мама и несовершеннолетний сын истории
За гранью: мать рассказала о состоянии изнасилованного шестиклассником ребенка
В одной из станиц Краснодарского края прямо в школе шестиклассник надругался над мальчиком на глазах у своих друзей. По некоторым данным, это не единственный случай.
Весь процесс другие ученики снимали на телефон, вместо того, чтобы позвать на помощь. Пострадавший мальчик теперь вынужден заниматься домашним обучением с мамой.
Светлана, мать пострадавшего ребенка: «Родители этих мальчиков начали предлагать деньги, чтобы это не афишировалось. Ну какие могут быть деньги, это разве поможет моему ребенку? А он будет дальше издеваться. Сегодня он над другим ребенком поиздевается».
Все подробности чудовищной истории всплыли после того, как фото издевательств появились в Сети. Их видела чуть ли не вся станица. Сам мальчик, видимо, побоялся говорить о таком вслух. С его слов, все произошло якобы в школьном туалете.
Светлана: «Я на этого мальчика не могла подумать. Он приходил играть, он приходил до наших соседей, всегда здоровался, вежливый был, никогда не могла на него подумать».
Сама школа теперь на осадном положении. Вот уже который день туда приходят полицейские, следователи и прокуроры. Опрашивают всех сотрудников без исключения. Главный вопрос могли ли педагоги все предотвратить. В стенах учебного заведения поползли слухи. Вроде как о все были в курсе. Якобы угрозы и избиения были и раньше. Но все молчали и не хотели выносить сор из избы.
Позже родители школьников заговорили о том, что происшествие якобы хотят замять. В местных соцсетях даже опубликовал посты о том, чтобы тему не распространяли. По некоторым данным, о надругательстве раньше всех узнала школьный психолог. Так это или нет, сейчас проверяют следователи и руководство школы. Расследование под свой контроль взял Александр Бастрыкин. В СК возбудили уголовное дело.
Мама предполагаемого преступника уверяет, что все случилось не в школе, а дома у одного из подростков. После разразившегося скандала женщине пришлось увезти сына к родственникам, так как в сторону семьи посыпались угрозы.
Восьмилетний пострадавший посещает врачей. Они говорят, что физически он почти не пострадал. А вот психологически могут быть проблемы. Предполагаемого зачинщика издевательств могут отправить в центр временного содержания несовершеннолетних. серьезное наказание в силу возраста ему вряд ли грозит.
Взрослый сын. рассказ
Катя проснулась от радостного чувства, что сегодня придет её сын Саша. У него семья и живёт он давно отдельно. Сквозь занавеску проскочил солнечный лучик и нарисовал на стене непонятный рисунок, похожий на какого-то зверька. Окно было приоткрыто и слышались звуки отъезжающего автомобиля и смеющиеся голоса детей. Был выходной день и многие уезжали на дачу.
Почти каждое воскресенье сын приходил или один или с семьёй в гости, повидаться с матерью и помочь ей по хозяйству. Пока Катя накрывала на стол, сын решил быстро вымыть окно в кухне. Она, раскладывая тарелки на стол, видела, как ловко он моет стекло, как красивы и ритмичны его движения, какое одухотворённое лицо у него при этом, как он получает удовольствие от того, что помогает матери.
****
Но так было не всегда. Она вспомнила, как несколько лет назад она боролась за него, сколько трудностей ей пришлось преодолеть с ним. В памяти всплыл один из таких дней.
Катя в тоске и страхе ожидала прихода сына. Когда он уходил на улицу, она сказала ему:
-Будь осторожней, сынок, не делай ничего плохого, пожалей меня. Я не хочу, чтобы отец опять ругался.
На часах было три часа ночи, а Саши всё не было. Она услышала где-то недалеко лай собаки, тоже не спавшей, несмотря на темноту. Весь вечер она очень долго ждала сына, теперь, после беспокойного дня, когда Катя услышала его шаги, её первой мыслью было убедиться, что с ним всё в порядке.
Ей не нужно было одеваться, всё это время она просидела в оцепенении, не раздеваясь и не ложась в кровать. Тусклый свет проникал из кухни в комнату и освещал её несчастную фигуру. Всё это время она сидела тихо, и только зубы выбивали дробь – единственный звук, который она издавала от переживаний и беспокойства. Когда мать, наконец, встала, то первым делом растёрла руки, которые онемели за время ожидания.
В коридоре было светло, и она увидела виноватое лицо сына, услышала его дыхание и сама задышала ровнее и немного успокоилась, но через минуту она увидела на лице сына ссадины и кровоподтёки:
-Что случилось, где ты так долго был? Я всё это время жду тебя.
Саша прошёл в комнату и через несколько минут уснул крепким сном.
Катя тихонько вошла за ним, поправила подушку, одеяло, убрала растрепавшиеся волосы с его лба, но сын тревожно зашевелился, пробормотал что-то сквозь сон, и она еле дыша, на цыпочках, ушла.
Выходя из комнаты, она заметила, что свитер и джинсы сына валяются на полу, свитер брошен в одну сторону, а джинсы в другую. Мать подобрала его вещи, аккуратно сложила на стул, стоящий около кровати, ещё раз взглянула на сына и тихо вышла.
Спала она мало, беспокойно, в полузабытьи, и проснулась в тревоге за сына. Её мучил вопрос о том, что произошло с сыном? Вставая, она услышала, как прошёл один из первых трамваев и слабое мяуканье кошки, говоривших о том, что, несмотря на темноту, наступил новый день. Её первым желанием было убедиться, что самочувствие сына в порядке. Катя заглянула в комнату, сын сладко спал, раскинувшись на кровати и отбросив одеяло. Она решила подождать, пока он проснётся.
Все предметы в квартире, в свете наступавшего утра, имели неприглядный вид. Ночь, отступая, как море в час отлива, оставила всё в беспорядке, немытую посуду, разбросанные вещи, валяющиеся, где попало.
Прежде, чем энергично взяться за дело: вымыть посуду, подмести пол, сварить кашу и суп, выполнить другие бесчисленные обязанности, Катя всегда позволяла себе выпить чашку кофе, который помогал ей встать на ноги.
Когда сын проснулся, Катя, убедившись в том, что ранка на голове небольшая, всё-таки уговорила его пойти в приёмный покой больницы Пиригова, тем более, что она находилась недалеко от дома.
На улице было достаточно оживлённо. День был пасмурный, слегка накрапывал мелкий, почти неощутимый дождик. До больницы нужно было проехать две остановки, и они сели в трамвай, который был набит раздражёнными пассажирами. Впереди слышался голос кондуктора, который постоянно напоминал, что надо оплачивать проезд. Водитель сообщил, что следующая остановка «Полевая». Они вышли из трамвая, и пошли в сторону больницы, в которой находился травмпункт.
В приёмном покое была небольшая очередь, пахло лекарствами, бинтами, вымытыми полами, слышались стоны, вздохи и оханье. В коридоре сидели люди, нуждающиеся в медицинской помощи, кто пришел с травмой после падения, кого привезли на «скорой» с болью в животе. Вдруг подъехала каталка и на ней привезли старенькую бабушку, которая упала с третьего этажа, но была жива. К ней срочно вызвали врача, пришлось подождать, когда подойдёт их очередь.
Когда они вошли в кабинет врача, то увидели пожилую женщину с добрым лицом в очках и белом халате, говорящую достаточно твёрдым и уверенным голосом. Она что-то писала, сидя за столом, на котором кроме бумаг находились тонометр и фонендоскоп. На стенах висели плакаты, на одном из них были рисунки, как оказывать первую помощь при травмах.
Осмотрев рану, она спросила Сашу:
После нескольких слов врач прервала его рассказ и твёрдо сказала:
-Эту сказку ты можешь рассказывать маме, а не мне. Я даже знаю, что с тобой произошло, тебя выкинули из грузовой машины на полном ходу. Я таких ран видела тысячи, и знаю, что такая рана, как у тебя, а она у тебя скользящая, и видно, что об асфальт, бывает только, когда выкидывают из машины. И не надо врать.
Саша стоял, потупив голову, и ничего не отрицал, в одну минуту опытный, с высокой квалификацией доктор, раскрыла его тайну, которую он пытался скрыть от матери, так как не хотел её расстраивать. Он во всём сознался и подтвердил, что именно так всё и было.
Катя стояла рядом, слушала всё это и не сказала ни слова, будто она онемела. Она давно научилась сдерживаться и не кричать в тот момент, когда появляются какие-нибудь проблемы. Она была уверена, что в такие минуты не надо устраивать скандал, воспитывать или читать нотации, лучше промолчать, а потом думать, как быть дальше и при удобном случае поговорить с сыном спокойно и дружелюбно.
И ещё, самое главное, не разрушить с ним дружеские отношения. Поэтому, в данный момент, она молчала, всячески поддерживая его и успокаивая добрым взглядом.
«Мое тело испачкал отец». Истории пострадавших от сексуального насилия в семье
«Мать не поверила мне и продолжает встречаться с этим человеком»
Диана, 16 лет
Мне было около девяти лет. Моя мать встречалась с мужчиной, вместе мы не жили, но он периодически приезжал к нам домой. Иногда он задерживался в нашей квартире на неделю-две. Он был очень дружелюбен ко мне, приветлив, уделял мне много внимания и относился чуть ли не как к собственной дочери (своих детей у него не было).
Не помню, в какой момент это началось. Каждый из эпизодов домогательств потерялся для меня во времени, и я не могу с уверенностью сказать, какой из них был первым. Однажды он просто запустил руки мне в трусы и стал щупать. Это произошло дома, где я привыкла чувствовать себя в безопасности. Я понимала, что произошло что-то из ряда вон выходящее и неправильное. Я в слезах сразу же побежала рассказывать обо всем матери, она мгновенно отреагировала и закатила скандал. В тот момент мать была на моей стороне. Но ее мужчина начал уверять нас в своей невиновности, и тему просто замяли. Потребовалось совсем немного времени, чтобы этот человек снова начал спокойно приезжать к нам. Теперь дом не был для меня безопасным местом. Доверие к матери было навсегда подорвано тем, что она после первого случая не разорвала отношения с этим мужчиной.
Когда домогательства повторились, я вновь рассказала обо всем матери. Кажется, скандал повторился, но он вновь заявлял, что ничего не делал, а я просто из ревности пытаюсь разрушить его отношения с моей матерью. Мама тоже решила, что мне все показалось или приснилось, хотя я продолжала настаивать на том, что уверена в своих словах. Кажется, в тот день (а точнее, ночь) мать все же заставила его уйти. Утром я пошла в школу в ужасном состоянии. Меня трясло, слезы наворачивались на глаза, домой возвращаться мне совершенно не хотелось. С тех пор улица и школа стали для меня более предпочтительны, чем собственный дом. Я каждый день надеялась, что приду домой и услышу от матери, что этого человека убили или он где-то трагически погиб, но этого не случалось.
Больше всего я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол. Мне казалось, что всего этого не произошло бы, будь я мальчиком
В дальнейшем домогательства повторялись по ночам на протяжении года. Я ничего не предпринимала и притворялась спящей из-за сковывающего страха, не решалась даже открыть глаза.
Из-за всего этого у меня развилось неприятие собственного тела. Больше всего я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол. На подсознательном уровне мне казалось, что всего этого не произошло бы, будь я мальчиком. Домогательства повлияли и на отношения с противоположным полом. Любое, даже случайное, прикосновение вызывало во мне тревогу и всегда обретало в моем сознании сексуальный подтекст. Я боялась находиться с мужчинами в одном помещении.
Мысль обратиться в полицию появилась у меня лет в 13–14. Но уже тогда я знала, что, скорее всего, мне никто не поможет, потому что никаких доказательств у меня нет и не было. Чтобы поверили жертве сексуального насилия, ей нужно полностью описать травмирующие события и предоставить доказательства. Чтобы поверили растлителю или насильнику, ему достаточно сказать, что он не делал того, в чем его обвиняют.
Сначала мне казалось, что все можно просто забыть, но эти эпизоды то и дело всплывают в моей памяти. Самое ранящее во всем этом — равнодушие моей матери. Возможно, ей просто не хотелось верить в то, что близкий человек способен на такое. Однако я склоняюсь к версии, что она верит, но просто закрывает глаза на происходящее.
Прошло уже лет семь, а моя мать по-прежнему время от времени встречается с этим человеком. Последний раз я видела его, кажется, год назад. Он дружелюбно поприветствовал меня, а я спокойно, с улыбкой ответила, мысленно пожелав ему смерти. Мы с матерью никогда не говорим о тех домогательствах. Порой мне кажется, что она даже забыла об этом. Мать часто упоминает его в разговорах как ни в чем не бывало, а во мне с каждым годом растет обида.
«Мне приходится общаться с отцом ради матери»
Екатерина, 23 года
Мне было лет 10–11 лет. Когда по субботам мама уходила на дежурство, я оставалась дома с отцом. Я приходила к нему в комнату, мы просто лежали и общались на разные темы. Потом он стал проявлять ко мне сексуальный интерес. Сначала это были просто прикосновения, но однажды он взял мою руку, сунул под одеяло и стал онанировать моей рукой. Я тогда не понимала, что происходит. Кажется, я вообще ничего по этому поводу не думала. Продолжалось это около полугода. Постепенно домогательства сошли на нет, на какое-то время я даже о них забыла.
Я не могла обратиться в полицию, потому что отец тогда там работал и у него был большой авторитет. Мне бы просто никто не поверил.
Я смогла рассказать о домогательствах только в 20 лет. Своей девушке. Она спросила, не стала ли я лесбиянкой из-за своего отца, но симпатию к девочкам я начала испытывать еще до этих эпизодов. Спасибо моей девушке, что она приняла меня и не принуждала к сексу. Постепенно все пришло в норму. Сейчас о моем отце знает еще одна близкая подруга. Маме я до сих пор не хочу рассказывать — боюсь за ее здоровье.
К счастью, сейчас я живу и работаю в другом городе. Домой приезжаю только раз в месяц на пару дней, в основном ради встречи с мамой. Знаю, как она скучает. При этом созваниваюсь с родителями я каждый день, в том числе и с отцом. На время общения я заставляю себя не думать о том, что было. Общаюсь с ним ради спокойствия мамы и никогда его не прощу. Я презираю его. Если у меня будут дети, я никогда не оставлю их наедине с ним, не хочу рисковать их здоровьем и психикой.
Сейчас детская травма не кажется мне очень тяжелой, наверное, потому что был период, когда я не помнила о домогательствах. То есть сначала я не понимала, что это плохо, а когда поняла, все осталось позади и ничего изменить уже было нельзя. Оставалось только не допустить повторения. Но теперь я понимаю, что любой, с виду идеальный мужчина и любящий отец может оказаться педофилом.
«Ночью дед зашел в комнату и начал меня щупать»
Надежда, 43 года
Я родилась и прожила все детство в частном секторе провинциального городка. Мой отец был садистом, психически нездоровым человеком — весь в деда. Он сильно избивал меня и мать и часто говорил мне: «Я тебя породил, я тебя и убью». Бил меня просто так, мое существование его страшно раздражало. Если я шумно пила воду, он мог ударить меня наотмашь. Однажды я порезала гранат, и его сок потек на стол. Я стала слизывать сок, и отец ударил меня головой об стол. От деда мне тоже доставалось. Моего брата не били, поскольку он был «продолжателем рода». Его любили, насколько вообще могли любить эти люди.
Мать жила в позиции жертвы, все время говорила, какая она несчастная. Она снимала побои, грозилась, что подаст заявление, и отец не избивал ее так жестоко, как меня. Мать не питала ко мне теплых чувств, относилась ко мне брезгливо, как к какой-то неприятной зверушке, навязанной ей по непонятной причине. Я росла забитой и угрюмой.
Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать. Я почувствовала облегчение
Лет в 12, когда у меня начала расти грудь, меня стал домогаться дед. Он часто бил меня, кидал на кровать и больно щипал. Однажды он пригласил меня и моего родного брата ночевать. Это было нетипичное для него поведение. Отец воспринял этот поступок как проявление любви деда к внукам. Ночью дед зашел в комнату и начал меня щупать. Мне было ужасно страшно, я сказала, что мне надо в туалет, и убежала. Просидела в сарае всю ночь. Не знаю, трогал ли дед моего брата после того, как я ушла.
В 13 лет меня сильно избил отец. Он бил по голове, чтобы не оставалось следов. Я не выдержала и сбежала к бабушке (матери моей матери), которая жила на другом конце города. Но мама пришла за мной и уговорила вернуться: «Сделай это ради меня! Отец тебя больше не тронет!» Ну, конечно, я ведь была еще и бесплатной рабочей силой: у нас хозяйство, огород, скотина.
Чтобы выжить, я вытесняла из памяти весь негатив. Я не чувствовала и не понимала границ своего тела, обладала миловидной внешностью и поэтому была излюбленной жертвой абьюзеров и подвергалась насилию довольно часто, сама того не осознавая. Когда мне было 17 лет, из армии вернулся мой двоюродный брат. Я была рада его видеть, потому что любила, несмотря на все. Обняла его, а он: «Ну что, сеструха, может трахнемся?» Для меня это стало шоком.
С отцом я не общаюсь. С родным братом тоже: он не хочет говорить о детстве и избегает меня. Знаю, что летом он собирается приехать к отцу с детьми. Мне страшно за них. Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать. Я в некотором смысле почувствовала облегчение, но мои травмы так никуда и не ушли.
Идеальный сын. Идеальная мама. Часть 1
Я бы хотел рассказать странную историю о своих с мамой… «отношениях». Эта история для некоторых покажется дикой или даже табу, но, как говорил классик, «Лишь бы это нравилось обоим. Если есть эта гармония – то вы и только вы правы, а все осуждающие вас – извращенцы». Да и забегая вперед скажу, что ничего сверхзапретного у нас не происходит, хотя, пожалуй, у каждого это «сверхзапретное» свое.
Меня зовут Артем, мне 20 лет и я живу со своей матерью. Ее зовут Алина, ей 43 года, но регулярные занятия фитнесом и полный отказ от алкоголя и сигарет позволяют ей выглядеть на 30. Хотя, может быть я ей немного льщу 🙂 В общем, это красивая молодая женщина со светлыми волосами, милым личиком и стройной фигурой, которой позавидует и студентка. Мы живем только вдвоем, с отцом мама 5 лет как в разводе и в принципе это все, что нужно о нем знать, история ведь не о нем. А история, повторюсь, о нас с мамой. К ней и перейду.
Только продрав глаза я поплелся на кухню заварить себе кофе. Был уже полдень, обычное время, в которое я просыпаюсь летом на каникулах. Мама была еще на работе, поэтому по дому можно было ходить хоть без трусов, что я всегда и делал. В такую невыносимую июльскую жару находиться дома в одежде просто невыносимо, даже плитка шоколада таяла на глазах, будто в духовке. На кухне на столе меня ждал стикер с заметкой: «Завтрак в холодильнике :)». И как она умудряется просыпаться около шести утра, принять душ, накраситься, приготовить мне завтрак и при этом еще успеть на работу… Я поставил на плиту чайник и пропал в своих мыслях.
Резко стукнула входная дверь. Настолько громко и неожиданно, что на кухне легонько загремела посуда а у меня немного подкосились ноги.
Чайник успел закипеть и даже немного остыть. В отличии от меня. Заваривая себе и маме кофе я перебирал в голове только что произошедшее: то сгорал от стыда, то истерично про себя смеялся от комичности ситуации, то мысленно ругал маму всеми известными матами от такого хамства. Разве она не могла все понять и извинившись быстро уйти из кухни?! Но куда навязчивей и пугающе были мысли о том, как же это было круто! Изо всех сил я пытался отогнать эти мысли, пытался думать о другом, даже намочил лицо холодной водой, но член уже пульсировал от желания, а правая рука так и тянулась к нему помочь.
Осторожно выглянув из-за угла кухни и убедившись, что в коридоре мамы нет я перебежал в свою комнату и оделся. Хоть и было очень жарко, но мне стало намного легче.
– Можно?, – я постучал в мамину комнату, хотя хотелось точно так же вероломно, как она в кухню в нее ворваться.
Мама открыла дверь и сразу же пошла к открытому шкафу в дальнем углу. На ней была белая длинная майка и толи трусы, толи шорты. Я уже не различаю, где у современных женщин одно, а где другое. Из динамиков ноутбука играла спокойная тихая музыка, в такт которой мама покачивала бедрами. Никогда я еще не видел ее в таком игривом настроении, и это меня заставляло нервничать.
Трясущимися руками небрежно я поставив две чашки с кофе на стол и сел на край кровати. Мама привстала на цыпочки, пытаясь что-то откопать на верхней полке шкафа, тем самым приподняв майку и оголив свою упругую круглую попу. Да, на ней однозначно были трусы. Черные, с прикольными кольцами по бокам, скрепляющими переднюю и заднюю часть. Наконец она вытащила нечто похожее на штаны и взяла со стола свой кофе.
– Что, решил все-таки одеться?, – едва сдерживая улыбку ее голос был полон иронии.
– Да, в отличии от тебя.
– Ой-ой. Я переодеваюсь, – мама поставила чашку обратно на стол и сев рядом начала натягивать свои штаны, – Тёма, это трындец, а не день сегодня.
– Что случилось?
– Уста-ала. По-человечески устала, – мама плюхнулась на кровать и дотянула облегающие штаны. Вставать обратно она, похоже, не торопилась, – Как думаешь, может мне в отпуск? На месяц.
– Я тебе давно об этом говорил. Но ты же не можешь перестать работать.
И действительно. Мама всегда была трудоголиком. Даже в отпуске я не помню, когда видел ее не за ноутбуке с головой в работе. Боже, да я и не помню, когда видел ее в отпуске или просто проводящей время для себя. Стало ее как-то по-детски жалко. Наверное, поэтому она и ушла сегодня с работы пораньше и хочет сейчас поддержки, чтобы с ней поговорили, выслушали.
– Мам, давай ты сегодня полежишь и отдохнешь. Без беготни по квартире. ОК?
– Ой, Тём, я за день так набегалась на каблуках, что далеко и не убегу.
Мама с ногами заползла на кровать и вытянулась так, что ее ступни уперлись мне в колени. Наверное, я никогда не видел ее ступни так близко: такие миниатюрные с нежно-бежевым цветом лака на ногтях. Оторвать взгляд было невозможно, да и не хотелось. Хотелось гладить эти ножки, ласкать их губами, осыпать поцелуями. Я закинул ногу на ногу, чтобы хоть как-то спрятать стояк.
– Тогда расслабься, – руки будто сами потянулись к ее ступням и я бережно начал перебирать пальчики ее ног. Это было настолько спонтанно и неожиданно, будто мною кто-то управлял. Обезумев от того, что я творю, мое дыхание затруднилось.
– Ого. Ты сегодня в приподнятом настроении?, – мама усмехнулась и игриво ткнула ступней мне в бок. Эта насмешка с ее стороны тотчас же сняла с меня напряжение. Я думал, что она резко отдернет от меня ноги, крикнет «что ты делаешь?» или что-то в таком духе, но по ее томному и расслабленному виду было ясно, что ей это нравится.
Осмелев я поднял ее ступни и положил к себе на колени. Дерзко, ничего не стесняясь я мял ее ступни двумя руками, перебирал пальчики ног, гладил подошвы так, будто делаю это каждый день. Ощущение этих прохладных милых ног окончательно свело меня с ума.
– Тебе хоть нравится?
– Нормально. Ты молодец, – ее голос был настолько томным, будто она засыпала. Но напротив, мама пугающе пронзительно наблюдала за мной.
– Могу так хоть весь день.
– Кофе мне подай, – резко ее голос стал грубым и командирским.
Не говоря ни слова я аккуратно положил ее ножки на кровать и пошел за кофе. «Придурок, перегнул, кажется. Теперь все». Проблем доставил еще и стоящий колом член, который который бугорком торчал в штанах.
Нетипично гордо для себя мама взяла чашку и даже не сказала «спасибо». Она только смотрела на бугорок от члена в моих штанах и улыбалась. Наверное, именно для этого она и подняла меня за кофе, чтобы посмотреть на это. Так, словно под гипнозом я простоял около нее пару секунд, которые показались вечностью. Наконец, вдоволь насмотревшись мама кивнула на край кровати, показывая мне сесть обратно.
– Все? Это все твое «могу хоть весь день»?, – она взглядом указала на свои ноги. Мама атаковала меня командой за командой, не давая и секунды продохнуть.
Но я не сел на кровать, а опустился на колени около ее ног, аргументируя, что «мне так будет удобнее». На самом деле, конечно, это было совсем не так: паркет был ужасно твердый, но ради такого вида можно было потерпеть. Я уже рассматривал каждую маленькую морщинку на ступнях мамы, каждое пятнышко, две маленькие родинки, безупречный лак на ногтях и небольшие покраснения, видимо, как последствия целого дня на каблуках.
– Насмотрелся?, — она потрясла ступнями. Мама моя далеко не дура и прекрасно понимала, что я пускаю слюни на ее ноги.
– У тебя такие покраснения на ногах. Это от каблуков?, – я искал любой повод не отрывать глаз от ее ног и как можно ближе приблизиться к ним.
– Наверно.
– Тебе надо отдыхать.
– Надо.
Ее ноги были уже впритык с моим лицом, даже чувствовался запах кожи. Не знаю, или я сам так близко приблизился к ее ступням, или мама сама поднесла их к моему лицу. Я уткнулся носом в ее ноги и закрыл глаза.
Это было похоже на первый поцелуй в подростковом возрасте: не открывая глаз и сложив губы трубочкой я поцеловал эти божественные ножки. Сначала робко, едва прикасаясь губами, затем еще раз, но уже смелее. Потом легонько провел кончиком языка по подошве ног, ощущая во рту солоноватый привкус и какие-то крошки.
– Так лучше?, – переведя дух я как мачо посмотрел на маму.
– Ну-у-у…, – мама отпила кофе и закинула ногу на ногу. Чашка в ее руках, показалось, нервно тряслась.
На мгновение это заставило меня почувствовать себя главным, взять инициативу в свои руки. Я провел языком по пальчикам ее ног и остановившись на большом пальце взял его в рот. Ощутился солоноватый вкус, который сводил с ума. Жадно обсасывая ее пальчик я почувствовал у себя на голове ее вторую ногу, которой мама придавливала меня вниз. В моем рту уже была почти половина ее ступни, которой мама водила взад-вперед, будто трахая ею. Мне и так было критично мало воздуха, а теперь я и вообще задыхался. С трудом вырвавшись из ее цепкой хватки я откинул голову в сторону и отдышался.
– Прости, дорогой, не удержалась, – мама злорадно улыбнулась и немного покраснела.
– А так лучше?, – я боялся даже взглянуть в ее сторону.
– Чуть-чуть лучше.
– Могу продолжить?
– Благословляю. Только отдышись, вдруг я опять не удержусь.
– Сочту за честь.
Мы оба нерешительно посмеялись и резко замолчали: я продолжил жадно лизать маме ноги, а она молча с улыбкой наблюдала за этим, иногда перекидывая одну ногу на другую.
Мой телеграм-канал о женской доминации FEM. Истории раньше всего выходят там.