напиши мне мама в египет история песни

«Напиши мне, мама, в Египет…»

15 февраля 1989 года генерал Борис Громов последним из советских военных пересек мост через Амударью, разделяющую два государства – СССР и Афганистан. Так закончилась 10-летняя афганская война, через которую прошло более 600 тысяч наших солдат и офицеров. Некоторые военные эксперты называют даже цифру, близкую к миллиону.

Много лет спустя в одном из своих интервью генерал Громов, отвечая на вопрос, что было в Афганистане – война, или это называется как-то по-другому, – сказал:

– Не знаю, как трактуют историки, а для тех, кто там был, это война. Только странная.

Действительно, странного в той войне было много. От ее информационного освещения – как советскими, так и мировыми СМИ – до «нелогичного» поведения советских войск в Афганистане. Ну что это за война, когда «оккупанты», которые «вторглись» в чужое государство, вместо того чтобы разрушать все и вся, захватывать и вывозить награбленное, строят в Афганистане мосты, заводы, школы, больницы и жилье, снабжают население продовольствием и энергоресурсами?

Громов вспоминает: как командующий советскими войсками в ДРА он «никогда не получал приказов кого-нибудь победить в Афганистане». Наша миссия, говорит он, заключалась в «обеспечении благоприятных условий для деятельности законного правительства».

До сих пор ломают копья: нужна или нет была нам афганская война? Кому она была выгодна? Какие уроки мы должны из нее извлечь? За 30 лет мнения высказаны самые противоположные.

Одни эксперты считают, что это было политической ошибкой КПСС, которая нанесла огромный урон Советскому Союзу.

Но все это уже не объяснить тем советским солдатам и офицерам, которые вернулись на Родину из Афгана в цинковых гробах. Их было от 14 до 15 тысяч (разные источники приводят разные цифры).

День 15 февраля стал в России Днем памяти о россиянах, выполнявших служебный долг за пределами Отечества. Эта памятная дата приобрела официальный статус 29 ноября 2010 года, когда был принят соответствующий федеральный закон.

Сколько же было вооруженных конфликтов с участием СССР и России после Второй мировой войны? Цифру можно назвать только приблизительно: с учетом «горячих точек» на территории СССР – до и после его развала – их было примерно 30. В инфографике, которую вы видите на этой странице, список неполный. Иногда приходилось слышать от людей, служивших в армии, рассказы о том, что они выполняли свой долг в очень экзотических странах, причем в такие годы, когда официально никаких войн там не было. В Латинской Америке, в Африке. Или в бывших республиках СССР. Упоминаний об этом нет ни в одном учебнике.

Самые известные из таких конфликтов (кроме Афганистана) – это венгерский кризис 1956 года и чехословацкий – 1968-го. В первом мы потеряли убитыми 720, во втором – 98 человек.

Во вьетнамской войне нам пришлось столкнуться с американцами. Правда, здесь советские военнослужащие непосредственно в боевых действиях не участвовали – обучали вьетнамских зенитчиков и летчиков. За девять лет этой войны мы потеряли 16 человек.

А вот во время арабо-израильских войн 60-х за штурвалами советских самолетов сидели советские же летчики, а на земле наши инструкторы тоже обучали египтян воевать.

К тому периоду относится малоизвестная песня Френкеля и Ошанина, которую исполнял Марк Бернес, – «Напиши мне, мама, в Египет».

Там есть такие строки:

и песок забивает рот.

Напиши мне, мама в Египет.

Как там Волга моя живет?

Не спешу я пока обратно,

чтобы память о нас хранил

этот желтый и непонятный

не похожий на Волгу Нил.

По официальной версии, песня посвящена строителям Асуанского гидроузла, который был возведен при помощи СССР. Но, наверное, не только им.

Разговоры о том, должны ли мы были вмешиваться во внутренние дела других государств, что делали наши солдаты в Анголе, Мозамбике, Йемене и т. д., представляются сегодня совершенно бессмысленными. Ну выясним мы, что это было неправильно, что не следовало вмешиваться. И что изменится? Мы повернем историю вспять?

Войны существовали и существуют столько, сколько существует человечество. Никто не говорит, что это хорошо, правильно. Нет. Это беда, кровь и страдания.

И давайте сегодня просто помолчим и помянем погибших.

География боевых действий и вооруженных конфликтов после Второй мировой войны, в которых участвовали граждане СССР и России

1. Китай (1946–1950);

8. Вьетнам (1965–1974);

9. Египет, Сирия (1967–1982);

10. Чехословакия (1968);

11. Китайско-советские пограничные конфликты (1969);

Источник

Напиши мне, мама, в Египет.

Воспоминания военного переводчика

1. Советские ракетчики у египетских пирамид

Египет ворвался в мою жизнь неожиданно в 1962 году. Я заканчивал пединститут в Магнитогорске. Зимой меня вызвали в военкомат и предложили стать военным переводчиком. Летом мне присвоили воинское звание младшего лейтенанта. В сентябре я прибыл в Москву на курсы военных переводчиков.
1 октября в составе небольшой группы выпускников советских вузов со знанием английского языка, прилетел в Каир работать в качестве переводчика с советскими военными специалистами.

Я почти ничего не знал о Египте и Ближнем Востоке. Слышал, что молодые офицеры совершили революцию, изгнали короля, национализировали Суэцкий канал. Кучка банкиров Англии и Франции попытались наказать их и заставила подчиненные им правительства организовать так называемую «тройственную агрессию» против Египта и вновь оккупировать зону Суэцкого канала, а израильскими войсками – Синай. Однако стоило правительствам СССР и США прикрикнуть, как Франция, Англия и Израиль скрепя зубами были вынуждены покинуть чужую землю.

Опускаясь по трапу на египетскую землю ни я, никто из моих товарищей, военных переводчиков, не догадывался, что судьба забросила нас на Ближний Восток не случайно, что при нашей жизни этот регион станет самой опасной горячей точкой на планете, что он станет главным очагом израильско-арабских войн, инициируемых кучкой международных банкиров и нефтебаронов.

На аэродроме нас встретили офицеры в штатском. Усадили в автобус и через весь Каир повезли к месту нашей службы. Доехали до Нила. Пять мостов легли через знаменитую реку. По одному въезжаем на Замалик. До июльской революции на этом острове жили египетские беи и иностранные колониальные правители Египта. Это район богачей и посольств. В начале 1960-х здесь на тихой улочке прямо на берегу Нила располагалось и Советское посольство.

Мы, разинув рты, во все глаза глядели на восточную экзотику: на улицы, забитые легковыми машинами всех марок, автобусами, грузовиками причудливой формы, но ни одной советской; на лавчонки с пирамидами яблок, апельсин, мандарин в корзинах, стоявших прямо на тротуаре, на полках. Полицейские были облачены в черную униформу и белые краги. Все смешалось: люди, машины, двухколесные повозки с осликами; гарь, бензин, рокот моторов, голоса людей, говоривших на странном гортанном языке.

Каир поразил нас мешаниной восточной и европейской архитектуры, стрелами минаретов, множеством лавчонок, магазинчиков и толпами людей. Казалось, что все горожане живут не в домах, а на улице.

Запах бензина смешался с какими-то восточными пряностями. В кофейнях и на тротуарах за столиками сидели скучавшие мужчины, попивая кофе из малюсеньких чашек, запивая его холодной водой и покуривая шиши (трубку, в которой дым проходит черед воду). Шум, гам, гул. Каир трудился, разговаривал, торопился, жил жизнью, нам совершенно непонятной.

Мне не верилось, что я приехал в эту экзотическую восточную страну не как турист, а как загранработник. Тогда я не знал, что мне придется работать в этой стране несколько лет и что я покину ее насовсем только в сентябре 1971 г.

Заехали в офис Советской военной миссии. Миссию возглавлял генерал-лейтенант Пожарский (к сожалению, не помню имя отчества этого замечательного генерала. Не поможете?). Он располагался неподалеку от Советского посольства, на тихой узенькой улочке в многоэтажном здании на Замалике. Мы поднялись на третий этаж. Сдали свои «краснокожие паспортины» на регистрацию. Нам выдали аванс в египетских фунтах. Зарплата переводчиков, как мы позже выяснили, равнялась заработной плате египетского подполковника. Неплохо для лейтенанта. За год при желании можно был накопить денег на «Москвич» и купить его без очереди в СССР!

В тот первый день своего пребывания в Каире я еще не знал, что через год, после отпуска, я вновь вернусь уже с семьей в ОАР. Мы снимем квартиру неподалеку от Офиса на Замалике. Этот островок на Ниле войдет навсегда в мою жизнь как памятник лучшим годам нашей молодости, счастливых лет необыкновенного везения в жизни.

Замалик считался одним из старых фешенебельных районов Каира. Летом его охлаждали со всех сторон мутные воды Нила. Большую часть острова занимал по-английски ухоженный Спортивный клуб «Гезира» с плавательным бассейном, теннисными кортами, площадками для различных игр. Рядом с клубом 180 метровая Башня, символ нового независимого Египта. На ней вертящийся ресторан и терраса для осмотра Каира.

Не знал я, что через год поселимся в одной из квартир дома на малолюдной тихой улочке рядом с этим клубом. По вечерам мы будем гулять вдоль набережной Нила, по Андалузскому садику под вечно зелеными пальмами, вдоль клумб с яркими цветами, фотографироваться на их фоне. Этот зеленый оазис тянется вдоль Нила. Почти каждый вечер мы будем ходить на виллу при Советском посольстве по улочке мимо Офиса.

Там в библиотеке мы будем брать новые журналы и книги на русском, смотреть новые советские фильмы, встречаться с советскими кинозвездами, приезжавшими по приглашению арабской стороны, – Баталовым, Смоктуновским, Дорониной, Фатеевой и другими. Помню, что «Гамлет» со Смоктуновским в главной роли шел полгода одновременно в трех каирских кинотеатрах при полных залах. Такого феноменального успеха не имели даже фильмы о Джемс Бонде. Смоктуновский сыграл роль Гамлета блестяще. Куда Высоцкому до него!!

А что касается СССР, авторитет нашей родины был у трудящихся Запада и у народов Азии и Африки огромен. Он шел семимильными шагами к «светлому будущему». В космосе летали советские космонавты. Американский самолет разведчик был сбит на Урале, и пилот публично признался, что подобные разведывательные полеты ВВС США совершает по заданию ЦРУ постоянно и не только над территорией СССР.

Мы с любопытством смотрели на три знаменитые пирамиды, то есть на тот туристический комплекс с каменным Сфинксом, который видят все туристы, приезжающие в Египет. Тогда, проезжая мимо пирамид Гизы, мы еще не знали, что через пару недель нас повезут на экскурсию к пирамидам. Мы побываем внутри пирамида Хеопса, постоим у Сфинкса, что мимо них мы станем ездить постоянно в центр города – на площадь Оперы, на Советскую виллу каждую неделю. Возвращаясь в Дашур, так называлось местечко, где располагался наш учебный центр, мы будем молча смотреть на каирские освещенный улочки, а проехав пирамиды, будем петь наши любимые песни и тихо грустить по своим любимым и родным.

За пирамидами Гизы автобус где-то свернул налево – в пустыню, и вскоре мы оказались перед шлагбаумом. Водитель что-то крикнул солдатику, шлагбаум поднялся, и мы, набрав скорость, помчались по узкому безлюдному шоссе вглубь безлюдной голой пустыни.

– С этого пропускного пункта начинается закрытый район. Кроме военных никого в него не пускают, – объяснили нам.

Минут через двадцать автобус остановился у ворот Учебного центра ПВО, огороженного со всех сторон от пустыни забором из колючей проволоки. Он бежал недолго вдоль узкой автотрассы, исчезавшей вдали. Затем забор сворачивал к двум пирамидам и исчезал в светло-желтой пустыне. Их звали Дашурскими. Поэтому в офисе и на советской вилле наш центр звали Дашурским. Кругом, куда только мог дотянуться взор, лежали накаленные солнцем пески.

За забором стояло несколько одноэтажных и двухэтажных зданий. В первый же день мы узнали, что в двухэтажных казармах живут офицеры, солдаты и сержанты, обслуживающие ракетную технику. В одноэтажных корпусах в более комфортных условиях – просторных комнатах по двое обитали старшие офицеры – преподаватели и переводчики. Пищеблок и столовая находились в отдельном здании. Офицеры, сержанты и солдаты обедали вместе в одной столовой. Меню не очень богатое, но блюда обильные. Свиная отбивная не помещалась на большом блюде.

После обеда в пять часов нас, новичков. собрал, начальник бюро переводов. По возрасту он нам в отцы годился. Худощав, угловат. Ничем непримечательное русское лицо. В белой рубашке без галстука он походил больше на колхозного бухгалтера, чем на офицера.

– Давайте знакомиться. Кратко расскажите о себе: какой вуз вы закончили и когда, была ли в вашем вузе военная кафедра. Но прежде я вам расскажу о себе.

В Великую Отечественную войну он, второкурсник факультета иностранных языков, плавал на американских судах переводчиком английского языка. Перевозили военную технику и вооружение по ленд-лизу из Америки в Архангельск и Мурманск. После окончания Института работал переводчиком в войсковой разведке, а после закрытия Военного института и ликвидации должностей военных переводчиков в воинских частях был переведен на работу в отдел кадров. В прошлом году неожиданно вызвали в Генштаб. Прибыл в ОАР вместе с офицерами-ракетчиками.

Однако в Египте его данные и наш учебный центр засекречены. На советской вилле говорите, что работаете на гражданских объектах в Хилуане или с геологами. Летом 1963 г. состоятся показательные стрельбы силами подготовленных нами арабских ракетчиков. Стрельбы посетит высшее руководство страны. По результатам стрельб будут заключены контракты на поставку ракетных комплексов в эту страну, взявшую курс на укрепление уз дружбы и военного сотрудничества с СССР и на строительство «арабского социализма» в своей стране. Обстановка на Ближнем Востоке сложная. Сами понимаете, какая большая ответственность на нас возложена. Мы обязаны сделать все возможное для того, чтобы подготовить первоклассных специалистов ракетчиков Обстановка на Ближнем Востоке сложная.

Потом на занятиях мы узнали что дальность поражения целей комплексом составляла более 30 км, а диапазон высот поражения целей 3-22 км. Максимальная скорость поражаемых целей до 2300 км/ч.

Начальник бюро переводов объяснил нам внутренний распорядок учебного центра: работа в аудиториях, на площадках с техникой, в станциях до двух часов дня. Затем обед. Арабские офицеры на автобусах уезжают в Каир. Мы обедаем, отдыхаем. Вечером свободное время и подготовка к занятиям на завтра. В Каир офицерам разрешено выезжать три раза в неделю; солдатам и сержантам – только по пятницам. В выходные дни арабская сторона организует для нас экскурсионные поездки с выездом в другие города.

– Поскольку мы мало знаем эту страну, обычаи традиции арабского народа, надо изучать. Рекомендую экскурсии не пропускать. Они помогут вам быстрее изучить страну пребывания. По городу рекомендуется ходить небольшими группами, чтобы избежать мелких провокаций. Отношение к советским людям я бы не назвал очень дружественным. Египет капиталистическая страна. Заблаговременно приходите к автобусам вечером. Они отправляются в Дашур с площади Оперы в 21.00, от посольской виллы в 21.15. Не опаздывайте. Наш район закрыт. Учебный центр засекречен. В письмах на родину не упоминайте ни о стране пребывания, ни о работе, которую мы выполняем.

Подполковник распределил нас по учебным группам. Меня направили переводчиком в учебную группу, которая изучала работу станции наведения ракет.
Техническая начинка учебного центра – ракеты, заправщики, станции обнаружения и наведения – были замаскированы. По утрам нас всех – около двухсот человек – автобусы отвозили в учебный городок. Наши солдаты обслуживали технику. Учебные группы работали с преподавателями и переводчиками. В два часа занятия заканчивались, автобусы привозили нас в жилую зону. Эти же автобусы привозили арабских офицеров из Каира и в послеобеденные часы увозили их обратно.

Первое время мы не придавали значения установленному порядку: иностранные преподаватели жили и работали в пустыне за колючей проволокой и только два-три раза им позволялось выезжать за пределы «зоны» на экскурсии или в Каир. Слушатели, как господа, приезжали в зону на несколько часов и возвращались домой – в привычный мир большого города.

Оглядываясь сегодня в те далекие 60-е, я вспоминаю, как мы, советские инструкторы и переводчики, прогуливались по вечерам небольшими группками по «Бродвею», так мы назвали дорогу, соединявшую жилой и учебный комплексы и окруженную пустотой и тишиной бесконечной пустыни. С любой точки центра был видны Дашурские пирамиды.

Находясь в загранкомандировке советские офицеры меняли свои привычки. Редко кто позволял себе выпить лишнюю бутылочку пива или вина, купить блок сигарет. Многие экономили валюту. Нас всех согревала мысль о том, что нам удастся накопить денег, купить подарки, и удивить родных красивыми вещами, которых тогда в Союзе можно было отыскать только за большие деньги.

Так началась наша воинская служба в Дашурском учебном центре ПВО.

Я работал с капитаном. Преподаватель, молодой коренастый парень, знал свой предмет превосходно. Он уже успел выучить пару десятков терминов на английском. Два месяца ему пришлось работать практически без переводчика. Он бойко объяснял схемы: «сигнал проходит», «сигнал не проходит» и так далее. Я изредка ему помогал, подсказывая слова, которых он не знал. Если бы он объяснял материал только по схемам, переводчик ему вообще бы не требовался. Однако он не понимал вопросов, которые задавали ему курсанты. Переводил вопросы ему я. С моим появлением арабские офицеры повеселели. Продуктивность занятий увеличилась.

Без меня группа не могла обойтись, когда капитан объяснял теоретический материал, диктовал порядок работы с приборами в разных ситуациях. Накануне он приносил мне свой конспект и показывал странички, которые завтра мы дадим курсантам под запись. Я брал единственный экземпляр «Электротехнического русско-английского словаря» (мы из-за него иногда вечерами буквально дрались, готовясь к занятиям), до глубокой ночи выписывал термины и зубрил их.

В перерывах между занятиями мы могли с арабскими офицерами обсуждать многие вопросы, нас интересующие: последние новости, арабский социализм, рок-н-ролл, французские фильмы и пр. Эти разговоры были интереснее и богаче в языковом и эмоциональном отношении. Мы расспрашивали офицеров об истории Египта, июльской революции 1952 г. Они с удовольствием нам рассказывали и о революции, и об арабском социализме, и о Гамале Абдель Насере, уважаемом всеми арабами лидере нации.

Египетские офицеры были выходцами из различных слоев среднего класса, поддержавшего июльскую революцию и национализацию Суэцкого канала. Они все успели получить высшее образование. Они хорошо ориентировались в политических вопросах, однако на первых порах редко и с большой осторожностью высказывали свое мнение о сути происходивших в стране событиях. Как потом нам объяснили советские лекторы, в египетской армии каждый третий офицер был связан с египетской контрразведкой, а к нам, безбожникам, атеистам, коммунистам, они относились с осторожностью.
Уже в первый месяц мы узнали, что группа молодых офицеров во главе с Г.А. Насером в июле 1952 г. свергла короля Фарука, обжору, пьяницу, развратника и британского прихвостня. Мы побывали в летней резиденции Фарука в Александрии, в его охотничьих домиках. Недурно жил король!
Мы, выпускники провинциальных пединститутов, что-то слышали об Израиле, но особого внимания Ближневосточному региону не уделяли. Нас больше интересовала история и культура стран Запада. Восток казался нам темным, малоразвитым, угнетенным колонизаторами массивом. Оказалось, что наши представления о Ближнем Востоке устарели.

Узнали, что Насер держит коммунистов и руководителей национал-шовинистической партии «Братьев-мусульман» в тюрьмах, что к коммунистам египтяне относятся с осторожностью и недоверием. Что в июле 1961 г. руководство страны взяло курс на строительство «арабского социализма». Что оно решило создать государственный сектор в экономике и приступило к осуществлению ускоренной индустриализации страны.

Узнали, что египетская буржуазия и помещики недовольны насеровской политикой сближения Египта с социалистическими странами, ускоренной демократизацией страны, созданием парламента и избранием некапиталистического пути развития; что в Ниле возводятся Ассуанская плотина и электростанция, что на их строительстве работают тысячи советских специалистов, и что египетские феллахи получат скоро тысячи гектаров новых орошаемых земель.

Другими словами говоря, Насер проводил реформы, которые должны были направить Египет по некапиталистическому пути развития.

Возглавлял наш центр генерал-майор Гусейн Джумшудович (Джумшуд оглу) Рассулбеков, азербайджанец по национальности, добрейшей души человек. В армии таких командиров солдаты и офицеры называют любовно «батями», потому что прежде чем пообедать, они не поленятся сходить в солдатскую столовую и убедится, что его молодые воины будут накормлены вкусно и сытно. Прибывшего в часть офицера они прикажут покомфортней устроить в общежитие, пока не освободиться квартира для его семьи. Обнаружит нерадивость в работе офицера неискренность, попытаются его перевоспитать.

Оступится подчиненный – добьются, чтобы провинившийся осознал свой проступок и исправился. Все внутренние проблемы части они решают самостоятельно и иногда вынуждены подменять начальников политотдела, потому что люди идут со своими бедами именно к тем, кто понимает их горести и печали. Все знают, что подводить «батю» стыдно и несправедливо: ведь он один за всё и за всех в ответе, в том числе и за просчеты своих подчиненных.

Широкое, скуластое, почти круглое восточное лицо генерала говорило арабам без слов о том, что он азиат и выходец из мусульманской семьи. В его тучной, невысокой фигуре они видели собрата по вере, и поэтому ему было легко решать с египетской стороной все вопросы, связанные с нашей работой и досугом. Ни в чем ему не было отказа. Поработали военные кадровики на славу: нашли настоящего «батю» нашей группе.

Воспитанные в духе интернационализма и уважения ко всем национальностям, мы не обращали внимание на то, что он не русский, а азербайджанец, поставленный командовать нами. Национализм был нам чужд и непонятен. Среди переводчиков и преподавателей преобладали русские, украинцы и белорусы. Среди переводчиков были один аварец, два грузина, и два обрусевших еврея. Мы, этнические русские (как русский могу говорить только от их имени), никогда не обращали внимание на национальность человека, считая все нации и народности равными нам. Мы привыкли ценить в людях только человеческие качества и жить в мире и дружбе со всеми народами, а их в СССР проживало более двухсот.

Мы, русские, совершенно лишены чувства какого-либо превосходства над другими этносами и никогда не выпячивали нашу русскость перед другими национальностями. У простых русских людей – рабочих и крестьян – не было и нет сегодня так называемого «имперского (в смысле колонизаторского) духа», о котором так любят писать русофобы. Говорить о каком-то угнетении русскими какой-то другой нации по национальному или расовому признаку в советское время есть гнуснейшая ложь.

Общинные отношения, переросшие в коллективизм при социализме, породили ту форму коллективистской психологии, которую не могли не замечать все, кто приезжал в Советский Союз из стран Запада. Эта развитая коллективистская психология была одним из ярких преимуществ социалистического коллективизма над буржуазным индивидуализмом. Психология индивидуализма рождает неуважение к культуре другого человека, к другому народу. Эта психология лежит в основе любой формы осознанного или неосознанного превосходства: вождя над соплеменниками, короля над вассалами, белой расы над черными, Запада над Россией, арабскими, азиатскими странами и так далее.

Развитое чувство коллективизма и братства у русских помогло им освободить всю Европу от фашизма в 1945 г.. Оно наглядно проявилось и в его бескорыстной поддержке борьбы колониально порабощенных народов против европейского и американского империализма, а так же в военно-технической помощи СССР освободившимся, развивающимся странам.

В Дашуре нам, переводчикам, казалось, что служить нам в армии долго не придется, что вернувшись на родину нас отпустят на все четыре стороны, что каждый из нас вернется к своей гражданской специальности, что вся эта наша опереточная жизнь – египетская экзотика, высокий оклад; газеты, журналы, книги на иностранных языках; красивый и добротный ширпотреб закончатся.

Если многим из нас, людей гражданских, военная служба была в тягость, то через несколько лет карьера военного переводчика в Союзе станет престижной, и каждый уважающий себя генерал будет мечтать отправить своего отпрыска на учебу в Военный институт и добиваться его отправки на работу за границу, и вся семья получит допуск в престижные валютные магазины «Березки».

Я себя «военной косточкой» не считал. Москвичи, возвращаясь из загранкомандировки, предпочитали уволиться и вернуться к гражданской специальности. Многие провинциалы в армии остались и после загранкомандировки служили переводчиками в академиях, военных училищах, преподавали язык в суворовских училищах.

Нам, поколению советских людей, рожденных до, во время или после Великой Отечественной войны, с детства внушали, что все нации – русские, евреи, казахи, туркмены, все народы мира – равны и имеют полное право на равенство, свободу и независимость от евроколониализма в какой бы форме он им не навязывался – прямого колониального ига, всемирного торгового общества, свободного рынка или глобализма.

Нам внушали, что ни одна нация, ни одна раса в мире не имеет морального права считать себя «избранной» и по праву избранности угнетать другие народы независимо от их социального и культурного развития; что не существует Богом избранных наций на земле, которые могли бы диктовать другим народам, как жить и по какому пути развиваться; что все нации на земле, все коренные народы Америки, Палестины, Европы, Азии и Африки имеют право на свободу и независимость от колониального и сионистского ига.

Нас, советских людей, с первого класса учили быть непримиримыми к национальному гнету, эгоизму и сепаратизму. Учили разоблачать теории национального и расового превосходства, быть нетерпимыми к фашизму, расизму, расовой сегрегации, сионизму. Учили осуждать космополитизм, в основе которого лежит безразличие, нигилистическое отношение отдельных групп людей в государстве к своей Родине, к нациям его населяющим, к их интересам и культуре, к отказу от любых национальных традиций. Мы называли СССР не «этой страной», а «нашей Родиной».

Интернационализм в сочетании с национальным патриотизмом – это дружба народов на межгосударственном и межнациональном уровне, это дружеские и уважительные отношения между представителями всех нации в быту.

Интернационализм – это интерес к национальным культурам и языкам как Запада, так и Востока. В институте мы изучали произведения Гете, Диккенса, Уитмена и Байрона. Вся страна зачитывалась романами Хемингуэя, Драйзера, повестями Марк Твена и Джека Лондона. В СССР переводились лучшие произведения зарубежных классиков. Переводческая школа была лучшей в мире. Но спросите американца или англичанина о Пушкине и Есенине. Они понятия об этих святых для русского человека именах не имеют.

Интернационализм – это борьба с буржуазным национализмом, с разжиганием вражды между народами на всех континентах, во всех регионах мира. С возвеличиванием одной нации в ущерб другим. Со всеми силами зла, скрывающими отношения неравноправия и подчинения и маскирующими свои агрессивные устремления под демагогическими лозунгами о демократии и равных правах человека.

Интернационализм – это по большому счету сотрудничество и солидарность трудящихся всей планеты в борьбе за мир против империализма, колониализма, расовой дискриминации и сегрегации, сионизма и апартеида. Подлинный интернационализм достижим только в очень развитом социалистическом обществе. Не сегодня и не в 21-м веке.
Вот почему никто из офицеров не обращал внимание на национальность генерала Рассулбекова. Он был нашим «батей», и мы его любили и уважали за высокие моральные и деловые качества.

Надо пожить на Востоке, чтобы научиться пить кофе маленькими глоточками из мизерной чашечки, чтобы превратить это священнодействие в удовольствие, в жизненную потребность, в наслаждение, в медитацию. Вот почему в каирских кофейнях всегда видишь тихих посетителей, перед которыми стоят только чашечка кофе и высокий стакан ледяной воды на столе. Они сидят долго, медитируя, наблюдая за жизнью улицы, текущей неспешно перед ними.

В нашем дашурском баре по вечерам мы пили кофе и кока-колу, курили и обсуждали информацию, полученную от египетских офицеров в частных беседах, просмотренные кинофильмы, делились впечатлениями и обменивались адресами магазинчиков, в которых можно было купить добротные вещи в подарок родне. Мы не очень разбирались в политике и пытались понять, почему арабы никак не могут договориться с израильтянами.

А обсуждать было что! В октябре мы с жадностью читали в газетах сообщения о развитии так называемого кубинского кризиса между СССР и США и естественно поддерживали действия Н.С. Хрущева, генерального секретаря КПСС. Американское правительство по приказу правящих кругов поставило свои ракеты, направленные на нашу родину, в Турции. Почему советское правительство не могло не ответить зеркально, поставив свои ракеты на Кубе или в другой американской стране? Как мы радовались что восторжествовал здравый смысл и американским ястребам не удалось начать третью мировую войну.

Немало событий, происходивших на наших глазах в Египте в начале 60-х, обсуждали мы за чашкой кофе с товарищами в нашем дашурском кафе, а позднее за пивом в кафе на советской вилле. В феврале 1960 г. египетское правительство национализировало крупные банки. В мае все газетные корпорации были переданы в собственность Национального Союза, единственной официально признанной политической организации в стране. В июле 1961 г. в собственность государства перешли все частные банки и страховые компании, десятки крупных компаний на транспорте и во внешней торговле; и был принят новый аграрный закон. Он устанавливал максимум землевладения до ста, а через несколько лет – до 50 федданов (один феддан равен 0,42 га). Пройдет несколько лет и к 1969 г. 57 процентов всех земель окажутся в руках мелких землевладельцев. Государство будет помогать им создавать кооперативы, давать беспроцентные ссуды, удобрения и сельскохозяйственную технику.)

В 1961-1964 гг. правительство осуществило ряд крупных социальных преобразований в интересах трудящихся. Была установлена 42-часовая рабочая неделя. Введен минимум заработной платы. Велась работа по сокращению безработицы. Отменена плата за обучение. Было запрещено произвольное увольнение работников с работы. В том же году правительство разработало десятилетний план развития страны и приступило к его выполнению. Особое внимание уделялось развитию тяжелой промышленности и повышению материального благосостояния трудящихся масс.

В ноябре 1961 г. Насер распустил Национальное собрание и Национальный Союз. Депутаты отказались поддержать те революционно-демократические реформы, которые выдвинуло египетское руководство. В 1962 г. власти создали Национальный Конгресс народных сил. Более трети делегатов были представителями трудящихся. Конгресс принял Национальную Хартию. В ней подчеркивалось, что Египет будет строить арабский социализм, (советские ученые назовут его «путем социалистической ориентации»), что не менее половины избранных во все политические и общественные организации должны составлять рабочие и крестьяне. (Представляете, что бы началось в России сегодня, если бы реформы Насера тех лет годы начало проводить нынешнее буржуазное правительство РФ?!).

В октябре 1962 г., когда наша группа переводчиков прибыла в Каир, был издан указ Насера о создании политической организации Арабский Социалистический Союз. Через два года были проведены выборы в Национальное собрание. 53 процента депутатов составили рабочие и крестьяне. Тогда же была принята временная Конституционная декларация. Она гласила, что ОАР является «демократическим, социалистическим государством, основанным на союзе трудовых сил» и что конечная цель – построение социалистического государства.

Быстро росли рабочий класс и средние слои городского населения. Был создан государственный сектор. К 1965 г. он давал уже 85 процентов всей промышленной продукции в стране.

Почти каждый месяц объявлялись новые реформы. Насер с единомышленниками торопились восстановить социальную справедливость на древней земле Египта. Они замахнулись на тысячелетние традиции экономического, финансового, политического, семейного рабства. Они удаляли из правительства противников реформ. Они диктовали свои условия совершенно невиданные прежде в стране условия сотрудничества с государством собственникам земель и компаний. Они стремились сохранить классовый мир в стране, наивно полагая, что им удастся привлечь на свою сторону растущий средний класс и совершить революцию в умах арабов.

Мы понимали, что в Египте на наших глазах идет острая классовая борьба. Проводимые реформы встретили яростное, подпольное сопротивление крупных землевладельцев и крупной буржуазии. Всех, кто открыто выступал против реформ, Насер и его сподвижники изолировали и держали в тюрьмах. Мухабарат (контрразведка) имела огромные полномочия и не случайно буржуазная пресса назвала Насера «диктатором». В тюрьмах он держал национальных экстремистов и коммунистов. Последних он выпустил на свободу только в начале 1960-х.

Реформы вызывали жаркие споры в арабской офицерской среде, и переводчики нередко участвовали в них и защищали арабские социалистические реформы, рассказывали им, чем они отличались от социалистических порядков на их родине. Критиковать Насера было трудно, потому что все знали, что он не разбогател после революции в отличие от некоторых своих сподвижников, не приобрел себе ни компании, ни магазина, ни поместья. Все знали, что у него пятеро детей и что он замечательный семьянин. Он установил себе зарплату в 500 египетских фунтов и провел закон, в соответствии с которым никто в стране не мог получать зарплату в месяц больше его.

Даже за 18 лет своего правления Насер не приобрел себе ни дворца, ни земельного участка. Он не брал взяток и строго наказывал коррумпированных чиновников. Когда он умер, египтяне узнали, что у семьи Насера не оказалось никакой собственности на руках, кроме квартиры, которую он купил еще до революции, будучи подполковником, и нескольких тысяч фунтов на единственном банковском счету. У него не оказалось счетов ни в швейцарских, ни в американских банках (как не оказалось, кстати, у Сталина, Хрущева и Брежнева!!).

Насер часто выступал по радио и телевидению. Обращаясь к простым людям, он призывал их поддерживать реформы, проводимые его правительством. Он разъяснял их суть. Он разоблачал происки империализма и сионизма. Он призывал все арабские народы к единству в борьбе с неоколониализмом. Ни один из арабских лидеров на Ближнем Востоке того времени не мог потягаться с Насером по популярности и авторитету.

Мы были убеждены, что сионисты – агрессоры, что арабы – жертвы международного империализма и сионизма. Здравым умом трудно понять, как могла Генеральная Ассамблея ООН, создать еврейское колониальное по сути и расистское по содержанию государство в Палестине против воли арабских народов уже в 1948 г. Провозгласив себя борцом за мир и безопасность, ООН создала колонию особого типа на земле, на которой евреи не имели своей государственности в течение многих столетий. Тем самым, на Ближнем востоке было заложено немало политических мин замедленного действия. Некоторые из них уже взорвались. (Немало политиков и политологов наших дней считают, что в этом регионе уже развязана третья мировая война в новой, нетрадиционной форме).

– Почему империалистические государства хотят распоряжаться арабскими землями? – спрашивали египетские офицеры, когда мы пускались с ними на досуге в плаванье по бурному океану международной политики.

Действительно, почему, по какому праву? Мы обсуждали немало вопросов с нашими арабскими одногодками. Они задавали нам массу вопросов. Почему сионисты создали Израиль именно в Палестине? Почему евреи не переезжают из других стран на свою новую родину, предпочитая жить в Европе и Америке? Почему под предлогом воссоздания древнееврейского государства, которое было завоевано две тысячи лет назад Римской империей, создан плацдарм империализма рядом с источниками арабских энергоресурсов и Суэцким каналом? Почему империалистические державы Запада так беспокоятся о евреях, а не о монголах, например? Почему монголам нельзя восстановить монгольскую империю Чингисхана, ведь она существовала всего каких-то семь веков назад, а евреям можно?

Разве Насер поступил несправедливо, национализировав Суэцкий канал, построенный руками египтян и проходящий от Порт-Саида на Средиземном море до Суэца на Красном море по египетской территории? Разве он поступил несправедливо, тратя деньги, получаемые с канала, на строительство Ассуанской плотины и проведение глубоких демократических реформ в стране, в которой абсолютное большинство населения продолжало прозябать в немыслимой нищете?

Какие горячие дискуссии велись переводчиками и арабскими офицеры на переменах между занятиями, когда мы все перезнакомились и подружились!

Наш «батя», как и мы все, прибыл в Египет без семьи. Он обеспечил транспортировку учебного ракетного комплекса из Одессы в Александрию, и затем в Дашур. Он ездил с нами на все экскурсии. Обедал в одной и той же столовой с нами вместе. Пару раз в месяц он обходил офицерские и солдатские общежития. С каждым беседовал, интересовался, о чем пишут родственники из дома. Мы рассказывали, но об одном мы молчали все, не сговариваясь, о том, что скучали по женам, по детям, по родителям. Скучали сильно, до слёз, до боли в сердце. Видимо, не только я, начитавшись писем от жены, тихо плакал ночью в подушку от своего бессилия что-либо изменить в своей судьбе.

Жена тоже скучала. Дочка росла. Вот она сказала слово «мама». Вот она сделала первые шаги. Мне не верилось, что то маленькое беспомощное существо, которое я с нежностью и осторожностью носил на руках перед отъездом в загранкомандировку, уже думало, говорило, ходило. Мне хотелось быть рядом с женой и дочкой. Я был, по сути дела, лишен на год отцовства из-за надуманной секретности. Как мне хотелось всё бросить – Египет, ракетный центр – и улететь к жене и дочери. Жена писала, что любит, скучает, ждёт. Почти каждый день мы писали друг другу письма.

Ревновал ли я жену? Конечно, ревновал. Особенно, когда она поехала на зимнюю сессию в институт. Все офицеры, не только я, мучались от ревнивых мыслишек. Все с нетерпением ждали писем из дома. Они поступали через Генштаб и Советское посольство раз в неделю. Расстраивались, если почта задерживалась. Радовались, если получали по несколько писем за раз. Можно их читать и перечитывать сколько душеньке угодно и хранить как сокровище.

Когда письма приходили в центр, у офицеров наступал праздник. Мы расходились по комнатам. Читали и тут же брались за перо. Здесь же брались за перо и строчили ответы: объяснялись женам в любви. На час-другой центр погружался в тишину. Затем он постепенно оживал. Раздавались веселые голоса. Собирались в баре. За пивом обсуждали новости, полученные из дома.

Бывало, некоторые офицеры получали грустную «дурную» новость от «доброжелателя» о том, что жена дома загуляла, встречается с мужчиной. Мало, кто выдерживал. Как принято, топил горе в вине. Генерал вызывал бедолагу к себе. О чем-то долго с ним беседовал и давал ему отгул. Через пару дней осунувшийся от горя офицер возвращался в строй.

Мы не могли давать повода женам усомниться в нашей верности им, хотя «мадам» предлагали в Каире на каждом перекрестке (как сейчас в России). Для нас проституция была началом эксплуатации человека человеком – эксплуатацией тела другого человека. Любовь и уважение к подругам жизни, строгий контроль за нашим поведением, дисциплинированность, высокий морально-психологический климат, позор досрочного откомандирования в Союз, продуманная организаций коллективного досуга, отсутствие контактов с арабскими женщинами помогали нам выдерживать проверку одиночеством. Ни один из офицеров и солдат учебного центра не был откомандирован досрочно по этой «деликатной» причине в Союз.

Семейные неурядицы можно было бы избежать, если бы советская сторона согласилась на предложение арабской стороны сразу открыть ракетный учебный центр в Александрии. Однако в целях секретности, было решено открыть этот центр в пустыне – у Дашурских пирамид.

С человеческой точки зрения едва ли можно было одобрить решение советской стороны отправить офицеров выполнять свой «воинский и интернациональный долг» без семей на год. Этот «долг» можно было выполнять еще лучше, приехав в Египет с семьей. Египетская сторона настаивала на открытие ракетного учебного центра в Александрии и она открыла его, как и планировала, год спустя, и все советские преподаватели прибыли с женами.
Несколько лет спустя, встречаясь с переводчиками, с которыми служил в Дашуре, я узнал, что, вернувшись из дашурской командировки, шестеро наших офицеров развелись со своими женами. Сколько было тайных измен и семейных скандалов не мог сказать никто. Один из офицеров застрелился на почве ревности. Такова была плата офицеров за секретность учебного центра, за черствость начальства.

Нашим холостякам было проще. Они познакомились с нашими переводчицами на посольской вилле. Через год несколько пар сыграли свадьбы.
[/b]Молодые офицеры не могли не интересоваться ночной жизнью в Каире. В ту пору в каирских кинотеатрах шла серия американских фильмов о ночной жизни в городах Америки и Европы. На экранах отплясывали и танец живота, и танцы потасканных танцовщиц с шестами. На улицах Каира к нам приставали сутенеры, предлагавшие «мадам», продавались порножурналы (короче, как сегодня в РФ). Зная наш нездоровый интерес к подобным фильмам и чтобы сбить этот интерес, «батя» попросил арабскую сторону пригласить всю нашу группу в самый популярный в то время ночной клуб «Оберж де Пирамид» в Гизе в ночь под новый 1963 год.

Поехали всей группой, включая солдат и сержантов. Сперва обильный ужин и вино, затем представление. Первое отделение концерта – европейские девицы, второе – арабские танцовщицы. Впервые мы смотрели танец живота наяву, не в кино. Впечатляющее зрелище – возбуждающее и чарующее!
Мы обратили внимание: на каждом столе стоит маленькая пирамидка с номером, мы подозвали гарсона.

– Зачем эта пирамидка с номером?

– Чтобы сказать актрисе за каким столиком ее ждет в этот вечер кавалер. Если ей кавалер понравиться, она к нему подсядет после окончания представления.

Но пригласить танцовщиц нам не дал наш строгой «батя». Как только представление завершилось, он подал команду: «По коням»! И нас повезли в Дашур. Шутники жаловались, сидя в автобусе: «Лишил нас «батя» возможности поскакать на настоящих лошадках». Было уже четыре часа утра, когда мы вернулись в учебный центр.

Нам здорово повезло с «батей». Да и позже мне приходилось работать с генералами и офицерами, с которых я брал пример. У них я учился порядочности и доброте, смелости и отваге, решительности и трудолюбию. Жаль, что судьба разводила нас после возвращения на родину. Многие из них могли стать теми друзьями, на которых можно было положиться в трудный час жизни и с которыми можно было смело идти в разведку даже ночью.

Время летело быстро. По понедельникам и четвергам после обеда мы ездили в Каир. Возвращались около десяти вечера. В выходные дни (по пятницам) с утра мы уезжали из Дашура в Каир. Мы побывали на пирамидах, на ночном представлении у Сфинкса. В Национальном музее на площади Тахрир посмотрели сокровища Тутанхамона и мумии фараонов. Раз в месяц в выходные дни мы совершали дальние туристические поездки: то в Александрию, то в Порт Саид, то в Порт Фуад или купались в Красном море. Все было нам интересно в Египте. На изучение достопримечательностей можно было потратить всю жизнь. Туристический бизнес доведен до совершенства.

Каждая туристическая поездка давала пищу для размышлений. Сидишь у окна в автобусе, смотришь на бескрайнюю пустыню и начинаешь фантазировать, представлять себе, что могло происходить в этих краях тысячи лет назад, что могло происходить в поселка) и маленьких городках две сотни лет назад. У пирамид не верилось, что 160 лет назад просвещенный Наполеон палил из пушки по Сфинксу, как талибы в наши дни палили по статуям Будды в Афганистане. И Наполеон, и Черчилль и многие другие известные и неизвестные политические деятели глазели, разинув рот на пирамиды, подобно нам, восхищаясь сохранившимися чудесами древнеегипетской цивилизации.

Возвращались из Каира, с экскурсий темными зимними вечерами в Дашур, распрощавшись с яркими рекламами Гизы, когда наш автобус нырял под шлагбаум, мы начинали тихо и печально петь советские песни. Пели «Подмосковные вечера», «Темная ночь», «На позицию девушка провожала бойца». Мы пели советские песни о войне, дружбе и любви, вспоминая своих родителей, переживших страшную войну с еврофашизмом, любимых и родных. И щемила сердце тоска, и тревожила душу бессилие, и хотелось бросить все, обрести сказочные крылья или сесть на ковер-самолет и улететь прямо из автобуса на Дальний Восток к жене и дочери!

Во время поездок на экскурсии я всегда внимательно смотрел из окна автобуса на могучий Нил, на пальмовые рощи в оазисах, окруженные бесконечными песками пустыни, на зеленые поля, принадлежавшие египетским феодалам. На землевладельцев гнули спины нищие неграмотные феллахи. И всегда мне в голову приходила мысль о том, как мало перемен в жизни людей произошло в этой стране за сотни лет. Точно также их предки, рабы гнули свои спины на фараонов и его приближенных. Сюда, к Нилу, в голодные годы сбегались кочевые еврейские племена.

Во время экскурсий мы становились туристами. Как сладко быть беспечным и веселым туристом хотя бы раз в неделю! Всюду – у пирамид, в мечетях и музеях, на Золотом базаре, в охотничьих домиках короля Фарука – мы сливались с многоязыким потоком туристов из Европы, Америки, Японии, слетавшихся, как мухи на мед, к древнеегипетским достопримечательностям. Нам, советским людям, было непривычно, но нравилось играть роль туристов – этаких богатеньких, беззаботных Буратино. Не знаю, как чувствовали себя другие переводчики, но эту роль туриста в своей жизни я начал играть впервые в Египте.

На совещаниях начальник бюро переводов постоянно призывал нас изучать страну пребывания, арабские нравы и обычаи, культуру, историю арабских стран, Египта, а так же арабский язык. Перед отъездом в ОАР мне удалось купить учебник арабского языка и словарь. Я засел за учебник. Учился писать и говорить. Через год я кое-что понимал и даже немного говорил по-арабски.

Я накупил книг о Египте, а также романы и рассказы английского классика Сомерсета Моэма в мягких обложкам. Им увлекался мой новый друг – переводчик из Воронежа. Это было сравнительно не дорого для моего кармана.

Нам казалось, что служба военных переводчиков продлиться недолго – год-два-три. Потом нас отпустят домой – на гражданку. Москвичи мечтали уйти из армии как можно скорее. Поступать в военные академии никто из нас не собирался. Хотелось подработать немного валюты на жизнь в Союзе.

У москвичей сразу же после приезда нашлись старые знакомые и сокурсники среди гражданских переводчиков, и они чаще ездили на советскую виллу на Замалике. Некоторые из них принимали участие в художественной самодеятельности, выступали на концертах, устраиваемых в дни советских революционных праздников. На них собиралась вся советская колония.

7
Заграница – это жизнь в гостях, на чужих квартирах в прямом и буквальном смыслах. Это учеба, это длинная череда открытий в новой культуре, внутри которой мы пытаемся наладить своего новую жизнь. Мы не отказываемся от своих национальных привычек и традиций. В то же время мы обязаны приспосабливаться к новой жизни и жить, сосуществовать с чуждым нам обществом.

В первый период новая страна нам кажется обыкновенной театральной сценой. Наш глаз ищет красивые декорации, и мы начинаем жить в иллюзорном, нами еще не понимаемом мире. Мы еще не знаем закулисной жизни и видим только парадный фасад, экзотику, то необычное и не привычное, что никак не вписывается в наши сложившиеся понятия о жизни.

Изучение новой культуры – это умение приближать к себе чужое и чуждое, любоваться неизвестным и неожиданным; это искусство пробиваться сквозь иллюзии и декорации к правде жизни. Постепенно наш взор перемещается вглубь сцены, и мы стремимся познать правила закулисной жизни. Новая жизнь проявляется постепенно, показывая нам свои противоречия, объективно существующие в обществе.

Процесс приближения к новой жизни сложен и многообразен. Требуются ключи к запертым дверям в историю, культуру, политику чужой страны. Одного туристического любопытства недостаточно. Необходима серьезная систематическая работа над собой. Требуется овладение методики работы с ключами. Только систематическая работа над собой поможет отворить двери и проникнуть за кулисы в гущу чужой жизни в чужой стране.

Приезжая работать в Египет, мы, переводчики английского языка, выпускники факультетов романо-германской филологии, оказывались в чрезвычайно сложной ситуации. Мы не знали ни арабского языка, ни арабской истории и культуры, ни мусульманских обычаев и нравов. Ближний Восток был новой планидой, на которую высадил нас советский космический корабль. Нам приходилось заниматься изучением страны буквально «с чистого листа».
Идеалисты переводчики отважно бросались в реку новых знаний и пытались преодолеть свое невежество. Но таких было меньше, чем прагматиков. Последние говорили: «Через пару лет уволимся из армии и будем работать с теми европейскими языками, которые изучали в институте. Зачем нам арабский? Арабский не выучишь так, чтобы работать на нем».

Можно было бы упростить нашу жизнь, разрешив нам ходить на вечерние курсы арабского языка. Через год мы могли бы использовать полученные знания для пользы дела. Однако посольство запрещало нам не только учебу, но даже контакты с местным населением. С детства нам внушали, что мы живем в самом прогрессивном обществе на планете – социалистическом, что все остальные страны принадлежат к загнивающему миру капитализма. Мы искренне гордились своим строем. Да и как не гордится, если в Египте мы видели собственными глазами десятки миллионов нищих, обездоленных, униженных, безграмотных.

Мы были «страшно далеки» от египетского народа, от буржуазии, от среднего класса, от египетской интеллигенции, даже от офицерства. Для египтян мы были иностранцами, безбожниками, иноверцами. Местные власти боялись советских людей не меньше, чем мы их. Если сотрудники иностранных компаний, работавшие в Египте, общались с местным населением, учили их английскому языку, женились на арабках, то советским людям все это категорически запрещалось.

Едва ли были ближе к египтянам и советские военные переводчики-арабисты. Их было мало. Помню приезд двух арабистов в 1964 г. Они заканчивали Военный институт до его закрытия. Их демобилизовали при Хрущеве. Они были вынуждены работать учителями английского языка в школе. Военкомат отыскал их, вернул в армию и направил на работу в арабские страны. В Каире им давали пару месяцев на адаптацию к египетскому диалекту. На изучение военной терминологии. Потом они работали с начальством в управлениях вооруженных сил ОАР.

В 1965 г. прибыла первая группа арабистов из Советских азиатских республик. После 1967 г. в Египет стали пребывать молодые выпускники и курсанты Военного института. Однако переводчиков с английским языком было гораздо больше чем арабистов.

Было бы глупо живя в Каире не изучать его истории, не бродить по местам революционной славы.

Вот какую славу обрел этот великолепный и противоречивый город еще в средние века: «Путешественники говорят, что нет на земле города прекраснее, чем Каир с его Нилом… Кто не видел Каира, тот не видел мира. Его земля – золото и его Нил – диво, женщины его – гурии и дома в нем – дворцы, а воздух там ровный, и благоухание превосходит и смущает алоэ. Да и как не быть таким Каиру, когда Каир – это весь мир. А если бы видели его сады по вечерам, когда склоняются над ними тень. Вы поистине увидели бы чудо и склонились бы к нему в восторге».

Я тоже благодарю судьбу за то, что она мне дала возможность не только увидеть это чудо, но и пожить в нем. Прошли десятилетия, как я покинул это чудный город, но я с восторгом вспоминаю те дни, которые я провел в этом городе на Ниле.

Если поездки по стране из Дашура подтолкнули меня к изучению Египта, то позже, переехав в Каир, у меня появилась возможность совершенствовать знания арабского языка, изучать достопримечательности тысячелетнего города самостоятельно.

Каир – это город-музей, разраставшийся вдоль многоводного Нила тысячелетиями. С удовольствием и любопытством мы с товарищами бродили по его улицам и паркам. Мы любовались Нилом, мостами над ним, набережными, плавучими гостиницами и ресторанчиками под плакучими ивами.

Мы любили посидеть на лавочке у круглой 180-метровой Каирской башни. Ее видно из любого уголка Каира. Издалека она кажется ажурным и нежным созданием арабского духа. Вблизи, когда сидишь в кафе под башней, она кажется огромным и величественным зданием. Кругом деревья-великаны дают тень и долгожданную прохладу. Лестница сооружена из красного ассуанского гранита. На верхний этаж вас возносит скоростной лифт. А с башни, с птичьего полета, внизу на все четыре стороны простирается величественный, многоликий, восточный город со своими древними садами и пиками минарет, вонзающимися в вечно голубое небо.

С башни видно, как по голубой дороге Нила, огороженной по берегам финиковыми пальмами, плывут фелюги с белыми треугольными парусами. Крохотный катерок, надрываясь тянет несколько длинных барж на одной вязке. Одна заполнена глиняными горшками, другая – прессованной соломой, третья – фруктами в ящиках. Обгоняя их, скользят белые прогулочные катера с туристами.

С башни можно дотянуться взглядом до пирамид Гизы и до Цитадели, парящей над городом. Мы любили ездить на экскурсию в Цитадель. После Июльской революции она стала одной из главных достопримечательностей Каира, обязательным объектом, посещаемым абсолютным большинством туристов. В 1960-е вечерами в Цитадели и на пирамидах шли ночные представления «Звук и свет».

Каир – чудесная страна. Она купается в солнечных лучах. Зеленые плодородны поля в пригородах приносят землевладельцам по несколько урожаев в год. В Хелуане дымят трубы зарождающейся тяжелой промышленности. Нам казалось, что страна жила мирной спокойной жизнью, и мы забывали о том, что, начиная с 1948 года над Каиром, над Египтом, над всем Арабском Востоком висит постоянная и пугающая угроза со стороны Израиля и стоящей за его спиной «мировой закулисы».

Работа переводчика за границей имеет свои особенности. Если на родине военный переводчик работает на иностранном языке только в рабочее время, то заграницей он общается с иностранцами постоянно. Как переводчик он работает часть времени, остальное время он разговаривает с иностранцами как частное лицо. Он имеет возможность высказывать им собственное мнение по интересующим его и собеседников вопросам, рассказывать о себе, о своих интересах, о своей стране и культуре своего народа. Он может шутить, рассказывать анекдоты, критиковать правительство, задавать вопросы его интересующие. У него появляется свой круг знакомых и друзей среди иностранцев.

Кроме того, работая за границей, переводчик получал возможность читать литературу и прессу на иностранных языках, запрещенную или не поставляемую в СССР, смотреть зарубежные кинофильмы и телепередачи, слушать «вражьи голоса», испытывая при этом прессинг буржуазной идеологии.
С одной стороны, он мог беспрепятственно получать новые знания, расширяющие его кругозор. Он мог сравнивать параметры жизни советских людей с жизнью местного населения в чужой стране, приемы ведения и содержание информационной, идеологической войны противоборствующих сторон.
С другой стороны, генералы холодной войны заставляли его задумываться над многими вопросами бытия, пересматривать свои политические взгляды, менять свои убеждения или укрепляться в правоте советской идеологии. Избыток информации однако не мешал советским переводчикам оставаться преданными идеалам, которые они впитывали с детства.

Мы не могли не испытывать давления советской идеологической машины, воспитывающей нас в духе «преданности коммунистической партии и советскому правительству», «идеям марксизма-ленинизма». Это давление усиливало в нас патриотические симпатии, гордость за советский строй. Я не помню ни одного случая, чтобы кто-то из переводчиков, моих сослуживцев, предал Родину и бежал на Запад или остался в Египте. Кстати, не помню случая, чтобы какой-то египетский офицер остался в СССР по идеологическим мотивам.

Избыточная политическая информация заставляет переводчика постоянно работать над собой. Он обязан почти профессионально знать международные отношения, международное право, историю, культуру страны пребывания, то есть то, что в пединституте, который я окончил, не изучают. В институте нам читали лекции по истории, культуре, литературе Англии. В Египте нам требовались, кроме того, знания арабской культуры и языка.

Чтобы стать профессиональным переводчиком, необходимо было изучать политическую жизнь в стране пребывания, свободно ориентироваться в международных отношениях, складывавшихся на Ближнем Востоке. Мы были обязаны знать хотя бы в общих чертах историю Израиля и израильско-арабских войн, историю сионизма и еврейского вопроса. Все это помогало нам работать с арабскими офицерами.

Работа заграницей оголяет, делает прозрачными те тайные отношения между гражданами разных стран мира, которые существуют и поддерживаются любым правительством в той или иной форме. Мы точно знали, что находимся под колпаком двух контрразведок – советской и египетской. Наши письма на родину перлюстрировались. У многих советских офицеров в гостинице стояли «жучки» египетских спецслужб, о чем нам постоянно напоминало наше начальство. Насеровский режим ограничивал деятельность Египетской компартии. До 1964 г. он держал лидеров компартии в тюрьмах. Их выпустили на свободу перед приездом Хрущева, генерального секретаря КПСС, в ОАР.

В целях конспирации нам было приказано комсомольскую организацию называть «спортивной», партийную – «профсоюзной». Комсомольские и партийные собрания нам разрешалось проводить только в Офисе Пожарского. В Дашуре мы брали стулья с собой и уходили в пустыню и проводили собрания на свежем воздухе. Арабская сторона знала, что все советские офицеры, как правило, являются членами КПСС, молодежь – комсомольцами, но была вынуждена закрывать глаза на нашу наивную конспирацию.

Разумеется, мы, переводчики, предпочитали держаться по возможности подальше от «особистов». Все мы были крошечными «винтиками» огромного государственного механизма. Мы все были пешками в большой политической игре двух сверхдержав. Мы понимали, что главное в жизни за границей – не попасть в бесшумно и бешено крутящиеся шестеренки этого механизма. Поэтому главная забота «винтика» – видеть и понимать, как крутятся шестеренки в опасной для жизни зоне, но держаться от этой зоны подальше.

Многолетняя привычка жить под «колпаком» спецслужб заграницей, а значит и в Союзе, вырабатывала в переводчике, я бы назвал, особый стиль «просветленного» мышления. Этот стиль помогает ему угадывать подлинные причины любых международных политических или военных акций, а также возможные тайные, тщательно скрываемые от общественности механизмы реализации этих акций силами спецслужб. Не только советских, но и западных, израильских, арабских.

Подобный стиль мышления помогает исследователям истории международных отношений видеть за громогласными официальными заявлениями политиков и пропагандистскими трюками продажных средств массовой информации подлинные цели правящих классов в любой стране мира, отличать красное от белого, подлинную, народную социалистическую демократию от «денежной», буржуазной, демократии. Этот стиль делает из человека скептика, циника, но его трудно провести на мякине или обмануть дешевой политической риторикой желтой прессы.

Привычка жить «под колпаком» вырабатывала у переводчиков особый стиль поведения – с оглядкой на свои и чужие спецслужбы. К «колпаку» не только не привыкаешь, но и с опаской смотришь на любого товарища, подозревая в нем «стукача». Начальство инструктировало переводчиков присматривать за специалистами и не переводить их непродуманных заявлений или сальных анекдотов арабским «подопечным». Оно рекомендовало советникам докладывать ему о любом факте подозрительного поведения переводчиков.

Слежка за работниками за границей – дело обычное для всех контрразведок мира. Контрразведчиков интересует, с кем проводят время их сограждане, что читают, чем интересуются, о чем пишут друзьям и родственникам. За доказательством не надо ходить далеко в наши дни. Все знают какой скандал вызвали публикации секретных документов Викиликс и сообщение цэрэушника Стоунда о том, что спецслужбы прослушивают и записывают переговоры всех американцев, правительственных, общественных, международных организаций.

В СССР в 1960-е годы антисоветской считалась вся белогвардейская литература русских националистов, в которой они правдиво описывали кровавые события октябрьского переворота и гражданской войны, расстрелы «белых» офицеров и солдат, миллионов казаков по приказам Ленина, Троцкого и других нерусских комиссаров.

Меня эта литература не интересовала. Нам внушили в детстве, что вся белогвардейщина – это сплошная ложь, пасквиль на «власть рабочих и крестьян». Подобной литературы в Каире, кстати, нам никто не предлагал. Помню, в 1964 г. мы снимали квартиру в доме, в котором этажом ниже проживала русская (белогвардейская) семья, обосновавшая в этом городе еще в 1920-е годы. Ее глава однажды удивил меня, заговорив со мной по-русски в лифте:
– Какой этаж?
– Четвертый. Вы живете в этом доме?
– Давно.

В соответствии с инструкцией, я был обязан о встрече с белогвардейцем немедленно доложить начальнику политотдела. Что я и сделал. Через несколько дней он вызвал меня и сообщил, что данная семья политически малоактивна и посоветовал с ней дружбы не водить. Я так и сделал. Только странно как-то получалось: русским с русскими за границей запрещалось общаться. Тогда я еще не понимал, почему нам запрещали знакомиться и общаться со своими русскими соотечественниками.

Рассказывали, что до войны в Каире жила сравнительно большая колония русских националистов. Они построили две православных церкви и приют. Постепенно они и их дети уехали в Европу или Америку. В 1960-е годы в приюте осталось несколько старичков. Жалею, что не нашлось ни времени, ни желания сходить в нашу православную церковь и поговорить с русскими старичками. Сейчас бы обязательно сходил. Тогда боялся.

До сих пор я жалею, что не познакомился поближе с семьей русского эмигранта. У них была большая библиотека русских авторов в гостиной и я мог бы почитать книги своих русских соотечественников. В них я нашел бы ту часть русской правды, которую скрывали все годы советской власти нерусские правители СССР, которая пробудила бы в нас, русских, русское национальное сознание и помогла нам отстоять русскую социалистическую цивилизацию. Мы строили ее, начиная с принятия «Сталинской» Конституции в 1936 г.

Он должен быть интересным собеседником: уметь мастерски строить беседу, владеть синхронным переводом, внимательно слушать и улавливать все оттенки мысли и чувств собеседников, угадывать смысл высказанных и скрываемых идей, не совсем правильно оформленных мыслей.

Он должен быть кладезем самой разнообразной информации и уметь ее использовать в рабочей обстановке и вне ее, когда приходится самому вступать в контакт как со своими соотечественниками, так и с иностранцами.

Работа переводчика может стать творческой, если он склонен к сложной и упорной работе над расширением собственного страноведческого, политического, культурного, филологического, литературного кругозора, если он не замыкается в узких рамках военно-технических проблем. Расширение кругозора рано или поздно приведет переводчика к следующему этапу – применению новых знаний на практике, в жизни и работе.

Военный переводчик – профессия мирная, гуманная. Он обязан быть всесторонне развитой личностью, разбираться в литературе, любить оперу, классическую музыку, знать искусство. Эти знания могут пригодиться, когда специалисты, беседу которых он переводит, неожиданно перейдут к темам, далеким от военного дела.

Если бы меня спросили, какие требования предъявлялись советскому военному переводчику, я бы назвал следующие:
1. Быть патриотом своей родины.
2. Любить свой народ, его язык и культуру.
3. Служить верой и правдой своему народу и правительству.
4. Сохранять верность воинской присяге.
5. Быть примерным офицером, достойно представлять свою Родину за рубежом.
6. Быть преданным гуманным идеалам своего строя.
7. С искренним уважением относиться к иностранным военнослужащим, с которыми приходится работать.
8. Дружелюбно относиться к местному населению в стране пребывания.
9. Интересоваться, изучать, любить культуру, историю, литературу, религию, источники духовной культуры нации, язык которой он изучает или знает.
10. Изучать нравы, обычаи народа в стране пребывания.
11. Регулярно читать местную прессу, смотреть местное телевидение, постоянно интересоваться новостями о событиях в мире.
12. Проявлять бдительность и осторожность в отношениях с местным населением, чтобы не стать объектом иностранных спецслужб.
13. Внимательно следить за изменением отношения офицеров дружественной армии к советским, российским гражданам.

Почти полгода Запад не знал о существовании нашего учебного центра. В конце января 1963 г. «Голос Америки» передал сообщение, что в Египте советские специалисты ведут подготовку арабских ракетчиков и создают современную систему ПВО, что ракета «земля-воздух» уже поступила на вооружение армии ОАР.

Приезжая в Каир в выходные дни, автобусы останавливались у белокаменного здания Оперного театра, построенного к моменту открытия Суэцкого канала специально для постановки оперы Верди «Аида». (Мы, офицеры, сержанты и солдаты вместе с «батей», смотрели эту оперу в том самом Оперном театре зимой 1963 г.)

Вездесущие журналисты не могли не обратить внимания на то, что по пятницам на площадь Оперы в центре Каира приходит три-четыре автобуса, из которых выходят около сотни молодых иностранцев-мужчин в белых рубахах и темных брюках. По их военной выправке нетрудно догадаться, что это – люди служивые. Вечером они убывают в закрытый для посещения район в пустыне. Возле Дашурских пирамид действует учебный ракетный центр. В нем проходит подготовку около 200 арабских офицеров.

Весной 1963 г. в Англии разразился правительственный кризис в связи с делом Порфьюмо. Английские газеты писали, что подвыпивший военный министр выбалтывал секретные сведение молоденькой танцовщице из ночного клуба. Ее якобы завербовал советский разведчик Евгений Иванов, капитан второго ранга, помощник военно-морского атташе. Мы с интересом читали первые откровения танцовщицы. Ей советский офицер очень понравился. Разумеется, через несколько недель британские «демократы» запретили публиковать откровения. Вот до чего доводило увлечение ночными клубами! Эта была месть советской разведки за «дело шпиона Пеньковского». 11 мая 1963 г. О. В. Пеньковский был признан виновным в измене Родине. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его к расстрелу. 16 мая приговор был приведен в исполнение.

Летом 1963 г. состоялись пуски советских ракет С-75 на полигоне. Смотреть стрельбы по реальным воздушным целям прибыл генералитет во главе с президентом Г. А. Насером. Все ракеты, запущенные арабскими ракетчиками, поразили воздушные цели. Задачу, поставленную нам партией и правительством, мы выполнили. Ракетные стрельбы широко освещались в арабской прессе. Газеты публиковали хвалебные статьи о высокой точности советских ракет и высоком боевом мастерстве египетских ракетчиков. Советские ракеты «земля-воздух» были установлены на боевое дежурство в Египте.
Дальнейшие события на Ближнем Востоке показали, насколько правильным и своевременным оказалось решение правительства Насера создать войска ПВО в ОАР. Жаль, что у молодой республики не хватило времени на завершение социальной, культурной революции, начатой в стране. Армии нужен был грамотный солдат и офицер. Жаль, что у нее не хватило средств на создание надежной противоздушной обороны над всей территорией страны.

Правильно ли Гамаль Абдель Насер (1918-1970) оценивал обстановку, складывавшуюся в регионе в 60-х годах, если война, развязанная Западом в июне 1967 г., была проиграна Арабской Объединенной Республикой? Правильно ли советское руководство, партия и правительство, понимало ситуацию, развивавшуюся на Ближнем Востоке, если в 1972 г. более десяти тысяч советских военных советников и переводчиков, включая дивизию ПВО, были изгнаны из Египта президентом Анваром Садатом (1918-1981), ближайшим соратником Насера. Думаю, что эти и другие вопросы, требуют ответа военных историков-востоковедов и политологов-международников.

Источник