монополия в новой истории

Мэги против Дэрроу: малоизвестная история создания оригинальной «Монополии»

Как борьба активистки с несправедливостью капитализма обернулась коммерческим успехом для бизнеса.

В разгар Великой Депрессии в США, когда многие американцы разочаровывались в капитализме и видели надежду в социализме, на рынке появилась новая настольная игра «Монополия». Её представил продавец и установщик отопительного оборудования Чарльз Дэрроу, вскоре сколотив состояние на рекордных продажах.

«Монополия» быстро захватила внимание американцев и иностранцев. The Beatles играли в неё во время первого тура по США, а во время Второй мировой войны игру использовали для передачи контрабанды военнопленным. Оставалась лишь одна загадка — Дэрроу не мог объяснить, как ему пришла в голову идея игры, ссылаясь на спонтанность изобретения. На деле за оригинальной концепцией стояла Элизабет Мэги — активистка, желавшая обличить проблемы капитализма.

Элизабет Мэги родилась в 1866 году в семье известного аболициониста (сторонник за освобождение рабов во время Гражданской войны) Джеймса Мэги, который сопровождал Линкольна в поездке по Иллинойсу в 1850-х годах. С ранних лет она критиковала правящую систему, выражая недовольство по поводу неравенства в правах людей разных сословий.

Как антимонополист, отец Мэги опирался на теории политика и экономиста Генри Джорджа, который считал, что люди должны владеть тем, что они сами сделали или создали. Особенно это относилось к земле, которая должна принадлежать всем. Джордж выступал за «налог на стоимость земли», также известного как «единый налог». Общая идея предполагала обложение налогом только землю, перенеся налоговое бремя на состоятельных землевладельцев.

В 1880-1890-х годах послание Джорджа поддержали многие американцы — в то время городские центры страны столкнулись с серьёзной нищетой.

Равное право всех людей на пользование землёй столь же ясно, как их равное право дышать воздухом,- это есть право, устанавливаемое самым фактом их существования. Ибо мы не можем предположить, чтобы некоторые люди имели право находиться в этом мире, а другие не имели такого права.

Антимонопольное движение также служило площадкой для защиты прав женщин, привлекая последователей вроде Мэги. В начале 1880-х годов она работала стенографисткой — перспективная профессия для женщин того времени. Помимо этого, активистка участвовала в литературных кружках и в театральных постановках на сцене Вашингтона.

Мэги гордилась, что в свои 40 лет была незамужней и независимой от мужчин. Чтобы высказать протест против института брака, она написала колонку в газете, где предлагала арендовать себя в качестве «молодой американской рабыни». Тем самым она рассчитывала подчеркнуть независимость женщин в обществе. Но четыре года спустя женщина вышла замуж за бизнесмена Альберта Филлипса, который был старше её на 10 лет.

Непонятно, почему Мэги изменила позицию и всё-таки решила обвенчаться, но свою независимость она не утратила. Она продолжила работать и скопила достаточно личных средств. Но основные силы она тратила на свое главное детище — игру, которая создавалась по теориям Генри Джорджа.

В 1904 году старания окупились — Мэги запатентовала настольную игру «Землевладелец». Новость о создании игры попала в заголовки газет, и в этот год на 1% увеличилась доля женщин, запатентовавших свои изобретения.

В начале 20 века, с формированием в США полноценного среднего класса, настольные игры приобретали стремительную популярность. Благодаря доступности электричества и комфортного жилья многие семьи с комфортом играли по вечерам, а кости и карты отошли на второй план. После сокращения рабочего дня до восьмичасового дополнительное свободное время появилось и у рабочего класса.

Концепция «Землевладельца» Мэги крутилась вокруг игровых предприятий, которые продавались и покупались на деньги. Игроки одалживали средства у банка или друг у друга, а также платили налоги, если оказывались на клетке с предприятием, которое купил другой игрок. Разные подходы и стратегии позволяли кружить по доске — в отличие от линейного дизайна дорожек, используемого в других играх того времени.

Игровое поле состояло из закольцованной последователи земельных участков с фиксированной стоимостью покупки и аренды, возраставшей по мере продвижения по карте. Чтобы продемонстрировать силу левых идей и обнажить проблемы капитализма, Мэги придумала два способа игры — «Монополист» и «Процветание».

Первый вариант почти не отличается от современной версии игры — задача каждого игрока заключается в приобретении максимального количества недвижимости, за посещение которой они брали налоги с конкурентов. Тот, кто разорял остальных, побеждал. Мэги полагала, что эта модель демонстрировала эффективность захвата земель для одного человека, но пагубность для всех остальных.

«Процветание» предлагало альтернативный способ победить. В этой версии игроки не платили налоги на посещение чужой недвижимости и строили «свободные колледжи», после чего игроки больше не отправлялись в тюрьму (как в стандартной версии). По новым правилам, игроки зарабатывали каждый раз, когда кто-то приобретал новую собственность (демонстрация политики налогообложения Генри Джорджа в отношении земли).Игра заканчивалась победой (всех!) когда игрок, начавший с наименьшим количеством денег, удваивал свою сумму.

Это практическая демонстрация существующей системы захвата земель со всеми её обычными исходами и последствиями. Его вполне можно было бы назвать «игрой жизни», поскольку в нём содержатся все элементы успеха и неудачи в реальном мире, а объект такой же, как у человеческого рода в целом, то есть накопление богатство.

Игра быстро завоевала популярность среди студентов левого толка, особенно в Гарварде и Колумбийском университетах. Популяризации игры поспособствовали профессоры Пенсильванского и Толеддского университетов, которые показывали игру студентам как пример финансовых концепций.

Со временем концепция игры менялась и совершенствовалась. В 1910-х годах появилась новая версия игры — «Аукционная монополия». Играя в модифицированную версию «Землевладельца», люди меняли названия предприятий на те, которые были характерны для их местности и корректировали правила в соответствии с законами своего штата. Одним из таких игроков оказался простой установщик отопительного оборудования Чарльз Дэрроу.

История Чарльза Дэрроу началась в 1932 году, когда он вместе с женой Эстер посетил филадельфийского бизнесмена мистера Тодда. Там они играли в улучшенную версию «Землевладельца». Тодд впоследствии вспоминал: «Они никогда не видели ничего подобного раньше, поэтому проявили большой интерес к игровому процессу». Дэрроу попросил написать его правила в двух-трёх экземплярах.

Чтобы выбраться из нищеты Дэрроу, решил изменить правила игры и выдать за собственное изобретение. В 1933 году он зарегистрировал права на игру под новым названием — «Монополия» и через какое-то время изловчился продать патент компании Parker Brothers. Он убедил владельцев, что это его детище.

В течение первого года после выхода игры она продалась тиражом более двух миллионов экземпляров. А в 1934 года игра стала самым продаваемым рождественским подарком. При продаже патента Дэрроу выхлопотал для себя выгодные условия, по которым получал регулярные выплаты от нового правообладателя игры.

Однако у Мэги всё ещё оставался её патент, и, чтобы правда не вскрылась, Parker Brothers выкупили у неё права. За примерно 500 долларов. При этом бизнесмены оставили за собой право не выплачивать авторские отчисления в случае успешности продаж игры. Позже компания выкупила патенты на все другие версии игры, в итоге став её полноправным владельцем. Но её правила навсегда изменились — теперь важно было добиться богатства и разорить соперников.

Все дальнейшие претензии Мэги по поводу создания игры ни к чему не привели. Компания выступила с официальным заявлением, что игра «Землевладелец» никак не связана с «Монополией». Но во избежание финансовых рисков Parker Brothers всё-таки приобрела у женщины две игры — «День распродажи» и «Королевская рать».

Личность Элизабет Мэги как изобретателя «Монополии» раскрыли случайно. В 1973 году профессор экономики Ральф Анспах начал десятилетнюю юридическую битву против Parker Brothers за создание своей антимонопольной игры. Исследуя его дело, он раскрыл патенты Мэги и корни «народной» игры. История так увлекла его, что позже он назвал её «монопольной ложью».

Юридическая битва Анспаха длилась десять лет и закончилась в Верховном суде. Профессор выиграл право производить антимонопольные игры, а его исследование об истинном происхождении «Монополии» признали достоверным.

Элизабет Мэги умерла в 1948 году, так и не дождавшись справедливости в суде. Дэрроу скончался в 1967 году в статусе американского изобретателя, который с низов пробился к успеху. В 1991 году Parker Brothers приобрела компания Hasbro, став единственным законным владельцем «Монополии».

Эта статья создана участником Лиги авторов. О том, как она работает и как туда вступить, рассказано в этом материале.

Источник

МОНОПОЛИЯ

Экономическая монополия от­ли­ча­ет­ся от мо­но­по­лий, ос­но­ван­ных на вне­эко­но­мических пре­иму­ще­ст­вах (административных при­ви­ле­ги­ях, об­ла­да­нии уни­каль­ны­ми при­род­ны­ми ре­сур­са­ми и т. п.), тем, что её мо­но­поль­ные по­зи­ции на рын­ке фор­ми­ру­ют­ся на ос­но­ве дей­ст­вия эко­но­мических за­ко­нов. Она воз­ни­ка­ет в ус­ло­ви­ях ка­пи­та­ли­стической эко­но­ми­ки, ко­гда то­вар­ное (ры­ноч­ное) про­изводство на­чи­на­ет при­об­ре­тать круп­ные мас­шта­бы. Монополия фор­ми­ру­ет­ся пре­ж­де все­го на ба­зе дей­ст­вия тен­ден­ции кон­цен­тра­ции про­изводства и ка­пи­та­ла, ос­но­ван­ной на кон­ку­рент­ных пре­иму­ще­ст­вах, при­об­ре­тае­мых в си­лу эф­фек­та эко­но­мии от круп­но­го мас­шта­ба про­изводства. Кро­ме то­го, для ка­пи­та­листического хо­зяй­ст­ва ха­рак­тер­но на­ли­чие ес­те­ст­вен­ных мо­но­по­лий, ко­то­рые воз­ни­ка­ют в от­рас­лях, где мо­но­поль­ная ор­га­ни­за­ция про­изводства за­ве­до­мо эф­фек­тив­нее кон­ку­рент­ной.

Монополия не все­гда свя­за­на лишь с круп­ным про­изводством. Не­боль­шое про­изводство на ло­каль­ном рын­ке мо­жет так­же иг­рать мо­но­поль­ную роль, ес­ли для по­тре­би­те­лей ве­ли­ки из­держ­ки вы­хо­да на другие рын­ки или по­ис­ка то­ва­ров-за­ме­ни­те­лей. Крат­ко­вре­мен­но эф­фект монополии мо­жет воз­ни­кать и в про­изводстве срав­ни­тель­но не­боль­ших мас­шта­бов при ис­поль­зо­ва­нии здесь каких-либо уни­каль­ных пре­иму­ществ (напр., осо­бо эф­фек­тив­ных но­во­вве­де­ний, ос­вое­ния прин­ци­пи­аль­но но­вых про­дук­тов и т. п.). Од­на­ко по ме­ре ос­вое­ния та­ких пре­иму­ществ и другими пред­при­ни­ма­те­ля­ми монополии это­го ви­да раз­мы­ва­ет­ся и ис­че­за­ет.

Источник

«Монополия» – объективно плохая, но феноменально успешная игра. А ее история – ложь, присвоение и суды

Детектив.

Если ввести в поисковике слово «монополия», то экономический термин в выдаче почти не встречается – только настольная игра. «Монополия» на самом деле безумно популярна: продается больше чем в 100 странах на 50 языках, за почти 100 лет ее существования тираж составил больше 250 миллионов копий, а хоть раз в «Монополию» сыграло больше миллиарда человек. По ней даже проводят чемпионат мира, на который принимают ставки.

Игра остается популярной, несмотря на изначально заложенные в нее недочеты. Например, она может продолжаться почти бесконечно – и это доказали американские студенты еще в 1961-м, когда играли одну партию пять дней. Производитель «Монополии» утверждает, что самая длинная игра продолжалась 1680 часов – 70 дней без перерыва.

Кроме того, для большинства участников игра быстро становится скучной – потому что выигрывающему со временем становится все проще и проще. А еще в ней многое решают не навыки игроков, а везение при броске костей. Возможно, поэтому в рейтинге настолок «Монополия» не набирает даже 5 баллов из 10 и плетется в числе самых плохих.

Как бы ни была плоха «Монополия» с точки зрения геймплея, она стала культурным феноменом и встречается в «Пролетая над гнездом кукушки», «Клане Сопрано», треках Дрейка, Jay-Z и Эминема. Игра, в которой основная цель – стать самым богатым и обанкротить всех противников, – быстро стала символом капитализма. Именно поэтому «Монополия» была запрещена на Кубе, а в 1959-м Фидель Кастро приказал уничтожить все имевшиеся в стране копии. И в 2011-м, когда по всему миру шли антикапиталистические протесты Occupy, в Лондоне установили огромную доску, на которой Мистера Монополию нарисовали обедневшим и оборванным. Поговаривали, что это работа Бэнкси.

В Британии игра имеет почти такой же культовый статус, как в США – и приобрела она его задолго до того, как «Битлз» в первом американском турне проводили вечера за «Монополией» на настоящие деньги.

Британский солдат Джеймс Юл, во время Второй мировой дважды попадавший в плен, шутил: «Без «Монополии» не было бы Англии». Дело в том, что по легенде военнопленным присылали игры, в которых прятали карты местности и другую информацию, помогавшую побегам. Правда, никаких доказательств, что такие посылки действительно увеличивали число побегов – и что они вообще существовали, – до сих пор не найдено. Историки предполагают, что все материалы по использованию «Монополии» уничтожили, потому что вскоре после Второй мировой началась Холодная, и военное руководство предполагало, что игра в качестве инструмента контрабанды еще пригодится.

После этого «Монополия» продолжила переизобретать себя – правда, в коммерческих целях. Сейчас, например, делают кроссоверы со всеми фильмами «Марвел», «Звездными войнами», «Игрой престолов» и чемпионатом мира по футболу, а во многих странах выпускают не классическую версию с названиями улиц и районов Атлантик-Сити, а локализованные варианты.

Попасть на доску в «Монополии» настолько почетно, что в 2008-м жители польского городка Гдыня мобилизовались и сделали все, чтобы победить в интернет-голосовании, определявшем какие города станут полями в новой международной версии игры. Гдыня победила – и теперь соседствует с Пекином, Лондоном, Нью-Йорком и Барселоной.

Но все эти сюжеты меркнут на фоне истории «Монополии» – которая почти 50 лет строилась на лжи.

Классическая версия: изобретение игры как способ выбраться из нищеты

До середины 80-х история «Монополия» была американской классикой о преодолении. В разгар Великой депрессии коммивояжер Чарльз Дарроу остался без работы. Он жил в Филадельфии, где в те времена стояли длиннющие очереди за бесплатными обедами, в парках разбивались палаточные города, а каждый третий мужчина сидел без дела. У Дарроу не было ни денег, ни образования, ни перспектив, а только жена, два малолетних сына и отчаяние. Причем один из сыновей перенес скарлатину, и это привело к нарушениям работы мозга и проблемам с развитием.

Чтобы как-то скрасить жизнь родных, Чарльз придумал и нарисовал на клеенке игру, в которой надо было бросать кости, делать ходы, покупать землю, строить недвижимость и зарабатывать деньги. А чтобы сделать игру еще более приятной, он назвал клетки в честь районов и улиц Атлантик-Сити, где семья отдыхала в лучшие дни.

Домашним игра так понравилась, что Дарроу решил: нужно попробовать наладить ее продажу. Он предложил свое изобретение двум крупнейшим производителям настолок тех времен – Milton Bradley и Parker Brothers, которые выпускали игры еще с 1860-х. Обе компании отказались от «Монополии», потому что им она показалась слишком сложной.

Дарроу не отчаялся и начал потихоньку выпускать и продавать игру своими силами – и со временем она стала настолько популярной, что попала в каталог старейшего магазина игрушек в США, FAO Schwarz. Именно из этого каталога о «Монополии» узнала Салли Бартон – дочь основателя Parker Brothers Джорджа Паркера и жена нового руководителя компании Роберта Бартона. Он послушал жену, поменял мнение фирмы об игре Дарроу и купил на нее права.

В итоге в первый год Parker Brothers продали 278 тысяч копий «Монополии», а на следующий – больше миллиона. Работники компании буквально тонули под телеграммами от желавших приобрести игру, а поставщик костей Джесси Мелвин Копп получил от Parker Brothers заказ на три миллиона штук.

Популярность настольных игр во время финансового кризиса оказалась немного неожиданной, но вполне объяснимой. Настолки были относительно дешевыми, многоразовыми, подходили всей семье и помогали как-то скоротать освобожденное безработицей время. Кроме того, во время Великой депрессии домашнее освещение стало более распространенным, чем в предыдущие кризисы, так что в настольные игры теперь можно было играть и по вечерам. И успех «Монополии» тоже в принципе можно было понять. «Она давала людям ощущение богатства», – объяснял двоюродный внук Джорджа Паркера Эдвард.

Все это превратило Чарльза Дарроу из безработного бедняка в миллионера и решило финансовые проблемы Parker Brothers. В 1935-м изобретатель и компания оформили патент на «Монополию» – на название и геймплей – и начали жестко следить за соблюдением своих прав. Все потому, что в начале XX века компания уже обожглась на другой великой игре.

В 1902-м Джордж Паркер ездил в Великобританию и увидел недавно зародившийся пинг-понг. Он понял потенциал игры, предвидел ее популярность и начал продвигать в США: его компания купила права на название «пинг-понг», продавала экипировку, спонсировала турниры. В 1920-х игра стала особенно популярна, потому что экономика была на подъеме, люди строили большие дома, где было место для игрового стола. Способствовало и то, что, по формулировке газеты Philadelphia Inquirer, «женщины играют почти так же хорошо, как мужчины».

Проблемой для Parker Brothers стало то, что компании принадлежали права на название, но не на формат игры. И когда фирма стала требовать от организаций и других производителей отчислений за использование названия «пинг-понг», те просто перешли на менее популярное, но бесплатное наименование «настольный теннис». Parker Brothers не смогла сохранить монополию на пинг-понг, в итоге превратившийся в олимпийский вид спорта.

С «Монополией» была другая ситуация. В 1973-м профессор экономики Ральф Анспак сердился на топливный кризис, возникший из-за картельного сговора крупных поставщиков. Он злился, что США отошли от борьбы с монополиями, которая активно велась в начале века, что это стало забытой идеей. Чтобы ее возродить, он создал игру под названием «Антимонополия»: в ней задачей была не борьба за тотальный контроль над рынком, а создание системы, в которой могут процветать многие.

Как и Дарроу, он начал выпускать игру самостоятельно, и она стала относительно популярной – настолько, что Parker Brothers прислали ему письмо с обвинением в использовании их интеллектуальной собственности и требованием переименоваться или перестать производить игру вообще. Позже он узнал, что компания рассылала такие письма многим фирмам, создававшим похожие на «Монополию» игры (например, «Сексополия», «Черная Монополия», «Теополия») или даже использовавшим фигурирующие в ней локации.

Дело в итоге дошло до суда, который длился почти 10 лет. Анспак его выиграл. Потому что доказал: Чарльз Дарроу не изобретал «Монополию».

Истина: игра как инструмент продвижения радикальной экономической теории

По ходу тяжбы с Parker Brothers Анспак давал много интервью газетам и телевидению. Во время одного шоу в эфир позвонила пожилая женщина и рассказала: у нее есть подруга, которая играла в «Монополию» еще задолго до Великой депрессии, а Дарроу ее не изобрел, а украл. Анспак заинтересовался этой историей, выяснил детали и потом восстановил, каким путем «Монополия» оказалась в собственности его противников.

Свое изобретение Дарроу почти целиком перерисовал с игры, которую ему дали друзья – Чарльз и Оливия Тодд. Те узнали о ней от Юджина Рейфорда, которого с игрой познакомил его брат Джесси – от него остались цены на недвижимость, попавшие в «изобретение» Дарроу.

Джесси Рейфорд познакомился с «Монополией» в среде квакеров (популярное в США религиозное движение на основе протестантизма) Атлантик-Сити – именно они перенесли действие игры в этот город.

Квакерам игру привезла учительница из Индианаполиса, узнавшая о ней у студентов Принстонского университета, где один из профессоров использовал «Монополию» во время лекций.

А в академическую среду игра попала практически напрямую от своего настоящего изобретателя – женщины по имени Элизабет Мэги.

Мэги создала игру еще в первой половине 1900-х, и тогда она называлась «Игра собственника». Элизабет хотела продвинуть идеи философа и экономиста Генри Джорджа. Он считал, что земля и природные блага не должны принадлежать никому. Но поскольку в реальности они уже в чьей-то собственности, за владение землей нужно платить большой налог. А вот все остальное налогами облагаться не должно. Джордж и его последователи верили, что так рабочие люди сохраняли бы все заработанное, и это уменьшило бы уровень бедности и привело ко всеобщему процветанию.

Чтобы проиллюстрировать бедственность положения, когда собственники земли делают все что хотят, Мэги и создала свою игру. Выглядела она практически как современная «Монополия»: та же круговая система, продажа или аренда полей, наказания за попадание на чужую собственность, банк, тюрьма и так далее. Но Мэги придумала два набора правил: одни поощряли игроков за совместную работу и создание общего богатства, другие – за доминирование и доведение противников до банкротства. Вторые пользовались большей популярностью, и их цель – монополия – стала неофициальным названием игры.

В 1904-м Мэги запатентовала свое изобретение, и это было историческое событие – тогда в США меньше процента всех патентов принадлежали женщинам, а в газетах предполагали, что женщины живут дольше мужчин, потому что «меньше используют мозги». Потом она выпускала «Игру собственника» сама, но со временем перестала и сосредоточилась на феминизме и общественной деятельности – например, прославилась, когда в поисках работы дала в газету объявление: «Продается молодая женская особь американского раба».

Ее игра, тем временем, ушла в народ: многие компании публиковали свои варианты, люди сами делали и перерисовывали доски, вносили модификации. В таком виде она и попала к Дарроу.

После того, как Дарроу и Parker Brothers запатентовали «Монополию», компания выкупила права на ее аналоги у конкурентов – и за 500 долларов приобрела «Игру собственника», пообещав Мэги, что будет выпускать ее наравне с «Монополией». Этого не случилось, но какое-то время Мэги упоминалась на коробках с новой игрой, а потом пропала и оттуда. Когда с Parker Brothers судился Анспак, ее уже никто не помнил, потому что и компания, и сам Дарроу постоянно настаивали, что игру изобрел именно Чарльз.

Суд в итоге посчитал, что Parker Brothers и Дарроу взяли игру из общественной собственности и поэтому не могут обладать на нее исключительными правами. Путем сложных переговоров с судами и лоббирования Конгресса совместно с другими корпорациями (которые испугались, что дело может стать опасным прецедентом для их собственности) компания добилась изменения закона о торговых марках и вернула себе права на «Монополия». Но для Анспака сделали исключение – он продолжил выпускать «Антимонополию», а еще получил от противников компенсацию и оплату судебных издержек.

Сейчас «Монополией» владеет компания Hasbro (и будет владеть до 2030-го), в 90-е купившая Parker Brothers. В отчете перед акционерами за 2019-й компания писала, что «Монополия» пережила лучший год в своей истории и обеспечила серьезную долю от 1,5 миллиарда долларов выручки, которые Hasbro получила от игр.

«Монополия» теперь существует не только в классическом формате, но и в виде приложения на айфон. Или в виде привычной настолки, но со встроенным миникомпьютером, который ведет все подсчеты и указывает игрокам что делать, исходя из правил – хотя известно, что почти никто не играет по официальным правилам. Эксперты считают, что такая модификация убивает переговоры и взаимодействие между участниками, которые были основной фишкой.

Как бы там ни было, исключительные права Hasbro на «Монополию» никто не оспаривает. В информации об игре, которую публикует компания, перестали писать, что Дарроу придумал ее из ничего, но на сайте Hasbro официальная история «Монополии» начинается с 1935-го. Имя Элизабет Мэги там не встречается вообще.

Источник