монголия и китай история
Китай и монголы. Железная империя
Три империи
В предыдущей статье мы остановились на том, что собственно государство китайцев, возглавляемое династией Сун, столкнулось на севере с новой ситуацией, когда соседние этносы не просто совершали набеги на земледельческие государства, но стали захватывать их территорию, создавая собственные государства, включая в них китайские территории.
Когда я пишу о трех империях в Китае, в канун монгольского вторжения, получается точно так же, как в романе А. Дюма «Три Мушкетера». Когда возникает закономерный вопрос – а почему три, когда вроде их четыре? Так и в нашем случае.
Ляо было первым кочевым государством племенного союза киданий, занявшего северные территории китайцев.
Параллельно с ним возникло государство тангунов, империя Си Ся, занявшее земли северо-запада Китая. В начале XII в. Ляо сменила новая империя, Золотая – Цзинь.
А Сун вела попеременно оборонительные и наступательные войны с ними. Как происходили эти события, мы расскажем в отдельных статьях, посвящённых этим империям.
Итак, в момент монгольской экспансии на территории современного Китая находилось три империи, две из которых не были китайскими.
Кидани
Русское наименование «Китай» происходит от названия «кидани», которое использовали различные тюркские народы для названия «Поднебесной».
Кидани – кочевой племенной союз, монгольской, возможно, с элементами тунгуской языковой группы. Распад родоплеменных отношений у киданей произошёл в период, когда основные их враги, уйгурский каганат и империя в Китае, значительно ослабли.
Они находились на 2-й стадии кочевания, по классификации Е. А. Плетневой, когда уже используются зимники и летники, а не только временные становища. Первые полулегендарные вожди киданей учили их строить жилища и обрабатывать землю, но в целом они оставались кочевниками. Когда кидани захватили север Китая, их император проводил время в перекочевках, проживая как в кочевом лагере, орде, так и в городских дворцах.
В основе киданьского государства лежала орда, кидани были разделены на орды-роды. В это время они находились в переходном периоде от родоплеменных отношений к территориальной общине, что нашло отражение в «цифровом» делении войска на тысячи, сотни и т. д.
У кочевников, как и у оседлых этносов, периода родовых отношений построение войска происходит по родам, периода территориальной общины – по десяткам, сотням и тысячам.
Такой стадии развития соответствует неудержимая экспансия и агрессия.
Это, а также суровые природные условия подвигли киданей на завоевание земель на юге от земель Северного Хань до побережья Восточно-Китайского моря, в том числе и территорий вокруг Пекина (современные провинции Хэбэй и Шаньси). Что произошло в правление их вождя Абаоцзи.
Создание Железной империи
Двадцать лет кидани вели борьбу с государством Бохао, тунгуско-маньджурской народности мохэ. Это было первое государство на территории российского Дальнего Востока, занимавшее земли от северной части Кореи до Ляонина, а среди этносов, населявших его, были мохэ, кидани и корейцы.
В 20-х гг. Х в. Ляо захватывают часть племён чжурчжэней в бассейне р. Амноккан (ныне пограничная река между КНДР и КНР), расселив их в районе г. Ляоян, назвав «покорными». Всего чжурчжэней (нюйчжэней) было 72 племени, которых кидани делили на «покорных», «приписанных», плативших им дань, и «диких».
В 936 г. кидани захватывают «16 округов в Лянь и Юнь», собственно китайские земли у династии Поздняя Цзинь, а в 946 г. даже временно захватили столицу – Кайфын.
Основатель династия Сун, Чжао Куан-ин был провозглашен императором во время похода против киданей в 960 г. Он начал объединять китайские земли, уже имея постоянного противника в лице грозной Ляо.
А ситуация с захватом земель оседлого Китая привела к перевороту в психологии кочевников. Длительная борьба Ляо с Сун показала обитателям степи, что Китай может стать лакомым куском и постоянным источником безбедного существования в благодатных климатических условиях:
В 986 г. три армии сунского императора Тан-цзуна вторглись в Ляо с целью вернуть северные округа, но потерпели сокрушительное поражение. В это же время тангуты новой империи Ся признали вассалитет от империи Ляо.
В 993 г. кидани атаковали Корею, но получив серьёзный отпор, перешли к переговорам, потребовав от Кореи не сотрудничать с Сунами.
А в 1004 г. кидани чуть не взяли столицу Сун – Кайфын, отойдя от неё после получения огромной дани.
Мирные отношения Ся с Сун вызывали недовольство со стороны Ляо, в 1020 г. император отправился на охоту с всадниками в количестве 500 000 (?) и напал на Ся, но потерпел поражение и подписал мирный договор.
А в 1044 г. император Син-Цзун (1031–1055 гг.) напал на ослабленную войной с Сун, Си Ся, но был разбит и чуть не попал в плен. В таком этнически неустойчивом государстве, как Ляо, тут же против киданей подняли восстание чжурчжэни и бохао.
В 1049 г. Ляо снова с огромными силами вторглось на территорию Ся, на Хуанхэ действовал их флот, особенно успешно воевала западная группировка. Она атаковала из монгольских степей и захватила огромный полон, тысячи овец и верблюдов.
В 1075 г. Ляо под угрозой нанесения удара по Сун вынудили империю отдать им пять округов. Это был пик могущества империи киданей.
Империя кочевников
Кочевники уже захватывали земли китайских земледельцев, так, тюркоязычные табгачи (тоба) захватили север Китая и основали династию Северный Вэй (386–552 гг.).
Китайские администраторы, решившие служить новым властителям, способствовали укоренению кочевников в захваченных провинциях:
«Янь-хуэй впервые научил киданей, – писал в XII в. Е Лун-ли, – организации официальных учреждений, постройке городов, обнесённых внутренними и внешними стенами, и созданию торговых местечек для поселения китайцев, что дало каждому из них возможность иметь жену и заниматься распашкой и обработкой пустующих земель.
В результате все китайцы стали спокойно жить и заниматься своими делами, а количество беглецов стало всё более сокращаться. В покорении киданями других государств большую роль сыграл Хань Янь-хуэй.»
Так возник симбиоз «кочевой» империи и земледельческого государства, где китайская система управления и организации преобладала для большинства оседлого населения, для киданей одновременно существовала система «орды».
Империя Ляо была многоэтнической структурой, и в этом была её слабость – большинство народов вынуждены были подчиняться лишь силе, никаких иных побудительных моментов находиться в государстве киданей у них не было: большинство было киданей (30 %), почти столько же было китайцев (25-27 %), другие этносы составляли оставшиеся 30 % населения.
В начале XI в. Сун подписала договор с Ляо, увеличив выплаты подарков и даней, с 200 тыс. отрезков шёлка и 3730 кг серебра до 300 тыс. отрезков шёлка и 7460 кг серебра. Именно кризис серебра вынудил ввести в империи династии Сун бумажные деньги, кредитные ассигнации, хотя, скорее всего, выплаты дани киданям производились натуральной продукцией.
Военные силы киданей
В «Ляо-Ши» подробно описана тактика и вооружение этого монгольского союза племён, которая предвосхитила тактику монголов Чингисхана.
«Согласно военной системе, существовавшей в государстве Ляо, всё население в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет было занесено в военные списки. На одного воина регулярных войск приходилось три лошади, один фуражир и один человек, обслуживающий лагерь.
Перед войной производился обязательный смотр войска, а перед началом боевых действий устраивалось жертвоприношение. Главное жертвоприношение происходило на горе Муе. По дороге войска, отправляющегося в поход с императором, расставляли приговорённых к казни преступников и их расстреливали из луков, принося в жертву. На обратном пути так же приносили в жертву пленных. Это называлось «стрельба стрелами дьявола».
У кочевого «императора» была гвардия из 3 тыс. отчаянных богатырей. После смерти императора гвардия поступала на службу во дворцы (гун) и юрты (чжан) его вдовы и наложниц, во время войны молодые гвардейцы шли в поход, а пожилые охраняли могилы императоров.
Отдельно действовали отряды смелых и храбрых воинов – дальней разведки, ланьцзы, которые были и в авангарде, и в арьергарде. Они действовали по обстановке, уничтожали небольшие отряды противников, а о крупных сообщали авангарду.
Конное охранение двигалось и спереди, и сзади, и по флангам. Благодаря этим отрядам войско киданей никогда не действовало вслепую и имело точные сведения о противнике.
Кидани перерезали коммуникации, не давая противнику объединить силы, в том числе и обманным путём. Они имитировали обманные нападения и изображали огромные силы там, где их не было, поднимая пыль или стуча в большие барабаны.
На привале войско располагалось куренем, на отдыхе они всегда устанавливали укреплённый лагерь, который им возводили китайские подданные Ляо, ополчение земледельцев. Китайцы служили в обозе и инженерных частях. На одного киданя в армии было два воина из обслуживающего персонала.
При встрече с противником в поле, если враг не сдавался после первой атаки, его пытались измотать постоянными атаками, периодически изображая обманное бегство. Если это не помогало, кидани не давали возможность противнику отдохнуть, атакуя волнами, специально поднимая тучи пыли с помощью мётел, прикреплённых к лошадям фуражиров. Такая тактика часто приносила им удачу.
Охота с участием всей орды была основным способом тренировки войск.
Монгольское племя киданей использовало ту же тактику, что и монголы в XIII в., разница заключалась лишь в том, что монголы смогли сконцентрировать значительно большие ресурсы для ведения войны. А у киданей хватало сил лишь на постоянные походы против территории династии Сун.
Гибель Ляо
А вот могильщиками полукочевой, по сути, империи Ляо стали племена чжурчжэней. Они, вступив в союз с Сун, к 1125 г. полностью разгромили государство киданей, захватили и низложили их императора.
Собственно, кидани стали жертвой процесса оседания на землю, как и многие другие их предшественники и последователи. Такая метаморфоза происходила со многими воинственными кочевниками, добивавшимися успеха будучи даже слабовооружёнными. Но как только они приобщались к плодам цивилизации, происходило ослабление, а затем и распад племенной структуры, которая, собственно, и обеспечивала их военные победы.
Жизнь последнего кочевого императора киданей подтверждает эти наблюдения:
Часть киданей под предводительством Елюя Даши откочевала на восток. В 1130 г. они, пройдя с боями земли енисейских киргизов, заняли Семиречье и покорили восточный Туркестан, создав Западную Ляо. Другая часть отошла на северо-восток, где в 1216–1218 г. безуспешно нападали на Корею, часть же осталась на прежних местах обитания и подчинилась чжурчжэням.
Кидани будут активно поддерживать монгольские завоевания.
Земледельческая цивилизация Китая использовала систему «и и чжи и» – «с помощью варваров усмирять варваров». Так чжурчжэни, при поддержке Сун, уничтожили империю Ляо.
Здесь Китай, как оседлое государство, не был оригинален. И Византия, долгое время не имея собственных военных средств в достаточном количестве и качестве, привлекала для борьбы с кочевыми народами других кочевников.
Союз с чжурчжэнями (нюйчжэнями), данниками киданей, принёс династии Сун тактический успех, вернув провинции, попавшие в империю Ляо. Но, как покажут дальнейшие события, это была «пиррова победа».
«Виновен проклятый Советский Союз». Почему монголы до сих пор не любят Китай
От одного соседа к двум
Пропаганда того, что Китай якобы угрожает независимости Монголии и вот-вот захватит ее, не является новшеством. Существуют документы, а также история, говорящие о том, что одна из соседних стран с целью возврата Монголии под свой полный политический контроль оказывает давление и пугает через другую.
В 1949 году была образована КНР. Она продолжила политику гоминьдановского Китая Чан Кайши, который ранее признал независимость Монголии, и открыла своё посольство в Улан-Баторе.
Таким образом, Монголия, которая враждовала со всеми странами кроме СССР, расширила свои внешние связи. Хотя отношения того времени, установленные с Советским Союзом, трудно было назвать “внешними”. Дело в том, что на территории тогдашней МНР действовали законы СССР, а руководители партии и правительства, такие, как П.Гэндэн, А.Амар и др., были осуждены и казнены по статье советского уголовного кодекса на территории СССР.
Даже после 1945-го года внешние отношения Монголии были расширены не по инициативе самих монголов. Просто Советский Союз разрешил ей расширить свои внешние связи в пределах соцлагеря. Также можно считать, что Советский Союз дал добро на установление связей с Китаем Мао Цзэдуна, который, как и СССР, решил построить коммунизм.
Признанию со стороны КНР независимости Монголии маршал Х.Чойбалсан уделял особое значение. Если ранее независимость Монголии имела односторонню поддержку, то теперь она поддерживалась с двух сторон.
Об этом Баабар писал следующее: “Если бы не было Китая, то в Монголии повторилась бы судьба Бурятии. Если бы не было Советского Союза, то в Монголии повторилась бы судьба Внутренней Монголии”.
Решив, что теперь независимость Монголии уже реальная вещь, в 1946 году по указу Х.Чойбалсана 25-летие Народной революции было отмечено с большим размахом и торжественностью, подобно которому ранее не наблюдалось. Были приглашены высокие гости из Советского Союза и Китая, а сам он вышел на праздничную площадку к народу и выстрелил из лука. Дело в том, что это был настоящий праздник, приуроченный к признанию независимости страны соседними государствами, к достижению своих целей через кровь друзей и близких, религиозных деятелей и предствителей золотого рода. Праздник, принесённый на жертвенный алтарь независимости.
Много документов свидетельствуют о том, что маршал Х.Чойбалсан придавал этому празднику особое значение и сильно волновался. Но не всё пошло так, как он хотел и это стало причиной его сильного раздражения. С самого утра всё началось не так. В архиве сохранилась фотография, на которой он ругает своего преемника Ю.Цэдэнбала, пришедшего к нему с похмелья после ночной пьянки. Он планировал устроить парад, похожий на парад Победы 1945 года на Красной площади, рапорт должен был принимать командующий парадом верхом на лошади. Командующий Мижид, который должен исполнить роль “Г.Жукова, принимающего парад Победы на Красной площади”, во время парада упал с лошади. Озлобленный, что парад не состоялся так, как он хотел, вечером того же дня на банкете маршал гонялся за Мижидом с обнажённой саблей в руках. Также оскорблением для него стал вопрос об “оставшихся землях Тувы”, который поднял тувинский гость Салчак Тока. Он дал пощёчину Салчаку Тока и сказал, что он может убираться вон, взяв с собой несколько тувинцев. Маршал хорошо знал, что Саальчиг Тогоо (или Салчак Калбакхорекович Тока) донесёт на него в Кремль.
Посчитав, что смог достичь своей цели, Х.Чойбалсан стал пренебрегать Сталиным. Вероятно, он думал так: “Я делал всё, что приказывал Коминтерн, убивал своих друзей и близких. И только для того, чтобы увидеть этот день. С меня достаточно. Коминтерн сделал своё дело, сейчас он не нужен”. И он решил, что нет необходимости ехать и поздравлять Сталина, одного из руководителей мировой революции, с 70-ти летним юбилеем.
Но хотя его мечта сбылась, не пришло время сбыться его желаниям. Советы, которые заранее предвидели, что Х.Чойбалсан поведёт себя именно так, уже в 1930-х годах начали готовить ему замену. Говорят, что маршал был очень удивлён, когда Москва впервые познакомила его с новым монгольским принцем Ю.Цэдэнбалом. Кроме того, он впал в глубокую скорбь, когда услышал, что его преемник говорил об упразднении своей родины и воссоединении с Советским Союзом. Он сказал своему другу и соратнику Г.Бумцэнду: “Мы не смогли воспитать наше новое поколение”.
“Враждебный” друг
Х.Чойбалсан, который раньше времени начал подводить итоги, в 1952 году был вызван в Москву, и в постный день перед Цагаан саром, Новым годом по лунному календарю, умер на операционном столе.
В то время у марксиста Ю.Цэдэнбала доверие к китайцам Мао было выше, чем у маршала. В 1950-60 годах по его решению были упразднены пограничные войска МНР, из-за чего государственная граница оказалаь без всякой защиты. Этим воспользовалсись сотни семей из Синьцзяня, которые переселились в аймак Баян-Улгий и осели там.
Ю.Цэдэнбал, вероятно, считал, что если Китай строит коммунизм, то он присоединяется к Советскому Союзу. Поэтому между присоединившимися странами не должно быть границ. Но вряд ли Ю.Цэдэнбал сам такое придумал. Или ему так сказали Советы, или он не так понял то, что они ему сказали. На требование Х.Чойобалсана объяснить, что будет, если китйацы придут и останутся тут, Ю.Цэдэнбал отвечал, что так как они строят комуунизм, то нет поводов для беспокойства.
Но вскоре отношения между СССР и Китаем начали ухудшаться. Китайский руководитель Мао Цзэдун, хотя и строил у себя коммунизм, но дал понять, что не будет идти на поводу у Кремля.
Кстати, в 1960-х годах, с промежутком в несколько лет, были выпущены три тома истории МНР. Если не учитывать выводы, сделанные с идеологической точки зрения, то это была первая подобная работа по истории, созданная с опорой на науку и записанная современном стиле. Но мало кто знает, что Академии наук Монголии, Советского Союза и Китая планировали выпустить этот трёхтомник совместно. Это было время, когда мы начали сближаться с двумя нашими соседями и совместно писать общую историю. Но из-за ухудшения отношений с Китаем мы не только не написали с ним историю, но и сочинили историю, полную ненависти к нему.
Вообще-то премьер-министр КНР Чжоу Эньлай, который в 1962 году вел переговоры с Ю.Цэдэнбалом по вопросу госграниц, предупреждал, что отношения между Китаем и Советским Союзом, возможно, ухудшатся. «Но из-за этого мы не обязаны разрывать наши отношения. Можно придерживаться нейтральной позиции, не вступая в конфликт с Москвой. В ответ мы с Ю.Цэдэнбалом чуть не поругались матом. Дело в том, что Ю.Цэдэнбал уже получил задание поссориться с Пекином». С тех пор он был известен как ярый ненавистник Китая и «послушный мальчик» Советов до самого окончания холодной войны.
“Дружественный” враг
Именно тогда и начались слагаться одна за другой страшные легенды о скором завоевании Монголии Китаем. Таким образом, у МНР, разорвавшей отношения с Китаем, не осталось другой опоры, кроме СССР. И она стала во всём слушаться своего единственного покровителя. А если иногда мнения расходились, то монголов пугали словами “придут китайцы”. Народ всё терпел и верил тому, что если “обидеть советского человека” или “оставить осадок в душе советского специалиста”, то придут “злые монстры” в лице китайцев.
В официальных государственных обвинениях появились такие страшные обвинения как “оставить непоправимый след в монголо-советских дружественных отношениях” или “попытка оставить непоправимый след”. Многие деятели партии и правительства были обвинены и репрессированы по этой статье.
Самым страшным наследием, оставшимся от этого периода, является бессмысленная ненависть к Китаю. Унаследовалось убеждение, что если будешь против всего китайского, то окажешься всегда прав. А в людях, которые относятся к этому вопросу более рассудительно, многие видят китайских метисов или агентов.
С Кремлём поссорился только Чжуннаньхай, но благодаря тому, что Китай сохранился, сохранилась также и независимость Монголии.
С середины 1980-х годов отношения между СССР и Китем начали улучшаться. И, чтобы подтвердить свой интерес в улучшении этих отношений, Москва предприняла ряд шагов, связанных с Монголией. Ю.Цэдэнбал, который уже был не в состоянии понять новую атмосферу в международных отношениях, по-прежнему думал, что “чем активнее будешь против Китая, тем сильнее тебя будут любить Советы”. И это стало его ошибкой. В силу своих старых убеждений, в 1983 году он выдворил проживающих в Монголии китайских граждан, чем чуть не разрушил только что начавшиеся улучшаться отношения между Пекином и Москвой. Пекин тотчас же отправил ноту протеста в Москву /не в Улан-Батор/, где требовал не показывать двуличие и враждебное настроение через Цэдэнбала, в то время как речь идет об улучшении отношений.
Получив от Пекина ноту протеста, Москва сразу же командировала в Улан-Батор специальную команду, куда вошли посол С. Павлов и новый советник КГБ В. Радченко. В своей книге “Главная профессия – разведка” В.Радченко писал: ““Вся процедура освобождения Цэдэнбала от занимаемых постов и кадровые изменения в руководстве получили высокую оценку политических аналитиков и высшего руководства, как в Улан-Баторе, так и в Москве”.
Таким образом, чтобы успокоить Пекин, Кремль отстранил Ю.Цэдэнбала, который “выгнал китайцев”, от всех занимаемых им должностей. Вскоре, как начало новой эпохи советско-китайских отношений, МНР покинули 100 тысяч советских военнослужащих.
Согласно установленным традициям, все вопросы сначала решались в Москве, а потом уже с решением знакомили монголов. Тогда среди руководителей МНР, узнавших о решении отстранить Ю.Цэдэнбала, не нашлось ни одного человека, который поехал и известил бы об этом его самого. Также о решении советского руководства ввывести свои войска из Монголии руководство МНР узнало только тогда, когда в 1989 году во Владивостоке об этом заявил М. Горбачёв.
Таким образом, в середине 1980-х годов у Монголии появилось два соседа. А появление в 1990-х годах третьего соседа связано с падением мировой социалистической системы, распадом СССР и временной потерей Кремлём своего влияния в мире.
Зараза испокон веков
Но за последние десять лет появилось подозрение, что Монголия снова стремится остаться лишь с одним соседом. Процветает пропаганда, напоминающая период конца 1960-х годов, время после ухудшения советско-китайских отношений.
Также тревожит то обстоятельство, что пропаганду против правительства и граждан Китая, открытый призыв к насилию против них, Китай как бы не замечает и не реагирует на это. Почему он так спокойно относятся ко всему этому? А если китайцы хотят посмотреть, до какой степени всё это дойдёт, и потом предпримут сооветствующие меры, которые только останется признать правомерными? Во всяком случае, Пекин, который уже сегодня чувствует свою мощь и даёт знать, что будет участвовать в решении мировых задач, не будет долго терпеть оскорбления в свой адрес. Вероятно те, которые сидя дома пишут с засекреченных IP-адресов свои комменты в интернете, вроде “уничтожайте и убивайте китайцев”, думают, что они в безопасности. Но все наши интернет-линии приходят к нам через Китай. Прежде чем твои патриотические комменты прочтут в Монголии, их увидят китайские соответствующие органы. Прежде чем монгольская полиция определит место твоего нахождения, это сделают в Пекине.
/Эта мысль не имеет никакого отношения к этому, просто пришло в голову, что у нас было много шума, когда мы похитили и привезли из Европы одного нашего гражданина. А недавно в Монголии турки тоже попытались похитить человека, но безуспешно. Как вы думаете, китайцы не умеют похищать людей или похищают, но никогда не были пойманы на этом?/
С другой стороны, Пекин считает, что все действия, направленные против Китая, осуществляются и организовываются если не самой Москвой, то хотя бы с её одобрения или же с надеждой на защиту Кремля. Хотя это и не соответствует действительности, но Китай считает именно так. Вполне возможно, что в дальнейшем одним из условий российско-китайских дружественных отношений может стать вопрос об “антикитайских националистах” Монголии.
Во время прошедших выборов его соперники смогли напугать общественность тем, что якобы китайцы пытались захватить власть в Монголии мирным путём. Интересно, какой вывод сделал Пекин, который, сам того не зная, “попытался захватить власть в Монголии, но с позором проиграл”.
Вероятно, Пекин даже и не поинтересовался результатами этих выборов. И так понятно, что кто бы ни выиграл, Монголия никуда не денется и ей всё равно придётся строить отношения с Китаем. Самое главное, их шокировала царящая политическая атмосфера, управляемые и неуправляемые антикитайские взгляды и настроения в монгольском обществе.
800 лет назад монголы вспугнули китайцев. К сожалению, мы заблуждаемся, до сих пор думая, что китайцы все еще боятся монголов. Первому встречному монголу кажется, что он может одолеть и Брюса Ли, и Джеки Чана одновременно. Также такие заблуждения, как советская защита, 100 тысяч советских военнослужащих, уверенность, что как ни оскорбляй китайцев, всё раввно они ничего не скажут и другие пережитки 20-го века, всё ещё живы в Монголии и нам от них нужно поскорее отделаться.
Мы никогда не оскорбляем русского человека по его национальным признакам. Другое дело, если кто-то вступил в драку с каким-нибудь Иваном. Мы знаем, что за ними стоит Кремль, чувствуем это и боимся оскорбить их как нацию. Тогда почему, когда оскорбляем китайца по его национальным признакам, вообще не берём в голову то, что сегодня за ним стоит Пекин, который уже чувствует свою мощь и превосходство?
Мы знаем, что одной из жертв улучшения советско-китайских отношений 1980-1990 годов стал Ю.Цэдэнбал, который лишился всех своих званий и должностей и находился под домашним арестом. В последнее время из-за санкций и разногласий с Западом у России появилась необходимость установления более тесных связей с Китаем.
В такой ситуации вполне возможно, что Пекин выберет в качестве условий для развития дружественных отношений с Россией вопрос антикитайских националистических взглядов в Монголии, как это было при отстранении Ю.Цэдэнбала. Хотя это не связано с Москвой, но от нее могут потребовать решить вопрос с некоторыми монголами, которые, возможно надеясь на защиту со стороны русских, активно проявляют антикитайские взгляды. В таком случае, русские хоть и не накажут их напрямую, но будут вынуждены предпринять шаги, демонстрирующие, что Кремль не стимулирует и не защищает их.
Такой шаг также могут сделать сами монгольские власти, если окажуся под давлением со стороны двух своих соседей. Никто не знает, что будет предпринято. Но во всяком случае, с теми “патриотами”, которые гласно или негласно делают всё это, обязательно что-то произойдёт. После этого никто не осмелится идти вслед за ними по этой дороге. В конце концов, какими бы тупыми или подлыми они ни были, пострадают такие же монголы как и мы, их семьи и дети.
Если бы не было Советского Союза, то в 20-м веке вообще не было бы разговора о независимости Монголии. Также, если бы не было Китая, то образование МНР вряд ли стало возможным. Дело в том, что Пекин не потерпел бы вхождения Монголии в состав СССР, а Москва, наоброт, не потерпела бы того, если бы Монголия стала частью Китая. Поэтому и возник вариант независимой МНР, не принадлежащий ни русским, ни китайцам.
Если и Москва, и Пекин будут существовать, то будет существовать и независимость Монголии. Пока стоит Россия, мы не станем “автономным районом” и не войдём в состав Китая, а пока существует Китай, мы не превратимся в “Монгольскую Автономную Республику”. Таким образом, развитие и прогресс наших двух соседей и их мощь являются гарантией нашей независимости. Но если будет потерян баланс их сил, то это плохо отразится на нас. Каждый монгол в здравом уме должен каждую ночь ставить свечку за то, чтобы “и Россия, и Китай развивались и прогрессировали дальше, и чтобы баланс их сил всегда был равным”.
Также две великие державы, Россия и Китай, общие границы которых занимают огромные пространства, заинтересованы в наличии между ними буферной зоны. Впервые эта зона была создана в 1915 году и как Автономная Монголия, входящая в состав Китая, политически была зависима от Пекина, а экономически зависела от Москвы и была урегулирована как зона без армии.
Позже, создание в этой зоне МНР соответствовало интересам и России, и Китая. Современная Монголия тоже соответствует сегодня их интересам. Но Россия не потерпит Монголии, активно придерживающейся китайской стороны, равно как и Китай не потерпит, еслит Монголия станет полностью придерживаться России, как при МНР. Поэтому возродить МНР и Цэдэнбала невозможно.
Итересы КНР и РФ: существование независимой Монголии, не сильно склоняющейся к одной из сторон, соблюдающей баланс и относительно нейтральной на уровне народа и государства к своим соседям, проводящей нейтральную политику.