невский 111 история дома
Доходный дом Рыжовых
Доходный дом Рыжовых
Доходный дом И. Е. Гарунова
Дом А. Ф. Рыжова построен в 1872 г. Рыжовы владели им до 1911 г.
Законченный постройкой дом Рыжовых имел столь же скромный декор фасада, что и построенный в то же время на другом углу Полтавской улицы дом Воронина. Это обстоятельство, как и размеры здания, позволяют предположить участие в его постройке архитектора А. С. Кириллова.
(Векслер А.Ф. Старо-Невский проспект. М.:ЗАО Центрполиграф, 2009. С. 86-88, добавил nikspb )
Дом до капитального ремонта.
1967-1968 год. Вид из окна квартиры
по Невскому, 146.
Угол Харьковской ул. и Невского пр.
(Векслер А.Ф. Старо-Невский проспект. М.:ЗАО Центрполиграф, 2009. С. 86-90, добавил nikspb )
Гарунов Иван Евгеньевич. куп. 1 г. Невский, 122. Банкирская контора (О. III. С. 151)
(Весь Петроград 1923 С. 239)
(Ленинград. Адресно-справочная книга. 1940. Лениздат. С. 259.)
Мастерская № 24 фабрики по ремонту обуви № 3, Невский пр., 113. ([ 108 ], С. 124).
1973: Мастерская № 24 по ремонту обуви Смольнинского р-на в [ 211 ] отсутствует.
1973: Промышленная торговая сеть. Специализированные магазины, имеющие названия. «Дары леса»
1976, 1978: Ремонт обуви, Невский пр., 113. («Краткий справочник ЛГТС-1976″, С. 314), («Список абонентов ЛГТС-1978″, С. 206).
Цех полотерно-поломойных работ объединения «Невские зори», Полтавская ул., 4. ([ 125 ], С. 72).
1991: Магазин продовольственный, фирменный «Дары леса», кооператор. Полтавская, 4
Доходный дом С. Воронина (по Гончарной ул.)
Доходный дом С. Воронина поздний классицизм
Гильзовая фабрика «Лебедь» (..1912..)
Институт «Энергосетьпроект» (..1965..)
Проектный институт энергетических систем и электрических сетей (..1973..)
Список фабрик и заводов Российской Империи. 1912 г.
» В 1849 г. участок (№ 112 по Атласу Цылова) с двухэтажным каменным домом принадлежал купцу Семену Трофимовичу Крапивину. Затем домовладение принадлежало К. А. Туру, владельцу гостиницы «Демут» надворному советнику Степану Воронину и его сыну, поручику лейб-гвардии Гусарского полка Константину Воронину, четырехэтажный доходный дом на участке которых в 1861-1862 гг. построил арх. А. С. Кириллов.
В сентябре 187?-апреле 1872 г. здесь жил писатель Глеб Иванович Успенский.
В августе 1880 г. арх. Р. Б. Бернгард обследовал домовладение И. Е. Дрябина и оценил его в 538 559 руб. при стоимости земли в 16 373 руб. В составленную Бернгардом оценочную опись вошли каменный четырехэтажный крытый железом дом на подвалах, три таких же надворных флигеля, две каменные в четыре этажа постройки по задней границе участка и одноэтажные пристройки к ним. Квартиры в домах были оборудованы водопроводом, ватерклозетами, ваннами.
(Векслер А.Ф. Старо-Невский проспект. М.:ЗАО Центрполиграф, 2009., С. 76-85, добавил nikspb )
Невский в деталях: 10 зданий, декор которых вы вряд ли замечали
Будем откровенны — Невский проспект прекрасен, но находиться на нём долго достаточно тяжело, особенно в разгар туристического сезона. Гуляющие и вечно спешащие горожане либо недовольно забурчат на зазевавшихся, либо вовсе не дадут остановиться. А ведь там есть чем полюбоваться! Пройдём мимо десяти домов на Невском, декор которых заслуживает вашего пристального внимания.
Это бесплатный материал, подготовленный в рамках платной рассылки «Влюблённым в Питер». Если вам понравится этот текст и вы хотите с головой погрузиться в истории о домах и жителях любимого города — можете еженедельно получать два новых материала, подписавшись на нашу платную рассылку на Patreon или Boosty.
Дом Вавельберга
Невский, 7-9
Один из первых домов на Невском проспекте, и один из самых загадочных — доходный дом предпринимателя польского происхождения Михаила Вавельберга. Здание занимал Санкт-Петербургский Торговый банк, основанный в 1846 году отцом предпринимателя. Сам дом построили через почти 30 лет.
Проектировал здание архитектор Мариан Перетяткович. В архитектуре отразилось тогдашнее увлечение ранним Возрождением — постройка крупная, массивная, но в то же время изящная. Например, окна второго этажа напоминают венецианский Дворец дожей, а фасад облицован крупным серым гранитом с многочисленными украшениями. Горожане даже называли дом «Денежкино палаццо».
Декором занимались скульпторы Дитрих и Козлов. В общей сложности на фасаде можно насчитать около 135 маскаронов и барельефов: это львиные морды, человеческие лица, растения, картуши (то есть щиты в узорах). Особенно впечатляют букрании — орнамент в виде черепа быка, который использовали в античной культуре Древней Греции. Заново этот символ возродился в эпоху Ренессанса. Чаще всего букраний размещали на храмах, но на общественных зданиях он должен был привлекать удачу к предприятию.
Однако сегодня букрании, кажется, потеряли свою волшебную силу. В советские годы дом Вавельберга занимали кассы «Аэрофлота» и Агентство воздушных сообщений. Но вот уже почти 10 лет здание приспосабливают под гостиницу. Хозяевам то не хватает денег, то мешают бюрократические проволочки.
Дом Яковлевых. Невский пр., 112
Трехэтажный дом появился здесь в начале XIX в. Участком (как и домом № 96/1 на Невском проспекте) владела династия купцов Яковлевых.
В 1866 г. архитектор М. А. Макаров надстроил дом Петра Дмитриевича Яковлева на этаж; прежний классицистический фасад обрел черты пышной, богато декорированной эклектической композиции. В перестроенный дом въехали магазин обуви П. А. Филина, чайный магазин, мастерская починки роялей В. А. Мундингера.
Фототипия. Реммлер. С.-Петербург. Невский пр. д.№114 (112) Дом Яковлевых. 1866г.. 1800г.
На рубеже XIX и XX веков дом принадлежал П. П. Яковлеву, сыну П.Д. Яковлева.
Фото начала 1900-х гг.
Яковлевы владели домом до революции 1917 г. В начале XX в. здесь помещались контора газеты «Россия», ателье портных И. П. Митриса, Г. И. Цыганова, Г. Шера, лечебница и магазины.
«Россия» — ежедневная газета либерального направления, выходившая в Петербурге в 1899—1902 годах. С изданием сотрудничали писатель Александр Амфитеатров, журналист Влас Дорошевич, репортёр Владимир Гиляровский, театральный критик Юрий Беляев, профессор П. И. Ковалевский. Издатель — Матвей Осипович Альберт.
1900-е гг.
У истоков «России» стояли бывшие сотрудники «Нового времени», мечтавшие создать газету «европейского типа», способную конкурировать с их прежним изданием. Деньги на новый печатный орган — около 180 тысяч рублей — были собраны российским купечеством; большие суммы вложили Савва Мамонтов и его зять Матвей Альберт, возглавлявший Общество Невского судостроительного завода
Савва Мамонтов. Портрет работы Ильи Репина. 1879 
Формальным редактором издания считался Георгий Сазонов, однако выпуском каждого номера, подбором тем для публикаций, работой с авторами занимался Александр Амфитеатров.
Публикуемые в «России» острые фельетоны Дорошевича, репортажи Гиляровского, сатирические сказки Амфитеатрова привлекли к изданию внимание широких слоёв населения. В 1900 году газета имела уже 40 000 подписчиков; в число её постоянных читателей входили Максим Горький, Антон Чехов, Роза Люксембург, Михаил Нестеров
В докладе, подготовленном цензорами Главного управления по делам печати и адресованном министру внутренних дел, отмечались причины, способствовавшие росту популярности «России»:
« Газета представляет собой новый для России тип повременного издания, который весь свой успех основывает на бойких и сенсационных фельетонах, авторами коих были наиболее популярные в этом роде газетные сотрудники Амфитеатров и Дорошевич. Публика обыкновенно с нетерпением ждала этих фельетонов, и номера «России», в которых они появлялись, раскупались нарасхват. »
Газета, «яркой звездой блеснувшая на русском журнальном небосклоне», была закрыта после публикации фельетона «Господа Обмановы», написанного Александром Амфитеатровым. Власти увидели в названии и в тексте «дерзкую сатиру» на Николая II и его семью.
Газета с «Господами Обмановыми» вышла 13 января 1902 года. На следующий день Амфитеатров был арестован и отправлен в Минусинск. Редакции удалось выпустить ещё один номер «России»; затем «последовало обычное постановление четырёх министров об её окончательном закрытии»
Александр Валентинович Амфитеатров
Александр Валентинович Амфитеатров (14 [26] декабря 1862, Калуга — 26 февраля 1938, Леванто, Италия) — русский прозаик, публицист, фельетонист, литературный и театральный критик, драматург, автор сатирических стихотворений (псевдонимы Old Gentleman, Московский Фауст и др.). 
Альберт Матвей Осипович
Служащий на одном из предприятий С.И. Мамонтова (по неподтвержденным данным был зятем Мамонтова: устанавливал электричество в его доме, где познакомился с одной из его родственниц, крестился по настоянию Мамонтова, и в качестве приданного получил огромное состояние).
С 5 марта 1887 года – агент ОЭО в Москве по приему заявлений от лиц, желающих пользоваться электрическим освещением. С 1 сентября 1888 года – заведующий административными делами Московского округа ОЭО. Оклад 200 руб. (1888).
Невский судостроительный и механический завод. 1901 – 1910
Здания и сооружения судостроительного отдела завода 
Председатель Правления Акционерного Общества машиностроительного завода «Г.А. Лесснер» (1902). Никол.-Мариупольское горное и металлургическое обществово (1908).
Директор Средне-Уральского золотопромышленного акционерного общества (1908). Коллежский советник (1902, 1908).
М.О. Альберт скончался в 1918 г. в Петрограде.
В послевоенное время в одном из помещений дома распологался Промкомбинат СтройОРС № 75 Министерства путей сообщения СССР
В настоящее время находятся магазин обуви и сумок Ессо и ресторан «Стереосуши»
История конструктивистского жилмассива на Невском, построенного на месте рынка. Отрывок из книги о домах Петербурга
Автор блога о дореволюционных квартирах Максим Косьмин, журналистка The Village Юлия Галкина и фотограф Антон Акимов выпустили книгу «Истории домов Петербурга, рассказанные их жителями». В нее вошли истории 25 зданий: от доходного дома Александро-Невской лавры до конструктивистского жилмассива на Тракторной улице. Авторы работали в архивах, изучали планы и чертежи, общались со старожилами.
«Бумага» публикует отрывок из книги — о доме на Невском проспекте, построенном в начале 1930-х на месте Меняевского рынка.
Рынок, который стал жилым домом
Невский проспект, 146 (проспект Бакунина, 1–3, Полтавская улица, 1)
На четной стороне Старо-Невского, среди дореволюционных домов стоит большой комплекс, занимающий квартал и прописанный по трем адресам, — редкий пример конструктивистской постройки в самом центре. В простонародье его называли «утюгом» за необычную форму. Когда-то здесь был Старо-Александровский рынок (именовали его, впрочем, Меняевским, по фамилии владельца — потомственного почетного гражданина Николая Петровича Меняева): в 1883 году торжище возвели Василий Кенель и Василий Геккер. В начале 1930-х на месте рынка на проспекте 25-го октября (так в 1918–1944 гг. назывался Невский) появился новый жилмассив. Считается, что от рынка сохранились первые два этажа, часть декора и колонны.
Архитектор дома — Иосиф Александрович Вакс. Невский, 146, — едва ли не единственная его значительная архитектурная работа в Ленинграде (сохранилась также малопримечательная школа на улице Бабушкина, 65). Ещё один жилой дом Вакса, на Артиллерийской улице, 1, отчасти повторил судьбу Меняевского рынка: в 80-е его перестроили — получилось странное модернистское здание гостиницы «Русь». Сам же Вакс куда больше известен по своим работам в дизайне, в частности, интерьеров: так, после войны он участвовал во внутренней реконструкции Большого Гостиного двора всё на том же Невском проспекте.
Вакс, как и еще один герой этой книги, архитектор Александр Гегелло, учился в Академии художеств у Ивана Фомина — известного автора, начинавшего с модерна и ставшего столпом петербургской неоклассицистической школы. Представления Иосифа Александровича о целях и методах домостроения выдаёт цитата из воспоминаний об архитекторе и карикатуристе Брониславе Малаховском: «Выполняли мы очередное задание, выданно нам нашим руководителем И. А. Фоминым, — дом врача. Тогда еще по инерции от дореволюционного времени считалось, что у врача может быть свой дом-особняк».
Сам Вакс жил в доме, который построил: он переехал на проспект 25-го Октября, 146, с Международного (сегодня — Московского), 9. «В квартиру к Иосифу Александровичу, о котором современники отзывались исключительно как о добром и отзывчивом человеке, приходили архитекторы, во многом определившие облик Ленинграда в 1930–1950-е годы», — пишет краевед, член Топонимической комиссии Санкт-Петербурга Алексей Ерофеев.
Иные воспоминания о Ваксе — у бывшей жительницы дома Елены Викторовны Русаковой, которая работает редактором в Фонде Иофе: «Архитектора Вакса мне показывала мама. Когда он проходил по двору, бабушки, сидящие в сквере, всегда культурно возмущались, жалея, что не могут закидать его гнилыми яйцами. Он быстро прошмыгивал, старался во дворе не задерживаться. Его не любили, так как планировка квартир (и нашей в том числе) была совершенно, прошу прощения, дебильная». Другая бывшая жительница дома Елена Николаевна Горелик вспоминает жену архитектора Вакса: «Бабушки — в основном это, впрочем, были женщины за 40, — сидя на скамеечке, судачили ей вслед: „Сзади пионерка, спереди пенсионерка“. Она была очень изящная модная женщина, носила большие шляпы и высокие каблуки, всегда ходила со своим внуком. А злословили в основном потому, что квартиры в доме были и остаются совершенно „потрясающие“».
Квартиры
Елена Русакова: «У нас была отдельная двухкомнатная квартира. Она была странной планировки: огромная, 25 квадратных метров, прихожая, комнаты 18 и 24 квадратных метра и кухня 5 квадратных метров с огромным, в полстены, неоткрывающимся окном в меньшую комнату. При этом огромный туалет — примерно 8 квадратных метров, из которого тоже было почему-то окно на кухню. До 1956 года на кухне была дровяная печь. Хорошо помню, как ее разбирали и ставили газовую плиту. Как и то, что мама ссорилась с рабочими из-за того, что они хотели заделать намертво дымоход и оставить кухню без вентиляции. В конце концов они так и сделали. Мы жили без вентиляции, пока в конце 1960-х какой-то очередной рабочий, делавший ремонт, не предложил пробить в стене дыру в бывший дымоход и поставить там вентилятор. Зато большой туалет позволил без проблем поставить там ванну.
На нашей, третьей лестнице были редко встречающиеся однокомнатные квартиры. Люди, жившие в них, проклинали архитектора Вакса более других, так как когда стало возможным поставить ванны или хотя бы душевые — в этих квартирах ничего сделать было нельзя, настолько там всё малюсенькое.
В других подъездах тоже было неординарно. Например, на первой лестнице одновременно с такими же малюсенькими однокомнатными были большие, просто царские двухкомнатные квартиры с огромными кухнями в два окна, без всяких «витражей» из кухни в комнату — в общем, совершенно нормальные. Мой друг и одноклассник жил в такой квартире.
Мой нынешний муж (тогда он был мужем совершенно другой женщины, не так давно умершей журналистки-телевизионщицы Светланы Волошиной) тоже жил в странной двухкомнатной квартире: кухня была прямо при входе, в прихожей огромного размера (впоследствии там сделали ванную), там же, в этой кухне, была дверь в туалет».
Пример нормальной кухни находим в квартире другой жительницы дома, Марины Валерьевны Оршанской: 5,5 квадратных метра и, в отличие от соседской, с окном наружу. А вот коридор на этаже в ее парадной — особенный, со множеством дверей, как в другом конструктивистском здании, так называемом Доме политкаторжан на Троицкой площади, 1. Сами жильцы Невского, 146, впрочем, сравнивали свой дом с другой постройкой: «Кто-то пошутил, что есть еще одно такое здание — Большой дом (неофициальное название здания УФСБ на Литейном проспекте — прим. авт.)».
Семья еще одной бывшей жительницы дома Елены Горелик занимала однокомнатную квартиру на втором этаже — до перестройки это была часть Меняевского рынка, в наследство от него достались пятиметровые потолки. В квартире не было ни ванной комнаты, ни душа — мыться ходили в Дегтярные бани.
Дюфур
В 2017 году по инициативе жительниц дома Нины Рунушкиной, Марины Оршанской и Ирины Ронкиной (мамы Марины) на Невском, 146, установили шесть табличек «Последнего адреса» с именами жертв Большого террора. Двое — рабочий и служащая: слесарь фабрики «Скороход» Михаил Ковалев и инструктор по кадрам непарового флота Северо-западного речного пароходства Меланья Шока. Остальные — директора (специалистов и управленцев среди первых жильцов было много): директор Театра музыкальной комедии Александр Коган; директор Невского химического комбината (ныне завод «Пигмент») Александр Сиренко; глава института по проектированию предприятий лесохимической промышленности «Гипролесхим» Дмитрий Ерецкий; директор Первой художественной литографии Вацлав Зайковский. Всех арестовали в 1937-м (кроме Когана — его забрали годом ранее). Всех расстреляли.
В этом списке не хватает как минимум одной фамилии. «Был у нас сосед по фамилии Дюфур, — рассказывает Нина Рунушкина. — Отец утверждал, что он конструктор танков, якобы имел отношение к Т-34. Но нигде его фамилия в связи с этим танком не вспоминается: везде только Кошкин (Михаил Ильич Кошкин, создатель и первый главный конструктор танка Т-34 Прим. авт.). По словам отца, Дюфура забрали после того, как у него в гостях побывали Тухачевский с Ворошиловым. Потом арестовали и Тухачевского. И у меня ощущение с отцовских слов (правда, прямо он этого не говорил), что посадил Дюфура именно Ворошилов, который враждовал с Тухачевским».
Найти что-либо о репрессированном соседе Нины Алексеевны и правда непросто — упоминаний Дюфура не много. Из рассекреченного протокола совещания от 9–10 февраля 1937 года, на котором обсуждали усовершенствования различных танков, становится ясно, что товарищ Дюфур был не просто конструктором, но директором завода № 174 имени тов. К. Е. Ворошилова, выпускавшего бронетехнику. Председатель мандатной комиссии VIII чрезвычайного Съезда Советов СССР Яков Яковлев так охарактеризовал Дюфура, бывшего делегатом съезда: « т. Дюфур — директор завода. Вырос вместе со сталинградским тракторным заводом, где работал инженером-механиком, затем техническим директором, а теперь — директор завода, дающего прекрасные машины».
А. А. Дюфура арестовали в 1937-м. Впрочем, как и Яковлева. Как и замначальника Дюфура Исайю Бармаса. «Отца, вместе с технологом завода И. И. Райгородским, обвинили в том, что в 1932 году их завербовал агент польской разведки инженер завода „Большевик“ Андрыхевич. Затем они, по заданию директора своего завода Дюфура, будто бы срывали производство танков Т-26 и освоение новых танков Т-46», — рассказывала в 1999 году дочь Бармаса Ирина Захарова. Ее отца расстреляли вместе с коллегой. А в 1956-м обоих реабилитировали. «Выяснилось, что Андрыхевич их не вербовал, Дюфур не организовывал вредительское производство танков Т-26 и Т-46, а производивший следствие оперуполномоченный 12-го отделения 3-го отдела УНКВД ЛО лейтенант ГБ В. В. Рыкин впоследствии был осуждён за фальсификацию дел и применение физического воздействия к арестованным».
Судьба директора танкового завода неясна. «Дюфур так и не вернулся, а вот его жена Валентина — да. Она, оказывается, в ссылке была. Недолго потом прожила, — вспоминает Нина Алексеевна Рунушкина. — В квартире у Дюфуров жила их дочка Нина, она была преподавательницей английского языка. У неё отобрали ребёнка: муж на суде сказал, что она дочь врага народа».
В квартире Нины Алексеевны, родившейся всё в том же 1937-м и всю жизнь прожившей на Невском, 146, становится понятно, почему в 1950-е культурные бабушки могли не любить архитектора Вакса: например, за ту же кухню без окон (похожая была у семьи Елены Горелик: единственное окно — с мелкой расстекловкой — выходило в комнату).
Старожилка показывает артефакты: люстру, которая, по семейной легенде, имеет какое-то отношение к дворцу Белосельских-Белозерских; кожаный кофр, который оставил, уезжая за границу, Алексей Максимович Дымшиц — племянник художницы-авангардистки Софьи Дымшиц, жены писателя Алексея Толстого.
Саму же Нину Алексеевну в какой-то степени характеризует такая история: «В свое время (в перестройку — прим. авт.) я судилась с обкомом партии по поводу газеты „Ленинградская правда“. Она была органом обкома партии и Ленсовета — но по факту только обкома. А я как раз в первый раз в жизни подписалась на газету. Обозлилась страшно. Подала в суд. Не было ни одного телеграфного агентства в мире, которое бы не названивало мне домой, — потому что это была первая история, когда кто-то подал в суд на Партию. В итоге секретаря обкома и главного редактора оштрафовали каждого на 30 рублей (сумма была ерундовая), но потом этот же суд штраф отменил. Мне все говорили: „С кем ты связываешься, убьют же“. Я отвечала: „Не убьют, побрезгуют“. Смешная история, конечно. После неё депутаты Ленсовета пристали ко мне — какой-то округ у них освободился, „давайте к нам“. Я, конечно, отказалась».
Жили в доме и люди, непосредственно связанные с журналистикой. Например, отчим Елены Русаковой — Михаил Хононович Нейштадт, в войну служивший связистом на Ленинградском фронте, а после нее несколько десятилетий занимавший пост ответственного секретаря газеты «Смена». Уже упоминавшаяся Светлана Волошина известна по передаче «Контрольная для взрослых» — документальному сериалу, который она делала вместе с режиссёром Игорем Шадханом. Жил в доме и Семён Филиппович Севастьянов, ответственный секретарь еженедельника «Строительный рабочий» (в 1970-е — «Ленинградский рабочий»).
Отдельными квартирами распоряжались организации. Например, до 1957 года помещение площадью 328 квадратных метров занимал Ленметрострой, а другое, поменьше, — отдел народного образования Смольнинского райсовета. Затем Совет депутатов постановил передать оба помещения жилищному управлению исполкома Смольнинского райсовета. В том же 1957-м Совет распорядился передать двухкомнатную квартиру № 107 гражданке Бойковой и ее семье — с типичным для послевоенного времени составом: неработающая бабушка, ее дочь — начальник копировочного отдела в проектном институте; из мужчин — только внук, курсант Военно-морского училища.
В более позднее время среди жильцов дома были бизнесмены: например, председатель совета директоров компании «Чистые технологии» (специализируется на очистке твёрдых поверхностей) Владимир Михайлович Смолянов и Менахем Сионович Ильясов — последний известен по универсаму «Менахем» на Замшиной улице, сейчас там находится магазин «Сезон» («Обратите внимание: кассы до сих пор бьют на чеках слово „Менахем“», — говорит Нина Рунушкина).
Марина Оршанская вспоминает, что в ее парадной когда-то жил известный геофизик Кусиэль Соломонович Шифрин (1918–2011). В советское время он работал в Ленинградском отделении Института океанологии АН СССР. Потом переселился в США и с 1992 года трудился в Колледже Морских исследований Корваллиса при Орегонском университете. Во второй половине 2000-х посетил Петербург. «Он зашел в свой старый дом: хотел найти человека, который когда-то спас его жену (на нее напали в парадной, она закричала — этот человек выскочил и отбил ее), — рассказывает Марина Оршанская. — Семья Шифрина жила на пятом этаже. У него была фантастическая квартира с потрясающей мебелью, большим количеством книг — там витал дух старины. Мы обменялись телефонами: он звонил из США и читал стихи. Один раз трубку взяла моя мама — он этого не понял и продолжил читать».
В первом подъезде на пятом этаже жил Евгений Миронович Шустерович (1938 г. р.; в 1990-е переехал на Охту), который работал на «Ленфильме» и дрессировал собак. Нина Рунушкина дружила с Евгением Мироновичем: она вспоминает, что однажды он забрал домой собаку после съёмок фильма, так как на киностудии та оказалась никому не нужна.
Марина Оршанская вспоминает ещё одну жительницу дома — Жанну Бакулину 1930-х годов рождения. Она рассказывала, что когда-то во дворе ставили новогоднюю елку, и жители дома встречались у этой елки в ночь на 1 января, чтобы отпраздновать вместе.