мириам петросян биография и рецензии
Мириам Петросян
Дата рождения: 10.08.1969
Армянская писательница и художник. Пишет на русском языке. Автор романа «Дом, в котором..» и сказки «Сказка про собаку, которая умела летать».
Мириам родилась в Ереване 10 августа 1969 года. Там она получила образование в художественном училище по специальности «художник-оформитель». С 1989 года Мариам работала на киностудии «Арменфильм» в мультипликационном отделе.
Через некоторое время писательница переехала в Москву, где и проработала два года на студии «Союзмультфильм». В 1995 году Петросян снова вернулась в Армению на прежнюю работу. На этом месте она оставалась вплоть до 2007 года. Как писательница, Мариам стала известна благодаря произведению «Дом, в котором. ». Над ним Петросян работала на протяжении восемнадцати лет, начиная с 1991 года. Опубликован «Дом. » был в 2009 году.
Хотя роман «Дом, в котором. » и не укладывается в определенные жанровые рамки, большинство критиков и читателей определяет его жанр как «магический реализм» или «философская мистика»; также, в зависимости от трактовки, можно говорить и об элементах фэнтези. Кроме того, текст содержит отсылки к творчеству Стивена Кинга, братьев Стругацких, Льюиса Кэрролла и других фантастов и сказочников.
Интересные факты из жизни
По словам Мариам Петросян, она писала «Дом, в котором..» для себя и была потрясена, когда оказалось, что книга стала популярной.
Замужем за Арташесом Стамболцяном, двое детей. Правнучка художника Мартироса Сарьяна.
Мариам с режиссёром Кареном Геворкяном написала сценарий «Семирамида» (снован на старой армянской легенде «Ара Прекрасный и Шамирам») в 2006 году.
Награды писателя
Большая книга (2009)
Русская премия (2010)
Портал. Открытие себя (имени В. И. Савченко) (2010)
Звёздный мост (2010)
«РосКон» — 2011 год (2 место в номинации «Роман»).
Мариам Петросян
Биография
Мариам Петросян — уникальная писательница, в библиографии которой на 2019 год было всего 2 произведения. Однако даже при этом условии она обрела культовый статус среди тысяч читателей по России, ближнему зарубежью и даже миру. Книгу женщины под названием «Дом, в котором…» разбирают на цитаты и считают гениальной.
Детство и юность
О ранней биографии популярного автора известно немного, Петросян Мария Сергеевна (настоящее имя писательницы) появилась на свет в армянском городе Ереване 10 августа 1969-го. В конце 1980-х годов девушка завершила образование в художественном училище, став дипломированным художником-оформителем.
Спустя год будущую знаменитость пригласили на работу на киностудию художественных фильмов «Арменфильм». В начале следующего десятилетия Петросян перебралась в столицу России. Вплоть до 1995-го творческая девушка сотрудничала со студией «Союзмультфильм». В дальнейшем Мариам стала работать на прежнем месте.
Книги
В успешной художнице, как оказалось, скрывался большой талант к писательской деятельности. Дебютная книга Петросян получила название «Дом, в котором…». В одном из интервью Мариам призналась, что она сочиняла произведение для себя самой. Ее немало удивило то, что роман пришелся по нраву столь значительному количеству людей.
Испытав на себе все краски первого писательского успеха, начинающий автор объявила о том, что почитателям ее творчества нет смысла ожидать от нее новых художественных работ. Несмотря на это, через 5 лет после триумфального восхождения на литературный олимп в свет вышло 2-е произведение женщины под названием «Сказка про собаку, которая умела летать».
Над своей дебютной работой Петросян корпела в общей сложности около 20 лет с небольшими перерывами. Первая глава «Дома, в котором…» была завершена в 1991 году, однако идея произведения и описанные в нем персонажи возникли в голове женщины гораздо раньше.
Получившуюся рукопись Мариам великодушно преподнесла одной столичной знакомой, благодаря которой удивительное повествование впоследствии попало на стол одного из книжных издательств. Сотрудники компании отыскали автора и предложили ей сотрудничество, на что Петросян ответила согласием с условием возможности дописать финальную часть романа. По ее словам, работа была завершена в бешеной спешке.
По одной из версий, вдохновением для создания «Дома» послужила двухкомнатная квартира в столице, ставшая на непродолжительный срок пристанищем для Мариам с мужем. В одной из комнат проживали армянские студенты. С целью комфортного сосуществования на относительно маленькой территории молодые люди сочинили целый свод правил, который повесили на одной из стен квартиры. Каждый уважал требования и старался их не нарушать.
В необычной книге идет повествование о своеобразном детском доме, где проживают дети с ограниченными способностями. В интернате происходят мистические и загадочные события. В центре событий — мальчик по прозвищу Курильщик, который не смог найти общий язык со своими одногруппниками, так как те, по его мнению, очень лицемерны и обманчивы.
Юный герой спокойно живет в Доме, не подозревая о всех секретах этого места. Познакомиться с таинственным интернатом ребенку удается только после того, как его переводят в другой класс. Читателям дается уникальная возможность узнать всех жителей загадочного детского дома и погрузиться в атмосферу тайн и загадок, в которой находится отважный герой.
Дом имеет свой свод правил и устоев, и нарушения несут за собой последствия. У каждого обитателя есть своя кличка, и называть друг друга разрешается только по этим выдуманным именам. Главный страх маленьких постояльцев — покидать дом, к которому они так привязались. За стенами заведения они ожидают увидеть лишь вражду и непонимание. После каждого выпускного с воспитанниками интерната происходят различные беды и неудачи.
Помимо страха выйти за пределы постоянного места пребывания, дети боятся параллельной реальности, которая находится в самом интернате и держит их в эмоциональном напряжении. Самые любопытные дети предпочитают путешествовать в иное пространство и даже могут находиться там неограниченное количество времени.
Еще есть другие пациенты, которых также называют по-особому — прыгуны, но главное их отличие в том, что в иное пространство они попадают случайно. Физическая оболочка юных героев пребывает в состоянии комы, а вот разум уже переносится в другую вселенную. В сказочном мире можно прожить много лет, а в действительности проходит лишь день или неделя.
Перед самым финалом истории детям пришлось принять сложное решение. Здание решили снести, поэтому их выпускной явился последним для интерната. После новости о закрытии детского дома большая часть одногруппников, хоть и боялись, но ушли в давно забытый мир, откуда они родом. Некоторые из пациентов решили перенестись в параллельную вселенную и пользовались более совершенными условиями для существования, ведь даже временем они могли распоряжаться сами.
Вероятно, персонажи книги, написанной в жанре магический реализм, являются скрытыми сторонами личности писательницы, которые трудно разглядеть невооруженным взглядом. Параллельная реальность же, куда отправились жители интерната, — это недоступное и необъяснимое пространство, видимое только самой Петросян. По этой причине роман показался таким притягательным и интересным читателям.
Несмотря на это, некоторые литературные критики восприняли произведение не слишком благосклонно. Женщине предъявили то, что для раскрытия своей художественной работы она избрала не слишком этичный и гуманный метод — написать об инвалидах, часть из которых имели психические отклонения.
Других критиков «напрягли» недосказанность и незавершенность книги в целом и заголовка в частности. Так как Мариам предпочла объяснить далеко не все, читателям пришлось самостоятельно догадываться о многом. Без ответа остался такой вопрос, как «существует ли в реальности параллельный мир, куда отправляются пациенты, или же это является простой галлюцинацией воспитанников».
Произведение вышло в свет в 2014 году. Мариам объявила, что не намерена пренебрегать заявлением о том, что она более не сочинит ни одного романа. Отчасти автор сдержала свое обещание — авторство «Сказки» женщина присвоила одной из своих подруг и автору идеи произведения по совместительству Наире Мурьян.
Как утверждает писательница, книга изначально была нарисована, и только после этого образовался текст. Несмотря на то, что Мариам сама является профессиональной художницей, создание иллюстрации для нового романа она доверила Наире. Сюжет сказки повествует о маленьком мальчике по имени Топ, нашедшем нестандартного щенка — на его спине располагались стрекозиные крылья. Между ребенком и животным завязалась по-настоящему искренняя и крепкая дружба.
Личная жизнь
Мариам Петросян счастлива в личной жизни — она жена Арташеса Стамболцяна. Супружеская пара является родителями двоих детей — Михаила и Сергея. Интересный факт: в семье талантливой женщины есть еще один художник — прадедушка Мартирос Сарьян.
Мариам Петросян
Биография писателя
Через некоторое время писательница переехала в Москву, где и проработала два года на студии «Союзмультфильм». В 1995 году Петросян снова вернулась в Армению на прежнюю работу. На этом месте она оставалась вплоть до 2007 года. Как писательница, Мариам стала известна благодаря произведению «Дом, в котором. ». Над ним Петросян работала на протяжении восемнадцати лет, начиная с 1991 года. Опубликован «Дом. » был в 2009 году.
Мариам является обладательницей нескольких престижных премий: «Большая книга» (приз зрительских симпатий), «Русская премия», «Звездный мост» (номинация «Дебютные книги» ), «Странник» (номинация «Необычная идея» ), «Стуленческий Букер». Мужем писательницы является Арташес Стамболцян, супруги воспитывают двоих детей.
Хотя роман «Дом, в котором. » и не укладывается в определенные жанровые рамки, большинство критиков и читателей определяет его жанр как «магический реализм» или «философская мистика»; также, в зависимости от трактовки, можно говорить и об элементах фэнтези. Кроме того, текст содержит отсылки к творчеству Стивена Кинга, братьев Стругацких, Льюиса Кэрролла и других фантастов и сказочников.
Лучшие книги автора
Дом, в котором.
Два рассказа
Сказка про собаку, которая умела летать
Похожие авторы:
Упоминание книг автора:
Цитаты из книг автора
. может быть, мне этот разговор даже нужнее, чем ему. Потому что никто никогда не спрашивает себя о том, что и так понятно. Или кажется понятным.
Он впитывал в себя спокойствие и доброту, он заключал себя в круг чистоты, сквозь который не пролезут бледные руки тех, что путают душу.
Вс е получилось так мерзко просто потому, что я говорил честно. Потому что говорил, что думал.
И все его победы пахли поражением. Побеждая, он побеждал лишь часть себя, внутри оставаясь прежним.
Глаза его были как целый мир. Как заброшенная планета.
Последние рецензии на книги автора
Люди, вам правда это нравится? Вокруг столько восторгов, реклама на каждом углу, а я в полном недоумении. Книга-то ни о чем. Мне попадались разные истории: потрясающие, хорошие, средние, плохие, отвратительные. Но эта — она никакая. Множество лоскутков, криво сшитых между собой. Вроде как об одних и тех же персонажах, а связь все равно не прослеживается. Россыпь мелких эпизодов из встреч и разговоров, которые ни к чему не приведут. Половину сцен можно выкинуть — и ничего не поменяется.
К чтению меня подтолкнул случайно увиденный комментарий, что в атмосферу дома хочется возвращаться. Именно это мне тогда было нужно. Что-то уютное, согревающее. А нашла я только холод, грязь, запах недомытых подростков, безысходность и безразличие. Все слова об уважение к кому-либо остаются только словами. Всем персонажам книги плевать на окружающих их людей. Им плевать даже на самих себя. Их устраивает трясина, в которой они сидят. Они дальше хотели бы здесь тухнуть. Так почему же мне должно быть не все равно?
Я не могу поставить этой книге оценку. Оценивать нужно хоть что-нибудь. А здесь даже сюжета нет, одно беспорядочное движение без цели и внятной мотивации.
я как раз из тех, кому постоянно «не заходит». Буду пробовать ещё значит) Я как раз не люблю клички, все герои путаются в голове, поэтому видимо так тяжело далось начало
В книге, хотя это будет не точно, в журнале «Дружба Народов» были опубликованы два рассказа Мариам Петросян, я как большой любитель «Дома» слежу за всеми движениями автора в сторону написания чего-либо, и надеюсь, что как можно больше людей узнает о том, что у автора есть пускай и не большие, но другие работы помимо Дома.
Второй рассказ «Чёрная кровь» о том, как девочек готовят к замужеству с детства, о вытекающих отсюда страхах, мужчинах-козлах, редких принцах и свеКРОВИ.
Да, это может показаться неожиданным после Дома, но тут тоже есть свой магический реализм, эти рассказы кажутся очень личными и в моем случае (может быть и в вашем) можно ассоциировать себя и свое окружение с героями Мариам.
Мариам, привет!
Да, я вот так просто напишу тебе, ведь после прочтения Дома мне кажется мы стали ближе, и я уже имею право обращаться к тебе на «ты» и в дружеской форме. Честно говоря, ты перевернула все во мне. Однажды я купила «Дом. «, банально из-за смешной цены. Спустя год я поняла, что боюсь объема, а точнее, боюсь разочароваться и потратить впустую время, и я отдала этот кирпичик. И вот сейчас я жалею, искренне жалею, потому что захотелось первый раз в жизни поотмечать ручкой интересные моменты, подчеркнуть любимые фразы, отметить средечком полюбившиеся главы. Мариам, ты сделала что-то и правда невероятное, и мне приятно, что теперь и я частичка этого.
Мариам, я не знаю, что сказать еще, потому что мысли нереально собрать в одну кучку, но знай, что ты сотворила что-то невероятное. Да, кто-то скажет, что это полная хрень, но кто-то, включая меня, скажет, что это отдельный мир, в который стоит погрузиться еще не один раз.
Неискушенный писатель. Мариам Петросян
В одном из давних интервью, кстати напечатанном, если память мне не изменяет, в «Вопросах литературы», Грант Матевосян говорил, в частности, о том, как велика роль жанра и как много историй так никогда и не стало книгами, потому что не нашло своего жанрового решения. Для моей темы важна и эта мысль, и само имя Гранта Матевосяна. Второе объяснить легко: после Матевосяна (да и долгое время до него) такой силы писательского голоса, как у Мариам Петросян, из Армении не доносилось. Потому, поименовав его с самого начала и обозначив таким образом некий ранжир, дальше можно будет обойтись без выискивания эпитетов: значительный, большой, одаренный, великий, знаковый, культовый… Просто — писатель, прозаик масштаба Гранта Матевосяна. Знающий — поймет. И уровень почувствует, и дыхание Армении тоже.
А кто-то, может быть, запротестует: причем здесь Армения, ведь в книге Мариам Петросян духа ее нет и в помине. И до определенной степени будет прав, ибо никаких признаков матевосяновской (корневой, почвенной) Армении в «Доме, в котором…» действительно нет. А вот другая Армения — армянским писательством до Мариам Петросян практически не отраженная и уж по крайней мере за пределы бывшей союзной республики, а нынешней суверенной страны не вынесенная — есть.
И это русскоязычная Армения. Не только говорящая, но и думающая по-русски, живущая в мире русской культуры, через ее язык приобщенная к культуре мировой. И как правило (из которого есть, разумеется, исключения, хоть и немногочисленные), в глубинные слои армянского языка, к сожалению, не погруженная. То есть и в достаточно распространенном случае двуязычия пишущая в рабочем, скажем так, порядке все-таки только по-русски.
Значит, есть, оказывается, у Гранта Матевосяна в нашем разговоре еще одна важная функция — функция противовеса: писателя, жившего в Армении и непредставимого вне стихии армянского языка (совершенно естественное положение вещей), — писателю, живущему в Армении и непредставимому вне стихии русского языка (ситуация с явным признаком маргинальности). Разница, согласимся, разительная, второго писателя если не сражающая, то уж точно так или иначе разящая. И по понятным причинам максимально проявленная именно в литературном ремесле.
Поэт или прозаик, пишущий в Армении (скорее всего, не только в ней, но я буду говорить только о том, что знаю, так сказать, изнутри) по-русски, неизбежно оказывался на периферии: на периферии армянской литературы — по признаку языка, на периферии русской литературы (в том удачном случае, если она его вообще замечала) — по территориальному признаку.
Правда, обеим литературам, точнее, литературному взаимообмену, он мог послужить как переводчик — и, может быть, еще и поэтому русская секция Союза писателей Армении по большей части состояла, да и сейчас состоит, из переводчиков с армянского на русский.
Кто-то находит себя в публицистике, литературной критике, журналистике, литературоведении, пишет очерки, эссе, статьи и книги об армянской культуре, истории, диаспоре. Некоторые, знающие в себе писательский именно дар, испытывают комплекс вины: из-за недостаточного знания родного языка не могу послужить своей литературе, вынужденно ухожу на смежные, запасные, по сути, пути. Хотя никакой личной вины на них нет — их семьи жили в Тифлисе, в Баку, в России, куда были занесены беженской волной начала XX века или еще более ранними волнами, сами они период детского и юношеского становления провели за пределами Армении, культура русского языка как доминирующего сохранилась у них и после возвращения на родину, их дети пошли в ереванские русские школы, как, впрочем, многие дети, чьи родители родились и выросли в Армении, — среди армянской интеллигенции русское образование высоко котировалось и было очень широко распространено.
И не было бы в этом никакой, пожалуй, беды, не приводило бы ни к каким перекосам, если бы русские школы давали еще и полноценное знание армянского языка. По сей день не могу понять, что этому мешало. Ведь речь идет не об иноземном, а о родном языке, который у ребенка на слуху, да и на устах тоже, — только в разговорно-бытовой его версии. Но так или иначе факт остается фактом: среди взрослого населения Армении (в первую очередь, конечно же, Еревана) людей с доминантным русским по-прежнему совсем немало. На многих жизненных и профессиональных путях такое положение вещей не приводит к практическим проблемам.
Но только не в писательстве. Здесь это самая настоящая беда.
Ибо, как ни велика роль ненайденности жанра в том, что жизненные истории так никогда и не становятся книгами, языковой фактор все-таки куда важнее. Потому что первичнее. Он навязывает такую примерно логику: по-армянски написать роман, в силу сложившихся обстоятельств, не могу, а по-русски — имеет ли смысл писать его в Армении и об Армении? Или, по крайней мере, о выношенном, почувствованном, понятом здесь? Где это может быть издано? Кому интересно? В литературных кругах вращающийся человек, серьезно относящийся к своему делу, испытывает столько сомнений, что, скорее всего, дает себе отрицательный ответ, и латентно живущий в нем романный, например, сюжет (на написание рассказа решиться все же легче, даже зная, что за пределами семейно-дружеского круга он читаться, скорее всего, не будет, да и напечатать его намного проще) раз и навсегда отсекается от литературы. Разве что графоман возьмется, ничтоже сумняшеся, за решение такой задачи: с подобного рода продукцией доводилось мне встречаться, работая в журнале и сотрудничая с главным тогда ереванским издательством. Но это, как говорится, не в счет.
Сегодня, правда, нельзя уже не считаться с тем, что ситуация до какой-то степени изменилась с появлением Интернета: текст можно «повесить» где-то в Сети, где его заинтересованно читают и обсуждают. Но не об этой форме сейчас речь, хотя бы уже потому, что «Дом…» — это вполне традиционно, хоть и не без доли случайности и везения изданная книга, и автору ее пришлось в одиночку (то есть в пределах все того же семейно-дружеского круга) справляться со всеми трудностями вынашивания и писания большого по объему романа.
И наступившие времена, надо заметить, работе над «русским» романом отнюдь не способствовали: Армения стала суверенным государством и сфера хождения в ней русского языка сильно схлопнулась. Он, в частности, ушел из образования — среднего и высшего, точнее, перешел в разряд почти иностранного языка. Некоторые армянские писатели потеряли интерес к переводу своих произведений на русский язык, «Литературная Армения» — единственный русский журнал — вот уже два десятилетия мучительно выживает, и иначе как чудом то, что она кое-как держится еще на плаву, не назовешь.
Что же помогло роману Мариам Петросян состояться, стать — наперекор стольким если не противодействующим, то, во всяком случае, противостоящим факторам — явлением литературы, к тому же — ярким, сразу замеченным и всячески поощренным явлением? Могу, конечно, ошибаться, но, думаю, помогла неискушенность автора в писательских делах, непричастность к литературным кругам, отрешенность от любых внетворческих соображений. Как ни парадоксально покажется, но лишь неискушенный писатель мог в этом именно времени и в этом именно месте, положившись только на внутренний свой ресурс, в течение десяти, а то и двадцати лет возводить «дом, в котором…» можно жить самому, в который можно приглашать друзей, куда можно уходить от всего, что не «Дом». Другими словами, роман состоялся — и жанр свой нашел, и место действия, и стилистику, и героев — потому, что писался, по признанию автора, «для себя», а не для публикации. Благодаря чему, волею судеб, и был реализован единственный, возможно, шанс русскоязычной Армении на большую литературу.
Мне хотелось бы взглянуть на книгу Мариам Петросян именно в этом ракурсе.
Для начала скажу о месте действия. Не собственно о Доме, в котором действие разворачивается, а о том месте, где сам он расположен. С его описания роман и начинается:
«Дом стоит на окраине города. В месте, называемом Расческами. Длинные многоэтажки здесь выстроены зубчатыми рядами с промежутками квадратно-бетонных дворов — предполагаемыми местами игр молодых «расчесочников». Зубья белы, многоглазы и похожи один на другой. Там, где они еще не выросли, — обнесенные заборами пустыри. Труха снесенных домов, гнездилища крыс и бродячих собак гораздо более интересны молодым «расчесочникам», чем их собственные дворы — интервалы между зубьями.
На нейтральной территории между двумя мирами — зубцов и пустырей — стоит Дом».
«Между двумя мирами» — так никогда не расположил бы свой дом, свое «место на земле», индивидуальную территорию своего писательства тот же Г. Матевосян. Да и без всякого «бы»: начинался он как писатель с очерка «Агнидзор», с разговора о проблемах села, которое навсегда осталось для него островком счастья, «маленькой родиной», единственным Домом. Этому не помешало и то, что в пятнадцать лет он перебрался в Ереван, — между городом и селом ни он, ни его герои никогда не жили. И если бы он захотел вынести в название повести или романа слово «дом», он, подобно Федору Абрамову, счел бы его абсолютно самодостаточным — просто «Дом».
А Мариам Петросян писала «Дом, который…». Значит, ей нужно было корневое это понятие дополнить чем-то или как-то разъяснить. Во всяком случае, на потребность такую многоточием намекнуть. Кстати, совершенно напрасно, на мой взгляд, роман при публикации был переименован: перенос акцента на внутреннее пространство («Дом, в котором») не выполняет никакой другой функции, кроме дополнительной фиксации внимания на обитателях Дома и их превращениях-приключениях-злоключениях. Этакое интригующее — а что там за фантасмагория внутри? А в этом нет здесь никакой необходимости (кроме разве что рекламной) — от людей и событий романа и так невозможно оторваться. Впрочем, переакцентировка эта дает еще один, на сей раз определенно нежелательный, результат: одним синтаксическим поворотом Дом изначально отсекается от внешнего пространства задолго до того, как выяснится вся сложность его взаимоотношений с жизнью за-стенной — с «наружностью».
И хотя Мариам Петросян в силу неискушенности своей согласилась на малоосмысленное, чисто иллюстративное это название и книга ее в читательском восприятии теперь уже неотделима от него, я попробую все-таки прислушаться к камертонам первого, авторского, варианта. Тем более что она и сама недовольна теперешним названием, а о своем говорит, что имела в виду «Дом, который построил Джек». Звучит, конечно, забавно и немножко по-детски, и именно этого, надо полагать, старались избежать издатели. А в результате с водой выплеснули ребенка. Потому что в том названии романа смысл был, а принимая в расчет многоточием обозначенную его недоговоренность (Джек-строитель ведь фактически не назван, он только маячит как одна из возможностей продолжения), можно, подумав и присмотревшись, увидеть в нем некую систему ориентиров.
Например, задаться вопросом, почему Дом «построен» автором «на нейтральной территории». А заодно заметить, что в случае исконного названия процитированный выше зачин романа дает, по сути, «расшифровку» многоточия — «Дом, который…» «стоит между двумя мирами».
Она не единственная, но, полагаю, главная, и уж точно установочная. О чем свидетельствует и выделенная позиция текстового фрагмента (непосредственное прилегание к названию), и дословный его повтор в начале первой Интермедии. Той самой, которая уводит повествование на шесть лет назад, чтобы показать приход в Дом чуть ли не самого главного героя книги: Кузнечика — Тутмосика — Сфинкса. Почему отдаю ему не очевидное вроде бы главенство, скажу позже, а пока остановлюсь на заявленном совершенно недвусмысленно «междумирье».
Это ведь не просто уход от географической конкретики — вообще где-то, то есть где угодно. Это приграничная нейтральная полоса. Она тоже предполагает расширительное «везде», но только такое «везде», где встречается что-то с чем-то.
Или расходится — как посмотреть.
Между какими двумя культурными мирами, равно неся их в себе и принадлежа обоим, находится автор, мы уже говорили. Не сводя все к этому только стыку, шву, пограничью, правомерно ли, однако, совсем от него абстрагироваться? «Между двумя мирами» герои Мариам Петросян перебарывают свои увечья — здесь и только здесь они не инвалиды, а вожаки, полноценные члены сообщества — стаи, семьи, братства.
Может быть, по такому основополагающему для писателя признаку, как язык, Мариам Петросян не меньше своих героев нуждается в «междумирье»?
Не исключаю, что, начиная создавать свой «Дом» в самом конце 80-х и помещая его в воображаемый промежуток «между», сама она по молодости лет об этом не думала. Скорее всего — не думала.
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.