что стало с гленом и ивановым
Как формат изакая-бар попал из Японии в Москву и почему стал таким популярным
В ресторанном рейтинге Forbes 2021 года самым успешным рестораном в категории со средним чеком от 3500 рублей стал проект Lucky Izakay Bar, который в 2018 году на углу Большой Никитской улицы и Калашного переулка открыли шеф-повар Глен Баллис и рестораторы Иван Кукарских и Богдан Панченко. Формат изакая в Москве появился относительно недавно — первое заведение с такой концепцией в 2017 году открыл Денис Иванов — в «Azimut Смоленская» заработал рамен изакая-бара [KU:]. За эти четыре года в столице открылись еще несколько успешных проектов с мистической приставкой. Например, изакая-бар в подвале ресторана Subzero на Петровке и Monkey Izakaya Bar на Большой Дмитровке от владельцев французского бистро Bardot. Но что такое «изакая», мало кому известно.
Денис Иванов, владелец рамен изакая-бара [KU:] ради объяснения формата даже начал изучать иероглифы. В буквальном смысле это слово на японском значит «находиться, пребывать или сидеть в магазине». Денис добавляет, что магазин — это не совсем точный термин, но в русском языке нет достойного аналога, обозначающего место, где продается алкоголь. «Изакая — это ресторан, совмещенный с баром. В России для нас бар — это место, куда после ужина заходят выпить коктейль или дижестив. В изакае, наоборот, можно отлично поесть. В меню блюда не делятся на первое, второе и компот, хотя основная карта всегда есть. И приходят в изакая все-таки в первую очередь, чтобы выпить, провести время, пообщаться», — рассказывает Иванов. Он считает, что главное отличие изакая от ресторана — это демократичность заведения. И хотя сейчас в Японии действительно часто в таких барах наливают дорогой виски или подают хорошее вино, этот критерий все равно остается важным для определения формата.
«Формат изакая в Японии — это традиционный японский бар, куда уставшие после работы японцы приходят, чтобы выпить саке или пиво и сопроводить отдых разнообразными закусками. От ресторана этот формат отличается тем, что концептуально и исторически это все же больше бар», — добавляет Эдуард Лунин, совладелец ресторанов Subzero. Лунин вместе с партнерами открыли изакая этажом ниже основного зала Subzero, чтобы как раз создать бар, где можно выпить и перекусить.
Эдуард считает, что в Москве мало кто думает о соответствии концепции заведения настоящему значению слова, называя свое место изакаей. «Панорамные окна, роскошный интерьер и ресторанные цены — вот современные московские изакаи. Традиционно же чаще всего это подвальные помещения с минималистичным интерьером и обилием дерева, а главное — недорогой едой», — комментирует Лунин.
По его мнению, из напитков в изакае должны быть саке, сетю и пиво, хотя Лунин отмечает, что сейчас даже в Японии в картах встречаются и вино, и коктейли. Но еда всегда недорогая. В меню представлены сашими, мясо, овощи на гриле, удоны, рис, куриные шашлычки и обязательно бобы эдамаме, с которых начинается трапеза.
Иван Кукарских и Богдан Панченко, совладельцы Lucky Izakaya, считают, что изакая — это азиатский гастрономический бар на каждый день. Они переводят это слово как «место, где можно остановиться и выпить саке». «В изакая всегда можно выпить без повода с друзьями или коллегами и заказать блюда в стол. Акцент сделан на большую барную стойку, раздел Raw и азиатские дижестивы», — комментируют владельцы холдинга Lucky Group.
Они тоже отмечают, что в Японии этот барный формат — более демократичный, чем в столице. «После множества трансформаций изакая в Москве обрел свою форму и стал полноценным рестораном. Если в Японии изакая — это преимущественно бар и демократичный стрит-фуд, то в Москве — это ресторан», — считают Иван Кукарских и Богдан Панченко.
Богдан и Иван открыли изакаю, которая сейчас стала одним из самых успешных ресторанов в Москве почти случайно. Когда они только нашли помещение на углу Большой Никитской и Калашного переулка, Кухарских и Панченко планировали открыть там итальянский ресторан. Но увидев вытянутое помещение, старинный кирпич, исторические балки, решили попробовать сделать изакаю. Эту идею поддержал бренд-шеф Lucky Group Глен Баллис, который много лет жил в разных странах юго-восточной Азии и хорошо знает азиатский рынок и эту кухню.
Анатолий Ляпидевский, совладелец Monkey Izakaya Bar, считает, что изакая — это вообще японская закусочная. Этот формат появился в XVIII веке в Японии и мгновенно стал популярен. «Изакаи представляли собой сеть маленьких магазинчиков саке, где впоследствии начали подавать различного рода закуски. Подают их по готовности, а не по логике заказа — что приготовят первым, то и подадут». Иванов отмечает, что это еще одно важнейшее отличие изакая от ресторана. Потому что здесь все блюда заказывают в стол и делят.
По мнению Ляпидевского, пытаться увидеть в московских изакая оригинальный японский формат не нужно. Все-таки и аудитория, и культура в России совершенно другие. «В России изакая — это просто определение принадлежности ресторана к Японии. В таких заведениях должны пить много саке, как правило, стоя, быстро закусывая простой и дешевой едой, а в Москве формат изакая выглядит совершенно иначе», — добавляет Анатолий.
Что стало с гленом и ивановым
Обвинения, выдвигаемые в отношении следователей по особо важным делам Генпрокуратуры СССР Тельмана Гдляна и Николая Иванова, разноплановы и неоднозначны. Одно из главных, выдвинутых Егором Лигачевым, состоит в том, что именно эти люди самым серьезным образом способствовали развалу Советского Союза.
Раскрутившие «Хлопковое дело»
С 1983 года, еще во время правления Юрия Андропова, Гдлян со своим помощником Ивановым начали расследовать, возможно, самое масштабное за всю историю СССР коррупционное дело – многочисленные злоупотребления властью, взяточничество, приписки и т.п. в Узбекистане. Дело, получившее название «Хлопковое», в действительности представляло собой целый сонм объединенных уголовных дел со схожими эпизодами – до того как следственную группу Гдляна-Иванова разогнали по указанию с самого верха с 1983 по 1989 год более чем 200 следователям удалось возбудить 800 уголовных дел, по которым в результате осудили свыше 4 тысяч человек. Среди получивших сроки были 10 Героев соцтруда, порядка 30 чиновников высшего эшелона власти МВД Узбекистана и СССР, четыре секретаря Центрального комитета Компартии Узбекистана, несколько секретарей обкомов и т.д. Нити раскручиваемых уголовных дел зачастую вели в московский Кремль. Денежные средства, задействованные в коррупционных операциях, исчислялись миллиардами рублей.
Как остужали их пыл
С конца 1988 года засылаемые в следственные группы сотрудники КГБ начали разваливать уголовные дела, а в отношении самих Гдляна и Иванова стали звучать обвинения в применении бериевских методов при «выбивании» из подследственных признательных показаний. Тем временем Тельман Гдлян и Николай Иванов после неоднократных демонстраций всех астрономических богатств, изъятых в рамках «Хлопкового дела», и многочисленных выступлений в советской прессе обрели колоссальную популярность в народе. На этой волне Гдлян был избран народным депутатом СССР. Однако его манеру поведения в этом качестве многие сочли ошибочной, популистской. Анатолий Собчак называл Гдляна и Иванова «ораторами с площади». Кроме того, активность следователей, по утверждению самого Гдляна, не нашла поддержки у тогдашнего Генсека Михаила Горбачева.
К маю 1989 года спецкомиссией по расследованию фактов нарушения закона при расследовании коррупционных дел в Узбекистане было установлено, что приговоренный по первому крупному резонансному делу, которое вел Гдлян, эстонский ученый Йоханнес Хинт (умер в тюрьме) был осужден с грубыми нарушениями соцзаконности. Его посмертно реабилитировали.
А 6 мая того же года Гдляна и Иванова отстранили от следствия, в отношении них было возбуждено уголовное дело. Следователей самих обвинили в коррупции при расследовании «Хлопкового дела». Личная беседа Гдляна с Горбачевым, состоявшаяся спустя две недели после отставки следователей, ситуацию не изменила – Гдлян и Иванов так и остались не у дел.
Что с ними стало потом
Уголовное дело, возбужденное в отношении Гдляна и Иванова, в 1991 году было прекращено с уникальной, с точки зрения права, формулировкой – «в связи с изменением политической обстановки». Гдлян впоследствии занимался политической деятельностью, избирался депутатом Госдумы. Николай Иванов стал практикующим адвокатом, написал несколько книг, в том числе в соавторстве с Т. Гдляном издал «Кремлевское дело».
Еще одна звезда Финляндии – воспитанник «Арсенала». Его родители бежали из Сьерра-Леоне, стал футболистом из-за мечты мамы о Лондоне
Будет мешать нам забивать.
25-летний полузащитник «Рейнджерс» Глен Камара – одна из главных звезд сборной Финляндии, но в России о нем почти не слышали до расистского скандала, который случился в марте. Камара играет опорника с широким функционалом: не только разрушает, но и разгоняет атаки под сильным прессингом.
Его путь до «Рейнджерс» и сборной получился извилистым: он вырос в Финляндии, где не мог привыкнуть к тренировкам в зале из-за сильных морозов, в 12 лет переехал в Лондон и попал в академию «Арсенала», но не задержался там и оказался в соседнем чемпионате.
Семья Камара бежала в Финляндию от гражданской войны, но мама мечтала жить в Лондоне. Они переехали, когда Глену было 12
Родители Глена переехали в Финляндию, когда он еще не родился. На такое решение их толкнула гражданская война в Сьерра-Леоне – тогда страну, по некоторым подсчетам, покинули около двух миллионов человек. Семья оказалась в финском городе Тампере, где в 1995 году и родился Глен. Когда мальчику исполнилось два, в его жизни случился еще один переезд – он вместе с семьей оказался в Эспоо (город в 400 км от Хельсинки).
Камара вспоминал жизнь в Финляндии так: «Летом это идеальное место, но зимой там холодно. Очень холодно. За окном – минус 20 градусов, но школы все равно открыты, и ты должен идти туда так, словно все в порядке. Зимой мы постоянно играли на искусственном газоне или в зале, зато летом была куча турниров».
Тренер Теему Вихервирта, который работал с Гленом более четырех лет, вспоминал, как 7-летний мальчик впервые пришел на занятие: «Сразу же стало понятно, что он лучший. Перед его первой игрой я пообещал, что куплю каждому по бутылке кока-колы в случае победы. Гленни сказал, что выполнит задачу, а потом забил пять мячей. Камара – скромный парень, но поле – это его стихия. Если мы проигрывали в два мяча, то я говорил, что нужно забить три, и он делал это».
Мама одна воспитывала Глена и его младшую сестру, денег часто не хватало. Вихервирта рассказывал: «Я год или два не знал, в каких условиях растет Глен. Он всегда приезжал на машине друга семьи, а потом стало ясно, что его мама не может платить по счетам. Тогда мы без проблем помогли им».
Камара был на голову выше даже тех парней, что были на несколько лет старше, но не хотел играть за профессиональную команду – ему просто нравилось гонять мяч с друзьями. Хоть Камара и выделялся, ему не завидовали.
Глен – единственный игрок той детской команды, ставший профессионалом, Вихервирта сейчас работает поваром в спортивном баре: «Я всегда на работе, когда играет сборная Финляндии. И я постоянно кричу: «Посмотрите, это мой мальчик!»
В Финляндии не всегда было просто. Камара вспоминал: «Случалось всякое. Когда я был младше, меня оскорбляли. Использовали слово на букву «н» и все такое, но я просто не обращал внимания. Один раз случилась потасовка. Это было странно. В моей первой команде я не был единственным темнокожим игроком, но во второй – был. Там обстановка была менее терпимой, но на меня это не влияло».
Мама Глена всегда мечтала жить в Лондоне. Она часто ездила в Англию с детьми – там жили родственники. Когда парню исполнилось 12, она поставила его перед фактом: «Мы переезжаем».
«Мы готовились к Кубку Хельсинки, и я подвозил Глена на тренировку. Он сказал, что через неделю уезжает в Англию. Я ответил: «Ничего страшного, ты успеешь вернуться к началу турнира». Вдруг он разрыдался и сказал, что переезжает», – вспоминал тренер Ари Сипинен, работавший с командой 1995 года рождения.
«Я не хотел уезжать и говорил, что не смогу без друзей, но мама мечтала о Лондоне, так что мы переехали. Если бы не это решение, то я не попал бы в «Арсенал» и не стал бы футболистом. Именно поэтому я благодарен маме», – говорил Камара.
Камара – фанат «Арсенала». Когда он попал в академию клуба, был в шоке, увидев ван Перси
Оказавшись в Англии, Камара почти два года оставался без клуба и играл только за школьную команду. Во время одного из таких матчей его заметил Рики Данкан, 15 лет проработавший в «Саутэнде» из 4-го английского дивизиона. Глена позвали на просмотр.
«Я с ходу выпустил его на поле, и уже через 15 минут все тренеры переглядывались. Камара был гораздо сильнее остальных. Все вокруг будто бы становилось медленнее, когда он получал мяч. Мы подписали его сразу же», – вспоминал Данкан.
«Саутэнд» часто играл с командами из академии «Арсенала» – Камара понравился тренерам и в 16 лет оказался в системе лондонцев.
Когда Глен впервые отправился на базу «Арсенала», Данкан пошел с ним. Вдруг парень начал дрожать и тяжело дышать. Данкан спросил: «Что с тобой?» Глен не отвечал, и тренер решил, что парень боится знакомиться с легендой «Арсенала» Лиамом Брейди (тогда он руководил академией). Но тут Глен поднял руку, показал пальцем в сторону столовой и прошептал: «Это… Робин ван Перси».
Задав несколько вопросов, Данкан понял, что Камара – фанат «Арсенала». «За все время, что мы были знакомы, он ни разу не говорил мне об этом. Даже после того, как мы стали готовить переход в «Арсенал». Я думал, у него случится инфаркт, его лицо в тот момент надо было видеть», – рассказывал тренер.
Камара попал в команду, где было много талантов: с ним играли Энсли Мэйтленд-Найлз, Алекс Ивоби, Дэн Кроули и Чуба Акпом.
Камара стал капитаном в «Арсенале» U18, а потом уехал в аренду в «Саутэнд» и «Колчестер». Но все пошло не по плану, и в 2017-м Глен ушел, проведя за основу лишь один матч – против «Шеффилд Уэнсдей» в Кубке английской лиги («Арсенал» тогда проиграл со счетом 0:3).
«Мне давали мало шансов. Я подумал: «Окей, возможно, стоит сменить клуб и показать людям, на что я способен». Я рассказал друзьям, что хочу уйти из «Арсенала», и они были раздавлены, стали переубеждать меня, говоря о девушках и моем резюме. Но меня это не особо волновало. Я сказал им: «Послушайте, я просто хочу играть в футбол», – вспоминал Камара.
Так он оказался в «Данди».
Камара раскрылся в «Данди», а потом со скандалом ушел в «Рейнджерс». Глен в восторге от Джеррарда
Нил Макканн пришел в «Данди» в июне 2017-го – и это был первый тренерский опыт экс-вингера сборной Шотландии. За две недели он подписал нескольких игроков, а теперь хотел усилить полузащиту. Подходящих кандидатов не было, но изучая списки, Макканн наткнулся на Камара.
«Я связался с ним и спросил, может ли он приехать на тренировку. Прошло 10 минут, а я уже знал, что мы должны подписать его. Я искал смелого игрока, который мог бы отобрать мяч даже у вратаря. Камара сделан из металла, он очень силен. Я сразу же увидел, что он может без потерь удерживать мяч под давлением. Это был идеальный кандидат», – вспоминал Макканн.
Договориться с Камара было не так легко – потребовалось три недели, чтобы убедить его переехать в Шотландию. Глен сомневался, что это хороший старт для карьеры, но согласился.
В первом же сезоне Камара отыграл 46 матчей за «Данди», а в клубе его признали лучшим игроком года, но Глен не смог отвезти приз в Лондон, чтобы показать маме, – эта статуэтка была переходящей.
Макканна уволили в октябре 2018-го (после восьми туров чемпионата «Данди» шел последним), а Камара потерял место в составе. Доходило до странного – новый тренер Джим Макинтайр выпускал в центре поля защитника Даррена О’Ди, а Камара гулял в парке, не попав в заявку.
Это привело к тому, что в январе 2019-го Камара договорился с «Рейнджерс» о предварительном контракте. Спустя месяц «Рейнджерс» связался с «Данди» и предложил за полузащитника 50 тысяч фунтов. Так Глен попал в Глазго.
«Иногда я думаю о том, что Стивен Джеррард – мой тренер, и это сводит меня с ума. Этому нельзя не удивляться, нужно привыкнуть», – делился эмоциями футболист.
В прошлом сезоне Камара провел за «Рейнджерс» 33 матча в чемпионате Шотландии. «Я думаю, он вписывается в нашу систему как влитой. Глен может делать все что угодно. Ему комфортно быть шестеркой, тройкой, двойкой, он умный и понимает требования», – хвалил игрока Джеррард.
Камара мог играть за три сборные. Выбрал Финляндию, хотя забывает язык и не поет гимн перед матчами (говорит, что от стеснения)
Камара мог выбирать между сборными Сьерра-Леоне, Финляндии и Англии.
Когда Глену исполнилось 16 лет, его пригласили в сборную Финляндии U18. Тогда тренер Киммо Липпонен серьезно поговорил с ним: «Если ты выбираешь нашу сборную, то это навсегда. Потом уже ничего не изменить».
Тогда Глен еще ничего не решил, но его отец (который не занимался воспитанием сына) дал смелое интервью и заявил: «Конечно, он продолжит играть за Финляндию. Я об этом позабочусь, не беспокойтесь».
Описывая ту ситуацию, Камара говорил: «В Финляндии я родился и прожил половину жизни, так что я чувствую себя финном. Если честно, то об Англии я даже не думал. Сьерра-Леоне – да, потому что там родилась моя мама. Но я люблю Финляндию, мне нравится возвращаться туда и разговаривать на родном языке, так что это решение не было сложным».
Камара говорит по-фински, но признается, что начинает его забывать. «Парни говорят мне, что я должен начать давать интервью на финском. Я пообещал, что сделаю это, но надеюсь, они уже не помнят об этом разговоре», – шутил футболист.
Еще один вопрос, который волновал финнов, – Камара не поет гимн перед матчами сборной: «Тренер сказал, что я должен это делать. Буду петь про себя. Честно, я знаю все слова. Просто стесняюсь. Смущает, что меня увидят поющим».
У Камара вообще закрытый характер – он не так часто дает интервью, не любит фотографироваться, но мечтает оказаться в клубе АПЛ.
Для этого, например, можно выстрелить на Евро.
ed_glezin
ed_glezined_glezin
Несмотря на то, что следственная комиссия под руководством Гдляна и Иванова работала в Узбекистане с 1983 года, громко и на весь Союз о их деятельности стали говорить именно с начала 1988 года.
23 января 1988 года в газете «Правда» была опубликована статья Георгия Овчаренко «Кобры над золотом» о «хлопковом деле» – расследовании хищений в Узбекистане, в которые были вовлечены представители высшего руководства республики. Эта статья послужила сигналом для широкой кампании разоблачений коррупции партийного и государственного аппарата, и не только в этой солнечной республике.
Всего было возбуждено 800 уголовных дел, по которым было осуждено на различные сроки лишения свободы свыше 4 тысячи человек.
В марте 1989 года Т. Х. Гдлян и Н. В. Иванов избираются народными депутатами СССР и на митингах и трибунах начинают извещать граждан о громких коррупционных скандалах.
В 1989 году в центральных газетах («Правда», «Известия») начинают появляться публикации, критикующие методы работы Т. Х. Гдляна и возглавляемой им следственной группы.
В мае 1989 года Прокуратура СССР возбудила уголовное дело по обвинению Т. Х. Гдляна и Н. В. Иванова в нарушениях законности при проведении расследований в Узбекистане. Поскольку обвиняемые были к тому времени избраны народными депутатами СССР, Генеральный прокурор СССР направил на I Съезд народных депутатов СССР представление о даче согласия на привлечение Т. Х. Гдляна и Н. В. Иванова к уголовной ответственности. I Съезд в июне 1989 г. решил создать Комиссию для проверки материалов, связанных с деятельностью следственной группы Прокуратуры Союза ССР, возглавляемой Т. Х. Гдляном.
На суде 29 августа 1989 года обвиняемый по «хлопковому делу» Н. Д. Худайбердыев заявил, что показания против Ю. М. Чурбанова «выбивались» из него силой.
В феврале 1990 года Т. Х. Гдлян был исключён из КПСС, а в апреле того же года — уволен из Прокуратуры СССР.
25 декабря 1991 года Президент Узбекистана И. Каримов помиловал всех осуждённых по «Узбекскому делу», отбывавших наказание на территории республики.
Обсуждение одного из важнейших фигурантов «хлопкового дела», которое расследовали следователи Т. Х. Гдлян и Н. В. Иванов; встреча с творческой группой фильма «Хроника остановленного времени».
«До и после полуночи» (ЦТ СССР, 1987)
Публикация в «Огоньке» статьи Тельмана Гдляна и Николая Иванова «Противостояние» признает не только существование мафии в СССР, но и называет лично Леонида Брежнева покровителем преступника — первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова.
Текст следователей по особо важным делам при Генеральном Прокуроре СССР, которые благодаря пятилетнему расследованию этого дела стали символами борьбы с коррупцией в стране, повествует о вертикали преступной группы — «от бывшего первого секретаря ЦК КП Узбекистана, бывшего кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС Рашидова — и донизу, до председателя колхоза». «Главным покровителем Рашидова был прежний лидер партии Брежнев. Благодаря их «особым» отношениям Узбекистан был выведен из зоны критики», — пишут они, говоря, что система взяточничества и коррупции существует и в других республиках СССР — в Казахстане, Таджикистане, Туркмении, в трех Закавказских республиках, Молдавии, в Краснодарском крае, на Украине, в Москве. В тексте также говорится о сопротивлении, с которым пришлось столкнуться при расследовании. Для борьбы с организованной преступностью, с экономическими преступлениями они предлагают создать «единый Следственный комитет СССР вневедомственного подчинения».
Публикуясь в «Огоньке», следователи рассчитывают на то, что XIX партийная конференция, которая откроется через пару дней, повлияет на «прогрессивное развитие страны». «Нам нужна гласность, — пишут следователи. — Нам нужна возможность открыто и честно сказать людям о тех, кто повинен. Очищение от скверны должно идти на глазах народа и при его участии. Тогда только и будет очищение». На партийной конференции действительно эта тема, как и планировали авторы, прозвучала (тема гласности в целом обсуждалась очень активно, см. 28 июня-1 июля 1988). Главному редактору Виталию Коротичу пришлось объяснять появление публикации (см. стенограмму выступления). «Он не стал задираться, отвечать на выкрики, появление статьи объяснил тем, что хотел помочь руководству партии в борьбе со взяточничеством и прочими безобразиями, — вспоминает в мемуарах Александр Яковлев. — А в конце выступления передал Михаилу Сергеевичу папки с документами. Это был эффектный ход — всех разбирало любопытство, что там, в этих бумагах. Уж не о них ли, родимых?»
Сам Коротич, вспоминая тот день, пишет о контрасте в отношении к публикации в партийной среде и среди обычных людей в день начала конференции: «Люди на улицах Москвы хлопали по плечу, жали мне руки: «Держись!», но чем ближе я подходил к Дворцу съездов, тем холоднее мне становилось, а когда я вышел на трибуну партконференции, из зала поперло холодом, как из погреба». Он говорит, что передал конверт с делами четырех высокопоставленных партийных чиновников, которых надо было допросить, но следователям допроса не разрешали. «Чиновники служили в ЦК КПСС, а это значило, что их нельзя тронуть без разрешения ЦК, — объясняет он. — Горбачев позже сказал мне: «Не раскачивай лодку!» Вот и все. Горбачев, хороший человек, уважавший «Огонек», тоже не был всесилен…»
Это не первая публикация об «узбекском деле» — его “раскручивали” в прессе с конца 87-го, однако до “Противостояния» лично Леонид Ильич в покрывании преступлений не обвинялся.
Впрочем, на заседании Политбюро тема узбекской мафии возникает еще 22 мая 1986 года. По свидетельству члена Политбюро Виталия Воротникова, Горбачев «поставил вопрос о требовании руководства и народа Узбекистана отменить решения ЦК КПСС и Совмина Союза об увековечивании памяти Рашидова. В республике вскрылось много злоупотреблений, взяточничества, коррупции и т. п., о которых он знал и прикрывал виновных». Но достоянием прессы злоупотребления станут позже, о них напишут прежде всех «Огонек» и «Московские новости». Будущий главный редактор «Московских новостей» Виктор Лошак, тогда — один из ведущих журналистов газеты, писал в апреле 88-го: «За пять лет слово «рашидовщина» превратится в нарицательное: под ним станут понимать многое: коррупцию, многотысячное взяточничество, угнетение миллионов людей под шум и треск речей».
В череде обвинений следователя Иванова — и нападки на Егора Лигачева, одного из главных идеологов страны, которого тот обвиняет в коррупции. В мае 89-го оскорбленный Лигачев обращается в прокуратуру, и на пятом заседании XIX партконференции председатель мандатной комиссии Г. П. Разумовский, ссылаясь на прокуратуру СССР, говорит, что ведомство «не принимало решений о привлечении к уголовной ответственности за взяточничество и другие преступления кого-либо из лиц, избранных делегатами конференции».
Помощник Горбачева Георгий Шахназаров вспоминает: генеральный секретарь не услышал советов, не понял, как политикам «важно считаться с чрезвычайно сложным механизмом формирования общественного мнения». По его свидетельству, на одной из рабочих встреч Горбачев был возмущен — прокурорская проверка обнаружила вопиющие факты нарушения по «узбекскому делу» в части самого следствия. «Пошел разговор о том, что этого нельзя оставлять без последствий, — пишет Шахназаров. — О каком правовом государстве мы можем мечтать, если допустим нарушение элементарных процессуальных норм! Согласившись со всем этим в принципе, я в то же время высказал мнение, что в данном случае нельзя не учитывать накаленную общественную атмосферу, всеобщее требование ужесточить борьбу с преступностью. В Гдляне люди видят Жеглова-Высоцкого, отважного сыщика, пусть иной раз действующего не по букве закона. В этих условиях винить популярных следователей в каких-то нарушениях, не приводя, кстати, чересчур уж кричащих фактов (никого ведь, в конце концов, пыткам не подвергали), это верный способ сделать их национальными героями и одновременно дать повод для разговоров, что-де партократы «покрывают своих, переполошились, как бы их самих не взяли за жабры, вот и прячут концы в воду». Короче, со всех точек зрения результат будет прямо противоположный ожидаемому». Шахназаров предложил тогда не вмешиваться в дело, но Горбачев его не услышал.
Генеральная прокуратура СССР провела проверку и не нашла нарушений закона со стороны Егора Лигачева, о чем Генеральный прокурор Александр Сухарев рассказал с трибуны сентябрьского пленума ЦК КПСС 1989 года (см. подробнее — 19-20 сентября 1989, см. речь прокурора.)
В марте 90-го года ЦК КПСС начинает проверку следственных действий Гдляна и Иванова. «Был дан сигнал «раскрутить» дело Гдляна и Иванова, — продолжает Шахназаров. — В ответ окрепшая к тому времени оппозиционная пресса развернула кампанию в защиту следователей от «травли со стороны властей». Начались митинги в Зеленограде, Гдлян и Иванов были с триумфом избраны куда только можно (в марте 1989-го оба избраны народными депутатами СССР — Н.Р.) и получили свободный доступ к телевидению, с экрана которого с многозначительным видом, не приводя ни единого факта, обвиняли руководство во всевозможных преступлениях.
На пленуме ЦК КПСС (19-20 сентября 1989) Егор Лигачев ответил на обвинения в коррупции, которые возникли в связи с расследованием «узбекского дела»:
. Как сообщил А. Я. Сухарев, Прокуратура СССР после тщательного расследования установила, что «события преступления» не было. Это юридический термин. Что это значит, говоря иначе? Это злой умысел, это клевета и провокация.
Как гражданин, я, конечно, теперь мог бы предпринять в отношении клеветников дальнейшие шаги в соответствии с законом. Но я уважаю волю Съезда народных депутатов Союза ССР, образовавшего, как известно, свою Комиссию для изучения обстоятельств, связанных с деятельностью известной группы следователей.
Кстати сказать, по этой причине я не выступал нигде в печати. Между тем следователи выступают по телевидению, устраивают митинги и даже выступают на эстраде.
Хочу сказать, что получил много писем и телеграмм, где высказаны товарищеская поддержка и пожелания выстоять. Как известно, прозвучали слова поддержки на пленумах ЦК, на совещании в ЦК и на первом Съезде народных депутатов Союза ССР, в поездках по стране. Не скрою, доверие и товарищеская солидарность придавали и придают мне силы.
Александр Сухарев и Тельман Гдлян на I Съезде народных депутатов СССР.
На сентябрьском пленуме ЦК КПСС ( 19-20 сентября 1989) Генеральный прокурор СССР Александр Сухарев выступил с сообщением «о результатах рассмотрении заявления члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Е. К. Лигачева, с которым он обратился в ЦК КПСС и Прокуратуру СССР по поводу обвинений его следователями Т. X. Гдляном и Н. В. Ивановым во взяточничестве».
После прокурорской проверки он «подчеркнул сразу два существенных обстоятельства».
(Цитируется по изданию: КПСС. «Материалы Пленума Центрального Комитета КПСС, 19-20 сентября 1989 г.». Москва, “Политиздат”, 1989.)
Во-первых, многочисленные выступления следователей Гдляна и Иванова, в которых содержались намеки и утверждения о якобы причастности т. Лигачева ко взяточничеству, являются абсолютно необоснованными.
Во-вторых, тт. Гдлян и Иванов хорошо знали, что они не только грубо нарушают элементарные нормы следственной этики и презумпции невиновности, но и распространяют ими же сфабрикованную опасную ложь.
Эти выводы содержатся в официальном документе следствия — постановлении от 4 сентября 1989 года о прекращении дела за отсутствием самого события преступления.
Из интервью Тельмана Гдляна газете «Московский комсомолец»
19 декабря 2010 года.
— А есть сегодня такие следователи, как Гдлян и Иванов, которые готовы в борьбе с коррупцией идти до конца, невзирая на покушения и угрозу увольнения, ареста?
— Да, есть! Только они же понимают, что им все равно не дадут довести дело до конца, а жертвы будут напрасными. Нет дураков типа Гдляна и Иванова, которые с открытым забралом пойдут на самые верхи, веря, что справедливость восторжествует. Люди набрались опыта… У нас с Ивановым был уникальный шанс, которого нет у теперешних. Так совпало, что, когда мы в своем расследовании вышли на вершины власти и наши жизни больше не стоили ни копейки, вдруг появились всенародные выборы и свобода слова. Возможность не только говорить правду, но и быть услышанными. Мы смогли пойти на честные депутатские выборы и победить в них. У современного следователя такой возможности нет. Трудно допустить, чтобы сегодня человек, который нашел коррупцию в Кремле и готов побороться за правду с властью, был избран депутатом. В конце 80-х при всем монополизме власти стал появляться элемент приличия, но потом произошло сращивание власти с уголовщиной, и теперь по отношению к правдоискателям действуют исключительно уголовными методами. Просто стреляют.
Но если современные правоохранительные структуры почувствуют, что их начальники не за бандитов, а против, если увидят, что появилась политическая воля, если им дадут команду “фас”, они пойдут в бой с преступностью даже перед страхом смерти. Много людей профессионально и морально готовы покончить с массовой коррупцией — дело за властью.
— А от позиции общества что-то зависит?
— Ну, естественно, что моим современным коллегам должна помочь не только власть, но и общество. Против нас с Ивановым был заказ партии, который не мог быть исполнен потому, что за нас вступилось то самое гражданское общество, которое сейчас все так ищут. Тогда вся страна встала на защиту нашей следственной группы. Но сейчас народ не выйдет защищать не только следственную группу, проявившую порядочность, но и самого себя. Ему уже все равно. Общество стало менее совестливым, наступило безразличие. Поймите, остались честные милиционеры и прокуроры, но у них нет защитника, каковым был народ в мое время. Народ не выйдет, а кто будет защищать, кому тогда надо все это? Коррумпированной власти?
Народный депутат СССР
Николай Вениаминович Иванов
о своей избирательной кампании в 1989 г.
http://www.agitclub.ru/vybory/gor89/spb4.htm
Сюжет программы «Взгляд» 1988 года.
Виктор Илюхин рассказывает о «хлопковом деле».