Что такое эйдос по платону
Вопрос №15. Теория эйдосов Платона
Вопрос №14. Фома Аквинский: доказательства бытия Бога.
Средневековая философия учит мыслить. Доказательства же бытия Бога обладают методологическим значением: по своей смысловой структуре они идентичны, поскольку все они предполагают ответ на 1 и тот же вопрос (бытие Бога).
Метод – способ получения новых знаний в науке.
Методология – наука о методе.
Главный вопрос на который Ф.А. давал ответы: «Что в зримом мире наводит нас на мысль о Боге»? Он давал на него следующие ответы:
1. все в зримом мире имеет свою степень совершенства – это наводит на мысль о средоточии всех совершенств, т.е. о Боге. Здесь Ф.А. основывается на теории эйдосов Платона.
3. мир устроен столь разумно, что это наталкивает нас на мысль о разумном его творце, т.е. о Боге. В основе – мысли античных философов.
Платон выделял 2 типа бытия:
1. бытие вечное, неизменное – бытие эйдосов.
2. бытие случайное, бренное, конечное – бытие вещей.
Бытие идей первично, а вещи – это только слабые отражения идей: бледное и слабое (Платон – родоначальник объективного идеализма). Бытие идей – подлинная реальность, а вещей – мнимая. В своем диалоге «Гиппий Старший» Платон рассуждает так: красивая девушка, красивый конь, красивый горшок – бренны. Их объединяет эйдос прекрасного. Сами по себе они могут исчезнуть, а эйдос прекрасного вечен. Он может воплотиться в людях, конях, горшках, других предметах. Ни одна вещь не может полностью воплотить в себе эйдос своего класса, т.е. не м.б. идеальной собаки, идеальной женщины или идеального государства (т.е. такого государства, теория государства воплотилась в котором полностью). Для теории государства это положение имеет методологическое значение (т.е. служит образцом рассуждений на тему о государстве).
В философском смысле, вещь – то, что имеет границы. Государство – тоже вещь.
Платоновское рассуждение является моделью рассуждения об идеальном государстве. С т.з. Платона. Любая конечная вещь относится к какому-либо классу явлений, для которого существует свой соответствующий эйдос, выступающий по отношению к этому классу его идеалом.
Платон даже выделил 2 мира:
1. мир эйдосов (или мир идей) – Гиперурания. В нем эйдосы расположены иерархично, т.е. есть эйдосы высшего уровня (блага прекрасного, справедливости) и низшего уровня ( эйдосы животного, орудия, т.е. конкретных классов вещей).
2. земной мир конкретных вещей.
Вещи по Платону являются лишь слабым и несовершенным отражениям эйдосов соответствующего класса.
В 20 веке теория эйдосов Платона служит предметом для дискуссий; в частности, философ К. Поппер в книге «Открытое общество и его враги» очень эмоционально критикует Платона за его теорию государства, причисляя Платона к основоположникам тоталитаризма. Он опирается в своей критике на то, что Платон в своих работах «Законы», «О государстве» отдает приоритет интересам государства. Но если рассматривать теорию эйдосов как методологию (т.е. как способ рассуждения), то получается, что любая теория идеального государства является утопией.
Идеал воплощается, реализуется при смене поколений, а значит никогда не реализуется полностью.
Платон. Учение об эйдосах, душе, государстве.
Платон выделял 2 типа бытия: 1. бытие вечное, неизменное – бытие эйдосов. 2. бытие случайное, бренное, конечное – бытие вещей.
Бытие идей первично, а вещи – это только слабые отражения идей: бледное и слабое.
Бытие идей – подлинная реальность, а вещей – мнимая.
В философском смысле, вещь – то, что имеет границы.
Государство – тоже вещь. Платоновское рассуждение является моделью рассуждения об идеальном государстве.
Любая конечная вещь относится к какому-либо классу явлений, для которого существует свой соответствующий эйдос, выступающий по отношению к этому классу его идеалом. Платон даже выделил 2 мира:
1. мир эйдосов (или мир идей). В нем эйдосы расположены иерархично, т.е. есть эйдосы высшего уровня (блага прекрасного, справедливости) и низшего уровня (эйдосы животного, орудия, т.е. конкретных классов вещей).
Учение о государстве. Платон пытался описать, каким должно быть справедливое государство. Чтобы в нем был порядок, по Платону, в нем должно быть три сословия, соответствующие трем частям души. Во главе государства – философы-правители, принцип воли воплощают стражи, воины, чувственное начало – работники.
Учение о душе: Душа – посредница между миром идей и миром вещей. Она бессмертна, и пребывает попеременно в двух мирах. Находясь вне тела, она пребывает в мире идей, где созерцает истинную реальность, тем самым обладая абсолютным знанием. Дело в том, что тело – гробница души, тело загрязняет душу, и попадая в тело, душа сразу все забывает. Душа состоит из трех частей: разумная – высшая, бессмертная часть души; волевая; чувствующая – низшая. 2 и 3 – смертны.
Античная философия классического периода. Основные учения.
Классический период развития древнегреческой философии связан с творчеством трёх мыслителей Сократа, Платона и Аристотеля.
Сократ: для софистов была важна победа в споре, для Сократа – поиск истины. В отличие от софистов, он вовсе не считал истину относительной, напротив, полагал, что она едина для всех, объективна и общеобязательна. Поиск истины он начинал с того, что прикидывался человеком несведущим в данном вопросе и просил собеседника ему объяснить. Он задавал вопросы собеседнику так, чтобы собеседник обнаружил противоречие в своей собственной позиции. Разрушая стереотипы собеседника, он создавал проблемную ситуацию и тем самым стимулировал работу мысли.
Платон – ученик Сократа. Свою философию он делил на три основные части: учение о бытии; учение о природе (физика); учение о нравственности (этика).
Теория идей: Мир идей – истинная реальность, действительный, правильный мир, он порождает видимую нами реальность. Мир вещей – мнимая реальность, ложный, неправильный мир, вещи – лишь проекции идей. Идея – сущность вещи, то, что делает вещь тем, что она есть, как бы вневременная (постоянная) модель вещи. Мир идей – сверхчувственная реальность, постижимая только разумом.
Учение о государстве: Платон пытался описать, каким должно быть справедливое государство. Чтобы в нем был порядок, по Платону, в нем должно быть три сословия, соответствующие трем частям души. Во главе государства – философы-правители, принцип воли воплощают стражи, воины, чувственное начало – работники.
Аристотель впервые выделил философию, как метафизику. Он выделил ей специальную роль: в ее ведении вопросы истоков бытия, движения, времени и пространства, вопросы, связанные с человеком и его целями, проблема познания и различения истинного и ложного знания. Аристотель делил науки на теоретические, практические и творческие.
Метафизика Аристотеля
В физике Аристотель видит учение бытии материальном и подвижном. Оба эти свойства он сводит к единству, ибо считает, что материальный предмет есть предмет подвижный, а движущееся не может не быть движущимся предметом, т. е. чем-то материальным. Аристотель развивает специальный анализ понятия о движущемся. Анализ показывает, что в основе понятия о движущемся лежит: 1) понятие о движении и 2) понятие о находящемся в движении, или о движущемся.
То, что люди неточно называют «возникновением» и «уничтожением», есть лишь изменение, или переход одних определенных свойств в другие. От качественного изменения, или превращения, этот переход отличается только одним: при качественном изменении изменяются и превращаются случайные свойства; напротив, при возникновении и уничтожении превращаются свойства родовые и видовые. Но это и значит, что условием возникновения и уничтожения является движение в пространстве. Из всех видов движения только движение в пространстве, продолжаясь в вечность, может оставаться непрерывным. Так как первая причина есть бытие вечное и единое, то и движение, источником которого является первопричина, должно быть непрерывным.
По Аристотелю, круговое движение это самое совершенное из всех видов движения. Во-первых, круговое движение может быть не только вечным, но и непрерывным. Во-вторых, если некоторое целое движется круговым движением, то, находясь в таком движении, оно одновременно может оставаться и неподвижным.
Аристотель рассматривает четыре основных начала или причины: 1) “материя”; 2) “форма”; 3) причина движения; 4) цель, ради которой происходит известное действие.
Мир, по Аристотелю, бытие вечное. Как вечная, невозникшая причина мирового процесса, как причина всех происходящих в мире движений перводвигатель мира есть, согласно Аристотелю, Бог как неподвижный двигатель.
Дата добавления: 2019-07-15 ; просмотров: 4989 ; Мы поможем в написании вашей работы!
Соотношение эйдоса и идеи у платона
Истинно сущим для Платона является лишь умозрительная, интеллигибельная реальность. Эту интеллигибельную реальность образуют эйдосы (;;;;; – вид, образ), или идеи (;;;; – форма, прообраз). Но возникает вполне закономерный далее вопрос: а в каком же собственно соотношении эти концепты друг по отношению к другу находятся? Автор этой статьи полагает, что данные слова, хотя и близкие по смыслу, отличаются в нюансах и не могут считаться взаимозаменяемыми синонимами. Греки в обыденной речи, откуда они были взяты Платоном, использовали их, согласно С.П. Лебедеву, главным образом в двух значениях. «Во-первых, – пишет этот исследователь, – словами «эйдос» и «идея» обозначался внешний вид предмета или предметов, а во-вторых, этими терминами обозначалась сама основывающаяся на подобии вещей собирательность, присущая любому слову…».[2] Как следует из исходных смыслов данных слов, ничто изначально не указывало на их отдельное существование от вещей, тем более – на их объективное бытие, первичное, независимое и определяющее по отношению к вещам. Напротив, «эйдос» подчеркивал конкретный и вещественный характер мышления, а «идея» являла форму вещей, их первообраз. Платон переосмыслил оба понятия, стремясь освободить их от ига телесности, однако избежать противоречий на этом пути ему так и не удалось, за что он подвергся критике Аристотеля.
1)Идеи трансцендентны по отношению к вещам реального мира и представляют собой вполне реальные, наделенные онтологическим статусом понятия, гипостазированные сущности единичных материальных вещей, лишенные присущих последним движения – становления и изменения (Аристотель, Э. Целлер).
2) Идеи суть наглядно данные художественные объекты ( Фуйе, Стюарт).
3) Идеи суть формы вещей в нас, познающих субъектах, т.е. субъективно познанные имманентные сущности вещей (Г. Гегель).
4) Идеи суть общие логические понятия разного уровня и значения: категории, числа, гипостазированные сущности единичных материальных вещей. В то же время они также суть логические методы, чисто смысловые «условия возможности» познания (П. Наторп, В. Виндельбанд).
5) Идеи как имманентны, так и трансцендентны вещам. Они суть понятия, содержащие предельное обобщение, принцип и метод, порождающую модель, скульптурно-смысловое изваяние вещей. Они есть живые и пульсирующие структуры, логическим образом осмысливающие всю космическую действительность. Идеи наделены собственной идеальной материей, насыщены магическими энергиями и представляют, в известном аспекте, традиционных греческих богов[6]. (А.Ф. Лосев). [7]
Все эти концепции, которые в одних моментах сходятся до тождества, в других – оказываются полярно противоположными, делают настолько пестрой картину платоновского мира идей, что за разъяснением следует обратиться к самому первоисточнику. В разных по времени диалогах Платон отмечает различные признаки идей. В «Евтифроне» Сократ говорит своему оппоненту: «Так припомни же, что я просил тебя не о том, чтобы ты назвал мне одно или два из благочестивых деяний, но чтобы определил идею как таковую, в силу которой все благочестивое является благочестивым. Ведь ты подтвердил, что именно в силу единой идеи нечестивое является нечестивым, а благочестивое – благочестивым».[8] Здесь идея мыслится как «единое во многом», то общее, что присуще частным явлениям. В диалоге «Гиппий Больший» упоминается уже другой аспект понятия «идея». В беседе с известным софистом учитель Платона заявляет: «Итак, если прекрасное есть причина блага, то благо возникает благодаря прекрасному. …Из того, что мы нашли, видно, что прекрасное выступает как бы в образе отца блага».[9] В данном контексте понятие идеи приводится как «источник», «причина», производящая порождающее действие, причем, не в отношении вещи, а другой идеи.
В «Кратиле» Сократ указывает Гермогену: «Ведь и не всякий кузнец воплощает одно и то же орудие в одном и том же железе: он делает одно и то же орудие для одной и той же цели; и пока он воссоздает один и тот же образ, пусть и в другом железе, это орудие будет правильным, сделает ли его кто-то здесь или у варваров». [10]При таком употреблении слова идея предстает как цель и смысл некого явления. В конце того же самого диалога идея наделяется новым значением. «Но разве может быть чем-то то, – рассуждает Сократ, – что никогда не задерживается в одном состоянии? Ведь если бы оно когда-нибудь задержалось в этом состоянии, то тут же стало бы видно, что оно нисколько не изменяется; с другой стороны, если дело обстоит так, и оно остается самим собой, как может оно изменяться или двигаться, не выходя за пределы своей идеи?».[11] Тут уже фиксируется неизменность, цельность, тождественность идеи самой себе, что не позволяет определяемым ею вещам покидать свои границы.
В диалоге «Федон» можно видеть известное смешение эйдоса и идеи, так как Платон использует ;;;;; для характеристики сущности понятия, причины вещей, их формообразующего начала, т.е. всего того, для обозначения чего как будто более должна подходить ;;;;. Она же упоминается там, где на примере числа 3 показывается «верность» вещи своей идее, да в словах Сократа: «Я полагаю, что ни бог, ни сама идея жизни, ни все иное бессмертное никогда не гибнет…».[12]В «Пире» идея вновь сближается с эйдосом, и переводчик в указанном издании сочинений Платона трактует ;;;; как «форму», «облик» там, где речь идет о «соразмерной и гибкой идее» Эрота, а также «идее любящего начала».[13] Между тем в «Федре» платоновский Сократ говорит о парадигмальной сущности идеи, разбирая «идею души» и восходя от «идеи тела» к «идее бога».[14]А следом – об ее организующем начале, дающем «способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно», и «различать существующее по видам и охватывать одной идеей все единичное»[15]. Таким образом, по крайней мере, некоторые диалоги Платона, в самом деле, дают пищу для сомнений в отношении того, насколько строго сам философ придерживался разделения данных понятий.
К таковым как будто не относится «Теэтет», в котором внимание уделяется восприятию идеи как единого целого, что отличает ее от восприятия отдельных частей вещи или слова. Там Сократ говорит, что «следовало бы за слог принять не [совокупность] букв, а какой-то возникающий из них единый зримый вид, имеющий свою собственную единую идею, отличную от букв»[16]. Трудно не согласиться с А. Ф. Лосевым, который оценивает этот фрагмент как «прекрасный пример употребления понятия идеи как интегральности», из которого к тому же следует, что «термины «эйдос» и «идея» стоят тут рядом, и, след., ясно, что они – не одно и то же».[17] Но, несмотря на дифференциацию данных понятий, общий ход рассуждений Сократа сводится к тому, что как идея, так и эйдос выражают качественное своеобразие целого, не сводимое к сумме признаков составляющих его частей, и представляют лишь различные аспекты формы, или вида, сходных между собою вещей.
В «Софисте» речь идет о диалектике идей как родовых характеристик, в чем можно усмотреть их отличие от эйдосов как видовых признаков. Так, чужеземец из Элеи говорит Теэтету: «Различать все по родам, не принимать один и тот же вид за иной и иной за тот же самый – неужели мы не скажем, что это [предмет] диалектического знания? …Кто, таким образом, в состоянии выполнить это, тот сумеет в достаточной степени различить одну идею, повсюду пронизывающую многое, где каждое отделено от другого; далее, он различит, как многие отличные друг от друга идеи охватываются извне одною и, наоборот, одна идея связана в одном месте совокупностью многих, наконец, как многие идеи совершенно отделены друг от друга».[18] В качестве примера ложного и истинного знания об этом приводятся софист, «убегающий во тьму небытия», и философ, «который постоянно обращается разумом к идее бытия».[19] Так чем же является мир идей Платона: объективно сущим, что существует прежде и независимо от вещей, или идеальными сущностями, пребывающими в самих вещах, или, может, формой восприятия и осмысления вещей в нас, познающих субъектах?
На этот вопрос во многом дает ответ диалог «Парменид», в котором Платон подвергает критике ложное учение об идеях. В нем Сократ как будто утверждает, что идеи способны к объективному существованию. Так, он говорит Пармениду, что они «пребывают в природе как бы в виде образцов, прочие же вещи сходны с ними и суть их подобия, самая же причастность вещей идеям заключается не в чем ином, как только в уподоблении им».[20] До этого Сократ, отбиваясь от критики Парменида, заявляет: «…Не есть ли каждая из этих идей – мысль, и не надлежит ли ей возникать не в другом каком-либо месте, а в только душе?»[21] Но возражения его оппонента: о бытии идей самих по себе, о наличии эйдосов низменных вещей, о неделимости или делимости идей и ухода после признания подобия идей и вещей в «дурную бесконечность», – столь серьезны, что требуют внесения важных уточнений в понимание природы идей. По мнению А.Ф. Лосева, Платон находит выход в том, что идея, или эйдос, «не будучи ни вещью, ни мыслью, ни понятием, ни нормой, ни сверхчувственной субстанцией, тем не менее «присутствует» в мире и познаваем» как «смысл, как идеально-объективная значимость».[22]Однако такой вывод не следует из самого диалога, в котором совсем еще юный Сократ явно уступает в искусстве диалектики старому и мудрому Пармениду.
До этого античные мыслители изучали либо чувственно-воспринимаемый мир вещей, не возносясь слишком высоко в умозрительный мир мысли (древние натурфилософы), либо умозрительный мир мысли, отрицая или сомневаясь в истинности познания чувственно-воспринимаемого мира вещей (элеаты, софисты, Сократ). Демокрит и Платон были первыми, кто, следуя в противоположных направлениях, предприняли попытку установить начала, обусловливающие процессы в обоих этих мирах и тем самым связывающие их между собой. Если Абдерит считал таковыми атомы, для обозначения которых он, кстати сказать, порой использовал термин ;;;;;, [33] то Афинянин сделал выбор в пользу прекрасных и совершенных идей. Другим важным отличием их учений, которое привлекает меньшее внимание исследователей, является то, что Демокрит удовлетворился признанием существования множества атомов, тогда как Платон потратил много времени и сил на упорядочение мира идей по иерархическому признаку. К этому его побуждало как все возрастающее число идей, которые выражают общее, что присуще не только вещам, но также их качествам и отношениям, так и очевидное различие самих идей по степени общности, позволяющее делить их на типы, рода и виды. А поскольку идеи мыслились Платоном как причины и образцы вещей, то отсутствие порядка в их мире противоречило бы существованию единого и гармоничного Космоса. То есть порядок в мире идей был непреложной гарантией гармоничного и упорядоченного Космоса, или, иначе говоря, космический порядок был дериватом порядка в идеальном Космосе, Космосе ноэтическом. Поэтому Платон был одержим желанием такой порядок в мире идей, праформ отыскать.
Можно сказать, что Платон оказался в том же самом положении, в каком до него побывали пифагорейцы. Если они были первыми, кто открыл мир чисел – не как способов счета, а как отвлеченных величин, то афинский мыслитель был первым, кто открыл мир идей – не как конкретных понятий, а как умозрительных сущностей. Различие между ними состояло в том, что за полтора века, разделявшие Пифагора и Платона, греческая философия ушла далеко вперед. За это время Парменид и Зенон создали учение, сковывавшее бытие «цепями» логического единства, а софисты и Сократ развили искусство диалектики. Для того чтобы даже соответствовать уровню философского мышления своего времени, не говоря уже о том, чтобы подняться над ним, Платон должен был внести в мир своих идей принцип «единоначалия», который позволил бы объяснить как отношение идей друг к другу, так и их отношение к вещам. Таким образом, и история, и логика развития философии побуждали Платона к тому, чтобы подойти к решению проблемы единства мира, которое, с учетом его философских взглядов, конечно, могло быть осмыслено им только как идеальное единство. О том, как Платон пытался решать эту проблему, автор данной статьи сейчас рассуждать не будет, ибо это не входит здесь в его задачу, об этом он размышлял в целом ряде своих публикаций.
[1] Реале Дж., Антисери Д.. Западная философия от истоков до наших дней. – Т. I. Античность. – С. 103.
[2] Лебедев С.П. Идеализм. История и логика генезиса. – С. 433.
[3] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии // Лосев А.Ф. Юбилейн. собр. соч.: В 9 т. – М., 1993-2010. – Т. 2. – С. 144.
[5] Возможно, в этом одна из причин того, что, как подсчитал А.Ф. Лосев, в диалогах Платона, термин «эйдос» встречается 408 раз, тогда как «идея» — только 96. – Там же. – С. 281.
[6] В этом, пусть даже метафорическом, уподоблении платоновских идей греческим богам, которое А.Ф. Лосев приводит в ряде своих трудов, проявился, на мой взгляд, присущий ему эстетический и диалектико-мифологический подход к философии Платона.
[8] Платон. Евтифрон // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 1. – С. 300.
[9] Платон. Гиппий Больший // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 1. – С. 406-407. А.Ф. Лосев переводит последнее словосочетание как «идею отца блага», поскольку в оригинале дано слово ;;;;, а не ;;;;;. – Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – С. 152.
[10] Платон. Кратил // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 1. – С. 621. И вновь точный перевод потребовал бы замены слово «образ» на слово «идея», так как в оригинале написано: ;;;;.
[12] Платон. Федон // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 68.
[13] Платон. Пир // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 104-105, 114.
[14] Платон. Федр // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 155, 160, 162.
[15] Там же. – С. 176, 185.
[16] Платон. Теэтет // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 266.
[17] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – С. 180.
[18] Платон. Софист // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 324.
[19] Там же. – С. 324-325.
[20] Платон. Парменид // Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 2. – С. 354.
[22] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – С. 187, 183.
[23] Платон. Государство// Платон. Собр. соч.: В 4 т. – Т. 3. – С. 260.
[28] Там же. – С. 390. – Здесь в оригинале также приведен термин ;;;;.
[31] Лосев А.Ф. История античной эстетики. Софисты. Сократ. Платон. – С. 183.
[32] См.: Лебедев С.П. Идеализм. История и логика генезиса. – С. 413-482.
[33] «Философский смысл данному слову впервые придал, по-видимому, Демокрит, который иногда называл свои атомы идеями, подчеркивая, что их главное внешнее свойство – пространственная форма». – Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. – М.: Высшая школа, 1981. – С. 250.
Эйдос
Содержание
Э́йдос (др.-греч. εἶδος — вид, облик, образ), термин античной философии и литературы, первоначально обозначавший «видимое», «то что видно», но постепенно получивший более глубокий смысл — «конкретная явленность абстрактного», «вещественная данность в мышлении»; в общем смысле — способ организации и/или бытия объекта. В средневековой и современной философии — категориальная структура, интерпретирующая исходную семантику какого-либо понятия.
Доплатоновская традиция
В досократовской натурфилософии (милетская школа, Гераклит, Эмпедокл, Анаксагор, Демокрит) эйдос понимается как фиксация, организация вещи в чувственно воспринимаемом континууме, то есть эйдос в наиболее конкретном понимании — организующая, фиксирующая наружность, которая «позволяет» вещи собственно существовать (быть видимой, иметь облик, восприниматься как образ и т. п.). Такое эйдотическое оформление вещи мыслится как результат воздействия на пассивное субстанциальное начало (архэ, ἀρχή ) начала активного, воплощающего закономерность мира; такое начало (логос, λόγος ; нус, νόος и т. п.) ментально и целеполагающе тем, что [как раз] несет в себе эйдос будущей вещи.
Слово «эйдос» впервые появляется в гомеровском эпосе, где обозначает «наружность», и преимущественно «прекрасную» наружность. В ранней натурфилософии эйдос понимается почти исключительно как образ; Демокрит фиксирует термином «эйдос» принципиальную изначальную оформленность структурных единиц мироздания (атом у Демокрита также обозначается этим термином). Парменид, предвосхищая идеализм, развивает понимание эйдоса как собственно уже сущности вещи, но ещё так или иначе видимой.
Таким образом, в древнегреческой философии, языке и культуре в целом, в этом смысле понятие эйдоса оказывается фактически эквивалентно понятию идеи ( ἰδέα — внешний вид, внешность, наружность). Соотношение эйдоса с субстратным архэ выступает фундаментальной семантической оппозицией античной философии, и обретение вещью эйдоса мыслится как «овеществление» этого эйдоса, превращение абстрактности эйдоса в неабстрактность вещи. Это задает семантическую связанность понятия эйдоса с понятием формы. И если феномен субстрата в античной культуре сопрягается с материальным (соответственно — материнским, женским) началом, то феномен эйдоса — с идеальным (отцовским, мужским).
Платоновская традиция
Если досократовская натурфилософия понимает под эйдосом собственно оформление [чувственно воспринимаемой] вещи, у Платона содержание понятия существенно трансформируется. Прежде всего, эйдос теперь понимается не как внешняя, но как внутренняя форма, то есть имманентный способ бытия вещи. Кроме того, эйдос теперь обретает онтологически самостоятельный статус, формируя трансцендентный мир идей (то есть собственно мир эйдосов) как совокупность абсолютных и совершенных образцов возможных вещей.
Совершенство эйдоса обозначается у Платона через семантическую фигуру неподвижности его сущности (усия, οὐσία ), изначально равной самой себе (ср. с бытием у элеатов, чья «самодостаточность» фиксировалась как неподвижность). Способом бытия эйдоса в таком случае является его воплощаемость и воплощенность во множественных вещах в соответствии со своей функциональной структурой как образца, как рода и как собственно образа.
В таком контексте взаимодействие между объектом и субъектом в процессе познания интерпретируется Платоном как общение (койнония, κοινόνία ) между эйдосом объекта и душой субъекта, результатом чего является отпечаток эйдоса в душе человека, т. н. ноэма ( νόημα ). Эйдос, по Платону, — то, на что на самом деле направлена постигающая способность человека. Эйдос — то подлинное, что дается в умопостижении, в отвлечении от нашего мнения о вещи и от чувственных впечатлений, которые отражают только материальное бытие вещи. В отличие от идеи эйдос уже не генерализует, но наоборот выделяет и отличает вещь от других вещей.
В философии Аристотеля эйдос мыслится далее как имманентный в отношении материального субстрата вещи и неотделимый от вещи (в XIX в. этот аспект в понимании Аристотеля получил название гилеморфизма); то есть, грубо говоря, значит также собственно форму вещи. Любые трансформации вещи трактуются Аристотелем как переход от лишенности вещи того или иного эйдоса (акциденциальное небытие) к его обретению вещью (акциденциальное становление).
В систематике Аристотеля (в сфере логики и биологии) термин «эйдос» употребляется также в значении «вид» как классификационная единица, в соотношении с «родом». В аналогичном значении термин «эйдос» употребляется также в традиции античной истории (Геродот, Фукидид).
В стоицизме и неоплатонизме эйдос приобретает разнообразные значения (начиная с «наружности тела» и кончая самостоятельной субстанциальной идеей). Стоицизм сближает понятие эйдоса с понятием логоса, акцентируя в нем креативное, организующее начало («сперматический логос»). Неоплатонизм атрибутирует эйдос в платоновском понимании Единому как «мысли» (по Альбину), Нусу как демиургу (Плотин); многочисленные эйдосы в аристотелевском понимании (как имманентные гештальты организации объектов) — продуктам эманации.
Нусу как демиургу все сущее дано эйдетическим образом, то есть как раздельное, где каждый момент пребывает в себе и, в то же время, переходит в иное — так как сущее, будучи одно и само-по-себе, в то же время, есть и все [остальное] в совокупности. Такую точку зрения на эйдос особенно отстаивал Плотин, у которого можно найти понимание эйдоса даже как интеллигенции, то есть особенного самосознания.
В позднем неоплатонизме такое «апперцептуальное» понимание эйдоса исчезает (умопостигаемое здесь становится «симфонией богов», каждый из которых является носителем самосознания как одним из моментов своей собственной природы). Эйдос превращается в момент эйдетического бытия в строгом платоновском смысле термина, то есть эйдос — итог-предмет умопостижения, собственно знания. Эйдосы — части бытия, которые в сущности пребывали неотделимыми от целого, а в жизни стали разделяться и исходить, эманировать. В этом смысле эйдос является итогом, «изваянием» жизненного процесса. Он еще не существует как нечто само-по-себе, то есть как ограниченное в бытии (а таково существование тел и смертного). Целое для него — Нус. Однако он выступает итогом различения и разделения, будучи уже не целым, но особенным.
Эйдос, хотя устанавливается диалектическим рассуждением, не дедуцируется, так как эйдосы пред-даны Нусу будучи «отпечатками» Единого в сущем (Римская школа), или результатами «выхождения бытия в жизнь» (Афинская школа). Поскольку эйдетическое есть собственно все, но как собственно раздельное все, в нем присутствуют эйдосы всего (всего природного, всех живых существ и т. п.). То есть, используя пример Плотина, можно сказать, что эйдос носорога логически не выводим ни из Нуса как тождества мыслящего и мыслимого, ни из вообще идеи живого существа; этот эйдос дан изначально как одно из проявлений творческой активности Единого.
Послеплатоновская традиция
В средневековой философии семантика эйдоса актуализируется как архетипической основы вещей: archetipium, как прообраз вещей в мышлении Божьем (в ортодоксальной схоластике); haecceitos, «этовость» вещи как предшествующая «самости» и актуализирующаяся в свободном креационном волеизъявлении Божьем (Иоанн Дунс Скот); концепция species (образ, лат. эквивалент эйдоса) в позднем скотизме; презумпция visiones (мысленных образов) у Николая Кузанского и др.
В позднеклассической и неклассической философии понятие эйдоса обретает «второе дыхание»: спекулятивные формы разворачивания содержания Абсолютной идеи до объективации ее в инобытии природы у Гегеля; учение о «мире разумных идей» у Шопенгауэра. В феноменологии Гуссерля термин «эйдос», отчасти в латинском переводе species, означает наивысшую мыслительную абстракцию, которая тем не менее дана конкретно, наглядно и вполне самостоятельно, то есть равняется сущности.