л н модзалевский очерк истории воспитания и обучения
Л н модзалевский очерк истории воспитания и обучения
Сам Модзалевский, однако, решительно настаивает на самостоятельности своей работы, повторяя это суждение во всех авторских предисловиях. Представляет ли ныне вопрос о степени самостоятельности работы Модзалевского какой бы то ни было интерес, кроме интереса чести автора? Безусловно, да, поскольку от ответа на него зависит установка восприятия как её целого, так и отдельных фрагментов.
Несмотря на то, что «Очерки. » в том виде, в котором они были задуманы автором, остались незавершенными, систематический характер работы позволяет отнестись к ней как к состоявшейся вполне и являющейся ценнейшим произведением отечественной педагогической историографии.
Системный характер присутствует не только в композиции целого, но и в способе изложения всякого сюжета и в характере замечаний, делаемых автором по ходу рассмотрения тех или иных явлений историко-педагогической действительности, так что всякий элемент системы несет на себе неизгладимый отпечаток целого, которое при внимательном размышлении дисциплинированного ума может быть восстановлено, подобно тому как в органических системах живая клетка несет в себе образ и программу целого и может быть всегда опознана как принадлежащая именно данному конкретному организму, а также послужить началом генезиса органической целостности, воспроизводящей образ и подобие исходной.
Следует признать, что, несмотря на прошедшее столетие, мы не можем сказать, что в русской и советской историко-педагогической литературе есть еще какие бы то ни было работы, отличающиеся подобным качеством.
Временная дистанция длиною в столетие делает вполне видимой и значимой именно эту точку различения, задает новое измерение нашего восприятия работы Модзалевского, где вопрос об отношении её к работе Шмидта получает дополнительный живой интерес. С расстояния в сто лет мы воспринимаем «Очерки…» не только как историографию, историческое описание развития воспитания, но и как источник, как живое свидетельство культурно-исторических процессов, происходивших в России конца прошлого века. В пределах канона образованности, заданного в советские годы, мы преимущественно знаем этот период в определениях идеологического сознания, имеющего социал-демократическую ориентацию. Это период первоначального накопления капитала, пробуждения народных масс, разрушения сословных границ и формирования общественных классов капиталистического общества, период развития революционного движения. Отражая целый ряд важнейших сторон исторического процесса, социал-демократ, однако, знает его только как процесс общественно-исторический, и целый ряд сторон и аспектов многосторонней культурной работы, кропотливой, ежедневной работы, результирующейся в преобразовании быта и культурного самосознания народа, выпадает из поля зрения. Эта сторона хода истории требует взгляда на мировую историю как на культурно-исторический процесс и работа Модзалевского именно этот взгляд и задает. Анализируя основные понятия «Очерка. «, выражающие его идеологию, мы с удивлением обнаруживаем крайне современное их звучание: в понятиях «гуманное воспитание» «общечеловеческий идеал», «свободное, самостоятельное развитие».
Этот ряд понятий характеризует либеральное идеологическое сознание по преимуществу, и работа Модзалевского, в значительной степени может быть охарактеризована выражение либерального взгляда на историю.
Идея всемирной истории оказывается необходимым дополнением идее свободы индивидуального духа, без которой последняя лишается всякой определенности и всякого содержания. В предметном отношении к всемирно-исторической идее индивидуальный дух обнаруживает свою жизнь как жизнь историческую и узнает историю как «царство духов», обнаруживая в ней «достоверность духа и его Голгофу: Только из чаши этого царства духов пенится для него его бесконечность». (Гегель, «Феноменология духа»)
Особенностью работы Модзалевского является то, что он заново ставит вопрос о соотношении всемирного и национального начал в образовании, обнаруживая национальное немецкое там, где немец Шмидт видит общечеловеческое, однако внимательно и почтительно рассматривая те или иные результаты культурной работы немцев, не спеша делать выводы о национальной ограниченности тех или иных образовательных установлений, принятых в Германии.
Работа Модзалевского должна быть рассматриваема в контексте общественно-культурного процесса конца прошлого века, именуемого в историографии общественно-педагогическим движением. Это движение порождено реформами начала 60-х гг, охватившими все сферы общественной жизни. В сфере организации педагогического дела правительственные реформы определялись идеями общего и всесословного образования. Эти идеи были весьма новыми для России и вызывали борьбу научную и политическую.
Специфика общественно-педагогического движения, однако, проявилась в том, что либерализация в педагогическом деле произошла «вдруг», без предварительного медленного эволюционного накопления содержания, долженствующего определить форму допущенной общественной инициативы.
Вот как описывает Каптерев начальную фазу этого движения:». В шестидесятых и семидесятых годах мы набросились на немецкую педагогию…
. Увлечение немецкой педагогией быстро познакомило нас со всеми результатами западноевропейских педагогических работ… На почве немецкой педагогии мы смогли идти дальше и строить свою педагогию. Если мы будем рассматривать нынешнюю постановку учебного дела в России ( речь идет о начале ХХ века), методики, дидактики, современные приемы обучения, то вынуждены будем признать, что все это имеет свой корень в заимствованиях у немцев. Благодаря немецкой педагогии школьное дело у нас совершенно перестроилось».