несут царя на носилках
Несут царя на носилках
Фараон ничего не мог поделать. Его армия превратилась в нестройную, буйную толпу. Голос царя терялся в Сплошном гуле торжествующих криков, и Тутмос понял, что надо уступить.
Если бы египтяне не были отвлечены грабежом, вряд ли кто-нибудь из беглецов спасся.
Тутмос был недоволен. Победа его не радовала. Он досадовал, что не удалось воспользоваться смятением, охватившим врага, и захватить город. Хмуря брови, оглядывал царь укрепления Мегиддо. Они казались неприступными. Глубокий ров окаймлял крепость. Нижняя, часть стены была сложена из больших каменных глыб, а верхняя — из плоского кирпича. Десятки башен выдвигались вперёд, сверкая белыми зубцами. Оттуда выглядывали, меткие стрелки, грозя поразить каждого, кто осмелится приблизиться.
Сперва египтяне надеялись взять крепость, взобравшись ночью, на её стены. По приказу фараона были приставлены к стене деревянные лестницы. Но осаждающим не удалось подняться даже до середины стены. Они были сбиты и отступили с большими потерями.
Воины несут на носилках царя (Новое царство).
Пришлось приступить к осаде. Разъярённый Тутмос велел вырубить все оливковые деревья и смоковницы в окрестных садах и соорудить деревянную изгородь вокруг города. Выставленная стража не пропускала ни одного человека. В переполненном беглецами городе было мало запасов продовольствия. Начался голод, болезни. Мёртвые тела сбрасывались в ров, и они гнили там под раскалёнными лучами летнего солнца — хоронить покойников было негде. Нестерпимое зловоние наполняло город. Наконец к Тутмосу явились вестники от правителя Мегиддо с мольбой о пощаде. Открылись городские ворота, и египетские воины устремились в город. Начался грабёж. Египтяне хватали всё: мебель, одежду, украшения, хозяйственную утварь. Связанных женщин и детей, оглашающих воздух рыданиями, уводили в египетский лагерь. Взятых в плен воинов заковывали в бронзовые кандалы и доставляли фараону. Он указывал, кого из них следует в дар богу Амону отправить в Фивы на работы в храмовых поместьях и мастерских, кого — отдать в награду отличившимся военачальникам и вельможам.
Египетская армия возвращалась домой. За колесницами следовали широкие повозки, нагружённые добычей, за ними уныло шагали истощённые пленные и пленницы в грязных лохмотьях, босые, растрёпанные, с руками, скрученными за спиной.
Торжествовали военачальники и колесничие, но рядовые пехотинцы шли, понурив голову, ворча вполголоса.
Многие египетские воины проклинали злосчастный поход и с горечью вспоминали об убитых товарищах, зарытых в чужой земле. Сколько тягостей пришлось вынести царскому войску — и всё это ради того, чтобы вельможи и военачальники наполнили свои дома азиатским золотом и чтобы новые толпы чужеземных рабов стали трудиться на полях фараона и его приближённых.
У многих воинов ныли не зажившие ещё раны, у других горели на спинах и ногах рубцы от недавних палочных ударов, нанесённых по приказу придирчивых военачальников. Это было всё, что они получили в награду за свои победы.
Фивы — столица Египта [17]
Не сражаются вблизи неё, ибо велика её сила.
Каждый город возвеличивается в имени её,
Она — их владычица, более могучая, чем они!»
Так воспевали древнеегипетские поэты самый большой и самый замечательный из городов Египта, его столицу — Уасет, или Фивы, как её называли греки.
Из маленького провинциального городка Фивы выросли до пышной столицы могучего государства. Отзвуки славы египетских Фив сохранились и в греческом эпосе.
Фивы знали годы расцвета и упадка. Века расцвета сменялись тяжёлыми временами разрушительных нашествий иноземцев. Многих завоевателей — и эфиопов, и ассирийцев, и персов — видели фиванцы на улицах своего города.
Одним из наиболее интересных периодов в жизни Фив был XV в. до н. э. Египет, который уже более ста лет назад сбросил длительное иго владычества гиксосов, сделался теперь сильнейшей державой Востока. Фивы — столица области, князья которой выступили объединителями страны в борьбе с гиксосами, — стали главным городом Египта. Богатства, хлынувшие в Египет в результате удачных войн не только на севере, но и на юге, в Нубии, способствовали украшению города. Грандиозные храмы пышные дворцы фараонов и дома вельмож быстро изменили облик Фив, превратив их в самый богатый и великолепный из египетских городов.
Познакомимся же с Фивами в период их наибольшего расцвета.
Нил делит город на две части — восточную, где расположен самый город, и западную, где находились кладбища и заупокойные храмы царей Египта времени Нового царства.
Если плыть к Фивам по Нилу с севера, то ещё издали видны колоннады храмов и стоявшие перед входами в них колоссальные статуи фараонов. Когда же корабль приближался к одной из пристаней восточного берега, перед глазами приезжего во всём блеске и шуме вставал знаменитый город.
Различны улицы этого города и многолик его образ. Различна и жизнь его обитателей, лёгкая и приятная для одних, тяжёлая, изнурительная для других. И последних в городе большинство.
Несут царя на носилках
Как боролись с толчеей на улицах Рима. Народу там было много и повозки были в ходу. Но ездить на них днем не разрешалось, лишь избранные могли проехаться в повозке, остальные богачи перемещались в носилках.
Лектика (lectica), то есть носилки, которые несли носильщики-лектикарии и в которых зажиточные люди лежа передвигались по городу или в путешествиях, не представлялась римлянам достойной серьезного описания.
Древние историки культуры характеризуют ее весьма редко и очень бегло, подлинных римских носилок сохранилось всего несколько экземпляров, у ученых Нового времени лектики не вызывали, кажется, никогда и никакого интереса. Складывается странное положение, при котором носилки упоминаются бесчисленное число раз почти у всех римских авторов, и составляли они, как видно, одну из распространеннейших принадлежностей городского быта, но как они были устроены и как ими пользовались, остается непонятным.
Прежде всего, сколько лектикариев несли носилки?
Петроний рассказывает о местном магистрате в маленьком италийском городе, чьи носилки несли два раба Заезжий галл встретил на улицах Рима четырех городских рабов с носилками. Марциал спрашивал полумертвого, но все еще хорохорящегося старика: «Что толку в том, что тебя как груз несут шестеро каппадокийцев?». У римских авторов упоминается и октофор — носилки, которые несли восемь рабов.
Как они их несли?
Лектикарии быстро проходили очень большие расстояния — рабы Цицерона, например, за один-два утренних часа отнесли его из Афин значительно дальше Пирея[133] и он не видел в такой скорости ничего особенного. Но тогда нельзя допустить, что носилки несли так, как носили их еще недавно наши землекопы, то есть держа оглобли в опущенных книзу руках: нряд ли есть на свете силачи, способные сколько-нибудь долго нести гак тяжелый груз. Выходит, носилки несли, стоя вне оглобель и подняв их на плечи? Но тогда как быть с полумертвым стариком Марциала? Ведь описанным способом не могут разместиться симметрично шесть человек, при несимметричном же их расположении они не смогут двигаться. А с двумя лектикариями, несшими префекта квартала у Петрония? Расстояние между оглоблями любых носилок больше, чем ширина человеческих плеч. Кроме того, есть данные, говорящие о том, что ехавший в лектике, как правило, находился очень невысоко над землей: Марциал описывает любителей целоваться на улицах со встречными знакомыми, в том числе и сидевшими в лектике, — если бы человек находился над головами лектикариев, поцеловать его с земли не было бы решительно никакой возможности. При чтении источников возникает и множество других недоуменных вопросов. Первая задача в этих условиях — дать по возможности полное и систематическое описание разбираемого явления. Материалом для него нам послужат упоминания о пектиках у римских писателей. Поскольку для восстановления полной картины важны оттенки, привлекаемые тексты придется часто цитировать в подлиннике.
Исходная ситуация содержится в первом по времени упоминании в римской литературе о езде в носилках — в речи мятежного трибуна 123–122 гг. до н. э. Гая Гракха[134]. Там рассказывается, как знатный римлянин, путешествуя в носилках и решив остановиться, велел lecticam deponi, а затем и снять struppos quibus lectica deligata erat. «Deponere» означает «складывать» (преимущественно вниз, на землю), «разбирать» (то, что было связано), «распрягать»; «struppum» — «крученый ремень»; «deligare» — «привязывать», «завязывать». Лектика, другими словами, была связана особыми кручеными ремнями с каким-то устройством, с помощью которого непосредственно и осуществлялось движение, так как его можно было разъединить с носилками, лишь остановив последние и поставив их на землю.
Как пользовались этим устройством, явствует из одного пассажа в Светониевой биографии Клавдия: когда в 37 г. н. э. после гибели императора Калигулы преторианцы в поисках убивших его заговорщиков обыскивали дворец, они обнаружили спрятавшегося дядю убитого — Клавдия, «посадили его в носилки и, поскольку его люди разбежались еще раньше, сами отнесли его в лагерь, положив груз на плечи и поочередно сменяя друг друга» (Подчеркнуто мною. Г.К.). Нас сейчас интересуют последние подчеркнутые слова — в подлин нике: „vicissim succolantibus». Глагол «succolare» происходит от «sub» («под») и «collum» («шея, плечи, загривок»), и значение его издавна принято иллюстрировать одним из рельефов с колонны Траяна: два легионера идут один впереди другого, положив себе на плечи толстый шест, с середины которого, подвешенный на ремне, свисает переносимый груз. Очевидно, и описанные у Светония преторианцы несли носилки именно так — подвесив их на крепкий шест с помощью уже знакомых нам struppi (крученых ремней), захлестнув их другим концом на оглобли носилок; не случайно словом «struppi» обозначались также своеобразные римские уключины — ременные петли, прикрепленные к веслу и захлестывавшиеся на колок лодки. Этот способ ношения лектики не был ни специфически солдатским, ни импровизированным ради описанного Светонием случая, поскольку преторианцы лишь заменили разбежавшихся лектикариев Клавдия, несших носилки, по всему судя, точно так же. Шест, на котором подвешивалась лектика, назывался «asser» — слово это встречается при упоминаниях лектики систематически у самых разных авторов, и вне предложенной выше реконструкции назначение его оставалось бы непонятным.
http://vk.com/wall-19385579?own=1&offset=100
Отец имел право продать своего сына в рабство трижды(за долги например). После этого сын выходил из его подчинения.
Рабов для себя римляне производили так же и в домах(vernae) питомниках, где рабыни рожали специально детей. Кстати, в Риме был рынок для рабов-уродов. Так вот в питомниках их и производили. Ущемляя голову, уродуя лицо. Платили за таких рабов дороже. Вот деньги.
Римские монеты.
За которые покупалось все, что пожелаешь.
Это Сапа инка со своей женой.
а это уже Япония. И даже так)
А вот этнографический музей на Гоа
http://ogoa.ru/index.php/topic,11064.0.html
Вопрос про носилки у меня возник, когда я не нашла такого вида транспорта на Руси и я до сих пор в недоумении, неужели на Руси не таскали барынь в носилках. Если есть у кого ссылка буду рада почитать.
Posted on Sep. 26th, 2014 at 08:20 pm | Link | Leave a comment | Share | Flag
345 лет назад началось правление царя Федора Алексеевича
Ровно 345 лет назад, 29 января 1676 года, от сердечного приступа скончался царь и великий князь всея Руси Алексей Михайлович, получивший в народе прозвище Тишайший. Ему было 46 лет.
На период правления второго государя из династии Романовых пришелся ряд исключительно важных событий: церковный раскол, воссоединение с Левобережной Украиной, Соляной и Медный бунты, восстание Степана Разина, освоение Сибири. У Алексея Михайловича было 16 детей от двух браков. Старшие сыновья – Дмитрий и Алексей – умерли в раннем возрасте. Поэтому трон наследовал их следующий по старшинству брат – Федор Алексеевич. В момент кончины отца ему было 14 лет. Это не являлось чем-то экстраординарным: все первые Романовы становились царями в юношеском возрасте.
Как и все сыновья Алексея Михайловича от первой жены Марии Милославской, Федор имел слабое здоровье – ему передалось наследственное заболевание в виде хронического неусвоения витамина С.
Царь Федор Алексеевич. Портрет работы неизвестного западноевропейского художника (скорее всего, нидерландской школы).
1676. Эрмитаж (Санкт-Петербург)
В первые месяцы царствования он тяжело болел. В частности, его беспокоили отеки ног, что стало следствием полученной в детстве тяжелой травмы. Так, наследник очень любил лошадей и однажды вызвался быть возницей во время зимнего катания своих тетки и сестры. Из-за перегруженности саней лошадь не смогла тронуться с места и встала на дыбы, выбросив седока из седла. Федор попал под сани и после этого происшествия долго не мог ходить, постоянно чувствовал боль в груди и спине. Известно, что на похороны Алексея Михайловича молодого царя несли на специальных носилках, сделанных в форме стула. В дальнейшем ходьба пешком давалась ему с большим трудом, из-за чего царь предпочитать передвигаться верхом.
Впрочем, к середине 1676 года Федор пошел на поправку и вырвал власть из рук боярина Артамона Матвеева, усиление позиций которого началось еще при почившем государе. 18 июня того же года Федор венчался на царство. В тот день ему били челом патриарх Иоаким с митрополитами и другими представителями высшего духовенства, а также царевичи Сибирский и Касимовский, бояре, окольничие, думные люди, стольники, стряпчие, московские дворяне и дьяки. После совершения положенных обрядов Федор III «малый поклон сотворил, не снимая с себя царского венца», а Иоаким «благословил богом венчанного царя и, приняв его за десную руку, посадил на царском его месте».
Представления Федора о царской власти были во многом сформированы под влиянием его наставника, крупнейшего мыслителя того времени Симеона Полоцкого.
При возведении на престол он первым из русских царей говорил о «соблюдении общего блага» как основной цели своих деяний.
В первое время Федор Алексеевич находился также под влиянием патриарха. Это подтверждается, например, возведением в Московском уезде сразу нескольких новых каменных церквей вместо ветхих деревянных до конца 1676 года.
Федор Алексеевич вошел в историю как убежденный сторонник преобразований. Считается, что именно он подготовил или начал реформы, которые затем довел до логического завершения его младший брат Петр I. При третьем царе из дома Романовых наметилось преобразование административного аппарата – замена многочисленных приказов более стройной системой управления.
Другой важной задачей его правления являлась реорганизация армии: требовалось заменить дворянское ополчение регулярными войсками – полками нового строя.
Многие преобразования упирались в устаревшую систему местничества, при которой должности распределялись в зависимости от знатности рода, что закрывало возможность продвижения по службе талантливым, но незнатным дворянам, и, наоборот, выдвигало посредственностей от боярства. Отмена местничества явилась одним из главных достижений правления Федора Алексеевича. Он также стремился смягчить наказания за уголовные преступления, содействовал отмене отрубания рук за воровство.
Второй страстью царя, помимо лошадей, была стрельба из лука, третьей — одежда. Выражаясь современным языком, ему как мало кому в тогдашней России было присуще чувство стиля. Причем государь не считал зазорным для себя ориентироваться в данном вопросе на заграницу, конкретно – на Польшу.
Федор следил за модой и предписал сменить старые придворные наряды на кафтаны западного образца.
«Царь запретил ношение традиционного парадного костюма, поскольку «старые одежды были долги, прилично женскому платью, и к служилому и дорожному времени непотребны». Заменой морально устаревшим одеждам было избрано служилое платье, максимально учитывающее нужды деятельного, прежде всего, ратного человека. Новый костюм должен был как можно меньше сковывать движения, что предопределило его меньшую длину», — отмечается в статье историка Бэллы Шапиро «Homo Eques русского средневековья: царь Федор Алексеевич Романов».
Молодые бояре начали брить бороды. Вместе с тем придворным было приказано стричь волосы на польский манер и учить польский язык – это дало основания недовольным обвинять Федора в полонофилии, которую царь мог перенять под влиянием своей первой жены Агафьи Грушецкой, польки по происхождению.
«Прилежа, как и Петр I, к строительству, Федор учредил под контролем приказа Каменных дел единые меры для кирпича и белого камня, причем велел кирпичникам ставить на каждом десятом кирпиче личное клеймо, — уточнял в своей книге «Несостоявшийся император Федор Алексеевич» историк Андрей Богданов. — Указав строить в Китай-городе только каменные здания, он выдал хозяевам десятилетнюю ссуду на строительство и позже многим простил этот долг. Великолепием своего двора и столицы царь потрясал воображение иностранцев, что было немаловажно, так же, как и организованная им при своем венчании на царство сакрализация самодержавной власти. Им была освящена формула православного самодержавного царства».
При этом царь рассердился, когда придворные начали уподоблять его Богу и грозил им за это «великой опалой».
Центральным событием внешней политики Федора Алексеевича стало продолжение начатой еще в 1672 году войны с Османской империей и Крымским ханством. Кампания завершилась подписанием 3 января 1681 года Бахчисарайского мирного договора, по которому граница между Россией и Турцией устанавливалась по Днепру (то есть, турки де-факто признавали за Россией Левобережную Украину, а Россия за Турцией – Правобережную). При этом за турками остался Чигирин – резиденция гетмана Войска Запорожского.
Следил Федор и за восточными рубежами своей державы. Получив известия об опасности, угрожавшей русским поселениям в Приамурье со стороны Цинской империи, царь двинул войска «на китайцы».
При Федоре Алексеевиче продолжились репрессии против старообрядцев. Когда просидевший 14 лет в остроге на хлебе и воде протопоп Аввакум написал резкое письмо царю, в котором критиковал его отца Алексея Михайловича и патриарха Иоакима, власти решили покончить с лидером «раскольников»: вместе с ближайшими сподвижниками он был заживо сожжен в срубе.
Старший брат Петра I. Последний шанс, спасти страну
У Московского государства был шанс избежать катастрофы в лице Петра I, его старший брат Фёдор Алексеевич.
После Смуты на престол вступили семейство Романовых. Третьим государем из их рода был Федор Алексеевич. Он царствовал только шесть лет, с 15 до 21 года. В первые месяцы после возведения на престол, молодой царь тяжело болел цингой, у него опухали ноги. Он даже не мог сам идти, на похороны отца его несли на носилках.
Больной, но умный
Государя Фёдора вполне можно назвать предшественником Петра I, который лишь продолжил его реформы.
1. Государь ослабил наказание за уголовные преступления.
2. Он отменил Земский собор. По которому молодой служащий получал чин не меньше чина своего родителя. Это мешало развитие государства.
3. Фёдор Алексеевич уничтожил Разрядные книги, заменив из Родословными. Там писали имена аристократов, не подтверждая их места в Думе. Сейчас простолюдин, но умный и талантливый мог занять высшие должности в армии.
4. Царь отделил церковь от государства. Он начал печатать книги, не спрашивая одобрения церковников. После смерти государя патриарх Иоаким проклял печатные книги.
5. По его приказу проложили под дворцами Кремля систему канализации.
6. Всех сирот и нищих по указу государя пристраивали в монастыри. Там до 20 лет они трудились и обучались мастерству. Потом их забирали в стрельцы, записывали в тягло.
7. Уже в то время государь приглашал иностранных специалистов для просвещения в Москву. Во время царствования Федора был составлен план первой Академии, где бы учили астрономии, там предполагалось набирать студентов из всех сословий. Но только Пётру Алексеевичу удалось окончательно создать Академию.
8. Именно государь Федор, а не его младший брат велел придворным носить европейскую одежду. Стрельцов не допускали в Кремль, если они были в старинных охабнях, однорядках.
Реформы царя Федора встречались населением в штыки всеми сословиями. В 1682 году стрельцы взбунтовались.
Семья Фёдора Алексеевича
Приближёнными к царю можно назвать Ивана Языкова и Алексея Лихачёва. Они познакомили Фёдора с девицей, которая понравилась ему во время крестного хода. Они выяснили, что избранницу царя зовут Агафьей Грушецкой, её опекуном был дьяк Заборовский.
Ему приказали не выдавать Агафью замуж до указа. Летом 1680 года Фёдор с Агафьей повенчались. Но через год жена умерла во время родов мальчика, который скоро пошёл вслед за матерью. Говорят, что по желанию царицы царь велел придворным бриться и носить польскую одежду.
Для вдового и часто болевшего государя быстро нашли новую невесту. Позаботились тоже Лихачёв с Языковым. Второй женой была Марфа Апраксина, но супруги прожили только два года, до смерти Федора Алексеевича.
Альтернативный путь в Европу
1. Царь усилил регулярные стрелецкие части, вместо не эффективного дворянского ополчения. При его правление беглых стали принимать в рекруты, а не возвращать обратно хозяевам.
2. В столице строили много каменных зданий, причём из казны выдавали ссуды на строительство дома.
3. По желанию царя прошла всеобщая перепись населения, для проведения сбора налогов.
4. Царь пытался создать иерархию для военных, придворных и гражданских чинов, которую закончил его младший брат.
Внешняя политика государя
Фёдор Алексеевич намеревался вернуть России выход к Балтийскому морю. Но ему препятствовали турки и татары, часто грабившие юг России. Поэтому царь Фёдор в 1676 году пришлось начать войну с Турцией. Она закончилась победой русских в 1681 году подписанием договора в Бахчисарае. К России отходила левобережная часть Украины.
Была возведена Изюмская черта для охраны Украины от набегов турок и татар.
За 6 лет правления царь Фёдор успел сделать для развития России немало. Проживи он дольше, то, возможно его дела затмили бы реформы его младшего брата, названного Петром Великим. Но он скончался весной 1682 года, не оставив после себя наследника.
После его смерти на трон взошли его братья Иван и Пётр, последний из них продолжил прогрессивные начинания Фёдора Алексеевича.
Юлия Друнина На носилках На носилка
„НА НОСИЛКАХ. ”
Юлия Владимировна Друнина (1924-1991 г.)
Перевод с русского языка на болгарский язык: Красимир Георгиев
На носилка до барака степна
край превзето село, в кръв и прах,
полумъртва санитарка шепне:
– Да живея, братя, не успях.
Пред носилката бойци тълпят се,
чезне младият й взор в света:
осемнайсет са си осемнайсет,
но неумолима е смъртта.
След годините в очи любими
на подкрепящата го жена
зарево от страшен блясък димен
вижда ветеранът от война.
Тръпне, погледът му вън витае,
пуши сред взривения покой.
Жено, остави го сам, сега е
в четиридесет и първа той.
Там, където до барака степна
край превзето село, в кръв и прах,
ах, умираща девойка шепне:
– Да живея, братя, не успях.
Ударения
НА НОСИЛКА
На носи́лка до бара́ка сте́пна
край превзе́то се́ло, в кръ́в и пра́х,
полумъ́ртва санита́рка ше́пне:
– Да живе́я, бра́тя, не успя́х.
Пред носи́лката бойци́ тълпя́т се,
че́зне мла́дият й взо́р в света́:
осемна́йсет са си осемна́йсет,
но неумоли́ма е смъртта́.
След годи́ните в очи́ люби́ми
на подкре́пяштата го жена́
зарево́ от стра́шен бля́сък ди́мен
ви́жда ветера́нът от война́.
Тръ́пне, по́гледът му въ́н вита́е,
пу́ши сред взриве́ния поко́й.
Же́но, остави́ го сам, сега́ е
в четири́десет и пъ́рва то́й.
Та́м, къде́то до бара́ка сте́пна
край превзе́то се́ло, в кръ́в и пра́х,
а́х, уми́рашта дево́йка ше́пне:
– Да живе́я, бра́тя, не успя́х.
Превод от руски език на български език: Красимир Георгиев
Юлия Друнина
НА НОСИЛКАХ.
На носилках, около сарая,
На краю отбитого села,
Санитарка шепчет, умирая:
– Я ещё, ребята, не жила…
И бойцы вокруг неё толпятся
И не могут ей в глаза смотреть:
Восемнадцать – это восемнадцать,
Но ко все;м неумолима смерть…
Через много лет в глазах любимой,
Что в его глаза устремлены,
Отблеск зарев, колыханье дыма
Вдруг увидит ветеран войны.
Вздрогнет он и отойдёт к окошку,
Закурить пытаясь на ходу.
Подожди его, жена, немножко –
В сорок первом он сейчас году.
Там, где возле чёрного сарая,
На краю отбитого села,
Девочка лепечет, умирая:
– Я ещё, ребята, не жила…