договор есть договор по латыни
Pacta servanda sunt
Смотреть что такое «Pacta servanda sunt» в других словарях:
Pacta sunt servanda — (Latin for agreements must be kept [Black s Law Dictionary (8th ed. 2004)] ), is a Brocard, a basic principle of civil law and of international law.In its most common sense, the principle refers to private contracts, stressing that contained… … Wikipedia
pacta sunt servanda — pac·ta sunt ser·van·da / pak tə sənt sər van də, päk tä su̇nt ser vän dä/ [Latin]: agreements must be kept Merriam Webster’s Dictionary of Law. Merriam Webster. 1996. pacta sunt servanda … Law dictionary
Pacta sunt servanda — (wörtlich: „Verträge sind einzuhalten“) ist das Prinzip der Vertragstreue im öffentlichen und privaten Recht. Es handelt sich um den wichtigsten Grundsatz des öffentlichen ebenso wie des privaten Vertragsrechts. Im deutschen Zivilrecht findet… … Deutsch Wikipedia
Pacta sunt servanda — (Les conventions doivent être respectées) est une locution latine signifiant que les parties sont désormais liées au contrat venant d être conclu et qu à ce titre elles ne sauraient déroger aux obligations issues de cet accord. C est un principe… … Wikipédia en Français
Pacta sunt servanda — (с латинского «договоры должны соблюдаться»[1]) основополагающий принцип гражданского и международного права. Принцип позволяет обеспечить предсказуемость, которая, в конечном счёте, выгодна участникам договора, поскольку позволяет внятно… … Википедия
pacta sunt servanda — (izg. pȁkta sȕnt servànda) DEFINICIJA načelo rimskog prava, sporazume valja poštivati, stranke se moraju držati dogovora ETIMOLOGIJA lat … Hrvatski jezični portal
pacta sunt servanda — statusas T sritis Politika apibrėžtis Tarptautinės teisės principas, reiškiantis, kad sutarties pasirašymas įpareigoja valstybę jos laikytis. ryšiai: sinonimas – sutarčių privalu laikytis … Politikos mokslų enciklopedinis žodynas
Pacta — (lat.), Verträge, z. B. P. conventa (»abgeschlossene Verträge«), die Übereinkommen, die der König von Polen vor seiner Wahl mit den Ständen abzuschließen genötigt war; P. dotalia, Ehepakten; P. familiae, Familienhausverträge. P. dant leges,… … Meyers Großes Konversations-Lexikon
Pacta sunt servanda — I Pạcta sunt servạnda [lateinisch »Verträge sind einzuhalten«], aus dem kanonischen Recht übernommener Rechtsgrundsatz, der von der Bindung und Klagbarkeit grundsätzlich jeden Versprechens und Vertrages ausging und damit maßgeblich die… … Universal-Lexikon
Пакта сунт серванда
Последовательное применение принципа П.с.с. как одного из основополагающих начал международного права, призвано обеспечить прочный международный правопорядок, основанный на согласованном и добровольном принятии на себя обязательств субъектами международного права. Добровольность и согласованность обязательств исключают применение насилия, в т.ч. военного, в международных отношениях и соответствуют принципу суверенного равенства государств.
Этот принцип составляет основу стабильности международных отношений и их правового обеспечения, его нарушение может влечь международно-правовую ответственность. Несоблюдение некоторых многосторонних соглашений, напр., о законах и обычаях войны или о запрещении агрессии, рассматривается как международное преступление. Примером преступного нарушения принципа П.с.с. является нападение в 1941 г. гитлеровской Германии на СССР вопреки пакту о ненападении.
Полезное
Смотреть что такое «Пакта сунт серванда» в других словарях:
Пакта сунт серванда — (лат pacta sunt servanda договоры должны соблюдаться) один из основных принципов международного права, провозглашающий обязательность добросовестного и полного соблюдения сторонами правил международных договоров. Этот принцип закреплен в… … Энциклопедия права
Пакта сунт серванда — («Пакта сунт серванда») формула, выражающая один из коренных принципов международные права: обязанность каждого государства добросовестно и в полном объёме выполнять свои международные обязательства. В современный период этот принцип… … Большая советская энциклопедия
Международное право — публичное, совокупность юридических принципов и норм, регулирующих отношения между государствами. М. п., как и всякое право, историческое явление, оно начинает формироваться с возникновением государств. Объективные условия существования и … Большая советская энциклопедия
право международных договоров — отрасль международного права, нормы которой определяют условия действительности, порядок заключения, действия, изменения и прекращения международных договоров. Объект этой отрасли международный договор как ведущий источник международного права. П … Большой юридический словарь
Pacta sunt servanda — (с латинского «договоры должны соблюдаться»[1]) основополагающий принцип гражданского и международного права. Принцип позволяет обеспечить предсказуемость, которая, в конечном счёте, выгодна участникам договора, поскольку позволяет внятно… … Википедия
Право международных договоров — в международном праве система принципов и норм, регулирующих заключение, исполнение и прекращение международных договоров. К П.м.д. относится также регулирование правопреемства государств и др. субъектов международного права в отношении … Энциклопедия права
Латынь в суде: зачем она юристам и судьям
В обычных юридических заключениях латинизмы встречаются, но все реже, говорит Ермоленко. И это его печалит.
Использование латинских фраз, скорее всего, говорит о хорошей теоретической подготовке автора. «Если он освоил латынь, то и другие предметы, видимо, тоже. Ведь это не просто красивые слова, они связаны с римским правом и теорией государства и права.
И если они используются легко и к месту, то автор не простой «ремесленник», а глубоко понимает юриспруденцию, считает Ермоленко.
Что касается римского права, то исторически оно было эквивалентом теории права: вводило студента в правовую реальность и знакомило с основными понятиями, говорит партнер INTELLECT (ИНТЕЛЛЕКТ) INTELLECT (ИНТЕЛЛЕКТ) Федеральный рейтинг. группа Цифровая экономика группа Интеллектуальная собственность (включая споры) группа ТМТ (телекоммуникации, медиа и технологии) 13 место По количеству юристов 25 место По выручке на юриста (более 30 юристов) 36 место По выручке Профайл компании × Александр Латыев. Теперь оно осталось «по инерции», но по-прежнему полезно, если предмет ведут не «историки», а «цивилисты».
Разве не интересно вчерашнему школьнику обсуждать, сколько должен Нумерий Негидий заплатить Луцию Тицию за крышу соседа, которую он сломал в ходе строительства? Это явно интереснее, чем сухие нормы современных кодексов.
Партнер INTELLECT (ИНТЕЛЛЕКТ) INTELLECT (ИНТЕЛЛЕКТ) Федеральный рейтинг. группа Цифровая экономика группа Интеллектуальная собственность (включая споры) группа ТМТ (телекоммуникации, медиа и технологии) 13 место По количеству юристов 25 место По выручке на юриста (более 30 юристов) 36 место По выручке Профайл компании × Александр Латыев
Проверьте свои знания
Тем не менее, несмотря на свои знания, Латыев старается ими не злоупотреблять. Редко он позволяет себе использовать выражение в устном выступлении в суде, но когда уверен, что слушатели его поймут. По его словам, латинизмы в чужом употреблении часто выглядят как «позерство», особенно если допускаются ошибки. «Сам язык мало кто изучает. Мало кто знает, как склоняются и спрягаются латинские слова», – отмечает юрист. В то же время в переписке с иностранцами, особенно англичанами, такие выражения очень уместны. «В английской юридической лексике огромное количество даже не латинизмов, а цельных латинских фраз, которые тем самым являются и терминами английского права», – поясняет Латыев.
По словам Савельева, латынь в его юрфирме по общему правилу не используют. Исключение – процессуальные документы, если известно, что к этому благосклонно отнесется судья, который рассматривает дело. «К примеру, это иногда бывает в жалобах в Верховный суд», – говорит Савельев. В то же время он иначе относится к латинским фразам в судебных решениях: «Латинские выражения в решениях суда – это очень здорово. Значит, что у судьи есть полет мысли в аргументации».
Редкость
С помощью Caselook нашлось несколько дел, где суды использовали латинские фразы. Но это редкость. Среди наиболее употребляемых латинских слов – Status quo («Исходное положение»), De jure («Де-юре») и некоторые другие. Что касается выражений с самостоятельным смыслом, часто это «украшения», когда используется фраза, у которой есть русский аналог. Другое дело – профильные термины, которые встречаются в решениях арбитражных судов на тему международного частного права. Без них обойтись сложно. Примером может служить правило Lex fori concursus («Право государства банкротства субъекта») – такое понятие в отечественный правовой оборот ввел Президиум Высшего арбитражного суда (Постановление от 12 ноября 2013 года № 10508/13 по делу № А40-108528/12-50-1134). Как говорит этот международный принцип, банкротство регулируется правом той страны, суд которой ведет дело о несостоятельности.
В целом арбитражи чаще используют латинские термины. Суды общей юрисдикции дают куда меньше примеров. В большинстве случаев последние используют латынь, когда применяют позиции Конституционного суда, который время от времени обращается к мудрости древнеримских юристов. Остальные решения – «штучные». Например, юридическая пресса писала о судье Андроповского районного суда Ставропольского края Павле Куцурове, который активно цитирует латынь и демонстрирует знания римского права в своих решениях. В числе выражений, которые он использовал, – Prima facie evidence («Доказательства, убедительные на первый взгляд») и Grammatica falsa non vitiat chartam («Грамматические ошибки/описки не делают документ недействительным»).
Судьи всегда дают перевод цитируемой фразы, ведь судопроизводство должно вестись на русском языке.
Какие латинские выражения используют суды в своих решениях
Lex posterior derogat priori («Последующий закон отменяет предыдущий») и Lex specialis derogat lex generalis («Специальный закон отменяет общий), указал Конституционный суд в Постановлении от 29 июня 2004 № 13-П. В этом деле он рассматривал вопрос законности п. 1 ст. 7 УПК, который запрещает судам, прокурорам и следователям применять федеральные законы, противоречащие УПК. Но КС не нашел здесь противоречий, потому что УПК и другие федеральные законы обладают одинаковой юридической силой, а специальный закон имеет приоритет над общим.
Nullum crimen, nulla poena sine lege («Нет преступления, нет наказания без указания на то в законе»), напомнил КС в Постановлении от 14 июля 2011 г. № 16-П. Там он признал неконституционным УПК в той мере, в какой он позволяет закрывать дело на умершего подозреваемого или обвиняемого без согласия его родственников. Получается, что лицо признается фактически виновным, потому что его нельзя посмертно реабилитировать, защитить его честь и достоинство, объяснил КС.
От XII таблиц до Салической правды
Принцип Non bis in idem («Не дважды за одно и то же») нашел отражение в ч. 1 ст. 50 Конституции. Она гласит, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Конституционный суд упомянул и разъяснил принцип на практике в Постановлении от 19 марта 2003 года № 3-П. Non bis in idem исключает не только повторное наказание за одно преступление, но и квалификацию одного преступного события по нескольким статьям уголовного закона, если их нормы соотносятся как общая и специальная или как целое и часть. Также, согласно указанию КС, недопустим двойной учет одного и того же обстоятельства одновременно при квалификации преступления и определении вида и меры ответственности.
Contra proferentem («Против предложившего») – известное правило толкования договоров, по которому в случае неясности условие соглашения понимается не в интересах его автора. Этого требует Постановление Пленума ВАС № 16 от 14 марта 2014 года. Например, в деле № А34-4827/2014 принцип Contra рroferentem применил 18-й арбитражный апелляционный суд, который разрешал спор между заказчиком и подрядчиком. Он истолковал договор в пользу подрядчика как профессионала своего дела.
Venire contra factum proprium («Никто не может противоречить собственному предыдущему поведению», эстоппель) – такой принцип вспомнил 1-й арбитражный апелляционный суд в деле № А43-46476/2018. Он применил его в споре территориального управления Росимущества по Нижнему Новгороду с частным арендатором. Чиновники оспаривали дополнительное соглашение к договору, но они не могли не знать, что его необходимо было заключить по результатам торгов.
Non reformation in peius («Положение стороны, подавшей жалобу, не должно ухудшиться в сравнении с обжалуемым решением»), написал Ленинградский областной суд в определении по делу № 33-2215/2019. Там застройщик «Квартал 17А» обжаловал решение первой инстанции, которая присудила дольщику неустойку за задержку передачи квартиры. Но не столько, сколько он просил, а меньше. Девелопер просил еще снизить сумму. Вторая инстанция пришла к выводу, что ее не надо было уменьшать вообще, но не стала изменять решение, потому что оно ухудшило бы положение апеллянта.
Delegatus non potest delegare («Никто не может передоверить полномочий больше, чем есть у него самого») – такой правовой принцип из иностранного правового заключения приняли во внимание арбитражные суды в деле № А27-18158/2018. Там гонконгская Kusbas Holding Limited успешно признала недействительным договор купли-продажи акций. Он был подписан по доверенности, выданной в порядке передоверия, но у сотрудницы такого права не было.
Vigilantibus, non dormientibus, jura subveniunt («Законы помогают бодрствующим, а не спящим»). Такой принцип учел 15-й арбитражный апелляционный суд в деле № А32-51394/2017, где истец предъявил иск к ответчику через 10 лет после предполагаемого нарушения права по договору. «Истец обратился в суд после того, как истекли сроки хранения бухгалтерских документов, что лишило ответчика возможности доказать, что он исполнял свои обязательства», – объяснила апелляция. Похожий принцип, Lus civile vigilantibus scriptum est («Гражданское право написано для бодрствующих») со ссылкой на дигесты Юстиниана, принял во внимание 7-й арбитражный апелляционный суд в деле № А03-5027/2018. Он подтвердил отказ в иске в связи с пропуском срока исковой давности.
Post hoc non est propter hoc («После» не значит «вследствие»), решил 16-й арбитражный апелляционный суд в деле № А25-448/2015. В нем покупатель, который так и не получил товар от поставщика, купил его в другом месте и пытался взыскать с продавца разницу между первой и второй сделкой. Но суды не увидели связи между ними.
Benignius leges interpraetandae sunt, quo voluntas earum conservetur («Более справедливым является такое толкование законов, при котором охраняется их воля»), отметил 9-й арбитражный апелляционный суд в одном из налоговых дел. Там оценивалось, должна ли компания после изменения в Налоговый кодекс предоставлять таможенные декларации после оказания определенной услуги. ФНС и первая инстанция решили, что должен, но апелляция упрекнула их в слишком буквальном толковании. Законодатель не хотел обременять налогоплательщика, а, наоборот, хотел отменить излишнюю процедуру, поэтому декларации не нужны, решила апелляция (дело № А40-3231/07).
Министерство иностранных дел Российской Федерации
О феномене нератификации
Практикантка Ассоциации российских дипломатов из МГЛУ Яна Овсянникова подготовила краткое исследование относительно феномена нератификации в международном праве.
Обособленно стоит вопрос нератификации международного договора. Часто государства ссылаются именно на факт нератификации того или иного международного договора как предлог для избегания ответственности по международным обязательствам. Но есть ли на это основания? Откуда возникла необходимость ратифицировать договоры? И как особенности национальной правовой системы влияют на ратификацию?
Ратификация и согласие подчиниться договору: в чем разница?
Казалось бы, все просто. Право международных договоров регулирует Венская конвенция 1969 года, кодифицированная в свое время на основе международного обычая.[1] Статья 11 гласит: «согласие государства на обязательность для него договора может быть выражено подписанием договора, обменом документами, образующими договор, ратификацией договора, его принятием, утверждением, присоединением к нему или любым другим способом, о котором условились». В Венской конвенции нет четкого разграничения между терминами «ратификация», «принятие», «утверждение», «присоединение». Эти термины понимаются как синонимичные и расшифровываются как международный акт, посредством которого государство выражает в международном плане свое согласие на обязательность для него договора. Ратификация в большей мере необходима внутри государства для утверждения договора высшим законодательным органом.
Сегодня способы вступления в силу договора значительно расширились из-за увеличения каналов коммуникации между дипломатами. Исследователь Э. Рукунас разделяет принятие обязательств, т.е. согласия, оговоренное Венской конвенцией и непосредственное вступление в силу договора.[2] Хотя Венская конвенция гласит, что договор вступает в силу путем одного из оговоренных способов самим договором, это отнюдь не значит, что он станет неотъемлемой частью национального права и будет применим Судами без соответствующей законодательной процедуры. Вместе с тем, статья 27 Венской конвенции подчеркивает, что участник не может ссылаться на положение своего внутреннего права для оправдания невыполнения им договора. Однако на практике мы должны разграничивать процедуру подписания и ратификации и считывать, исходя из этого, различные намерения государств.
Из акта подписания вытекает обязательство для исполнительной ветви власти взять на себя определенные обязательства или же выразить явное намерение стать участником договора. Зачастую полноценному вступлению, особенно в договорах-уставах организаций предшествует статус наблюдателя. Так, некоторые государства подписывают, но не ратифицируют договоры, чтобы находиться внутри переговорного процесса, но самим не подпадать под него. Акт ратификации, который производится законодательной ветвью власти, официально подтверждает, что государство берет на себя соответствующие международные обязательства, а главное, включает этот договор в национальное законодательство. Таким образом, подписанный, но не ратифицированный договор создает двойные стандарты и коллизию между исполнительной и законодательной ветвями власти, когда первая приняла на себя обязательства, а вторая этого не признает.
На сегодняшний день число подписанных, но не ратифицированных договоров, в своем роде «гибридных договоров», неуклонно растет. Для понимания приблизительной картины ратификации договоров, можно обратиться к статистике ратификации 18 основополагающих договоров по защите прав человека.[3] В числе лидеров (ратифицировавших от 16 до 18 договоров) государства Западной Европы, Скандинавии, а также Латинской Америки. Россия находится в середине, ратифицировав около половины договоров. В конце списка фигурируют Соединенные Штаты, Индия, Китай и Западная Африка.
Вместе с тем, Венская конвенция о праве международных договоров ограничивает «вседозволенность» статьей 18, которая запрещает нарушать объект и цель договора. До сих пор этот международный обычай имеет вес. Чуть ли не первым решением администрации Буша-младшего, пришедшего к власти в 2001 году, стал отзыв подписи под Римским статутом, учреждавшим Международный уголовный суд (МУС), дабы никак не сотрудничать с МУС и не делиться чувствительной информацией.[4]
Исторические свидетельства относят акт ратификации ко времени европейских монархий, когда подписантом международного документа выступал агент – доверенное лицо монарха.[5] Актом ратификации монарх подтверждал подпись агента, т.е. давал своё согласие стать стороной договора. Современную практику подписания, но нератификации договора ввели Соединенные Штаты в XIX веке, закрепив пункт в договоре, который гласил, что подписание – не значит ратификация. В итоге, европейские страны перестали бороться с США, таким образом, нератифицированные договоры стали обычным явлением в международных отношениях.
Особенности нератификации в США
Неслучайно именно Соединенные Штаты так не охотно ратифицируют международные договоры. Тому причиной несколько факторов: межпартийная борьба, законодательная процедура, сильное федеративное устройство и независимость судебной системы.
Следует отметить, что США исторически относятся к международному праву (МП) с большой долей скептицизма. В каждой из двух доминирующих политических партий существует целая идеология в отношении к МП. Так, республиканцы считают, что вся Ялтинско-потсдамская система международных отношений и ее институты – это не что иное как задумка «глобального правительства», а международное право – инструмент для ущемления американского суверенитета.[6] На этой первопричине основаны другие причины. Например, консерваторы опасаются, что за ратификацией договоров о защите прав человека последуют судебные иски и компенсации по типу исков в Европейский суд по правам человека. Президентство республиканца Дональда Трампа живое тому доказательство: при посредничестве его бывшего советника по национальной безопасности Джона Болтона США вышли из таких международных договоров и институтов как: Парижское соглашение по климату, Договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД), Договор об открытом небе, Совет по правам человека, ЮНЕСКО и т.д.
Однако Конгресс неуклонно борется с полномочиями президента заключать исполнительные договоры, например, путем принятия закона 1973 года – Совместной резолюции о военных полномочиях (War Powers Joint Resolution), которая обязывала президента консультироваться с Конгрессом и докладывать о решениях, касающихся ведения военных действий.[9]
Важным условием для вступления в силу международного договора является выпуск соответствующего акта Конгрессом США для того, что положения этого договора стали «самореализующиеся». Это связано с тем, что США относят себя к дуалистическому подходу в праве, то есть разделение международного и национального права. За редким исключением изначально самореализующихся договоров, им требуется соответственный имплементирующий акт Конгресса, чтобы договор попал в правоприменительную практику местных судов. Тогда такой международный договор имеет высшую силу наряду с федеральными законами, но ниже Конституции США. Фактом несамореализующегося характера положений Римского статута в свое время апеллировал Джон Болтон, традиционный противник МУС. Среди прочих аргументов о подрыве Судом суверенитета США, был аргумент того, что Суд сам по себе не самореализующийся, т.е. ему требуется помощь для задержания преступников со стороны органов безопасности государств-членов Статута.
Вместе с тем, многие ошибочно полагают, что в США существует приоритет национального права над международным. Такого определения нигде не закреплено, Конституция, как и во всех государствах мира – это высший и основной закон. Но если международный договор, при условии его самореализации, вступит в спор с местным законом штата, Суд США будет защищать международный договор и международные обязательства США перед другими государствами, а закон Штата или местный закон будет считаться вмешательством во власть федерального правительства над иностранными делами. Суд играет роль некоего блюстителя международного права, сохраняя лицо США на международной арене, в то время как исполнительные договоры, которые имеют в большей степени политическую, чем юридическую роль (soft law pacts) варьируются от стиля одной администрации к другой. Исследование Грейн де Бурка подтвердило справедливость этого тезиса.[11] Экспертом был проведен анализ практики Верховного суда за 10-летний период. Она выяснила, что Суд однозначно не занимал последовательной позиции блокирования международного права. Напротив, в аналогичном анализе она выяснила, что Европейский суд куда чаще ссылался на союзное право, чем на аналогичные акты международного права.
Куда приводит нератификация?
Самым негативным последствием нератификации международных договоров крупными державами является повсеместная тенденция нератификации среди других государств. Исследование института штата Огайо подтвердило данный тезис.[12] Интересно, что данная цепная реакция распространяется не только на союзников, но и соперников. В центре исследования находились 198 международных договоров с 1972 – 2000 год. Эксперты на основе данных о характере ратификации договоров выстроили модель возможной ратификации одного из них Соединенными Штатами. Так, исследование показало, что подписание Соединенными Штатами Рамочной конвенции Организации Объединенных Наций об изменении климата (РКИК ООН) 1992 года повлияло бы на ратификацию договора Россией. Согласно этой модели, если бы США не предприняли никаких действий, вероятность подписания договора у России была бы лишь 40%. Поддержка Соединенными Штатами РКИК ООН также повлияла на ратификацию Нигерией, Таиландом и Уругваем, у которых не было серьезных прямых отношений с Соединенными Штатами.
Можно сделать вывод, что Венская конвенция о праве международных договоров делает акцент на статусе договора скорее на международном уровне, чем на национальном. Сложность заключается в придании договору юридической силы в национальной правовой системе, так как у каждого государства различные законодательные процедуры, но общие международные обязательства. Как мы видим, на примере унилатерализма Соединенных Штатов за неохотой ратифицировать договоры стоит целый комплекс причин, обусловленных историческими и культурными особенностями. Многие государства, однако, ориентируются на такие сверхдержавы, как модели для ратификации, что создает «эффект домино». Отсюда крупные многосторонние институты, такие как Совет по правам человека и МУС, к сожалению, и дальше будут терять свою эффективность, так как крупные региональные державы отказываются признавать их юрисдикцию в погоне за отстаиванием национальных интересов. Возможным решением на международном уровне могло бы стать введение срока давности для подписанных, но не ратифицированных договоров. Например, через три года после подписания подпись считать недействительной. Во-первых, это бы устранило неопределенность в статусе причастности государства к международному договору. Во-вторых, поспособствовало скорейшей ратификации договора. И в-третьих, увеличило бы срок для подписания, но сократило для ратификации.
[2] Roucounas E. Uncertainties regarding the entry into force of some multilateral treaties. International law: theory and practice. Kluwer Law International:1998. P. 179-194