народ это то что он создал за свою многовековую историю
Камешки на ладони :: Солоухин Владимир Алексеевич
– А вот так и не пишется. Если лампочка рассчитана напряжение 220, то, чтобы она ярко горела, должно быть 220. Иначе получается не свет, а красный волосок. Так и у меня. Сядешь за стол, а в, организме не хватает напряжения, в нем меньше двухсот двадцати. Вот и не пишется.
Народ – не механическое соединение миллионов человек. Такое скопление людей было бы не способно ни к какому историческому действию.
Народ – это то, что он создал за свою многовековую историю и что в свою очередь создало, сцементировал его сложной системой исторических и нравственных идеалов.
Когда нам не хочется умирать, это значит, что нам не хочется лишаться того, что мы уже знаем, пережили, видели: солнца, моря, дождя, травы, снега, музыки, любви… А вовсе не потому не хочется умирать, что осталось-де много неизведанного. О неизведанных радостях и наслаждениях мы не думаем и не жалеем.
Однажды мне звонят по телефону:
– Вы съездили бы в городок 3.
– Там есть литературное объединение. Поэты. Энтузиасты. Талантливейшие люди. Но вот уже тридцать лет они варятся в собственном соку…
Я, разумеется, не поехал, потому что талантливые люди вариться в собственном соку тридцать лет не могут и не будут.
Правомочно ли ставить искусство в прямую зависимость от научных открытий и технического прогресса? Можно ехать на лошади из одного города в другой и написать стихотворение «Зимняя дорога» или обдумать замысел «Евгения Онегина», – как можно лететь в современном самолете и стучать костяшками домино.
Возникает в душе предчувствие стихотворения.
Один поэт в разговоре как-то сказал: были бы последние две строки, а уж стихотворение-то к ним подогнать можно. Это и есть рецепт писания холодных, умозрительных стихотворений.
Лучшие стихи получаются тогда, когда есть настроение, а даль стихотворения неясна. Она манит неожиданными открытиями, а если и различается, то совершенно смутно (сквозь магический кристалл).
Мне кажется, рецепт этого поэта похож также на то, когда ученик сначала заглядывает в ответ, а потом подгоняет к ответу решение задачи.
Может случиться при этом, что ход решения окажется неверным, если даже ответы сходятся.
Когда читатель берет книгу и начинает ее читать у него в запасе сто копеек читательского внимания. Дальше все зависит от того, как построена книга. Эти сто копеек читатель может израсходовать на первых двадцати страницах или во всяком случае задолго до конца книги. Книга останется недочитанной.
Капиталом читательского внимания писатель должен распорядиться так, чтобы его хватило до конца, да еще и остался хотя бы грошик, выражающийся в восклицании: «Как жалко, что книга кончилась».
Он имеет право писать плохо, потому что он пишет очень много. Ты пишешь мало – и тебе плохо писать нельзя.
Под влиянием все убыстряющегося, все более нервного, все более бесшабашного (а вернее бы сказать, шабашного) ритма жизни на нашей планете появилась тенденция, которую иногда называют лаконизмом: вместо того чтобы написать роман, писатель скороговоркой, рублеными, бескровными, бесцветными фразами пересказывает его содержание.
Какую роскошь мог позволить себе Ч. Дарвин. Заканчивая предисловие к одной из своих основных работ, он написал: «О стиле я не заботился»!
В автомобиле вдруг закипела вода. Если бы я прозевал, мотор вышел бы из строя, потому что расплавились бы подшипники. Я остановил автомобиль, поднял капот и вскоре нашел, что ослаб хомутик, обжимающий резиновую трубку. Большая часть воды из-за этого утекла, а ее остатки закипели. Плоскогубцами я затянул хомутик, налил новой воды и поехал дальше.
Народ это то что он создал за свою многовековую историю
Владимир Алексеевич Солоухин (1924-1997)
Иногда мне приходилось сидеть на морском берегу, усыпанном мелкими разноцветными камешками. Они, правда, сначала не кажутся разноцветными – этакая однообразная сероватая масса. Их называют галькой.
Сидя на берегу, невольно начинаешь перебирать камешки вокруг себя. Возьмешь горсть, просеешь сквозь пальцы, возьмешь горсть, просеешь сквозь пальцы… Или возьмешь камешек и бросишь его в воду. Пойдут круги. Снова возьмешь камешек и бросишь в воду. Занятие не то чтобы очень интеллектуальное, но нисколько не хуже домино или подкидного дурака.
Неожиданно один из камешков останавливает ваше внимание. Он округлый, полупрозрачный, но полупрозрачная сердцевина его слегка красновата, как будто в нем растворена капля крови.
Или, напротив, он черный, как лаковый, а по черному лаку – желтый узор, похожий, скажем, на пальму.
Или по цвету он обыкновенный, серенький, но по форме – чистая женская туфелька.
Или он зеленый, а на нем летящая белая чайка. Да что говорить – бесчисленны и разнообразны камешки на морском берегу!
Понравившиеся вам, так сказать, экземпляры вы невольно складываете отдельно в купальную шапочку, или в башмак, или на разостланную газету. Хотелось бы их увезти в Москву, показать друзьям, самому полюбоваться зимой, вспомнить о синем море.
Но красивых, необыкновенных камней набирается все больше, и тут вы начинаете то, что можно назвать вторым туром.
Вы уже не обращаете внимания на рассыпанные прибрежные камешки, вы отбираете из тех, что были отобраны вами раньше. Вы кладете на ладонь с десяток камешков и пальцем долго перекатываете их с места на место, пока не остановите свой выбор на трех, а остальные семь выбросите обратно на берег…
Теперь ближе к делу. Много лет назад я завел себе тетрадь в темно-коричневом переплете, из тех, что у нас называются общими. При чтении книги, в разговоре с друзьями, на писательском собрании, во время одиноких прогулок, в жарком споре мелькала иногда мысль… Впрочем, не то чтобы мысль – некая формулировка, некое представление, касающееся чаще всего литературы. Ну и смежных искусств.
Это представление, эту формулу, эту мысль (может быть, в конце концов проще всего сказать – мысль) я старался либо запомнить, либо записать на клочке бумаги, на авиационном билете, на листочке, выдранном из чужого перекидного календаря.
Когда такие бумажки накапливались по карманам, я доставал их, разглаживал на ладони, потому что происходил отбор. Некоторые я переписывал в тетрадку.
У меня была очень утилитарная цель. Я собирался писать, а впоследствии и писал роман, в котором (предполагалось) герои будут много разговаривать об искусств больше всего о литературе. Ну и о разных других вещах. Я думал, что заготавливаю кирпичики для романа.
При написании романа существуют свои законы. Мои кирпичики все оставались и оставались в стороне, а герои говорили то, что им было нужно говорить по ходу дела.
Время от времени я брал из тетради иной камешек и вставлял его в очередную статью. В иную статью я вставлял два-три камешка, и статья, мне казалось, становил живее.
Потом начался третий тур. Подолгу я листал свою тетрадь и снова перебирал и перебирал, пока какая-нибудь пятая или десятая запись не попадала в избранные. Я брал ее и заключал в более четкую и строгую форму. Практически это выражалось в том, что я выписывал ее из тетради с соответствующей литературной обработкой на отдельный лист бумаги.
Для очень внимательного читателя некоторые записи возможно, покажутся где-то читанными. Вероятно, в моих же статьях. Или в «Письмах из Русского музея», или в том же романе «Мать-мачеха», или в книге «Слово живое и мертвое», или в книге «Славянская тетрадь»…
По какому же принципу я предлагаю их, эти некоторые записи, читательскому вниманию вторично? Принцип у меня такой. Если камешек был взят в статью из тетради, я его сохраняю и здесь. Если же он был найден в процессе писания статьи или книги, то я его в тетрадь задним числом не вписывал и его на предлагаемых теперь читательскому вниманию страницах не окажется.
Друзья говорят: не торопись. Ведь придется еще и впредь писать статьи, камешки пригодятся. А я отвечаю – пусть! Во-первых, насобираю еще. Во-вторых, может быть, так даже интереснее. Одно дело, когда камешек теряется среди других бесчисленных камней, то есть среди многословия статьи, другое дело, когда он отдельно лежит на ладони.
Надо бы и еще поперебирать, пропустить через четвертый тур. Да и те, что пока остались в стороне, в тетради, тоже не совсем еще выброшены и подлежат постепенной переборке.
Но и то правда, пусть поперебирает читатель. Если из всей этой высыпанной перед ним на стол груды камешков он отберет для себя хотя бы пяток, и то ладно. Я ведь и собирал их только для того, чтобы показать людям, в надежде, что некоторые из них окажутся забавными.
После журнальной публикации мне говорили, что иные мои суждения не бесспорны. Но я и не обязывался изрекать бесспорные истины.
В юности, в начале творческого пути, у поэта иногда вдруг получаются такие перлы искусства, которые изумляют всех.
Потом он приобретает опыт, становится мастером, постигает законы композиции, архитектоники, гармонии и дисгармонии, обогащается целым арсеналом средств и профессиональных секретов.
И вот, вооружившись всем этим, он всю жизнь пытается сознательно достичь той же высоты, которая в юности далась ему как бы случайно.
Можно исследовать химический состав, технологию производства, рецепты, тайны мастерства и все точно узнать: почему фарфоровая чашка звенит красиво и ярко, а просто глиняная издает глухой звук.
Но мы никогда не узнаем – почему одни фразы, стихотворные строки, строфы бывают звонкими, а другие глухими.
Дело вовсе не в глухих согласных, шипящих, закрытых и открытых звуках. Каждое слово без исключения может звенеть, будучи поставленным на свое место. Слова одни и те же, но в одном случае из них получается фарфор, бронза, медь, а в другом случае – сырая клеклая глина.
Один поет, а другой хрипит. Один чеканит, другой мямлит. Одна строка как бы светится изнутри, другая тускла и даже грязна. Одна похожа на драгоценный камень, другая – на комок замазки.
Если около пчелиного улья поставить смородиновый, скажем, сироп, то он повлияет на качество меда, на его витаминность, потому что пчелы будут сироп пить и незаметно подмешивать в натуральный, цветочный, собственно пчелиный мед. Таким образом можно получить мед с молочным, морковным, лимонным, хвойным оттенками.
Точно так же книга, которую читаешь, когда пишешь что-нибудь свое, незаметно влияет на то, что пишешь. Едва уловимый узор витиеватости и расцвеченности появится на ткани произведения, если читаешь в эти дни книгу, написанную расцвеченно и витиевато. Налет сухости возникает, если читаешь сухую научную информацию. Печать лаконизма или расслабленности ляжет при чтении соответствующих книг.
Зная это, можно и нужно сознательно выбирать для себя чтение в зависимости от того, что пишешь и какой «витамин» более для данного случая подходящ.
Почему герои «Мертвых душ» вот уже стольким поколениям читателей кажутся удивительно яркими, выпуклыми, живыми? Ни во времена Гоголя, ни позже, я думаю, нельзя было встретить в чистом виде ни Собакевича, ни Ноздрева, ни Плюшкина. Дело в том, что в каждом из гоголевских героев читатель узнает… себя! Характер человеческий очень сложен. Он состоит из множества склонностей. Гоголь взял одного нормального человека (им мог быть и сам Гоголь), расщепил его на склонности, а потом из каждой склонности, гиперболизировав ее, создал самостоятельного героя. В зародышевом состоянии живут в каждом из нас и склонность к бесплодному мечтательству, и склонность к хвастовству, и склонность к скопидомству, хотя в сложной совокупности характера никто из нас не Манилов, не Ноздрев, не Плюшкин. Но они нам очень понятны и, если хотите, даже близки.
Народ это то что он создал за свою многовековую историю
Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго
©ООО «Яуза-пресс», 2013
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Поразительно несчастливый русский народ.
О том, что русские на редкость несчастливый народ, писали многие – кто со злорадством, кто с иронией, а кто и с тоской. Эмоции разные, а суть одна: приходится приходить к выводу, что русским поразительно не везет.
«Невезение», конечно, относительное: легко показать, что Россия развивалась и росла быстрее, жила богаче, а хотя бы в некоторые периоды истории была динамичнее других стран Европы – даже громогласно объявляемых самыми что ни на есть передовыми и счастливыми.
Московия за XIV–XV столетия увеличилась в 20 раз. В XVI–XVII вв. территория Московии выросла еще в 12 раз и в числе прочего «обрела» ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ всего мирового чернозема! Еще почти столько же она приобретет в XVIII веке, став обладателем ни много ни мало 55 % всего мирового чернозема, – 130 миллионов гектаров из 240 миллионов на всем земном шаре…
Добавим еще, что овладение Уралом и Сибирью сделало невозможным никакой сырьевой голод. Ни в СССР, ни в Российской Федерации, судя по всему, и не очень понимают, что такое «металлический голод» или «дефицит нефти».
Так что не во всем мы такие уж «самые несчастные буратины», и уж конечно, наша история совсем не похожа на «застой».
И все же – много раз Россия шла к чему-то ценой огромных усилий, расточения богатств, природных и культурных ценностей, даже человеческих жизней… И не получала ничего. Или получала намного меньше, чем ей полагалось по любому раскладу.
Древняя Русь побеждает своего самого страшного врага: Хазарский каганат. Русы плавают по Каспийскому и Черному морям, твердой ногой становятся в Причерноморье. В Крыму возникает Тмутараканское княжество (античная Гермонасса, Тумен-Тархан тюрок, Таматаха византийцев, сегодня – Тамань).
И теряет Русь Причерноморье, утрачивает Тмутаракань всего через 100 лет после завоевания! Явно без всякой связи с монгольским нашествием: за сто пятьдесят лет до монголов.
Идет стремительное расширение Руси на север и восток, перестройка всей инфраструктуры Руси. В.В. Иванов не случайно полагал, что и ста годами раньше, и ста годами позже «военное соперничество с монголами окончилось бы иначе»[1]. Но тут, как назло, как волей какого-то зловещего рока, обрушиваются монголы, отбрасывают Русь на века назад. Да еще разрывают Русь фактически на две разные цивилизации!
Поднимается Великое княжество Литовское и Русское… Литовцы-аукшайты практически поголовно растворяются в более культурной русской среде, исчезают как системное целое. Летописи ведутся на древнерусском, официальный язык культуры, науки и администрации – русский… Остается один шаг до того, чтобы русские уже официально стали во главе государства…
И тут же большая и самая богатая часть Княжества уходит под коронные земли польского королевства, а меньшая и сравнительно бедная тоже вступает в неравноправный союз с Польшей. К XVII веку на юге Западной Руси, на современной Украине, идет полномасштабная гражданская война, а на севере, в будущей Белоруссии, летописание ведется уже по-польски, всякий образованный человек естественным образом становится польскоязычным.
Московские подданные ханов Золотой Орды разоряют и грабят собственный народ похлеще татар. Формируется вполне рабское отношение к труду: работать надо, но труд заведомо не приносит материального достатка, тем более – материальной независимости. Ведь все сверх самого минимума все равно отнимут!
Несмотря на это, вопреки политике правительства, в Московии весь XV и в начале XVI века идет стремительное экономическое и общественное развитие. Московия становится современным для того времени, могучим и культурным государством. И все обрывает погром собственного общества Иваном Грозным!
За годы правления Ивана IV с Московией происходит одна удивительная вещь: если в начале XVI века она становится все лучше известна европейцам, включается в границы Европы, то к концу как будто снова погружается во тьму полного неведения.
В начале правления Ивана IV русские воспринимаются довольно благоприятно, и во всяком случае они хорошо известны.
После разгрома русские (имеются в виду, конечно, московиты, а не обитатели Киевщины) становятся не знакомым никому народом, который чуть ли не «открывает заново» Ченслер, открывший Северный морской путь вокруг Скандинавии в Белое море.
Но этого мало, что страна Московия становится на рубеже XVI и XVII веков «никому не известной». Сам народ начинает оцениваться весьма негативно[2].
Иван IV завоевал Казань и Астрахань, при нем Россия ступила к востоку от Урала… но что проку побеждать татарские ханства, если сам русский царь становится то ли русским православным ханом, то ли немцем?
По крайней мере Штаден передает историю того, как Иван сказал ему: «На Руси я немец». А после отмены опричнины Иван пытался бежать из Московии в Англию, даже списывался по этому поводу с королевой Елизаветой.
Что же до мнения о народе…
Рейтенфельс передает историю того, как Иван IV велел некоему ученому немцу сказать, что думают о нем за границей. Немец все боялся говорить и, наконец, получив обещания не гневаться, сказал, что Ивана за рубежом считают кровожадным тираном.
Покачав головой, Иван ответил ученому немцу, что иностранцы ошибаются, не зная в точности всех обстоятельств. Ведь иностранные владыки повелевают людьми, а он – скотами.
Собственный царь «побеждает», отбрасывает на века назад свой же собственный народ. Скотов, вероятно. Его политика совершенно логично приводит к череде событий, которые современники, а за ними и потомки назвали не шибко весело: Смутным временем. Погибает четверть, если не треть населения, к 1612 году страна лежит пустая, с полуразрушенными городами и незасеянными полями, по обочинам дорог тлеют человеческие кости.
После Смутного времени весь XVII век в Московии опять идет стремительное развитие. Сменилась династия; худородные Романовы волей-неволей опираются на народ, поднимается политическая система, не менее демократичная, чем в странах Европы. Усложняется структура общества, развивается русский капитализм, Россия шагнула к Крыму и Черному морю…
А завершается все новым погромом, теперь связанным с именем Петра I. Новый виток уничтожения уже достигнутого, бессмысленное расточение богатств, усилий и жизней в скачке за нелепыми выдумками. Петр «поднял Россию на дыбы», – и опять исчезла четверть населения, страна чудовищно обнищала, целые губернии контролировались не правительством, а бандами разбойников.
Самое же удивительное: «допетровская Русь», когда все было богаче, культурнее и лучше, объявляется временем жуткого мракобесия и дикости, сплошным мраком невежества и бескультурья. И в это многие верят до сих пор.
Многие считают Императорский период – 1721–1917 годы – веком высшего взлета России. Для этого есть много оснований, но ведь и в эту эпоху не раз происходит то же самое!
Весь XVIII век после смерти Петра в 1725 году – подъем экономики, выздоровление общества после петровского погрома. И тут приходит «матушка Екатерина»… «Золотым веком» назвали годы ее правления, 1762–1796, холуйствующие дворянские историки. У нас и сейчас ее нечистое царствование порой считают каким-то раем на земле, совершеннейшей эпохой русской истории.
Наставление будущему поколению
Наставление будущему поколению
Найдите истину в этих словах для себя сами
Выдержки из фильмов
-Многие из умерших достойны жизни и многие из живущих смерти.
___________
-Отдыхайте, эти границы хорошо охраняются.
-Я не найду здесь покоя. Я слышу внутри ее голос. Она говорит о моем отце и о падении Гондера. Она говорит мне: “Да ведь сейчас еще есть надежда!” Но я не вижу ее. У нас давно надежды не было! Мой отец благородный человек, но он теряет власть, а наш народ теряет веру. Он надеется, что я все исправлю. И я сделал бы это! Я хотел бы вернуть Гондеру славу! Ты видел его Арагорн? : Белая башня Эхтелиона, сверкающая, как жемчужно-серебряная игла, высоко на вершине утренний бриз развевает знамена. Ты возвращался домой под звон серебряных труб когда-нибудь?
-Я видел Белый город. Давно.
-Однажды, наши пути приведут нас туда. и стражник на башне провозгласит: “Владыки Гондера вернулись!”
______________
-…Нести это бремя предназначено тебе, а значит, если не справишься ты, не справится никто..
______________
-Оставь,…все кончено. Мир людей падет. Все покрыто мраком…и мой город сравняют с землей…
-Я не знаю, какая сила в моей крови, но я никогда не позволю пасть Белому городу и погибнуть нашему народу!
______________
-Крепись…твой жизненный путь еще не окончен…
_____________
-Ты владеешь мечом?
-Женщины нашей страны истаре воины. У кого нет меча, тот погибнет в бою. Я не боюсь ни боли, ни смерти.
-А чего ты боишься?
-Клетки. Сидеть за решеткой, пока привычка и старость не заставят смириться, и остатки доблести не покинут тебя меня безвозвратно.
_____________
-Это он, воин с севера, он вернулся!
-Где он? Пропустите. Я его убью! Самый ловкий, самый везучий и самый отчаянный воин, что я встречал! Я так рад, дружище!
_____________
-Надежда всегда есть.
_____________
-Ты же говорил, что эту крепость не взять, пока ее защищают твои воины! Они и сейчас защищают! Умирают, но защищают ее!
-Столько смертей…Что могут сделать люди против такой свирепой злобы?
-Крушить их. Сделать вылазку!
-Смерти и славе…
-За Рохон! За твой народ!
_____________
-Я не смогу.
-Я знаю. Это ошибка. По правде говоря нам и быть здесь незачем! Но мы здесь. Мы словно в легенде оказались, мистер Фродо! В одной из тех, что берут за душу! В них столько страхов и опасностей, порой даже не хочется узнавать конец, потому что не верится, что все кончится хорошо. Как может все снова стать по прежнему, когда все так плохо? Но в конце все проходит и даже самый непроглядный мрак рассеивается. Грядет новый день, и когда засветит солнце, оно будет светить еще ярче! Такие великие легенды врезаются в сердце и запоминаются на всю жизнь, даже если ты слышал их ребенком и не понимаешь, почему они врезались, но мне кажется мистер Фродо, я понимаю, понял теперь. Герои этих историй 100 раз могли отступить, но не отступили, потому что им было на что опереться…
-На что мы опираемся, сем?
-На то, что в мире есть Добро мистер Фродо! И за него стоит бороться!
___________
-Ясности нет…
-Мне ясно только одно: если я оставлю его сейчас, я буду сожалеть об этом вечно. Время пришло.
Зола обратится огнем опять,
В сумраке луч сверкнет,
Клинок вернется на рукоять,
Корону король обретет.
-Перекуйте меч, фазэ.
-У тебя холодные руки. Жизнь Эльда покидает тебя.
-Это мой выбор. Отец, по воле твоей, или против нее, но ни один корабль не увезет меня отсюда.
___________
-Не думал, что умру сражаясь бок о бок с эльфом.
-А как насчет бок о бок с другом?
-На это, я согласен.
___________
-За все, что вы любите на этой славной земле. Зову вас на бой, люди с Запада!
___________
–Людей терзает необъятность и вечность. И потому мы задаемся вопросом, услышат ли потомки о наших деяниях, будут ли помнить наши имена, когда мы уйдем. И захотят ли знать, какими мы были: как храбро мы сражались, как отчаянно мы любили.
____________
–Всю свою жизнь я был верен законам Чести. Законы эти просты: почитай Богов, люби свою жену, обороняй свою Родину! За Трою, свою любимую Родину! Будем сражаться!
_________
–Празднуешь великую победу.
-Ты возможно и не заметил…еще утром Приам владел побережьем, а днем оно стало принадлежать Агамемнону.
-Берег оставь себе. Мне песка не надо.
-Нет. Ты пришел сюда не за песком, а за многовековою славой. Сегодня была одержана великая победа. Но это не твоя победа. Цари не чествуют Ахиллеса Цари не склоняют голову перед Ахиллесом!
-Возможно царям было плохо видно издалека. Битву выиграли воины.
-История помнит царей, а не воинов! Завтра мы сломаем неприступные стены Трои. Я воздвигну Обелийские победы на всех островах Греции и славу Агамемнону воспоют!
-Не спеши, царь всех царей, прежде завоюй победу!
_____________
-Отец, прости за то, что причинил тебе столько вреда.
-Ты так любишь ее…
-Ты великий царь, потому что любишь свою землю: каждую мелкую песчинку, самый чахлый цветок, каждый камень ее реки…Ты все любишь в Трое! Так же и я люблю Елену.
-Мне довелось участвовать во многих войнах. В одних добывали славу, в других власть, новые земли…Я думаю, война воимя любви все же разумнее иных кровавых браней…
_____________
-Неужели это эпилог. Пусть помнят титанов. Люди расцветают и засыхают, как колосья на полях. Но эти имена никогда не умрут. Пусть говорят: “Он жил во времена Гектора”, пусть говорят:…”Он жил…во времена…Ахиллеса…”
_________________
-Говорят,… Япония создана мечом…Говорят,… древние Боги опустили коралловый клинок в океан, а когда вынимали его, 4-е восхитительные капли стекли с клинка в океан…и стал эти капли островами Японии…Я же говорю:…”Япония создана горсткой храбрецов…-воинов, готовых отдать свои жизни за то, что стало забытым сном…- честь…”
__________
-Чувствовать жизни, в каждой чашке чая, в каждой жизни…
-Вы будете биться с белыми людьми?
-Да. Если они придут сюда.
-Почему?
-Потому что они пришли, чтобы погубить все, что я полюбил.
__________
-Жизнь больше смерти, а любовь больше, чем то и другое.
____________
“-Царем нельзя родиться – им можно стать…”
___________________
“Не своротить камня с пути думою…”
____________________
Если кто-то верит в чудо, сделай ему это чудо, если ты в состоянии
_____________
-А вы несчастны?
-Мы счастливы, потому что мы вместе.
-И это не мало.
-Это очень много. И, может быть, это дороже всего.
Выдержки из произведений и стихотворений
“Блестело море, все в ярком свете, и грозно волны о берег бились.
В их львином реве гремела песня о гордой птице, дрожали скалы от их ударов, дрожало небо от грозной песни:
>”
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины- ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя- как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!
***
Был честный фермер мой отец,
Он не имел достатка,
Но от наследников своих
Он требовал порядка.
Учил достоинство хранить,
Хоть нет гроша в карманах.
Страшнее- чести изменить, чем быть в отрепьях рваных.
***
Едешь ли с работы жарким летом,
Морозной ли и вьюжною зимой,
Заходишь обязательно за хлебом
И бережно несешь его домой.
Священен хлеб, в себя вобравший солнце,
В себя вместивший хлебороба жизнь.
Ты сердцем чистым до него дотронься
И чистыми руками прикоснись!
________________
“Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц,-”
…Эту привычку к труду благородную
Нам бы не худо с тобой перенять…
Благослови же работу народную
И научись мужика уважать.
Да не робей за Отчизну любезную…
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную-
Вынесет все-что Господь не пошлет!
Вынесет все- и широкую, ясную
Грудью дорогу пролижет себе.
Жаль только- жить в эту пору прекрасную
Уж не придется- ни мне, ни тебе.
________________________
…-Я вот смотрю на тебя и только сейчас понял, чем ты отличаешься от них ото всех…
-И чем же?
-Частицей бы.
______________________
***
Если в семье трещина
Есть лишь одна причина-
В жене проснулась женщина,
В муже уснул мужчина!
___________________
“Погиб поэт!- невольник чести-
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой. ”
…Его убийца хладнокровно
Навел удар…спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет…
…Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сенею закона,
Пред вами суд и правда- все молчи!
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата…
____________________________
…Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый.
Снег шершавый, кромка
льда…
Кому память, кому слава,
Кому темная вода,-
Ни приметы, ни следа.
Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лед,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошел. Второй- за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.
Как плоты пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовым, железным тоном,
Точно крыша под ногой.
И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу- будто не они.
Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все дружней и строже,
Как-то все тебе дороже
И родней, чем час назад…
Поглядеть- и впрямь-
ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.
Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи-отцы.
Тем путем идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьем кремневым
Русский труженик-солдат…
_______________
…Вся она- от Подмосковья
И от Волжского верховья,
До Днепра и Заднепровья-
Вдаль на Запад сторона,-
Прежде отданная с кровью,
Кровью вновь возвращена.
Вновь отныне это свято:
Где ни свет- то наша хата,
Где ни дым – то наш костер,
Где ни стук – то наш топор,
Что ни груз идет куда-то-
Наш маршрут и наш мотор!
И такую-то махину,
Где гони, гони машину,-
Есть где ехать вдаль и вширь,
Он пешком, не вполовину,
Всю промерил, богатырь.
Богатырь не тот, что в сказке-
Беззаботный великан,
А в походной запояске,
Человек простой закваски,
Что в бою не чужд опаски,
Коль не пьян. А он не пьян.
Но покуда вздох в запасе,
Толку нет о смертном часе.
В муках тверд и в горе горд,
Теркин жив и весел, черт!
Праздник близок, мать- Россия,
Оберни на запад взгляд:
Далеко ушел Василий,
Вася Теркин, твой солдат.
То серьезный, то потешный,
Нипочем, что дождь, что снег,-
В бой, вперед, в огонь
Кромешный
Он идет, святой и грешный,
Русский чудо- человек…