майкл джексон книга биография
Эдриан Грант: Майкл Джексон. Иллюстрированная биография
Michael Jackson: A Visual Documentary 1958-2009
Аннотация к книге «Майкл Джексон. Иллюстрированная биография»
Издательство «Амфора» представляет: впервые на русском настольная книга фанатов Короля поп-музыки «МАЙКЛ ДЖЕКСОН: ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ БИОГРАФИЯ».
Всеобъемлющая летопись жизни и творчества величайшей мировой поп-звезды составлена преданным биографом Майкла Джексона, издателем знаменитого фанатского журнала «Off The Wall» Эдрианом Грантом.
Благодаря близкой дружбе с Королем поп-музыки Эдриан Грант имел возможность получать информацию из первых рук. И его книга не только хронологически фиксирует невероятный триумф артиста, но и открывает кумира миллионов с совершенно неожиданной человеческой стороны.
Роскошное путешествие в мир Майкла Джексона. Внушительный формат книги никого не оставит равнодушным. Самая полная биография Майкла подробно, порой скрупулезно, описывающая прежде всего творчество этого великого музыканта. Наверно именной такой должна быть биография музыканта интересная не только его преданным поклонником, но и широкому кругу лиц, слышавшим о Джексоне только из хроник скандалов шоу-бизнеса. Это издание для тех, кто желает понять и увидеть, да-да именно увидеть, поскольку.
Роскошное путешествие в мир Майкла Джексона. Внушительный формат книги никого не оставит равнодушным. Самая полная биография Майкла подробно, порой скрупулезно, описывающая прежде всего творчество этого великого музыканта. Наверно именной такой должна быть биография музыканта интересная не только его преданным поклонником, но и широкому кругу лиц, слышавшим о Джексоне только из хроник скандалов шоу-бизнеса. Это издание для тех, кто желает понять и увидеть, да-да именно увидеть, поскольку иллюстраций огромное количество, что из себя представлял феномен Короля поп-музыки.
Сама книга первый раз вышла в свет в 1994 году и с тех пор 5 раз переиздавалась и дополнялась.
Русское издание это перевод сразу двух изданий четвертого и пятого.
Майкл джексон книга биография
Всё, что Вы прочтете далее, родилось и выросло благодаря моей фантазии и знаниям о Человеке с большой буквы. Полотно моих мыслей создано с целью показать с моей точки зрения Майкла Джексона обычным человеком, переживающего непростые времена на сцене и за её пределами. Знаменитость разделяет с моей героиней и счастливые, и скорбные моменты, доверяя ей как самому себе. Они являются путеводителями друг другу, и каждый будет готов подать руку другому. Вы увидите мой взгляд на всю его жизнь, и мои рассуждения не всегда могут совпадать с Вашим мнением на ту или иную ситуацию.
Очень надеюсь, что мои труды заставят Вас по-другому посмотреть на разные периоды его карьеры, вертя прошлое Короля под многочисленными ракурсами, не упуская каждую деталь. Скорее всего, Вам откроется обратная сторона медали, которая вручена Майклу за бесценные заслуги перед всем миром. Каков его образ за пределами столба света во время исполнения «Billie Jean»? Совпадают ли слухи с его реальным существованием за кадром? Каков он вне блеска софитов? Погрузитесь в воспоминания девушки, прошедшей со Звездой длинный путь, борясь вместе с Джексоном плечом к плечу с бедами и неудачами во имя правды и любви, которых так не хватало Королю.
Добро пожаловать в мою волшебную историю о непревзойдённой Легенде всех времён, о исключительной Звёздочке в наших сердцах.
«Знакомство с мечтой»
Мою жизнь можно было сравнить с некой клеткой, в которой я чувствовала себя комфортно. Не хотелось меняться, быть другой и иметь что-то лучшее, чем обитание в небольшом городе Сибири. Казалось, что нет выезда из него, нет пути отсюда. Я настолько срослась с этим местом, что и не хотела знать другой жизни.
В Красноярске мало говорили о том, что происходит за границей страны. В основном, гремели новости о Зимней Спартакиаде народов СССР или об открытии памятника известному врачу Н.А. Семашко. Поэтому это напоминало отделения самих себя от иного мира. Жителей все устраивало. Но если что-то просачивалось сквозь крепко сжатые пальцы правительства и коммунистической партии, то все обязательно об этом говорили. Такие события всегда были громкими и не часто являлись правдой, хотя люди верили и лишь придумывали что-нибудь более жгучее, пуская слух в народ.
Именно поэтому меня считали немного странной. Я жила в своем мире и пускала в него лишь свою подругу. Наташа была человеком, который всегда готов выслушать. Я могла сделать неожиданный визит, сесть на мягкую кровать и рассказать, что произошло. Также поступала и она. Думаю, ничего бы не изменилось, если мы не встретили бы друг друга – мы бы делились переживаниями с кем-то другим. Каждая из нас носила роль жилетки, которая всегда была готова намокнуть от слез.
Не буду рассказывать всех деталей проживания в Америке, но школа попалась очень хорошая, да и женщина, которая меня опекала, отлично владела тремя языками: русским, английским и французским. Она была очень милой, заботливой и попросила называть её тётей Джулией, хотя её имя в русской интерпретации звучало как Юля. Она подтягивала меня в учебе и помогала освоиться в городе. Сама она работала в компании по исполнению желаний для детей, обреченный страдать всю жизнь от рака. Фирма носила название «Джины». На мой взгляд, очень благородная работа, основанная на заботе о детях.
Прошло уже два года с момента переезда в Лос-Анджелес и мои знания английского были почти совершенными. За этот период я изучила мегаполис, а также наизусть вызубрила ту самую статью, которая стала пропуском в иной мир. Время зря не тратила, а подрабатывала официантом в одном из небольших баров города, чтобы заработать на обучение, так как тех денег, что посылали мои родители два раза в месяц, не хватало, но меня спасала Джулия, обещав оплатить часть суммы. На моё совершеннолетие тётя вручила кассету с музыкой полюбившегося мне исполнителя, и она не прогадала с подарком: каждый день я вставала с постели и, сломя голову, бежала за кассетой, чтобы вставить её в магнитофон и начать новый день с Майклом. Как ни странно, я до сих пор не видела его концертов или клипов. Хоть и телевизор у нас был многоканальный, я все же воздерживалась от просмотра стоявшей в углу коробки. Может быть, я просто не привыкла к нему в детстве, поэтому меня не привлекало просиживание своего времени впустую. Мне было достаточно наслаждаться его песнями, среди которых была и выпущенная композиция «Thriller».
В Лос-Анджелесе я знала не так много людей, и моим единственным другом был голос Майкла. Он не позволял мне пасть духом или расплакаться от тоски. Он являлся стержнем внутри меня, устойчивой опорой, непобедимым символом воли, старания и силы. Я бы ни за что не променяла этот неземной голос на чей-то другой, потому что чувствовала в нем живое дыхание, ритмичное сердцебиение, которое будто бы совпадало с моим. И тетя Джули была со мной согласна во всем. Она тоже была его поклонницей, поэтому мы понимали друг друга. Наверное, она мне заменила Наташу, хотя была намного старше меня.
Джулии удалось его укротить, пусть и не полностью. Для нее Оскар играл огромную роль. Она его нянчила как младенца или покрикивала на него, будто отчитывала собственного мужа. Ласки же котик получал ежедневно в умеренном объеме. Когда тетя была не в настроении, занята или её вовсе не было дома, Оскар поднимался ко мне по лестнице на второй этаж, проскальзывал в приоткрытую дверь и ложился на кровать или на пол, ожидая, когда я подойду к его величеству и прикоснусь к гладкой королевской шерстке, запуская пальцы в огненный мех. Мы оба любили такие моменты.
Несмотря на городское движение, которое так не полюбилось мне, я открыла для себя единственное место, где чувствовала спокойствие и комфорт. Это был заброшенный парк на окраине города. Там никто не ходил и лишь иногда какой-нибудь зевака срезал путь по дорожкам парка, чтобы убедиться в том, что сквер до сих пор пустует. Такие персонажи были редкостью. Они не слышали тихих ветров, которые касались верхушек деревьев; они не видели птиц, что обозревали свои владения, будто короли, гуляя по царству; они не замечали меня, одиноко бродившую по аллеям сквера.
Наслаждаясь невероятными пейзажами, я начала рисовать окружающую природу, а после перешла на людей. Иногда, придя в солнечный денек, я садилась под высокую сосну и начинала создавать на бумаге то, что берегла в воображении. Главным удовольствием для меня являлось изображение образа Майкла Джексона. Я всегда писала его разным, в зависимости от песен, о которых думала в тот момент. И это было так интересно, что я засиживалась на весь день и возвращалась домой уже в сумерках. Порой мое творчество отнимало много времени, и на следующий день я ощущала себя сонной мухой, которой приходилось ехать на работу. Не смотря на непростой график, мне удавалось выбираться из города в загадочный парк, который словно ждал моего визита, вновь и вновь очаровывая своей красотой.
Приветствую всех!
Книга мне совсем не понравилась и разочаровала. Знаете, как бывает, открываешь конфетку, а там пусто, один фантик.
Я-то думала, что в этой книге, наконец, нам подробно расскажут, как и чем жил певец последние свои годы, о чем мечтал, что чувствовал, с кем общался и почему. И расскажет ни кто-нибудь, а человек, близко знавший певца, тесно с ним общающийся. Ведь в последние годы жизни о Майкле вообще мало что было слышно.
По моим представлениям подобные книги должны писать только близкие люди, которые владеют правдивой информацией и хотят эту информацию донести в широкие массы. Гальперский к таким людям явно не относился. Зачем же он тогда выпустил это книгу? Как он сам объясняет, он затеял журналистское расследование (кто только его просил?), когда узнал, что все обвинения в педофилии с Джексона сняты, поскольку сам Гальперский является отцом маленькой девочки, и эти оправдания его возмутили, потому он и решил «докопаться до правды», чтобы уличить «растлителя грязного».
Первые 140 страниц посвящены первому судебному процессу над Джексоном в 1993 году. Все это нудно расписано, во всех деталях, как проходил судебный процесс и проч. Учитывая, что это было очень давно, и после смерти Джексона главный потерпевший признался, что оговорил певца ради денежного вознаграждения, выглядит это все, как прошлогодний снег и вызывает недоумение. Вообще книга неинтересно написана, больше похожа на сухие газетные строчки.
Дальше Гальперский прошелся по браку Джексона с Лизой Пресли, посвятил свое время, чтобы выяснить какой сексуальной ориентации Джексон. Ну, что тут поделаешь, очень хотелось г-ну Гальперскому сенсаций! Затем значительная часть книги посвящена второму судебному процессу с другими обвиняемыми лицами, все опять по кругу. Непосредственно о последних годах жизни автор книги пишет: о болезнях Джексона, о которых узнает от своих «информаторов» (каких информаторов – только ему известно. Вообще в книге много фактов, «со слов таинственных информаторов»), о лекарствах, которые певец принимал, все это всем давно известно, только ленивый об этом не говорил. У меня вообще сложилось впечатление, что такую книжку может написать любой школьник, посидев старательно в интернете, выбрав все, что писали или говорили о Джексоне, и вуаля – готов новый бестселлер номер 1.
В конце книги Гальперский написал, что понял, какой Джексон молодчина, классный певец, и вообще ни в чем он не виноват. А в начале книги написал, что посвящает свое творение всем фанатам певца, которые от него не отвернулись. Любопытно, фанатам вообще будет интересно читать эту книжку или нет?
Спасибо за внимание!
Майкл джексон книга биография
Moonwalk, или Лунная походка: Майкл Джексон о себе
Хочется прикоснуться к истине и быть в состоянии выразить эту истину через то, что ты пережил и перечувствовал — будь то радость или горе, — тогда жизнь твоя приобретет больший смысл и, может быть, тебе удастся тронуть сердца других. В этом высшее содержание искусства. Ради таких минут озарения я и живу.
Просто дети с мечтой
Мне всегда хотелось научиться рассказывать истории, понимаете, истории, исходящие из моей души. Мне бы хотелось сесть у огня и рассказывать людям истории — чтобы увлечь их, вызвать у них смех и слезы, чтобы я мог повести их за собой куда угодно с помощью всего лишь обманчивых слов. Мне бы хотелось рассказывать им истории, которые волновали бы их души и преображали их. Меня всегда тянуло к этому. Вы только вообразите, как должны себя чувствовать великие писатели, зная, что обладают такой властью. Мне иногда кажется, что и я мог бы так. Эту способность мне бы хотелось в себе развить. В некотором смысле сочинение песен требует тех же навыков, создает эмоциональные взлеты и падения, но рассказ — это набросок. Это ртуть. Очень мало написано книг об искусстве рассказа, о том, как завладеть слушателями, как собрать людей вместе и позабавить их. Ни тебе костюма, ни грима, вообще ничего, — просто ты и твой голос, и твоя могучая способность повести их за собой куда угодно, преобразить их жизнь, хотя бы на несколько минут.
Начиная рассказывать мою историю, хочу повторить то, что я обычно говорю людям, когда меня спрашивают, как я начинал в группе «Пятерка Джексонов»: я был таким маленьким, когда мы начинали работать, что по сути дела ничего не помню. Большинству людей везет: они начинают свою карьеру достаточно взрослыми, когда они уже отлично понимают, что делают и зачем. Но со мной, конечно, было не так. Они помнят, как все происходило, а мне-то было всего пять лет от роду. Когда ты ребенком вступаешь на подмостки, ты еще слишком мал, чтобы понимать многое из происходящего вокруг. Большинство решений, затрагивающих твою жизнь, принимается в твое отсутствие. Итак, вот что я помню. Я помню, что пел как оглашенный, с огромным удовольствием отплясывал и чересчур выкладывался для ребенка. Многих деталей я, конечно, вообще не помню. Помню только, что «Пятерка Джексонов» начала по-настоящему завоевывать сцену, когда мне было всего лишь восемь или девять лет.
Родился я в Гэри, штат Индиана, вечером, в конце лета 1958 года — я был седьмым из девяти детей в нашей семье. Отец мой, Джо Джексон, родился в Арканзасе и в 1949 году женился на моей матери, Кэтрин Скруз, родом из Алабамы. На следующий год родилась моя сестра Морин, которой выпала тяжкая доля быть старшим ребенком. За ней последовали Джеки, Тито, Джермэйн, Латойя и Марлон. А после меня родились Рэнди и Дженет.
Часть моих наиболее ранних воспоминаний связана с тем, что отец работал на сталелитейном заводе. Это была тяжелая, отупляющая работа, и, чтобы отвлечься, он музицировал. А мать работала в это время в универмаге. Благодаря отцу, да и потому, что мама любила музыку, она постоянно звучала у нас в доме. Мой отец и его брат создали группу «Фолконс» («Соколы»), которая исполняла у нас Р-и-Би. Отец, как и его брат, играл на гитаре. Они исполняли знаменитые песни раннего рок-н-ролла и блюзы Чака Берри, Литла Ричарда, Отиса Роддинга — перечень можете продолжать сами. Это были поразительные стили, и каждый оказывал свое влияние на Джо и на нас, хотя в то время мы были слишком малы, чтобы понимать это. Репетировали «Фолконс» в гостиной нашего дома в Гэри, так что я был воспитан на Р-и-Би. Нас в семье было девять детей, и у брата моего отца было восемь, так что все вместе мы составляли громадное семейство. Музыкой мы занимались на досуге — она сплачивала нас и как бы удерживала отца в рамках семьи. Эта традиция породила «Пятерку Джексонов» — позже мы стали «Джексонс» («Джексонами»), — и я благодаря такой тренировке и музыкальной традиции начал развиваться самостоятельно и создал свой стиль.
Почти все воспоминания детства связаны у меня с работой, хотя я любил петь. Меня не заставляли силой этим заниматься влюбленные в сцену родители, как, например, Джуди Гарлэнд. Я пел, потому что мне нравилось и потому, что петь для меня было так же естественно, как дышать. Я пел, потому что меня побуждали к этому не родители и не родственники, а моя собственная внутренняя жизнь в мире музыки. Бывало, — и я хочу, чтобы это было ясно, — я возвращался домой из школы и, едва бросив учебники, мчался в студию. Там я пел до поздней ночи, собственно, когда мне уже давно пора было спать. Через улицу от студии «Мотаун» был парк, и, помнится, я смотрел на игравших там ребят. Я глядел на них и дивился — я просто не мог представить себе такой свободы, такой беззаботной жизни — и больше всего на свете хотелось мне быть таким свободным, чтобы можно было выйти на улицу и вести себя так, как они. Так что в детстве у меня были и грустные минуты. Но так бывает со всеми детьми, ставшими «звездами». Элизабет Тэйлор говорила мне, что чувствовала то же самое. Когда ты работаешь совсем юным, то мир может показаться ужасно несправедливым. Никто не заставлял меня быть маленьким Майклом-солистом — я сам это выбрал, и я это любил, — но работа была тяжелая. Когда мы, к примеру, делали записи для альбома, то отправлялись в студию сразу после школы, и иногда мне удавалось перекусить, а иногда и нет. Просто не было времени. Я возвращался домой измученный, в одиннадцать, а то и в двенадцать ночи, когда уже давно пора было спать.
Майкл Джексон: человек без истории
Один из самых пронзительных его хитов мог стать проходной песней Фрэнка Синатры. В записи принял бы участие живой симфонический оркестр: струнная группа рвет душу сентиментальным старушкам, а медные духовые придают композиции умиротворяющий вечерний блеск, скрепляют музыкальные строчки подобно застывшей сосновой смоле. И поверх всего этого главный лирический баритон земного шара выпевает:
I don’t know whether to laugh or cry
I don’t know whether to live or die
На слове live он сделает интонационный акцент: на мельчайшую долю секунды передержит ноту с ударной гласной — трюк будет выполнен с такой расчетливой точностью и одновременно легкостью, изяществом, что никто ничего не заметит, но каждый, даже самый скептически настроенный слушатель почувствует предательское жжение под нижними веками, а потом, некоторое время спустя, когда магия рассеется, будет с пристыженной неловкостью вспоминать ту внезапную эмоциональную вспышку, недоумевая, что же в действительности послужило ее причиной.
Но песня забылась бы, потерялась среди прочих — тех, что так и не стали великими и которых сейчас почти никто не помнит, как это случилось не с одним и не с двумя исполненными Синатрой шедеврами. Дело в том, что песня She’s Out of My Life была для него недостаточно классной. Недостаточно земной.
Вероятно, именно это почувствовал музыкальный продюсер Куинси Джонс, решив в итоге отдать потенциальный шлягер не мистеру Фрэнсису Альберту, а популярному в Штатах двадцатилетнему цветному мальчишке, с которым в 1978 договорился о записи альбома.
She’s Out of My Life стала одной из вершин вокального мастерства в последующей карьере молодого исполнителя, о котором после выхода пластинки Off the Wall заговорил весь мир. Его звали Майкл Джексон.
Майкл Джексон — человек без истории. Каждый, кто захочет прочесть его биографию или узнать какие-то потаенные подробности частной жизни, рано или поздно неизбежно придет к пониманию, что обладание теми или иными фактами ровным счетом ничего не дает, не добавляет красок или теней образу, вроде бы лежащему на поверхности.
У него не было как таковых секретов, а те, что могут представлять хоть какой-то дополнительный, стыдный интерес, так и не покинули пределов его черепной коробки. Все, что действительно стоит о нем знать — это не те или иные события, не декларация его пристрастий, не публичные и приватные проявления определенных черт характера, которых он, впрочем, никогда не скрывал и не стеснялся; иногда это влекло за собой весьма болезненные последствия.
Чего, например, стоило ему невинное, как показали время и унизительные экспертизы, заявление, сделанное в начале нулевых, что он спит в одной кровати с тринадцатилетним мальчиком. Или история, когда после гастролей в Москву он разрыдался на российской границе, поняв, что ему не дадут вывезти за пределы страны антикварную саблю — семейную реликвию одного из охранников Ельцина, которую тот вручил артисту, сопроводив подарок связанными с ним родовыми легендами. Или, например, тот факт, что во время каждого из 8 или 10 дублей, потребовавшихся для записи She’s Out of My Life, Джексон не мог сдержать слез на последних аккордах, и в версии, вошедшей в альбом, звукорежиссеру так и не удалось вырезать всхлипы, которых, впрочем, не слышно, если специально не обращать на них внимания.
Все эти случаи, с одной стороны, могут на непродолжительное время растревожить чувственный аппетит того, кто их читает или слышит, а с другой, ничего не оставляют за собой, выветриваются из головы, как что-то, по большому счету, незначительное, как ненужные байки и сплетни.
Причина тому очень простая, однако достаточно трудно облечь ее в хоть сколько-нибудь подходящие слова. Дело в том, что Майкл Джексон, которого мы знали по песням и клипам, всю жизнь был именно тем самым Майклом Джексоном. В каждую мелодию, в каждое новое па он в буквальном смысле вкладывал все, что представлял из себя, ничего не оставляя за скобками или за кадром. Его песни — единственная правда о нем самом, в которую многие на самом деле не вникают, не пытаются вникнуть, предполагая, что там, за публичной картинкой, скрывается что-то еще, нечто будоражащее, иное. Тогда как дар Майкла Джексона публике заключался в предельной, финальной, исчерпывающей честности известных на весь мир шести альбомов. Узнать его ближе, узнать о нем что-то, сверх этой меры, невозможно. Ближе попросту некуда. Никакие факты биографии ничего больше не дадут.
Это не ширма, за которой ничего нет, а отсутствие ширмы. Именно так мы пытаемся вести себя с любимыми людьми. Мы стремимся, чтобы у нас не оставалось от них секретов. Посвящаем их во все свои, чаще всего не самые удачные, идеи, рассказываем о самых невероятных и несбыточных планах, проговариваем все, что есть у нас за душой. Во всяком случае, стараемся жить именно так, или хотя бы говорим себе, что стараемся. Для Майкла Джексона таким человеком были лично вы. И еще сотни миллионов людей.
Почти каждый из нынешнего поколения тридцатилетних в детстве обливался слезами, когда смотрел «Освободите Вилли» и «Освободите Вилли-2». Это одна из безусловных единиц нашего общего прошлого, того, что есть у нас по умолчанию. Даже если лично вы, например, не смотрели, у вас есть как минимум один друг, который точно видел. Это своего рода культурный компост (ничего уничижительного в этом слове, кстати, нет), на котором мы выросли. И это еще как минимум две песни Майкла Джексона, ставшие саундтреком тех фильмов, а значит, частью нашего общего ДНК: Will You Be There из первой части и Childhood из второй. А альбомы Thriller и Bad — это молодость наших родителей, и не один и не двое из нас были зачаты под эти песни. Его историей стали мы, а он — нашей.
Вот о чем еще, пожалуй, непременно стоит помнить. Майкл Джексон был нашим современником. С одной стороны, это очевидно, с другой, уже сейчас кажется не вполне реальным фактом. Он постепенно превращается в воспоминание, и, несмотря на невероятные конспиративные теории фанатов, согласно которым король по-прежнему жив, его больше с нами нет. Даже если предположить, что свидетельства очевидцев, видевших его после официального известия о смерти то в Испании, то на Среднем Западе, — правда, мы не узнаем всей этой правды до конца. Он больше не появится. Сознательно или нет, но он ушел навсегда.
Тем важнее держать в голове: пока мы его помним — кто-то видел записи концертов по телевизору, кто-то смотрел выступления и клипы в интернете, но все это происходило одновременно с настоящими концертами, с выходом его новых пластинок и видео; наконец, кто-то действительно видел его на сцене, — так вот пока мы обладаем этой памятью о годах, когда Майкл Джексон был неоспоримо жив, у нас есть фантастическая возможность существовать не только в настоящем, но и в прошедшем незавершенном времени. Пока определенные воспоминания, наши персональные воспоминания, расцветают в памяти звуками, ощущениями и запахами, пока для каждого из нас они хоть что-то значат, хоть что-то нам дают — они действительно живы. И значит прошлое — не в прошлом, а по-прежнему является частью настоящего и во многом его определяет.
Нас меняют города, в которых мы побывали, люди, с которыми познакомились, и песни, которые когда-то слышали. Они снова и снова формируют, меняют наши личности; они не уходят в прошлое, вообще никуда не деваются. Тот облачный день в Москве или в Нью-Йорке, или в Пекине; та песня, слушая которую ты почему-то не смог сдержать слез; тот старик с гигантским обручальным кольцом на длинном, как колышек для палатки, пальце. Каждая такая встреча, каждая такая секунда, — если она не забывается, — неизменно остается в настоящем.
И хотя бы в этом смысле Майкл Джексон — жив. Пока мы его действительно помним, пока его песни для нас — нечто большее, чем просто красивые или зажигательные мелодии, пока фигура из прошлого остается фигурой из нашего прошлого, пока она часть нас самих — она с нами. Да, это временное бессмертие. Но хотя бы в такой форме мы можем подарить его другому.