ночная жена страшные истории
Ночная жена
— Ну что, дружище, как ты?
— Да как в сказке. Чем дальше, тем страшнее.
Мы каждую встречу начинали с этого диалога. Все-таки Макс жуткий оптимист. Немного туговат, слишком добрый, в детстве прослыл ботаником. Он не был особым трусом, но конфликтов избегал. Слишком мягкий. Вообще не от мира сего, но есть в нем хорошая черта — мой друг никогда не унывает. Я налил чаю, и тут Максим задумчиво посмотрел на свою кружку, сквозь боль улыбаясь своим мыслям.
— Знаешь, — заговорил он, — а ведь все началось с чая.
— Ладно, давай по порядку, — он поудобнее устроился на подушках, закашлялся, отдышался и повел свой неспешный рассказ.
Помнишь, я когда работал, после смены постоянно спал, как сурок? Пришел в тот день уставший, задолбанный. Даже новая квартира, в которую въехал третьего дня, разменяв родительскую, не радовала. Хотелось только спать. Продрых до полуночи. У меня после тяжелых смен часто такое бывало. Даже дверь не всегда закрывал. Ты иногда приходил, ругался.
Проснулся от звука шагов. Глаза открывать лень, думал, ты пришел, говорю: «Поставь чайник, пожалуйста». В ответ женский голос: «Хорошо». Мозг не до конца проснулся, так что присутствие женщины не вызвало шока.
Окончательно проснувшись, я прошел на кухню. Там орудовала с бутербродами незнакомая весьма милая девушка. Но красота в данном случае не главное. Как она вообще сюда проникла?
— Ты кто? — единственное, что у меня вырвалось.
— Погоди, это я здесь живу, — я почти овладел собой. — Эта квартира куплена три недели назад, так что должен вас разочаровать.
— А, вон оно что, — девушка села, оправив платье. И только тут мне в глаза бросилось то, что должно было меня не просто насторожить, а ввести в ступор. Бурые пятна на синем платье и порезы на руках.
Как ни в чем не бывало, она продолжила:
— А я думаю, куда делась та нервная психопатка?
— Между прочим, достойнейшая женщина, — я посчитал своим долгом заступиться. — Она даже квартиру продала мне по бросовой цене, и с документами помогала.
— Ясно, — ночная гостья кивнула. — Как и все остальные хозяева.
— Ты в документы заглядывал? Здесь с девяносто пятого больше года никто не живет. С тех пор, как мама продала квартиру. Еще сорока дней не прошло.
— Сорока дней после чего? — нет, фраза «сорок дней» вызывает у меня только одну ассоциацию. Кисель, кутья, борщ. Но как поминки связаны с этой странной девушкой?
Знаешь, братан, мы иногда шутим по поводу отхода в мир иной, но в тот момент я испугался. Да какой там испугался! Я чуть в штаны не наложил! Я чувствовал, как поднимается каждый волосок на моем теле. Смотри сам. Платье в крови, руки порезаны, вместо радужных оболочек черные пятна, словно зрачки растеклись. И тут это чудо-юдо заявляет о своей смерти. Нет, разум, конечно, вывел предположение о дурдоме, но вот часть спинного мозга, что ниже поясницы, настойчиво вопила об обратном.
— Слушай, ты только не обижайся, но тебе не на кладбище, тебе в дурку надо.
Девушка задумчиво осмотрелась:
— Бли-и-ин, — страх уступил место раздражению. — Представь, к тебе в квартиру приходит неизвестный, заваривает чай, делает бутерброды, кстати, весьма вкусные, — я кивнул на тарелку, — и заявляет, что он с того света!
— Все, все, хватит, — я замахал руками, — верю. А то ты еще квартиру разгромишь.
Дыхание немного сперло. Передо мной сидел самый настоящий призрак и мирно пил со мной чай. Или сидела. Призрак сидела, хм.
— А как будет призрак в женском роде?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Можешь звать меня Ирина.
Я поцеловал холодную, чуть напряженную руку.
— Очень приятно, Максим. Ирина, вы же нематериальны. Как вы чай пьете?
— Молча и с удовольствием. Я многое делаю с удовольствием.
Мы пили чай, беседовали. Ирина оказалась интересной, приятной девушкой. Знаешь, Андрюх, что я скажу? Призраки бывают очень даже прожорливы. Особенно женщины. Сам посуди. Можно есть и не толстеть. Одно плохо. Выбор нарядов ограничен, и люди не ценят их красоту. Почему-то, проснувшись ночью и увидев перед собой парящую девушку в развевающемся саване, человек вместо того, чтобы сделать комплимент, начинает кричать, бегает, дико вращая глазами, и крестится. А полтергейстам даже поговорить не с кем. Обо всем этом мне рассказала Ирина. Моя просьба поставить чайник ввела ее в ступор. По сценарию, я должен был открыть глаза, убежать, а на другой день подать объявление о продаже квартиры. Обычно так все хозяева и поступали. Но я попутал бедному привидению все планы. Утром жутко не хотелось, чтобы она уходила, но солнце светит только живым. Гостья пообещала, что зимой мы будем видеться больше, чмокнула меня в щечку и растворилась.
Вечером я приготовил свои фирменные блинчики, накрыл их крышкой и оставил записку. Очень хотелось увидеть Иришку еще разок, но нужно было отоспаться перед сменой.
Утром меня разбудили ароматы, доносящиеся с кухни. Вся посуда была вымыта, на столе стояли баночки с котлетами и пюрешкой. Чувак, это было так офигенно!
Так мы и стали жить с привидением Ириной. Когда я был на смене или спал ночью, она хозяйничала по квартире. Настоящий домовенок с самой доброй в мире улыбкой. Я пек ее любимые блинчики, рассказывал по ночам о своей жизни, о работе.
Спустя три месяца с момента нашего знакомства у любимой был день рождения. Я хотел подарить ей новую модную одежду, драгоценности, но вовремя узнал одно обстоятельство. Ира не могла надеть ничего, кроме платья, в котором умерла, одежды, в которой ее похоронили, и белого савана. На день рождения, день смерти и день нашего знакомства я покупал разные вкусности, приносил цветы. Правда, любимая обижалась, если в букете было нечетное количество. Дескать, три розы дарят только живым.
Но, если честно, черный юмор — единственный ее недостаток. Посуди сам: дорогих телефонов, платьев и драгоценностей не надо; готовит идеально; не пилит; голова не болит, если ты понимаешь, о чем я. Да-да, сексом призраки тоже занимаются. И не спрашивай, как. Цитирую: «Не молча, но с удовольствием».
С момента нашего знакомства прошел год с небольшим. Постепенно я узнал, что в девяносто пятом году, когда я учился в седьмом классе, мою любимую, тогда еще двадцатилетнюю девушку, изнасиловали отморозки и оставили в кустах. Не выдержав позора, Ирина порезала себе вены и окунула руки в ведро с горячей водой. Конец немного предсказуем. Она умерла. Самоубийц не принимают ни в рай, ни в ад, и они тусуются до Страшного Суда в наших трех измерениях. У кого-то хватает сил покинуть гроб и жить независимо от тела, кто-то может навещать по ночам место своей смерти, но большинство остается гнить вместе с трупом. Суицидники сами по себе, как правило, слабые люди, вот и остаются там, под землей, не в силах побороть физику.
Наступал день рождения любимой. Ничего не предвещало беды. Мы сидели перед телевизором, смотрели какой-то фильм и пили шампанское, как вдруг Ирина закричала диким голосом.
— Что случилось? — я смотрел в искаженное болью лицо и не знал, что делать. — Где болит?
— Все! Все болит. Любимый, помоги.
— Да что случилось?! Как тебе помочь?
— Третий сектор! Двадцать пятая могила! Быстрее.
Я знаю, что мертвые не потеют. Но она задыхалась от боли, а на лбу выступила испарина.
Пальцы мягко нажимали сигнализацию, ступени замелькали перед глазами. Уже через минуту я на ста пятидесяти мчал в сторону кладбища. Благо, оно у нас одно.
Сторож выскочил на мои маты с монтировкой, готовый отразить любое нападение.
— Отец, третий сектор, двадцать пятая могила! Быстро.
— Ночью кладбище закрыто, — ответил бородатый дед. — Приходите завтра.
— Пять тысяч! Только быстрее!
— Ладно, идем. Развелось психов.
— Заварицкого пять, квартира девяносто восемь, — мой голос был полон угрозы.
— А я здесь почти каждый вечер бываю. Никифор-Петровича спросите.
Мы с дедом молча очищали могилу, отмывали памятник от сажы.
— А ты кто Ирине будешь? — спросил Петрович, когда мы оттерли памятник.
Что я отвечу? Понимаете ли, я живу с призраком, и ей ни с того ни с сего стало больно.
— Племянник, — терпеть не могу врать.
— Ай, не трынди-ка. Ира одна в семье была.
Я непонимающе уставился на старика.
— Я ее дядя. Когда Ирка себе вены порезала, Машка, сестра моя, чуть с ума не сошла. Так что колись, внук, чего приперся так поздно?
— У вас кофе есть? — придется говорить правду.
За чашкой чая я рассказал деду Никифору все, что с нами происходило, начиная с покупки квартиры.
— М-да, — мой собеседник поглаживал бороду, — а я думаю, адрес знакомый. Слушай, — протянул сторож, — можно, мы с Марией навестим ее завтра?
— Ну, в принципе, почему бы и нет. Только она затемно приходит.
— Да у нас все равно бессонница. Так что ждите в гости.
Мне пришла в голову мысль.
— Дядь Никифор, а поехали сейчас? У Иришки день рождения, думаю, обрадуется.
Самоубийцы, остающиеся в могиле, чувствуют все, что происходит вокруг них. Я видел неподдельную боль Ирины, видел ее страдание, хоть она и была вне тела. А стало быть, даже находясь у себя дома, бедная девушка чувствует все, что происходит в могиле. Слушая голоса на кухне, я ворочался до рассвета, а поутру проводил родственников и продолжил думать. Оставить все как есть я не могу, но что же делать?
Куча окурков в пепельнице росла, а решения все не было. В тот день я впервые начал молиться. Молитва — последнее прибежище отчаявшихся людей. Я стоял в храме на коленях и кричал: «Ты, будучи безгрешным, искупил грехи всего человечества. Я знаю, что нечист, греховен, но позволь мне взять на себя ее вину. Неужели она обречена?». Я вспоминал библейские сюжеты и кричал. Я просил Его отдать ее наказание мне, а эту чистую душу, виновную лишь в том, что не выдержала, забрать к себе. Так я проводил все дни, когда не был на дежурстве.
Однажды я спросил Иру, как она относится к религии, символам веры. Я не говорил ей о том, что хожу в церковь. Мне казалось это слишком личным и постыдным.
— Знаешь, — она помолчала, — я избегаю креста, икон, святой воды, но не потому что больно или опасно. Нет, мне просто стыдно. Стыдно за свою слабость, за то, что отказалась от дара жизни. Мне и перед мамой стыдно, хотя спасибо за то, что привел их с дядей Никифором.
— То есть это не является для тебя мукой или препятствием?
— Нет. А ты что, в религию ударился?
— Пока нет, — я поцеловал шелковистые волосы, но экзистенциальные вопросы у меня появились.
Я купил несколько икон: Спаса, Богородицу, Николая Чудотворца. Помнишь у Канцлера Ги, братан? «Это не любовь, ты ведь ночью не Святую Деву звал». Что ж, если любовь определяется этим, то у меня была самая настоящая любовь. Даже Любовь с большой буквы. Каждый день я звал Бога, просил снять с любимой проклятие, а ответом мне была тишина.
Ночью мое солнце по-прежнему приходило ко мне. Я замечал в каждой черточке ее лица затаенную боль. И счастье. Боль могилы и счастье находиться здесь, со мной. Эх, Андрюха, каким счастьем был наполнен первый год и как обливалось кровью сердце, когда я увидел всю глубину Бездны, в которую погрузилась Ирина.
Однажды, когда я спал, а Иришка орудовала на кухне, ответ пришел.
Мне приснился огромный пустырь. Позади меня была дорога, которая раздваивалась. Один из путей рассыпался вдали на тысячи линий. Второй же шел через овраги, терновники и заросли травы. Он был прямым и неумолимым, как траектория полета пули. А за ним в сиянии лучей уходила в небо Ирина. Я кивнул и уверенно ступил на него. И тут раздался спокойный, полный любви голос.
— Ты всегда можешь отказаться. Только попроси, все прекратится.
А на годовщину знакомства мне стало плохо. Дальше ты знаешь. Рак. Сначала рак желудка, тут же легкие. Врачи только цокали языком. Уникальный случай. За несколько месяцев первая стадия переросла в третью. Сейчас у меня поражено все, что только можно. А когда мне удается уснуть, снится сырая могила, боль и тоска. И мерзкий, ехидный, наполненный да краев злобой голос шепчет мне: «Ты всегда можешь отказаться. Ну же, одно только слово, крикни «не надо» и все вернется. Или ты хочешь сдохнуть?».
А я хочу только рая. Для нее. Как у Высоцкого. Нарвать бледно-розовых яблок, и пусть она живет. Там, в раю.
Я долго молчал, глядя на Макса. Как же он изменился. В тридцать лет — глубокий старик. Сморщенное лицо, складки у губ, кожа бледно-желтая, как протухший жир.
— Ты ни о чем не жалеешь?
Глаза неожиданно зло заблестели. Через секунду мой друг выдохнул:
— Никогда не задавай мне этого вопроса. Ты не знаешь, чего будет стоить ответ или хотя бы раздумья. Одна мысль может ее погубить.
Разумеется, я не поверил ни единому слову из рассказа друга, но взял куриную лапку, бывшую некогда мощной рукой пожарного:
— Прости меня, брат. Давай, выздоравливай.
Мы проговорили обязательные в данном случае споры о неизбежности смерти. «Я скоро умру» — «Да не гони, мы еще на твоей свадьбе покуражим» и так далее, хотя оба понимали: скоро конец.
Максим Вершинин, пожарный, мой друг, просто хороший человек, умер пятнадцатого августа две тысячи тринадцатого года, не дожив трех недель до тридцати двух лет. Хоронили его тихо, в своем кругу. Родители погибли в пожаре еще в двухтысячном году, что повлияло на выбор профессии. Мой друг спас из горящих зданий десятки человек. А проводить в последний путь пришли всего четверо: я, старенький сторож Никифор Петрович с сестрой, да дневная сиделка, нанятая мной.
Сорок дней справляли тем же составом в квартире Макса. Я думаю, он бы одобрил мой выбор места.
Пока я прибирал за гостями, наступила темнота. Из приоткрытого окна подул ветер. Наклонившись за ложечкой, я почувствовал ощутимый пинок под зад. Сказать, что я испугался, значит не сказать ничего. Это поймет только тот, кого пинали под зад в абсолютно пустой квартире.
— Братишка, ничего личного. Твой ангел-хранитель просил передать. Сказал, ты знаешь за что.
Макс стоял с незнакомой мне рыжеволосой девушкой и улыбался, как раньше. Передо мной снова был крепкий пожарный с мягким характером и доброй улыбкой.
— Знакомьтесь. Ирина, Андрей. Андрей, Ирина.
Я сел в кресло. Неужели все, что он рассказал, правда? И неужели его муки оказались напрасными?
— Все нормально, брат. Нас в рай пустили. Мама с папой тоже там. Буду знакомить с невестой. Ну а с тобой еще не скоро свидимся.
Они растворились в воздухе. Ошеломленный, я потирал ушибленный зад:
— Э, а пинок-то за что был? — в ответ тишина. Тьфу, теперь гадай, что не так сделал в этой жизни.
«Надо бы жену встретить»
История от лица жены попутчика.
Дело было осенью. Я ехала из гостей домой на электричке. Погода была теплая, многие деревья еще не сбросили свои шикарные кроны, но в воздухе уже чувствовалось приближение холодов. Да и темнело рано.
В электричке было довольно много народу, так что, даже несмотря на темень за окном, было нестрашно. Моими попутчиками по сиденью были две бабули-огородницы. Через пару остановок подсел ещё молодой человек. Я в целом бы и не обратила на него внимания, если бы он не подсказал мне слово в кроссворде. Так мы с ним «прогадали» какое-то время. Потом он спросил, где я выхожу. Мол, если ему дальше ехать, могу ли я журнал ему оставить. Я назвала станцию N. Он обрадовался. Говорит: «О, да я тоже там!».
В общем, доехали до нужной остановки. Вышли. Идем, общаемся. Тут смотрю, на платформе меня муж встречает. Я так удивилась и говорю новому знакомому: «Ой, надо ж, какая я сегодня счастливая. Муж никогда встречать не приходил. А сегодня встречает!». На что мой попутчик как-то недовольно процедил: «Да, действительно. Счастливая».
Распрощались мы с ним быстро, а с мужем пошли домой.
Так бы и забылась та встреча, если бы через неделю в новостях не сказали, что наша доблестная полиция поймала преступника, убивавшего и грабившего женщин. Оказался этим преступником тот самый молодой человек из электрички.
А сейчас рассказ от лица самого попутчика (с женой которого все произошло):
В этот день пришёл домой пораньше. Поел, отдохнул. Решил посмотреть телек в ожидании жены. Включаю программу, а там герой сериала говорит: «Надо бы жену встретить». И далее по сценарию. Но меня почему-то именно эта первая фраза зацепила. Действительно, надо её встретить.
Собрался и пошёл, хотя как-то у нас в семье это было не принято. В этот раз супруга сошла с поезда не одна, а в компании какого-то мутного типа. Который после встречи со мной довольно резво скрылся в темноте.
Через неделю я узнал его по фото в новостях, а также историю своей жены. Она же узнала мою историю. Так мы окончательно убедились, что в этом мире мы не одни.
Ночная поездка
Удивительный случай произошёл со мной на трассе М-5, когда я несколько лет назад снежным февралём возвращался из Москвы домой, в Пензу. До сих пор у меня нет логично объяснения, что той ночью случилось.
Выехал с МКАД, когда стрелки часов приближались к полуночи, планируя в девятом часу утра оказаться дома. Ехал на Жигулях «копейка» с пустым прицепом. Был не один, с женой.
Перед поездкой с машиной всё было в порядке. Проверил всё, что нужно, ведь не первый год за рулём. А вот когда выбрались на трассу, понимаю — что-то пошло не так. После полуночи жигулёнок перестал нормально ехать, не тянет, словно мощности не хватает. Как будто груженую фуру в довесок прицепили. На небольшие, почти незаметные подъёмы с трудом выезжает на первой передаче.
После этого по трассе несколько раз останавливался на освещённых местах и проверял машину. Но причину установить не смог: прицеп свободно перемещается, движок работает ровно на всех оборотах. Однако машина еле ползёт.
На АЗС, располагающейся на выезде Коломны, я залил полный бак. До этого, за три часа черепашьего бега по тёмной трассе я порядком измотался. Передо мной встал выбор из двух вариантов: либо продолжать и дальше ползти сквозь темноту ночи, либо вздремнуть в салоне несколько часов, дожидаясь, когда откроются СТО.
Подморозило, воздух холоден и свеж, а в салоне было уютно и тепло, печка отлично работала, тихо играла музыка. Мы с женой, с удовольствием попили горячего кофе, посовещались и решили —поедем дальше. Хоть и потихоньку, но всё-таки к дому приближаемся. По всем раскладам нам предстояло ещё много часов провести в пути.
Перед тем как тронуться, я мысленно помолился и попросил помощи у Бога. И по всей видимости, мою мольбу услышали. Машина сразу поехала легко, свободно. Но появилось новое препятствие в виде сильной позёмки, которая на открытых местах мела поперёк движения. Ночь была тёмная. В свете фар полотно дороги не просматривалось сквозь густую, как деревенская сметана, белую завесу. Чтобы не уйти в кювет, мне пришлось ехать тихонько.
Преодолели буквально несколько километров, и от удивления остановились. В ту минуту над дорогой наступило затишье, снежные порывы прекратились. И тут сердечко ёкнуло. Нет, волосы по телу на дыбы не поднялись, но к горлу подкатил комок.
Выбрался из салона на дорогу и замер на миг. Вокруг нас повисла такая тягучая тишина, что даже слегка зазвенело в ушах, когда снег заскрипел под ногами.
Стою, головой трясу, глаза протираю, по щекам себя похлопываю. Нет, не мерещится. Перед нами знак, сообщающий, что мы въезжаем Пензенскую область.
Но это невозможно! Ведь, выходит, что за несколько минут я проехал более 300 км. Я стоял, переваривал произошедшее и не мог найти объяснений случившемуся.
Далее всю дорогу был под сильным впечатлением.
По пензенской области мы проехали без приключений. Когда копейка, остановились рядом с домом, часы, вместо девяти показывали пять часов тридцать мин. Получается, что расстояние от Коломны до Пензы протяжённость в 530 км, я преодолел за два часа тридцать минут. Но это возможно только в том случае, если я не на «Копейке» ехал по снежной трассе, а летел на спортивном болиде со скоростью более 230 километров в час! При этом я умудрился каким-то образом потратить только пол бака бензина!
Даже с учётом медленной езды до Коломны, выходит, что я из Москвы до Пензы расстояние в 650 километров, вместо восьми с лишним часов, проехал всего за пять с половиной. В девяностых годах я на копейке никогда не ездил более 90 км/час. Бак у копейки объёмом в 40 литров, а на 530 км было израсходовано только его половина! А это доказывает тот факт, что от Коломны до Пензенской области нас вместе с машиной просто незаметно для нас переместили. До сих пор не понимаю, что той ночью с нами случилось.
Ночной гость в образе умершего мужа
Эту историю я слышала от своей тёти, а она от своей бабки. В деревне, где жила бабка, проживала одна семья: муж и жена. Так любили друг друга, никогда не расставались надолго. Однажды случилось горе — муж умер, причина, конечно, уже неизвестна.
Жена очень горевала, стала чернее ночи. Ни слова соболезнования, ни людское участие не помогало, женщина всё время плакала и причитала. Так продолжалось месяца три, как вдруг соседи стали замечать разительные перемены: жена стала худеть прямо на глазах, буквально ветром качает, а на лице веселье, глаза светятся счастьем. На вопросы что случилось, ответом только глупая, счастливая улыбка.
Однако бабы народ дотошный, приставучий, что, мол, худая такая: кости да кожа. А жена в ответ возьми и ляпни: «Да я один раз всего в сутки ем!». Тут уж понеслось: почему да как. Ну, жена и рассказала, что ходит к ней по ночам её любимый муженёк, она стол наготовит, в доме подберёт и ждёт. Он приходит, они садятся за стол вместе, едят, пьют, потом милуются в кровати. Вот и похудела она от этого. Соседки, конечно, на смех, мол, крыша поехала. Посмеялись да разошлись.
Жила рядом с женой одна женщина, решила она пробраться к соседке, спрятаться и посмотреть, чем же та ночами занимается. Пока жена корову доила, женщина к ней пробралась и спряталась в подполе в доме.
Вот наступает ночь, жена начинает приготовления: ставит тесто, жарит, парит, накрывает стол. Ровно в 12 часов ночи медленно, со скрипом открывается дверь в дом, слышаться тяжёлые, неторопливые шаги. Соседка сидит в подполе на картошке, прислушивается. Тут жена залепетала, заговорила: «Здравствуй, мол, милый, родной, садись за стол!». Слышно как стулья двигаются, ложки и вилки стучат, но голос только жены, ласковый, весёлый. Мужа не слышно. Вот поели, в спальню пошли. И опять всё по-настоящему: охи, ахи, скрип кровати, но опять только жену слышно. Потом вроде жена уснула, опять тяжёлые медленные шаги, как будто человеку идти тяжело. Дверь скрипнула, всё стихло.
Тут соседка выбралась из подпола ни живая ни мёртвая. Смотрит, на столе грязная посуда как два человека ели-пили, два стула за столом. Побежала она по деревне баб будить, всё рассказала. Бабы к жене, а она крепко спит, прямо как мёртвая, кое-как добудились. Стали бабы ругаться, мол, что ты делаешь, это ведь не муж к тебе ходит, а нечистый. Жена в слёзы: «Оставьте меня, я вам не верю, любимый это мой!».
В общем, решили вечером собраться у жены, заодно пригласили с соседней деревни бабку-знахарку. Вот наступил вечер, знахарка провела ритуал, начитала молитвы, наставила свечей, в дверь, что в дом ведёт, иголок навтыкала. Жену посадили в нарисованный мелом круг. Наступает ночь, часы пробили 12. Жена плачет, порывается стол накрывать, мол, муж придёт, кормить нечем, всё хочет из круга выйти, да бабы не пускают, в круг назад толкают, шипят, чтоб тихо сидела.
С тех пор жена пошла на поправку, а через два года благополучно вышла замуж второй раз.
Выходные без жены
Мне всегда нравились женщины старше меня. Ещё в первом классе я заглядывался на одиннадцатиклассниц. В одиннадцатом классе я был влюблён в половину своих училок. С годами эта моя наклонность никуда не делась и только возросла. В нашем мире невозможного мало, и в конце концов, когда мне было 27лет, я женился на своей институтской преподавательнице, которая вела у нас экономику и английский. Жить стали в её квартире. У неё на тот момент уже был сын – подросток. Поначалу мы с ним ладили, но потом конкуренция самцов взяла своё, и парень начал меня тихо ненавидеть. Я сам тоже был в этом виноват – начал из себя изображать «крутого мачо» и пытаться его «воспитывать». Молодой дурак я был! Ну да ладно, пролитого не поднимешь. Пускай ненавидит. За годы, что мы прожили вместе, Даниил вымахал в настоящего громилу и как следует накачался, но мне с моим ростом, весом и небольшим спортивным опытом не страшно. Главное, Зое я нравлюсь по-прежнему. Да, жену зовут Зоя. Кстати, в детстве я слышал такую шутку, что имя ЗОЯ – это аббревиатура, которая означает «змея особой ядовитости». Смешно.
Я не хотел на них давить, но и своих убеждений не оставлял. И поэтому, когда Зоя и Даниил уехали, решил использовать выходные для того, чтобы освятить их квартиру. Я пошёл в церковь, которая была от нашего дома через дорогу, уплатил, что требовалось, и пригласил в наш дом батюшку.
Батюшка пришёл, воскурил ладан, прочёл молитвы и прошёлся по квартире, разбрызгивая венчиком святую воду. Под конец он начертал елеем над входом в квартиру крест. Потом ушёл.
Я был очень доволен собой. Не важно, верят мои родные, или не верят, но жизнь нашем доме точно будет лучше.
На следующий день Зоя и Даниил приехали. Увидев их с балкона, я дождался, пока услышу, как они выходят из лифта и открывают дверь тамбура. После этого я радостно распахнул дверь квартиры.
— Привет! – улыбнулся я родным.
— Привет! – улыбнулась мне Зоя.
Боже, как она хороша. Рыжеватые волосы, зеленющие глаза и стильный длинный чёрный плащ. Зоя была похожа на ведьму из фэнтези. Она была обворожительна. Хотелось просто схватить её на руки и понести в постель.
Даниил, державший сумки в обеих руках, не улыбнулся и вообще старался на меня не смотреть.
Когда я проснулся следующим утром, ведьма уже ушла, а в кошельке не хватало восьми тысяч. Ещё через два дня вернулись Зоя и Даниил. Они спокойно прошли в квартиру и, как ни в чём не бывало, стали раскладывать вещи. Кошка с разбегу прыгнула Зое на грудь, а та поймала её и стала наглаживать свою любимицу. Спустив кошку на пол, Зоя подошла ко мне, обняла и поцеловала:
— Я знала, что ты всё сделаешь правильно. Спасибо, дорогой!
Я ответил на поцелуй, обнял жену за талию, поднял и закружил. А говорить на всякий случай ничего не стал.
А через месяц раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал дьявольский, демонический женский смех. Это была та ведьма из церкви. Отсмеявшись, она торжественным голосом возвестила, что свершилось Предначертание. Что от моего семени в её утробе было зачато дитя Тьмы, Антихрист. И что когда Тёмное дитя достигнет совершеннолетия, оно начнёт свой кровавый путь к власти над миром и положит начало Апокалипсису.
А до того времени по закону я должен перечислять на Антихриста 25% от своей заработной платы.
Вот такие дела. Как порядочный человек, я всё рассказал Зое. Как Змея Особой Ядовитости, она бросилась бить мне морду, а следом за ней и Даниил. Я отмахивался как мог, стараясь не попасть по жене. В результате я остался с подбитым глазом, а Даниил – с шишкой на лбу и распухшей челюстью. Зоя потом со мной неделю не разговаривала.