что стало с легасовым после чернобыля
Кто подтолкнул к суициду героя Чернобыля – КГБ? Горбачёв?
Загадки смерти профессора Легасова
На прошлой неделе завершился показ пятисерийного американского сериала «Чернобыль». Он произвёл вполне заслуженный фурор во всём мире, его рейтинги (по оценке IMDB, 9,7 из 10 баллов) опередили даже самый успешный сериал HBO всех времён и народов «Игра престолов».
Вместе с архивными документами Легасова следствие изъяло пять аудиокассет, на которые академик надиктовал свои соображения по поводу причин чернобыльской аварии, а также хронологию ликвидации её последствий с ранее неизвестными подробностями. Некоторые места в этих записях были якобы затёрты. Кто-то не захотел предавать огласке мнение учёного?
Члены семьи учёного (у реального Легасова была семья, в отличие от киношного «одинокого волка») считают, что его довели до самоубийства интриги некоторых коллег из академического сообщества. Якобы после возвращения из Чернобыля, а тем более после блестящего доклада о чернобыльской катастрофе на конференции МАГАТЭ в Вене в августе 1986 года, ему создали невыносимые условия для научной деятельности. «Версия о доведении Легасова до самоубийства не нашла своего подтверждения, так как он не находился в материальной или иной зависимости от кого-либо, не было с ним такого жестокого обращения или систематического унижения его личного достоинства, которые могли бы привести его к решению о самоубийстве, а потому лиц, виновных в самоубийстве, не имеется. », – гласят сухие строчки заключения следствия по делу Легасова.
Официальное мнение «важняка» Бориса Погорелова по поводу самоубийства Легасова было коротко: «Депрессия. » Но что именно стало её причиной?
По версии создателей сериала «Чернобыль», Легасов боялся расправы со стороны КГБ после его правдивого выступления на «радиоактивном процессе», когда судили руководство ЧАЭС. Поводом для появления такой версии стали расшифровки записей Легасова, которые изучили соавторы. Вот только надиктовывал учёный их скорее всего для себя – при подготовке статей для газеты «Правда», для американского журнала «Сантифик американ», а также готовясь к интервью с белорусским писателем-классиком Алесем Адамовичем. А вовсе не для передачи западным разведкам, как показано в сериале. Тем не менее кое-что эти записи всё же объясняют.
«Маршал-победитель» от науки
Блестящий учёный Валерий Легасов не был физиком-ядерщиком и тем более реакторщиком. Он, по его же собственному выражению, был «ядерным химиком» – знатоком химических процессов, происходящих в атомных реакторах.
98 советских моряков убили американцы?
Основания так считать у него были. Уже через пять лет после окончания института Валерий Легасов стал кандидатом химических наук, а спустя десять лет – доктором. Он сделал огромный вклад в развитие химии соединений благородных газов – почти такой же по значимости, как и у основателя дисциплины Нила Бартлетта, отчего фамилии их обоих оказались увековечены в названии эффекта Бартлетта – Легасова. Благодаря своим заслугам Легасов быстро утвердился в научном сообществе, получил должность заместителя директора Института атомной энергии имени И.В. Курчатова и в 45 лет стал действительным членом Академии наук СССР – одним из самых молодых академиков в истории этого учреждения.
Да, в Чернобыль он попал случайно, оказавшись единственным из доступных крупных специалистов по «мирному атому» в субботний день. Но ключевую роль Валерия Легасова в том, что чернобыльская авария не переросла в Армагеддон планетарного масштаба, действительно трудно переоценить.
Глушение взорвавшегося реактора, точнее предотвращение его дальнейшего горения, графитом, смесью бора, песка, свинца и доломита было не изобретением Легасова. Но из десятков различных способов тушения ядерного пожара он выбрал самый действенный. Так, сбрасывая с вертолётов тысячи тонн спасительной смеси в жерло реактора, распространение аэрозольной газовой радиации по всей Европе удалось предотвратить в короткие сроки.
На следующий же день после аварии на ЧАЭС Валерий Легасов настоял на немедленной эвакуации 50-тысячного населения Припяти, хотя радиационный фон в городе атомщиков на тот момент был вполне сносным. Но со временем он бы возрос, отчего десятки тысяч людей, в том числе дети, погибли бы от лучевой болезни в страшных муках.
Стоит отметить, что опыта ликвидации таких аварий в мире не существовало – Легасов, к сожалению, стал первопроходцем. Но этим не ограничиваются заслуги научного руководителя правительственной комиссии по ликвидации последствий чернобыльской аварии.
Кто посылал к реактору шахтёров?
Из расшифровки записей Легасова: «В это время появился Евгений Павлович Велихов и стал говорить о возможности «китайского синдрома», о том, что какая-то часть топлива может попасть в землю и дальше, проплавляя землю, может дойти до водоносных слоёв. Водоносные слои под ЧАЭС, и в этом смысле она была очень неудачно поставлена, на глубине 32 метров. И, конечно, если даже какая-то часть топлива попала бы туда, возникла бы угроза заражения достаточно большого бассейна, питающего заметную часть Украины, радионуклидами, находящимися в этой массе ядерного топлива. Вероятность такого события представлялась чрезвычайно малой, но тем не менее как превентивную меру, после некоторых колебаний, всё-таки приняли решение копать, хотя большая часть специалистов, конечно, сомневалась в необходимости крупномасштабных работ такого сорта, и тем не менее Евгений Павлович настоял на том, чтобы нижний поддон фундаментной плиты реактора был сооружён. Для этого очень активно работали шахтёры».
То есть рисковал жизнями сотен тульских шахтёров вовсе не Легасов, называя их в сериале биороботами, а Велихов, являвшийся в то время вице-президентом АН СССР? Он, кстати, также одно время входил в состав чернобыльской правительственной комиссии – судя по всему, в роли «противовеса» Легасову.
Вот что говорит и пишет Легасов дальше: «Евгений Павлович предложил уже и под развалом, находящимся вне здания 4-го блока, где ему показалось, что очень много топлива находится, соорудить ещё одну такую же плиту, а для этого потребовалось бы с десяток тысяч метростроевцев привести туда для проведения такой работы. Вот здесь я, конечно, не выдержал и написал резкое письмо, категорически возражающее против совершенно ненужного избыточного привлечения метростроевцев, которые бы получили высокие дозовые нагрузки, сооружая вторую защитную плиту…» В итоге метростроевцы в Чернобыль не поехали, за что должны быть благодарны Легасову.
Подольский городской суд Московской области приговорил к 10 годам исправительной колонии общего режима 44-летнюю местную жительницу за избиение до смерти 3-летнего ребенка.
Из расшифровок записей Легасова: «Повторяю, что подпочвенные воды неглубоко находились под Чернобыльской атомной станцией. И вот после того когда стало ясно, что число жертв происшедшей аварии ограничивается несколькими сотнями человек, причём десятки человек – это тяжело пострадавшие люди, остальные люди излечиваемые, то главная проблема была обезопасить население, проживающее вдоль бассейна Днепра. Это была такая центральная и очень острая задача. Конечно же, проводились измерения уровня загрязнения самой воды.
Надо прямо при этом сказать, что украинские товарищи выступили первоначально с проектом создания обводного канала, который бы все воды Припяти уводил от Киевского моря. Это миллиардное по стоимости сооружение, и такой канал должен был проходить по территории Белоруссии.
Он должен был бы стоить очень дорого. Но, конечно, он бы гарантировал, что никакие бы загрязнённые воды не попали бы в Киевское море… Мне было поручено сделать оценку этого проекта… Оказалось, что это мероприятие избыточно, достаточно системы скважин и дамб. Затем комиссия провела все эти работы более тщательно и пришла к такому же выводу. Поэтому предложение не было принято, и практика показала, что это мероприятие было бы экономически нецелесообразно и не принесло бы никаких дополнительных выгод с точки зрения защиты Днепровского бассейна…».
В записках Легасова нет экономической составляющей – его, как истинного учёного, не волновала стоимость всех дорогостоящих мероприятий по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы, на первом месте стояло спасение людей. Хотя понятно, что стоимость этих работ с прорытием обводного канала взлетела бы до астрономических величин. Не случилось.
Во всём виноват Горбачёв?
Ходили слухи, что Валерий Легасов «не сработался» с генсеком ЦК КПСС Михаилом Горбачёвым, который лично контролировал ликвидацию последствий взрыва на ЧАЭС. Якобы Горбачёв также лично вычеркнул Легасова из наградного списка на звание Героя Соцтруда, наградив академика лишь часами завода «Слава». Но это, как выясняется, не совсем так.
Из записок Легасова: «Кстати, о разговорах с Михаилом Сергеевичем Горбачёвым. Трижды мне по телефону приходилось с ним разговаривать там, находясь в Чернобыле. Всё это носило довольно странный характер. Он звонил второму председателю правительственной комиссии товарищу Силаеву… Иван Степанович давал ему свою информацию, а затем, когда дело шло о каких-то более детальных специфических, профессиональных вопросах, он спрашивал: «Кому дать трубку, Велихову или Легасову?» Вот в первом разговоре он [Горбачёв] сказал: «Давай Легасову трубку». Я стал с ним разговаривать. Михаил Сергеевич минуты три-четыре говорил: «Что же там делается, меня эта проблема очень волнует, уже имя Горбачёва начинают во всём мире трепать в связи с этой аварией. Какое там истинное положение?» В ответ на это я ему обрисовал положение, что в основном основные выбросы из разрушенного блока прекращены, что в настоящее время ситуация контролируемая… Михаил Сергеевич попросил написать ему личное письмо. Ну, вот я тут же сел за написание этого письма, и потом, после некоторой редакции Силаева, оно ушло в ту же ночь на имя Горбачёва…».
Теперь понятно, почему Горбачёв лично попросил поехать и доложить обстановку вокруг ЧАЭС на конференцию МАГАТЭ в Вену именно Легасова. А ведь там хотели видеть именно руководителя государства.
Но пятичасовой доклад Михаил Сергеевич осилил бы, а вот отвечать два часа на вопросы 500 специалистов из 62 стран – это вряд ли. Возможно, деятельность Легасова кому-то и не нравилась, но только не Горбачёву.
Сотрудники призывной комиссии Благовещенска знали, что студент, устроивший стрельбу в колледже строительства и ЖКХ, склонен к суициду, однако не сообщили об этом в учебное заведение, заявил заместитель генпрокурора Игорь Ткачёв.
Академик Валерий Легасов действительно выступал на «радиоактивном процессе» в Чернобыле в июле 1987 года, по итогам которого осудили шестерых «крайних» руководителей ЧАЭС, в том числе директора Брюханова и заместителя главного инженера Дятлова. Однако реальное выступление Легасова отличалось от киношного, которое является апофеозом сериала «Чернобыль».
Зато вот о дефектах реактора РБМК учёный действительно говорил. Только произошло это как раз на том самом заседании Политбюро 3 июля 1986 года, что по смелости гораздо круче, чем выступление сериального прототипа перед присяжными, которых в советских судах не существовало по определению.
На том совершенно секретном заседании Политбюро ЦК КПСС Легасов говорил Горбачёву: «Реактор РБМК по некоторым позициям не отвечает международным и отечественным требованиям. Нет системы защиты, системы дозиметрии, отсутствует внешний колпак. Мы, конечно, виноваты, что не следили за этим реактором. Оба ведущих учёных, которые работали в отделе и занимались физикой этого реактора, скончались. В результате должного внимания физическим вопросам не уделялось. Мы видели слабость этого подразделения. В этом есть и моя вина. Это касается и первых блоков ВВЭР. Четырнадцать из них тоже не соответствуют современным и отечественным требованиям безопасности». Это признание серьёзного учёного, которого ценили и уважали во всём мире, дорогого стоит.
Из записок Легасова: «Конечно, вот те, кого осудили уже в Чернобыле, они преступники, потому что они совершили неимоверные действия, и их осудили совершенно законно. Сейчас же ведётся следствие (дорасследование), и будут, видимо, судить, я так думаю, конструкторов этого типа реактора РБМК, которые допустили грубейшие ошибки. И, наверное, они тоже должны за это нести уголовную, скажем, ответственность… Но главные преступники – это те руководители энергетики 60-х годов, которые вопреки точке зрения специалистов финансировали разработку РБМК… На специалистов, как говорится, с большой колокольни плевали, потому что это на 25–30% примерно удорожало каждую станцию. А поскольку денежки на атомную энергетику Госпланом выдавались строго заданные, то это значит на 25–30% построить меньше в заданный срок атомных электростанций. Это тогдашнее руководство Госплана: тов. Байбаков, тов. Волоянц принимали участие, и тов. Славский, один из главных ответственных, и тов. Непорожний. Вот команда какая. Но при этом роль Байбакова какая – он слушал Славского и Непорожнего…».
Из записок Легасова: «В чём вина Анатолия Петровича Александрова (президент АН СССР в 1960–1989 годах, трижды Герой Соцтруда, член ЦК КПСС, глава Института им. Курчатова в 1975–1986 годах, научный руководитель проекта реакторных атомных энергетических установок типа РБМК, умер в 1994 году в возрасте 91 года. – Ред.)? Вина Анатолия Петровича Александрова в том, что он нехотя, но дал санкцию. Повозражал, повозражал (вместе со специалистами), но потом пошёл навстречу настойчивым требованиям Госплана и Минэнергетики, что можно строить станции без колпаков. Он сначала очень сражался, он воевал (я могу это документально показать), но потом сдался. Но сдался как? При обязательном условии самого тщательного выполнения всех регламентных операций и так далее. И все последние 20 лет он выступал везде, где можно (на Политбюро и так далее): он требовал военной приёмки, он требовал повышения качества оборудования и т.д., и т.д. То есть он бился за то, чтобы вероятность неприятности на станции, зная, что колпака нет, была минимальной. Он за это бился. Но то, что всё-таки он, ну, трупом не лёг, как говорится, поперёк всей этой философии, вот, единственно, вина его в этом…».
Вот после этого у Легасова и начались реальные неприятности.
Невостребованность смерти подобна
Однажды на научном совете кто-то заметил вскользь: «Легасов не следует принципам и заветам Курчатова». Тут же все забыли о брошенной фразе, а Легасов переживал несколько месяцев…
Как гром средь ясного неба для Валерия Легасова стала новость, что его не переизбрали в научный совет Института им. Курчатова. 100 человек проголосовали за, 129 – против. Он был потрясён, но ещё не сломлен.
После Чернобыля Легасов более чётко сформулировал свои идеи о принципах безопасности. Мечтал о создании нового института, убеждал, доказывал, требовал новых подходов к развитию современной техники. А в ответ… молчание.
В 1987 году Легасов заболел, оказался в больнице. В Чернобыле он получил дозу радиации, в 4 раза превышающую предельную. И прекрасно осознавал, чем это закончится. Однажды на ночь принял слишком много таблеток снотворного – академика отчаянно мучила бессонница. Врачи спасли ему жизнь.
На собрании коллектива Института им. Курчатова директор сообщил, что за ликвидацию Чернобыльской аварии Валерий Алексеевич Легасов повторно представлен к званию Героя Социалистического Труда, мол, уже можно поздравлять его… Выходит указ, но фамилии Легасова там нет. Было принято решение никого не награждать из Института атомной энергии – дескать, есть вина коллектива в том, что случилось в Чернобыле.
Легасов мечтал о межведомственном совете по химии, который работал бы на самом современном уровне, о молодых учёных, способных изменить положение в науке. Но 26 апреля 1988 года состоялось совещание в Академии наук, на котором план работ, предложенный Легасовым, был, по сути, выхолощен.
В этот же день в «Правде» не вышла статья о ядерной безопасности, которую Легасов так долго готовил, надиктовывая на магнитофон свои мысли и воспоминания о Чернобыле. Решили отложить до лучших времён. Опубликовали статью только через несколько недель. После смерти Легасова.
Карьера до Чернобыля
Директор школы Петр Сергеевич Окуньков сказал родителям выпускавшегося из школы Валерия:
Кстати, молодой Легасов после школы всерьез задумывался о литературной карьере и даже просил совета на этот счет у знаменитого поэта Константина Симонова. Валерий пришел к нему со своими стихами и спросил о целесообразности поступления в Литературный институт. К счастью, мэтр отечественной поэзии посоветовал юноше получить сначала инженерное или естественнонаучное образование, а уже потом посвятить себя поэзии.
В итоге у Валерия, окончившего школу с золотой медалью, состоялось успешное поступление в престижный вуз – Московский химико-технологический институт имени Д. И. Менделеева. В те времена это учебное заведение специализировалось на подготовке кадров для молодой атомной отрасли. Факультет выпускник школы выбрал физико-химического профиля, где стал одним из самых успешных студентов – после окончания вуза его планировали оставить в аспирантуре для защиты кандидатской диссертации.
Валерий Легасов в шестилетнем возрасте
Молодой выпускник вуза. Начало 60-х. Работа на Сибирском химическом комбинате
Но вернемся к подающему надежды выпускнику РХТИ Валерию Легасову. Казалось бы, за спиной серьезный столичный вуз, есть приглашение в аспирантуру – оставайся и учись. Но Валерий Алексеевич уезжает в 1961 году в закрытый город Томск-7 — на Сибирский химический комбинат, где занимает должность инженера-химика. Спустя три года Легасов возвращается в Москву и работает над диссертацией в Институте атомной энергии им. И. В. Курчатова. В те времена тяжело было представить более престижное для ученого место работы, и будущий академик на все 100% воспользовался этим шансом. В 1966 году Валерий Легасов получает почетное звание «Изобретатель Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР». А в 36 лет Легасов уже доктор наук и член-корреспондент Академии наук СССР. Сам академик Александров, директор Института атомной энергии, назначает молодого ученого своим заместителем по науке.
Тульские школьники у памятника великому земляку, установленному у школы, где учился Валерий Легасов в Москве
Авторитет Легасова становится все более весомым не только в институте, но на всем пространстве Советского Союза. События в научной карьере ученого развиваются стремительно – в 1976 году за синтез и исследование физико-химических свойств соединений благородных газов ЦК КПСС и Совет Министров СССР присуждает Валерию Легасову Государственную премию. А в 1984 году, за несколько лет до Чернобыльской катастрофы, Легасов становится лауреатом Ленинской премии. Одним из направлений работы академика, наряду с исследованиями благородных газов, была проблема объединения водородной и атомной энергетики. Валерий Легасов предлагал использовать тепловую энергию атомной электростанции для синтеза водорода из воды.
Надо сказать, что академик жил достаточно скромно для своих регалий и влияния. Конечно, не так, как это показано в фильме «Чернобыль» — в тесной и убого меблированной квартире. У Легасова была личная машина ГАЗ-24 «Волга», которую он купил за немалые по тем временам 9 333 рубля.
Валерий Легасов в конце 70-х достаточно много времени уделял промышленной безопасности атомных объектов. Особую актуальность этой проблеме придала авария на американской АЭС «Три-Майл-Айленд» в 1979 году. По воспоминаниям члена-корреспондента АН СССР Л. Н. Сумарокова, работавшего в команде Легасова, академик пристально следил за мировой энергетической отраслью:
Чуть позже Легасов напрямую предупреждает о возможности катастрофы, подобной чернобыльской. Так, в журнале «Природа» от 1980 году академик с коллегами пишет:
До аварии на Чернобыльской АЭС оставалось шесть лет…
Последние два года жизни
В первые же дни Легасов, как химик, предложил загасить зону аварийного реактора смесью борной кислоты, свинца и доломита. Физики, к слову, предлагали просто вывести из зоны горящий графит. Скольких бы это стоило жизней, не знает никто. Также именно Валерий Легасов настоял на полной и экстренной эвакуации населения Припяти. Постоянный контроль процесса ликвидации требовал от ученого чуть ли не круглосуточного пребывания в зоне радиационного заражения. Когда он 5 мая вернулся на пару дней в Москву, его супруга Маргарита Михайловна, увидела человека с явными признаками лучевой болезни: облысение, «чернобыльский загар», потеря веса… Формально Легасов мог отказаться и уже в мае 1986 года не принимать дальнейшего участия в ликвидации аварии, но он вернулся и получил еще большую долю радиации. Возможно, именно это и подорвало не только его физическое, но и духовное здоровье. 13 мая Легасов во второй раз возвратился в Москву с новыми признаками заболевания: тошнотой, головными болями, потерей аппетита и изматывающим сухим кашлем. В общей сложности академик семь раз летал в аварийную зону, работая при этом по 12-15 часов в сутки.
В конце августа 1986 года Валерий Легасов выступил в Вене перед специалистами МАГАТЭ с докладом «Анализ причин аварии на Чернобыльской АЭС и ликвидация её последствий». Ученый три месяца по горячим следам трагедии готовил 380-страничный труд и за пять часов огласил его перед аудиторией, в который было не менее 500 исследователей и инженеров мирового уровня из 62 стран. Можно ли было их ввести в заблуждение и предоставить заведомо ложные факты? Авария в Чернобыле была не первой в мировой истории, научное сообщество уже научилось анализировать причины. Тем не менее, слухи о неискренности Легасова до сих пор очерняют память великого ученого. Именно с доклада на собрании МАГАТЭ академик Валерий Легасов становится всемирно известным – по итогам 1986 года он входит в десятку самых популярных ученых мира. Но вот Михаил Горбачев по итогам выступления в Вене вычеркнул Легасова из списка награждаемых за ликвидацию аварии на Чернобыльской АЭС.
Осенью 1987 года ученого приглашают в «турне» по городам Германии, где он читает лекции, в одной из которых излагает следующее:
И это было еще мягко сказано. Легасов открыто заявлял, что ситуация на АЭС очень напоминала 1941 год: никто не ожидал и не был готов к аварии даже на элементарном уровне. Не хватало респираторов, специальных дозиметров, препаратов йода…
Причин, которые привели академика к самоубийству в 52 года, выдвигается много. Среди них и заговор спецслужб, не простивших ему правду о причинах аварии, и давление руководства Академии наук вследствие элементарной зависти. Ведь именно Легасов должен был стать преемником академика Александрова на посту директора института. Но он был не из «атомной» элиты. «Выскочка», добившийся мировой славы на трагедии, — так о нём думали в научных кругах. Многих это раздражало. Его притесняли в родном институте, открыто критиковали, а многие инициативы просто заворачивали. Осознание значимости гения в России пришло не скоро. Спустя десятилетие чернобыльской аварии президент России посмертно присвоил звание Героя Российской Федерации академику Легасову Валерию Алексеевичу.
А вот памятной медалью за участие в работах по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС академику Валерия Алексеевича Легасова все-таки наградили. В приложении к медали значатся подписи директора АЭС М. П. Уманца, а также сотрудников Б. А. Бородавко, В. А. Березина, С. Н. Богданов. Опоздали только вручить лично, пришлось посмертно…
Вот скажите, кого вы считаете главным героем нашей страны за послевоенные 75 лет?
Уверен, 80% из вас назовут Гагарина. Но тогда ответьте мне, чтобы изменилось сейчас в вашей жизни, если бы того полета не было? Да, спутники вокруг Земли сделали нашу жизнь более комфортной, но космические полеты пока не играют для нас необходимую роль.
И тот полет в любом случае не повлиял на то, что есть у каждого из нас как главное — еда, вода, жилище, дети, родные…
А ведь был в ХХ веке человек, без которого, боюсь, всего этого действительно могло бы и не быть!
Вспомнилось сейчас о нем — в связи с двумя событиями.
Потому что зря все это оставили на Потанина. Глава «Норникеля» пообещал Президенту все «уладить» за 10 миллиардов рублей. И «улаживать» он будет по принципу – что дешевле и где можно сэкономить.
Бизнесмен он все-таки или не бизнесмен!?
А Норильску нужен – государственник. Который будет считать не деньги, дивиденды и инвестиции в бизнес, а количество сохраненной воды, животных и, конечно же, людей. Будет считать все болезни, которыми могут заболеть дети и у которых впереди еще целая жизнь – на благо России, а вовсе не «Норникеля».
Потанин должен был все оплачивать по счету – а принимать решения – медики, ученые, спасатели МЧС. Вернее, оплачивать он должен был даже не по счету. А по огромным штрафным санкциям — за причинение такого вреда!
Как оплачивала миллиардные штрафы British Рetroleum за аварию на «Глубоководном горизонте», в результате которой в Мексиканский залив вылилось 800 тысяч тонн нефти.
Вторая причина, почему в этом посте пойдет речь об этом человеке, — это голосование «Абсолютного рейтинга», опять же в связи с катастрофой в Норильске. Мы спросили – какая техногенная или природная катастрофа вас больше всего потрясла. Так вот подавляющее большинство – 40% — ответило, что — Чернобыль, хотя тот был уже 30 с лишним лет назад.
Чернобыль, ночь на 26 апреля 1986 года, – наша незаживающая рана, и она, похоже, с нами навсегда.
Только страшно подумать, какими могли бы быть последствия Чернобыля, если бы не академик Валерий Легасов. Вот кому надо ставить памятники – на Украине, у Кремля, в Польше и Белоруссии.
Я назову вам целых пять его поступков, каждый из которых спас жизнь и здоровье миллионам. Без них, этих поступков, ваша жизнь сегодня точно не была бы такой, как сейчас.
Воочию, как все эти решения он принимал, многие из вас видели в 5-серийном художественном фильме о Чернобыле, который год назад показали американцы. По их уверениям, все было основано на одних только фактах — максимально приближено к тому, как это происходило на самом деле. Наши эксперты, безусловно, нашли достаточно нестыковок, но все эти нестыковки по большому счету малозначительны. И уж тем более они не имеют никакого отношения к главным решениям и поступкам академика Легасова.
Легасов — на следующий день после ночной катастрофы на АЭС — по косвенным данным отчета, попавшего ему в руки, — уже предположил, что случилось что-то страшное.
Между тем, само руководство АЭС и партийная верхушка страны находилось в состоянии иллюзии. Все были уверены, что произошла небольшая мелкая авария, что потушен пожар какого-то технического сооружения, что уровень радиации не превышает 3,6 рентген в час. Хотя по факту к этому времени этот уровень в некоторых местах уже доходил до 5000 – 10000 рентген в час.
Все виновные по цепочке занимались только тем, что придумывали для себя оправдания перед вышестоящим начальством. Сочиняли доклады, что кто-то там, наверное, и виноват, но они-то точно тут не причем. А потому – и это при разорвавшемся четвертом реакторе! – докладывали, что проблемы есть, но все – под контролем. Естественно, благодаря именно их слаженной работе.
Поэтому совещание у Михаила Горбачева по поводу ситуации в Чернобыле было назначено только на послеобеденное время — вместо экстренной утренней летучки. Легасов на совещание был вызван в качестве эксперт по энергетике, но говорить на совещании ему было позволено только в том случае, если его о чем-то спросят.
Совещание прошло «в теплой и дружеской атмосфере» в максимально короткий срок. Легасова ни о чем не спросили. Там вообще даже не знали кто он такой. Кроме Щербины – курирующего в партаппарате соответствующую отрасль. Чуть отвлекаясь, скажу, что Щербина все-таки оказался не ленивым и безразличным подлецом, а вполне деятельным товарищем, за что, наверное, ему тоже можно было бы сказать огромное спасибо.
Итак, совещание закончилось, все собирались расходиться. И тут Легасов – вопреки всяким правилам – заявляет, что не позволит, чтобы все вот так вот закончилось. Что реальность совершенно иная, чем ее представляют в Кремле. Поначалу академика никто не хотел слушать, а тот же Щербина заметил, что слово ему никто не давал и если тот захочет что-то сообщить, то может сообщить ему, Щербине, лично, но уже после совещания. Однако Легасов настаивал.
…Между тем перенесемся в зону взрыва. Каждый час, каждую минуту ветер уносил огромные дозы радиации все дальше и дальше от Чернобыля. Радиация захватывала Гомельскую область, наступала на Брянскую… Ветер мог смениться на европейское направление или на восток. Мог развернуться на Киев – он всего-то в 94 километрах от Чернобыля.
Каждый просроченный час делал негодными для жизни все новые и новые села, поселки и города нашей страны.
И вот в такой ситуации ЦК КПСС ничего не делал. Назначал совещание после обеда. Пребывал в собственных идеалистических мыслях. Более того, если бы даже бюрократы знали о реалиях трагедии, они все равно ничего бы сделать не смогли. Это была первая в мире подобная радиоактивная авария — с которой еще никто никогда не сталкивался.
Я, будучи мальчиком, каждое лето ездил отдыхать к бабушке с дедушкой в деревню Истровка Брянской области Стародубского района. После Чернобыля там жизни нет! Сначала в Истровке платили радиационные деньги, потом — всех выселили. Соседней — довольно крупной деревне Нижнее, в 3 километрах, – повезло чуть больше. Оттуда никого не выселяли, радиацию там якобы не нашли, потому что ветер клал ее в Брянской области «пятнами». Но из тех, кого я там знаю, – никого уже давно нет в живых. Все умерли от «неизвестной болезни»!
Так что протяни Горбачев со своим аппаратом ситуацию дольше, подобное могло бы произойти где угодно. Хоть по всему Подмосковью. И не было бы у вас сейчас ваших 6 соток или роскошного загородного коттеджа, где вы проводите все выходные.
…Легасов настоял, чтобы дали задание перемерить уровень радиации нормальным мощным дозиметром. Перемерили… И, наконец-то, узнали правду… Четвертого реактора нет… Радиационный фон в зоне аварии такой, что все, кто там сейчас есть – потенциальные смертники.
И чтобы сделали Горбачев и компания, если бы не было рядом Легасова. Промедление каждого дня – это примерно одна новая радиоактивная область страны.
Именно Легасов тогда предложил, как самое быстрое и эффективное решение, — засыпать взорвавшийся реактор песком с бором. Что сделали за два дня. Помогло! Радиация больше не распространялась с ветром. Москва, Восточная Европа, Киев, Восток – спасены! Жизнь продолжается!
Когда его спросили, что означает «невыносимой», он ответил — бесчисленные смерти от болезней. Но разве может кто-то сейчас точно сказать – сколько это будет смертей?!
По расчетам академика, до взрыва в момент совещания оставалось 48 часов. В лучшем случае — 72. Представляете, два дня – и полЕвропы можно отселять. Решение, конечно, нашлось простое – послать трех специалистов в адский ад, чтобы слить воду из этой огромной емкости. Героев назначили, и они действительно будут для нас героями.
Но найти потенциальную угрозу, возможно, тогда никто бы так и не смог — кроме Легасова. И донести ведь ее еще надо было до ЦК. Вы скажете – ну, нашелся бы какой-нибудь другой ученый в Курчатовском институте. Ну, тогда нашелся бы и другой Гагарин…
Воду слить успели, и спасли мир во второй раз.
Поступок 3. Новые расчеты Легасова и его команды показали, что радиоактивная лава постепенно разъедает фундамент 4-го энергоблока. После того, как она окончательно его разъест – а это произойдет в течении полутора месяцев, огромные дозы радиации попадут в грунтовые воды – а оттуда в реку Припять – а оттуда в Днепр – а оттуда в Черное море.
Вы представляете, что было бы, если бы это произошло?! Что будет пить Украина?! Да вся вода, переплетаясь с малыми речушками, оказалась бы на Украине заражена! Воду на Украину в ближайшие сто лет можно было бы только завозить. В том числе для поливов многочисленных урожаев. А радиационный фон от зараженной воды, конечно же, набирал бы обороты — в природе попросту все начиналось бы переплетаться между собой.
Украина бы стала выжженной землей и черной дырой.
А про купания в Черном море можно было бы забыть навсегда. Про Сочи и Олимпиаду, Крым и Одессу. Не забывайте еще про Босфоров пролив, куда из Черного моря вода попадает в Средиземное, а оттуда – в мировой океан.
Решение Легасова было таким. Выкопать под фундаментом огромную камеру длиной 150 метров и заполнить ее жидким азотом, который будет охлаждать лаву и не даст разрушаться фундаменту. Для этого, правда, нужен был весь жидкий азот Советского Союза.
Нашли работяг-шахтеров-угольщиков, которые также как и предыдущие настоящие герои, зная о всех возможных последствиях, рыли эту земляную камеру в 50-градусную жару – именно такая температура была под радиационной массой и фундаментом. Рыли – голыми. Управились — за месяц. Вот же народ был какой в стране!
Радиация не попала в грунтовые воды. Украина была спасена. Хотя справедливости ради скажем, что разъедание фундамента остановилось и жидкий азот вернули СССР. Ну, а если бы не остановилось?!
Поступок 4. С первого дня и с первой минуты Легасов говорил о немедленном отселении всех людей из близлежащего радиуса поражения. И прежде всего — из города Припять. Партийная верхушка страны заняла поначалу иную позицию. Не создавать панику и хаос, просто закрывать окна и форточки в городе (вообще кошмар!), показать всем и прежде всего, видимо, всему миру, что у ЦК КПСС — все под контролем. Что ничего страшного нет.
Здоровье же людей тем временем ухудшалось каждую секунду.
Легасов все же добился эвакуации Припяти, а позже – через несколько дней — и установление радиусной зоны отчуждения. Единственное, что он тогда не смог добиться, чтобы этот радиус оказался равен хотя бы 100 километрам. ЦК остановился на цифре в 30.
Многие спасенные жизни северной Украины и юго-восточной Белоруссии – это жизни Легасова.
Именно такая ситуация и случилась в Чернобыле. Да, заместитель главного инженера Чернобыльской АЭС Дятлов, получивший впоследствии 10 лет тюрьмы, во время испытания нарушил все мыслимые и немыслимые правила, но он был уверен – и об этом знали все – реактор не взрвывается. А оказалось, взрывается! Легасов методически вскрыл — как это происходит — при определенных физико-технологических действиях.
С первого же дня он требовал, чтобы на всех АЭС СССР мгновенно провели переоборудование технологической цепочки действий, устранив потенциальную возможность взрыва.
Это сделали. Но не сразу.
А если бы не это исследование и не настойчивость Легасова?! Узнал бы вообще кто-либо, что это не преступная халатность Дятлова, а чудовищная ошибка при проектировании АЭС. И не ждал бы нас где-нибудь новый Чернобыль?!
В итоге за свой доклад он был лишен значимых постов и регалий. Его мнение после окончания чернобыльской эпопеи директивно прекратило учитываться в научных кругах. Он был выброшен на обочину истории и науки. Партия не простила ему то, что он вынес на всеобщее обозрение глобальную проблему, которая – по сути — заставила усомниться в величии страны-гиганта. Страны, которая держала под контролем все свои страны-сателлиты как раз на мифе об этом величии, силе и непреклонной решимости в борьбе с остатками империализма.
Только в 1996-м году ему присвоили звания Героя России.
А, с моей точки зрения, он – главный советский человек, и первый среди тех, чью память надо увековечивать.