Что такое экологические переменные эмоциональных отношений

Симпатия и взаимодействие

Эмоциональные отношения определяются как содержанием процесса общения, так и мно­гими ситуативными факторами. Даже такие непсихологические особенности ситуации взаимодействия, как температура окружающей среды и скученность в помещении, оказы­вают на аттракцию значимое и вполне поддающееся регистрации влияние. Так, в ряде ра­бот было показано, что существуют оптимальные диапазоны обоих этих параметров, обеспечивающие, при прочих равных условиях, максимальную аттракцию к объекту [144]. Наиболее адекватной для объяснения этой зависимости представляется апелляция к со­стоянию субъекта, определяющемуся в известной степени характеристиками среды — че­ловек, находящийся в более комфортных условиях, склонен, по-видимому, более пози­тивно относиться к другим людям. (Подробно вопрос о влиянии состояния субъекта на ат­тракцию будет рассмотрен в следующем параграфе.)

Наибольшее по сравнению со всеми остальными ситуативными или так называемыми «экологическими»

переменными влияние на развитие эмоциональных отношений оказывает пространствен­ная близость между участниками общения. Огромный массив данных свидетельствует о том, что чем меньше расстояние между субъектом и объектом, тем с большей вероятно­стью возникает аттракция между ними. (Именно эта зависимость позволяет использовать пространственную близость как один из индикаторов аттракции.) Приведем для иллюст­рации результаты некоторых исследований.

Показано, например, что взаимная симпатия между членами учебных групп (школьных, студенческих, курсантов военных училищ и т. п.) существенным образом зависит от того, насколько близко они сидят во время занятий, как расположены их койки в общежитии и т. д. Так, Т. Ньюком, расселив в одном небольшом общежитии 17 незнакомых друг другу ранее студентов, обнаружил, что в первые недели совместной жизни их взаимоотношения зависели прежде всего от того, в одной или в разных комнатах и на одном или на разных этажах они жили — пространственная близость оказалась положительно связанной с ат­тракцией. Все остальные регистрировавшиеся в исследовании переменные на первых эта­пах общения существенной роли не играли [66]. Аналогичные результаты получил М. Си­гал, исследовавший социометрические выборы курсантов школы полиции. Аттракция у них оказалась связанной с близостью субъекта и объекта в алфавитном списке учащихся. Этот бессмысленный на первый взгляд результат объясняется тем, что места в учебных классах и в общежитии также были распределены «по алфавиту». Близость фамилий в списке означала, таким образом, пространственную близость во время и после занятий [192].

Неоднократно было продемонстрировано и влияние на аттракцию расстояния, на котором живут друг от друга члены пары, — положительная зависимость между аттракцией и бли­зостью зарегистрирована здесь как для однополых пар, так и для разнополых, например, при изучении закономерностей брачного выбора. Объяснение этой зависимости, по-види­мому, состоит в том, что пространственная близость с другим человеком облегчает полу­чение информации о нем, т. е. формирование его достаточно дифференцирован-

ного образа, и повышает вероятность взаимодействия с ним. Частота же взаимодействия повышает вероятность возникновения аттракции. Еще в 1950 г. Дж. Хоманс отмечал, что «если частота взаимодействия между двумя людьми возрастает, то возрастет и степень их симпатии друг к другу, и обратно» [150, с. 58]. Иллюстрацией этого положения могут служить факты, свидетельствующие о большей популярности тех жителей многоквартир­ных домов, чьи квартиры находятся вблизи от лифтов и лестничных клеток или рядом с почтовыми ящиками [115]. Более того, оказалось, что не только само взаимодействие, но и простое ожидание контакта с человеком повышает его привлекательность в глазах субъ­екта. Величина аттракции положительно связана с ожидаемой длительностью и интенсив­ностью взаимодействия [115]. Ожидание общения делает субъекта более толерантным к приписываемым объекту негативным личностным характеристикам [120]. Сформирован­ная ожиданием общения положительная установка по отношению к объекту оказывается настолько устойчивой, что сохраняет свою силу даже тогда, когда в ходе эксперименталь­ного воздействия испытуемым сообщают об отмене прежнего императива на общение с этим человеком и дают возможность сделать новый, самостоятельный выбор — прежний объект конкурирует в этом случае с объектом, которому приписываются положительные личностные и социальные черты [115]. Таким образом, в основе связи аттракции с про­странственной близостью и другими «экологическими» характеристиками лежит воздей­ствие параметров ситуации на возможность установления и поддержания контактов. Од­нако в процессе общения мы получаем не только позитивную, но и негативную информа­цию друг о друге, интенсивные контакты могут породить и неизбежно порождают не только положительные, но и отрицательные чувства и действия по отношению к партнеру. Так, жертвами 40% совершающихся в США убийств становятся члены семьи преступника [П1], — максимальную ненависть, как и максимальную любовь вызывают не посторон­ние, а те, с кем мы постоянно общаемся. Тем не менее тенденция роста симпатии при ин­тенсификации общения действует значительно сильнее, чем тенденция роста

Можно предложить несколько объяснений такого доминирования положительного эффек­та. Прежде всего экспериментальные данные убеждают в том, что достаточно частое предъявление объекта, нахождение его в поле зрения формируют положительную устано­вку на него [210]. Этот факт, так же, как и большая часть тех, которые рассматривались в контексте обсуждаемой зависимости, хорошо объясняется с позиций когнитивистских мо­делей — партнер по общению, реальному или лишь потенциально возможному, оказыва­ется в «отношениях принадлежности» с субъектом [9], следовательно, негативное отно­шение к нему влечет за собой и понижение самооценки субъекта. Наконец, немаловаж­ным является и то, что социальные нормы поведения в большинстве случаев диктуют бо­лее дружелюбное и кооперативное поведение по отношению к соседям, соученикам, кол­легам по работе и т. д., чем по отношению к незнакомым.

Необходимо отметить, что «экологические» характеристики оказывают такое большое влияние на эмоциональные отношения лишь на первых этапах развития общения. На по­следующих — ситуация меняется. Во-первых, сами «экологические» характеристики час­тично становятся не случайными, а следствием свободного выбора — ученики, например, могут пересесть так, чтобы сидеть рядом с теми, кто им нравится. Возникает таким обра­зом обратное влияние аттракции на «экологию». Во-вторых определенные «экологиче­ские» характеристики, обеспечивающие, допустим, легкость поддержания отношений становятся необходимыми, но отнюдь не достаточными для сохранения аттракции — трудно представить себе, например, успешное развитие и длительное сохранение роман­тических чувств при полной невозможности общаться друг с другом, но и наличие самых благоприятных условий для общения не является гарантией стабильности и даже знака эмоциональных отношений.

Весьма важной особенностью тех условий, в которых протекает взаимодействие двух лю­дей, является его конкурентный или кооперативный характер. Разумеется, этот параметр может быть следствием свободного выбора членов пары, результатом особен-

ностей развития их взаимоотношений. Резко выраженный конкурентный характер носят, например, взаимоотношения во многих конфликтных, семьях. Однако на первых этапах общения этот параметр чаще всего задается «извне» — нормами, принадлежностью инди­видов к соперничающим или сотрудничающим группам и т. д. Многочисленные резуль­таты убедительно свидетельствуют — и это один из немногих непротиворечивых массивов данных в области социальной психологии эмоциональных отношений, — что сотрудничество способствует росту, а конкуренция — снижению уровня аттракции в паре. Это следует, например, из данных В. В. Абраменковой [4] продемонстрировавшей, что гуманное отношение детей друг к другу формируется в результате деятельности интерактивного типа, В. Е. Иноземцевой [40], исследовавшей учащихся ПТУ, и многих других. Наибольшей известностью из экспериментов, посвященных этой проблеме, пользуется полевой опыт М. Шерифа и К. Шериф, которые, поместив подростков в соперничающие отряды (эксперимент проходил в летнем лагере для мальчиков), добились высокой сплоченности внутри каждой из групп, но получили одновременно исключительно высокий уровень межгрупповой враждебности — причем объектом негативного отношения выступала не только группа «противника» в целом, но и каждый из ее членов.(194). Враждебность между группами удалось преодолеть только после включения членов обеих групп в совместную деятельность, направленную на достижение значимой для всех цели. (Подробнее об этом см. [3].) Можно с уверенностью сказать, что совместная деятельность является важнейшим фактором возникновения и стабилизации аттракции.

Если же обратиться к самой структуре взаимодействия между двумя людьми, то на первый взгляд здесь все ясно. Еще Аристотель говорил, что люди любят тех, кто делает им добро и заботится о них. Аттракция таким образом возникает в ответ на положительные действия (услуги, высокую оценку и т.д.), неприязнь — в ответ на негативные. Базирующиеся на такой зависимости рекомендации составляют, например, основу знаменитой книги Д. Карнеги «Как завоевывать друзей и влиять на людей» [122]. Связь

аттракции с интерактивным компонентом общения действительно в большинстве случаев носит именно такой характер, однако, во-первых, в объяснении нуждается механизм этой зависимости; во-вторых выводы «здравого смысла» существенно обедняют реально существующие закономерности; в-третьих, есть ситуации, в которых аттракция не связана положительно с величиной исходящих от объекта подкреплений.

В реальном кратковременном общении подкрепления, исходящие от другого человека, выступают чаще всего в виде демонстрации им на вербальном или невербальном уровне своего отношения к субъекту. Тогда возникают две возможности для объяснения связи между аттракцией и подкреплением — либо мы начинаем испытывать аттракцию к другому человеку потому, что он проявляет позитивное отношение к нам, либо, испытывая к нему аттракцию мы декодируем и интерпретируем его действия так, чтобы сделать вывод о его к нам положительном отношении. Ведущиеся начиная с 50-х годов экспериментальные исследования показали, что одновременно действуют обе зависимости — подкрепление порождает аттракцию, но и аттракция заставляет субъекта переоценивать уровень получаемого подкрепления. При этом первая зависимость действует значимо сильнее. Выводы этих исследований таким образом соответствуют предсказаниям «здравого смысла».

При получении подкрепления происходит, по-видимому, своеобразная генерализация, перенос позитивного отношения к подкреплению (услуге, предмету, похвале и т. д.) на его источник. Непосредственная связь симпатии и подкрепления четко проявляется у маленьких детей, межличностные выборы и оценки которых в большинстве случаев определяются непосредственными причинами: «Вова хороший, так как дает играть своими игрушками» (См. об этом исследования Я- Л. Коломинского [43].)

Однако действуют и иные закономерности. Так, помощь или иное подкрепление вызывают аттракцию не только у объекта подкрепления к его субъекту, но и обратно, у субъекта к объекту, причем величина аттракции во втором случае значительно больше, чем в первом. Такой эффект обнаружен, например, в эксперименте Дж. Джекера и Д. Лэнди [155]. Экспери-

мент был платный, однако после его окончания к двум третям испытуемых, ссылаясь на истощение фондов, обращались с просьбой отказаться от гонорара в пользу экспериментатора, который вынужден оплачивать работу из своих средств. В половине случаев с такой просьбой обращался сам экспериментатор, в половине — его ассистент, после того как экспериментатор покидал экспериментальную комнату. Остальные испытуемые получали гонорар в соответствии с предварительной договоренностью — с просьбой об отказе от него к ним не обращались. После просьбы от отказе от гонорара (на нее положительно откликнулись все испытуемые) или после выплаты его для контрольных групп замерялась, аттракция испытуемых к экспериментатору. Оказалось, что те, кто помог ему (пожертвовал в его пользу деньгами) испытывали к нему большую симпатию, чем те, к кому с такой просьбой не обращались. Причем, аттракция была выше у тех, к кому экспериментатор обращался с просьбой о помощи лично (в сравнении с беседовавшими с ассистентом). Аналогично этим результатам в других экспериментах было показано, что зло, причиненное другому человеку, например жестокое или несправедливое обращение с ним, снижает его привлекательность в глазах субъекта этого действия.

Таким образом, перефразируя Д. Карнеги, можно сказать, что, для того чтобы понравиться другому человеку, важно не столько оказывать услуги ему, сколько сделать так, чтобы он оказывал или думал, что оказывает услуги тебе.

Такая зависимость между аттракцией и подкреплением объясняет ряд не только научных, но и житейских феноменов. Например, большая обычно любовь родителей к детям, чем детей к родителям, может быть следствием того, что родители вложили в своих детей больше времени, сил и т. д., чем дети в родителей. А отсюда может быть сделан вывод о том, что одним из путей налаживания отношений в паре, в частности в паре родитель — ребенок, является увеличение взаимных подкреплений в виде помощи, заботы и пр.

Возрастание аттракции со стороны субъекта подкрепления к объекту вызывается, по-видимому, стрем-

лением к поддержанию когнитивного баланса — если я делаю что-то хорошее этому человеку, значит он и сам хороший. В своих эмоциональных отношениях человек, может быть еще больше, чем в других сферах жизни, выступает не только как «делатель», но и как «думатель». Именно с этим качеством человека связаны нарушения или ослабления’ положительной связи между подкреплением и аттракцией, или, как еще называют эту связь, правила реципрокности.

Эмоциональная реакция на положительные действия со стороны другого человека определяется не столько самими этими действиями, сколько тем, каким образом они интерпретируются объектом, какие мотивы он приписывает субъекту, какой субъективный смысл имеет для него данное подкрепление. В этом смысле очень важно, воспринимает ли объект вербальные или невербальные действия субъекта как адресованные ему лично, выражающие отношение субъекта к нему, или как безличные, являющиеся привычным для субъекта паттерном поведения в данной ситуации. Во втором случае сенситивность к поступкам другого человека резко снижается — то же самое положительное подкрепление вызывает значительно меньшую аттракцию, аналогично снижается чувствительность и к негативным действиям. Так, если человек убеждается, что полученная им высокая оценка является как бы принадлежностью ситуации — ее получают и все остальные, аттракция к субъекту этой оценки будет ниже, чем если бы такой оценки был удостоен он один. Принципиально важно, кроме того, воспринимаются ли поступки субъекта как свободные или вынужденные. Например, причинение, физического неудобства попутчиком в переполненном автобусе не вызывает сильных отрицательных чувств в его адрес, но те же самые действия, совершаемые не вынужденно, а специально, будут восприниматься как акт агрессии. Подобные зависимости, получившие название «принципа персонализма», достаточно надежно подтверждены эмпирически.

Реакция на похвалу или другое подкрепление зависит, конечно, не только от величины этого подкрепления. Общение осуществляется не между изолированными индивидами и не ограничивается одним коммуникативным актом, — оно пролонгировано и

включено в контекст взаимодействия с другими. К сожалению, в экспериментальных исследованиях учесть и эту протяженность во времени, и эту включенность удается далеко не всегда, сама идеология эксперимента диктует стремление к изоляции изучаемых феноменов, получению чистых зависимостей. Такая методологическая установка приводит к существенному обеднению, упрощению выводов, что хорошо видно на примере зависимости аттракции от подкрепления.

Так, подкрепление может восприниматься как нормативное действие, аттракция в этом случае хотя и возникает, но в значительно меньших размерах, а в ряде ситуаций — вообще не возникает. Строго говоря, ответ на вопрос: «Который час?» — тоже является подкреплением, однако трудно ожидать здесь сильной эмоциональной реакции как следствия благодарности за услугу. Если же ответа не будет, то при отсутствии «уважительной причины» (нет часов, например), возникает враждебность. Взаимные мелкие услуги, такие, как в приведенном примере, являются нормой поведения, следование которой никаких чувств не вызывает.

Включенность общения в паре в контекст взаимодействия с другими людьми обусловливает и восприятие действий партнера по отношению к себе как справедливых, соответствующих моральным нормам, или несправедливых, аморальных. При этом сравнение данного поведенческого акта идет и с общением в других парах (характерны ли для них, например, такие же проявления нежности или применение силы), с взаимодействием субъекта с другими, людьми, т. е. с тем, какие подкрепления он получает от других, и, наконец, с взаимодействием с другими партнерами по общению. Если уровень подкреплений, исходящий от партнера по отношению к другим людям, выше, чем по отношению к субъекту, аттракция возникать не будет или даже сменится враждебностью. Вспомним евангельскую притчу о работниках, получивших за день работы ту же плату, что другие за половину дня или даже за один час. Их недовольство оплатой и как следствие негативная реакция на хозяина были связаны со сравнением собственных подкреплений с подкреплениями, других людей. Контекст общения, таким образом, определяет ту субъ-

ективную шкалу, в которой оценивается подкрепление; при этом действие, вербальное или невербальное, кажущееся внешнему наблюдателю, например экспериментатору, положительным, в этой субъективной системе оценок может представать отрицательным или нейтральным. И наоборот, внешне негативное взаимодействие для самого субъекта может представать позитивным.

Субъективная система оценок строится и на основе соотнесения данного поведенческого акта с имеющимся опытом общения с партнером. Аналогично реакции человека на повторяющиеся перцептивные стимулы определенной интенсивности, привычный уровень подкрепления начинает выступать в качестве своего рода точки отсчета, «ноль» на субъективной шкале уровня подкреплений определяется не столько их абсолютными, легко поддающимися регистрации в эмпирическом исследовании характеристиками, сколько сложившимся паттерном взаимодействия.

Существенное опосредующее влияние на зависимость аттракции от уровня подкрепления оказывает приписывание субъекту похвалы или помощи альтруистических или эгоистических мотивов. В тех случаях, когда подкрепление воспринимается как манипуляторное (лесть, взятка), зависимость аттракции от его величины ослабляется.

Даже если отвлечься от контекста взаимодействия и рассматривать изолированный поведенческий акт, то и здесь аттракция не является простой реакцией на величину подкрепления, она определяется восприятием не только конкретной фразы или действия, но поведения субъекта подкрепления в целом. Так, согласие с основными положениями доклада и его высокая оценка безусловно являются подкреплением для докладчика. Субъективная величина подкрепления, однако, снижается, если оно исходит от человека, который слушал выступление невнимательно, смеялся и разговаривал с соседями. С другой стороны, несогласие с частью сделанных выводов должно восприниматься негативно и снижать аттракцию к тому, кто это несогласие высказал. Вряд ли, однако, такой негативный эффект будет наблюдаться, если оппонент, высказывая свою точку зрения, проявит глубокое знакомство с публикациями авто-

pa доклада — общая высокая оценка и уважение, которые стоят за этим знакомством, «перекроют» отрицательное влияние несогласия по какому-либо конкретному вопросу.

Важно также, особенно в случае вербальной оценки, даваемой другим человеком, считает ли «получатель» эту оценку правильной или неправильной. Если он считает ее заниженной — ситуация достаточно ясна. В этих случаях обычно возникает отрицательное эмоциональное отношение к источнику оценки. Получение же завышенной, с точки зрения субъекта, оценки несколько снижает зависимость аттракции от уровня подкрепления. Это, по-видимому, связано с приписыванием оценивающему в этом случае таких отрицательных качеств, как низкая когнитивная и межличностная компетентность, атрибутирование ему каких-либо эгоистических мотивов или стремления к манипулированию. Однако влияние «ошибочности» много слабее, чем можно было бы ожидать. В многочисленных экспериментах было показано (см. [115]), что субъекты, дающие завышенную с точки зрения самого человека оценку, воспринимаются им в целом более позитивно, чем дающие адекватную. Первым приписывается больший уровень «понимания», чем вторым, с ними больше хотят взаимодействовать и т. д. Это может объясняться, во-первых, меньшей сенситивностью человека к оценкам его по тем параметрам, самооценка по которым у него уже сформирована (если оценка воспринимается как завышенная, значит у человека уже есть достаточно устойчивая самооценка по этой характеристике. Следовательно, ошибка оценивающего становится лишь свидетельством его положительного отношения). Во-вторых, здесь может проявляться сложность внутренней структуры аттракции, в частности наличие в ней относительно независимых факторов, таких, как уважение и, собственно, симпатии (подробнее вопрос о структуре аттракции будет рассмотрен в главе III). Можно предположить, что неадекватно высокая оценка, данная другим человеком, снижает аттракцию к нему субъекта по одним факторам, но повышает по другим, имеющим в общей структуре эмоционального отношения даже большее значение, чем первые.

Здесь возникает один весьма важный вопрос. Когда мы говорим о завышенной или о заниженной оценке, о реакции субъекта на различные аспекты поведения партнера, о приписывании ему тех или иных мотивов и т. д., мы фактически констатируем необходимость обращения к особенностям самосознания субъекта. Именно оно выступает в качестве главной из тех характеристик, которые опосредуют связь эмоциональных отношений с параметрами взаимодействия, в частности с величиной подкреплений, исходящих от другого человека. Таким образом, мы переходим к анализу влияния на аттракцию свойств ее субъекта.

При анализе влияния на эмоциональные отношения особенностей взаимодействия между членами пары прежде всего обращает на себя внимание большая роль так называемых «экологических» переменных, характеризующих условия, в которых разворачивается процесс общения. Можно считать доказанным также, что важнейшим фактором, детерминирующим возникновение симпатии в паре, является участие в совместной, значимой для обоих партнеров деятельности. Влияние же на аттракцию величины подкрепления, которое получают партнеры в процессе общения, носит достаточно сложный характер — аттракция возникает и у объекта подкрепления по отношению к его источнику (субъекту), и у субъекта по отношению к объекту. Аттракция при этом определяется не столько абсолютной величиной подкрепления, сколько результатом сравнения данного взаимодействия с взаимодействиями в других парах или с другими партнерами, степенью его соответствия нормам тех групп, к которым принадлежат общающиеся индивиды, интерпретацией партнерами причин поведения друг друга.

Источник

Симпатия и соотношение свойств между субъектом и объектом

Большое влияние как на саму аттракцию, так и на характер ее зависимости от других пе­ременных оказывает соотношение устойчивых свойств членов пары [79]. В наибольшей степени в этом смысле изучено влияние на аттракцию степени сходства или несходства установок. Результаты подавляющего большин-

4 Отметим, что большинство реальных контактов с другими людьми в начальный период общения характеризуется именно неуверенностью в том, как к тебе относится твой парт­нер.

ства работ свидетельствуют о Положительном влиянии совпадения или близости устано­вок на аттракцию.

Наиболее влиятельными среди работ этого направления являются исследования, прове­денные под руководством Д. Бирна и выполненные с использованием разработанной ав­торами методики «поддельного незнакомца» [118]. Она состоит в следующем: на первом этапе исследования замеряются аттитюды испытуемого по отношению к различным объ­ектам, на втором — ему предъявляются результаты измерения установок какого-либо дру­гого человека на те же объекты. В действительности эти данные фиктивны, «результаты» представляют собой лишь ту или иную степень приближения к собственным установкам испытуемого. На третьем этапе работы измеряется аттракция испытуемого к человеку, якобы заполнявшему вопросник, причем никакой дополнительной информации респон­дент обычно не получает.

Д. Бирн и его соавторы пришли к выводу о существовании прямой пропорциональной за­висимости между степенью сходства «аттитюдов и уровнем аттракции. Были подсчитаны даже числовые значения коэффициентов в формуле, определяющей аттракцию как функ­цию сходства установок (эта зависимость получила название закона аттракции Бирна — Нельсона) [118]. По данным авторов, при предъявлении строго определенного числа уста­новок (обычно их 12) ни значимость их для испытуемых, ни степень обобщенности объек­та аттитюда, ни другие характеристики не играют никакой роли — единственной детер­минантой аттракции является число совпадающих или несовпадающих суждений. Свои выводы авторы проверяли не только в лаборатории, но и в полевых экспериментах, кото­рые продемонстрировали их релевантность весьма широкому классу ситуаций общения, правда в основном кратковременного.

Работы, проведенные группой Д. Бирна, столь многочисленны, что, по выражению одного исследователя, «возникает впечатление, что в социальной психологии межличностной ат­тракции других работ вообще не существует» [133]. Это, конечно, далеко не так. Сущест­вуют эксперименты, направленные так же, как и эксперименты Д. Бирна, на выяснение влияния на аттракцию сходства установок, но организо-

ванные принципиально иначе. Авторы некоторых из них подвергают вполне обоснован­ному, на наш взгляд, сомнению адекватность исследовательской схемы «поддельный не­знакомец» феномену межличностной аттракции и критикуют полученные с ее помощью результаты. Оказалось, что закон аттракции справедлив лишь в тех ситуациях, когда, как в экспериментальных ситуациях Д. Бирна, общения фактически нет, оно находится на «ну­левой» стадии. Как только начинает развиваться реальный процесс общения, закономер­ности резко усложняются — сходство по важным для субъекта установкам влияет больше, чем сходство по неважным, совпадение по обобщенным установкам воздействует сильнее, чем по сугубо конкретным, и т. д. Прямая зависимость аттракции от степени сходства ус­тановок нарушается и в тех случаях, когда испытуемый может возразить субъекту не­сходных установок, может попытаться переубедить его и т. д. [114]. Было также обнару­жено, что более важное значение имеет не сходство самих установок, а совпадение спо­соба их обоснования, например прагматического или этического [132]. Д. Бирн рассмат­ривает установки на отдельные объекты независимо друг от друга, вырванные из контек­ста когнитивной системы субъекта. Это существенно снижает валидность его результа­тов. Было показано, например, что с точки зрения детерминации аттракции совпадение конкретных установок значительно менее важно, чем структурное сходство всей системы аттитюдов 5 [198]. Принцип сходства нарушается также и тогда, когда у испытуемого уже сформировано отрицательное отношение к объекту — сходство установок здесь только снижает аттракцию [111], когда объект более успешен, чем субъект по какой-либо значи­мой деятельности [115] и в ряде других случаев. Присоединяясь к кри-

5 Под структурным сходством аттитюдов понимается не близость установок на отдельные объекты, а совпадение имплицитно присутствующих представлений о связи этих объектов между собой. Так, одинаковое отношение респондента к двум объектам является манифе­стацией представления о их некотором единстве, разное — о различии. Таким образом, структурное сходство когнитивной системы двух людей возможно и тогда, когда сами ус­тановки у них резко различаются. Например, если один субъект оценивает два каких-либо объекта положительно, а другой — оба эти объекта отрицательно, совпадение установок отсутствует, а структурное сходство высоко.

тике работ группы Д. Бирна, можно отметить, что в данном случае произошел своеобраз­ный «сдвиг мотива на цель»: сбор все новых и новых фактов заслонил мотив познания феномена аттракции6.

Однако, несмотря на серьезные ограничения принципа сходства, в большинстве случаев он все же действует — полученная тем или иным способом информация о близости своих взглядов и взглядов другого человека способствует появлению симпатии к этому челове­ку. С чем может быть связана такая зависимость?

Прежде всего надо проверить возможность обратного влияния аттракции на сходство ус­тановок, реальное или воспринимаемое. Действительно, хорошее отношение к человеку приводит к тому, что ему приписываются установки, сходные со своими собственными. Показано также, что в процессе общения при наличии положительных эмоциональных отношений в паре системы установок двух людей, как правило, сближаются. Однако, как было продемонстрировано в ряде лонгитюдинальных исследований, эта зависимость «е отменяет того факта, что начальное сходство установок двух людей способствует появле­нию аттракции между ними.

Зависимость между аттракцией и сходством установок может быть объяснена с точки зре­ния теории социального сравнения стремлением верифицировать свои взгляды. Кроме того, сходство установок по ряду позиций, обнаруженное в начальный период общения, может служить испытуемому основанием для прогноза поведения и реакций другого че­ловека — зафиксированное в условиях дефицита времени сходство, пусть даже и по не­существенным вопросам, экстраполируется и на другие, более важные аспекты жизнедея­тельности, служит своеобразным сигналом (не всегда верным, разумеется) наличия согла­сия по широкому кругу имеющих для субъекта принципиальное значение проблем. Нако­нец, обсуждаемая зави-

6 Можно предположить, что интенсивность критики Бирна связана еще и с тем, что пси­хологи, ориентируясь, с одной стороны, на поиск простых закономерностей, по строгости и ясности формулировок приближающихся к физическим, с другой — как и люди иных профессий, с недоверием встречают «слишком простые», как бы «унижающие» человека объяснения законов психики.

симость может быть следствием воздействия третьей, латентной переменной. В качестве такой переменной могут выступать характеристики среды, в которой развивается процесс общения, — пространственная близость, принадлежность к одной субкультуре и т.д. Сходство взглядов приводит к выбору одинаковой среды, общность же среды, как будет показано ниже, стимулирует рост аттракции.

Другим классом свойств членов пары, влияние соотношения которых на эмоциональные отношения в паре следует рассмотреть, являются свойства личности. Если по вопросу о влиянии на аттракцию сходства установок есть хотя бы некоторое согласие, то результа­ты, касающиеся соотношения личностных свойств членов пары, крайне противоречивы. По данным одних исследователей, так же, как и в случае с установками, сходство играет положительную роль, по данным других — более важна взаимодополнительность потреб­ностей сферы [154] или соотношение, названное [115] принципом дополнения т. е. ориен­тация на те личностные характеристики, которые слабо выражены у субъекта (например, робкий человек будет особенно симпатизировать смелому). Большую роль, уже на самых первых этапах общения играет сходство в использовании тех или иных личностных кон­структов Для оценки другого человека [158]. В целом же влияние соотношения личност­ных характеристик, весьма важное на последующих этапах общения в первый период ока­зывает на эмоциональные отношения довольно слабое воздействие. По-видимому, степень влияния в начальный период определяется, помимо всего прочего, возможностью быстро опознать то или иное свойство. В этом смысле личностные характеристики представляют­ся наименее доступными, установки — более открыты, а легче всего опознаются социаль­но-демографические характеристики объекта — его классовая, этническая, когортная принадлежность. Не случайно и сходство по этим характеристикам играет, как было мно­гократно продемонстрировано [154], существенную роль в возникновении симпатии.

Таким образом, мы видим, что в большинстве случаев аттракция возникает согласно принципу сходства. Причины столь большого влияния сходства на ат-

тракцию до сих пор до конца не ясны. Наряду с объяснительными моделями, ориентиро­ванными на подкрепляющий характер сходства, существуют и такие, которые считают сходство не более чем сопутствующей характеристикой, основной же —приписывание объекту (на основе похожести его на самого себя) различных положительных свойств. Этот подход, связанный с информационно-интеграционной теорией межличностного вос­приятия [ПО], получил в последние годы ряд эмпирических подтверждений. Здесь, как мы видим, фактически продолжается апелляция к свойствам объекта как к центральным де­терминантам аттракции.

Нельзя не отметить, что значимость сходства в детерминации аттракции (чем бы эта зави­симость не вызывалась) свидетельствует об известном консерватизме неформального об­щения — большинство людей выбирают себе в партнеры тех, кто принадлежит к той же социально-демографической группе, имеет сходный жизненный путь, разделяет те же взгляды и т. д. Общение с таким партнером, естественно, приводит к укреплению сло­жившегося когнитивного баланса и крайне редко способствует возникновению диссонан­сов, закрепляет предрассудки и мешает усвоению принципиально новой информации.

Конечно, полностью отрешиться от себя, как от своего рода точки отсчета, по-видимому, невозможно — в оценке личности другого человека, например, собственное самосознание всегда выступает в качестве системообразующего признака. Интересно, что люди, обра­тившиеся за получением психологической помощи, описывая свой часто делинквентный опыт, нередко оценивают его как вполне обычный, такой, «как у всех». Эта тенденция со­храняется и при знакомстве клиента с психологическими, сексологическими или другими, релевантными его проблемам данными, которые, казалось бы, ясно свидетельствуют о не­ординарности его жизненного пути.) Тем не менее ориентация на абсолютное сходство (в пределе — признание идеальным партнером своего отражения в зеркале!) существенно обедняет жизнь человека. Обратимся еще раз к ситуациям, в которых принцип сходства нарушается.

Помимо факторов, способствующих нарушению

1енденции выбора похожих людей, о которой говорилось выше, отметим еще ряд момен­тов, имеющих принципиальное значение. Предпочтение сходных по максимальному числу критериев может быть связано с желанием «гарантировать» себе хорошее отноше­ние со стороны партнера. Большинство респондентов предполагают при этом, что чем больше сходство между ними и партнером, тем больше оснований ожидать с его стороны принятия и тем меньше соответственно оснований бояться его. Кроме того, похожий че­ловек более понятен и, следовательно, предсказуем. Можно предположить, что предпоч­тение сходных людей связано со стремлением обеспечить себе психологическую безопас­ность и комфортность общения.

Основания для такого вывода есть и в ряде экспериментальных работ. Еще в начале 60-х годов было показано, что в ситуации уверенности в положительной оценке со стороны других лиц резко увеличивается предпочтение общаться с представителями несхожей со­циально-демографической группы [203]. В другом исследовании [199] обнаружилось, что сходство установок положительно связано с аттракцией в тех случаях, когда субъект не справляется с задачей прогноза поведения данного человека, в случае же решения этой за­дачи предпочтение отдается несходным по взглядам людям.

Итак, на первых этапах развития эмоциональных отношений в паре на аттракцию положи­тельно влияет сходство социально-демографических характеристик и

близость систем социальных установок и ценностных ориентации двух людей. Наиболь­шее влияние при этом оказывает близость взглядов по принципиальным для обоих субъ­ектов и обобщенным предметам. Различные варианты соотношения личностных свойств партнеров оказывают противоречивое и не до конца понятное воздействие на аттракцию. С уверенностью можно лишь констатировать неадекватность ‘ «простых» формул типа «противоположности сходятся». Симпатия к похожим на самого себя людям и соответст­венно выбор их в качестве партнеров по общению носят консервативный характер и могут быть следствием стремления к обеспечению психологической безопасности. У субъектов, ощущающих себя психологически комфортно (уверенных в положительном отношении к себе со стороны других людей, способных верно прогнозировать поведение окружающих и т. д.), принцип сходства нарушается, они способны испытывать аттракцию к людям, от­личающимся от них по социально-демографическим характеристикам и придерживаю­щимся иных по сравнению с их собственными взглядов.

Симпатия и взаимодействие

Эмоциональные отношения определяются как содержанием процесса общения, так и мно­гими ситуативными факторами. Даже такие непсихологические особенности ситуации взаимодействия, как температура окружающей среды и скученность в помещении, оказы­вают на аттракцию значимое и вполне поддающееся регистрации влияние. Так, в ряде ра­бот было показано, что существуют оптимальные диапазоны обоих этих параметров, обеспечивающие, при прочих равных условиях, максимальную аттракцию к объекту [144]. Наиболее адекватной для объяснения этой зависимости представляется апелляция к со­стоянию субъекта, определяющемуся в известной степени характеристиками среды — че­ловек, находящийся в более комфортных условиях, склонен, по-видимому, более пози­тивно относиться к другим людям. (Подробно вопрос о влиянии состояния субъекта на ат­тракцию будет рассмотрен в следующем параграфе.)

Наибольшее по сравнению со всеми остальными ситуативными или так называемыми «экологическими»

переменными влияние на развитие эмоциональных отношений оказывает пространствен­ная близость между участниками общения. Огромный массив данных свидетельствует о том, что чем меньше расстояние между субъектом и объектом, тем с большей вероятно­стью возникает аттракция между ними. (Именно эта зависимость позволяет использовать пространственную близость как один из индикаторов аттракции.) Приведем для иллюст­рации результаты некоторых исследований.

Показано, например, что взаимная симпатия между членами учебных групп (школьных, студенческих, курсантов военных училищ и т. п.) существенным образом зависит от того, насколько близко они сидят во время занятий, как расположены их койки в общежитии и т. д. Так, Т. Ньюком, расселив в одном небольшом общежитии 17 незнакомых друг другу ранее студентов, обнаружил, что в первые недели совместной жизни их взаимоотношения зависели прежде всего от того, в одной или в разных комнатах и на одном или на разных этажах они жили — пространственная близость оказалась положительно связанной с ат­тракцией. Все остальные регистрировавшиеся в исследовании переменные на первых эта­пах общения существенной роли не играли [66]. Аналогичные результаты получил М. Си­гал, исследовавший социометрические выборы курсантов школы полиции. Аттракция у них оказалась связанной с близостью субъекта и объекта в алфавитном списке учащихся. Этот бессмысленный на первый взгляд результат объясняется тем, что места в учебных классах и в общежитии также были распределены «по алфавиту». Близость фамилий в списке означала, таким образом, пространственную близость во время и после занятий [192].

Неоднократно было продемонстрировано и влияние на аттракцию расстояния, на котором живут друг от друга члены пары, — положительная зависимость между аттракцией и бли­зостью зарегистрирована здесь как для однополых пар, так и для разнополых, например, при изучении закономерностей брачного выбора. Объяснение этой зависимости, по-види­мому, состоит в том, что пространственная близость с другим человеком облегчает полу­чение информации о нем, т. е. формирование его достаточно дифференцирован-

ного образа, и повышает вероятность взаимодействия с ним. Частота же взаимодействия повышает вероятность возникновения аттракции. Еще в 1950 г. Дж. Хоманс отмечал, что «если частота взаимодействия между двумя людьми возрастает, то возрастет и степень их симпатии друг к другу, и обратно» [150, с. 58]. Иллюстрацией этого положения могут служить факты, свидетельствующие о большей популярности тех жителей многоквартир­ных домов, чьи квартиры находятся вблизи от лифтов и лестничных клеток или рядом с почтовыми ящиками [115]. Более того, оказалось, что не только само взаимодействие, но и простое ожидание контакта с человеком повышает его привлекательность в глазах субъ­екта. Величина аттракции положительно связана с ожидаемой длительностью и интенсив­ностью взаимодействия [115]. Ожидание общения делает субъекта более толерантным к приписываемым объекту негативным личностным характеристикам [120]. Сформирован­ная ожиданием общения положительная установка по отношению к объекту оказывается настолько устойчивой, что сохраняет свою силу даже тогда, когда в ходе эксперименталь­ного воздействия испытуемым сообщают об отмене прежнего императива на общение с этим человеком и дают возможность сделать новый, самостоятельный выбор — прежний объект конкурирует в этом случае с объектом, которому приписываются положительные личностные и социальные черты [115]. Таким образом, в основе связи аттракции с про­странственной близостью и другими «экологическими» характеристиками лежит воздей­ствие параметров ситуации на возможность установления и поддержания контактов. Од­нако в процессе общения мы получаем не только позитивную, но и негативную информа­цию друг о друге, интенсивные контакты могут породить и неизбежно порождают не только положительные, но и отрицательные чувства и действия по отношению к партнеру. Так, жертвами 40% совершающихся в США убийств становятся члены семьи преступника [П1], — максимальную ненависть, как и максимальную любовь вызывают не посторон­ние, а те, с кем мы постоянно общаемся. Тем не менее тенденция роста симпатии при ин­тенсификации общения действует значительно сильнее, чем тенденция роста

Можно предложить несколько объяснений такого доминирования положительного эффек­та. Прежде всего экспериментальные данные убеждают в том, что достаточно частое предъявление объекта, нахождение его в поле зрения формируют положительную устано­вку на него [210]. Этот факт, так же, как и большая часть тех, которые рассматривались в контексте обсуждаемой зависимости, хорошо объясняется с позиций когнитивистских мо­делей — партнер по общению, реальному или лишь потенциально возможному, оказыва­ется в «отношениях принадлежности» с субъектом [9], следовательно, негативное отно­шение к нему влечет за собой и понижение самооценки субъекта. Наконец, немаловаж­ным является и то, что социальные нормы поведения в большинстве случаев диктуют бо­лее дружелюбное и кооперативное поведение по отношению к соседям, соученикам, кол­легам по работе и т. д., чем по отношению к незнакомым.

Необходимо отметить, что «экологические» характеристики оказывают такое большое влияние на эмоциональные отношения лишь на первых этапах развития общения. На по­следующих — ситуация меняется. Во-первых, сами «экологические» характеристики час­тично становятся не случайными, а следствием свободного выбора — ученики, например, могут пересесть так, чтобы сидеть рядом с теми, кто им нравится. Возникает таким обра­зом обратное влияние аттракции на «экологию». Во-вторых определенные «экологиче­ские» характеристики, обеспечивающие, допустим, легкость поддержания отношений становятся необходимыми, но отнюдь не достаточными для сохранения аттракции — трудно представить себе, например, успешное развитие и длительное сохранение роман­тических чувств при полной невозможности общаться друг с другом, но и наличие самых благоприятных условий для общения не является гарантией стабильности и даже знака эмоциональных отношений.

Весьма важной особенностью тех условий, в которых протекает взаимодействие двух лю­дей, является его конкурентный или кооперативный характер. Разумеется, этот параметр может быть следствием свободного выбора членов пары, результатом особен-

ностей развития их взаимоотношений. Резко выраженный конкурентный характер носят, например, взаимоотношения во многих конфликтных, семьях. Однако на первых этапах общения этот параметр чаще всего задается «извне» — нормами, принадлежностью инди­видов к соперничающим или сотрудничающим группам и т. д. Многочисленные резуль­таты убедительно свидетельствуют — и это один из немногих непротиворечивых массивов данных в области социальной психологии эмоциональных отношений, — что сотрудничество способствует росту, а конкуренция — снижению уровня аттракции в паре. Это следует, например, из данных В. В. Абраменковой [4] продемонстрировавшей, что гуманное отношение детей друг к другу формируется в результате деятельности интерактивного типа, В. Е. Иноземцевой [40], исследовавшей учащихся ПТУ, и многих других. Наибольшей известностью из экспериментов, посвященных этой проблеме, пользуется полевой опыт М. Шерифа и К. Шериф, которые, поместив подростков в соперничающие отряды (эксперимент проходил в летнем лагере для мальчиков), добились высокой сплоченности внутри каждой из групп, но получили одновременно исключительно высокий уровень межгрупповой враждебности — причем объектом негативного отношения выступала не только группа «противника» в целом, но и каждый из ее членов.(194). Враждебность между группами удалось преодолеть только после включения членов обеих групп в совместную деятельность, направленную на достижение значимой для всех цели. (Подробнее об этом см. [3].) Можно с уверенностью сказать, что совместная деятельность является важнейшим фактором возникновения и стабилизации аттракции.

Если же обратиться к самой структуре взаимодействия между двумя людьми, то на первый взгляд здесь все ясно. Еще Аристотель говорил, что люди любят тех, кто делает им добро и заботится о них. Аттракция таким образом возникает в ответ на положительные действия (услуги, высокую оценку и т.д.), неприязнь — в ответ на негативные. Базирующиеся на такой зависимости рекомендации составляют, например, основу знаменитой книги Д. Карнеги «Как завоевывать друзей и влиять на людей» [122]. Связь

аттракции с интерактивным компонентом общения действительно в большинстве случаев носит именно такой характер, однако, во-первых, в объяснении нуждается механизм этой зависимости; во-вторых выводы «здравого смысла» существенно обедняют реально существующие закономерности; в-третьих, есть ситуации, в которых аттракция не связана положительно с величиной исходящих от объекта подкреплений.

В реальном кратковременном общении подкрепления, исходящие от другого человека, выступают чаще всего в виде демонстрации им на вербальном или невербальном уровне своего отношения к субъекту. Тогда возникают две возможности для объяснения связи между аттракцией и подкреплением — либо мы начинаем испытывать аттракцию к другому человеку потому, что он проявляет позитивное отношение к нам, либо, испытывая к нему аттракцию мы декодируем и интерпретируем его действия так, чтобы сделать вывод о его к нам положительном отношении. Ведущиеся начиная с 50-х годов экспериментальные исследования показали, что одновременно действуют обе зависимости — подкрепление порождает аттракцию, но и аттракция заставляет субъекта переоценивать уровень получаемого подкрепления. При этом первая зависимость действует значимо сильнее. Выводы этих исследований таким образом соответствуют предсказаниям «здравого смысла».

При получении подкрепления происходит, по-видимому, своеобразная генерализация, перенос позитивного отношения к подкреплению (услуге, предмету, похвале и т. д.) на его источник. Непосредственная связь симпатии и подкрепления четко проявляется у маленьких детей, межличностные выборы и оценки которых в большинстве случаев определяются непосредственными причинами: «Вова хороший, так как дает играть своими игрушками» (См. об этом исследования Я- Л. Коломинского [43].)

Однако действуют и иные закономерности. Так, помощь или иное подкрепление вызывают аттракцию не только у объекта подкрепления к его субъекту, но и обратно, у субъекта к объекту, причем величина аттракции во втором случае значительно больше, чем в первом. Такой эффект обнаружен, например, в эксперименте Дж. Джекера и Д. Лэнди [155]. Экспери-

мент был платный, однако после его окончания к двум третям испытуемых, ссылаясь на истощение фондов, обращались с просьбой отказаться от гонорара в пользу экспериментатора, который вынужден оплачивать работу из своих средств. В половине случаев с такой просьбой обращался сам экспериментатор, в половине — его ассистент, после того как экспериментатор покидал экспериментальную комнату. Остальные испытуемые получали гонорар в соответствии с предварительной договоренностью — с просьбой об отказе от него к ним не обращались. После просьбы от отказе от гонорара (на нее положительно откликнулись все испытуемые) или после выплаты его для контрольных групп замерялась, аттракция испытуемых к экспериментатору. Оказалось, что те, кто помог ему (пожертвовал в его пользу деньгами) испытывали к нему большую симпатию, чем те, к кому с такой просьбой не обращались. Причем, аттракция была выше у тех, к кому экспериментатор обращался с просьбой о помощи лично (в сравнении с беседовавшими с ассистентом). Аналогично этим результатам в других экспериментах было показано, что зло, причиненное другому человеку, например жестокое или несправедливое обращение с ним, снижает его привлекательность в глазах субъекта этого действия.

Таким образом, перефразируя Д. Карнеги, можно сказать, что, для того чтобы понравиться другому человеку, важно не столько оказывать услуги ему, сколько сделать так, чтобы он оказывал или думал, что оказывает услуги тебе.

Такая зависимость между аттракцией и подкреплением объясняет ряд не только научных, но и житейских феноменов. Например, большая обычно любовь родителей к детям, чем детей к родителям, может быть следствием того, что родители вложили в своих детей больше времени, сил и т. д., чем дети в родителей. А отсюда может быть сделан вывод о том, что одним из путей налаживания отношений в паре, в частности в паре родитель — ребенок, является увеличение взаимных подкреплений в виде помощи, заботы и пр.

Возрастание аттракции со стороны субъекта подкрепления к объекту вызывается, по-видимому, стрем-

лением к поддержанию когнитивного баланса — если я делаю что-то хорошее этому человеку, значит он и сам хороший. В своих эмоциональных отношениях человек, может быть еще больше, чем в других сферах жизни, выступает не только как «делатель», но и как «думатель». Именно с этим качеством человека связаны нарушения или ослабления’ положительной связи между подкреплением и аттракцией, или, как еще называют эту связь, правила реципрокности.

Эмоциональная реакция на положительные действия со стороны другого человека определяется не столько самими этими действиями, сколько тем, каким образом они интерпретируются объектом, какие мотивы он приписывает субъекту, какой субъективный смысл имеет для него данное подкрепление. В этом смысле очень важно, воспринимает ли объект вербальные или невербальные действия субъекта как адресованные ему лично, выражающие отношение субъекта к нему, или как безличные, являющиеся привычным для субъекта паттерном поведения в данной ситуации. Во втором случае сенситивность к поступкам другого человека резко снижается — то же самое положительное подкрепление вызывает значительно меньшую аттракцию, аналогично снижается чувствительность и к негативным действиям. Так, если человек убеждается, что полученная им высокая оценка является как бы принадлежностью ситуации — ее получают и все остальные, аттракция к субъекту этой оценки будет ниже, чем если бы такой оценки был удостоен он один. Принципиально важно, кроме того, воспринимаются ли поступки субъекта как свободные или вынужденные. Например, причинение, физического неудобства попутчиком в переполненном автобусе не вызывает сильных отрицательных чувств в его адрес, но те же самые действия, совершаемые не вынужденно, а специально, будут восприниматься как акт агрессии. Подобные зависимости, получившие название «принципа персонализма», достаточно надежно подтверждены эмпирически.

Реакция на похвалу или другое подкрепление зависит, конечно, не только от величины этого подкрепления. Общение осуществляется не между изолированными индивидами и не ограничивается одним коммуникативным актом, — оно пролонгировано и

включено в контекст взаимодействия с другими. К сожалению, в экспериментальных исследованиях учесть и эту протяженность во времени, и эту включенность удается далеко не всегда, сама идеология эксперимента диктует стремление к изоляции изучаемых феноменов, получению чистых зависимостей. Такая методологическая установка приводит к существенному обеднению, упрощению выводов, что хорошо видно на примере зависимости аттракции от подкрепления.

Так, подкрепление может восприниматься как нормативное действие, аттракция в этом случае хотя и возникает, но в значительно меньших размерах, а в ряде ситуаций — вообще не возникает. Строго говоря, ответ на вопрос: «Который час?» — тоже является подкреплением, однако трудно ожидать здесь сильной эмоциональной реакции как следствия благодарности за услугу. Если же ответа не будет, то при отсутствии «уважительной причины» (нет часов, например), возникает враждебность. Взаимные мелкие услуги, такие, как в приведенном примере, являются нормой поведения, следование которой никаких чувств не вызывает.

Включенность общения в паре в контекст взаимодействия с другими людьми обусловливает и восприятие действий партнера по отношению к себе как справедливых, соответствующих моральным нормам, или несправедливых, аморальных. При этом сравнение данного поведенческого акта идет и с общением в других парах (характерны ли для них, например, такие же проявления нежности или применение силы), с взаимодействием субъекта с другими, людьми, т. е. с тем, какие подкрепления он получает от других, и, наконец, с взаимодействием с другими партнерами по общению. Если уровень подкреплений, исходящий от партнера по отношению к другим людям, выше, чем по отношению к субъекту, аттракция возникать не будет или даже сменится враждебностью. Вспомним евангельскую притчу о работниках, получивших за день работы ту же плату, что другие за половину дня или даже за один час. Их недовольство оплатой и как следствие негативная реакция на хозяина были связаны со сравнением собственных подкреплений с подкреплениями, других людей. Контекст общения, таким образом, определяет ту субъ-

ективную шкалу, в которой оценивается подкрепление; при этом действие, вербальное или невербальное, кажущееся внешнему наблюдателю, например экспериментатору, положительным, в этой субъективной системе оценок может представать отрицательным или нейтральным. И наоборот, внешне негативное взаимодействие для самого субъекта может представать позитивным.

Субъективная система оценок строится и на основе соотнесения данного поведенческого акта с имеющимся опытом общения с партнером. Аналогично реакции человека на повторяющиеся перцептивные стимулы определенной интенсивности, привычный уровень подкрепления начинает выступать в качестве своего рода точки отсчета, «ноль» на субъективной шкале уровня подкреплений определяется не столько их абсолютными, легко поддающимися регистрации в эмпирическом исследовании характеристиками, сколько сложившимся паттерном взаимодействия.

Существенное опосредующее влияние на зависимость аттракции от уровня подкрепления оказывает приписывание субъекту похвалы или помощи альтруистических или эгоистических мотивов. В тех случаях, когда подкрепление воспринимается как манипуляторное (лесть, взятка), зависимость аттракции от его величины ослабляется.

Даже если отвлечься от контекста взаимодействия и рассматривать изолированный поведенческий акт, то и здесь аттракция не является простой реакцией на величину подкрепления, она определяется восприятием не только конкретной фразы или действия, но поведения субъекта подкрепления в целом. Так, согласие с основными положениями доклада и его высокая оценка безусловно являются подкреплением для докладчика. Субъективная величина подкрепления, однако, снижается, если оно исходит от человека, который слушал выступление невнимательно, смеялся и разговаривал с соседями. С другой стороны, несогласие с частью сделанных выводов должно восприниматься негативно и снижать аттракцию к тому, кто это несогласие высказал. Вряд ли, однако, такой негативный эффект будет наблюдаться, если оппонент, высказывая свою точку зрения, проявит глубокое знакомство с публикациями авто-

pa доклада — общая высокая оценка и уважение, которые стоят за этим знакомством, «перекроют» отрицательное влияние несогласия по какому-либо конкретному вопросу.

Важно также, особенно в случае вербальной оценки, даваемой другим человеком, считает ли «получатель» эту оценку правильной или неправильной. Если он считает ее заниженной — ситуация достаточно ясна. В этих случаях обычно возникает отрицательное эмоциональное отношение к источнику оценки. Получение же завышенной, с точки зрения субъекта, оценки несколько снижает зависимость аттракции от уровня подкрепления. Это, по-видимому, связано с приписыванием оценивающему в этом случае таких отрицательных качеств, как низкая когнитивная и межличностная компетентность, атрибутирование ему каких-либо эгоистических мотивов или стремления к манипулированию. Однако влияние «ошибочности» много слабее, чем можно было бы ожидать. В многочисленных экспериментах было показано (см. [115]), что субъекты, дающие завышенную с точки зрения самого человека оценку, воспринимаются им в целом более позитивно, чем дающие адекватную. Первым приписывается больший уровень «понимания», чем вторым, с ними больше хотят взаимодействовать и т. д. Это может объясняться, во-первых, меньшей сенситивност

Источник