наоми уоттс и лив шрайбер история знакомства
Наоми Уоттс усиленно скрывает расставание с мужем
Двукратная номинантка на «Оскар» боится ранить детей. Наследники актрисы и ее гражданского супруга ничего не знают о том, что их родители больше не вместе.
Репортеры, собравшиеся 30 января перед Shrine Auditorium в Лос-Анджелесе на церемонию вручения наград Гильдии актеров кино, стали свидетелями странного явления. 47-летняя Наоми Уоттс пришла поддержать спутника жизни, 48-летнего Лива Шрайбера, номинированного в составе актерского ансамбля фильма «В центре внимания».
На красной дорожке они жались друг к другу и расточали улыбки, а когда Лив поднялся на сцену получать приз, актриса даже всплакнула. Странность же заключалась в том, что в ноябре прошлого года Наоми сама попросила мужа съехать из недавно купленной квартиры на Манхэттене, сказав, что больше не видит смысла в совместном проживании. Пара никогда не выставляла личную жизнь напоказ, поэтому им удалось почти два месяца хранить расставание в секрете. Однако к концу января тайное понемногу начало становиться явным. Как говорят знакомые актерской четы, Лив хотел сделать официальное заявление и расслабиться. Но Наоми решила, что два их сына еще не готовы узнать о расставании родителей.
Последний шанс
Наоми познакомилась с Ливом в мае 2005 года на банкете Costume Institute Gala в Нью-Йорке. Их посадили за столик для тех, кто пришел без пары. Потом актриса признавалась, что нахлынувшее чувство к едва знакомому мужчине застало ее врасплох. К 37 годам она смирилась с мыслью, что карьера заменит ей семью. «Я поздно получила известность как актриса, после чего снималась, не переставая, – говорила Наоми. – В голове мелькали мысли о муже и детях, но я не была уверена, что имею призвание к семейной жизни и готова отказаться ради нее от кино. Не хотелось связываться неизвестно с кем из страха перед одиночеством – как и стать плохой женой и матерью».
Всего за несколько часов Лив Шрайбер доказал Наоми, что она рано поставила крест на женском счастье. Когда он собрался уходить, актриса, забыв о приличиях, буквально всунула ему свой номер телефона. Первое свидание состоялось тем же вечером и плавно перешло в совместный завтрак. К 2008 году их семья разрослась до четырех человек, но даже рождение сыновей Саши и Сэма не показалось влюбленным достаточно веской причиной узаконить отношения. «Я не относилась к девочкам, которые мечтают о сказочной свадьбе, – рассказывала Наоми. – Мы с Ливом – дети разведенных родителей, у нас мало оснований верить в институт брака. Мы вместе, от отсутствия подтверждающей это бумажки никто не страдает. Лив подарил мне кольцо и счастье материнства. А что еще нужно женщине?»
Несмотря на смиренное отношение Наоми к тому, что любимый мужчина не хочет на ней жениться, их любовь никогда не была беспроблемной. «Лив – сложный человек, – говорила актриса. – Но это всегда привлекало меня в мужчинах». Для начала Лив заставил Наоми перебраться из ненавистного ему Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, где она толком никого не знала.
Наоми стали предлагать меньше ролей, но это не помешало Шрайберу обзавестись навязчивой идеей, что работающая жена – оскорбление его мужественности, свидетельство, что он не способен содержать семью, как испокон веков положено воину, охотнику и добытчику. Он считал, что достаточно зарабатывает в театре и ролями второго плана в кино, чтобы Наоми могла спокойно сидеть дома с детьми. Противился ее отъездам на съемки, даже утверждал, что актерские амбиции и погоня за большими гонорарами действительно делают Наоми плохой женой и матерью. В 2009 году ссоры довели их до расставания, но тогда Шрайбер, поразмыслив, признал себя эгоистом и попросил прощения.
Весной 2013 года Лив дождался прорыва – главной роли в сериале «Рэй Донован». Съемки проходили в Лос-Анджелесе. Наоми пришлось бросить Нью-Йорк, к которому она уже привыкла, чтобы последовать за мужем. В городе ангелов она чувствовала себя неприкаянной, но все попытки уговорить Лива на обратный переезд натыкались на обвинения в попытке саботировать его карьеру.
«В конце концов Наоми поняла, что больше не может ходить вокруг него на цыпочках, – рассказали друзья актрисы. – Она устала гадать, в каком настроении он придет домой, чтобы заранее подстроиться. Ведь если Лив не в духе, он взрывается от любого пустяка».
Операция «Конспирация»
В конце прошлого года супруги попытались починить отношения посредством совместной работы над фильмом The Bleeder. Круглосуточный контакт доконал их десятилетний гражданский брак за неделю.
«Наоми не хотела даже встречаться с ним лишний раз на съемочной площадке, – свидетельствуют очевидцы. – Они вели себя как люди, у которых нет ничего общего». Передохнув после окончания съемок, актриса возобновила личное общение с мужем ради сыновей. Отъезд отца из нью-йоркского жилища не вызвал у них тревоги, они привыкли, что родители живут на два города и проводят много времени порознь. Но Новый год семья в полном составе встретила в Австралии, на родине Наоми. Актриса завалила странички в соцсетях праздничными фотографиями в попытке доказать, что у них все в порядке.
Лив уехал из Сиднея раньше, один, чтобы поприсутствовать на церемонии вручения «Золотых глобусов». Наоми пожелала ему удачи – опять же через соцсети. В январе она старательно постила фотохронику прогулок с Ливом и сыновьями по Нью-Йорку, однако снимки пары без детей или всей семьи в домашних интерьерах были в подозрительном дефиците.
В начале февраля Наоми устроила сотрудникам архитектурного журнала экскурсию по квартире на Манхэттене. В статье несколько раз подчеркивалось, что Лив все еще живет там, но ни самого актера, ни каких-либо следов его присутствия фотографы не увидели. Во время интервью актриса, забываясь, говорила «я» вместо «мы» и «мое» вместо «наше».
«Кампания замалчивания не нравится Ливу, – говорят его друзья. – Но Наоми спустит с него семь шкур, если он травмирует детей неосторожным поступком или словом. Он будет молчать, пока она не решит, что пора рассказать мальчикам правду. Или пока правда не выплывет наружу сама собой».
Лив Шрайбер впервые прокомментировал расставание с Наоми Уоттс: «Мы будем вместе до конца жизни»
Звездные пары
Лив Шрайбер и Наоми Уоттс
В конце сентября стало известно, что Лив Шрайбер и Наоми Уоттс расстались после 11 лет отношений. И вот, спустя два месяца, Шрайбер, наконец, нарушил молчание и впервые прокомментировал свой разрыв с актрисой.
Лив стал гостем телевизионного шоу на канале CBS, в ходе которого рассказал, что чувствует после того, как их отношения с Наоми подошли к концу. Актер не стал скрывать, что перемены его пугают, а также подчеркнул, что несмотря на расставание, они с Уоттс остаются близкими людьми:
Мы родители, так что несмотря ни на что мы будем вместе до конца жизни, мы очень близки. Думаю, это никогда не изменится.
На предложения ведущих подыскать ему новую пару Шрайбер предпочел отшутиться и заявил, что сейчас полностью занят своим участием в бродвейской постановке «Опасные связи».
Наоми Уоттс и Лив Шрайбер
Ранее Уоттс тоже прокомментировала их с Ливом расставание, также заявив, что хоть перемены и пугают, они являются неизбежными:
Все боятся перемен — это не зависит от того, являетесь вы знаменитостью или нет. Перемены страшат всех, но лишь из-за того, что вы не знаете, к чему приведет что-то новое.
Напомним, что Наоми Уоттс и Лив Шрайбер начали встречаться в 2005 году, а осенью 2016 года пара рассталась. Лив и Наоми воспитывают двух сыновей — Александра и Сэмюэля.
Наоми Уоттс: «Я первая взрослая влюбленность у мужа»
Пожалуй, это самая таинственная актриса современности. Режиссеры зовут ее «австралийской шкатулкой с секретами». Хотя сама 48-летняя Наоми ничего не скрывает. Подробности о детстве, личной жизни, о сыновьях и мечтах — в интервью
Королева ремейков и дважды номинант на премию «Оскар», лучшая подруга Николь Кидман и таинственная возлюбленная погибшего Хита Леджера, истинная англичанка и настоящая австралийка — кто такая Наоми Уоттс?
— Наоми, добрый день! Австралийцы искренне считают тебя своей, впрочем, как и англичане. Поставь точку в этом противостоянии наций, пожалуйста..
— (Смеется.) Я из Англии. Родилась в графстве Кент. Когда мне исполнилось четыре года, мы с мамой и братом переехали в Австралию.
— Крутые перемены в жизни семьи. Из-за чего?
— Все началось банально: мама с папой развелись. Я была совсем малышкой, мало что помню, знаю только, что отец работал с группой Pink Floyd, был их звукорежиссером. Конечно, со всеми вытекающими — кочевой образ жизни, рок-н-ролл в полный рост. Когда родители разошлись, через некоторое время папа умер от передозировки. Ну а мама… мама всегда любила плохих парней. Даже вышла замуж повторно. Бабушка с дедушкой переживали за нашу с Беном судьбу (у Наоми есть брат, Бенджамен Уоттс, известный фотограф. — Прим. авт.). В конце концов мама и бабушка приняли решение, что семье пора воссоединяться. Мне было четырнадцать, когда мы оставили Англию.
— Тебе пришлось пережить переезд не в самый простой период жизни — подростковый. Не испортились ли из-за этого отношения с матерью, с братом?
— C Беном у нас всегда были теплые, прекрасные отношения. Что же касается мамы… Иногда мне бывало очень грустно. Но никогда я не испытывала недостатка в любви. Моя мама — человек, склонный к демонстративному поведению, с непростой судьбой, при этой искренне любящий и нежный.
— Говорят, именно благодаря миссис Уоттс ты стала актрисой?
— Первые уроки драмы мне дала она, это так. Навсегда я запомнила свое впечатление, когда увидела маму на сцене. Ну а затем она начала заниматься со мной — как раз мы тогда переехали, в четырнадцать. Сейчас кажется, что это был ее способ справиться с моим трудным возрастом и хоть немного отвлечь от юношеских проблем и сложностей.
— То есть ты одна из тех, кто с самого начала знал, куда и зачем идет, и двигалась в строго заданном направлении…
— А вот и не угадали. Ни к чему меня наши детские игры с мамой не привели, и на некоторое время об актерстве я забыла. Пробовала стать моделью и даже ездила с этой целью в Японию. Худший опыт, который у меня был! С тех пор у меня развился страх камеры и скопления людей, — представляешь? Как с такой фобией я вообще стала сниматься?
— Действительно, как?
— Между карьерами модели и актрисы был еще краткий миг в журналистике — работала редактором модного журнала. Трудилась исправно, но чувствовала, что зашла вообще не туда, куда меня влекло. И вот на какой-то вечеринке мой знакомый режиссер предложил мне прийти на пробы фильма «Флирт» — того самого, с Николь Кидман. Тогда мне показалось, что это все, знаешь, пьяные разговоры и обещания ни о чем. Но на прослушивание я все же явилась. С тех пор Николь — моя лучшая подруга. Ну и актерство — моя профессия.
— Я знаю, что тогда, в начале девяностых, тебе предлагали стать звездой какого-то австралийского сериала. Но ты отказалась. Смело для начинающей актрисы!
— Скорее наивно. (Смеется.) Все, буквально все говорили, что я сошла с ума. Но я чувствовала своим великим молодым чутьем (улыбается), что, если соглашусь на это, года на два-три застряну в «мыле» и попрощаюсь с репутацией серьезной артистки. И решила поступить еще более наивно и отчаянно — отправилась в Голливуд.
— Удивительно, ведь то же самое делает твоя героиня Бетти из «Малхолланд Драйв» режиссера Дэвида Линча. Метается и терзается, пытаясь стать актрисой…
— Окружающие постоянно напоминают мне об этом, хоть я и не обращаю внимания на эти загадочные и порой мистические совпадения. Ты же знаешь, что по Малхолланд Драйв я каталась почти десять лет, пытаясь снять напряжение от неудачных проб или заваленных прослушиваний? Почти десять лет у меня ничего не выходило, и тут мистер Линч прославляет меня своим фильмом с таким говорящим названием!
— Правильно ли я понимаю, что из Австралии в Голливуд ты, по сути, уезжала в никуда?
— Я была юна и наивна, мне многое обещали, и, как ты помнишь, одно такое обещание уже сработало. Мне казалось, что мир ждет меня. Я искренне верила во всю ту лесть, что выливалась на меня. Но когда я, преисполненная надежд, ворвалась в Лос-Анджелес, Город ангелов встретил меня более чем холодно. Те, кто звал, оказались не такими заинтересованными во мне.
— Но все же ты решила остаться…
— Я знала, что в Австралии меня примут, мне было куда возвращаться, но я не смогла предать саму себя и свою мечту. Но за это решение я заплатила несколькими годами своей счастливой, возможно, жизни — дни тянулись за днями, я как на работу ходила на пробы, раз за разом вкладывала душу, получала отказы и все больше погружалась в какой-то транс, что ли. Дэвид Линч помог мне выбраться из моей раковины. Только представь — годы неудач и краха. Мой дух был сломлен, мои надежды давно рухнули. Я упорно работала над фильмами, которые мне не нравились. Я жила в Голливуде — самом сюрреалистичном месте в мире, которое обкрадывает твою душу, серьезно. Словом, мое психическое, да и физическое состояние на момент встречи с Линчем было далеко от идеального.
— Говорят, Дэвид Линч — один из самых сложных и тяжелых в общении режиссеров. Ты почувствовала это?
— Какая чушь! Он самый чуткий и тонкий человек, которого я встречала. Он увидел свое отражение во мне, проникся ко мне. Дал понять, что все со мной в порядке — с моими сомнениями, терзаниями, недовольством жизнью, неприкаянностью, одиночеством. С ним я поняла, что прошло время притворяться и прятаться. Он художник, он знает, что творчество и юмор, сексуальность и сила родом из самых темных и страшных закоулков нашей души. Во мне этого было в избытке. Он сумел рассмотреть меня за тем, во что я превратилась за годы в США.
— Говорят, у вас с Линчем особенная связь. Извини, если напомню тебе эти слухи, но сразу после выхода «Малхолланд Драйв» вас даже записали в любовники…
— Он мой огромный друг, мой хранитель, учитель, тот, кто сделал меня мной. Эти догадки всегда нас смешили, мы любили от души похохотать над очередной статьей про нашу якобы романтическую связь. Но вообще говорить за него я не могу. Линч очень скрытный человек, верящий во все приметы и суеверия.
— Ты же знаешь, что, согласно недавнему опросу, «М. Д.» признан лучшим фильмом XXI века?
— Да, и я была тронута этим фактом. Пускай прошло — сколько там? — шестнадцать (ничего себе!) лет, я все еще горжусь, что была частью этого удивительного приключения. Сыграть в рамках одной роли сразу двоих — это ли не то, о чем мечтают все артисты? Некоторые не получают таких роскошных подарков за всю свою карьеру.
— Ясно, что ваша встреча с Линчем оказала огромное влияние на твою карьеру, да и жизнь в целом. Были ли еще судьбоносные люди в твоей жизни?
— Безусловно, это Николь (Кидман. — Прим. авт.). Сейчас об этом говорить легко и даже немного смешно, но тогда, до Линча и «Малхолланд Драйв», меня всерьез посещали мысли о самоубийстве — настолько меня «съедал» Голливуд. И только она была рядом и постоянно твердила, что мне надо набраться терпения и ждать ту самую, свою роль, которая все изменит. Благодаря ее заботе и неравнодушию я все-таки дождалась.
— Сломил ли тебя сложный период? Поменял ли?
— Что касается моей легендарной наивности и доверчивости, то здесь, видимо, меня уже ничто не поправит. И мне кажется, что лучше так, чем наоборот. Бывает, люди рассказывают мне историю, а я, развесив уши, слушаю и восклицаю: «Что, правда?» И тогда надо мной смеются, объявляя о шутке. Мне можно что угодно так продать. (Смеется.) Что касается еще каких-то перемен… Только сейчас, накануне пятидесятилетия, я обрела наконец спокойствие и гармонию с собой. Позволила себе просто быть. Раньше я была недовольна сначала карьерой, а после успеха и признания стала пенять на… внешность!
— Серьезно? Ты?
— Видимо, во мне просто была активна негативная программа, не иначе. Надо было всегда находиться на темной стороне. К слову, мой агент до успеха передавал мне какие-то комментарии в мой адрес — то я была мила, но не слишком красива, то красива, но не очень сексуальна. Долгое время мне было не до этого, но, когда сложилась карьера, я наконец-то начала обращать внимание на «не такую» внешность — и это был еще один этап борьбы с собой, уговоров себя. Как хорошо, что хоть он не затянулся на десять лет!
— Как вообще можно играть, будучи столь… истерзанной, измученной?
— Труднее, чем будучи счастливой. «Малхолланд» случился на изломе, а затем я будто начала жить по-настоящему. И стала постепенно учиться быть счастливой. Хотя знаешь… Мама как-то сказала мне, уговаривая не бросать актерство: «Тебе обязательно должно быть интересно! Иначе скучно трудиться, скучно жить. Не уезжай из Голливуда». Это же очень мудрые слова! Мы не обязаны быть счастливыми каждое мгновение, мы не должны испытывать чувство вины, если не искримся радостью каждый миг, но нам просто необходим азарт и интерес к жизни и к делу, которое занимает большую часть этой жизни. Иначе смысл действовать пропадает.
— Ощущение, что только сейчас ты прекратила изматывающую и нескончаемую борьбу с собой. Мне правильно думается?
— Пожалуй, да, лет пять, как я немного успокоилась. А до этого моя жизнь напоминала раунды, сражения, и каждый раз, проигрывая и выдерживая эти проигрыши, мой счет обнулялся.
— Кстати, о раундах. Фильм о боксере «Крово-пускатель», который вышел совсем недавно, примечателен сразу несколькими аспектами…
— Дай угадаю: прежде всего я не похожа на себя. Ну и совместные съемки с моим мужем Лиэвом Шрайбером, верно?
— Абсолютно! Во-первых, ты действительно выступила немного в неожиданной для себя роли. Увлекаешься боксом?
— Я далека от насилия, даже мяса не ем. Но мужскую любовь к этому жестокому, но сильному виду спорта я полностью разделяю. Мой старший брат был некоторое время кикбоксером, выступал, когда мы жили в Австралии. Но, несмотря на принятие бокса, было действительно сложно сидеть сложа руки, а не выпрыгивать на ринг, пытаясь защитить того, кого любишь.
— Да? А твой муж сказал, что тебе нравилось наблюдать сцены, где его избивают (Лиэв Шрайбер исполнил главную роль боксера Чака Уэпнера. — Прим. авт.).
— Он так сказал, правда? (Расстроена.)
— Это шутка.
— И я поверила! На самом деле меня не было на съемках, все эти эпизоды снимались в Болгарии. Но Лиэв меня просто-таки поразил — сильные сцены!
— Тебе не кажется, что спортивная индустрия чем-то схожа с индустрией кино? Есть история, сюжет…
— Сражения! И пускай мы не принимаем физические удары, сколько их, метафорических, нами снесено и выдержано!
— Сложно было играть любовь с тем, с кем живешь вместе уже тринадцатый год?
— Лиэв — герой твоего первого серьезного романа?
— Да, причем и я его первая «взрослая» влюбленность. Мы долгое время ходили мимо друг друга, просто не замечая, между общих знакомых и приятелей. Нас активно пытались свести, столкнуть, сосватать, но вышло как вышло — в один из дней просто встретились, и все, больше не расставались. Это произошло так естественно, так плавно, так правильно.
— И тем не менее тебя называют поздним голливудским цветком…
И меня это совершенно не обижает. Все со мной случилось тогда, когда должно было случиться. Кажется, что моя жизнь началась в тридцать лет, как будто кто-то нажал кнопку «старт» — и все закрутилось. Поздняя карьера, поздние дети — да. Хотя для кого они поздние? Мне — в самый раз.
— Сегодня ты не просто актриса, у которой по пять премьер за сезон, — ты мать двух сыновей. Традиционный вопрос: как звездам первой величины удается балансировать между работой и личной жизнью?
— Честно? Никак. А как можно сбалансировать? У тебя просто есть время, и ты изо всех сил его используешь, делаешь все, что можешь, отдаешь всю себя. Кстати, уверена, что у мужчин гораздо лучше получается, так сказать, разделять и властвовать. В рабочие дни приходится пользоваться услугами няни, но любую свободную минуту я посвящаю сыновьям. Люблю готовить для них, хотя Нью-Йорк, где мы живем последние несколько лет, — это город еды на вынос. Но согласись, есть что-то уютное, ностальгическое, теплое в том, чтобы запечь со своими детьми шикарную курочку с картошкой. Это так по-английски. Во мне заговорили корни. (Смеется.)
— Как принять свое постепенное старение, когда ты звезда, актриса, а твое лицо — это визитная карточка?
— Расслабиться. Ни одна хорошая вещь не происходила с нами в результате бессмысленного напряжения. Гляньте на парижанок! Они обладают каким-то внутренним источником силы, элегантностью, неподвластной годам. Примите естественный ход времени, почувствуйте его, поддайтесь ему и будьте уверены в том, что все, что происходит, — правильно, так, как должно.
— Хорошо, Наоми, но неужели у тебя совсем нет так называемых секретов красоты и все, что ты делаешь со своим лицом и телом, — просто расслабляешься?
— Ну, у меня есть определенный набор действий, но секретами это назвать сложно. Очевидные вещи: достаточное количество выпитой в день воды, достаточное количество сна, хороший увлажняющий крем и эффективное средство очищения на ночь.
— А что со спортом? На минувших красных дорожках ты покорила журналистов своим декольте и облегающими платьями.
— Не люблю заниматься в одиночку. Пожалуй, исключение — велосипед, но когда крутишь педали в парке, сложно быть одной. Люблю йогу и пилатес. А в последнее время увлеклась чисто нью-йоркской темой — танцевальный интенсив под оглушающую музыку. Со стороны наверняка выглядит глупо, но зато жутко весело! А еще я в последнее время постоянно смеюсь. Морщины вокруг глаз меня не пугают и лицо всегда светится дурацкой улыбкой, а это действительно молодит! На самом деле сейчас я уже не очень переживаю по поводу своих сорока восьми лет.
— Откуда такое философское отношение к возрасту?
— Все оттуда же — из моего славного периода неудач. Из-за того, что я познала счастье быть лишь недавно.
— Оказывается, в реальной жизни ты совершенно не похожа на большинство своих героинь…
— Отчего-то всех это фрустрирует (Смеется). Да, я не та мрачная и темная женщина, которая обычно появляется на экранах. Как и у каждого человека, во мне есть куча демонов — и с помощью актерства я выпускаю их. Все же лучше, чтобы они находили выход, верно? Сегодня я могу назвать себя оптимисткой и даже хохотушкой. Хотя режиссеры обо мне в таком ключе не думают, находят меня «не смешной».
— Кстати, у тебя нет планов по покорению комедийного жанра?
— Будем откровенны: в моем возрасте найти и получить хорошие роли на этой стезе почти невозможно. Эдак мне нужно быть симпатичной молодой девицей, классической барышней из «ромкомов». Хотя… я столько раз начинала с нуля! Почему бы не попробовать и сейчас?