луна и грош история создания
Луна и грош Моэма
Есть произведения, которые имеет смысл перечитать в зрелом возрасте. Они начинают выглядеть иначе по двум причинам. Первая общеизвестна – жизненный опыт. Вторая не рекламируется – способность не трепетать перед автором. Ничего общего эта способность с молодой развязанностью не имеет. Юное несогласие заставляет уйти в сторону, в возрасте ощущение несогласие заставляет вчитываться. Тем не менее, буду краток в описание романа. Некий зрелый писатель вспоминает, как в молодости общался с будущим гениальным художником Чарльзом Стриклендом. Художник уже к этому моменту умер, писатель суммирует свои впечатления. Прототипом художника был Гоген. Стрикленд – не копия, а вариация на тему. Надо же! Человек в зрелом возрасте начал писать, не имел успеха, уехал в Океанию, продолжил писать, умер, после был признан гением. Роман увидел свет в 1919 году, когда Моэму было 45 лет. Совпадение интересное, поскольку в этом возрасте любой известный писатель или художник начинает задумываться, способен ли он в будущем рисовать и писать не хуже, чем раньше, и, тем более, сделать шаг вперед в своём творчестве. Ответ для большинства прост – нет, не сможешь, будешь напрягаться, изощряться, ловчить, но выше головы не прыгнешь. Зато возможность попасть в число исключений крайне заманчива.
Итак, пресловутый Стрикленд, в отличие от прототипа, англичанин и живет в Лондоне. Меня этот момент покоробил ещё в молодости, из-за чего я не стал тогда серьезно вчитываться. Англичане – плохие художники, но хорошие писатели и писаки. В конце 19-го и начале 20-го века французы, немцы, испанцы, русские рисовали куда лучше, да и сейчас рисуют лучше. Конечно, англичане всячески пытаются раскручивать своих художников, но от этого суть не меняется. Чарльз Стрикленд помещается автором в общество заведомо бесплодное для гениального творчества. Естественно, лучше всего у Моэма получается литературная тусовка. Она описывается красочно и со злобой. Естественно, злость скрывается за юмором и репликами персонажей. Молодые авторы успешно сочетают приятное с полезном – шастают по завтракам, обедам и ужинам, которые устраивают для литераторов дамочки среднего возраста, живущие за счет мужей и пытающиеся разнообразить свою жизнь за счет общения с молодой, литературной богемой. И вот тут оказывается, что для восприятия Моэма нужен некоторый опыт. На фоне жизни молодого, российского литератора жизнь их английских коллег в прошлом выглядит не слишком плохо. У нас завтраками кормят юных литераторов в переносном смысле. А тут еда и общение, выяснение возможностей подработать и всё за милые разговоры о литературе с любезной хозяйкой дома. Но, с другой стороны, английский литератор отнюдь не так затюкан, как российский. За публикации платят, образованный человек тогда ещё легко мог бросить литературу и устроится на работу. Зато завтраки несут в себе массу неудобств. Активное общение за столом перебивает мысли ничуть не меньше сидения в интернете. Молодые литераторши, как и в наше время, в массе своей претендуют на особое место в литературе – требуют признать своё творчество более умным и литературным, чем мужское, просто за то, что они хороши, когда снимают трусики. Причем, снимают трусики они для тех, перед кем роль особых умниц не выпячивают, зато лезут в умницы и таланты для тех, для кого снять трусики считают ниже своего достоинства. Естественно, действительно талантливый мужчина, ради которого эти литераторши трусики не снимали, а просто пытались оттолкнуть от литературного пирога, сохраняет неприязнь к ним на всю жизнь. Поэтому Моэм описывает литературные тусовки со злостью, но пытается всячески затушевать причины своего ехидства.
Дальше события разворачиваются крайне просто. У хозяйки таких литературных завтраков сбегает муж. Этого мужа герой мельком видит на обеде, но воспринимает его как крайне серую личность, чья жизнь была посвящена примитивной семейной рутине – прокормить семью, состоящую из хозяйки, подкармливающей дарования, и пары очаровательных детишек, пока достаточно умных, чтобы подальше держаться от литературы и литераторов. Естественно, у хозяйки возникают подозрения, что муж сбежал с любовницей. Ради спасения доходов для себя и детей мужа надо вернуть. Муж скрывается в самом злачном месте Европы – в Париже. Именно туда хозяйка посылает юного литератора с требованием вернуть мужа. Вот тут у меня возникает очередное недоумение. Первое возникло при описании литературных тусовок, когда Моэм не дает мне понять причину своего раздражения против них. С поездкой ещё проще. Непонятно, почему юного литератора посылают в Париж, а он не отказывается. То ли ему дают деньги на поездку, и он хватается за возможность в очередной раз приехать в Париж в обмен за тяготы разговора со Стриклендом, то ли любезность хозяйки позволяла ему иногда остаться после завтрака и заняться с ней любовью, благо муж на работе, а дети живут в закрытой школе. Всё-таки цена поездки в Париж не искупается ценой завтраков. Ладно, не будем гадать, хотя любая литературная картина обязана быть законченной не сточки зрения всех деталей, а прежде всего внутренней логики поступков героев.
Только в Париже Моэм раскрывает тайну. Оказывается, ещё в детстве Стрикленд мечтал писать картины и немного рисовал, но необходимость содержать себя и семью заставила его сдерживаться. Только за год до бегства он начал тайно брать уроки рисования. Через год творческий порыв окончательно заставил его принять решение и бросить семью навсегда ради искусства. Поселяется он в самой бедной гостинице в самом дешевом номере. Он нищ. Все деньги оставил компаньону и жене. Он счастлив. Лондонские волнения супруги и будущее детей его не волнуют. Все аргументы литератора в пользу возвращения его в лоно семьи вызывают удивление и отторжение. Даже женщины его не интересуют. Здесь Моэм явно исходит из идеи, что без подобного момента обыватель, берущий в руки его книгу, не поймет аргументации автора. И вот тут я начинаю ощущать, что Моэм работает на обывателя. Он, вроде, дает детали, понятные для умного читателя, то тут же это опровергает в борьбе за обывателя. В итоге портрет Стрикленда оказывается самым примитивным. Бывшая его женушка описана просто великолепно, при всех поправках на злость, литераторы выглядят убедительно и точно. Родственники жены Стрикленда крайне занимательны. А сам Стрикленд выглядит как закрытая книга.
На самом деле Стрикленд унижен и раздавлен правилами жизни в Лондоне. Он – творец по натуре, но вынужден работать исключительно ради денег, жены в постели и детишек в школе. Он приносит в жертву жизни самое ценное, что у него есть – способность творить и быть ценным, вместо этого он становится винтиком, машиной для заработка. И, наконец, жена начинает его унижать до предела. Он – творец, не имеет право на творчество, зато она, бездарность, имеет право на творчество и самореализацию. Она может писать романы, рисовать картины, писать музыку. Другое дело, что она предпочитает светскую, окололитературную жизнь. Ну, если бы она была чуть талантливее и писала бы милые, женские глупости, что-либо изменилось бы? Увы, исключительно для наблюдающего подобные парочки обывателя. Ведь он всё равно бы смог творить лучше. Сейчас мир полон творческими дамами, творящими за счет мужей, и абсолютно не замечающими, что правила этого мира унижают мужчин, если они являются носителями таланта. Могла бы семья Стриклендов превратится в творческую семью – муж пишет картины, а жена воспринимает его творческую самореализацию как нечто необходимое? Разумеется, нет. Стрикленд нужен жене именно как машина для добывания денег, право на творческую самоотдачу отсутствует. Максимум, чего он мог добиться, это права пару раз в неделю писать картины. Для истинного творца подобные условия «разумного» компромисса являются истинным издевательством на право таланта расти и делать всё с полной самоотдачей. Стрикленд абсолютно прав, когда предпочитает до разрыва с супругой вести жизнь скромного работника биржи. Да, это позиция гения, а не жизнестойкого таланта, всегда берегущего силы, чтобы пробиться в жизни, потратить нервную энергию на саморекламу, полезные связи и заработать денежки на вино и женщин. При всей своей самоотдаче и недюжинном уме, Моэм явно принадлежит к подобным талантам. Именно поэтому он столь точен в описаниях обывателей, зато художественный гений описывается довольно блёкло. И потом, надо же учитывать мнение читательниц! Прямо сказать, что нормальная, современная женщина является лучшим орудием для уничтожения проявлений мужской гениальности в обществе, для него недопустимо. Да, его поймут и примут люди умные, но остальные просто заклюют. Прощайте высокие гонорары от продаж книги. В итоге там, где живой Стрикленд бежал бы от чувства унижения личности за годы семейной жизни, у Моэма мы имеем просто пробуждение таланта, который требует собственной реализации. И эту проблему Моэм дальше всячески затушевывает рассуждениями об эгоизме Стрикленда.
Здесь, пожалуй, поставлю точку и сделаю пару уточнений вместо примечаний. Конечно, прототипом Стрикленда является Гоген, просто не надо между ними ставить знак равенства. Блёклость образа Стрикленда отнюдь не вызвана попыткой Моэма уйти от противоречивого образа реального Гогена. Это сознательный уход от освещения ряда вопросов во имя успеха в читательской среде. И ещё, когда я вижу, что по глубине таланта, ряду замечаний и уму писателей явно способен разрешить поставленные вопросы, но уходит в сторону, у меня складывается вполне определенное представление о личности писателя. Больше всего меня раздражает, когда писатель как бы делит читателей на умниц и простеньких и переходит некую грань. Вполне нормально, когда писатель бросает пару фраз или наблюдений для умного читателя, а дальше ведет повествование в духе времени и спроса. Но он не должен эти фразы отрицать, вводить противоречащие факты и т.д. Вот тут у меня начинается личный протест, потому что писатель этими фразами пытается заставить читателя думать, будто он умнее и порядочнее, чем он есть на самом деле. Гм, гм, претендуешь на ум и порядочность – не бойся доказывать это каждой своей фразой.
Сомерсет Моэм «Луна и грош»
К сожалению, при жизни многие творческие люди влачат бедное существование, обладая при этом бесценным талантом. Именно о таком художнике и идет речь в произведении «Луна и грош», читать онлайн которое вы можете в нашей библиотеке.
Ради искусства Стрикленд отказывается от сытой аристократической жизни, бросает весь мир, в котором богато жил, забывает жену и детей и отправляется за осуществлением внутренней потребности писать картины.
Об авторе
Уильям Сомерсет Моэм – один из самых знаменитых писателей Англии, бывший агент английской разведки. Родился в семье юриста в Париже. С десяти лет осиротел и был отправлен к родственникам в Англию.
Окончил Гейдельбергский университет по специальности литература и философия, в это же время написал свое первое произведение о композиторе Мейербере, но напечатать его не удалось. В восемнадцать лет поступил в школу медицины при больнице, а через пять лет вышел в свет его первый роман. Во время Первой мировой был английским разведчиком в России. После войны полностью посвятил себя творчеству.
Моэм написал такие известны произведения, как:
Сюжет книги «Луна и грош»
Автор рассказывает о жизни художника Чарлза Стрикленда, полотна которого признали гениальными только после его смерти. Как часто это бывает, появляются люди, которые думают, что имеют право рассуждать о творчестве и о личности художника. Моэм лично знал Стрикленда, поэтому решил написать правду о том, как он начал свой творческий путь.
Приехав в Париж, автор нашел Стрикленда, но совершенно не в том месте, где ожидал. Он живет в бедном квартале, в недорогом отеле — совершенно один и его не заботит ни жена, ни дети, потому что он решил посвятить себя творчеству, стать художником. К написанию картин его влечет с неумолимой силой, которой он не хочет и не может противостоять.
Когда автор всё это рассказал жене Стрикленда, она оскорбилась ещё больше, хоть и благоволила к искусству. Прошло пять лет, и когда автор снова оказывается в Париже, то встречает своего знакомого.
Дирк Стрев рисует небольшие картинки, как живописец он слаб, но талант видит издалека. Зашла речь о Стрикленде, и он выразился о нем, как о гениальном художнике, картины которого видел непосредственно.
Живёт Стрикленд бедно, поэтому Стрев частенько даёт ему денег на пропитание, ведь работает Чарлз не зная устали. Написав одну картину, он берется за другую, не заботясь о том, чтобы попытаться выставить её или продать, мало того, даже показать свои шедевры кому-то художник не хочет.
Когда Стрикленд заболевает, Стрев забирает его к себе домой и вместе с женой Бланш выхаживает его, буквально спасая от смерти. За это Чарлз его отблагодарил — переспал с его женой, и она ушла к Стрикленду. Стрев был просто уничтожен такой неблагодарностью.
Узнав о смерти бывшей жены, Стрев уехал навсегда в Голландию. Автор приходит к Стрикленду, и тот показывает ему свои картины. Они потрясают своей глубиной и страстностью. Последние годы Стрикленд живет на Таити, и когда автор попадает туда, то пытается узнать о последних годах жизни художника у местного населения.
Плоды греха в романах Уильяма Сомерсета Моэма «Луна и грош» и «Бремя страстей человеческих»
Уильям Сомерсет Моэм, без сомнения, один из популярнейших писателей своего времени: за 60 лет его творческого пути было продано более 40 миллионов экземпляров его книг[1]. Посвятивший свою жизнь изучению и описанию человека в разных его проявлениях Уильям Сомерсет Моэм, конечно же, не ставил своей целью описывать развитие греха и его плоды. Однако в его талантливых произведениях многое проявляется и помимо автора. Особенно ярко тема греха и воздаяния отражена в романах «Луна и грош» и «Бремя страстей человеческих».
«Луна и грош» (1919) – рассказ о судьбе художника, прототипом героя является Поль Гоген. Впрочем, критики нередко упрекали Моэма в искажении правды образа и отходе от фактов[2]. На эти упреки можно ответить словами самого Моэма из предисловия к «Записной книжке»: «Я никогда не считал, что могу написать что-то из ничего, я всегда нуждался в каком-нибудь реальном факте или характере в качестве исходной точки, но затем мое воображение, моя выдумка, чувство драматизма неизменно превращали все это в нечто принадлежавшее мне»[3]. Как пишет в предисловии к двухтомному собранию сочинений У.С. Моэма В. Скороденко, «Чарльз Стрикленд, преуспевающий биржевик, бросивший работу, семью, родину, чтобы, исковеркав несколько судеб, стать живописцем, создать гениальные полотна, оцененные уже после его смерти, и погибнуть на Таити в нищете и безвестности, несомненно принадлежит Моэму и только ему»[4].
Стрикленд, разрушавший свою жизнь и походя разрушавший жизни тех, кому не посчастливилось встретиться ему на жизненном пути, «жил беднее любого батрака. И работал тяжелее, нимало не интересуясь тем, что большинство людей считает украшением жизни. К деньгам он был равнодушен, к славе тоже. Но не стоит воздавать ему хвалу за то, что он противостоял искушению и не пошел ни на один из тех компромиссов с обществом, на которые мы все так охотно идем. Он не знал искушения. Ему ни разу даже не пришла на ум возможность компромисса. В Париже он жил более одиноко, чем отшельник в Фивейской пустыне. Стремясь к одной лишь цели, он для ее достижения был готов пожертвовать не только собой — на это способны многие, — но и другими. Он был визионер и одержимый»[5].
Об одержимости Стрикленда автор не раз потом говорит в романе, что подчеркивает душевную болезнь этого человека, по своему величественного – в финале романа слепого, умирающего от проказы, расписывающего стены хижины, которую его жена-таитянка сжигает по его завещанию…
Показательно описание одной из картин, созданных Стриклендом, «обычный» натюрморт: «Какая болезненная фантазия создала эти плоды? Они выросли в полинезийском саду Гесперид. Было в них что-то странно живое, казалось, что они возникли в ту темную эпоху истории земли, когда вещи еще не затвердели в неизменности форм. Они были избыточно роскошны. Тяжелы от напитавшего их мрака тропиков. Они дышали мрачной страстью. Это были заколдованные плоды, отведать их — значило бы прикоснуться к тайнам человеческой души, проникнуть в неприступные воздушные замки. Они набухли нежданными опасностями, и того, кто надкусил бы их, могли обратить в зверя или бога. Все здоровое и естественное, все приверженное добру и простым радостям простых людей должно было в страхе отшатнуться от этих плодов — и все же была в них необоримо притягательная сила: подобно плоду от древа познания добра и зла, они были чреваты всеми возможностями Неведомого»[6].
Вот эти плоды в какой-то мере и символизируют плоды греха, показанные У.С. Моэмом в его произведениях. Грех заразен; он уничтожает человека так же, как метастазы онкологической болезни. Человек может чувствовать надвигающуюся гибель, но не всегда он способен что-то этому противопоставить и идет навстречу смерти с безропотностью обреченности.
У.С. Моэм блестяще показывает это, показывает и то, к чему приводит игра в «добренького». Один из героев романа «Луна и грош» Дирк Струве решает привести к себе домой больного Стрикленда. И это несмотря на то, что его жена Бланш говорит ему: «Умоляю тебя, не приводи Стрикленда. Приведи вора, пропойцу, первого попавшегося бродягу с улицы, и я обещаю тебе с радостью ходить за ним. Только не Стрикленда, заклинаю тебя, Дирк.
— Я боюсь его. Он приводит меня в ужас. Он причинит нам страшное зло. Я это знаю. Чувствую. Если ты приведешь его, это добром не кончится»[7].
Но Струве не слушает жену, напротив, он ее шантажирует: «Разве ты не была в великой беде, когда тебе протянули руку помощи? И ты еще помнишь, как много это значит. Неужели ты не хотела бы, если тебе представляется случай, вызволить из беды другого человека?»[8]
«— А почему, скажите на милость, вы заинтересовались Бланш Струве?
Он не отвечал так долго, что я уже собирался повторить свой вопрос.
— Откуда я знаю? — проговорил он наконец. — Она меня терпеть не могла. Это было забавно.
Стрикленд вдруг разозлился.
Но он тут же овладел собой и с улыбкой взглянул на меня.
— Сначала она была в ужасе.
— Зачем? Она и так знала. Я ей ни слова не говорил. Она меня боялась. В конце концов я взял ее»[11].
Что творилось в душе Бланш? Почему она не могла видеть мужа? По мнению Стрикленда, «женщина может простить мужчине зло, которое он причинил ей, но жертв, которые он ей принес, она не прощает»[14].
Как же ведет себя Дирк Струве со Стриклендом после трагических событий?
«— Что же ты сказал Стрикленду, когда встретился с ним?
— Я предложил ему поехать со мной в Голландию.
Я опешил и с дурацким видом уставился на Струве.
— Мы оба любили Бланш. В доме моей матери для него нашлась бы комнатка. Мне казалось, что соседство простых бедных людей принесет успокоение его душе. И еще я думал, что он научится у них многим полезным вещам.
— Улыбнулся и, кажется, подумал, что я дурак. А потом заявил, что «ерундить» ему неохота»[15].
Поступок Дирка — это не христианское прощение, это какая-то уродливая форма толстовства, которая под видом непротивления злу дает почву и возможность тому развиться. И все это под красивые слова, из высоких соображений. Такие вот «обычные» люди по-своему хуже, чем Стрикленд, с которым изначально все понятно — он болен, одержим своими страстями. Эти же страшны своей внешней респектабельностью, они уничтожают человека, прикрываясь веером красивых фраз.
Другой во многом автобиографический роман У.С. Моэма «Бремя страстей человеческих» очень многопланов и сложен. Поэтому хотелось бы выделить в рамках статьи один лишь пример: Милдред Роджерс, к которой главный герой Филипп Кэрри пылает необъяснимой страстью. По мнению Н.Я. Дьяконовой, «Моэм нередко даже выходит за границы правдоподобия, изображая свою героиню настолько отталкивающей, что невозможно поверить в ее власть над влюбленным»[16]. Она объясняет это тем, что «по-видимому, чувство к ней должно показать умалчиваемое благопристойными романистами нерассуждающее физическое влечение, более могущественное, чем интеллект и благородство. Здесь Моэм показывает себя человеком нового, «фрейдовского» поколения с его уверенностью в приоритете подсознания над сознанием или, говоря языком старой трагедии, с уверенностью победы страсти над долгом»[17].
Вряд ли с этим можно согласиться: образ Милдред очень живой и, скорее всего, списан с натуры. Герой сам не понимает своего выбора: «он вспомнил свои мальчишеские мечты, и ему казалось невероятным, что он влюбился в Милдред Роджерс. Даже имя ее было уродливо. Он вовсе не считал ее красивой, ему не нравилась ее худоба — сегодня вечером он заметил, как торчат ключицы в вырезе ее вечернего платья, он перебрал в памяти одну за другой ее черты; у нее был неприятный рот и противный, болезненный цвет лица. Она была вульгарна. Ее речь, грубая и бедная, отражала скудость мысли; он вспомнил ее резкий смех в театре, претенциозно отставленный мизинец, когда она подносила ко рту бокал; ее манеры, так же как и ее слова, были полны отвратительного жеманства. Он вспомнил ее заносчивость — часто его так и подмывало отвесить ей пощечину; и вдруг — неизвестно почему, то ли при мысли, что ее можно ударить, то ли при воспоминании о ее крошечных красивых ушах — его охватило глубокое волнение. Он томился по ней»[18].
Страсть Филиппа к Милдред заставляла его совершать множество безумств, но сама Милдред, не ценящая то, что ее любят, идущая на поводу своих страстей, скатывалась все ниже, навстречу гибели. Не раз предпочтя Кэрри других, она рожает ребенка от одного из них, потом и вовсе становится проституткой. Филипп же, встретив ее, предлагает ей с ребенком пожить у него, без близких отношений, чтобы она могла выбраться из болота, в которое попала. Но в итоге она все равно уходит от него, и как? «Квартира была разгромлена. Все, что в ней находилось, было намеренно уничтожено. Вне себя от ярости он бросился в комнату Милдред. Там было темно и пусто. Все вещи на умывальнике были разбиты, сиденья обоих стульев разрезаны крест-накрест ножом, подушка вспорота, в простынях и одеяле прорваны огромные дыры, зеркало, по-видимому, расколото молотком. Филипп был потрясен. Милдред не оставила даже письма — свою ярость она выразила этим разгромом; он представил себе ее застывшее лицо, когда она все это проделывала»[19].
Он еще раз встречает ее, больную венерической болезнью. Он помогает ей лечиться. «Филиппу хотелось спросить о ребенке, но не хватало духа. Наконец, она сама сказала:
— Знаешь, девочка прошлым летом умерла.
— Ты бы мог по крайней мере сказать, что тебе ее жалко.
— Мне ее не жалко, — ответил он. — Я рад за нее»[20].
«— Я отведу тебя домой! Ты не понимаешь, что ты делаешь. Ведь это же преступление!
— Плевать! Мужчины мне столько в жизни гадили, что пусть теперь сами о себе думают.
Она оттолкнула его и, подойдя к кассе, протянула деньги. В кармане у Филиппа было всего три пенса. Он не мог пойти за ней. Отвернувшись, он медленно зашагал прочь.
«Что я могу поделать?» — сказал он себе.
Это был конец. Больше он ее не видел»[21].
Кэрри обретает облегчение своей страсти к концу романа, итог же развития страстей Милдред вполне очевиден.
Плоды греха — болезнь и смерть; это очень наглядно показал У.С. Моэм в своих романах «Луна и грош» и «Бремя страстей человеческих», хотя и не ставил такой задачи.
[1] Дьяконова Н. Я. «Роман, автобиография или биография» // Моэм У.С. Бремя страстей человеческих. Л., 1984. С. 671.
[2] См. например, предисловие в кн. Моэм С. Луна и грош. М., 1960. С. 5-12.
[3] Вопросы литературы. 1966. № 4. С. 139.
[4] Скороденко В. Предисловие // У.С. Моэм. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. М., 1984. С. 19.
Луна и грош
Луна и грош (The Moon and Sixpence; англ. буквально «Луна и шестипенсовик») — роман английского писателя Уильяма Сомерсета Моэма. Роман представляет собой биографию вымышленного персонажа Чарльза Стрикленда, английского биржевого маклера, который в 40-летнем возрасте внезапно бросает жену и детей, чтобы стать художником. Прообразом Чарльза Стрикленда послужил Поль Гоген. Рассказ ведётся в эпизодической форме от лица молодого писателя, который якобы «просто перечислял известные ему факты из жизни незаурядного человека». Эпизоды из жизни Стрикленда перемежаются размышлениями рассказчика по поводу Стрикленда и других персонажей.
Содержание
Сюжет
В начале рассказывается о гениальном художнике Чарльзе Стрикленде, который умер в безвестности, и лишь статья критика Мориса Гюре спасла его от забвения. Хлынул поток статей о Стрикленде и его картинах, но вместе с тем выяснились скандальные подробности его жизни. Дальше начинаются собственно воспоминания.
Первое знакомство рассказчика со Стриклендом произошло на светском приёме; тот производил впечатление доброго и честного, но скучного человека. Через несколько месяцев рассказчик узнал, что Стрикленд бросил жену и детей, сбежав с какой-то женщиной, и живёт с ней в роскошном дорогом отеле. Жена попросила рассказчика встретиться со Стриклендом, чтобы убедить его вернуться в семью. Выяснилось, что отель — грязный и дешёвый, никакой женщины нет, а Стрикленд бросил семью ради живописи. Судьба жены и детей ему безразлична, и к ним он не вернётся. Так же ему безразлично материальное положение или слава. Он пишет картины, потому что «должен писать».
История переносится на 15 лет вперёд. Стрикленд давно умер, и находящийся на Таити рассказчик пытается из рассказов знавших его людей восстановить последние годы его жизни. Выясняется, что он вёл жизнь бродяги, спал на улице или в ночлежках для бездомных, но продолжал писать картины. Последние годы жизни Стрикленд провёл на Таити, где женился на туземке и умер от проказы. Шедевр его жизни — роспись на стенах дома — был сожжён после смерти по его завещанию.
Мнения критики
Экранизация
Переводы
Дополнительные сведения
Перуанский писатель Марио Варгас Льоса выпустил роман «El paraíso en la otra esquina», переведённый на английский язык под названием «The Way to Paradise» («Дорога в рай»), также основанный на жизни Поля Гогена.
Примечания
Ссылки
Лиза из Ламбета (1897) · The Making of a Saint (1898) · Ориентиры (1899) · Герой (1901) · Миссис Крэддок (1902) · Карусель (1904) · Передник епископа (1906) · Исследователь (1908) · Маг (1908) · Бремя страстей человеческих (1915) · Луна и грош (1919) Трепет листа (1921) · На китайской ширме (1922) · Узорный покров (1925) · Казуарина (1926) · Эшенден (1928) · Пироги и пиво или скелет в шкафу (1930) · Тесный угол (1932) · Ah King (1933) · Дон Фернандо (1935) · Театр (1937) · Подводя итоги (1938) Рождественские каникулы (1939) · Очень личное (1941) · Вилла на холме (1941) · Остриё бритвы (1944) · Каталина (1948) · The Vagrant Mood (1952)
Верная жена (1926) · Письмо (1927) · Священное пламя (1928) · Кормилец (1930) · За оказанные услуги (1932) · Шеппи (1933)