лив кушерон торп биография
Лив кушерон торп биография
ТУР ХЕЙЕРДАЛ. БИОГРАФИЯ. КНИГА II. ЧЕЛОВЕК И МИР
В субботу, 16 ноября 1948 года, в отеле «Невра Хойфьелльс» должен был состояться прием, и директор отеля Пер Хаслев желал видеть среди своих гостей и супругов Хейердал. Он стал в каком-то смысле их приятелем, после того как продал Хейердалам домик Свиппопп, где они теперь жили. Хаслев послал за ними одетого в униформу шофера отеля.
Любовь с первого взгляда. 7 марта 1949 года Тур Хейердал тайно женился на Ивонн Дедека м-Симонсен
Это должен был быть обычный день в Белом доме. 3 октября 1947 года выпало на пятницу, а по пятницам в 10.00 американский президент обычно начинал совещание правительства. Час спустя он принял участие в церемонии, во время которой глава Верховного суда, Фред Винсон, — он был также и личным другом президента — получил президентскую «Медаль Почета». Затем последовали короткие встречи с послом Бразилии и с двумя политическими советниками.
Внимание, оказанное американской прессой благополучному исходу путешествия, предоставляло хорошую возможность еще раз напомнить о Норвегии. Норвежское посольство не желало упустить этот шанс и постаралось прощупать почву в американском Госдепартаменте: не мог бы президент Трумэн принять Тура Хейердала и его старшего помощника Германа Ватцингера?
Зондирование прошло успешно. Трумэн тут же сообщил, что готов принять всю команду.
Путешественники прибыли при полном параде. Возглавляемые советником посольства Кнутом Люкке, Тур Хейердал, Герман Ватцингер, Кнут Хаугланд, Торстейн Роби и Эрик Хессельберг вошли одетые в костюмы и белые рубашки с галстуками. Никаких бород и всклокоченных волос. Не хватало только шестого члена экипажа, шведа Бенгта Даниельссона. Он отправился прямо в Сиэтл, продолжать свои антропологические изыскания.
Навстречу знаменитости. Президент Гарри Трумэн следил за судьбой экспедиции на «Кон-Тики» с самого начала. После окончания путешествия он пригласил ее участников в Белый дом
Американская пресса с энтузиазмом встретила новость о предстоящем путешествии на плоту, о чем было заявлено на пресс-конференции в рождественские дни 1946 года. Но с появлением скептиков интерес уменьшился, и организационному комитету, пытавшемуся было предоставить ряду редакций эксклюзивные права на новости, связанные с экспедицией, пришлось сдаться. В конце концов удалось заключить менее привлекательный контракт с одним из газетных синдикатов, где главную роль играла «Нью-Йорк таймс». Интерес в американских редакциях снова возрос лишь тогда, когда пророчества о неудаче не оправдались. Фотографы и журналисты присутствовали в большом количестве, когда грузовой пароход «Typ I», приписанный к порту Зандерфьорд, 29 сентября причалил к пристани Сан-Франциско с плотом на палубе и Хейердалом с командой на борту. После того как Трумэн пригласил путешественников с «Кон-Тики» в Белый дом, интерес вырос еще больше, и вспышки фотокамер сверкали, как молнии, когда президент после беседы вместе с героями «Кон-Тики» вышел на ступеньки своей резиденции.
Пока фотографы щелкали камерами, а журналисты строчили в своих блокнотах, Хейердал вынул американский флаг, который был на плоту во время плавания через Тихий океан. «Кон-Тики» шел под норвежским флагом, но экспедиция подняла на мачту и другие — как назвал их Хейердал, почетные, флаги: США, Перу, Франции и Швеции — стран, оказавших экспедиции ту или иную помощь. В качестве благодарности за ту значительную помощь, что экспедиция получила со стороны США, в первую очередь за оснащение, предоставленное военно-морским флотом, Хейердал пожелал передать американский флаг Трумэну.
Тур Хейердал. Биография. Книга I. Человек и океан (5 стр.)
Лив Кушерон Торп. Девушка из Бревика, избалованная вниманием кавалеров, сказавшая «да» Туру Хейердалу, когда тот захотел взять ее с собой на поиски рая
Мать Лив не испытывала особого восторга по поводу знакомств дочери и призывала ее к осторожности. Лив раздраженно отвечала, что ни разу не совершила чего-либо предосудительного: «Я не сделала ничего такого, от чего приходилось бы прятать глаза, думаю, буду и дальше так же поступать в самостоятельной жизни. Мне, конечно, всего восемнадцать лет, но, тем не менее, позвольте мне начать становиться взрослой».
Рождество Тур и Лив встречали отдельно друг от друга. Тур запланировал отдых с ночевкой в горах, попросив Лив, если что-нибудь случится, писать «до востребования». Вместе с двоюродным братом Гуннаром Ниссеном и верным Казаном он отправился на плоскогорье Тролльхеймен; там они построили иглу в качестве базы для своих вылазок. Он любил горы, и хотя на этот раз было холодно, поход проходил наилучшим образом. Мысль о большом городе кидала его в дрожь.
В поселке он сходил на почту, которая находилась на железнодорожной станции, и, конечно же, там его ждало письмо от Лив. Почерк у Лив был крупный, круглый, разборчивый. Тур распечатал письмо.
Буквально с первых строк он понял, что ничего хорошего от письма ждать не приходится. Лив, как обычно, сразу перешла к делу. Она писала, что «эксперимент обречен на неудачу». Отец сделал все возможное для ее учебы в университете, и разве может она вот так просто уехать и огорчить его? Пусть уж лучше путешествие в неизведанные края останется всего лишь «прекрасной мечтой».
Некоторое время назад, проведя всего несколько дней в Осло в качестве новоиспеченной студентки, она написала отцу: «Большое, большое спасибо за то, что позволили мне быть здесь и учиться. Я знаю, чем тебе и маме пришлось ради меня пожертвовать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы были довольны мной, а жертва не оказалась напрасной».
Тур окаменел. Они потратили все лето и осень на подготовку к путешествию, и теперь Лив просто выходит из игры! Неужели празднование Рождества с родителями в Бревике заставило ее передумать?
Словно второй Фритьоф Нансен он бросился на склон, утопая в рыхлом снегу, засыпавшем березовый лес. Тур хотел перейти через горы Довре и спуститься вниз где-нибудь в долине Гудбрандсдален. Переход должен был занять несколько дней, но для него это, в сущности, не имело значения. Казан тащил сани, в которых было достаточно провизии. Он хотел добраться до границы леса, а там по ровной местности путь им предстоял быстрый и легкий.
Любитель походов. В горах Довре. Туру больше нравилось в горах, чем у фьорда
Внезапно Тур поскользнулся и сошел с невидимой тропинки, идущей по гребню. Он с трудом удержался на ногах, но когда обернулся, собаки не увидел.
Он кричал, но знал, что кричит напрасно, потому что в воющем ветре сам едва слышал собственный голос. Как будто гигантский ледяной кулак беспощадно сжимал его. На санях, которые тащил Казан, остались палатка, спальный мешок, запасы провизии. Без собаки ему никуда не дойти, и тут, прямо в середине испытания на мужество, в нем проснулся страх.
Стало ясно, что они больше не могут на равных бороться с непогодой, и Тур устроил своеобразное убежище за санями, залез в спальный мешок и прикрыл себя и Казана чехлом от палатки. О том, чтобы поставить палатку, нечего было и думать.
Путеводитель по миру Тура Хейердала: от охоты на гадюк до охоты на Одина
В прокат выходит «Кон-Тики» — норвежский блокбастер о том, как зоолог Тур Хейердал переплыл Тихий океан на бальзовом плоту. «Афиша» составила краткий справочник по главным экспедициям и приключениям в жизни Хейердала, всю жизнь таким образом боровшегося с научным сообществом.
Фобии и филии
Поздний ребенок зажиточного пивовара и работницы антропологического музея, фанатично преданной идеям Дарвина, Тур был стеснительным и замкнутым ребенком — самым младшим и одновременно самым богатым в своем классе. Позднее ему удалось изменить полупрезрительное отношение одноклассников благодаря увлечению зоологией: в подаренной отцом пристройке к дому он организовал собственную кунсткамеру с десятками животных — она стала достопримечательностью города Ларвика; центральный экспонат — гадюку — Хейердал поймал сам, чем окончательно завоевал доверие одноклассников. Но основным лейтмотивом детства стал не домашний музей, а паническая водобоязнь — невероятная для норвежца фобия: в детстве Хейердал дважды чуть не утонул, в том числе и зимой подо льдом, и считал, что никогда не научится плавать и даже не будет пытаться; он действительно отправился в свое самое известное путешествие на «Кон-Тики», плохо владея этим навыком. Хорошо он владел ружьями и топорами. Каждое лето они с матерью уезжали в загородный дом под Лиллехаммером, где под присмотром местного лесного отшельника Тур осваивал стрельбу (не по живым мишеням), рыбалку и проходил школу выживания в дикой природе, став страстным поклонником экстремальных походов.
Лив Кушерон-Торп
Хейердал и Лив Кушерон-Торп в день свадьбы
Первая жена Хейердала, с которой он познакомился на вечеринке, когда ему было восемнадцать лет. Он с ходу предложил ей поехать на Тихоокеанские острова, для того чтобы оторваться от всепоглощающей современной цивилизации и зажить как не тронутые прогрессом люди, — на тот момент идея уже была сформирована и Тур хаотично искал спутницу. Лив неожиданно согласилась, еще через четыре года (которые ушли на попытки получения образования в Университете Осло) у них все получилось. Родители девушки, узнав о планах дочери, были в ужасе; отец Хейердала недоумевал, зачем сыну брать на остров жену, в то время как там живет тьма экзотических красавиц, однако свадьбу сыграли перед Рождеством 1937 года — и на следующий день пара отправилась на Маркизские острова. Объявленный срок экспедиции равнялся двум годам, официальный повод путешествия — исследовательский.
Лив стоически пережила соседство туземцев и тропический фурункулез, играла большую роль в первой экспедиции Хейердала, что впоследствии он тщательно завуалировал в воспоминаниях и лекциях: в них ей отводилась роль второго плана. Эгоистичное отношение к первым двум женам, каждая из которых играла огромную роль в его исследовательской и литераторской работе, вообще отличало Хейердала. С первой женой он развелся через 12 лет после их попытки бегства от действительности; Лив родила ему двух сыновей, которые — в некоторой степени — тоже стали путешественниками: Тур Хейердал-мл. был в экспедиционной команде на острове Пасхи, Бьерн Хейердал занимался сельским хозяйством в Кении.
Фату-Хива
Для самой первой экспедиции Тур с Лив выбрали полинезийский остров Фату-Хива, куда корабли могли не заходить месяцами. Высадившись, молодожены арендовали у префекта участок земли, с помощью туземцев построили бамбуковую хижину и начали жить в диких условиях — но с кастрюлей и ножом (которые их заставил взять с собой капитан корабля) и научным оборудованием, необходимым для исследования (которым, на случай возвращения в Норвегию, занимался Тур).
На Фату-Хиве к Хейердалу начали приходить идеи о заселении бассейна Тихого океана, которым обязан своим появлением «Кон-Тики». Первичной причиной стала находка примитивных наскальных рисунков рыб, мужчин, женщин и масок, похожих на индейскую символику, — после нее он начал задумываться о связи полинезийцев с Южной Америкой, искать новые теории и решил переквалифицироваться из зоолога в антрополога.
Но райская жизнь быстро закончилась. Проходящая мимо шхуна завезла на остров «испанку», которая моментально умертвила пятьдесят процентов населения; после долгого отсутствия на Фату-Хива вернулся католический священник, заподозривший в норвежцах миссионеров и моментально настроивший против них свою паству (то есть все выжившее население острова). Начался сезон дождей и комаров, вместе с которым Хейердалы подхватили болезнь фе-фе и их ноги покрывались язвами. Отчаявшись дождаться судна, они решили покинуть остров самостоятельно — на шлюпке. В компании нескольких туземцев они преодолели 100 километров до острова Хива-Оа, где была цивилизация в лице врача с лекарствами, — ампутации удалось избежать.
На Хива-Оа Тур познакомился с местным фермером и отшельником, норвежцем Хенри Ли, который показал своему земляку каменные статуи, практически не отличающиеся от колумбийских, что укрепило его предположения о происхождении полинезийцев, — как и рассказ последнего каннибала Фату-Хивы о Тики, местном языческом божестве, которое походило на американского бога Кон-Тикси-Виракоча.
Первым сдался и решил возвращаться в Европу Хейердал — жизнь вне цивилизации оказалась сложнее, чем он предполагал. Его постигло разочарование в туземцах, которые, как он писал в дневниках, «лишь занимаются любовью и ждут, пока кокосовый орех упадет с пальмы». Местных женщин в интервью и лекциях он впоследствии называл проститутками, а мужчин — сбродом; в общем, студенческий дауншифтерский проект не удался.
Финнмарк
Хейердал с сослуживцем Бьорном Рерхольтом, который впоследствии помог найти радиооборудование для «Кон-Тики»
Начало Второй мировой войны пацифист Хейердал застал в канадском Белла-Куле, где искал (и нашел) наскальные изображения масок, подобные тем, что он видел в Полинезии. Узнав о вторжении немцев в Норвегию, он попытался записаться в добровольцы в норвежском консульстве в Ванкувере, где его встретил раздраженный консул, выходец из Германии, который предложил заняться освобождением индейцев, вместо того чтобы создавать проблемы. Вместо фронтовика Хейердал стал ванкуверским разнорабочим, а затем в исследовательских целях попробовал пересечь США и пешком прошел через национальный парк Меса-Верде с ночевкой в пустыне. Летом 1942 года он все-таки был призван в армию и был отправлен с семьей под Торонто в лагерь «Малая Норвегия» для подготовки к боевым действиям.
«Малая Норвегия» была большой коммуной норвежских солдат, которые прибывали туда со всего мира, перед тем как отправиться на фронт. В августе 1943-го, оставив семью в Торонто, Хейердал погрузился на судно Queen Mary, которое перевезло их на Британские острова, после солдаты несколько месяцев чистили картошку и сапоги в шотландской глубинке. За время простоя в голове Хейердала наметился план экспедиции на «Кон-Тики», тогда же он познакомился с Кнутом Хеугланном, которому сразу же предложил отправиться в путешествие.
Хейердал во время Второй мировой так и не побывал на линии фронта, но научил солдат строить иглу
Осенью 1944-го Хейердала с группой солдат все-таки отправили в бой и высадили в норвежском Финнмарке — там они должны были наладить связь между Лондоном и ничейной землей, образовавшейся между отступившими немецкими и переставшими наступать советскими войсками. Потеряв в пути радиооборудование, за оставшееся до конца войны время Тур так и не побывал в боях, зато оставил массу воспоминаний о жизни во время войны у полярного круга: русский водитель грузовика в тулупе, поющий «Волга, Волга» при виде северного сияния; крестьяне-саамы на санях, вытаскивающие автомобили изо льда; бедствующая норвежская миссия, конфискующая у людей остатки еды и вызывающая своим обмундированием смех у русских (про русских на войне Хейердал пишет с пиететом как о народе, не тронутом «современным абсурдным и безответственным менталитетом джаза и комиксов»). На настоящий фронт он попал аккурат в последний день войны — выстрелить ему так ни разу и не удалось.
«Кон-Тики»
Строить бальзовый плот, подобный тем, на которых, по мнению Хейердала, индейцы доплыли до Полинезии, он начал не только чтобы проверить свою теорию, но и затем, чтобы вызвать интерес у широких масс населения, раз уж к его рукописям не проявляли должного внимания ученые. Экспедицию Тур собирал в рекордно короткие сроки — семь месяцев, за деньгами и снаряжением он обращался во всевозможные инстанции, каким-то чудом сумев заручиться поддержкой Министерства обороны США, которое выдало оснащение в обмен на отчет о том, как оно проявило себя в таком плавании. Часть денег дали издатели, часть — газеты, еще часть пришла от старых знакомых из пароходной компании «Фред Ульсен»; решающий взнос внес отец. Бальзовые бревна для плота участники экспедиции транспортировали по побережью из Эквадора и строили его сами. Команду отличало то, что, кроме одного участника, никто не имел моряцкого опыта, зато всем нужно было по той или иной причине (развод, Вторая мировая, год в джунглях) разгрузить голову.
Двадцать седьмого апреля в 11.30 из порта Кальяо отчалил плот с пятью норвежцами и одним шведом. Дальнейшее известно: 101 день в океане на неуправляемом плоту, охота на акул как развлечение, размокающие бревна, общение с радиолюбителями из Лос-Анджелеса, попойка на День независимости Норвегии (в ходе которой чуть не был утерян компас, после чего на борту объявили мораторий на алкоголь), потеря и спасение инженера Германа Ватцингера, шоколадка в подарок тому, кто первым увидит землю и рифы, на которых плот закончил свое плавание. Затем — прием у президента Трумэна и короля Норвегии (тот всю аудиенцию задавал вопросы исключительно про туземок), международная слава, мировой тур с лекциями, сверхпопулярная нон-фикшн-книга, «Оскар» за документальный фильм о путешествии и одноименный музей на полуострове Бюгдей — самый посещаемый в Норвегии.
Хейердал против мировой науки
Во время подготовки одного из исследований
Фотография: Hulton-Deutsch Collection/Corbis
Хейердал опубликовал научные работы о том, что Полинезию заселяли с востока, а не запада, но научное сообщество ему не поверило. «На северо-западном побережье Америки найдены объекты, напоминающие соответствующие объекты в Полинезии? Значит, их туда привез Джеймс Кук», — американский антрополог Маргарет Мид. «Вся экспедиция опирается на миф, о котором, по его словам, он слышал от старого вождя с Фату-Хивы. Он только сделал рекламу Скандинавии и показал, что отвага викингов все еще жива у их современных потомков», — финский профессор, социолог и историк религии Рафаэль Карстен. «Хейердал не доказал ничего сверх того, о чем мы и раньше знали, — что норвежцы — умелые моряки», — американский антрополог Ральф Линтон. «Экспедиция на «Кон-Тики» — поход скаутов», — франко-швейцарский этнограф Альфред Метро. К пренебрежительным выводам ученые прилагали устоявшиеся теории — их раздражала прыть, с которой норвежский путешественник, не закончивший университет, въезжает в их зону влияния и завоевывает поклонников по всему миру. Несмотря на монографии и различные доказательства, академическое сообщество сопротивлялось теориям Хейердала после всех его экспедиций — до самой смерти. Что, впрочем, не помешало ему получить десятки медалей географических обществ, стать членом нескольких академий наук, получить степень доктора наук пяти университетов (в том числе Киевского и Московского) и оказаться одним из главных популяризаторов науки второй половины двадцатого века.
Остров Пасхи
Хейердал у подножия одной из статуй на острове Пасхи
Предыстория экспедиций на остров Пасхи началась на Галапагосах: узнав, что там нашли каменную голову, похожую на те, что он видел в Полинезии, Хейердал снарядил археологическую экспедицию. Голова оказалась поделкой местного немца-фермера, сделавшего ее для своих детей, зато археологами были найдены черепки, происходившие с побережья Эквадора и Перу, что добавляло аргументов теориям Тура. Остров Пасхи он считал ключом к пониманию миграций народов в Тихом океане — и не только из-за тех же каменных голов; если их плот так просто доплыл до Полинезии, то что мешало индейцам заселить остров, который находится к Южной Америке гораздо ближе?
Экспедиция 1955–1956 годов состояла из норвежских и американских археологов, которые провели несколько месяцев, раскапывая каменные статуи (оказалось, что под землей скрывались туловища), высекали их и перетаскивали без современной техники (туземцы все равно продолжали верить, что статуи передвигались по острову сами) и активно общались с местным населением. Хейердал, щедро плативший населению сигаретами, чашками риса и американскими долларами, быстро стал кем-то вроде божества — такой щедрый белый человек, столько знающий об истории острова, не мог быть послан не высшими силами.
Итогом экспедиции стала версия: остров заселяли два племени — длинноухих и короткоухих, вторые восстали против первых и сожгли их во рву в восточной части острова; мифы жителей Пасхи подтвердились раскопками, в ходе которых в месте сожжения нашли древесный уголь 300-летней давности. Что опять же, по версии путешественника, свидетельствовало о том, что миграция на острове происходила в два потока — с запада и востока (где индейцы тоже вытягивали мочки ушей).
«Ра» и «Ра-2»
Прочитав статью американского археолога, в которой тот перечислял шесть десятков сходств между культурами древних египтян и перуанских индейцев, Хейердал с присущей ему смелостью предположил, что последние не только могли уплыть на бальзовом плоту на запад, но и приплыть на тростниковой лодке с востока: на этих идентичных транспортных средствах передвигались египтяне по Нилу и инки по Титикаке и вдоль побережья.
К концу 1960-х Хейердал был уже суперзвездой и самым известным в мире путешественником. Хрущев, осматривая музей «Кон-Тики», попросился к нему в следующую экспедицию (Хейердал предложил ему запастись черной икрой). Лодку «Ра» строили под прицелом телекамер у пирамиды Хеопса — на это дал согласие египетский президент Садат (ему надо было поднимать престиж страны после Шестидневной войны), а потом тащили аж до Марокко, откуда она отправлялась в плавание. Строили трое коптов, которых Тур нашел в Чаде, — одного из них он впоследствии возьмет в плавание. В этот раз все члены экспедиции были из разных стран — русский врач (см. Юрий Сенкевич), итальянский кинооператор, американский штурман, мексиканский антрополог и египетский ныряльщик. Специальный жест был сделан как символ оживления дружбы между нациями мира во времена Вьетнамской войны, студенческих волнений и арабо-израильского конфликта; судно вышло в плавание под флагом и патронажем ООН с напутствием главы этой организации и президента Никсона. Невероятно, но практически незнакомые мужчины ужились вместе и практически не конфликтовали, даже несмотря на то, что в первый же день на плоту сломались оба рулевых весла, а во второй порвался парус и сломалась державшая его рея. «Дрейфующая связка тростника» (как назвал «Ра» биограф Хейердала Квам) проболталась в море еще 7 недель, пока не затонула совсем, немного не дотянув до Барбадосских островов, где как раз в этот момент начинался сезон ураганов. Участников спасла вторая жена Хейердала, приплывшая на шхуне с Барбадосов.
Через десять месяцев новая версия «Ра» вышла из марокканского Сафи — с почти идентичным составом, к которому добавился японский кинооператор, а место копта занял марокканский химик. В ходе первого плавания участники обнаружили в океане гигантские нефтяные пятна, которые не замечали или не хотели замечать трейлеры и лайнеры с высокими палубами. Вопросы загрязнения океана начали подниматься именно тогда, и, пожалуй, это главный вклад проекта «Ра» в мировую науку. Вторая лодка успешно переплыла Атлантический океан за 57 суток.
Сенкевич
Сенкевич во время экспедиции «Тигрис
Юрий Сенкевич, советский ученый-медик, стал связующим звеном между Хейердалом и его многочисленными советскими поклонниками. К концу 1960-х в нашей стране продали два миллиона экземпляров книг о «Кон-Тики», а Тур был желанным гостем на конгрессах антропологов. Будучи влюбленным в Союз еще со Второй мировой, Хейердал накануне экспедиции на «Ра» обратился к дипломатам, чтобы те подыскали ему русского врача — знающего английский язык и с хорошим чувством юмора. Через два месяца в Египет прилетел тридцатидвухлетний Сенкевич, работавший доктором в отряде космонавтов и не имевший никакого морского опыта. Перед первой встречей русского доктора и норвежского путешественника Сенкевич от волнения перебрал, чем сразу понравился Хейердалу; когда первый «Ра» пошел ко дну, Сенкевич до последнего отказывался с него уходить. Эти экспедиции сделали Сенкевича главным путешественником страны, в которой почти никто не ездил в путешествия; с норвежцем они дружили до самой его смерти. Благодаря этой дружбе все россияне, рожденные до 1990 года, знают историю острова Пасхи и Полинезии лучше, чем многие западные интеллектуалы, — о исследованиях и путешествиях Хейердала постоянно рассказывала телепередача Сенкевича «Клуб путешественников».
«Тигрис»
Продолжая искать альтернативы устоявшимся теориям о путях миграции народов, в конце 1970-х Хейердал отправился в последнюю свою крупную экспедицию — на той же тростниковой лодке, только большего размера, — доказывать, что между Месопотамией и Индской цивилизацией существовали торговые и миграционные связи. Экипаж был увеличен представителями Германии, Норвегии, США и Дании, преодолеть он собирался расстояние в 6000 километров. На пятом месяце плавания команда сожгла дрейфующую лодку вблизи Джибути в знак протеста против конфликта между Эфиопией и Сомали, который не позволял закончить путешествие: «Сегодня мы сжигаем наше гордое суденышко… в знак протеста против проявлений бесчеловечности в мире 1978 года, в который мы возвратились из открытого моря. Нам пришлось остановиться у входа в Красное море. В окружении военных самолетов и кораблей наиболее цивилизованных и развитых стран мира, не получив разрешения на заход от дружественных правительств, руководствующихся соображениями безопасности, мы были вынуждены высадиться в маленькой, еще нейтральной Республике Джибути, потому что кругом соседи и братья уничтожают друг друга, пользуясь средствами, предоставленными теми, кто возглавляет движение человечества по пути в третье тысячелетие».
Хейердал встречается со студентами МГУ во время одной из своих поздних поездок в Россию
Фотография: РИА «Новости»
В 2000 году, уже будучи 85-летним стариком, Хейердал организовал раскопки в Азове, откуда, по его предположениям, происходили викинги. До этого он четырежды посещал Азербайджан, где видел камни-украшения, узоры которых были похожи на норвежские. В Азове он нашел пряжки, принадлежавшие, по его мнению, средневековым викингам, и предположил, что бог Один существовал на самом деле и жил в приазовском городе Танаисе. Теории подверглись мощнейшей обструкции ученых, в частности — из-за сомнительных лингвистических параллелей, которые Хейердал проводил между Одином и удинами (один из древнейших народов Восточного Кавказа), Тюром (бог войны в скандинавской мифологии) и турками, Азовом и асами (высшие боги в скандинавской мифологии). В 2002 году Хейердал умер от рака головного мозга, так и не закончив свое исследование (но успев выпустить книгу о нем), — за 10 лет последователей, которые бы этим занялись, не нашлось; однако, в 2006 году путь «Кон-Тики» повторили шестеро смелых, среди которых был его внук. Экологическую экспедицию они посвятили Туру Хейердалу.