леонтович история либерализма в россии
История либерализма в России (1762-1914)
Реакция при Павле 1. — Конституционные тенденции при Александре 1. —Мордвинов.
С либеральной точки зрения нужно расценивать как положительный оборот истории тот факт, что эта эпоха реакции окончилась сравнительно быстро благодаря насильственному устранению Павла и что на престол взошел Александр I, унаследовавший от бабушки Екатерины либеральные идеи, которые объяснялись и излагались ему, когда он был еще юношей.
В этой декларации отражаются некоторые основные принципы либерализма: в ней указывается на необходимость ясных законов, которые обеспечивали бы неприкосновенность личности и частной собственности и одновременно смягчали бы уголовное право. В дальнейших статьях вновь торжественно подтверждается либеральное законодательство Екатерины и в первую очередь ее Жалованной Грамоты, а также восстанавливается то, что было отменено Павлом I. Вообще основная тенденция проекта декларации и состоит именно в возврате к законодательству Екатерины и к духу ее царствования. Это вполне естественно, поскольку сама идея грамоты исходила от графа Воронцова, старого либерала Екатерининской эпохи. По его мнению, законодательство Екатерины содержит ряд постановлений, в которых отражаются принципы либерализма. Он объясняет, что однако до сих пор постановления эти почти не принимались во внимание и поэтому чрезвычайно важно подтвердить их вновь и придать им таким образом новое значение. Воронцов подчеркивает в своих заметках, сопровождающих отдельные статьи (заметки к статьям 4, 5 и 6), что гарантии промышленности и торговли, свободного предпринимательства и частной собственности не представляют собой ничего нового. Мы их находим в инструкции Екатерины, а также в ее законах. Однако до сих пор «они не могли оказывать большего влияния на действительность чем прекрасные сентенции Сократа, Марка Аврелия, Цицерона и многих других. » Для того чтобы стать действенными, они должны были войти в состав Жалованной Грамоты. Но декларация должна не только подтвердить вновь либеральные постановления предыдущего законодательства, она должна к тому же принять либеральные принципы, которые можно перенять из законодательств других государств, учитывая при этом особенности России.
Поэтому главной моей темой в этом отделе будет именно изучение идей и убеждений некоторых значительных представителей либерального направления. Отдельные важнейшие законы и мероприятия, которые представляют собой вклад в дело осуществления либеральных принципов, будут упомянуты в первой части этой работы лишь в той мере, в какой они связаны с теоретическим развитием либеральной программы.
У Мордвинова были личные отношения не только с Бентамом, но и со Смитом и с Сэем, и с целым рядом других западноевропейских ученых. Он посылал французский перевод своего произведения о банках (Réflexion sur les Banques) Ганилю, Сэю, де Набору и Джою. Старался заинтересовать Сперанского идеями Ганиля и посылал ему произведения последнего. Вообще Мордвинов был знаком со многими западноевропейскими произведениями либерального направления. Так, мы знаем, что он переслал Бентаму через его брата Самуила французский перевод книги либерального испанского мыслителя и политического деятеля Гаспара Мельхиора де Ховелланоса «Identité de l’intérêt général avec l’intérét public» (Тождественность личной и общественной пользы). Эта книга была опубликована в Петербурге в 1806 году по приказанию министра внутренних дел князя Кочубея. Там мы находим критику сельской общины и защиту частной собственности на землю и недра, и потому не удивительно желание Кочубея сделать книгу известной русскому читателю.
В царствование Екатерины и Павла официальная деятельность Мордвинова ограничивалась флотом. При Александре I Мордвинов также работал как специалист по делам флота. Однако вскоре его советами стали пользоваться и по целому ряду других вопросов, в частности, к ним прибегал «неофициальный комитет» 11 и отдельные члены этого комитета, в первую очередь, Строганов.
Однако, «лишить собственности. есть взять имение без согласия лица, которое им владеет. есть нарушить первый закон, коим благоустроенное правительство отличается от насильственного» (стр. 39). «Посему, сколько бы исключительное владение каким-либо имением ни оказывалось противным общему благу, не можно для сего его взять в общее употребление. ибо никогда общее благо не зиждется на частном разорении» (стр. 39). «Закон собственности признается в России вообще непоколебимым, следовательно, и собственность гр. Кутайсова должна быть неотъемлема» (стр. 38).
В другой записке он высказывается не менее решительно в пользу частной собственности. Он пишет: «Собственность есть первый камень. Без оной и без твердости прав, ея ограждающих, нет никому надобности ни в законах, ни в отечестве, ни в государстве» (стр. 52). Гарантия собственности в русском праве, особенно после 12 декабря 1801 года, приобрела большее значение, то есть, с «сего знаменитого дня, с которого право владения землями распространено на нижний род людей» (стр. 52).
1 К. Валишевский. Сын великой Екатерины Павел I. (Le Fils de la Grande Catherine Paul I). Париж, 1912, стр. 230.
2 Валишевский четко указывает на внутреннее родство патриархальной деспотии Павла с революционным деспотизмом якобинцев. Он пишет: «. деспотизм Павла, его склонность вмешиваться прямо даже в интимную жизнь его подданных, вытекают из его глубоко патриархального представления о своих функциях. Это представление связано у него с учением о государстве в роли провидения, и эту идею он исповедует совместно с теми самыми якобинцами, которых он так ненавидит, конечно, не отдавая себе в этом отчета». Вполне возможно, что отрицательное отношение Екатерины к идеям Радищева основано было именно на том, что она видела в них отражение тиранических тенденций якобинства. Во всяком случае, на это указывает ряд ее примечаний на полях книги Радищева. В этих примечаниях она подчеркивает сходство его взглядов с якобинскими тенденциями.
3 В. Иконников. Граф Мордвинов. Пб, 1873, стр. 28, примечания.
4 Существует три редакции проекта этой декларации. Две из них составлены по-русски (первая и вторая), а третья по-французски. Редакция вторая отличается от первой тем, что в ней отсутствуют три статьи, имеющиеся в первой редакции. Эти три статьи касаются: 1-я— сути императорской власти; 2-я— закона о престолонаследии от 5 апреля 1797 года (этот закон подтверждается статьей второй); 3-я статья касается положения Сената — так что речь идет об основных институтах государства. По-видимому, сочли непоследовательным включить в декларацию, касающуюся основных прав подданных, три отдельные и почти не связанные между собой статьи. В остальном вторая редакция отличается от первой лишь немногими и почти исключительно стилистическими исправлениями. (Текст декларации будто бы составлен был Радищевым, который при Павле I был принят вновь на государственную службу, а Сперанский исправлял его прежде всего с точки зрения стиля. Как известно, Радищев выражался языком, который тогда считался устарелым: Пушкин назвал его стиль варварским). Эта редакция опубликована в книге Семенникова «Радищев», Москва, 1923, стр. 180-194. Первые три статьи первой редакции также напечатаны в этом издании на стр. 431 и далее. Третья редакция (французская) опубликована в «Заметках»Воронцова от 12 августа 1801 года в приложении к журналу «Русский Архив», т. 2 за 1908, стр. 7-12. Эти заметки считались общей запиской, составленной Воронцовым, Кочубеем и Новосильцевым, хотя Воронцов наверное был на самом деле единственным автором. В третьей редакции опущены некоторые требования второй редакции, по-видимому те, которые представлялись особенно «радикальными». В основном же содержание обеих редакций совпадает. Характерно изменение заглавия третьей редакции. В обеих первых проект прямо озаглавлен «Грамота», заглавие третьей: «Articles ou matériaux qui peuvent servir à la confection d’un édit ou manifeste de privilèges, franchise etc.» (Статьи или материалы, которые могут быть полезными для составления указа или манифеста о привилегиях, свободах и т.д.). Это заглавие звучит так, как будто составители проекта уже не рассчитывали, что декларация может быть опубликована в недалеком будущем. На самом деле, третья редакция проекта декларации, так же как и обе первые, не была утверждена Александром.
5 Эта записка также опубликована в приложении к «Русскому Архиву» за 1908 г., т. 2, стр.
18-20.
6 А. Макаров. Проект основных законов Российской империи 1804 года. В записках русского научного института в Белграде 1937 г., №15. Русский текст этого проекта (сокращенный) опубликован Макаровым там же, стр. 157-164. Немецкий текст опубликован Макаровым в приложении к его крупному труду на немецком языке: «Проект конституционных законов Российской империи от 1804 года. Вклад в историю кодификации российского права». Ежегодники культуры и истории славян, т.2, тетрадь 2 (1926), стр. 201- 366.
7 Иконников, там же, стр. 4.
8 Каркунов, там же, стр. 261 и дальше.
9 М. Корф. Жизнь графа Сперанского, т.1, стр. 191.
10 Иконников, там же, стр. 72 и дальше.
11 К неофициальному комитету принадлежали: В.П. Кочубей, Н.Н. Новосильцев, князь Адам Чарторыйский и граф. П.А. Строганов.
12 Иконников, там же, стр. 31.
13 Полное собрание Законов, том XXVI, № 20075. К тем «многим», о которых упоминает Строганов, наверное, принадлежал и Воронцов. В примечаниях к проекту Декларации прав, которые он составил совместно с Кочубеем и Новосильцевым в августе 1801, мы читаем: «Нельзя ли предоставить как государственным, так и помещичьим крестьянам право покупать земли без жилищ., то, что мы понимаем под выражением «пустоши», позволить им для этого заверять документы на собственность в судах, не прибегая к подставным лицам, как они делают в настоящее время, и наконец, гарантировать им эту собственность, которая будет принадлежать им в той же мере, в какой другие члены общества имеют право располагать собственностью. Это мероприятие, которое не представляется неосуществимым, имело бы в нашей стране бесконечно положительные последствия: оно побудило бы крестьян обрабатывать большие пространства девственных земель и стараться получить возможно больше от тех земель, которые будут принадлежать им как частная собственность; кроме того, такое мероприятие сильно увеличило бы нашу годовую продукцию и позволило бы нам отдать себе отчет более ясно, чем каким бы то ни было указом или законом в подлинной сущности собственности, то есть то, в чем большинство крестьян совершенно не отдает еще себе отчета. Легко понять, как необходимо, чтобы они научились отличать роль собственника от роли наемного земледельца и чтобы они начали испытывать потребность уважения к собственности. Ведь именно в непонимании этого и состоит опасность, связанная с освобождением их или с чрезмерными усилиями в их пользу». (Примечания к 9 статье. «Русский Архив», 1908, т.2). Как мы видим, Воронцов идет еще дальше чем Мордвинов и чем указ от 12 декабря 1801 года. Он советует предоставить право собственности на землю не только государственным, но и крепостным крестьянам.
14 Непременный совет под председательством царя был основан Александром I 30 марта 1801 года по проекту Трощинского. Он состоял из 12 членов и создан был для рассмотрения всех важных государственных дел и постановлений. Он заменил собой «временный совет». (Иконников, там же, стр. 37, прим. 1).
15 Иконников, там же, стр. 37.
16 Государственный Совет основан был в связи со стремлением провести границу между законодательной и исполнительной властью и создать равновесие между этими двумя институтами государственной власти.
17 В Государственном Совете было четыре отдела или департамента: а) департамент законов, б) военных дел, в) гражданских и духовных дел, г) государственной экономии. Сперанский назначен был государственным секретарем. С этого времени началось сотрудничество между Сперанским и Мордвиновым, связанное с их положением в составе Государственного Совета; но уже и раньше они хорошо знали друг друга и часто работали вместе, как например, при приготовлении проекта финансовой системы (Иконников, там же, стр. 77).
18 Мордвинов разработал проект устава частных и губернских банков (Иконников, там же, стр. 202).
19 Иконников, там же, стр. 102.
20 Смотри его произведение «Некоторые соображения о мануфактуре в России и о тарифах», 1816. Интересно, что в связи с необходимостью найти сбыт для возможного избытка российской продукции, он думал не о рынках «старой» Европы, а о рынках «молодой» Азии. Восточная торговля казалась ему мирным и «элегантным» путем к обеспечиванию российского проникновения на тот континент. (Иконников, там же, стр. 184).
21 Такое предположение обосновано уже тем, что взгляды Мордвинова и Сперанского удивительным образом сходятся в целом ряде подробностей.
22 Мордвинов высказывал, кроме того, и мнение, которого придерживалась Екатерина в своей «инструкции», а мнение это в конце концов основано на учении Монтескье, а именно, что величие российской империи требует, чтобы Россия оставалась самодержавной монархией. По-видимому, здесь речь идет о некритическом повторении традиционной мысли. (Иконников, там же, стр. 122, прим. 1).
23 Известен следующий пассаж из письма Сперанского его приятелю Столыпину: «Надо очистить административную часть. Затем надо установить конституционные законы, то есть политическую свободу, а затем постепенно вы перейдете к вопросу гражданской свободы, то есть свободы крестьян. Таков должен быть настоящий порядок вещей». Цит. по Градовскому, там же, стр. 246, прим. 162.
24 Цит. по Градовскому, там же, стр. 247, прим. 164.
25 Цит. по Иконникову, там же, стр. 236.
Семигин Г.Ю. Антология мировой политической мысли. Политическая мысль в России
ОГЛАВЛЕНИЕ
Леонтович Виктор Владимирович
(1902—1959)—юрист, историк, публицист. Родился в дворянской семье, в Полтавской губернии. Начал учебу в Киеве, но в 1920 г. эмигрировал в Прагу, где продолжил занятия на юридическом факультете. В 1929 г. получил степень кандидата, а в 1932 г.— степень магистра юриспруденции. Переехав в Берлин, работал сотрудником Кайзер-Вильгельм-Института по международному частному праву и преподавал теорию и историю советского права. В 1949 г. получил должность приват-доцента по восточноевропейской истории в университете Франкфурта-на-Майне, а в 1954 г.— должность профессора. В своих работах ведущую роль в развитии исторических событий предписывал правовым установлениям и правосознанию. (Тексты подобраны Б. Н. Бессоновым.)
ИСТОРИЯ ЛИБЕРАЛИЗМА В РОССИИ 1762—1914
ВСТУПЛЕНИЕ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ ЛИБЕРАЛИЗМА. — СУЩНОСТЬ ЛИБЕРАЛИЗМА. — ГРАЖДАНСКИЙ СТРОЙ. — АДМИНИСТРАТИВНЫЙ СТРОЙ.—КОНСТИТУЦИОННЫЙ СТРОЙ.—ПОЛИТИЧЕСКИЙ РАДИКАЛИЗМ.—АНТИРЕВОЛЮЦИОННАЯ СУЩНОСТЬ ЛИБЕРАЛИЗМА
Как ясно уже из самого названия, основная идея либерализма — это осуществление свободы личности. А основной метод действия либерализма — это не столько творческая деятельность, сколько устранение всего того, что грозит существованию индивидуальной свободы или мешает ее развитию. (. )
Как известно, либерализм как разработанная уже система сменил абсолютистское полицейское государство. Однако в XVII и XVIII веках понятие “полиция” было гораздо шире, чем в дальнейшем. Под этим названием подразумевался весь бюрократический управленческий аппарат и весь административный строй, сильно развившийся в централизованных государствах XVIII века и выполнявший многочисленные и разнообразные функции. Естественным стремлением либеральных течений было ограничение этой системы управления с ее законами и ее организацией. Поэтому и оправдывается исторически мое утверждение, что метод либерализма — не творческая деятельность, не созидание, а устранение.
Либерализм — творение западноевропейской культуры и, в основном, плод уже греко-римского мира средиземноморской области. Корни либерализма уходят в античность, и к этой первозданной его основе принадлежат такие вполне четко выработанные понятия, как правовая личность и субъективное право (в первую очередь право на частную собственность), а также некоторые учреждения, в рамках которых граждане участвовали в управлении государством и особенно в законодательной деятельности. Эта основа либерализма была вновь открыта западноевропейскими нациями и дополнена многочисленными новыми вкладами. (. )
Хотя суть либерализма в России была совершенно тождественна с сутью западного либерализма и он и в России должен был преодолеть абсолютистское и бюрократическое полицейское государство и прийти ему на смену, все же необходимо ясно отдавать себе отчет в том, что у русского либерализма не было этих важнейших исторических корней. И идеологически и практически русский либерализм в общем был склонен к тому, чтобы получать и перенимать от других, извне. (. )
Либерализм — система индивидуалистическая, дающая человеческой личности и ее правам превосходство надо всем остальным. Однако либеральный индивидуализм не абсолютен, а относителен. Либерализм отнюдь не считает, что человек всегда добродетелен и воля его всегда направлена на благие цели. Наоборот, либерализм хорошо знает, что человек, будучи наделен более или менее самостоятельным сознанием и относительно свободной волей, может стремиться ко злу так же, как и к добру. Поэтому в отличие от анархизма (известные извращения которого и можно считать проявлением абсолютного индивидуализма), либерализм требует создания объективного правового государственного порядка, противостоящего воле отдельных людей и связывающего ее. Поэтому он одобряет учреждения или общественные формы, в которых отдельный человек подчиняется определенному порядку и дисциплине. Тем не менее, это — индивидуалистическая система, потому что отдельный человек, личность стоит на первом месте, а ценность общественных групп или учреждений измеряется исключительно тем, в какой мере они защищают права и интересы отдельного человека и способствуют осуществлению целей отдельных субъектов. Таким образом, основное задание государства и всех прочих общественных объединений — защита и обеспечение этих прав. “Цель всякого политического союза — сохранение естественных и неотъемлемых прав человека”. (Декларация прав человека и гражданина, 1789, ст. 2).
Либерализм считает своей целью благополучие и даже счастье человека, а следовательно, расширение возможностей для человеческой личности беспрепятственно развиваться в полном своем богатстве. В согласии с этим либерализм считает основой общественного порядка личную инициативу, предпринимательский дух отдельного человека. Поэтому, как уже было сказано, либерализму свойственно сводить к минимуму все организации и все регламенты, которые являются элементом объективного порядка и как таковые противостоят субъективной предпринимательской инициативе отдельного лица и тормозят его энергию.
Из этого основного принципа либерализма —т.е. из убеждения, что социальный порядок зиждется на предпринимательском духе и воле отдельных лиц и оправдывается в той мере, в какой защищает субъективные права личности,— вытекают все дальнейшие требования либерализма. Либерализм провозглашает незыблемость частной собственности перед лицом государственной власти, потому что в ненарушимом обладании благами, принадлежащими отдельным лицам, он видит самую действенную гарантию возможности для отдельного человека спокойно преследовать свои цели и развивать свои способности. (. )
В общем, основные принципы либерального индивидуалистического общественного порядка изложены с предельной краткостью и ясностью (чем они благоприятно отличаются от современных попыток декларации основных прав) во французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. Эта декларация провозглашает четыре основных права, представляющих собой основу либерального порядка. Права эти: 1. Свобода. 2. Собственность. 3. Безопасность. 4. Право сопротивления (насилию, подавлению).
Названные права представляют собой то, что мы понимаем под названием гражданской свободы. Такая личная свобода имеет два аспекта: 1. Отмену частной правовой зависимости в любой форме. 2. Гарантию беспрепятственного проявления личной инициативы в предприятиях любого рода, иными словами, полную автономию частной инициативы также и по отношению к власти.
Поскольку названные человеческие права принято определять как естественное, природное право, ясно, что они в одинаковой мере должны принадлежать всем людям. (. ) Из признания естественного характера человеческих прав или основных прав личности вытекает требование равенства всех людей в правовом отношении. “Человек рождается свободным и остается свободным, и все люди равны в правовом отношении”,— гласит 1-я статья Декларации прав человека.
Нужно уметь совершенно ясно отличать политическую свободу от свободы гражданской. Политическая свобода — это право гражданина участвовать в управлении государством. 6-я статья Декларации гласит: “Все граждане имеют право лично или через своих представителей участвовать в законодательном процессе”. Гражданская свобода, т. е. основные права, на признании которых построен гражданский строй, является самой высокой ценностью государства и его основным принципом. (. )
Гражданский строй должен рассматриваться как источник цивилизации, потому что он несет с собой необходимые условия для возникновения духовных ценностей*. (. ) Частная собственность в известной степени может обеспечить собственнику благосостояние, а поскольку благосостояние представляет собой необходимое условие для творческого сосредоточения (ведь не случайно у греков места творческой работы назывались “схоли”, а это слово значило в первом его понимании “благосостояние”, “благоденствие”), бесспорно правильно считать частную собственность источником или, во всяком случае, необходимым условием для духовного творчества, а следовательно, видеть в гражданском строе, основанном на собственности, источник цивилизации. (. )
(. ) Государство располагает средствами, которые могут уменьшить неблагоприятные последствия. фактического неравенства и которые реально и глубоко связаны с сущностью гражданского строя, основанного на частной собственности. Совокупность этих средств можно назвать административной системой, существующей параллельно с системой гражданской. Сущность административной системы состоит в том, что государство берет на себя целый ряд практических служб, которые раньше просто не существовали или были делом частных предприятий. При выполнении государством таких обязанностей заинтересованность в материальной выгоде, которая от них может быть получена, отходит на второй план; государство интересуется прежде всего тем, чтобы при выполнении этих обязанностей была полная регулярность и полное равенство по отношению ко всем, чтобы услуги эти были предоставлены всем одинаково. Такой регулярный и всеобщий характер этих услуг позволяет оказывающим их административным учреждениям предоставить одинаково всем, даром или по чрезвычайно низкой цене, ряд “общественных удобств”, как очень хорошо называют их французы. Таким образом, при помощи услуг, оказываемых административными учреждениями, многочисленные потребности неимущих часто удовлетворяются легче и лучше, чем удовлетворялись подобные же потребности имущих до возникновения административного строя, когда они добивались того, что им было нужно, просто частным экономическим путем. Так достигается, в общем, значительное повышение уровня жизни широких неимущих народных слоев. Такие преимущества административного строя бесспорны и в значительной мере оправдывают сильное развитие административного аппарата.
* В данном случае мы, конечно, совсем не принимаем во внимание бессмысленного противопоставления культуры цивилизации.
Но если государственные административные учреждения берут на себя удовлетворение многочисленных потребностей отдельных лиц, а частные предприятия тем самым в некоторой степени заменяются государственной бюрократией, это означает (говоря о настоящем времени, о нашей эпохе) как возврат к государственно-полицейскому строю абсолютной монархии XVII — XVIII веков, так и осуществление того, что принято называть социализмом и что. в государственном, правовом смысле не представляет ничего иного, как крайнее развитие административного строя, бюрократизацию общественной жизни. (. )
(. ) Этот процесс проявляется по-разному; например, свободные профессии, которые всегда являются носителями если не прямо идеи свободы, то во всяком случае стремления к свободе, — заменяются бюрократическими учреждениями или сами бюрократизируются. А главным образом частное предпринимательство заменяется государственными предприятиями.
Наконец, чрезмерное развитие администрации может грозить и политической свободе, ибо политическая свобода основана на различных формах разделения власти. Развитие бюрократической администрации всегда ведет к централизации и чрезвычайной концентрации власти, так что все формы разделения власти полностью исчезают или продолжают существовать как чисто формальные явления, начисто лишенные подлинного содержания. (. )
Однако, как говорит Ориу, государство представляет собой чрезвычайно богатое возможностями учреждение. В разумных пределах административная система является действенным средством для исправления недостатков одностороннего гражданского строя. Можно найти противовес опасностям чрезмерного развития административного строя. Этот противовес — конституционный строй. (. )
Вследствие возникновения представительного и конституционного строя, структура государства приобретает различные формы и аспекты и сущность его обогащается. В таком государстве мы можем различать три системы или три структурных элемента: 1. Гражданский строй: сферу субъективного права, личной свободы, частной автономии. 2. Административную систему: сферу централизации и сосредоточения государственной власти, социального или государственного обеспечения и авторитарного руководства. 3. Конституционный строй: конституцию, то есть сферу самоограничения государственной власти путем возникновения основного равновесия между отдельными государственными органами или, как называют их французы, общественными органами власти, при помощи децентрализации власти, иными словами, при помощи ее разделения.
Классическое разделение власти — это separation des pouvoirs, о котором говорит Монтескье в своем произведении “Дух законов” (Esprit des Lois). Это разделение власти представляет собой в какой-то мере автономию законодательной власти и противопоставление ее правительству, которое принято чрезвычайно неточно называть властью исполнительной (я говорю “неточно”, потому что, разумеется, функции правительства никоим образом не могут быть ограничены одним только исполнением законов), а также властью судебной. Все они — конституционные органы власти, входящие в рамки конституционной системы. Надо, однако, обратить внимание на интересный факт, что одновременно каждая из этих трех властей тесно связана с одним из трех вышеупомянутых структурных элементов государства, с одной из трех названных государственных систем. Народное представительство, орган законодательный, является главным органом конституционного строя. Административный строй и исполнительная власть связаны между собой. Наконец, власть судебная особенно тесно связана с гражданским строем, ибо суды существуют прежде всего для того, чтобы защищать субъективные права личности как от повреждения их другими гражданами, так и от нарушения их со стороны государства.
Защита субъективного права от нарушений со стороны государства не одинакова в различных странах, располагающих одинаково развитым конституционным строем. В большинстве стран такая защита ограничивается защитой субъективного права граждан от нарушения со стороны административных органов правительства. Лишь в Соединенных Штатах Америки судебной власти поручается не только защищать справедливо полученные права отдельной личности от незаконных действий со стороны правительственных органов, но ей вверена защита всего гражданского строя и индивидуалистических правовых принципов, лежащих в основе такого строя, от нарушений также со стороны законодательной власти. Суды Соединенных Штатов имеют право отказываться применять изданные законодательной властью новые законы, если эти законы противоречат основным принципам индивидуалистического гражданского строя и Декларации прав, которая считается основой конституции этого государства. Это означает, что основные права, содержащиеся в Декларации, и основные принципы индивидуалистического либерального общественного порядка, провозглашенные этой декларацией, воспринимаются как ненарушимое, естественное или природное право человека. Поэтому законодательная власть имеет право издавать лишь такие законы, которые не противоречат этим основным принципам, имеющим значение и ценность конституционной сверхзаконности. (. )
Можно считать необходимой и абсолютной ценностью именно политические права членов государственного общества, их политическую свободу. В таком случае надо исходить из того, что законодательная или учредительная власть в государстве не связана никакими правовыми принципами, в государстве же есть орган этой власти, постановления которого (принимающие форму законов) обязательно выливаются в создание подлинного права, независимо от существования правовых принципов. Вопрос о том, в какой мере содержание новых законов соответствует основным принципам индивидуалистического правопорядка, тем самым полностью теряет значение, так же как и вопрос о том, в какой мере решения, принятые государством или законодательной властью и облеченные в форму законов, на самом деле являются настоящим правом: ведь при таком подходе заранее принята предпосылка, что эти законы именно и есть настоящее право. Согласно такой концепции, законы обязательно должны восприниматься как право, потому что заранее признано, что право есть просто выражение народной воли, воплощенной в законодательном органе или в государственной власти. (. )
(. ) В той мере, в какой законы не принимают во внимание основные принципы индивидуалистического социального порядка и существующие субъективные права, основанные на этих принципах, а базируются лишь на выражении воли законодателя и являются воплощением этой воли, которая соответствует просто данным обстоятельствам и условиям, — в этой мере теряет значение вопрос, является ли законодатель избранным представителем самих носителей субъективных прав, то есть граждан, или же он просто властитель, который, независимо от выборов, считает себя призванным к власти и уполномоченным выражать и формулировать законодательную волю нации. Кроме того, если принцип подлинного разделения власти исчезает и правительство рассматривается лишь как исполнительный орган законодательной власти, оно гораздо легче и скорее согласится с развитием административного аппарата и с бюрократической концентрацией власти. Наличие сильно развитого и централизованного бюрократического аппарата представляет собой, бесспорно, благоприятную предпосылку для развития империалистической формы государственного правления. Особенно легко такая тенденция может восторжествовать, если развитие административного строя перейдет определенные границы, и поэтому достигнет известной степени национализация — переход всего во власть государства, иными словами, произойдет изгнание и подавление гражданского строя. (. )
Значительное разрушение гражданского строя и концентрация экономической власти в руках государственного правительства предоставляют этому правительству, можно сказать, почти безграничные средства власти. Такое небывалое увеличение средств власти, находящихся в распоряжении правительства, бесспорно, поощряет возникновение диктатурных форм правления и тиранической государственной власти. Вряд ли это можно всерьез оспаривать.
В моей статье “Зависимость и самостоятельность при разделении власти”* я с особенным вниманием отнесся к отделению политической власти от экономической. Я указывал там, что экономическая власть, находящаяся в руках капиталистов при буржуазной системе, в социалистическом государстве объединяется с политической властью в руках государственной власти и фактически находится в руках бюрократии. Таким образом уничтожается разделение власти, которое было весьма благоприятным не только для самостоятельности буржуазного слоя (это само собой разумеется), но и для свободы рабочего класса, и неизбежно должно было действовать в пользу рабочего класса, поскольку разделение власти всегда освобождающе отзывается на положении отдельной личности. (. )
* В Записках Социологического Отдела Исследовательского Института Социальных и Административных Наук в Кельне. T.I. 1951, изд. Леопольд фон Визе. С. 394 и дальше.
Как уже было сказано, метод либерализма — это устранение помех личной свободе. Такое устранение не может, однако, принимать форму насильственного переворота или разрушения. Во всем существующем всегда есть нечто, что надо сохранить, развивая его путем устранения внешних ограничений или совершенствуя и оплодотворяя путем преобразований. К тому же надо сказать, что не во всех случаях либерализм прибегает к устранению. Согласно либеральному мировоззрению, необходимо устранять в первую очередь неограниченные полномочия государственной власти, в силу которых эта власть может стать над правом и которые дают ей возможность не соблюдать существующего порядка или произвольно менять его специально для этой цели издаваемыми законами; кроме того, надо устранять чрезмерное нагромождение административно-юридических постановлений, обязательное планирование и разрастание административных учреждений, которые все вместе препятствуют свободной человеческой деятельности в экономической и в культурной областях. Наоборот, либерализм относится с величайшим уважением к субъективным правам отдельных людей и считает основной задачей государственной власти именно защиту таких прав и возможностей беспрепятственного ими пользования. Вообще либеральному государству полностью чужды насильственное вмешательство в существующие жизненные взаимоотношения людей и какое-либо нарушение привычных жизненных форм. По-настоящему либеральное государство никогда не согласится на выселение людей даже из побежденного и завоеванного государства или на переселение отдельных групп населения, все равно по каким причинам — по политическим или по экономическим.
Из этого вытекает следующее: либерализм должен действовать с чрезвычайной осторожностью даже тогда, когда он приступает к устранению тех институтов административного строя, которые представляются ему излишними или даже вредными. Дело в том, что с традиционными формами администрации всегда тесно связаны те или другие интересы частных лиц. Интересы и должности, связанные с административными институтами, подлежащими упразднению (например, места занятых в них служащих), не должны устраняться неожиданно и безжалостно, так как это разрушительно отразится на сфере субъективных гражданских прав этих людей.
Согласно либеральному мировоззрению, исторические долиберальные государственные формы нельзя разрушать революционным переворотом, а надо их преобразовать. Либерализм знает, что насильственная революционная акция чаще всего разрушает как раз наиболее ценные элементы старого строя, не затрагивая при этом первобытной сущности любой государственной власти — т. е. силы в чистом виде, а тем самым создаются предпосылки для того, чтобы государственная власть в дальнейшем проявляла себя еще гораздо более грубо, не будучи уже ограничиваема и сдерживаема вообще ничем после отпадения даже древних традиций. Кроме того, согласно либеральному миропониманию, долгое существование государственной формы, менее совершенной, чем правовое либеральное государство, часто доказывает, что в стране или в народе еще нет нужных условий для перехода к либеральному государственному устройству и к либеральному общественному порядку, а такие условия или предпосылки, конечно же, невозможно создать насильственной акцией.
Антиреволюционные позиции либерализма в основном вытекают из следующего соображения: если государство, не основанное на либеральных принципах, но неопределенно и открыто тираническое и деспотическое, существует уже долгое время, то это долгое его существование ведет к образованию умеренных и сдерживающих тенденций в государственной практике, так что и в рамках подобного государства развиваются и укрепляются многочисленные положительные стороны государственной системы, государства как такового. Наблюдение это в свою очередь зиждется на консервативной теории о прогрессе, глубоко связанной с самой сутью либерализма, а именно на теории, согласно которой “. прогрессивной силой является сила укрепления и утверждения” *, что означает, что прогресс состоит в установлении данного типа и в развитии и совершенствовании его черт, а не в эволюционной замене одного типа другим. С точки зрения исторической и согласно всем этим наблюдениям — либерализм должен решительно предпочитать просвещенный абсолютизм революционной диктатуре.
Все эти соображения заставляют меня четко отличать радикализм от либерализма и настоящим либерализмом считать лишь либерализм консервативный.
Печатается по: Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762— 1914. М., 1995. С. 1—13, 17—22.
* Ориу. Традиционная социальная наука. Париж, 1896. С. 412.