меганом торпедный катер история
Жизнь – как торпедная атака
Эти воспоминания по крупицам, общаясь с бывшими сослуживцами Героя Советского Союза капитана 3 ранга Кочиева Константина Георгиевича, собирала его дочь Светлана Константиновна. Нам в редакцию материал передал первый заместитель председателя комитета региональной общественной организации «Объединение ветеранов военных комиссариатов города Москвы» капитан 1 ранга в отставке Юрий Андреевич ЗАЙЦЕВ. Каперанг, сам в прошлом катерник, сказал о Кочиеве: «Мы его называли катерным Маринеско».
Подарок судьбы
В июне 1933 года Коста Кочиев, 20-летний парень из горного села Тонтобет в Южной Осетии, стал курсантом Высшего военно-морского командного училища имени М.В. Фрунзе в огромном и прекрасном Ленинграде.
В личном деле потом напишут, что это по призыву комсомола он был направлен служить в Военно-Морской флот, что по разнарядке военкомата Цхинвала поехал сдавать экзамены в Ленинградское ВВМКУ.
А можно сказать и по-другому: это сама судьба, которая редко щедра, указала ему ту единственную дорогу, где человек находит своё призвание. Он прожил всего 33 года, но прожил их как герой – в атаке.
Ведь он мог отслужить в пехоте или в армии выучиться на шофёра, мог всю жизнь проработать слесарем, на которого выучился в фабрично-заводском училище в Тбилиси. Или заниматься ещё каким-то делом. Нет сомнений, у него и там всё сложилось бы благополучно. Трудолюбием Коста отличался с детства, был сильным и смелым: занимался борьбой и штангой, всегда отстаивал справедливость. И хотя был немногословен, учился хорошо. Сложную корабельную технику и артиллерийские науки изучил, овладел премудростями астрономии и лоции. То есть конечно ж, был бы он в любом случае достойным человеком и гражданином своей страны. Другое дело – кем он стал!
А горец Коста Кочиев стал блестящим морским офицером, боевым заслуженным командиром торпедных катеров, Героем великой страны.
Морская кавалерия
С отличием окончил высшее военно-морское училище. Его направили на Черноморский флот, назначили командиром торпедного катера, а с 1939 года – отряда торпедных катеров 1-й бригады. Торпедные катера, обладающие скоростью 40–45 узлов, тогда называли морской кавалерией.
Конечно, вся военная техника поступала с документацией и инструкциями – правилами работы на них. Но Коста был новатором по натуре, не признавал шаблонов, он всегда выходил за рамки инструкций, потому что этого потребовала война. Глубокие и прочные военные знания давали Кочиеву право на творческий подход при выполнении сложнейших боевых задач. Так что не одной смелостью он вырывал у врага свои победы.
Это подтверждает и уважительное звание «академик», которое с лёгкой руки прославленного катерника Героя Советского Союза Ивана Шенгура закрепилось за Кочиевым. В скоротечных морских боях, где всё зависит от командира, от его находчивости, решительности, умения оценивать обстановку, Коста Кочиев и в самом деле был «маэстро блицев».
С 22 июня и до конца августа 1941-го катера под командованием Кочиева ходили на разведку и высадку десантов, конвоировали транспорты и сопровождали боевые корабли, несли дозоры, прикрывали тральщики, спасали наших сбитых лётчиков и пленяли вражеских пилотов, минировали вражеские фарватеры, совершали дерзкие налёты и наносили торпедные удары по береговым вражеским укреплениям Румынии, союзника нацистской Германии. Молодой командир-«академик» Кочиев в многие методы выполнения боевых задач внёс рацпредложения, а некоторые методики и вовсе изобрёл, разработал и внедрил. Так было, например, с очисткой наших фарватеров от немецких мин.
Джигитовка над минами
С первой недели войны острой проблемой стали неконтактные мины, которыми фашисты с самолётов забрасывали черноморские порты, нанося тяжёлый урон нашим кораблям и блокируя выходы из портов. Для решения этой проблемы командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф.С. Октябрьский собрал офицеров подразделений торпедных катеров.
Очаковские створы
Герой Советского Союза Г.А. Рогачевский вспоминал: «После того как наши войска в конце августа 1941 года оставили Очаков и враг двинулся вдоль побережья Чёрного моря, нужно было перекрыть выход из Днепро-Бугского лимана с целью воспрепятствовать здесь судоходству противника. Эта задача была поставлена нашей 1-й бригаде (торпедных катеров. – Ред.) в сентябре 1941-го. Возглавил звено, как и на учениях по бомбометанию, опытный командир 2-го отряда 3-го дивизиона старший лейтенант Кочиев К.Г.».
27 сентября в 3 часа 40 минут успешно была проведена постановка мин на Очаковских створах в районе Кинбурнской косы. Этот важный факт постановки мин отмечен и в «Истории торпедных катеров в годы Великой Отечественной войны». Угроза подрыва кораблей в створе постоянно держала немцев и их союзников в напряжении.
При выходах на боевые задания Кочиев всегда выбирал катер с менее опытным командиром. Его метод – «учить в бою» – помогал быстрому становлению молодых офицеров ещё и потому, что Кочиев исключал мелочную опеку, давал большую самостоятельность в принятии тактических решений, а своим уважением к личности подчинённого Коста воспитывал у него готовность взять на себя всю полноту командирской ответственности.
Курсом на Ялту
«Набеги» торпедных катеров на занятые противником порты стали приоритетными в начале 1942 года. Первый из таких походов был выполнен в ночь с 8 на 9 января в оккупированную врагом Ялту. К этому времени немцы базировали в Ялте свои торпедные катера и подводные лодки, действующие на нашей коммуникации Севастополь – Новороссийск. Поход оказался неудачным: торпеды с ТКА-101 и ТКА-121 «не пошли», подвела техника, ничего не дала и артиллерийская стрельба по Ялтинскому порту двух наших «морских охотников» из этого отряда.
Поступил приказ повторить налёт. Надежда была на катер Д-3. На этот раз выход возглавил командир отряда капитан-лейтенат Кочиев. Учтено было многое. ТКА взял дополнительный запас топлива. Для устойчивой связи, как ретранслятор, в район мыса Меганом, между Феодосией и Судаком, был выдвинут ТКА-52 А.И. Кудерского, будущего Героя Советского Союза.
Непосредственный участник операции торпедист катера Георгий Фёдорович Гавриш вспоминал, что по плану в ночь на 13 июня 1942 года в район Ялты надо было прийти под покровом темноты к 2 часам ночи. Но задержали опоздавшие бензозаправщики в Анапе.
Топлива нужно было много – до Ялты и обратно. В бензоотсек катер мог принять только 3,5 тонны, а надо было около 5 тонн. Пришлось погрузить на палубу 12 бочек по 200 литров.
Спешно приняв топливо, катер вышел в море. Одно утешало, что погода отличная. Шли хорошим ходом, 30 – 32 узла. По мере расхода топлива перекачивали бензин в штатные цистерны, а пустые бочки заполняли забортной водой, чтобы от вражеского снаряда не взорвались пары бензина. Из-за задержки в Анапе в Ялту пришли, когда взошло солнце.
Подходили к Ялте на малых оборотах. Враг на берегу не подавал никаких признаков беспокойства: никак немцы не могли ожидать такой наглости! Но тут был и расчёт на то, что Д-3 был один и очень отличался от остальных торпедных катеров, фашисты мало о нём знали. К тому же его силуэт сильно изменили бочки на борту.
Вскоре Кочиев с двумя катерами Д-3 и экспериментальным СМ-3 повторил набег на Ялту, ещё более дерзкий. И хотя в бою погибли двое матросов и ещё один умер от ран в госпитале, враг поплатился дороже: катерники торпедировали немецкую подводную лодку, две десантные баржи, береговые укрепления.
Один набег – пять побед
Самая успешная атака торпедных катеров также связана с именем К.Г. Кочиева. Вечером 31 июня 1942 года воздушная разведка обнаружила в бухте Двуякорной южнее Феодосии пять быстроходных десантных барж противника. В наступивших сумерках повёл в очередной набег свои дальнеходные торпедные катера капитан-лейтенант К.Г. Кочиев. Придя в район Феодосийского залива, включили глушители и малым ходом проникли в бухту. По трём баржам, стоящим на якорях, дали поочерёдно два торпедных залпа.
После взрывов барж противник включил прожекторы и открыл зенитный огонь. Но там, в небе, никого не было. Прожекторы зашарили по бухте, и только тут немцы обнаружили катера и перенесли огонь на них.
Но и торпедные катера Кочиева не молчали: незадолго до похода на них смонтировали флотские «катюши». Катерники дали по фашистам два залпа реактивными снарядами и добили оставшиеся вражеские баржи, досталось и немцам на берегу. А катера без потерь вернулись в свою базу.
Битва за Новороссийск
Когда штаб Черноморского флота разрабатывал операцию по штурму Новороссийска, основным стал вопрос: куда и на каких средствах высаживать десант? Приняли смелое решение – использовать торпедные катера как своего рода таран для прорыва заграждений и разрушения мола торпедами. И катерники с честью выполнили свой долг.
После освобождения Новороссийска по приказу наркома Военно-Морского Флота адмирала Н.Г. Кузнецова все корабли Черноморского флота, в том числе линкор и крейсеры, должны были при встрече с боевыми катерами, участвовавшими в освобождении Новороссийска, отдавать честь морякам – выстраивать личный состав и играть «Захождение». Моряки этих кораблей, находившиеся на палубе и надстройках, должны принять положение «смирно», адмиралы, офицеры и главные старшины – приложить руку к головным уборам.
Такую честь на флотах оказывают только в самых исключительных случаях. И такой чести вместе со своими подчинёнными и боевыми сослуживцами был удостоен капитан 3 ранга Константин Кочиев.
Освобождение Севастополя
В ночь на 5 мая 1944 года Кочиев с четырьмя катерами вышел к мысу Херсонес, где проходил караван немецких судов в охранении тральщиков, десантных барж и катеров. Кочиевцы устремились в атаку, пробились сквозь живую завесу и торпедными ударами потопили два транспорта и баржи.
Через несколько дней Кочиев снова повёл катера к Севастополю, уничтожил очередной караван судов противника, который потерял около двух тысяч солдат и офицеров. Под руководством командира отряда Кочиева Виктор Сухоруков топит немецкий транспорт водоизмещением 3 тысячи тонн, Леонид Келин – 2 тысячи тонн, Василий Белобородый – 2 тысячи тонн.
9 мая 1944-го старший лейтенант Андрей Черцов отправил на дно две быстроходные десантные баржи. 11 мая он же топит транспорт водоизмещением 4 тысячи тонн и вместе с Иваном Опушневым – две быстроходные десантные баржи. Севастополь – наш! Все эти бои проходили под руководством командира отряда капитана 3 ранга Кочиева.
Немцы были так злы на него, что их разведка предприняла несколько попыток уничтожить Константина Георгиевича – это утверждал Герой Советского Союза Ярослав Иосселиани в своей книге «Осторожно! Впереди Кочиев!».
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1944 года командиру отряда торпедных катеров К.Г. Кочиеву присвоено звание Героя Советского Союза. В 1-й бригаде торпедных катеров этого высокого звания удостоены также Кананадзе А.Г., Котов С.Н., Кудерский А.И., Рогачевский Г.А., Черцов А.Е. А всей бригаде было присвоено звание «Севастопольской».
Приказ: дожить до Победы!
Зимой 1943 года, во время Керченско-Эльтигенской десантной операции, катер Кочиева подорвался на мине и начал быстро погружаться. Весь личный состав оказался в холодной воде. Всех удалось спасти, однако из-за долгого пребывания в ледяной воде могучее здоровье Кочиева было подорвано. Он это скрывал и ещё полтора года, до конца 1944-го, оставался в строю, выполняя по-прежнему самые опасные и дерзкие боевые операции. Всего на его боевом счету было 256 операций.
Во время Великой Отечественной войны воздушных разведчиков и штурмовиков за 100 успешных боевых вылетов удостаивали звания Героя Советского Союза. Правда, редко кому из них удавалось такое. Ну а кому судьба улыбалась – получали Золотые «Звёзды». По таким расчётам катерник Коста Кочиев геройскую норму выполнил 2,5 раза.
В декабре 1944 года болезнь вынудила Кочиева лечь в Севастопольский госпиталь. Здесь его навестил нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов. Он сообщил Кочиеву, что он зачислен в списки участников предстоящего Парада Победы на Красной площади и должен лечиться так же энергично, как и воевал.
Но время для излечения было, к сожалению, упущено, медицина оказалась бессильной. 8 октября 1946 года Константина Георгиевича не стало.
Именем прославленного советского катерника названы улицы в Севастополе, Цхинвале и Джаве, цхинвалская школа № 3.
Вот что написал о своём легендарном командире торпедист Г.Ф. Гавриш: «Константин Георгиевич Кочиев был в высшей степени скромным человеком. Он очень не любил, если его называли Героем Советского Союза. Он говорил: «Это вы все герои, а я получил это высокое звание как ваш командир»… Он был по национальности осетином, и я настолько проникся к нему любовью, что и сейчас, много лет спустя, эта любовь распространяется на всех осетин. Раз человек осетин, значит, он такой же, как наш Кочиев! Наивно, конечно, но это так. »