декреты в римском праве это

Покровский И.А. История римского права

§ 81. Необходимое наследование

Признание свободы завещательных распоряжений ставит на очередь вопрос о том, может ли эта свобода быть безграничной. Дело в том, что часто после завещателя остаются лица, которые были особенно близки к нему (например, дети, родители), которые, быть может, принимали участие в создании его благосостояния и которые даже при жизни имели право требовать от него известной поддержки (содержания, alimentatio). Полное забвение этих лиц в завещании и предоставление наследства помимо них какому-нибудь лицу, совершенно постороннему, может казаться несправедливостью. Вследствие этого многие законодательства, допуская свободу завещаний, устанавливают в то же время известные ограничения в интересах таких особенно близких к завещателю лиц. Право этих лиц на известное непременное участие в наследовании и носит название необходимого наследования.

В истории римского права такое необходимое наследование известно уже от самых древних времен и проходит через всю историю, выливаясь в два различных типа.

Правило это является бесспорным отголоском глубокой старины. Мы говорили выше о том, что в древнейшее время члены familia еще при жизни отца считались как бы собственниками общесемейного имущества и потому в случае его смерти не столько получали наследство, сколько приобретали свободу распоряжения имуществом, которое уже раньше принадлежало им. Весьма вероятно, что и в Риме, как у других народов, завещание допускалось сначала (то есть разрешалось народным собранием) лишь при отсутствии собственных детей. Если же дети были, то назначение наследником лица постороннего могло быть оправдано перед comitia calata только такою или иною негодностью их (предосудительным поведением и т.д.). В случае наличности уважительных причин устранение их от наследства являлось лишением принадлежащих им прав, для чего необходимо было получить определенную санкцию народного собрания в виде exheredatio. Назначение постороннего наследника без такой exheredatio, при молчании закона на этот счет (praeteritio), было немыслимо: молчанием нельзя лишить прав.

С течением времени, по мере того как подлинная законодательная роль народных собраний в деле завещаний падала и превращалась в простую формальность, описанное реальное значение exheredatio стиралось. Но она все же сохранилась как некоторое формальное требование, обращенное к завещателю. Никакого реального контроля над exhere-datio уже не существует, особенно с того момента, когда появилось testamentum per aes et libram, но все же требуется, чтобы paterfamilias, назначая наследником постороннее лицо, предварительно и определенно лишил sui heredes наследства. Сохранению этого формального требования, вероятно, способствовало соображение психологического характера: поставленный перед необходимостью определенно заявить, что он лишает своих детей наследства, завещатель серьезнее отнесется к вопросу и, быть может, еще раз его передумает.

Преторский эдикт не только воспринял, но даже расширил формальное необходимое наследование, причем он и здесь понятие sui заменил понятием liberi: эксгередированы должны быть и emacipati. При этом для всех liberi мужского пола нужна exheredatio nominatim, и только для женщин достаточна exheredatio inter ceteros. Если в завещании не исполнено одно из этих условий, то хотя завещание и не считается недействительным, но претор дает bonorum possessio contra tabulas testa-menti[917]. Liberi получают свои законные доли, однако, кроме тех, которые были эксгередированы (в этом отношении завещание сохраняет свою силу). Побочные распоряжения в завещании (назначение опеки, отдельные выдачи в пользу родителей или детей завещателя) остаются действительными.

Наконец Юстиниан еще более усилил требования к завещаниям этой стороны: установив, что exheredatio может быть, как и institutio, совершена в любых выражениях, он предписал, однако, чтобы все нисходящие без различия пола были эксгередированы nominatim.

Но это средство было не всегда возможно: hereditatis petitio могли предъявлять только те из близких лиц, которые являлись цивильными наследниками; она была недоступна, например, для детей эманципированных. Ввиду этого рядом с центумвиральным порядком в период империи возник другой: лица обойденные могли жаловаться магистратам extra ordinem, причем жалоба эта носила название querela inofficiosi testamenti. Когда впоследствии центумвиральный суд исчез и весь процесс приобрел характер extraordinaria cognitio, querela inofficiosi testamenti сделалась единственным средством для осуществления материального необходимого наследования, но она сама впитала в себя многие правила, выработавшиеся ранее в центумвиральном суде.

Так установилось в римском праве материальное необходимое наследование, причем ближайшие нормы его были долгое время недостаточно ясными и определенными: многое решалось свободным усмотрением судов. Лишь постепенно это наследование приобрело более определенные юридические очертания.

Теми близкими лицами, которые могли претендовать на непременное получение из наследства, были признаны десценденты и асценденты завещателя, а также его братья и сестры, однако последние лишь при том условии, если в завещании им была предпочтена persona turpis[919]. Право на querela inofficiosi tastamenti принадлежит, впрочем, не всем этим лицам, а только тем из них, которые были бы in concreto наследниками по закону: следовательно, например, если есть десценденты и асценденты одновременно, право на необходимое наследование имеют только первые.

О братьях и сестрах новелла 115 не упоминает, и потому относительно их остается в действии старое право: если им не оставлено portio debita и вместо них наследником назначена persona turpis, они имеют querela inofficiosi testamenti.

§ 82. Приобретение наследства

В этом отношении римское право от самого начала различало два вида наследников.

Кроме sui, в таком же положении находится и раб завещателя, который в завещании отпускается на волю и назначается наследником: он также есть heres domesticus, ибо принадлежал к дому покойного; он также есть heres necessarius, так как делается наследником ipso jure без возможности отказа от наследства: такой отказ обозначал бы и отказ от свободы, что недопустимо.

[914] Titius, filius meus, exheres esto – «мой сын Тиций да не будет наследником». (Пер. ред.)

[915] Ceteri ceteraeque exheredes sunto – «остальные да не будут наследниками». (Пер. ред.)

[916] Testamentum rumpitur agnatione postumi – «завещание рушится родством постума». (Пер. ред.)

[917] Bonorum possessio contra tabulas testamenti – «владение наследством вопреки завещанию». (Пер. ред.)

[918] Quasi non sanae mentis fuerunt, ut testamentum ordinarent – «будто были не в здравом уме, что составили такое завещание». (Пер. ред.)

[919] Persona turpis – лицо, утерявшее гражданскую честь или ее не имеющее в силу позорных занятий (актер, сводник, проститутка). (Прим. ред.)

[920] Officium pietatis – «обязанность благочестия». (Пер. ред.)

[921] Querela inofficiosae donationis, inofficiosae dotis – право необходимого наследника подать иск, направленный на отмену совершенного наследодателем при жизни дарения (или назначения приданого), если это необходимо для дополнения обязательной доли. (Прим. ред.)

[922] Domestici heredes – «домашние наследники». (Пер. ред.)

[923] Sui et necessarii heredes – свои необходимые наследники. (Прим. ред.)

[924] Hereditas damnosa – ущербное наследство. (Прим. ред.)

[925] Jus tollere non potest – претор не может устранять цивильное право. (Прим. ред.)

[926] Bonorum possessio – владение имуществом. (Прим. ред.)

[927] Cum libertate – с отпущением на свободу. (Прим. ред.)

[928] Heredes voluntarii – добровольные наследники. (Прим. ред.)

[929] Quod me Maevius heredem instituit, eam hereditatem adeo cernoque – «поскольку Мэвий назначил меня наследником, я решаюсь на принятие наследства». (Пер. ред.)

[930] Titius heres esto cernitoque in diebus proximis centum, quibus scies poterisque. Quodni ita creveris, exheres esto. Tunc Maevius heres esto – «пусть Тиций будет наследником и решится на принятие наследства в течение ближайших 100 дней, в течение которых узнает и сможет. Если решишь иначе, будет лишен наследства. Тогда Мэвий будет наследником». (Пер. ред.)

[931] Heres substitutus – «добавочный наследник». (Прим. ред.)

[932] Interrogatio in jure – обязывающий вопрос истца по поводу какого-либо существенного факта, на который ответчик должен был недвусмысленно ответить. (Прим. ред.)

[933] Adire hereditatem или repudiare – вступить в права наследования или отказаться от него. (Прим. ред.)

[934] Auctoritas tutoris – приказ отца для подвластного и приказ опекуна для несовершеннолетнего. (Прим. ред.)

[935] Caducum – выморочные. (Прим. ред.)

Источник

Римское право. Ответы на экзаменационные билеты

В настоящее пособие включены краткие ответы на вопросы по римскому праву. Пособие полностью соответствует программе курса «Римское право». Целью настоящего пособия является оказание помощи в изучении римского права, подготовке к сдаче курсовых экзаменов. Книга предназначена для студентов всех форм обучения высших и средних специальных учебных заведений юридического профиля.

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Римское право. Ответы на экзаменационные билеты предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

3. Понятие и виды источников права. Обычай и закон. Постановления императоров

Источник права — это форма выражения правовых норм, включающая в себя способы, формы образования (возникновения) норм права и условия жизни общества. Институции Гая дают следующие виды источников права: законы, сенатус-консульты, конституции императоров, эдикты магистратов, ответы юристов. Также сюда должно относиться обычное право. Институции Юстиниана делили право по признаку письменной и устной формы источников. Обычай является древнейшим устным источником права, он осуществлялся, когда не было ни закона, ни определенного права. Были только обычаи и религиозные предписания. Законы XII таблиц в большей степени есть закрепление обычаев. Опубликовав XII таблиц, государственная власть превратила этот сборник в свод законов цивильного права и в основу римского частного права. Постепенно с развитием римского государства обычай потерял свое значение. Но с установлением мирового римского господства обычай стал выполнять функцию отмены и преодоления устаревших норм цивильного, квиритского права. Юлиан в эпоху принципата обычай рассматривал как живой источник права и признавал за ним такую же силу и такое же основание, как за законом. Юлиан считает, что в основе обычая лежат давнее применение и молчаливое согласие общества. Однако эта теория существовала лишь в архаическом аспекте, т. е. в силу того, что римская традиция о народном суверенитете и законодательной власти давно была опровергнута диктатурой цезарей, но императоры поддерживали видимость сохранения прежних форм государственной власти. В 319 г. н. э. вышло распоряжение, запрещающее действие обычаев, которые отменяют законы. Древний Рим под законом понимал решение комиций — народного собрания того или иного вида (по куриям, центуриям, трибам). В появлении закона участвовали три органа римского государства:

1) магистрат; 2 народ; 3) сенат.

Магистрат (консул, диктатор, претор) вырабатывал письменный проект закона, испрошение закона. Далее магистрат собирал народ в комиции и предлагал принять или отвергнуть данный проект. Однако народ не мог обсуждать предложенный магистратом закон. Если же проект был принят народом, то закон нуждался в одобрении или ратификации со стороны сената. Принятые так законы назывались leges rogatae. Формулировка законов состояла из трех частей:

1) надпись (в ней указывались имена инициаторов закона, вид народного собрания и обстоятельства, вызвавшие издание закона);

2) содержание самого закона;

3) санкция (гарантии соблюдения закона).

Постановления императоров — конституции — в эпоху принципата существовали в четырех основных формах:

1) эдикты — общие распоряжения (они существенно отличались от эдиктов магистратов, т. к. императорские эдикты содержали не программу деятельности, а постановления, обязательные для всех должностных лиц и населения);

2) декреты — решения по судебным делам;

3) рескрипты — ответы на поступавшие к императорам вопросы;

4) мандаты — инструкции чиновникам по административным и судебным вопросам. В период домината основной формой закона становится императорский эдикт, поскольку мандаты выходят из употребления, декреты и рескрипты вступают в силу только при рассмотрении конкретных дел. В конце III в. при разделении империи возникла необходимость объединить многочисленные императорские конституции, данное объединение должно было служить символом единства права. Однако правительство не решилось взять на себя такую ответственность, и кодификация была произведена частными лицами: Codex Gregorianus (автор — Грегориан), Codex Hermogenianus (автор — Гермогениан), Codex Theodosianus (автор — восточно-римский император Феодосий II).

Источник

Источники римского частного права

Источники римского частного права — это способы (формы) выра­жения, закрепления и существования норм римского частного права. Виды источников римского частного права:« обычное право; » законы народных собраний;

постановления сената (сенатусконсульты);

эдикты магистратов (включая преторские);

* конституции императоров (эдикты, рескрипты, мандаты, декреты); » деятельность юристов.

По кругу субъектов,на которых распространялось римское част­ное право, можно выделить:

* источники цивильного права; » источники преторского права.

Обычное право — это совокупность правил поведения (обычаев), которые сложились в Древнем Риме в результате их многократного традиционного применения и были санкционированны государством.

В отличие от простого обычая обычное право признается государ­ством и им же защищается. Обычное право является самой древней формой образования и выражения римского права (священное пра­во — fas). Различались обычаи: предков, обычной практики (usus), жрецов и магистратов. Самым древним памятником обычного права Древнего Рима являются Законы XII таблиц (450 г. до н. э.).

Законы народных собраний и постановления сената.Развитие Древнего Рима потребовало более определенных и динамичных форм правообразования. На место обычного права пришел закон — «писаное право» (древние царские законы послужили основой для jus — свет­ского права).

В республиканский период (до I в. н.э.) все законы принимались только народным собранием и именовались «leges» (например lexAqui-lia — Аквилиев закон).

В эпоху принципата народные собрания потеряли былое значение, и законы стали издаваться сенатом («сенатусконсульты»). По суще­ству же это были распоряжения императора, утвержденные на заседа­нии сената.

Эдикт магистрата — это специальный акт, который издавался магистратом (консул, трибун, президы) при вступлении в должность. Особое значение имели эдикты магистратов, которые ведали судеб­ными делами (преторы). Цивильное право действовало только в отно­шении римских граждан. Однако в связи с тем, что со временем рим­ляне все больше стали вступать в деловые контакты с негражданами Рима, возникла необходимость в правовом регулировании данных от­ношений. Это достигалось путем издания специального акта особым должностным лицом Древнего Рима — претором (при вступлении его в должность сроком на один год). Совокупность данных эдиктов (пре­торские иски, а также особые средства защиты) и образовывала преторское право. В 143 г. был принят edictum perpetuum («постоянный эдикт»), разработанный известным юристом Юлианом.

Со временем эдикты преторов стали применяться и в тех случаях, когда старое цивильное право уже не могло должным образом справед­ливо урегулировать те или иные общественные отношения. Формально претор не имел права ни отменять, ни изменять положения старого права, однако претор мог лишить силы то или иное положение старого права и таким образом фактически ввести новое. К концу III в. раз­личие между цивильным и преторским правом практически исчезло.

Конституции императора.Окончательное укрепление император­ской власти привело к тому, что законом стало считаться только еди­ноличное распоряжение императора (конституции).

Различают четыре вида императорских конституций:

эдикты— общие распоряжения-императора ко всему населению;

рескрипты— ответы императора по отдельным вопросам и хода­тайствам;

мандаты— инструкции императора должностным лицам;

* декреты— решения императора по судебным делам.

Источник

Источники римского права

Понятие источников права

В юридической литературе выражение «источник права» обычно употребляется в нескольких смыслах. Во-первых, этим термином обозначается источник содержания правовых норм, во-вторых, форма выражения правовых норм, и в третьих, источник познания права.

С точки зрения содержания правовых норм первичным источником являются материальные условия жизни. Экономической основой рабовладельческого строя является собственность рабовладельца на средства производства и рабов. Это определило и условия жизни римского общества и, соответственно, особенности римского права.

Источниками римского права в качестве форм выражения права или правообразования принято считать обычное право (правовой обычай), закон, эдикты магистратов и деятельность юристов.

К источникам познания римского права обычно относят юридические памятники, например, законы XII таблиц, произведения римских юристов, историков, «антикваров», ораторов, писателей, философов и др.

Остановимся более подробно на формах правообразования в античном Риме.

Обычное право

В институциях Юстиниана проводятся различия между правом писаным (ius scriptum) и неписаным (ius nonscriptum). Писаное право — это закон и другие нормы, исходящие от органов власти и зафиксированные ими в определенной редакции. Неписаное право — это нормы, складывающиеся в самой практике. Если такие сложившиеся на практике правила поведения людей не получают признания и защиты от государственной власти, они остаются простыми обычаями, т.е. бытовыми. Если обычаи признаются и защищаются государством, они становятся юридическими (правовыми) обычаями, составляют обычное право, а иногда государственная власть придает им форму закона.

Само формирование обычаев является результатом их неоднократного применения, при котором правило приобретает типический характер и, если оно признано государством, то превращается в норму, обязательную для применения и на будущее время. Наличие общепризнанного стандарта поведения ограничивает произвол отдельных лиц и обеспечивает независимость участников правового общения от таких случайных обстоятельств, как физическая сила или хитрость партнера, ставя всех в равное положение.

Обычное право было древнейшей формой образования римского права. Институции Гая выделяют различные формы обычного права в Древнем Риме. Это обычаи предков (mores maiorum), обычная практика (usus), сюда же можно отнести обычаи, сложившиеся в практике жрецов (commentarii pontificum) и обычаи, сложившиеся в практике магистратов (commentarii magistratuum); с императорского периода используется термин обычай (consuetudo).

В течение долгого времени писаных законов почти не было. При простоте хозяйственного строя и всей общественной и государственной жизни, при неразвитости торгового оборота можно было обходиться обычным правом. Даже законы XII таблиц по преимуществу были кодификацией обычаев. Да и само издание закона как общей нормы представляло большие трудности.

Обычаи предков (mores maiorum). Первоначально преемственность правовой нормативной традиции обеспечивалась жрецами-понтификами, которым было вверено хранение обычаев предков (mores maiorum). Точная передача установленного порядка в условиях развития общества означала постоянное установление соответствия этих правил новым требованиям и их соответствующую интерпретацию. В поздний период не только понтифики, но и светские юристы ссылались на авторитет обычая, если решение, которое они поддерживали, не могло быть выведено из закона.

Римляне относили понятие «mores maiorum» к нормам, которые не были закреплены в законах XII таблиц и означали древнейшие формы правового общения. Многие из них, претерпев существенную интерпретацию, стали восприниматься как одна из составляющих ius civile. Однако следует помнить, что «обычаи предков» рассматривались только в законах XII таблиц.

Дальнейшее развитие права приводит к тому, что «mores maiorum» начинают терять значение обычного права и воспринимаются прежде всего как моральная основа права (ius). С I в. до н. э. для обозначения новой нормативной реальности начинает использоваться термин обычай «consuetudo». Цицерон указывал: «То же, что является неписаным и появляется или по обычаю или в результате соглашений между людьми и как бы со всеобщего одобрения — это соблюдается столь же строго, как наши права и законы, как бы предписанное естественным правом» (Cic, part, orat., 37, 130).

Обычная практика (usus) т.е. долговременный обычай урегулировать или закреплять отношения определенным образом. Согласно римским воззрениям, для того чтобы долговременная практика приняла характер обычая, она должна иметь длительность использования не менее сорока лет.

Обычаи, сложившиеся в практике жрецов (commentarii pontificum). В древнейшую эпоху обязанность хранения и толкования норм права была монополией коллегии жрецов понтификов. Пока по преданию некий Гней Флавий (писец Аппия Клавдия) не похитил и не обнародовал список исков и календарь с указанием в какие дни можно вести судебные дела.

Обычаи, сложившиеся в практике магистратов (commentarii magistratuum). Судебные магистраты, руководившие рассмотрением споров, в условиях ограниченного количества законов, их казуистичности и формализма, вырабатывали определенные правила разрешения конкретных споров, которые затем воспринимались их преемниками и принимали характер правового обычая.

По мере укрепления и расширения государства неписаное обычное право становится неудовлетворительной формой ввиду неопределенности, медлительности образования, представляющей большие проблемы для регулирования растущего товарооборота. Обычное право уступает дорогу закону и другим формам правообразования. Но его авторитет остается по-прежнему довольно высоким. Римский юрист Юлиан отмечал: «Давний обычай небезосновательно соблюдается как закон, и это является правом, которое называют установленным обычаями. Ибо раз сами законы приняты по повелению народа, полагаю, и то, что народ утвердил без письменной формы, обязывает всех: ведь какая разница, выразил ли народ свою волю голосованием или своими делами и поступками» (D. 1,3,32,1).

В императорский период обычное право начинает испытывать неприятие со стороны публичной власти. Это связано с тем, что образование единого обычного права на огромной территории невозможно, а местное обычное право не соответствует централистским устремлениям императорской власти. И хотя полностью устранить обычное право императорская власть не могла, она начала решительную борьбу с обычаями, противоречащими действующим законам. Кодекс Юстиниана провозгласил: «Авторитет обычая в силу его долговременного применения значителен, но он не должен быть сильнее закона» (С. 8.,52.2).

Закон

В республиканский период законы исходили от народного собрания и назывались leges. Народ (populus) при этом понимался как суверенный коллектив (civitas). Всеобщность творца (populus) и адресата (cives) определяют универсальный характер такой нормы. Согласно мнению римского юриста Папиниана, законы устанавливаются всем гражданским коллективом и для всех граждан. Являясь результатом взаимного обещания среди граждан, законы обеспечивали определенность права и исключали произвол как правителей, так и отдельных граждан. Так, принятие законов XII таблиц означало сведение в единую систему всех существенных для общества правил и возведение их в ранг закона. В дальнейшем законы ХII таблиц воспринимаются как основной законодательный акт, на котором базируется римская национальная правовая система

В республиканский период законов издавалось не так много. В силу консерватизма, присущего римскому праву, гораздо большее распространение получили такие специфические римские формы правообраэования, как эдикты судебных магистратов и деятельность юристов. Кроме законов XII таблиц, наиболее важное значение для цивилизованного права имели:

Дальнейшее развитие римского государства выявило несоответствие народного собрания как формы прямого самоуправления народа сложившимся условиям и требовало введения более удобной законодательной процедуры. Поэтому с установлением принципата происходит закономерная утрата роли народного собрания и отмирание leges. Однако законы (leges), особенно XII таблиц, продолжают сохранять свое значение как основа нормативной базы ius civile.

В новый исторический период — период принципата активизируется нормотворческая роль сената. Постановления сената — сенатусконсульты (senatusconsulta) оказались для императоров весьма удобным инструментом формирования правовых норм. С одной стороны, распоряжения сената становятся рядом с leges. Так Ульпиан отмечал: «Не подлежит сомнению, сенат может создавать право» (D. 1.3.9). С другой стороны, реальная законотворческая инициатива находилась в руках принцепсов. Основанием для принятия сенатских постановлений становятся выступления принцепса в сенате (oratione ad senatum) по тому или иному вопросу. И постепенно сенатусконсульты исчезают как самостоятельная форма правообразования. В качестве примера сенатусконсульта можно назвать senatusconsultum Valleianum, принятый в 1 в. н. э. и запретивший женщинам гарантировать обязательства третьих лиц. Окончательное укрепление императорской власти приводит к тому, что единоличные распоряжения императора стали признаваться законом. «Что угодно императору, то имеет силу закона.» Сам же император не был связан нормой закона, что выражалось известной максимой: «Princeps legibus solucus est», т. е. принцепс свободен от законов. Римские юристы, в частности Ульпиан и Помпоний, обосновывали это тем, что народ делегирует свою власть (imperium) принцепсу на неопределенный срок, пожизненно. Решение принцепса, воплощая народную волю, тем самым становится первичным источником права.

Императорские распоряжения, носившие общее наименование «конституций», подразделялись на четыре вида:

В период абсолютной монархии императорские конституции начинают именоваться leges.

В области частного права среди форм императорского правотворчества до конца III века преобладают рескрипты. Наряду с толкованиями юристов они решают отдельные проблемы частного права.

Юристы относятся к императорским рескриптам, как к авторитетным мнениям, подобным по значению для развития права их собственным суждениям. В то же время императорская канцелярия при разрешении многих старых противоречий в праве часто опережает знатоков права в логике решений и внимании к волевой стороне правоотношений.

Начиная с императора Константина (IV век), ведущую роль в регулировании частно-правовых отношений начинают играть эдикты. Именно в этот период они рассматриваются как нормы общего действия (leges generales). Императорские конституции становятся основой принятия судебных решений, тогда как к мнениям юристов прибегают в случае отсутствия законодательных предписаний.

Эдикты магистратов

Одной из форм правообразования, характерной для римского права, являются эдикты магистратов. Термин «эдикт» происходит от слова «dico»-говорю. В соответствии с этим первоначально он обозначал устное объявление магистрата по тому или иному вопросу. С течением времени эдикт получил значение программного заявления, которое в соответствии с традицией делали республиканские магистраты при вступлении в должность, но уже в письменной форме. По сообщениям юриста Гая, наибольшее значение имели эдикты преторов, как городского, так и перегринского, которые ведали гражданской юрисдикцией по спорам (первый — между римскими гражданами, второй — между Перегринами или Перегринами и римскими гражданами), а также правителей провинций, курульных эдилов и квесторов.

В своих эдиктах магистраты объявляли, какие правила будут лежать в основе их деятельности, в каких случаях будут даваться иски, в каких нет и так далее. Эдикт, содержавший подобного рода годовую программу деятельности магистрата, называли постоянным в отличие от разовых заявлений. Формально эдикт был обязателен только для того магистрата, которым он был издан, и на тот год, в течение которого магистрат находился у власти. Отсюда эдикт часто называли законом на год. Однако тс пункты эдикта, которые оказались удачным выражением существующих правоотношений, повторялись и в эдиктах вновь избранных магистратов и приобретали устойчивое значение. Постоянная составляющая, переходящая из эдикта в эдикт, получила обозначение — edicium tralaticiuni. Нормы преторского права, переходящие из эдикта в эдикт, стали приобретать значение обычного права.

Экономическое и социальное развитие римского государства неизбежно вело к усложнению общественных отношений, и как следствие выявилось несоответствие неподвижных и малочисленных норм цивильного права запросам общественного развития. Эдикты магистратов, и прежде всего преторов, стали инструментом решения этих проблем. Осуществляя руководство гражданским процессом, претор стал отказывать в иске в тех случаях, когда по букве цивильного права должна была быть предоставлена защита, но это противоречило принципам справедливости, и наоборот, давать право на иск в случаях, не предусмотренных цивильным правом. Тем самым праву придавался прогрессивный характер, хотя формально не отменялись традиционные нормы, к которым римляне относились с особым почтением.

Ни претор, ни другие магистраты не обладали компетенцией в области законотворчества. Они не могли отменять или изменять законы, принимать новые. Закон не может исходить от магистрата, поскольку закон в этот период выражает волю народа. Однако магистрат руководит деятельностью суда и. в силу особой власти (imperium), дает судебную защиту новым общественным отношениям, нуждавшимся в ней, т. е. силой своей власти претор при известных условиях мог защитить несобственника, как собственника, оставив без защиты того, кто был собственником по цивильному праву. Но он не мог превратить несобственника в собственника.

Подобного рода правотворческая деятельность судебных магистратов развивалась постепенно. Сначала претор не посягал на авторитет и силу норм цивильного права, а только помогал их осуществлению, подкрепляя их своими исками. Затем с помощью своего эдикта претор стал заполнять пробелы цивильного права. И, наконец, эдикт претора стал содержать пункты, направленные на изменение и исправление цивильного права. Например, когда старое, агнатское родство, основанное на подчинении власти одного домовладыки, стало терять свое значение, претор объявил в своем эдикте, что в определенных случаях наследство будет закреплено не за известным наследником, а за другим лицом. Претор не имел права отменять нормы цивильного права и не делал этого. Наследник по цивильному праву не утрачивал своего права, но он становился номинальным наследником, т.к. преторский эдикт обеспечивал защиту другому лицу. Право наследника оставалось «голым», поскольку было лишено исковой защиты.

Таким образом, преторский эдикт, формально не отменяя норм цивильного права, указывал пути для признания новых отношений и становился формой правообразования. Преторский эдикт имел возможность быстро откликаться на новые запросы жизни, удовлетворять их и тем самым был, по образному выражению юриста Марциана, «живым голосом цивильного права».

После отмены в 17 году до н. э. легисакционного процесса рассмотрения судебных споров, эдикты магистратов заняли почти монопольное положение в регулировании гражданского процесса. Это привело к формированию особой нормативной системы, имевшей прикладное значение в отношении цивильного права. Эта нормативная система получила название ius honorarium (от слова honores, почетные должности) — магистратное право, или ius praetorium, т. е. преторское право, поскольку наибольшее значение в этой правотворческой деятельности имел преторский эдикт.

Для выделения специфической природы норм преторского права, как бы в противопоставление им, по отношению к институтам цивильного права начинает применяться термин legitimus (законный). Например, indicium legitimum — судебное разбирательство на основе цивильного права в противоположность гражданскому разбирательству на основе власти претора.

В эпоху принципата за преторами оставалось прежнее право издавать эдикты. Однако независимое положение преторов и самостоятельное осуществление ими своей власти не согласуются с новыми формами государственного устройства. Преторы не могли вступать в конфликт с императорской властью, подчиненные сенату, они потеряли всяческую инициативу. Сенат обычно предписывал преторам проводить свои постановления, и они послушно предоставляли специальные иски. В эдикты предшественников вводилось уже мало нового, и главным образом по предложению сената или особо влиятельных юристов.

Кодификация эдиктов магистратов. В 131 г н. э. император Адриан поручил юристу Сальвию Юлиану провести систематизацию преторского права, собрав и пересмотрев существующие уже преторские эдикты. Кодификации подверглись не только эдикты городских преторов, но и правителей провинций. Сам текст кодификации не сохранился, и нам он известен по комментариям римских юристов, главным образом Гая, Ульпиана и Павла.

Специальным постановлением сената по предложению императора содержание эдикта было объявлено неизменным, право делать исправления и добавления было оставлено за императором. Преторский эдикт в редакции Юлиана стали воспринимать как «вечный эдикт» (edictum perpetuum). Преторы, вступая в должность, по-прежнему объявляли эдикт, но лишь в редакции Юлиана. С этого времени правотворческая деятельность преторов и других магистратов прекращается, а также утрачивает значение противоположности цивильного и преторского права. Однако формальное различие двух систем просуществовало вплоть до кодификации императора Юстиниана.

Деятельность юристов

Другой формой, оказавшей глубокое влияние на развитие норм римского частного права, была деятельность юристов.

В произведениях Цицерона деятельность юристов в зависимости от ее характера обозначается терминами respondere, agere, cavere, а также scribere. Термин respondere означал консультационную деятельность римских юристов, разъяснения гражданам по вопросам, вызывавшим сомнения.

Agere — советы относительно предъявления иска и порядка ведения судебного дела. Cavere — деятельность по защите интересов данного гражданина при совершении каких-либо сделок, предоставление юридических советов, а также составление формул различных частно-правовых актов, совершаемых отдельными липами (завещаний, актов передачи и т. д.). Последняя форма еще обозначалась термином scribere — писать. Особенно важно при формализме римского права было то, что пропуск даже одного слова мог сделать совершившийся акт юридически ничтожным.

В древнейшею эпоху функции юристов в Риме выполняли жрецы (понтифики). Они составляли формулы судебных исков (legis actiones), а также занимались толкованием законов. Распространяя значение слов на другие явления, создавая новые институты на основании старых ритуальных форм, облекая типичные волеизъявления в строгие формулы заявлений при сделках, влияя на решение суда, они были создателями гражданского права Рима (ius civile) как правовой основы римской общины.

Понтифики обладали монополией на толкование законов ХИ таблиц и составление судебных исков. Иски имели фиксированную словесную форму, правильное их применение для непосвященных представляло большую проблему, что объективно ставило людей в зависимость от понтификов. По преданию, некий Флавий, бывший писцом (секретарем) и соратником цензора Клавдия, похитил и обнародовал собрание формуляров судебных исков и календарь, содержащий указание, в какие дни можно подавать иски и вести судебные дела. Предание гласит также об издании Флавием специального юридического сборника, получившего название ius Flamianum. Но до нас он не дошел. Многие критики-историки ставят под сомнение существование самого сборника и дают несколько иную интерпретацию тех событий. Однако несомненно одно — деятельность Флавия подорвала монополию жрецов на юриспруденцию. Знание права стало доступно и светским лицам. С 3 в. до н. э. традиционными становятся публичные консультации. Их проведение связывается с именем первого консула из плебеев — Тиберием Корунканием. С этого периода римская юриспруденция (iuris prudentes означает знатоки права) приобретает не только светский, но и аристократический характер. Многие юристы занимали в свое время высокое служебное положение, что в сочетании с высоким качеством консультаций придавало им значительный авторитет и влияние. Их консультационная практика оказывала глубокое воздействие на развитие права. Придавая своими толкованиями закона определенный смысл отдельным нормам, юристы в своей практике фактически создавали нормы, приобретающие впоследствии авторитетность, граничащую с обязательностью.

Деятельность юристов, имевшая своим назначением оказывать помощь в применении действующих норм права, фактически получила значение самостоятельной формы правообразования. Сила римских юристов, творчество которых сохранило свое значение в течение многих веков, состояла в неразрывной связи науки и практики. Они творили право на почве разрешения жизненных казусов, с которыми приходили к ним и граждане, и представители государственной власти.

В эпоху принципата правотворческий характер деятельности юристов получил и формальное признание. Начиная с Августа, принцепсы стали предоставлять отдельным юристам особое право давать официальные консультации (ius publice respondi). Примененные к конкретному спору, заключения этих юристов силой своего авторитета оказывали влияние на судьбу других аналогичных споров, что придавало им нормативное значение.

Деятельность юристов не сводилась только к консультациям. Это была лишь одна из сфер применения выработанных ими общих принципов права, которые ложились как в основу законов и эдиктов, так и комментаторской и дидактической работы. Значительное место в их творчестве занимали работы, посвященные разработке цивильного права, и комментарии трудов их предшественников, посвященных либо общим проблемам ius civile, либо отдельным вопросам. От комментариев следует отличать примечания (notae). Их особенность заключалась в том, что пояснение делалось непосредственно в тексте другого автора. Пояснения заносились на поля не только личных, но и архивных копий самых значительных произведений. Подобная практика была широко распространена, поскольку содержанием произведений было действующее право, а сам автор примечания был управомочен на правотворчество, имел большой авторитет, считал себя ответственным за состояние научного знания по тому или иному вопросу, прокомментированному предшественниками. Nota сопровождалась указанием имени ее автора, даже если делалась на личном документе и была опубликована. Так, например, примечания юриста Марцелла к главному труду Юлиана привлекали внимание наряду с самостоятельными сочинениями.

Важнейшую чаеть литературного наследия prudentes составляют комментарии к преторскому эдикту (libri ad ediclum), написанные Сабином, Гаем, Павлом, Ульпианом и другими. Наиболее обширный комментарий написал Помпоний. Он состоял из 150 книг, в которых рассматривались мнения юристов, начиная с периода республики, по веем отраслям права. К сожалению, до нас этот источник не дошел.

Следующую группу произведений составляли дигесты (digesta), собрания отдельных решений, охватывавшие цивильное и преторское право. Не следует смешивать эти работы с Digesta Юстиниана, составной частью его кодификации.

Еще одну группу сочинений можно квалифицировать как учебники — институции (institutiones). Наибольшей популярностью пользовались Институции Гая. Его структура (лица — вещи — обязательства) стала моделью для Институций Юстиниана, Гражданского кодекса Наполеона (1804 г.) и производных от него современных гражданских кодексов. К этой группе сочинений относятся также сборники кратко выраженных юридических правил — регулы (regulae) и сборники мнений — сентенции (sententiae); наиболее известный сборник приписывается Павлу.

И завершающей частью этого наследия являются сборники казусов. Например, «Вопросы» Цельза, Помпония, «Ответы» Папиниана и другие.

Виднейшие римские юристы. Учитывая значение научного наследия римских юристов для развития права как самого Рима, так и последующих периодов будет справедливо назвать имена хотя бы немногих, наиболее авторитетных prudentes. Из числа юристов периода республики в Риме следует выделить Секста Элия Пэта Ката, жившего во И в. до н. э., автора первой публикации, в которую вошли текст законов XII таблиц, его толкование и формулы исков; Марка Порция Катона, написавшего комментарий «de iure civile», содержащий не только ответы на консультациях (responsa), но и рассуждения общего характера. Такие юристы, как Марк Манилий, Юний Брут и Публий Муций, по характеристике историка римского права Помпония, создали цивильное право. Большой известностью пользовались и Квинт Муций Сцевола, Аквилий Галл, Цицерон.

Сабинианская и прокулианская школы юристов. К концу Республики относится деятельность двух таких выдающихся юристов, как Лабеон и Капитон, которые как бы связали республиканскую юриспруденцию с классическим периодом. Капитон придерживался традиционных взглядов и писал сочинения по понтификальному и публичному праву. Лабеон же отличался творческим подходом к проблемам частного права и оставил комментарии к эдикту городского претора и законам XII таблиц, а также обширную литературу по отдельным проблемным вопросам.

От них ведут свое начало две школы или направления в римской юриспруденции: прокулианцев, названная так по имени Прокула, ученика Лабеона, и сабинианцев, названная по имени Сабина, ученика Капитона. Особой преподавательской активностью известен Лабеон. Он полгода проводил в имении за литературным трудом, а полгода — в Риме с учениками. Лабеон создал школу, подобную философским и риторским школам того времени.

На сегодняшний день исследователи не обладают достаточными сведениями, чтобы судить об особенностях каждой из школ. Известны лишь их расхождения по отдельным вопросам.

Среди других классических юристов следует выделить отца и сына Цельзов, последний отличался смелыми юридическими конструкциями; а также Юлиана — редактора «Вечного эдикта», Помпония, Гая.

Золотым веком римской юриспруденции принято считать начало II — начало III в. в., когда работали такие юристы, как Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин.

Упадок римской юриспруденции. Начиная с IV в. н. э. наблюдается известный упадок деятельности юристов и снижение ее творческой активности. К этому времени консультации (мнения) знатоков — responsa prudentiuni существуют только как писаное право, в виде сочинений классической эпохи и их последующих переработок, так называемое «iura», в отличие от leges — императорских конституций. Юристов используют не в качестве творцов права, а как императорских чиновников. Закон 426 г., известный как «закон о цитировании», ввел формальный критерий определения силы суждения. Число юристов, мнение которых имело законную силу, было ограничено пятью наиболее известными и современными юристами: Гай, Папиниан, Павел, Ульпиан и Модестин. При расхождении мнений данных юристов следовало руководствоваться мнением большинства, а при отсутствии такового — мнением Папиниана. Мнение других юристов могли учитываться, если они основывались на суждениях названной пятерки.

При Юстиниане заключения юристов, кодифицированные в Дигестах, как iura, вновь получили силу закона. Однако документы судебной практики, дошедшие до нас, не содержат свидетельств привлечения Дигест к обоснованию судебных решений, что указывает на второстепенное значение iura по отношению к leges и после кодификации.

Источник