютно непродуманным и неподготовленным. Прежде всего эта неподготовленность выражалась в ярком противоречии сталинской политики снижения цен. В конечном итоге была придумана достаточно простая схема спасения колхозов и сельского хозяйства:

Если всю эту схему упростить, то повышение цен мясомолочной продукции для населения было необходимо для увеличения притока наличных средств в колхозы. При этом во всех печатных изданиях информация преподносил не так, а как спасение государством колхозов, что это бюджет выделяет деньги, повышая закупочные цены мяса у Колхозов. Фактически происходила классическая для хрущевских (и более поздних советских) времен картина: государство отбирало деньги у населения для спасения проваленных реформ, но преподносило это как величайший успех самого государства и недалекость народа, неспособного это понять.

Мифы о событиях в Новочеркасске в июне 1962 года

Сегодня вокруг событий июня 1962 года в Новочеркасске существует множество мифов. Рассмотрим только основные из них:

Историческое значение

Что касается непосредственных событий в Новочеркасске, то все участники этого дела в последующем были реабилитированы: большая часть еще при Брежневе, но окончательно все в 90-е годы уже после распада Советского Союза. В девяностые годы прокуратура РФ провела расследование Новочеркасских событий 1962 года и пришла к нескольким любопытным выводам:

Прокуратура реабилитировалась всех пострадавших, а в отношении Хрущева, Микояна, Козлова и других было возбуждено уголовное дело по факту расстрела мирного населения. В дальнейшем это уголовное дело было закрыто в связи с со смертью фигурантов.

Источники и дополнительный материалпо теме:

Источник

«В этой истории я не выдумал ни слова»: правда о трагедии в Новочеркасске

Вчера наша редакция опубликовала мнение народного артиста России Евгения Герасимова о творчестве Андрея Кончаловского, который был номинирован на «Оскар» за фильм «Дорогие товарищи», повествующий о событиях 1962 года в Новочеркасске. Режиссёру рукоплещут представители творческих профессий. Однако, как это часто бывает в фильмах, не относящихся к жанру документальных, художник явно пренебрёг исторической точностью событий. На это обратил внимание один из наших читателей, житель Новочеркасска. Его рассказ о событиях тех лет мы публикуем без изменений.

«Попался мне в руки «Крытый двор», второй номер за 1990-й год. Это, цитирую: «художественно-публицистический журнал, приложение к газете «Кадры индустрии». Издается согласно решениям парткома НПИ и бюро Новочеркасского горкома КПСС. Спонсоры…» вот о них чуть позже скажем.

В этом номере художественного нет ни на копейку – спецвыпуск, посвященный исключительно 1962 году. Задача выпуска, по словам редколлегии журнала: «не судить, мы хотим – понять». Казалось бы, если есть конкретный – вольный или невольный – виновник трагедии, то, чтобы что-то понять, надо было бы расспросить и его. Однако ни одного свидетельства от армии, от КГБ, от МВД в журнале нет. Так редколлегия и решила: военных мы спрашивать не будем, без них разберемся. Так, видимо, легче понять. А теперь о спонсорах, предпоследняя страничка посвящена одному из них. Это совместное советско-АМЕРИКАНСКОЕ (выделено мной – А.Б.) предприятие «МЭБИНВЕСТ». С тем из читателей, кому еще не все понятно, делюсь догадкой: ну, не нужно было американским заказчикам ни одно свидетельство, которое более или менее могло бы хоть как-то оправдать Советскую Армию или помочь читателю понять человека в погонах, который в силу долга вынужден был участвовать в событиях. Вот по таким «понятиям» и «хотела понять» редколлегия «Крытого двора», что же произошло. Такая вот объективность в подборе фактов. Оно-то понятное дело: денежки американские, а кто платит, тот и заказывает. При этом плюньте в лицо тому, кто скажет, что американцам безразлично, на что уходят их денежки. Но это, как говорится, дело прошлое, и нашей же газете, видно, нужно восполнить пробел.

Информация, которую я предлагаю вашему вниманию, была опубликована в 1992г. в Новочеркасске. Примерно в то же время был организован Фонд Новочеркасской трагедии. Я не берусь судить, для чего его организовали – вроде бы и для того, чтобы выяснить правду о тех событиях. Упомянутым фондом, однако, многое игнорировалось из того, что, казалось бы, должно было его интересовать не в последнюю очередь. Например, сколько и с какими ранениями было в тот день доставлено военнослужащих и работников милиции в госпиталя и больницы? А ведь солдат, стоявших в оцеплении, били чем попало, и ножами пыряли, и пытались отбирать оружие… Это, конечно, еще до стрельбы. После нее охотников нападать на армию уже не было, пока не началась перестройка. Трудно отделаться от впечатления, что Фонд выполнял четко определенный заказ – ну, никак не вписываются раненые солдаты в картину «мирной и безобидной» демонстрации. Так же не умещается в это прокрустово ложе информация о том, как «мирные» демонстранты выбрасывали работников Горисполкома с верхнего этажа здания.

Почти дословно я привожу рассказ подполковника запаса Геннадия Иосифовича Журавля. В 1962 году он командовал десантным батальоном специального назначения. Сегодня слово «спецназ» стало обычным для прессы. Тогда же, в 1978 году, слушая истории из жизни части, которой командовал майор Журавель (а он и не называл своих солдат «спецназом»; он говорил: «диверсанты»), слушая воспоминания о событиях разной давности, и, прежде всего о 1962 годе, я внимал нашему военруку, что называется, открывши рот. Трудно описать популярность Геннадия Иосифовича среди учащихся техникума – он был настоящий офицер, настоящий мужчина и настоящий человек в одном лице. Я не состою ни в одной политической партии, поэтому не побоюсь добавить: он был и настоящий коммунист; надо воспринимать историю такой, какой она была, а тогда выражение «настоящий коммунист», хорошо это или плохо, но всегда употреблялось только в положительном смысле. Таким он и был, наш военрук.

Рассказ я слышал не с самого начала, поэтому он может быть неполон. Итак…

Памятная доска на заводоуправлении НЭВЗа: Новочеркасское восстание

«… ну, и мне была поставлена задача: очистить здание заводоуправления от погромщиков. Ну, батальон по тревоге я поднял, сам звоню в КУКСы – дайте, мол, штук двести промасленных комбинезонов или сколько там можете. Комбинезоны прибыли, я ребят переобмундировал, поставил задачу: небольшими группами и поодиночке проникать на территорию завода в здание заводоуправления и сосредотачиваться. Ребята мои пошли. Я сам переоделся и – за ними. Прохожу, а там как улей – гудит все, портреты побили… Вижу одного из своих офицеров, ну, что, спрашиваю, сколько твоих тут будет? Он говорит, человек так это двадцать. Ну, приступайте, говорю, только насмерть не бить и не калечить. Ну, и ребята начали… А погромщики не ждали этого, ничего не поймут: та шо ж вы, хлопцы, делаете, та вы ж такие же, как мы. Ну, а парни мои свое дело знали… Тут смотрю, мужчина один ко мне подходит, говорит мне: «Что вы здесь делаете?» – Ну, а я ж ему так прямо и скажу, что ли? Откуда я знаю, кто это такой? – Гуляем мы здесь, – говорю.

– Да нет, – говорит, – я смотрю, у вас и ребята внешне выделяются, и действуют слаженно, так это видно, что вы здесь не просто так. Ну, я ему тогда и говорю: «Знаете что? Давайте в прятки не играть! Что вам нужно?» Он вытащил из пиджака удостоверение – старший лейтенант КГБ. Я ему тогда: «Майор Журавель, имею задачей освободить первого секретаря обкома партии товарища Ба-сова».

– Ну, – говорит, – пойдемте, я как раз при нем.

Прошли мы в помещение парткома – там это рядом, партком и профком тогда было – там руководство и забаррикадировалось. Зашел я, а Басов сидит в кресле… ну вот, в состоянии полнейшей прострации. А я ж еще тогда подумал – я-то фронт прошел, войну видел – господи, думаю, это ж не дай бог, начнись что, вот, оно не сегодня – завтра загремит, как же он командовать будет? Он же сейчас, как баба побитая – ни на что не реагирует…

Ну, подошел я к нему (а черт его знает, как к нему обращаться, звания такого вроде ж нет – товарищ 1-й секретарь. ) ну, и говорю так: «Товарищ первый секретарь обкома партии, имею приказ вывести вас из здания заводоуправления. Вот чистый комбинезон, можете переодеться». А он мне: «Я не Керенский, я от своего народа прятаться не буду!» Ну, я тогда говорю заводскому начальству: «Вы как-нибудь уговорите его, я ж уговаривать не умею. А через толпу вести – так там и мои ребята его не спасут, его ж разорвут там на части».

Уговорили они его, и мы «задами» вышли, а там за забором его машина стояла и горкомовская «волга» – тогда райкомов еще не было; так первый секретарь горкома аж изогнулся, как вопросительный знак, и так почтительно: «Здравствуйте, Александр Васильевич!» Так тот даже не взглянул на него, шлепнулся на сиденье и шоферу: «Пшел!» Ну, и уехали они.

…Да, а как это все началось – тут будут если брехать вам разное – что там директора вроде вилками закололи или бить тут же кинулись – это все брехня, не верьте. Тут случилась такая ситуация: произошло снижение расценок – оно планомерное; вроде ж производительность труда повышается, ну, да это одно было б ничего, а на это понижение расценок как раз пришлось повышение цен на мясо и на масло. И не было вначале ничего, люди пришли на работу, а потом собрались на внутренней площади перед заводоуправлением, ну, вы ж знаете, где это… А тут директор завода мимо. Ну, так мол, и так, как же теперь без мяса-то? А он – тоже дурак, ну надо ж думать, что людям говорить – возьми им и ляпни что-то вроде того: вон вам пирожки привезли, чем не мясо? А там как раз в буфет завезли пирожки с капустой. И не верьте, никакого взрыва не было, а только так, шум по толпе, такой нехоро-оший шумок прошел. И разошлись люди по рабочим местам. А уж потом собрались, работу прекратили, ну, и я уж вам рассказывал про то, что дальше было…

Новочеркасск. Мемориальная доска на Дворцовой площади в память о жертвах Новочеркасской трагедии 1962г.

Ну вот, как мы Басова вывели оттуда, я сержанта одного на чердаке оставил с радиостанцией – есть у нас такая для диверсионной работы. Она… ну, от такая, как этот спичечный коробок. Ну, и поставил задачу: себя ни в коем случае не обнаруживать, только сообщать. А мы у себя в части на круглосуточный прием включились.

Ну, этот сержант со «звездочкой» – это радиостанция так называется – утром передает: «Пока все нормально, все разошлись по рабочим местам». А потом, в 8-30: «Прекращают работу». В 9–00: «Начали собираться у заводоуправления. Слышны призывы идти в город». А я ему: если пойдут – твоя задача, не обнаруживая себя, следовать за ними и передавать. Главное – обо всем сообщать.

…А мне задачу поставили: освободить здание милиции – он же весь век там, горотдел, где и сегодня. Я позвонил в «Военторг» – мне, говорю, надо штатские костюмы. Штук двести. Достали они. Но не все подошли…

Пришли мы к горотделу, оцепили. Мои ребята внутрь пошли – которые в штатском. Я им так: если будут бежать – и на здоровье, не задерживать! Наша задача – очистить здание. Только опять, говорю, не калечить и насмерть не бить! А эта ж публика – они ж как взвыли, у них ужас разум отнял… Им уже и дорогу освободили – та пожалуйста, выскакивай, на черта они мне нужны! А они мечутся там внутри… Ну, мои ребята стали работать и их возле входа штабелями складывать. Те так – ну, их же не калечат, просто выключают – полежат-полежат трохи, потом очухается и пошел, ему уже ничего больше не надо. Что? А, как выключали? Та от сюда – вдоль затылка, вниз по шее; «скользящим» вниз по почкам; ну, если в сапогах – то по ноге по костяшке – и того хватает. Если прием проведен правильно, то минут пять-десять он уже никем, кроме себя, заниматься не будет и добавки не попросит.

Ну, а я пошел пока во двор – посмотреть, что там творится. Гляжу – в слуховое окно капитан милицейский выглядывает. Я ему: как вы там, капитан? Держитесь, мои ребята идут к вам на помощь.

– Спасибо, – говорит, – ничего пока. Жарко только очень – крыша за день уже накалилась. Да вот тут солдатик у нас, ему голову пробили, он плохой, помощь нужна, а тут и воды-то нет. Так что давайте, товарищ майор.

– Держитесь, – говорю, – идем.

Мы быстро очистили милицию – там такой сброд был… У них же часть пошла сразу по магазинам – грабить; часть в банк. Ну, а часть пошла в милицию. И вот очистили мы горотдел, стали мои ребята двойным оцеплением, а тут одна баба – откуда она взялась? Как начала, так это истерично: «А-а-а, милиция, от в этой милиции сына моего убили! Милиция, сына моего убили, а-а-а! Пускай меня отут убьють, я смерти не боюсь, я не хочу жить, они там сына моего убили. » Ну, смотрю, народ заводится вокруг, обстановка накаляется… А тут как раз танки по Московской пустили. И от этот танк из пушки как п…! Холостым, но стекла полетели в домах. Я уж на что – фронт прошел, а и то вздрогнул! А баба эта – тю, смотрю, куда она делась? Она, как ужака, от так под ногами у моих десантников – и мигом так это под угол к стеночке притулилась. А только что кричала – мол, смерти не боюсь… И толпа разрядилась – уже все кругом хохочут, напряжение спало.

Новочеркасск. Камень-на-Крови, установленный в память о трагедии 1962 года в сквере Платова, перед Дворцовой площадью.

И тут слышу – никак стреляют? И толпа как хлынет вдоль по Московской! Я своему заместителю говорю: «Гляди со своими ребятами, тут возможна провокация»… Та какая там провокация! Они как стадо… Знаете, мужики, это, б…, страшное было зрелище – объятая ужасом толпа… Какая там провокация, им уже было не до провокаций. И только один такой пожилой мужик подбежал ко мне – а я в форме был с «колодками», – подбежал и кричит: «Майор, ты же воевал, что ж вы людей убиваете?» Я ему: «Пошел на …, паникер, не могут у нас по людям стрелять!» И так от в момент все чисто стало – как никого и не было. Шо ж, думаю, там случилось? Вроде стреляли… Но я так и не думал, что боевыми – так, думал, попугали холостыми… Взял я взвод солдат, за себя заместителя старшим оставил, и двинули мы к горисполкому.

Там еще один генерал из КГБ был – кажется, генерал-лейтенант. Ну, и вот он (чекист же, бдительный) уже заранее присмотрел, куда ему тикать в случае чего; и когда толпа в горисполком ворвалась – он выпрыгнул в окно. Да так неудачно прыгнул – ногу себе сломал. Потом, уже все давно успокоилось, уже и правительство уехало, а он все в госпитале со своей ногой лежал. Про него рассказывали, смеялись: такой вот удалой генерал. Мне говорят, прямо бери его к себе в десант, он, видишь, со второго этажа без парашюта сиганул… Ну, да ладно, это смех…

А потом к нам, были мы тогда в «КУКСах», приходила делегация. Одиннадцать человек, из них одна – баба беременная. Уж не знаю, для чего они ее с собой взяли – может, думали, бить будут, так чтоб поскандальнее вышло… Не знаю. Так вот эта делегация предъявила ультиматум. Мы, говорят, беремся навести порядок в городе при том условии, если из него будут выведены войска. Нет, вы толь-ко подумайте, это ж смех один – в город стянули пять дивизий, среди них Грозненская дивизия МВД – там весь стадион «черными воронками» был заполнен… Подумать, столько войск – и ультиматум.

Там был Соломин. Ну, я в сторонке стоял, чего – я майор всего; там ближе полковники были, и слышу – это уж когда их выслушали и отпустили, этих делегатов, слышу, говорят: чего ж, мол, мы их не задержали? А Соломин говорит, мол, товарищи, они от нас не уйдут. Мы их сфотографировали, и из города они никуда не выйдут. А то, что не взяли – так это ж, наверное, не самые важные птицы, руководство их там, оно сюда не пошло, и оно рассчитывало, что мы их задержим. А раз было бы так, то на этот случай у них наверняка продуман план действий, и мы тогда должны были бы действовать по тому сценарию, который для нас приготовили и которого мы не знаем. Ну, вот так их и отпустили…

…Да, а когда комендантский час ввели, то больше всего студенты попадались. Их свозили в Батайск, там грузили в вагоны и везли в Шахты. Они там сначала стучали, протестовали… А их перецепляли и снова в Батайск. Они не знают, думают, их далеко уже увезли. Ну, и примолкали понемногу. А потом их вот так неделю повозили – другую, и выпустили их всех. Ну, кому они нужны – молодые, ума нет, ему, может, на свиданье надо… А оно ж всегда – когда не пускают, от тогда и надо позарез».

Ну, вот и все из того, о чем рассказал мне подполковник в запасе Г.И. Журавель. Мысленно, глубоко склоняясь перед светлой памятью об этом человеке, я прошу у него прощения за то, что пересказываю это все без его разрешения. Мне уж не получить его, это разрешение, и поэтому глубокое уважение к памяти Геннадия Иосифовича да послужит залогом того, что в этой истории я не выдумал ни слова».

Источник

Новочеркасский расстрел: «кровавое воскресенье» по-советски

Офи­ци­аль­ная совет­ская про­па­ган­да мно­го лет осуж­да­ла Кро­ва­вое вос­кре­се­нье — рас­стрел цар­ски­ми вой­ска­ми мир­ной демон­стра­ции в Петер­бур­ге в янва­ре 1905 года. Но в 1962 году и в самом СССР про­изо­шло подоб­ное собы­тие. Слу­чи­лось оно в Ново­чер­кас­ске Ростов­ской обла­сти и вошло в исто­рию как «Ново­чер­кас­ский рас­стрел». Дол­гое вре­мя это собы­тие замал­чи­ва­лось вла­стя­ми, о нём не упо­ми­на­ло ни одно СМИ, но в наше вре­мя оно извест­но во всех подробностях.

О том, что же тогда про­изо­шло, что ста­ло при­чи­ной мас­со­вой гибе­ли людей и как такое вооб­ще мог­ло слу­чить­ся, и пой­дёт речь в нашей сего­дняш­ней статье.

Причины забастовки рабочих

К нача­лу 1960‑х годов Совет­ский Союз ока­зал­ся в слож­ной эко­но­ми­че­ской ситу­а­ции. В стране был ост­рый дефи­цит про­дук­тов пита­ния пер­вой необ­хо­ди­мо­сти, в том чис­ле мяса, моло­ка, хле­ба, рас­ти­тель­но­го мас­ла и круп. Вызва­но это было сра­зу несколь­ки­ми при­чи­на­ми. С одной сто­ро­ны, в СССР быст­ры­ми тем­па­ми рос­ло насе­ле­ние, с дру­гой — в раз­га­ре была холод­ная вой­на, гон­ка воору­же­ний и поко­ре­ние кос­мо­са, кото­рые погло­ща­ли огром­ные суммы.

Осво­е­ние целин­ных земель, на кото­рое так рас­счи­ты­ва­ло пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва, закон­чи­лось неуда­чей. В 1961 году Союз впер­вые вынуж­ден был заку­пить зер­но за границей.

В этих усло­ви­ях в 1961 году так­же была про­ве­де­на денеж­ная рефор­ма, объ­яв­лен­ная офи­ци­аль­ной про­па­ган­дой «побе­дой соци­а­лиз­ма», но в дей­стви­тель­но­сти госу­дар­ство понес­ло оче­ред­ные финан­со­вые убытки.

Недо­ста­ю­щие день­ги нуж­но было где-то взять. И пра­ви­тель­ство Хру­щё­ва не нашло ниче­го луч­ше­го, чем отнять эти день­ги у наро­да, объ­явив о повы­ше­нии сто­и­мо­сти мяса, мяс­ных про­дук­тов, мас­ла и моло­ка. Цены в один миг взле­те­ли в сред­нем на 30%. Офи­ци­аль­ная про­па­ган­да объ­яви­ла такие меры «боль­шой финан­со­вой помо­щью кол­хо­зам и сов­хо­зам». Дей­стви­тель­но, кол­хо­зы и сов­хо­зы от повы­ше­ния цен были в неко­то­ром выиг­ры­ше, но в огром­ном про­иг­ры­ше ока­за­лись мил­ли­о­ны рабо­чих и крестьян.

Сооб­ще­ние в газе­те «Прав­да» о повы­ше­нии цен с 1 июня 1962 года

Повы­ше­ние цен вско­лых­ну­ло всю стра­ну. В Москве, Ленин­гра­де, Донец­ке, Кие­ве, Дне­про­пет­ров­ске, Тби­ли­си, Тве­ри и дру­гих круп­ных горо­дах про­шли сти­хий­ные митин­ги, появи­лись анти­пра­ви­тель­ствен­ные листов­ки. Но осо­бен­но болез­нен­ным повы­ше­ние цен ока­за­лось для рабо­чих Ново­чер­кас­ска, кото­рым как раз неза­дол­го до это­го, зимой-вес­ной 1962 года, пони­зи­ли зарплаты.

Насе­ле­ние Ново­чер­кас­ска в нача­ле 1960‑х годов состав­ля­ло око­ло 140 тысяч чело­век. Из них 12 тысяч рабо­та­ли на Ново­чер­кас­ском элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ном заво­де (НЭВЗ).

НЭВЗ к 1962 году был тех­ни­че­ски отста­лым пред­при­я­ти­ем, на нём прак­ти­ко­вал­ся тяжё­лый физи­че­ский труд, отсут­ство­ва­ла эле­мен­тар­ная без­опас­ность, а мно­гие рабо­чие жили в бара­ках. Те, кто имел воз­мож­ность сни­мать квар­ти­ры, пла­ти­ли за арен­ду до 30% от зар­пла­ты. Даже в доклад­ных запис­ках сотруд­ни­ков КГБ сво­е­му началь­ству сооб­ща­лось, что на НЭВЗ «адми­ни­стра­ция без­душ­но отно­сит­ся к людям, не про­яв­ля­ет забо­ты о созда­нии нор­маль­ных быто­вых усло­вий, орга­ни­за­ции обще­ствен­но­го пита­ния, не уде­ля­ет вни­ма­ния вопро­сам тех­ни­ки безопасности».

Из-за это­го теку­честь кад­ров на заво­де была необы­чай­но высо­ка. А когда в допол­не­ние ко всем пере­чис­лен­ным про­бле­мам сни­зи­лись зар­пла­ты и вырос­ли цены на про­дук­ты, тер­пе­ние рабо­чих иссякло.

Днём 31 мая 1962 года ста­ло извест­но о повы­ше­нии цен, а уже на сле­ду­ю­щее утро рабо­чие дого­во­ри­лись вый­ти на забастовку.

Ново­чер­кас­ский элек­тро­во­зо­стро­и­тель­ный завод. 1962 год

1 июня. Начало забастовки

Утром 1 июня рабо­чие одно­го из цехов не при­сту­пи­ли к обя­зан­но­стям, объ­явив заба­стов­ку и потре­бо­вав повы­сить зар­пла­ты и улуч­шить усло­вия тру­да. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись и люди осталь­ных цехов. Когда на завод при­был дирек­тор Борис Куроч­кин, рабо­чие нача­ли гово­рить ему, что теперь на такую зар­пла­ту невоз­мож­но про­жить и что им не хва­та­ет денег даже на мясо.

Вме­сто того, что­бы пообе­щать басту­ю­щим повы­сить зар­пла­ты, Куроч­кин ответил:

«Не хва­та­ет денег на мясо, жри­те пирож­ки с ливером».

Такой ответ вызвал бурю него­до­ва­ния в тол­пе, дирек­то­ра осви­ста­ли, и он еле поки­нул завод на сво­ей машине.

После это­го митин­гу­ю­щие, кото­рых было уже око­ло четы­рёх тысяч чело­век, отпра­ви­лись к про­хо­дя­щей побли­зо­сти от заво­да желез­ной доро­ге «Ростов — Москва» и пере­кры­ли её.

Вско­ре подо­шёл пас­са­жир­ский поезд, кото­рый вынуж­ден был оста­но­вить­ся перед огром­ной тол­пой заба­стов­щи­ков. Кто-то напи­сал на локо­мо­ти­ве фра­зу «Хру­щё­ва — на мясо!».

Басту­ю­щие про­дол­жа­ли выкри­ки­вать лозун­ги, самым попу­ляр­ным из кото­рых был «Хле­ба, мяса, мас­ла». Несколь­ко ора­то­ров про­из­нес­ли речи. Кто-то пред­ла­гал дей­ство­вать ради­каль­нее, дру­гие же, напро­тив, при­зы­ва­ли оста­вать­ся в рам­ках зако­на и митин­го­вать мир­но. Бли­же к вече­ру поезд отпу­сти­ли и он вер­нул­ся на преды­ду­щую станцию.

Тем вре­ме­нем око­ло полу­дня о заба­стов­ке доло­жи­ли Хру­щё­ву. Посо­ве­щав­шись с мини­стра­ми обо­ро­ны, внут­рен­них дел и пред­се­да­те­лем КГБ, ген­сек отдал при­каз пода­вить «анти­со­вет­ский мятеж» силой.

Спу­стя пару часов министр обо­ро­ны мар­шал Роди­он Мали­нов­ский позво­нил началь­ни­ку шта­ба Севе­ро-Кав­каз­ско­го окру­га и повто­рил при­каз пода­вить про­те­сты силой, не при­ме­няя, одна­ко, для это­го тан­ки. Что­бы руко­во­дить дей­стви­я­ми армии, мили­ции и КГБ на месте собы­тий, из Моск­вы в Ново­чер­касск выеха­ли чле­ны пра­ви­тель­ства Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян, быв­ший пред­се­да­тель КГБ Алек­сандр Шеле­пин и пред­се­да­тель Сов­ми­на РСФСР Дмит­рий Полянский.

Око­ло 16:30 к про­те­сту­ю­щим вышли пер­вый сек­ре­тарь ростов­ско­го обко­ма Алек­сандр Басов, пред­се­да­тель ростов­ско­го обл­ис­пол­ко­ма Иван Заме­тин, пер­вый сек­ре­тарь ново­чер­кас­ско­го гор­ко­ма КПСС Тимо­фей Логи­нов и дирек­тор заво­да Борис Курочкин.

Пер­вым с речью к рабо­чим высту­пил Басов, но гово­рил он так неуме­ло, что тол­па его осви­ста­ла и нача­ла бро­сать в него бутыл­ки и пал­ки. Сле­ду­ю­щим попы­тал­ся что-то ска­зать Куроч­кин, но в него тоже поле­те­ли раз­лич­ные пред­ме­ты. В ито­ге все четы­ре чинов­ни­ка вынуж­де­ны были укрыть­ся в адми­ни­стра­тив­ном зда­нии заво­да и смог­ли поки­нуть его лишь несколь­ко часов спустя.

Начи­ная с 18:00 к заво­ду при­бы­ва­ли отря­ды воен­ных и мили­ции общей чис­лен­но­стью до 200 чело­век, подъ­е­ха­ли так­же три БТРа. Одна­ко бое­вых патро­нов у них не было, поэто­му в тот день жертв уда­лось избе­жать. Око­ло 30 чело­век, про­яв­ляв­ших осо­бую актив­ность, аре­сто­ва­ли и доста­ви­ли в город­ской отдел МВД.

Вече­ром рабо­чие жгли на кострах порт­ре­ты Хру­щё­ва и дру­гих пар­тий­ных дея­те­лей. Око­ло полу­но­чи боль­шин­ство митин­гу­ю­щих разо­шлось, дого­во­рив­шись сно­ва собрать­ся на сле­ду­ю­щее утро.

2 июня. Расстрел протестующих

При­мер­но в три часа ночи в Ново­чер­касск вошли тан­ки и вой­ска, кото­рые сра­зу заня­ли тер­ри­то­рию заво­да и вытес­ни­ли отту­да немно­го­чис­лен­ных оста­вав­ших­ся там заба­стов­щи­ков. Все важ­ней­шие объ­ек­ты горо­да, вклю­чая почту, теле­граф, радио­узел, гор­ис­пол­ком, гор­ком пар­тии, отдел мили­ции, КГБ и Госу­дар­ствен­ный банк, были взя­ты под уси­лен­ную охра­ну солдатами.

Утром вновь собрав­ши­е­ся на заво­де рабо­чие про­дол­жи­ли митинг. Мно­гие дер­жа­ли в руках крас­ные зна­мё­на и порт­ре­ты Лени­на. Посколь­ку нахо­дить­ся далее на заня­том мили­ци­ей и воен­ны­ми заво­де не было смыс­ла, тол­па басту­ю­щих напра­ви­лась в центр горо­да, где в зда­нии гор­ко­ма нахо­ди­лись Коз­лов, Мико­ян, Шеле­пин, Полян­ский и дру­гие пар­тий­ные чиновники.

Путь от заво­да к цен­тру про­ле­гал через мост на реке Туз­лов. Там к это­му вре­ме­ни уже сто­я­ли тан­ки и сол­да­ты под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-лей­те­нан­та Мат­вея Шапош­ни­ко­ва, вете­ра­на Вели­кой Оте­че­ствен­ной вой­ны и Героя Совет­ско­го Сою­за. При при­бли­же­нии к мосту тол­пы про­те­сту­ю­щих коман­ду­ю­щий Севе­ро-Кав­каз­ским воен­ным окру­гом гене­рал Исса Пли­ев пере­дал Шапош­ни­ко­ву при­каз выс­ше­го пар­тий­но­го началь­ства: разо­гнать тол­пу тан­ка­ми. Шапош­ни­ков отка­зал­ся выпол­нять это явно пре­ступ­ное рас­по­ря­же­ние, заявив Плиеву:

«Това­рищ коман­ду­ю­щий, я не вижу перед собой тако­го про­тив­ни­ка, кото­ро­го сле­до­ва­ло бы ата­ко­вать наши­ми танками».

Впо­след­ствии, когда Шапош­ни­ко­ва спра­ши­ва­ли, что было бы, если б он не ослу­шал­ся, гене­рал отве­чал, что жертв в таком слу­чае были бы тысячи.

Мат­вей Кузь­мич Шапошников

Тем вре­ме­нем тол­па рабо­чих, к кото­рым по доро­ге при­со­еди­ня­лись сот­ни горо­жан вклю­чая жен­щин и под­рост­ков, пре­одо­ле­ла тан­ки и про­дол­жи­ла дви­гать­ся в центр города.

Узнав, что митин­гу­ю­щие про­шли тан­ки, Коз­лов, Мико­ян и про­чие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки, нахо­див­ши­е­ся в зда­нии гор­ко­ма, бежа­ли в воен­ный горо­док, где вре­мен­но рас­по­ла­га­лись и город­ские вла­сти. Дой­дя до гор­ко­ма, тол­па нача­ла вести себя гораз­до агрес­сив­нее. Кто-то при­нял­ся бить стёк­ла в зда­нии, дру­гие изби­ли несколь­ких нахо­див­ших­ся побли­зо­сти мили­ци­о­не­ров. Отдель­ные митин­гу­ю­щие про­бра­лись в гор­ком и, не най­дя там пар­тий­ных чинов­ни­ков, при­ня­лись пор­тить мебель.

Кадр из филь­ма А. Кон­ча­лов­ско­го «Доро­гие това­ри­щи», посвя­щён­но­го тра­ге­дии в Новочеркасске

В этот момент к гор­ко­му подо­шли око­ло 50 спец­на­зов­цев с авто­ма­та­ми под коман­до­ва­ни­ем гене­рал-май­о­ра Ива­на Олеш­ко, кото­рые вста­ли меж­ду зда­ни­ем и тол­пой. Осо­бо раз­го­ря­чён­ные митин­гу­ю­щие попы­та­лись отобрать ору­жие у сол­дат, те оттес­ни­ли их и дали пре­ду­пре­ди­тель­ные выстре­лы поверх голов. Одним из этих выстре­лов был убит сидя­щий на дере­ве под­ро­сток, при­шед­ший посмот­реть на митинг.

Тол­па кину­лась на сол­дат, после­до­ва­ли авто­мат­ные оче­ре­ди, митин­гу­ю­щие нача­ли раз­бе­гать­ся в раз­ные сто­ро­ны. Гене­рал Олеш­ко кри­чал, что­бы сол­да­ты пре­кра­ти­ли огонь, но из-за выстре­лов и кри­ков его не было слышно.

Вот как эти собы­тия опи­сы­ва­ют оче­вид­цы. Ана­то­лий Жму­рин, на тот момент 24-лет­ний парень, в раз­го­во­ре с жур­на­ли­ста­ми 55 лет спу­стя вспоминал:

«Я не мог пове­рить, что будут стре­лять. Надоб­но­сти не было ника­кой. Все спо­кой­но себя вели. Жда­ли, что при­едут высту­пать началь­ни­ки. Никто не кидал кам­ни, никто ниче­го не делал. Мог­ли бы разо­гнать водой из пожар­ных автомобилей».

Дру­гой оче­ви­дец, Павел Гри­бов, на тот момент 12-лет­ний под­ро­сток, так опи­сы­вал расстрел:

«Я был паца­нён­ком 12 лет, и меня занес­ло на эту пло­щадь. Когда нача­ли стре­лять, побе­жал через забо­ры. Уви­дел, как мужи­чок забе­жал в парик­ма­хер­скую в откры­тую дверь, я за ним. Встал за сте­ну, уви­дел, что парик­ма­хер ходит и кла­ня­ет­ся, и кла­ня­ет­ся. Не понял сна­ча­ла, что про­изо­шло. Потом уви­дел, что она дву­мя рука­ми дер­жа­лась за живот и у неё из-под рук рас­хо­ди­лось крас­ное пят­но. Полу­ча­ет­ся, погиб­ла от слу­чай­ной пули».

Стал оче­вид­цем рас­стре­ла и буду­щий гене­рал Алек­сандр Лебедь, кото­ро­му на тот момент тоже было 12 лет. Он, как и его сверст­ни­ки, наблю­дал за рас­пра­вой, сидя на дере­ве. Жур­на­лист Вадим Кар­лов писал об этом:

«Оче­вид­цы рас­ска­зы­ва­ют, что после выстре­лов посы­па­лись, как гру­ши, любо­пыт­ные маль­чиш­ки, забрав­ши­е­ся на дере­вья в скве­ри­ке. Сидел сре­ди вет­вей и буду­щий гене­рал две­на­дца­ти­лет­ний Саша Лебедь. Жил он на сосед­ней ули­це Сверд­ло­ва, кото­рая теперь назва­на его име­нем, все­го в квар­та­ле от гор­ко­ма. Есте­ствен­но, не мог не при­бе­жать и не погла­зеть. Он сам об этом потом рас­ска­зы­вал, когда при­ез­жал в город во вре­мя пер­со­наль­ной пре­зи­дент­ской кам­па­нии. О том, как после пер­вых выстре­лов куба­рем ска­тил­ся вниз, как каким-то чудом пере­мах­нул через высо­чен­ный забор. Видел вро­де бы и уби­тых малы­шей. Тому есть и дру­гие кос­вен­ные под­твер­жде­ния. Оче­вид­цы вспо­ми­на­ют про рас­сы­пан­ную обувь и белые дет­ские панам­ки: они валя­лись по всей кро­ва­во-гряз­ной площади.

Прав­да, в опуб­ли­ко­ван­ных спис­ках жертв маль­чиш­ки не зна­чат­ся. Не заяв­ля­ли о про­пав­ших детях и их роди­те­ли. Боя­лись, или мы об этом не зна­ем? А может быть, пото­му, что к пло­ща­ди при­бе­жа­ли сиро­ты (дет­ский дом рас­по­ла­гал­ся как раз на Московской)».

Рас­стрел на пло­ща­ди про­дол­жал­ся все­го три-четы­ре мину­ты. После это­го люди раз­бе­жа­лись, на зем­ле оста­лись лежать несколь­ко десят­ков чело­век — уби­тые и тяже­ло раненные.

Когда спу­стя 30 лет Про­ку­ра­ту­ра РФ нач­нёт рас­сле­до­ва­ние это­го дела, мно­гие из быв­ших в тот момент на пло­ща­ди сол­дат будут утвер­ждать, что стре­ля­ли не они, а неиз­вест­ные люди как в воен­ной, так и в граж­дан­ской одеж­де, сидев­шие на кры­шах бли­жай­ших зданий.

Один из сол­дат утвер­ждал, что с кры­ши зда­ния гор­ко­ма сыпа­лись пуле­мёт­ные гиль­зы. Дру­гой — что после рас­стре­ла из зда­ния вышли двое неиз­вест­ных воен­ных с руч­ны­ми пуле­мё­та­ми в руках. Тре­тий видел, как двое муж­чин в граж­дан­ской одеж­де стре­ля­ли по убе­га­ю­щим людям из писто­ле­тов. Чет­вёр­тый гово­рил, что видел груп­пу из деся­ти сол­дат со снай­пер­ски­ми винтовками.

Конеч­но, на пер­вый взгляд может пока­зать­ся, что все эти сол­да­ты пыта­лись лишь выго­ро­дить себя, пере­ло­жив вину на неиз­вест­ных снай­пе­ров. Одна­ко досто­вер­но изве­стен и такой факт: за день до тра­ге­дии в мест­ную гости­ни­цу засе­ли­лись «27 музы­кан­тов вме­сте с дири­жё­ром». При­чём, для это­го были насиль­но высе­ле­ны уже жив­шие на вто­ром эта­же гости­ни­цы люди. Если бы они дей­стви­тель­но были музы­кан­та­ми, оче­вид­но, насиль­но поки­дать гости­ни­цу нико­го не заста­ви­ли бы.

В тот же день про­изо­шла стрель­ба и в гор­от­де­ле мили­ции, кото­рый попы­та­лась штур­мо­вать дру­гая груп­па митин­гу­ю­щих. Там погиб­ло мини­мум четы­ре чело­ве­ка и ещё око­ло десят­ка были тяже­ло ранены.

Все­го же в тот зло­счаст­ный день в Ново­чер­кас­ске было уби­то как мини­мум 26 про­те­сту­ю­щих и 87 ране­ны. Эти дан­ные были огла­ше­ны лишь в кон­це 1980‑х годов и, ско­рее все­го, явля­ют­ся неполными.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на заво­до­управ­ле­нии НЭВЗ

Извест­но, что неко­то­рые тяже­ло ранен­ные скон­ча­лись в бли­жай­шие после тра­ге­дии дни. Напри­мер, 20 июня умер Лео­нид Шуль­га — 16-лет­ний под­ро­сток, ранен­ный во вре­мя рас­стре­ла. Его мать вынуж­де­на была про­сить раз­ре­ше­ние на похо­ро­ны у началь­ни­ка ново­чер­кас­ской мили­ции. Тот пред­ло­жил про­ве­сти в послед­ний путь под­рост­ка в ста­ни­це Гру­шев­ской — «во избе­жа­ние демон­стра­ций». Семье заяви­ли о том, что во вре­мя похо­рон нель­зя пла­кать и причитать.

Сра­зу после рас­стре­ла пло­щадь нача­ли очи­щать от тру­пов и ранен­ных. Тела погру­зи­ли в маши­ны и увез­ли в неиз­вест­ном направ­ле­нии. Как ста­нет извест­но гораз­до поз­же, 20 погиб­ших были похо­ро­не­ны в одной брат­ской моги­ле, осталь­ные — на раз­ных клад­би­щах Ростов­ской обла­сти в чужих моги­лах, за кото­ры­ми не уха­жи­ва­ли мно­го лет.

Мили­цей­ские запи­си об уби­тых выгля­де­ли так:

«Утром шёл оформ­лять­ся на дру­гую рабо­ту. Сквоз­ное огне­стрель­ное ране­ние голо­вы. Зевака».

«4 меся­ца бере­мен­но­сти. Трав­ма груд­ной клет­ки с повре­жде­ни­ем орга­нов груд­ной клет­ки. Зевака».

«Трав­ма с повре­жде­ни­ем костей чере­па и веще­ства моз­га. Зевака».

«Сидел на дере­ве. Упал, как гру­ша. Стал убе­гать, упал. Пуля вошла в заты­лок, вырва­ла часть лица. Зевака».

«Трав­ма шеи с повре­жде­ни­ем круп­ных сосу­дов. Убит из авто­ма­та. Активный».

Кро­ви на пло­ща­ди было так мно­го, что, по вос­по­ми­на­ни­ям оче­вид­ца, одна из жен­щин опу­сти­ла в лужу кро­ви руки и ста­ла умы­вать лицо, кри­ча, что там есть кровь и её мужа.

Камень-на-Кро­ви в память о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле. Ново­чер­касск, наши дни

Пло­щадь не уда­лось пол­но­стью очи­стить от кро­ви даже пожар­ны­ми маши­на­ми. Тогда на этом месте поло­жи­ли новый асфальт.

При­ме­ча­тель­но, что вла­сти отка­за­лись выда­вать род­ствен­ни­кам тела уби­тых или даже назы­вать место их захо­ро­не­ния. Оль­га Артю­щен­ко, мать уби­то­го 15-лет­не­го под­рост­ка, рассказывает:

«…Ну при­шла я в мили­цию. В мили­ции ска­за­ли, нуж­но идти в гор­со­вет. При­шла в гор­со­вет — там Сиро­тин, сек­ре­тарь. Гово­рит: что ты хочешь? Гово­рю: да уби­ли у меня маль­чи­ка, отдай­те хоть тело. А он гово­рит, здесь никто не стре­лял, никто нико­го не уби­вал… Моло­дой чело­век подо­шёл, забрал меня и рот мне закры­вал… И до воен­ных повёл. А там ниче­го не могут ска­зать. Гово­рят, ну при­ди­те зав­тра. Я и зав­тра ходи­ла. И это… Сиро­ти­на поби­ла. И меня отпра­ви­ли в нерв­ное отде­ле­ние. Там неда­ле­ко, в психдом».

Так закон­чи­лась Ново­чер­кас­ская тра­ге­дия. В авгу­сте того же года состо­ял­ся суд, на кото­ром семь актив­ных участ­ни­ков заба­стов­ки при­го­во­ри­ли к рас­стре­лу, а ещё 103 чело­ве­ка полу­чи­ли сро­ки заклю­че­ния от двух до 15 лет. Неко­то­рые из них вышли на сво­бо­ду досроч­но уже после отстав­ки Хру­щё­ва, но реа­би­ли­ти­ро­ва­ны они были лишь в кон­це 1980‑х годов.

В 1992 году состо­я­лось новое судеб­ное рас­сле­до­ва­ние, на кото­ром осуж­де­ны были уже те, кто отда­вал при­каз стре­лять по про­те­сту­ю­щим рабо­чим. Глав­ны­ми винов­ни­ка­ми тра­ге­дии были назва­ны Ники­та Хру­щёв, Фрол Коз­лов, Ана­стас Мико­ян и дру­гие выс­шие пар­тий­ные чинов­ни­ки. Посколь­ку все они к тому вре­ме­ни уже умер­ли, уго­лов­ное дело было прекращено.

Таким обра­зом, подоб­ные пре­ступ­ле­ния не име­ют сро­ка дав­но­сти, и рано или позд­но, но все­гда будут рас­сле­до­ва­ны. Как пока­зы­ва­ет исто­рия, обыч­но это про­ис­хо­дит сра­зу после сме­ны поли­ти­че­ско­го режима.

Последствия

Ново­чер­кас­ский рас­стрел имел дале­ко иду­щие послед­ствия. Хотя о нём не упо­мя­ну­ло ни одно совет­ское СМИ, скрыть мас­со­вый рас­стрел вла­стям не уда­лось. Слу­хи о рас­пра­ве над мир­ны­ми рабо­чи­ми быст­ро раз­ле­те­лись по стране.

И, как это обыч­но и быва­ет в усло­ви­ях инфор­ма­ци­он­но­го ваку­у­ма, коли­че­ство жертв народ­ной мол­вой мно­го­крат­но пре­уве­ли­чи­ва­лось, что было для совет­ско­го режи­ма ещё хуже, чем даже если бы людям рас­ска­за­ли правду.

Мемо­ри­аль­ная дос­ка на Двор­цо­вой пло­ща­ди Ново­чер­кас­ска, где раз­во­ра­чи­ва­лись основ­ные собы­тия тра­ге­дии 1962 года

Осе­нью того же 1962 года о Ново­чер­кас­ском рас­стре­ле ста­ло извест­но даже за оке­а­ном. Аме­ри­кан­ский жур­нал Time 19 октяб­ря опуб­ли­ко­вал ста­тью «And Then the Police Fired» («И тогда поли­ция откры­ла огонь»), кото­рая была осно­ва­на на слу­хах и содер­жа­ла инфор­ма­цию о сот­нях уби­тых. Одна­ко общий ход собы­тий в этой ста­тье был пока­зан вер­но. Посколь­ку вся ста­тья состо­я­ла все­го из пяти абза­цев, счи­таю умест­ным при­ве­сти её здесь с неболь­шим сокращением:

«В тече­ние несколь­ких недель после июнь­ско­го ука­за Крем­ля о повы­ше­нии цен на мясо и мас­ло на 30% через желез­ный зана­вес про­со­чил­ся инте­рес­ный слух: несколь­ко сотен моло­дых рос­сий­ских сту­ден­тов и рабо­чих были уби­ты поли­ци­ей в про­цве­та­ю­щем южном про­мыш­лен­ном горо­де Ново­чер­кас­ске под Росто­вом, в бур­ную ночь бес­по­ряд­ков и гра­бе­жей, вызван­ных неожи­дан­ным повы­ше­ни­ем цен.

Эту отры­воч­ную исто­рию крат­ко и неза­мет­но сооб­щи­ли бри­тан­ские и фран­цуз­ские газе­ты… Сре­ди кос­вен­ных под­твер­жда­ю­щих дока­за­тельств: 1) вся Ростов­ская область была вне­зап­но объ­яв­ле­на закры­той для ино­стран­ных тури­стов в июне, пред­по­ло­жи­тель­но из-за эпи­де­мии холе­ры, хотя 8 июля было про­ве­де­но круп­ное меро­при­я­тие, и граж­да­нам Рос­сии раз­ре­ши­ли сво­бод­но пере­дви­гать­ся по тер­ри­то­рии, пред­по­ло­жи­тель­но пора­жён­ной болез­нью; 2) в Ново­чер­кас­ске вве­дён комен­дант­ский час для моло­де­жи сро­ком на два года; 3) Заме­сти­тель Ники­ты Хру­щё­ва, Фрол Коз­лов, совер­шил спе­ци­аль­ную поезд­ку в этот рай­он 8 июня и оста­вал­ся там на несколь­ко недель, что­бы разо­брать­ся с „неко­то­ры­ми пар­тий­ны­ми орга­ни­за­ци­я­ми за пре­не­бре­же­ние идео­ло­ги­че­ской и про­све­ти­тель­ской работой“.

Нако­нец, бла­го­да­ря более позд­ним сооб­ще­ни­ям совет­ских путе­ше­ствен­ни­ков и источ­ни­ков в раз­вед­ке союз­ни­ков, а так­же рос­сий­ской моло­дё­жи, посе­тив­шей Все­мир­ный фести­валь моло­дё­жи про­шлым летом в Хель­син­ки, были вос­со­зда­ны все мас­шта­бы июнь­ских бес­по­ряд­ков. Послед­няя вашинг­тон­ская версия:

В Ново­чер­кас­ске про­жи­ва­ет око­ло 16 000 моло­дых завод­ских рабо­чих и уча­щих­ся тех­ни­ку­мов, кото­рые живут в 42 барач­ных обще­жи­ти­ях, раз­бро­сан­ных по все­му горо­ду. При­мер­но через три дня после объ­яв­ле­ния о повы­ше­нии цен груп­па моло­дых людей вышла из обще­жи­тия после обе­да, скан­ди­ро­вав лозунг про­тив ука­за. Вско­ре к ним при­со­еди­ни­лись тыся­чи дру­гих, кото­рые так­же выкри­ки­ва­ли жало­бы на сдель­ную опла­ту тру­да. Огром­ная тол­па мед­лен­но дви­ну­лась к цен­тру горо­да в сопро­вож­де­нии домо­хо­зя­ек. Глав­ная пло­щадь была заби­та, и, что­бы луч­ше раз­гля­деть бур­ную кар­ти­ну, мно­гие сту­ден­ты залез­ли на дере­вья и теле­фон­ные столбы.

Чинов­ни­ки ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии были напу­га­ны. Со сту­пе­нек пар­тий­но­го шта­ба они умо­ля­ли тол­пу разой­тись, обе­ща­ли разо­брать­ся с их недо­воль­ством… Нерв­ная поли­ция откры­ла огонь над голо­ва­ми тол­пы и по неосто­рож­но­сти уби­ла моло­дых рос­си­ян, сидев­ших в тем­но­те на дере­вьях и опо­рах. Когда их тела упа­ли на зем­лю, мятеж­ни­ки взо­рва­лись яро­стью. К месту про­ис­ше­ствия при­бе­жа­ли све­жие отря­ды мили­ции и тай­ной поли­ции, открыв­шие огонь из авто­ма­тов. Счи­та­ет­ся, что при подав­ле­нии бес­по­ряд­ков сот­ни людей погиб­ли и сот­ни полу­чи­ли ранения».

Одна­ко глав­ным послед­стви­ем, на мой взгляд, была даже не меж­ду­на­род­ная оглас­ка, а воз­ник­но­ве­ние огром­ной про­па­сти меж­ду вла­стью и наро­дом. Если гово­рить более лако­нич­но, то власть и народ теперь пере­ста­ли быть еди­ны­ми. Откры­то это про­яви­лось в 1991 году в ходе всем извест­ных событий.

Источник