лишний вагон страшная история
Страшные истории
Лишний вагон
Я задержался в Туле, но опоздать я не хотел, поэтому вместо привычной маршрутки до юга Москвы я выбрал электричку. Был ноябрьский вечер, причем будничный. И народу в вагоне, на удивление, было мало. Я сел в восьмой вагон, на одну из свободных скамеек, ближе к окну. Лицом в сторону движения. До Москвы из Тулы ехать примерно три с половиной часа, мне до этого приходилось кататься на такой электричке. Я уже не маленький мальчик, поэтому насчёт длинного пути не расстраивался, воткнул наушники и закутавшись в куртку начал дремать. Мерный стук колёс, тёплый свет. Вечеряющая Россия за окном и мягкие мелодии медленно убаюкивали меня. Альбом, что я включил и слушал, состоит из 10 песен, в среднем по четыре минуты. Когда я почувствовал «это», шла восьмая песня. В полудреме я узнал песню и приоткрыл глаза. Свет из тускловато желтого стал белым, как у ламп дневного света. Я не придал этому значения и лишь поёжился холодку, который забирался за шиворот. Я, как и прежде сидел один на своей лавке, попутчиков было немного, и я обратил внимание, что не все из них были со мной с отправления, часть «туляков» что сели со мной, куда-то ушла. Новые попутчики, казалось, не придавали необычной пустоте вагона никакого значении. Я поковырялся в плеере и поставил в список воспроизведения следующий альбом. Он в целом длится минут пятьдесят. Вновь укутавшись и расслабившись, я попытался задремать. Дальше периодически просыпаясь, я замечал, как из вагона в тамбур уходят испуганные «туляки». Несколько раз меня будил шум хлопающих дверей, и я замечал обеспокоенные лица моих «оригинальных» попутчиков, убегающих в соседний вагон. Но музыка играла, куртка грела, и я вновь впадал в сладкую дрёму. Пока на окончании последней песни второго альбома, через полтора часа, после посадки в электричку, я проснулся. Причём, как ни банально, резко. Дремота и зыбкость восприятия исчезли в секунду. Я поёжился, продираемый сильным холодом. За окном темно. Свет, не греющий, а такой же холодный как и сквозняк в вагоне, освещал вагон хорошо. И только теперь, по цыплячьи вытянув шею, я осмотрелся вокруг.
Первое что я заметил: в вагоне ни одного оригинального попутчика, что сели со мной в Туле. Лишь пришлые. Я легко их отличил, потому что туляки были одеты как подобает жителям крупного самодостаточного областного центра. Окружающие попутчики сели явно на промежуточных остановках. И мужчины и женщины были одеты в тёмных цветов одежды, без каких-либо лейблов или опознавательных знаков, абсолютно. Второе: все они улыбались. Неестественно, не как обычные люди. Улыбка была странной, необычной. Ни после хорошей шутки, ни тёплые воспоминания, где то в уме. Нет. Даже не хитрая ухмылка. Создавалось впечатление, будто весь вагон. Я насчитал 11 человек. Будто весь вагон решил улыбаться, без всякой причины. Просто корчит улыбающееся лицо. Я поёжился. Странно. Очень странно, я выключил плеер и несколько минут вглядывался в окно. Глухой лес, хотя периодически на такой оживленной линии должны встречаться селения. Я вглядывался на протяжении десяти минут. Ничего. Лес. Глухой. А когда была последняя остановка? Я не могу вспомнить, когда мы останавливались в последний раз. И уж тем более, когда вошли все те люди, с которыми я сидел в этом вагоне? Белый свет неприятно резал глаза, я вытер выступившие слёзы. Обернулся и понял, что сижу не один, напротив меня на краю противоположной скамьи сидел парень и улыбался. Всё бы ничего, но смотрел он прямо на меня, прямо мне в глаза. Мне сперва, как скептику показалось, что это очередной сельский бык, которому захотелось попугать городского. Я громко хмыкнул и, расправившись на скамье, вылупился на него в ответ. Но это не сработало, и очень скоро от страха ежился я. Парень не среагировал на меня. Он также, не мигая, улыбался и смотрел. Я хмыкал, грозно морщил брови, подмигивал, но это не работало. Вообще. Он смотрел и улыбался. Я спросил «Что надо?» Парень смотрел на меня. Я поднял голову и заметил, что все, кто был в вагоне, стягивались к нам. Ко мне. Толпа попутчиков в тёмном собиралась ближе. Причём их перемещения я не видел. Отвлекаясь на смотрящего в упор парня, я не успевал заметить движения. Вот женщина в очках за три ряда позади меня. А вот за два ряда. А теперь за один. Я испугался, вновь смахнул набежавшие из-за яркого света слёзы. Стряхнув влагу с глаз, я огляделся и вскрикнул. Вокруг нас сидели все тёмные пассажиры. А парень. Парень улыбался сильнее. Я видел его зубы и мне они не понравились. Я дрожал. Это были острые клыки, причём все зубы были клыками. Они составляли идеальный прикус, один клык на один. Вокруг сидели остальные, я, почему-то подумал, что они вместе. Что они заодно. Вдруг в дверь впереди, громко свистя в свисток, вошёл контролёр. Попутчики резко обернулись и, как мне показалось, сузили глаза. Контролёр крикнул «Сюда парень, ты в красной куртке, да вставай уже и беги сюда!» Я, не раздумывая, побежал к нему. Он стоял в тамбуре, придерживая дверь. Свет слепил глаза. Но я почти на ощупь добежал до тамбура, оббежав его, я ужаснулся. Вся компания стояла позади скользящих дверей. А парень уже не улыбался. Он зло шевелил челюстью, будто грызя самого себя за зубы. Компания позади него, казалось, жутко злилась, их брови искривились, а губы сжались в ненавистном оскале. Контролёр снова дёрнул меня и втащил в переход между вагонами. Попав туда, мне внезапно поплохело, голова закружилась, а на виски начало давить.
«Всё в порядке, успокойся. На вот, воды выпей» поднимая меня с пола, сказал мой спаситель. Я осмотрелся, я уже был в другом вагоне. Рядом стояло несколько курильщиков, и удивленно смотрели на меня, поднимающегося с пола. Контролёр вручил мне бутылку воды и велел идти за ним. Я, радуясь спасению, не понятно, отчего шёл по вагонам следом за ним. Обычные люди, кое-где толкучка. Блики деревень и крупных городов за окнами. Тёплый жёлтый свет. Дойдя до головы поезда, мы прошли в небольшую комнату, в которой он мне попытался всё разъяснить.
«Ты сам-то как? А то бывает те, кого успеваем вытащить того, умом трогаются. Нормально, скажи хоть что-то! Вопросы, всегда вопросы. А вот и чай. Я на этой линии уже пять лет, и раз в полгода кого-то затягивает, чаще всего тех, кто засыпает и не обращает внимание на вагон. На всё вокруг. Обычно-то люди сами понимают, что дело другой оборот принимает. Не знаю я парень. Просто так бывает. Я когда пришёл сюда тоже думал, что надо мной подшучивают, а потом сам наткнулся, иду по поезду и вдруг вагон, какой- то не такой. Тогда меня самого чуть не затянуло. А чёрт его знает… Потом вроде получалось спасти таких забытых. Умные-то сами в другой вагон уходят, как увидят этих попутчиков. Да не видно, когда они появляются, и вагон этот, странная история с ним. Вроде есть, а вроде и нет. Как из ниоткуда. Лишний восьмой. А потом пропадает с такими как ты внутри. В прошлом году не успел. Сидел молодой парень, как ты, за ноутбуком. Работал, что ли? Не заметил, как окружили. Ты то ещё цел оказался. А он на одной скамье с этим, что зубы скалит. Прямо в толпе. Я и крикнуть не успел, как всё исчезло, вместе с парнем и этими людьми. И вагон обычный без этого света, пассажиры, селения за окнами, а не лес. Спрашивай не спрашивай, не знаю что это. Ты главное парень шум не поднимай, нам и без шума хлопот хватает. Сейчас они чаще появляются.»
Примерно так звучал полумонолог контролёра. Я выслушал, но больше ответов не получил, да и сам он немного знал. Выходит, что где-то на путях в поезд вклинивается лишний вагон с попутчиками, причём появляются они не сразу. А медленно, словно из ниоткуда. Постепенно большая часть людей со страхом сбегает в соседние, пока в вагоне не остаётся попутчики и жертва, а затем щёлк и нет вагона. Вместе с жертвой. Я был напуган. В последствие на электричках я больше не катаюсь…
Лишний вагон
В электричке, которой я каждый день езжу до станции Зеленый бор, всегда десять вагонов. Но тот был одиннадцатым.
Я угодил в него случайно, по собственному ротозейству. На Ярославском вокзале прыгнул не в ту электричку: наша идет через Болшево на Ивантеевку или Фрязино, а эта была до Фрязево.
Разница вроде несущественная, верно? Всего-то одна буква в конце. Но все, кто ездят по Ярославке, знают, что сходства между ними нет: одно поселок, другое — город, и расположены на разных ветках. Так что и электрички на эти станции разные ездят.
Задержавшись на работе, я опоздал к семи пятнадцати на вокзал. Пришлось бежать. Расталкивая народ, выходящий из метро, пихая локтем чужие спины и бока, я пролетел мимо светового табло и не заметил, что расписание поменяли. Какой-то мужик в тамбуре электрички, стоявшей на перроне, хохотал над чем-то со своими приятелями и, скорее всего, не расслышал, когда я, задыхаясь, спросил его на бегу:
Мужик кивнул и отвернулся, продолжая ржать. А я… попал.
Когда головной вагон, качнувшись на стрелке, подваливал уже к Мытищам, машинист объявил, что электричка идет до Фрязево. Я тут же очнулся от дремы, постоянно одолевающей меня в транспорте.
— Фрязево? Он сказал — Фрязе-во?! — спросил я у попутчиков.
— Ну да! — откликнулась интеллигентная дама в спортивном костюме с целым арсеналом садоводческих орудий в охапке. Дернув плечом, она неодобрительно покосилась на меня.
Я подскочил на месте и принялся продираться, бормоча извинения, сквозь этот ее арсенал: грабли, лопата, ведра… Робкие интеллигентные проклятия посыпались мне в спину.
— Простите, извините, — как заведенный, повторял я, пролезая сквозь битком набитый вагон к выходу. Электричка встала; те, кто собирался выйти в Мытищах, уже покинули вагон. На моем пути оказались те, кто, напротив, собирался в вагон войти.
И это, доложу я вам, совсем не весело.
Я выкарабкался на перрон с отдавленными ногами и новым синяком в районе правого ребра. И уперся взглядом в распахнутые двери электрички. На Фрязино!
Она стояла с противоположной стороны, на третьем пути. И уже готовилась отходить. Я бросился вперед, нагнув голову, как самый отчаянный американский регбист, и в последнюю секунду влетел в уже закрывающиеся серые двери поезда.
«Все-таки повезло!» — подумал я.
— На Фрязино? — для верности спросил у какого-то паренька, который, оглядываясь, выходил из вагона в тамбур.
— Да, — бросил он и, открыв дверь справа от меня, перешел по качающимся платформам сцепки в следующий вагон. Там было столько народа, что стекла запотели от человеческого дыхания.
Я посмотрел влево: в соседнем вагоне было куда свободнее. Вслед за парнем оттуда вышли еще трое: краснолицый здоровяк и женщина с мальчиком лет двенадцати.
Для чего бы этим людям покидать свободное пространство и уходить толкаться в переполненный вагон? Заметив эту странность, я тогда не особенно задумался. Мало ли? Может, они переходят в последний вагон перед своей остановкой? Чтобы потом, сойдя с электрички, сократить путь до выхода с платформы. Я сам так часто делаю, когда тороплюсь.
Я пошел в тот вагон, где пассажиров было меньше.
Их оказалось там настолько мало, что никто даже не стоял. Вечером это редкость. А в середине вагона отыскалось свободное место, чтобы сесть.
Радуясь своему везению, я устроился возле окна рядом с двумя увлеченными разговором женщинами и спящим мужиком в охотничьей куртке маскировочной расцветки.
Мужик спал, опустив голову на руки, сложенные по-школьному на старом, туго набитом абалаковском рюкзаке. Он держал его на коленях. Из рюкзака торчала рукоять складного спиннинга.
— Умаялся, рыбак! — сказал я, кивнув сидящим напротив женщинам. Когда у меня хорошее настроение, я всегда разговариваю с попутчиками. Сказал и улыбнулся. Я был добродушен и вежлив. Но женщины, замолчав, переглянулись и посмотрели на меня так, будто я их ножом пощекотал.
Одна вдруг побледнела и, схватив подружку за руку, потащила ее к выходу. Подруга, явно ничего не понимая, бежала за ней, продолжая трещать на ходу.
Чудачки. Я сел напротив спящего мужика и уставился в окно. Противошумные щиты в серых цветах РЖД, серые столбы, дома и дачки, заборы и лесополосы, холмы и болотца, переезды и огороды — типичный подмосковный пейзаж, монотонно мелькающий перед глазами, вскоре сморил и меня. Я привалился головой к стеклу, поежился и заснул.
Мне приснился звук. Тот самый, который называют «белый шум». В комнате деда много лет назад стоял старый телевизор «Фотон». По сути, он давно служил подставкой для более нового южнокорейского телика. Но я помню, как однажды мы с приятелем из чистого любопытства включили допотопное чудище в розетку. Хотели проверить, работает ли? Чудище работало. В разболтанном гнезде штекер антенны не держался, и чудище оглушило нас шипящим неземным ревом.
Вот этот звук и приснился мне теперь. Электричка то прыгала в непроглядную тьму каких-то тоннелей, то, выскакивая наружу, пролетала мимо знакомых подмосковных поселков, то возникали за ее окнами непонятно откуда взявшиеся чужие небеса чужих планет, а то пропадало все. Пространство змеилось и прыгало полосами, как картинка в старом дедовском телевизоре. И все это сопровождалось оглушающим белым шумом. Словно кто-то переключал каналы. Или, может быть, эти тоннели в пространстве?
— Вот этого, справа, — услышал я чей-то голос, и эта фраза мне страшно не понравилась. Я дернулся и очнулся.
В вагоне электрички царил кромешный мрак.
Но спустя мгновение лампы под потолком вагона мигнули и загорелись, как ни в чем не бывало.
Первое, что бросилось в глаза, — бледное лицо парня через два ряда напротив от меня. Он сидел и улыбался.
— Какая станция? — моргая и дрожа со сна, спросил я у него, ведь он смотрел мне прямо в глаза.
Электричка с гулом влетела в темный тоннель, и свет погас снова. Когда он опять зажегся — через пару секунд — парень-молчун оказался уже на один ряд ближе ко мне. Воспользовавшись темнотой, перемахнул через спинки скамеек. Но сидел он все так же неподвижно, спокойно. Растягивая губы в застывшей ледяной улыбке мертвеца.
А рядом с ним возникли еще двое.
Электричка пронзала ночь, чередуя полосы света и тьмы, тоннелей и пейзажей, рева и тишины. А этих странных попутчиков напротив стало уже пятеро.
И они смотрели на меня. Не двигаясь. Не шевелясь. Молча. С приклеенными улыбками на резиновых серых физиономиях.
Темнота и свет в вагоне мелькали, как полосы на экране старого телевизора. Но, когда лампы загорались, я мог видеть каждую мелочь совершенно отчетливо.
Даже то, как поблескивает слюна на влажных острых зубах, приоткрытых покойницкими улыбками.
Стоило погаснуть свету, и страх душил меня. Чертовы тоннели! Только… Стоп! А откуда они вообще взялись?! Ведь на нашей ветке ни одного тоннеля не было. Я каждый день езжу, мне ли не знать?
Сообразив это, я облился холодным потом.
Захотелось сбежать, но под взглядами странных попутчиков я не смел пошевелиться.
А может, я сплю и все, что вижу сейчас, — банальный кошмар?
Жалкая, трусливая мыслишка.
Я оказался с зубастыми мертвецами наедине: другие пассажиры, почуяв неладное, давным-давно покинули вагон. Оставался еще рыбак, но он продолжал безмятежно спать на своем рюкзаке. А я бодрствовал. Кажется…
И еще мне кажется, что их улыбки гипнотизируют, обездвиживая меня, лишая воли к сопротивлению.
В ушах зашумело. Кровь застучала в висках. В глаза словно клею налили. Голова отяжелела, и какая-то мутная кровавая пелена расплылась по всему вагону… Ничего не вижу. Не слышу. Сердце стучит. И колеса поезда. И тьма…
Последним усилием воли я поднял голову и вдруг заметил, что двери вагона открыты: кто-то стоит там, на пороге, и машет рукой.
— Эй, парень! Давай сюда! — услышал я будто издалека.
Туман в глазах растаял. Теперь я видел ясно, что у распахнутых дверей стоит человек в форме железнодорожника. Контролер?
— Бегом! Бегом сюда! — крикнул он опять и замахал мне. — Скорее!
Его громкий сердитый голос разрушил мое оцепенение.
Я дернулся и обрадовался: руки и ноги снова меня слушались.
Наклонившись вперед, я стукнул спящего рыбака по загривку, потряс за плечо:
— Эй, мужик! Проснись. Вставай!
Спящий что-то обиженно пробурчал и, дернув плечом, сбросил мою руку.
— Едрен-батон, гребаный петушила! Че привязался, козел?! — Рыбак очухался, но первой в нем проснулась агрессия. Он оттолкнул меня с воплем: — Пошел ты на хрен! — и сунул мне под нос кулак с наколотым у большого пальца синим якорем. — Ты знаешь, кто я? Саня Ширин. Меня вся Ивантеевка знает. Только тронь еще — костей не соберешь, понял?!
Поезд задрожал. В рамах затряслись и звякнули стекла. В уши снова ударила волна шума — поезд втягивался в очередной тоннель.
— Беги сюда! Брось его! Скорее! — вопил от дверей дядька в железнодорожной форме.
Улыбчивые мертвецы были уже совсем рядом. Я оставил несчастного Саню Ширина и кинулся к выходу. Железнодорожник-контролер придержал раздвижные двери, я выскочил, и они со стуком схлопнулись за моей спиной.
Последнее, что я увидел за мгновение до того, как поезд прыгнул в темноту, было изумленное лицо рыбака и узкие высокие фигуры, сгрудившиеся над ним. Один из мертвецов отнял и выбросил в сторону его рюкзак, а потом впился зубами в щетинистый кадык. Другой вцепился в плечо, третий — во все еще поднятый кулак с наколкой. Шипение мертвецов, странный гул, исходящий от них, и звонкое клацанье зубов заглушил рев поезда в тоннеле.
Я невольно зажмурился.
А когда открыл глаза — все уже кончилось.
Я стоял в тускло освещенном тамбуре. Прямо передо мной находились двери вагона. Только это был другой вагон.
Сквозь прозрачные стекла дверей я видел, что внутри полным-полно народу, и некоторые пассажиры как раз намереваются выходить, пробираются по проходу к дверям. За окнами навстречу бежали из темноты огоньки фонарей приближающейся станции.
Выдохнув, я оглянулся: дядька-контролер стоял рядом. Заметив мой взгляд, он снял форменную фуражку, вытер платком вспотевший лоб и сказал:
— Да. Вот так. В другой раз не попадайся к ним.
— К кому? — не понял я. — Кто это? Вы полицию-то вызвали?
— Да какая там полиция? Лишний вагон это был. Ловушка. Что они такое и откуда берутся — понятия не имею. Цепляются к нашим поездам… Вечером обычно. Встрянут вот так, посреди наших вагонов. И кто зазевается… Заснет или так, по глупости. Того кушают, значит. Потом уходят.
— Бред. Дичь какая-то, — сказал я. Неужели кошмар продолжается? Я ведь только что своими глазами видел… Может, мне только показалось, что видел? Я ведь заснул. А этот придурок, вполне возможно, надо мной издевается. — Так, — сказал я. — Допустим. И как же, по-вашему, к ним можно не попасться? Если они такие… летучие фантомы? — спросил я, все еще улыбаясь. Чувствовал я себя паршиво. Как в младшем классе школы — только и ждешь, что сейчас кто-то первый не выдержит, фыркнет, и все рассмеются. И станут дразнить за доверчивость, показывая пальцами. И бить по плечу со всей силы. Доказывая при этом, что такая «наука» — мне же и на пользу.
Этот тоже, небось, в «спасители» набивается. Шустрый хрен, сразу видно. В особенности меня бесил невозмутимый вид контролера.
— Смотри, — разминая в руках фуражку, сказал он, — все просто. Когда в электричку садишься, вагоны считай. В наших поездах всегда четное число вагонов. Так по технологии положено. Когда лишний прицепляется — будет нечетно.
— Бред какой-то, — разозлился я.
Люди выходили из вагона и скапливались в тамбуре, создавая толкучку. Меня пихали локтями с обеих сторон. Электричка замедляла ход перед станцией.
Я взглянул на часы: десять пятнадцать. Значит, моя. По расписанию в это время всегда Фрязино.
— Знаешь что? — сказал я контролеру. — Не пил бы ты, папаша. Если еще не запойный, конечно. Хотя, что вам тут еще делать? Катаетесь целый день…
— Что ж, — сказал контролер, водружая свою фуражку обратно на шишковатый лоб. — Во всякой профессии свои секреты. Я давно на железке работаю. И могу сказать точно: лишние вагоны-ловушки бывают…
Электричка дернулась и встала. Двери открылись. Я увидел впереди огни станции, аллею фонарей на перроне. Услышал запах шашлыка из пристанционного гриль-бара. И мигающие электрические буквы… ЗИНО над зданием маленького вокзала.
И засмеялся: наконец-то я дома. Конец приключениям!
Шагнул на платформу. Люди в тамбуре продолжали стоять. Никто почему-то не вышел вслед за мной.
— А бывают ловушки-станции… И лишние пассажиры, — сказал контролер, кривя лицо в непонятном для меня сочувствии. Двери электрички захлопнулись, и поезд, гудя и набирая ход, умчался в ночь. Когда он отъехал, надпись большими светящимися буквами на здании вокзала с противоположной стороны открылась полностью: МРАЗИНО.
Что-то не припомню я такой станции на нашей линии. Неужели все-таки сел не на свою электричку? Я оглянулся и только тогда увидел…
Автор: Мария Артемьева
См. также [ править ]
Текущий рейтинг: 80/100 (На основе 105 мнений)
Несуществующий вагон
Этим летом я постоянно ездил на электричках, что было в порядке вещей. Изношенный транспорт был переполнен народом, особенно по пятницам. Поневоле в железных раскалённых коробках толкались уставшие жители провинциальных городков, бодрые дачники, злые старушки разных габаритов, надоедливые челноки с глупыми и тривиальными товарами, уснувшие и бодрствовавшие пьяницы, желавшая приключений молодёжь и, конечно же, странные и подозрительные личности без определённого рода занятий. Часто я замечал воров-карманников: они никогда не носили с собой электронных гаджетов и сумок, чтобы никто не ухватился за них, помешав успешно скрыться в случае обнаружения. Имели преступники лукавый, но не пристальный взгляд, наглую ухмылку, всегда оглядывались вокруг, словно невзначай, держались уверенно, потому что часто действовали вместе с напарником, который мог помочь «коллеге» в затруднительной ситуации. Обычно хитрецы старались приноровиться к немощным или беспечным людям, чтобы незаметно украсть смартфон или кошелёк. Я всегда держал сумку впереди тела, положив на неё руки, дабы исключить возможность минимального проникновения нечестивых ручишек к моей собственности. Также отличались наглые контролёры в бордовых жилетах, хамоватые и невежественные, они вечно устраивали склоки и скандалы с безбилетниками и просто с теми гражданами, которые слишком медлительно доставали свои проездные билеты. В общем, жизнь во владениях РЖД, не желавшей заниматься реформированием огромной многокилометровой сети, текла обыкновенно и непринуждённо. Моя душа была готова к мелким рутинным оказиям, но не к серьёзным неприятностям.
Было около семи вечера. Жара изматывала, а дождей не было несколько дней. Судьба оказаться в передвижной печке взамен нагретой до предела платформы не сильно расслабляла замучившийся разум и вспотевшее тело. Все облака улетели, будто по желанию злого волшебника, и теперь люд русский остался один на один с безжалостным светилом. Некоторые пытались закрываться газетами, книгами, портфелями и даже пакетами. Пахло мазутом. Чёрная кошка измученно мяукала в клетке у одной женщины. На соседних путях проехал грязный товарный состав, нагнав на ожидавший поезд народ долгожданный ветер. Дядька средних лет в сером пиджаке включил мини-вентилятор и, установив устройство на чемодан, с удовольствием выпил вторую бутылку с прохладной водой, что запасалась в переносном холодильнике. Многие не без зависти посмотрели на него. На весь перрон кто-то неожиданно чихнул из-за аллергии. Гадкая птица истошно вопила в ближайших кустах.
Наконец-то в направлении от Москвы показалась зелёная двуглазая голова. Тот, кто сидел, резво привстал. Самые решительные вмиг оказались около края платформы. Толпа оживилась за пару секунд. Загремели банки, заскрипели удочки и сачки, покатились колёсики, зашуршала кладь, загрохотал багаж. Выстраивались в два ряда. Электричка ещё не остановилась, но тут же начались причитания, недовольства и бубнёж. Пассажиры готовы были сражаться за места, абсолютное большинство которых наверняка было занято теми, кто успел попасть в вагоны в пределах МКАДа.
Головная часть медленно проехала мимо меня, уплывая дальше. Изначально что-то показалось не так. Электричка как будто была длиннее, превышались важные нормативные параметры. Я не поскупился и посчитал количество вагонов: вместо максимально положенных двенадцати их оказалось тринадцать. «Наше наплевательство и самоуправство. Россия, – стандартная мысль, характерная для нашей действительности, возникла в голове. – Интересно, и как он поместится таким образом вдоль всего перрона?» Тем не менее сей факт не озадачил меня кардинально. Вроде бы об этом удалось даже забыть на какое-то время. Итак, мне было уготовано попасть в середину. Крепкая тётка с огромными авоськами прижала меня слева, а модный парень с навороченным ноутбуком в руках. Удивительно, как он не боялся разбить дорогой девайс в подобной давке?
С горем пополам все находившиеся на «Лесопарках-4» поместились в подоспевшей электричке. Обошлось без крупных конфликтов, правда, разумеется, чья-то нога оказалась отдавлена, другого легонько боднули, саквояж третьего был нечаянно задет и испачкан ботинками четвёртого. Человеческий поток бессознательно толкал меня по проходу. В конце концов, чтоб прекратить это вечное движение, я тактично устроился на свободное место в центре, у мутного окна. Рядом плюхнулся тот самый мужик с вентилятором, предварительно закинув своё добро на верхнюю полку. Пришлось чуть-чуть вжаться, но было терпимо. Не первый раз же так, мол.
Машина тронулась. Перед глазами поплыл традиционный российский пейзаж, видимый из любого поезда. Непринуждённо грохотали колёса. Народ занимался своими делами. Многие читали, другие намертво застряли в гаджетах, некоторые перекусывали или просто разговаривали друг с другом. К сожалению, ехать мне предстояло долго, часа три – три с половиной. Несмотря на обыденность и спокойствие остальных, мне было как-то не по себе. Что-то меня явно не устраивало, под ложечкой неприятно сосало. Чем больше проходило времени, тем шире обострялись неприятные чувства. Складывалось ощущение, что невидимый противник расчётливо готовит жестокие ловушки.
«Вроде бы не болен, – я приложил ладонь ко лбу, однако не смог внятно определить не только его температуру, да и своё состояние в целом. – Ну что со мной такое?»
Часы тянулись очень медленно. Солнце собиралось уплывать за горизонт. Толпа в электричке стала потихоньку рассасываться, людей становилось всё меньше и меньше, целые лавки оказывались свободными. Зелёный короб теперь был заполнен наполовину. Наверное, снаружи было прохладнее, чем днём. В вагон ввалилась кучка молодых бродячих музыкантов. Юноши обладали вполне специфической, колоритной внешностью. Бодрые и весёлые, они решили исполнять песню одного знаменитейшего в России певца:
День как день,
Только ты почему-то грустишь.
И вокруг все поют,
Только ты один молчишь.
Потерял аппетит
И не хочешь сходить в кино.
Ты идешь в магазин,
Чтобы купить вино[1].
[1] часть песни «Когда твоя девушка больна» группы «Кино».
«Жизненно», – усмехнулся я.
Вот только мелодия как-то не пошла. Солист раскашлялся и всё никак не мог продолжить текст. Гитарист постоянно попадал пальцами не туда, нежданно у его инструмента лопнула струна. Парень, подпевавший первому другу и собиравший мелочь, громко расчихался, чуть не растеряв деньги по полу. Смутившись и расстроившись из-за такой неловкой ситуации, поклонники ныне не существующей группы быстро скрылись из виду. От этого осталось дурное настроение.
Мне показалась странной одна деталь. Несколько человек (их было около пятнадцати) неподвижно сидели на протяжении всей дороги. Я внезапно вспомнил, что во время посадки, когда новоприбывшие размещались по вагону, эти персонажи пробыли без единого движения. Каждый из них уже был здесь. Скорее всего, подумал я, все они сели до «Лесопарков-4». Прочие пассажиры будто желали поскорее сбежать из этого места. Как только пространство освобождалось, они либо пересаживались, либо вообще уходили из этой части поезда, хотя у многих имелась нелёгкая и громоздкая кладь. Я находился в оцепенении, словно парализованный голодным пауком. Пытаясь нагнать на себя мнимое спокойствие, я лишь вогнал в себя бурю отрицательных эмоций. Мой страх был необъясним. Было как-то слишком неприятно находиться среди этих восковых фигур. Быть может, они и не были живыми?
Я решился глянуть на женщину в шляпе, что сидела напротив меня. Когда мой взгляд пал на её лицо, я мигом вздрогнул, покрывшись мурашками. Её стеклянные ненастоящие глаза точно уставились мне в переносицу. Кожа была жёлтая, будто эта дама умерла несколько дней назад. Но больше всего меня поразила её жуткая улыбка. Дама улыбалась натянуто, во всю ширину рта, обнажая ненатурально белые зубы. У обычного человека давно бы заболели мышцы при подобном выражении положительной эмоции. Однако мимика женщины не менялась, вероятно, на протяжении семи минут. Она так и не шелохнулась, ни один волосок не упал с её головы. Признаюсь, я немного задрожал, хоть был и не из робкого десятка. Очень иррациональным было происходившее. Я попытался спросить, всё ли у неё в порядке, но слова застряли комом в горле, и мне не удалось произнести ни одного членораздельного звука. Хотелось бежать, куда глаза глядят.
Стараясь как-нибудь отвлечься, я посмотрел наружу. За окном была полная чернильная мгла. Мне почудилось, что электричка и вовсе дрейфует среди абсолютной пустоты. «Летом в девять часов такая темень. » – скептически задумался я. В стекле отражались только моё измученное лицо и окружающая обстановка. Невозможно было разглядеть ни проводов, ни рельс со шпалами, ни полустанков, ни лесов с полями. Транспорт как будто окунулся в бесконечный вакуум. В тот момент я также осознал, что не слышу грохота колёс. Сей факт показался настолько нереальным, что в мозге возникла мысль, не разыгрывают ли меня злые шутники.
Знакомый дядька с мини-вентилятором резко поднялся с сиденья и быстрым темпом потрусил к тамбуру со всеми своими пожитками. Его лицо до невозможности побледнело, словно он увидел неподалёку ожившего покойника. За мужчиной галопом рванула тётка с авоськами. Другая гражданка, громыхая клеткой, тоже ринулась за беглецами. Её кошка, заточённая среди стальных прутьев, злобно шипела на нечто, интенсивно размахивая хвостом. «Нормальных» людей оставалось всё меньше и меньше. Старались скрыться даже самые уставшие и равнодушные, кто-то руководил процессом. Все ощущали неминуемую угрозу.
В конце концов я остался совсем один. Вдруг я опять приметил одну вещь. Медленно-медленно, сантиметр за сантиметром головы подозрительных личностей, до это сидевших без единого действия, стали бесшумно поворачиваться в мою сторону. Жуткие улыбки никуда не пропадали, а стеклянные глаза будто скорее хотели полностью уставиться на меня. При этом дьявольские манекены продолжали спокойно находиться на своих местах. Убаюкивало, как в колыбельной. Теперь меня сковало по полной программе. Я дрожал, но не мог совладать с собственным телом. В те секунды я первый раз в жизни понял, что значит столкнуться лицом к лицу с истинным злом.
– А вы почему ещё здесь? – уверенный вопрос живого человека раздался над ухом, как из-под толщи океанской воды. Чуть позади моего места стояла пожилая женщина низкого роста, похожая на добрую бабу Ягу, с низким хриплым голосом и тёмно-рыжей короткой стрижкой.
Я сразу понял, что эта бабушка является моим спасителем. Моё сознание в те минуты было засорено невидимым мусором, и соображалось очень плохо.
– Помогите… – едва слышно прошептал я, как обезвоженный. – Я не знаю, что происходит.
– Нужно уходить, голубчик, – улыбнулась пожилая женщина, уклончиво ответив. Что-то светлое и доброе промелькнуло в её голубых глазах. – Здесь нельзя находиться. Пойдёмте?
Она протянула мне загорелую руку с длинными пальцами и странными кольцами на них. Я не раздумывая схватился за сухую ладонь, словно раненый десантник, вытаскиваемый боевыми товарищами из ледяной проруби. Бабушка, усмехнувшись, одобрительно кивнула. Мы медленно пошли в сторону тамбура. Двери были открыты. Я опирался на нового товарища, как реанимированный. Та, несмотря на преклонный возраст и мой немалый вес, продолжала неустанно направляться к выходу. Мне, было, захотелось обернуться. Омерзительный шёпот начал проникать в уши, точно тухлая жижа.
– Не надо на них смотреть, юноша, – решительно посоветовала пенсионерка. – Последствия могут быть ужасающими.
Мне оставалось лишь кивнуть, молча согласившись. В общем, наверняка она была права, раз что-то осознавала о происходившем явлении.
Наконец, мы дошагали до серой двери тамбура. Мне стало мерещиться, что пространство вокруг начинает искажаться, с ощущением времени тоже было что-то не то. Лампы в потолке, раннее преспокойно горевшие, стали ритмично мерцать, то ненадолго погасая, то вновь включаясь. Активировалась едва заметная вибрация. Потряхивание чуть не сбивало нас с ног.
Пройдя через загаженный тамбур, мы оказались в другом вагоне. Дверь в аномальное место резко захлопнул знакомый дядька в сером пиджаке. В волю отдышавшись, он снова запустил своё устройство для охлаждения воздуха.
– Всё, Надежда Николаевна? – пробасив, поинтересовался тот.
– Всех вытащила, Дмитрий Артёмович, всех, – искренне, по-человечески улыбаясь, тихонько закивала спасительница. – Вот молодого человека чуть не забыли.
– Господь миловал, миловал, – дрожащей рукой Дмитрий Артёмович осенил себя крестным знамением. Обратился ко мне, поправив опавшие густые усы: – Попить не хотите?
– Да я бы не отказался, – вежливо согласился я. Сердце билось менее учащённо, я незамедлительно возвращался в привычное состояние. Когда я отпил немного освежающей воды из переносного холодильника, даже создалось ощущение, что произошедшее недавно было всего-то страшным сном ввиду перегрева головы. Однако мои спутники опровергали такую точку зрения.
В конце нового вагона, помимо Дмитрия Артёмовича, были прочие знакомые лица: музыканты, две женщины (с кошкой и авоськой), пара челноков, парень с ноутбуком и контролёр в помятом жилете, наглость и хамство которого как рукой сняло. Большинство из них всё переводило дух около дверей, никак не желая занимать лавки. Многие были в ступоре, остальные подрагивали время от времени, прочие пытались объяснить случившееся. Только Надежда Николаевна оставалась невозмутимой, сложив руки, подобно богине Афине. Постепенно ропот заполнил «хороший» вагон. Здешние пассажиры, не пережившие кошмара в мистической зоне, опасливо перешёптывались, не без интереса кивая на новоприбывших.
– …мы все поняли, что что-то там нечисто, – громко спорил Дмитрий Артёмович. Бросил Надежде Николаевне: – Но как Вы поняли, что нам всем был бы конец, если бы мы там остались? Что это вообще было?
– У нашего мира свои болезни, – преспокойно пожала плечами пенсионерка, уставившись в сумрак за окном. Там теперь проплывал классический пейзаж центральной России, а не сатанинская пустота.
– Болезни… – тяжело вздохнул сидевший на полу контролёр. Сотрудник РЖД выглядел очень разбитым. – Они хоть были живыми или что? Это вообще люди были или нет?
– То, с чем мы столкнулись, нельзя назвать живым, – покачала головой необычная бабушка. – Опухоль всегда была на планете Земля. Это всего лишь метастазы.
– Но кто вы вообще такая? Вы так об этом говорите, словно встречаетесь с этим каждый день. Вы чародейка? Монахиня? Оккультистка?
– О нет, – отмахнулась Надежда Николаевна. – Я такой же пассажир, как и вы все, посланная провидением, дабы спасти вас от неминуемой участи, вырвать из лап поломанного агрегата мироздания.
– То есть Вы хотите сказать, что чисто случайно оказались тут? – скептически хохотнула женщина с кошкой.
Мучить Надежду Николаевну вопросами подобного рода можно было бесконечно. На них она была готова ответить, однако реплики её были очень мудрёными, наполненными глубоким внутренним смыслом. Было ясно, что она имело дело с такими делами не впервой, и понимание между ней и оставшимися спасёнными имелось на уровне опытного учителя и недавно вошедших в школу первоклассников. Я решил немного отвлечь народ в иную плоскость.
– Кто-нибудь из вас отметил, что вагонов было тринадцать вместо положенных двенадцати? – задал вопрос я.
– Чёртова дюжина. Тринадцать, – прошептал Дмитрий Артёмович. – Проклятое число.
– Вы хотите сказать, мы ехали в том самом лишнем вагоне? – прогундосил челнок.
– Я слышал об этом явлении, – в разговор вмешался хранивший до этого молчание парень с ноутбуком. – И даже успел нарыть кое-какую информацию, потому что так же, как и вы все, часто пользуюсь электричками и всерьёз опасаюсь за жизнь. Так вот, – он поправил модные солнцезащитные очки, читая некий текст на экране. – Единая история сшита из множества противоречивых слухов и догадок, поэтому правду вряд ли получится отыскать. Явление это наблюдается приблизительно с 200… года. Очень внимательные пассажиры пригородных электричек замечали лишний вагон, который всегда появлялся точно в центре состава. Его внешний вид и внутренности ничем не отличаются от стандартных моделей. Вагон каким-то образом, незаметно для окружающих появляется по пятницам, поздно вечером, вне зависимости от времени года и погодных условий. Непонятно, как происходит момент его проявления. Интервал появления тоже неизвестен, самые уверенные дают раз в два месяца. Теперь о физических и ментальных состояниях. Поначалу люди, попавшие в такой вагон, ощущают себя обыкновенно. Затем на них словно обрушиваются все негативные эмоции, народ начинает чувствовать себя угнетенно, не в своей тарелке. Многие находят силы покинуть аномалию, но те… те, которые слабы духовно либо телесно и которые остаются там, пропадают без вести. Человека никогда не могут найти, если выяснялось, что он садился в лишний вагон и не выходил из него. Пока никому не удалось сделать фотографии или видеозапись с этого места. На текущий год данное образование – настоящая мечта уфологов, но пока никто из околонаучных специалистов не успел добраться до того, с чем мы встретились сегодня. В узких кругах феномен получил название «Несуществующий вагон». Отмечается только в подмосковных электричках. Опрошенные волонтёрами-поисковиками машинисты всегда утверждают, что не замечают ничего подозрительного в поведении состава.
– Ну они дают, ничего подозрительного! – сердечно воскликнул Дмитрий Артёмович. – А что с этими улыбчивыми? Кто это такие?
– Из-за скупости сведений нарисовать полную картину невозможно. Очевидцы докладывали, что вагон постоянно на четверть или половину заполнен статичными гуманоидными существами. Говорю словосочетание «гуманоидные существа», потому что формально нет возможности отнести этих созданий к людям. Ни поведение, ни ряд физиологических и фенотипических свойств, например, цвет кожи, не подходит к определению «человек разумный». Тем не менее подчёркнуто, что «гуманоидные существа» начинают проявлять активность и обращать внимание на последних людей, остающихся в вагоне. Кто-то описывает их взгляд, как демонический, другие видят в их глазах абсолютную пустоту. Сейчас достоверно неизвестно, были ли создания «похищенными» вагоном пассажирами или они находились там самого начала возникновения потустороннего элемента.
– П-погодите, – взвился контролёр. – Вы думаете, что нас хотели похитить инопланетяне?!
– Я ничего не полагаю, – отрицательно покачал головой модник. – Приходится лишь констатировать факты.
– Это не гости с других планет, – отрезала Надежда Николаевна. – Мы столкнулись с куда более древним злом.
– А Вы-то почему в этом так хорошо разбираетесь, бабуля? – удивлялся челнок.
Пенсионерка развела руками.
– Скажу, что мы долго работаем с подобными сущностями и явлениями, – объяснила она. – Сколько трудов написано на сию тему, разработана целая классификация. Впрочем, господа, вам сложно будет понять. Проблема наша не для одной беседы.
– Значит, вагон незаметно появляется на какое-то время, затем исчезает, поглощая нерасторопных путников? – протараторил я.
– Именно, – подтвердил уже дошедшую до всех информацию парень. – Однако, люди, опять же нет информации, чтобы говорить о некоем «поглощении». Мы не можем знать, как происходит трансформация живой материи при «пропадании», не знаем, как искажается пространство-время в области аномальной активности.
– Вы физик? – бровь Дмитрия Артёмовича в который раз вопросительно поднялась вверх.
– Всего лишь студент-третьекурсник факультета истории и политологии…
Дискуссия и не думала оканчиваться. Я тихо подошёл к Надежде Николаевне:
– Чуть не забыл сказать Вам «спасибо». Вы вытащили меня.
– Пожалуйста, – в который раз улыбнулась она. – Знаете, голубчик, человек – существо социальное. Известен факт такой замечательный ещё со школы. Не можем мы друг без друга, пропадём, сгинем в пучине лихолетья. Мы обязаны помогать в беде каждому, пусть и незнакомому для нас человеку. Иначе всё, конец.
– Скажите честно, – вздохнул я. – Вы знали, что он появится сегодня именно в нашей электричке? Догадывались, что захочет забрать тех, кто вошёл в него?
Старушка ответила не сразу.
– Судьба удивительная вещь, – она взглянула на потолок, точно видела сквозь него прекраснейшее звёздное небо. – Но многие отказываются в неё верить. Мол, каждая деталь, каждая мелочь складывается сама собой. Теория вероятностей, математическая статистика. Однако согласитесь, что даже современная наука отмечает целый набор феноменов, объяснить которые она не в состоянии. За всю длинную жизнь со мной произошло множество удивительных событий. Смысл их дался мне спустя многие годы. Как же порой бывает приятно осознание! Что касается вашего вопроса… Молодой человек, разум сегодня утром сообщил мне, что вражеские силы выставляют свои коварные сети. А сердце верно направило в то место, где расположилась ловушка противника. И всё! Оставалось только не допустить гибели детей Земли.
– Вас направляли извне?
– Да, я была всего-навсего посредником, проводником между нами и желавшими спасти нас. Вот так всё просто.
«Ну и ну! – усмехнулся я про себя. – Проще некуда».
– Вы будете пытаться постичь происхождение имевшей место сумятицы?
– Милок, никогда не пытайтесь осознать неосознаваемое. Случившееся не для современного человеческого ума. В догадках и теориях можно свихнуться, как любит выражаться нынешняя молодёжь. Возможно, когда-то мы и получим ответы на все наши вопросы. Но никак не сегодня.
– Однако Вы больше с подобным «проработали», – хитро прищурился я. – И знаете гораздо больше.
– Ну всё хочет знать, о светлая душа, – Надежда Николаевна достала старый мобильный телефон. – Итак, оставляю свои контактные данные, чтобы мы могли поговорить о том, что вы так желаете. Раз уж так надо судьбе – будем проводить ликбез. Что поделаешь?
«Какая же она открытая и заботливая!»
Музыканты приготовили свой инвентарь.
– Так, друзья, – воскликнул солист. – Отставить грустные паранормальные мысли. Будем уничтожать печаль, навеянную монстрами параллельных вселенных! Долой нечистую силу!
Они продолжили играть:
Солнце светит и растёт трава,
Но тебе она не нужна.
Всё не так и всё не то,
Когда твоя девушка больна.
М-м-м-м.
Когда больна[2].
В то время, как Артём Сергеевич открыл дверь, ведущую в аномальную область, взору переживших нечто людей предстала обыкновенная внутренняя часть вагона. Представители рода человеческого там были похожи на представителей рода человеческого и занимались нормальной, настоящей деятельностью. Многие недоумённо посмотрели на гостей.
– Оно… пропало? – пробурчал мужчина.
– Вагон ушёл, но не навсегда, – ответила Надежда Николаевна. – Рано или поздно он вернётся.
Студент-историк выступил вперёд и громко крикнул:
– Друзья, не наблюдали ли вы чего-нибудь потустороннего?
– Простите? – сидящий на передней лавке бородатый старик изумлённо наклонился к вошедшим.
– Они не в курсе, – подметил контролёр. Хохотнул: – Всё, увольняюсь из РЖД! Пора заняться любимым, а самое главное – безопасным делом.
Надежда Николаевна, учтиво распрощавшись с новыми знакомыми, сошла на ближайшей остановке.
С мистическими феноменами на железных дорогах я больше не встречался. Наверное, судьба в представлении значительной части людей была чудеснейшей штукой, хотя сам я вообще в неё не верил. А вот жизнь расставляла всё по своим местам. После произошедшего меня изрядно покидало по России, и, наконец, моё перемещение остановилось на другом конце нашей огромной страны. Электрички там были не в почёте, да и мне не нужно было ими пользоваться, так как род занятий предполагал оставаться лишь в пределах города, без движений сквозь большие расстояния.
Мне хотелось переговорить с Надеждой Николаевной, однако всё никак не удавалось совершить это. Постоянная занятость и крупная нехватка времени были моими коронными коньками. Сожалея из-за подобного, я не особо стремился изменить ситуацию. Кроме того, само событие, память и стресс от пережитого стали постепенно забываться. Точно кто-то незримый прочищал недра моего разума от негативных воспоминаний. Я стал более равнодушен к этому, случай в электричке превратился всего-то в подобие ночного кошмара.
Я не пытался льстить личному желанию всезнания. Данные, что я находил, не могли дополнить уже нарисованную картину, а новой информации не поступало либо её тщательно скрывали. Вот же начнётся паника, когда народ узнает, что время от времени часть состава пожирает собственных пассажиров!
В любом случае нужно жить дальше. Бытие будет подкидывать нам камни под колёса на протяжении всего нашего существования. Жизнь, как зебра: она то чёрная, то белая. После рецессии и депрессии всегда идёт подъём. Это выявленная закономерность. И не собьют её никакие несуществующие вагоны.