над чем на руси смеются книга
Шут его знает! Как рассмешить грустную аудиторию MySlo.
Инструкция, как из обычного зануды превратиться в первого парня на деревне.
Самый механический и простой способ создать шутку (или хотя бы ее подобие) – поменять местами два каких-нибудь элемента. Это могут быть буквы в слове (президент — дрезипент), буквы в словосочетании (потные руки — ротные пуки), слова в предложении (попасть с расстояния сто метров в глаз белки — попасть в сто метров с расстояния белки) и пому тодобное (Федор Конюхов — конюх Федоров). Главный секрет в применении этой формулы — быстрота. Услышал подходящую для перевертыша фразу, тут же ее перевернул – заработал улыбку («И не забудь помыть посуду и выбросить мусор!» — «Хорошо! Посуду выброшу, мусор помою!»). Конечно, 99% твоих перевертышей окажутся бессмысленной чушью, но даже ерунда может вызывать положительные эмоции. Любая скучная новость из программы «Время» заиграет, если в ней будет участвовать дрезипент Ведмедев.
Вместо «беситься с жиру» пиши «беситься с холестерина», вместо «метод кнута и пряника» — «метод кнута и пиццы», вместо «склеить ласты» — «склеить лыжи (ботинки фирмы «Скороход»)». Обрати внимание: чем более уместна замена, тем веселее получается. Если ты заменишь в выражении «божий одуванчик» название цветка на «баобаб», особенно забавно это будет звучать в случае, когда размеры старушки приближаются к габаритам упомянутого дерева.
Попробуй в очередном блоге «Слободы» сосредоточиться на какой-нибудь одной, пусть и не очень значимой детали («Подержи дверь» — «Думаешь, если ты отпустишь, она куда-нибудь убежит?»). Прислушайся к повседневной речи — ты диву дашься, сколько поводов для подобных глупых шуток скрыто почти в каждой фразе («Ты опять опоздал на два часа! Как это называется?» — «Гм… Сдаюсь. Ну и как это называется? Первый раз слышу эту загадку!»).
Как я иногда шучу на сайте? В начале шутки я беру для разбега известное всем клише, затем, оттолкнувшись от него, прыгаю и приземляешься совсем не там, где тебя ждали.
«Я готов отдать правую руку, лишь бы научиться играть на гитаре!»
«Я готов отдать правую руку, лишь бы стать инвалидом!»
«Я готов отдать правую руку, лишь бы стать левшой!»
«Я готов отдать правую руку. У меня их все равно три».
Уверены, ты и дальше сможешь продолжить эксплуатацию этого клише одной левой. Вперед, в «Лучшие комментаторы года»газеты «Слобода»!
Поющие лопаты. Почему бывает не смешно?
Почему не смешно? Ты просто был не первый. Поверь, если человека зовут Слава и ему больше десяти лет, он уже две тысячи раз слышал шутку про «Славу КПСС». Ни одна Света не улыбнется, если ты состришь что-нибудь вроде «спать при Свете». Реакцию Анатолия Вассермана на твой каламбур про «реакцию Вассермана» угадать тоже несложно. Тебе пришла в голову шутка? Прекрасно! Но, прежде чем выложить ее, на секунду задумайся, насколько она будет нова для слушателя.
Расскажи «Тете Евдокие», такой случай из выдуманной нами твоей жизни: «Был недавно в китайском ресторане. Спрашиваю у официанта: «А Wi-Fi у вас есть?» Он ушел, потом приходит и говорит: «Вай Фай — сегодня выходной, но есть его брат Вай Вэнь». Если Тетя Евдокия рассмеется, она просто очень тебя любит. Помни: если хотя бы один из ключевых элементов шутки будет неизвестен слушателю, анекдот развалится как карточный домик, построенный из песка.
Многие слабые шутки на сайте нашей газеты были приняты на ура и в хорошем смысле слова подняты на смех только потому, что прозвучали неожиданно. Юмор должен выглядеть спонтанным. Никогда не подготавливай аудиторию, что сейчас вылетит птичка («Ух ты, какую я шутку придумал! Закачаетесь! Слушайте…»). Заблаговременно просить прощения и оправдываться тоже не следует («Анекдот, конечно, довольно дурацкий, но мне понравился. В нем затронута тема извращенного секса с животными, так что заранее извиняюсь перед присутствующими тут дамами и животными. Так вот…»).
Если шутка провалилась, самое худшее, что ты можешь сделать, — это судорожно вспоминать следующий анекдот («На этот раз точно смешной!»). Он может оказаться еще хуже. Но самым трагичным финалом будет, если ты начнешь обвинять собеседников в отсутствии чувства юмора и приправишь обвинение подробным анализом соли шутки. Благодаря подобному поведению несмешные клоуны становятся мертвыми клоунами.
Остроумие для ленивых форумчан
Любая скучная фраза, сказанная с эстонским акцентом, вызовет улыбки окружающих, если, конечно, ни говорящий, ни окружающие читатели не эстонцы («Пер-редайтэ мне, па-ажалуста, со-ол, да поб-быстрэе»). Не хуже и прочие «веселые» акценты: грузинский («Слишь, сол, пэрэдай, да?»), еврейский («Я имею попросить вас соль. Да ну шо ви мне суете? Ну это прямо смешно, а не соль!»), эскимосский («Моя соль просить, спасибо говорить!» Возможно, впрочем, этот пример был китайский).
Вот, примерно все, что я имел вам сказать с вчерашнего дня, не забываем ставить лайки и подписываться на мои блоги! Ха-ха-ха!
Над чем на руси смеются книга
Смех как мировоззрение Д. С. Лихачев
СМЕХОВОЙ МИР ДРЕВНЕЙ РУСИ
Разумеется, сущность смешного остается во все века одинаковой, однако преобладание тех или иных черт в “смеховой культуре” позволяет различать в смехе национальные черты и черты эпохи. /Древнерусский смех относится по своему типу к смеху средневековому.
Для средневекового смеха характерна его «направленность на наиболее чувствительные стороны человеческого бытия. Этот смех чаще всего обращен против самой личности смеющегося и против всего того, что считается святым, благочестивым, почетным.
Направленность средневекового смеха, в частности, и против самого смеющегося отметил и достаточно хорошо показал М. М. Бахтин в своей книге “Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса”. Он пишет: “Отметим важную особенность народно-праздничного смеха: этот смех направлен и на самих смеющихся”1. Среди произведений русской демократической сатиры, в которых авторы пишут о себе или о своей среде, назовем “Азбуку о голом и небогатом человеке”, “Послание дворительное недругу”, “Службу кабаку”, “Калязинскую челобитную”, “Стих о жизни патриарших певчих” и др. Во всех этих произведениях совершается осмеивание себя или по крайней мере своей среды.
Авторы средневековых и, в частности, древнерусских произведений чаще всего смешат читателей непосредственно собой. Они представляют себя неудачниками, нагими или плохо одетыми, бедными, голодными, оголяются целиком или заголяют сокровенные места своего тела. Снижение своего образа, саморазоблачение типичны для средневекового и, в частности, древнерусского смеха. Авторы притворяются дураками, валяют дурака, делают нелепости и прикидываются непонимающими. На самом же деле они чувствуют себя умными, дураками же они только изображают себя, чтобы быть свободными в смехе. Это их “авторский образ”, необходимый им для их “смеховой работы”, которая состоит в том, чтобы “дурить” и “воздурять” все существующее. “В песнях поносных воздуряем тя”,— так пишет автор “Службы кабаку”, обращаясь к последнему.
Ввиду того, что “нелитературный” смех этот крайне редко встречается в документальных источниках, привожу это письмо полностью. Гладкий и Стрижов шутливо обращаются к Сильвестру Медведеву:
“Пречестный отче Селивестре! Желая тебе спасения и здравия, Алешка Стрижов, Никитка Гладков премного челом бьют. Вчерашния нощи Федора Леонтьевича проводили в часу 4-м, а от него пошли в 5-м, да у Андрея сидели, и от Андрея пошли за два часа до света, и стояли утренюю у Екатерины мученицы, близь церкви, и разошлись в домишки за полчаса до света. И в домишках своих мы спали долго, а ели мало. Пожалуй, государь, накорми нас, чем бог тебе по тому положит: меня, Алешку, хотя крупенею, а желаю и от рыбки; а меня, Никитку, рыбкою ж по-черкаски. Христа ради накорми, а не отказывай! Писал Никитка Гладков, челом бью.
Желая против сего писания, Алешка Стрижов челом бьет”.
Гладкий и Стрижов валяют дурака: требуют себе изысканных яств под видом обычной милостыни.
В древнерусском смехе есть одно загадочное обстоятельство: непонятно, каким образом в Древней Руси могли в таких широких масштабах терпеться пародии на молитвы, псалмы, службы, на монастырские порядки и т. п. Считать всю эту обильную литературу просто антирелигиозной и антицерковной мне кажется не очень правильным. Люди Древней Руси в массе своей были, как известно, в достаточной степени религиозными, а речь идет именно о массовом явлении. К тому же большинство этих пародий создавалось в среде мелких клириков.
Аналогичное положение было и на Западе в средние века. Приведу некоторые цитаты из книги М. Бахтина о Рабле. Вот они: “Не только школяры и мелкие клирики, но и высокопоставленные церковники и ученые богословы разрешали себе веселые рекреации, то есть отдых от благоговейной серьезности, и “монашеские шутки” (“Jоса monacorum”), как называлось одно из популярнейших произведений средневековья. В своих кельях они создавали пародийные и полупародийные ученые трактаты и другие смеховые произведения на латинском языке… В дальнейшем развитии смеховой латинской литературы создаются пародийные дублеты буквально на все моменты церковного культа и вероучения. Это так называемая “раrоdia sасrа”, то есть “священная пародия”, одно из своеобразнейших и до сих пор недостаточно понятых явлений средневековой литературы. До нас дошли довольно многочисленные пародийные литургии (“Литургия пьяниц”, “Литургия игроков” и др.), пародии на евангельские чтения, на церковные гимны, на псалмы, дошли травести различных евангельских изречений и т. п. Создавались также пародийные завещания (“Завещание свиньи”, “Завещание осла”), пародийные эпитафии, пародийные постановления соборов и др. Литература эта почти необозрима. И вся она была освящена традицией и в какой-то мере терпелась церковью. Часть ее создавалась и бытовала под эгидой “пасхального смеха” или “рождественского смеха”, часть же (пародийные литургии и молитвы) была непосредственно связана с “праздником дураков” и, возможно, исполнялась во время этого праздника… Не менее богатой и еще более разнообразной была смеховая литература средних веков на народных языках. И здесь мы найдем явления, аналогичные “раrоdia sacrа”: пародийные молитвы, пародийные проповеди (так называемые “sermons joieuх”, то есть “веселые проповеди” во Франции), рождественские песни, пародийные житийные легенды и др. Но преобладают здесь светские пародии и травести, дающие смеховой аспект феодального строя и феодальной героики. Таковы пародийные эпосы средневековья: животные, шутовские, плутовские и дурацкие; элементы пародийного героического эпоса у кантасториев, появление смеховых дублеров эпических героев (комический Роланд) и др. Создаются пародийные рыцарские романы (“Мул без узды”, “Окассен и Николет”). Развиваются различные жанры смеховой риторики: всевозможные “прения” карнавального типа, диспуты, диалоги, комические “хвалебные слова” (или “прославления”) и др. Карнавальный смех звучит в фабльо и в своеобразной смеховой лирике вагантов (бродячих школяров)” (Бахтин, с. 17–19).
Дело, по-моему, в том, что древнерусские пародии вообще не являются пародиями в современном смысле. Это пародии особые — средневековые.
“Краткая литературная энциклопедия” (т. 5. М., 1968) дает следующее определение пародии: “Жанр литературно-художественной имитации, подражание стилю отдельного произведения, автора, литературного направления, жанра с целью его осмеяния” (с. 604). Между тем такого рода пародирования с целью осмеяния произведения, жанра или автора древнерусская литература, по-видимому, вообще не знает. Автор статьи о пародии в “Краткой литературной энциклопедии” пишет далее: “Литературная пародия “передразнивает” не самое действительность (реальные события, лица и т. п.), а ее изображение в литературных произведениях” (там же). В древнерусских же сатирических произведениях осмеивается не что-то другое, а создается смеховая ситуация внутри самого произведения. Смех направлен не на других, а на себя и на ситуацию, создающуюся внутри самого произведения. Пародируется не индивидуальный авторский стиль или присущее данному автору мировоззрение, не содержание произведений, а только самые жанры деловой, церковной или литературной письменности: челобитные, послания, судопроизводственные документы, росписи о приданом, путники, лечебники, те или иные церковные службы, молитвы и т. д., и т. п. Пародируется сложившаяся, твердо установленная, упорядоченная форма, обладающая собственными, только ей присущими признаками — знаковой системой.
Урок 4. Развитие остроумия
Остроумие без обиняков можно назвать особенным и редким даром, однако не следует думать, что доступ к нему имеют лишь избранные. На самом деле эту способность, как и многие другие способности, вполне себе можно развить, причем делается это без особых усилий, хотя, конечно, при определенной доле настойчивости и целеустремленности.
Остроумие – это «мышца» чувства юмора, и если она развита слабо, говорить о себе, как о шутнике, юмористе и тем более комике – рано. Быть остроумным значит уметь разрывать шаблоны, играть ассоциациями, наблюдать за людьми и происходящим и видеть в этом комичное, менять ракурс ситуаций. Помимо этого, остроумный человек практически всегда обладает быстрой, чуть ли не моментальной реакцией, ведь хороша та шутка, которая сказана к месту и вовремя. Если же такой реакции нет, даже самые смешные приколы теряют свою силу и остроту.
Ко всему прочему, остроумие делает человека интереснее для других людей, превращает его в душу компании и магнит для окружающих, делает привлекательнее для противоположного пола. Так что развитие остроумия несет в себе немало положительных моментов, касающихся юмора и не только. И четвертый урок нашего курса посвящен именно этой теме.
Содержание:
Как развивать остроумие: рекомендации
Сначала мы рассмотрим основные рекомендации, позволяющие развивать остроту ума:
Эти рекомендации должны стать постоянными спутниками вашего поведения в повседневной жизни. Если вы будете всегда придерживаться их, вы и сами не заметите, как ваш ум стал острее, а отношение ко всему, что происходит с вами и вокруг вас, изменилось так, что позволяет пребывать в тонусе, шутить и воспринимать жизнь с легкостью и позитивом.
Как развивать остроумие: приемы
Юмор и остроумие лишь на первый взгляд кажутся спонтанными. Но если рассмотреть их более внимательно, то, как уже и было замечено, окажется, что есть особые механизмы, вызывающие улыбку и смех у людей. Поэтому далее мы хотим познакомить вас с несколькими простыми приемами, при помощи которых вы сможете рассмешить кого угодно и прослывете тем еще шутником. Их, конечно, нельзя назвать новыми, но в этом-то и кроется их действенность, ведь уже на протяжении многих лет ими пользуются профессиональные комики и юмористы.
Предлагаем вашему вниманию пять крутых юмористических приемов.
Комические преувеличения
Прием комического преувеличения – один из самых простых и распространенных в юморе. В свое время американский комик Билл Косби заметил, что в математике 1 + 1 всегда равно 2, но в юморе 1 + 1 – это 11. Люди сами по себе частенько привирают, и это кажется смешным. Так почему бы не попробовать привирать в абсурдных размерах?