как доказать что договор займа фиктивный
Чужой договор
Одни мошенники получают кредиты по украденным документам. Другие, пользуясь связями в банках, берут деньги по копиям чужих паспортов. А получить такую копию сегодня очень легко. Ведь у нас снимают копии паспорта везде, начиная с поликлиники по месту жительства и салонов связи, заканчивая школами и всевозможными конторами ЖКХ. Таких преступников не часто, но все-таки ловят и выносят им приговор. А как поступать тем, кто оказался их жертвой с долгом в банке, которого они не делали?
Об этом рассказал Верховный суд РФ, когда пересматривал результаты судебного спора гражданина и некоего банка, который захотел получить выданный мошенникам кредит с невиновного человека. Учитывая, что жертв подобных мошенников немало, эти разъяснения могут оказаться крайне полезными.
Суду истец объяснил, что он никогда такой договор не заключал, в городе Самаре, в котором якобы подписывался договор, он никогда не был, а зарплата его составляет 15 тысяч рублей и не идет ни в какое сравнение с той, что указана в договоре.
Пришлось истцу обращаться в Верховный суд РФ и пожаловаться на решение областного суда.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ изучила это дело и заявила, что жалоба гражданина «подлежит удовлетворению», а в решении апелляции есть нарушения закона.
Вот как пересматривал это дело Верховный суд.
Он увидел, что районный суд, удовлетворяя иск гражданина, сослался на заключение эксперта из «Воронежского регионального центра судебной экспертизы Минюста России». Эксперт написал, что подписи от имени истца на копии кредитного договора выполнил не он.
Областной суд на это ответил: копия вообще не является доказательством, так как «не соответствует требованиям статьи 71 Гражданского процессуального кодекса РФ». И вообще, по мнению областных судей, в деле нет доказательств того, что копия договора, которую принес в суд истец, «соответствуют оригиналу». Да и экспертное заключение не соответствует требованиям Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», потому как «проведение исследования по копии кредитного договора не допускается».
А еще Верховный суд увидел, что апелляция приобщила к делу новые доказательства, которые предоставило следствие уже после того, как районный суд встал на сторону истца. Это были заверенные копии кредитного договора и копия расходного кассового ордера, которые, по мнению областного суда, доказывали, что истец деньги у банка брал.
Верховный суд заметил, что его областные коллеги, вынося свое решение, не учли важные моменты.
По закону апелляция, во-первых, оценивает доказательства, которые есть в деле. И во-вторых, дополнительные доказательства. Но эти дополнительные доказательства принимаются апелляцией тогда, когда человек, участвующий в деле, объяснил, по каким причинам он не смог их принести в суд первой инстанции. Это должны быть веские причины, не зависящие от человека, а апелляция обязана признать эти причины уважительными.
О том, что в деле появились новые доказательства, областной суд обязан был вынести определение.
Уточнения по этому поводу сделал Пленум Верховного суда (№ 13 от 19 июня 2012 года). Пленум сказал, что судья-докладчик излагает содержание новых доказательств и ставит на обсуждение вопрос, принимать ли новые доказательства. Причем делается это с учетом мнения тех, кто участвует в деле. Доказывать, почему в районный суд не принесли новые доказательства, должен тот, кто их принес. А апелляция обязана решить, по уважительным причинам новые доказательства не предоставили районному суду или нет.
Из дела видно, что новые доказательства поступили в областной суд из полиции Самарской области. Их воронежский областной суд не исследовал, не дал оценки, допустимые ли это доказательства. Апелляция просто ограничилась перечислением появившихся документов. А наш герой в суде утверждал, что никогда не работал в той странной фирме, которая названа в документе, и у него не было таких доходов, которые указаны в справке, и ни этой квартиры, ни машины у него также нет и не было, кредит не просил и денег не получал.
По мнению Верховного суда, его воронежские коллеги должны были сами запросить у полиции Самарской области подлинный кредитный договор, чтобы не было сомнений. Но этими процессуальными полномочиями областной суд не воспользовался. По мнению Верховного суда, это говорит «об уклонении суда от обязанности по полному и всестороннему установлению обстоятельств дела».
Иск придется областному суду пересматривать.
Официальный сайт
Верховного Суда Российской Федерации
Чужой договор. Верховный суд разъяснил, как доказать, что гражданин не брал деньги у банка
Одни мошенники получают кредиты по украденным документам. Другие, пользуясь связями в банках, берут деньги по копиям чужих паспортов. А получить такую копию сегодня очень легко. Ведь у нас снимают копии паспорта везде, начиная с поликлиники по месту жительства и салонов связи, заканчивая школами и всевозможными конторами ЖКХ. Таких преступников не часто, но все-таки ловят и выносят им приговор. А как поступать тем, кто оказался их жертвой с долгом в банке, которого они не делали?
Об этом рассказал Верховный суд РФ, когда пересматривал результаты судебного спора гражданина и некоего банка, который захотел получить выданный мошенникам кредит с невиновного человека. Учитывая, что жертв подобных мошенников немало, эти разъяснения могут оказаться крайне полезными.
Суду истец объяснил, что он никогда такой договор не заключал, в городе Самаре, в котором якобы подписывался договор, он никогда не был, а зарплата его составляет 15 тысяч рублей и не идет ни в какое сравнение с той, что указана в договоре.
Пришлось истцу обращаться в Верховный суд РФ и пожаловаться на решение областного суда.
Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РФ изучила это дело и заявила, что жалоба гражданина «подлежит удовлетворению», а в решении апелляции есть нарушения закона.
Вот как пересматривал это дело Верховный суд.
Он увидел, что районный суд, удовлетворяя иск гражданина, сослался на заключение эксперта из «Воронежского регионального центра судебной экспертизы Минюста России». Эксперт написал, что подписи от имени истца на копии кредитного договора выполнил не он.
Областной суд на это ответил: копия вообще не является доказательством, так как «не соответствует требованиям статьи 71 Гражданского процессуального кодекса РФ». И вообще, по мнению областных судей, в деле нет доказательств того, что копия договора, которую принес в суд истец, «соответствуют оригиналу». Да и экспертное заключение не соответствует требованиям Закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в РФ», потому как «проведение исследования по копии кредитного договора не допускается».
А еще Верховный суд увидел, что апелляция приобщила к делу новые доказательства, которые предоставило следствие уже после того, как районный суд встал на сторону истца. Это были заверенные копии кредитного договора и копия расходного кассового ордера, которые, по мнению областного суда, доказывали, что истец деньги у банка брал.
Верховный суд заметил, что его областные коллеги, вынося свое решение, не учли важные моменты.
По закону апелляция, во-первых, оценивает доказательства, которые есть в деле. И во-вторых, дополнительные доказательства. Но эти дополнительные доказательства принимаются апелляцией тогда, когда человек, участвующий в деле, объяснил, по каким причинам он не смог их принести в суд первой инстанции. Это должны быть веские причины, не зависящие от человека, а апелляция обязана признать эти причины уважительными.
О том, что в деле появились новые доказательства, областной суд обязан был вынести определение.
У нас снимают копии паспорта везде, начиная с поликлиники и салонов связи. К кому они могут попасть.
Уточнения по этому поводу сделал Пленум Верховного суда (№ 13 от 19 июня 2012 года). Пленум сказал, что судья-докладчик излагает содержание новых доказательств и ставит на обсуждение вопрос, принимать ли новые доказательства. Причем делается это с учетом мнения тех, кто участвует в деле. Доказывать, почему в районный суд не принесли новые доказательства, должен тот, кто их принес. А апелляция обязана решить, по уважительным причинам новые доказательства не предоставили районному суду или нет.
Из дела видно, что новые доказательства поступили в областной суд из полиции Самарской области. Их воронежский областной суд не исследовал, не дал оценки, допустимые ли это доказательства. Апелляция просто ограничилась перечислением появившихся документов. А наш герой в суде утверждал, что никогда не работал в той странной фирме, которая названа в документе, и у него не было таких доходов, которые указаны в справке, и ни этой квартиры, ни машины у него также нет и не было, кредит не просил и денег не получал.
По мнению Верховного суда, его воронежские коллеги должны были сами запросить у полиции Самарской области подлинный кредитный договор, чтобы не было сомнений. Но этими процессуальными полномочиями областной суд не воспользовался. По мнению Верховного суда, это говорит «об уклонении суда от обязанности по полному и всестороннему установлению обстоятельств дела».
Иск придется областному суду пересматривать.
Текст: Наталья Козлова
Фиктивный заем как средство недобросовестной процессуальной борьбы: проблемы противодействия
Юдин А.В., доктор юридических наук, доцент кафедры гражданского процессуального и предпринимательского права Самарского государственного университета.
Правовая ситуация, при которой должник стремится избежать исполнения своих обязательств перед кредиторами и с этой целью прибегает к различным уловкам, является не просто распространенной, а типичной в юридической практике. Одним из часто используемых средств является фиктивный договор займа, с помощью которого лицо создает видимость существования неких правоотношений с третьими лицами (например, для целей обременения долгами общего имущества). В статье раскрываются различные способы борьбы с данным явлением и предлагаются методики доказывания по такого рода делам.
Ключевые слова: договор займа, оспаривание договора займа, доказывание, подложные доказательства.
The legal situation at which the debtor aspires to avoid execution of the obligations to creditors and with that end in view resorts to various dodges, is not simply extended, but typical in legal practice. One of often used means is the fictitious contract of a loan with which help the person creates visibility of existence of the certain legal relationships with the third parties (for example, for the purposes of encumbrance of the general property). In article various ways of struggle against the given phenomenon reveal and proving techniques on such cases are offered.
Правовая ситуация, при которой должник стремится избежать исполнения своих обязательств перед кредиторами и с этой целью прибегает к различным уловкам, является не просто распространенной, а типичной в юридической практике. Спектр используемых здесь средств весьма широк: затягивание судебного процесса по взысканию задолженности, инициирование собственного банкротства и т.д.
Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2009. N 9.
Искусственный заем может использоваться недобросовестным должником в самых разных сферах отношений, относящихся как к деятельности хозяйствующих субъектов, так и к имущественным отношениям с участием граждан. Фиктивный заем может быть направлен на: а) создание для кредиторов видимости наличия обязательств перед третьими лицами; б) искусственное обременение общей собственности; в) легализацию приобретения некоего имущества перед третьими лицами и др.
Так, достаточно традиционной является проблема появления в делах о банкротстве фигуры «дружественного» кредитора, ссылающегося на наличие у должника крупной задолженности перед таким кредитором. Равным образом, не нова проблема возникновения лжекредиторов на стадии исполнительного производства и предъявления с их стороны иска об освобождении имущества из-под ареста.
В последнее время можно отметить такую тенденцию, как применение искусственного займа в спорах о разделе совместно нажитого имущества супругов. Алгоритм действий спорящих здесь несложен: сторона, добивающаяся «размытия» доли своего «оппонента», ссылается на некий договор займа, который был якобы заключен им в период брака в интересах семьи. В соответствии с ч. 3 ст. 39 Семейного кодекса РФ, общие долги супругов при разделе общего имущества супругов распределяются между супругами пропорционально присужденным им долям. Некоторые такие процессы превращаются в «соревнование» супругов в выдвижении «своих» кредиторов, предоставляющих заемные расписки.
Возможны различные модификации использования лжезайма. Например, в обоснование того, что спорное имущество приобретено не на личные средства одного из супругов, другая сторона ссылается на то, что имущество было приобретено на заемные денежные средства, полученные ею опять же от дружественных кредиторов.
Равным образом, для легализации приобретения имущества перед третьими лицами, ссылающимися на то, что они являются собственниками спорного имущества, лицо представляет фиктивную заемную расписку, из которой следует, что заем был предоставлен именно ему для приобретения спорного имущества.
Обозначенная ситуация, весьма распространенная в судебной практике, требует выработки определенной методики, позволяющей купировать подобное использование лжезайма.
Рассмотрим иные способы противодействия фиктивному займу в описываемых случаях:
1. Оспаривание договора займа. Лицо, «против» интересов которого заключен договор займа, может попытаться оспорить его как мнимую сделку (ч. 1 ст. 170 ГК РФ), позиционируя себя в качестве «любого заинтересованного лица» (абз. 2 ч. 2 ст. 166 ГК РФ), которому законом предоставлено такое право. В обоснование соответствующего иска (первоначального или встречного) истец может ссылаться на то, что в действительности никакого договора займа не было и соответствующая сделка совершена лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей правовые последствия. С учетом положения о том, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом (ч. 1 ст. 166 ГК РФ), не исключается, что доводы о мнимом характере сделки будут включены лицом в возражения по делу и (или) будут констатированы самим судом в мотивировочной части судебного решения.
Однако с тактической точки зрения оспаривание договора займа путем предъявления самостоятельного иска может быть опасно, поскольку отказ в его удовлетворении в силу тех или иных обстоятельств фактически будет равносилен реабилитации договора займа и сведется к «созданию истцом доказательств против себя самого».
2. Оценка судом факта заключения договора займа и исполнения его условий как недоказанных стороной. Это более «мягкий» способ опровержения договора займа, который предстает уже не в качестве самостоятельного объекта для оспаривания, а как одно из доказательств по делу, опровергаемых стороной путем представления доказательств противоположного содержания. Суд в данном случае оказывается избавлен от необходимости высказывать итоговое суждение по поводу действительности и (или) заключенности договора займа, ограничиваясь лишь указанием на то, что заключение договора займа и, соответственно, его исполнение стороной не доказаны.
Но, с другой стороны, нередко мотивировка отрицательных для лица решений суда сводится к тому, что «в установленном порядке договор займа оспорен не был». Тем самым бездействие стороны расценивается как ее согласие с состоявшимся займом.
Судебная практика. Приложение к информационному бюллетеню управления Судебного департамента в Самарской области. 2007. Январь. N 4 (23). С. 33.
С практической точки зрения в приведенном примере суд, вероятнее всего, разоблачил и пресек попытку использования займа как средства обременения имущества, подлежащего разделу. Однако означает ли приведенный пример, что при любом рассмотрении обязательственно-правового спора с участием физического лица суд должен выяснить наличие у него супруга или супруги для целей привлечения их к участию в деле? Очевидно, что такой подход не может быть взят на вооружение, поскольку существенно затруднит гражданское судопроизводство.
4. Признание договора займа заключенным исключительно в интересах заемщика. По определенным категориям дел, в которых заемщик заинтересован в распространении юридической силы займа на других лиц, суд наделен правом констатировать заключенность займа только в интересах самого заемщика. Тем самым возможные негативные последствия займа для третьих лиц будут купированы.
Переходя к практическим рекомендациям по доказыванию фиктивности займа, предварим их некоторыми замечаниями:
Все возможные факты, свидетельствующие о фиктивности займа, можно подразделить на следующие группы:
1. Факты, относящиеся к личностям заимодавца и заемщика. Среди них могут быть аффилированность заимодавца заемщику; отсутствие правоспособности юридического лица на момент заключения сделки; невозможность нахождения заимодавца и (или) заемщика в месте совершения договора займа (прежде всего, применительно к физическим лицам) и др.
3. Факты, относящиеся к содержанию самой сделки. Среди них могут быть уязвимость самого долгового документа с точки зрения реквизитов и формы; факты, свидетельствующие о займе как о крупной сделке или сделке с заинтересованностью при отсутствии доказательств их одобрения в установленном порядке; факты ничтожности договора займа с точки зрения «общегражданских» оснований и др. Безвозмездный характер займа, а равно иные факты, свидетельствующие о явной экономической невыгодности сделки для заимодавца и (или) заемщика, косвенно также могут служить подтверждением фиктивности займа.
4. Факты, относящиеся к неисполнению договора займа и публично-правовых обязанностей, порожденных договором. Невозврат суммы займа в нарушение условий договора, а равно неисполнение иных обязательств, порождаемых договором (например, неуплата процентов за пользование займом), может свидетельствовать о фиктивности займа. Неисполнение публично-правовых обязанностей, возникающих в связи с договором (например, неотражение сведений о сделке в документах бухгалтерской отчетности), также может говорить об отсутствии реальных заемных правоотношений.
5. Факты, относящиеся к связи договора займа с предметом самого спора. Зачастую лица, инициирующие лжезаем, допускают ошибки в оценке его правовых последствий и доказательственного значения для конкретного гражданского дела. Это могут быть, например, несовпадение времени займа и события, для подкрепления которого заем используется (имущество, якобы приобретенное на заемные средства, в действительности было приобретено ранее, чем заемщик получил заем); отсутствие прямой причинно-следственной связи между займом и событием, для подтверждения которого используется заем и др.
Как признать договор займа недействительным
Договор займа, как и другие сделки, может быть признан недействительным, но для этого должны иметься предусмотренные законом основания. Порядок признания сделки недействительной пошагово описан в статье.
Основания для признания договора займа недействительным
К любой заключаемой на территории РФ сделке нормы ГК РФ предъявляют целый ряд общих требований. Так, например, стороны должны:
В том случае, если хотя бы одна из сторон игнорирует эти требования законодательства, сделка становится оспоримой. То есть сторона договора либо другие заинтересованные лица получают право обратиться в суд с иском о признании сделки недействительной. Такое признание дает возможность возврата к тому положению, в котором участники сделки находились до заключения договора (то есть должен произойти возврат всего полученного по договору назад).
Если же положения законодательства нарушают обе стороны (к примеру, заключая договор займа, организуют фиктивную сделку или маскируют под другую сделку), то такой договор будет заведомо ничтожен. То есть вообще не будет порождать никаких юридических последствий.
По каким основаниям можно оспорить договор займа
Потенциальных оснований, по которым можно оспорить договор займа, более десятка. Все они перечислены в ст. 168-179 ГК РФ. Мы разделили их на три группы:
Так, например, п. 7 ст. 807 ГК РФ определяет, что если заем выдается гражданину и не имеет отношения к предпринимательской деятельности, то такой заем должен оформляться с учетом требований закона «О потребительском кредите (займе)» от 21.12.2013 № 353-ФЗ. Однако нормы договора требованияэтого закона игнорируют.
Кто может начать процедуру признания договора недействительным
Правила прописаны в ст. 166 ГК РФ. Оспорить сделку имеют право:
Обязательным условием, необходимым для оспаривания сделки, должно быть нарушение ее условиями прав и законных интересов конкретного человека или организации либо наличие для них иных неблагоприятных последствий.
Пошаговый порядок действий
Признание оспоримой сделки недействительной возможно только на основании судебного решения.
Пошаговая процедура признания договора займа таковым выглядит так:
Последствия признания договора займа недействительным
Последствия недействительности договора займа определены в ст. 167 ГК РФ. Согласно п. 1 ст. 167 ГК РФ недействительная сделка является таковой с момента ее совершения, а потому не влечет никаких юридических последствий.
Согласно п. 2 ст. 167 ГК РФ в случае признания договора займа недействительным стороны должны вернуть друг другу полученные по нему денежные средства или иное имущество. Если имущество нельзя вернуть в натуре, то сторона компенсирует его стоимость в денежном выражении.
Проще говоря, заемщик возвращает займодавцу деньги и компенсирует пользование этими деньгами по правилам ст. 395 ГК РФ путем уплаты процентов по ключевой ставке ЦБ РФ. Займодавец же не обязан возвращать все полученные по сделке проценты, поскольку заемщик в любом случае оплачивает пользование суммой займа. Но имейте в виду, что суд может признать неосновательным обогащением разницу между деньгами, уплаченными по договору, и деньгами, уплаченными по ключевой ставке.
Таким образом, чтобы признать договор займа недействительным, нужны основания.Придется обращаться в суд, поскольку это обязательный этап процедуры. Если иск будет удовлетворен, займодавцу придется вернуть деньги и проценты за пользование ими.
Прямо сейчас заберите у «Клерка» 4 000 рублей при подписке на « Клерк.Премиум» до 12 ноября.
Подробности и условия самой обсуждаемой акции «Клерка» здесь.
ВС пояснил, как отличить реальные договоры займа от фиктивных в банкротном деле
8 октября Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда вынесла Определение № 308-ЭС20-8307 по обособленному спору о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности кондитерской фабрики перед обществом по девяти договорам займа.
Нижестоящие суды не нашли признаков аффилированности в спорных договорах займа
В июне 2015 г. ООО «Инвест» и ООО «Кондитерская фабрика «Мишкино» заключили девять договоров займа. В дальнейшем фабрика была признана банкротом, а поскольку она не вернула заемные средства, ее контрагент обратился с заявлением о включении задолженности в размере 587 млн руб. в реестр требований кредиторов.
В ходе судебного разбирательства ПАО КБ «Центр-Инвест», будучи конкурсным кредитором должника, возражало против удовлетворения такого требования. В частности, банк утверждал о наличии аффилированности между обществом «Инвест» и кондитерской фабрикой.
Кредитная организация ссылалась на то, что спорные договоры займа имеют признаки сделок нестандартного характера, так как кредитор выдает последующие займы без исполнения предыдущих обязательств, при этом длительное время не обращается с требованием о возврате ежемесячных процентов и суммы основного займа, предоставляет отсрочку исполнения обязательств и изменяет статус выплаты процентов с ежемесячного на единовременный в конце срока. Такие действия кредитора, по мнению банка, необъяснимы с точки зрения цели юрлица в виде извлечения прибыли от своей деятельности. Подобные факты, полагал банк, могут свидетельствовать о подаче заявления о включении требований в реестр исключительно с целью уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов.
Тем не менее три инстанции удовлетворили требование «Инвест», исходя из надлежащего подтверждения им наличия задолженности. Суды отметили наличие в материалах дела надлежащим образом заверенных договоров займа, дополнительных соглашений к ним, актов сверки взаимных расчетов по каждому из договоров, платежных поручений, а также финансовой и бухгалтерской отчетности, подтверждающей отражение полученных заемных средств и проводку финансовых операций по каждому из договоров по бухгалтерским регистрам.
В связи с этим суды указали на реальность заключенных договоров займа и фактическое перечисление заемных средств на счет должника. При этом они отметили, что ссылки банка без представления конкретных доказательств на определенные хозяйственные связи между должником и рядом хозяйственных обществ не обосновывают, как указанные взаимоотношения влияют на возможность признания заявителя аффилированным по отношению к должнику. Суды также отклонили доводы о фиктивном характере взаимоотношений сторон договоров займов, так как их выдача производилась обществом «Инвест» за счет собственных средств, оно получало от кондитерской фабрики проценты за пользование финансированием, что свидетельствовало о реальной экономической деятельности общества и отсутствии у него намерения причинить вред иным кредиторам должника.
Суды также сочли, что общество «Инвест» не имело цели контролировать процедуру банкротства, поскольку общий размер включенных в реестр требований составляет около 3 млрд руб., в то время как требования заимодавца составляют не более 590 млн руб.
ВС согласился с выводами нижестоящих инстанций
Впоследствии ПАО КБ «Центр-Инвест» оспорило судебные акты в Верховный Суд. В своей кассационной жалобе банк указал, что стороны спорных договоров займа являются аффилированными лицами и находятся под контролем семьи Узденовых, члены которой использовали расчетные счета общества, должника и иных лиц, входящих в группу, в качестве транзитных. Банк также отмечал, что наличие подобного контроля над сторонами договоров займа подтверждается как многочисленными публикациями в СМИ, так и посредством анализа выписок из ЕГРЮЛ.
После изучения материалов дела № А53-5830/2019 Судебная коллегия по экономическим спорам заключила, что возражения банка против требований ООО «Инвест» по существу сводились к фиктивности спорных займов ввиду того, что денежные средства проходили через счет общества и должника транзитом, не опосредуя реальные хозяйственные отношения, а создавая лишь видимость этого в целях искусственного формирования задолженности (ст. 170 ГК РФ).
«Такая версия может выглядеть убедительной, только если предположить, что действия как кредитора (общества), так и заемщика (кондитерской фабрики) координировались из единого центра принятия управленческих решений, иными словами, если общество и должник были аффилированы по признаку вхождения в одну группу лиц, объединенную общими экономическими интересами», – отметил Суд.
ВС добавил, что банк не оспаривал, что между должником и обществом отсутствовали формально-юридические признаки аффилированности. «В то же время доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение юридической связанности, но и фактической, наличие которой имеет место тогда, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности (определение Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 15 июня 2016 г. № 308-ЭС16-1475)», – указано в определении.
Как пояснил Верховный Суд, для определения аффилированности сторон заемных отношений необходимо было доказать, что спорные сделки являлись нестандартными с точки зрения заведенной в гражданском обороте практики поведения. Ранее банк отмечал, что общество «Инвест» в качестве займа предоставляло денежные средства, полученные от нескольких хозяйственных обществ, кондитерской фабрике, которая, в свою очередь, перечисляла эти деньги этим же хозобществам. Тем самым, как полагал банк, заемные денежные средства возвращались тем лицам, которые их и предоставили заимодавцу, что свидетельствовало о закольцованном характере движения денег.
Тем не менее высшая судебная инстанция указала на необоснованность таких доводов банка, выборочно ссылавшегося на операции, которые могли подтвердить его правовую позицию, игнорируя остальные факты. «Так, как пояснял в отзыве временный управляющий, значительная часть заемных денежных средств (около 196 млн руб.) направлена на погашение долга по кредиту перед АО «Альфа-Банк», – указал Суд. – Иные средства направлялись на выплату кредита заявителю кассационной жалобы (банку), выплату заработной платы работникам фабрики, на исполнение обязательств по уплате обязательных платежей, на расчеты с контрагентами за поставленную продукцию и проч., то есть фактически заемные средства использовались на нужды кондитерской фабрики, для поддержания ее обычной хозяйственной деятельности».
Верховный Суд добавил, что со стороны как общества, так и должника имело место обычное предпринимательское взаимодействие, не выходящее за пределы разумного и добросовестного осуществления гражданских прав, а финансирование предоставлялось реально на условиях, доступных обычным (независимым) участникам рынка, и использовалось на собственные нужды заемщика. Таким образом, ВС оставил в силе судебные акты нижестоящих инстанций.
Эксперты «АГ» прокомментировали выводы Суда
Партнер АБ «Бартолиус» Наталья Васильева полагает, что при кажущейся простоте фабулы рассматриваемого дела оно наполнено огромным количеством фактуры, анализом многоступенчатого владения и тесных экономических связей разветвленной группы лиц, в которую, по мнению банка, входят как должник, так и кредитор. «Именно на этом основании банк и выступал за отказ кредитору во включении в реестр – по мотиву фактической аффилированности, в связи с чем должник в схеме движения денежных средств выступал, по мнению кредитной организации, в качестве транзитного звена, а договоры займа имеют мнимый характер, применению подлежит ст. 170 ГК РФ», – пояснила она.
По словам эксперта, практика применения различных стандартов доказывания в делах о банкротстве уже несколько лет разрабатывается Верховным Судом, поэтому определение является очередным вкладом ВС в развитие этого безусловно важного процессуального института. «Процесс распределения бремени доказывания при заявлении возражений против требований иных кредиторов в реестр выглядит таким образом: кредитор, подавший требование к реестр, изначально обязан представить ясные и убедительные доказательства в подтверждение своего права требования к должнику, а кредитор, оспаривающий правомерность требования иного кредитора к должнику, заявляет свои возражения prima facie, то есть “на первый взгляд”, иными словами, ему необходимо породить разумные сомнения в том, что заявляющий требование кредитор является аффилированным, а сделка – мнимой», – рассказала Наталья Васильева.
Она отметила, что, в случае если факт аффилированности будет доказан, на аффилированного кредитора переходит бремя доказывания обоснованности права требования к должнику, то есть факта заключения реальной сделки, уже исходя из еще более повышенного стандарта доказывания, а именно: «вне всяких разумных сомнений».
«Обращает на себя внимание то, что довод банка об аффилированности кредитора и должника через ряд физических лиц, в том числе Тимура Узденова, который входил в группу кредитора и одновременно являлся поручителем должника перед иной кредитной организацией, вошедший в текст определения о передаче дела на рассмотрение коллегии, в итоговом определении ВС РФ никакой оценки не получил. Также не были учтены Верховным Судом сведения, изложенные в многочисленных публикациях СМИ, на которые указывал Банк в кассационной жалобе и упоминание о которых также было включено в определение о передаче дела на рассмотрение ВС РФ; из них следует, что должник находится под контролем Тимура Узденова», – подытожила Наталья Васильева.
Старший юрист АБ «Бартолиус» Татьяна Стрижова добавила, что Верховный Суд в очередной раз возвращается к проблеме распределения бремени доказывания по спорам о включении требований аффилированных кредиторов в реестр. Она отметила, что в рассматриваемом деле с учетом повышенного стандарта доказывания было исследовано значительное количество доказательств.
«В частности, судом апелляционной инстанции истребованы и проанализированы расширенные выписки о движении денежных средств как по счетам самого должника, так и по счетам общества, благодаря чему исключены обстоятельства транзита денежных средств с использованием счетов должника, проанализированы источники поступления и расходования денежных средств сторонами договоров займа. Судами также проанализирован и установлен реальный характер инвестиционной деятельности общества на постоянной основе, определен его коммерческий интерес в заключении спорных сделок, а также проанализировано поведение последнего на предмет экономической обоснованности. При таком объеме и “качестве” представленных доказательств доводы банка о возможном “семейном” контроле за внутригрупповым движением средств, по мнению Верховного Суда, с наименьшей вероятностью свидетельствовали о нестандартном предпринимательском взаимодействии», – заметила юрист.
По ее словам, позиция ВС вызывает особый интерес тем, что Суд ориентирует правоприменителей на допустимость использования такого стандарта доказывания, как «баланс вероятностей» при разрешении споров в ситуации, когда позиции обеих сторон не подтверждаются безупречными однозначными доказательствами, но при этом в сравнении между собой одни доводы выглядят более убедительными, чем другие. «Так, Коллегия, применяя “баланс вероятностей”, отмечает, что “…при установленных судами обстоятельств наиболее вероятное положение дел выглядит таким образом, что со стороны как общества, так и должника имело место обычное предпринимательское взаимодействие, не выходящее за пределы разумного и добросовестного осуществления гражданских прав”», – подчеркнула Татьяна Стрижова.
Адвокат, советник INTELLECT, арбитражный управляющий Сергей Гуляев полагает, что Верховный Суд продолжил смягчать выработанный им же в середине 2016 г. и развитый впоследствии правовой подход касательно требований из договоров займа в делах о банкротстве. «Ранее ВС РФ занимал очень жесткую позицию в отношении займов, при которой даже косвенное подозрение в аффилированности должника и кредитора могло привести к отказу во включении требований в реестр требований кредиторов. Данная позиция в свое время дала положительный результат, количество дел о банкротстве, контролируемых «дружественными» по отношению к должнику кредиторами, требования которых как раз происходили из договоров займа, стало минимальным. В дальнейшем ВС РФ начал свою позицию смягчать, последовал ряд актов, в которых указывалось, что наличие аффилированности само по себе не свидетельствует о мнимом характере займа, необходимо именно фактическое обоснование нереальности заемных отношений», – пояснил он.
По словам эксперта, такой подход был вновь продемонстрирован в рассматриваемом деле: ВС РФ с учетом отсутствия надлежащих доказательств наличия аффилированности и наличия документов, подтверждающих реальность заемных отношений, сделал вывод об обоснованности требований кредитора. «Примечателен тот факт, что ВС РФ продолжает линию строгого контроля над требованиями, вытекающими из договора займа, хотя он в итоге согласился с позицией нижестоящих судов. Учитывая низкий процент передачи кассационных жалоб, подаваемых в ВС РФ, именно на очное рассмотрение судебной коллегией, в данном случае жалоба была рассмотрена, доводы и обстоятельства были изучены Судебной коллегией по экономическим спорам, только после этого сделан вывод о реальности заемных отношений», – отметил Сергей Гуляев.