нугзар ломадзе помощник берии биография
«Банда Берии»: кого арестовали и расстреляли вместе с главой МВД в 1953 году
Вместе с Лаврентием Берией растеряли шестерых его подчиненных, высокопоставленных сотрудников – пятеро чиновников МВД и министра госконтроля СССР.
Кто входил в «банду»
«Бандой Берии» в первой половине 50-х годов ХХ века эту группу окрестили советские СМИ, освещавшие данный судебный процесс. В «банду» включили экс-министра госконтроля СССР Всеволода Меркулова, бывших руководящих работников МВД – заместителя Берии Богдана Кобулова, начальника следственной части по особо важным делам МВД СССР Льва Влодзимирского, начальника 3-го управления МВД Сергея Гоглидзе, а также двух руководителей этого силового ведомства уровня союзных республик – министра МВД УССР Павла Мешика и его грузинского коллегу Владимира Деканозова.
Всем им, под руководством Берии, согласно версии предварительного и судебного следствия, вменялись в вину «в составе организованной группы заговорщиков» «попытка захвата власти, ликвидация рабоче-крестьянского строя» и даже посредством «реставрации капитализма восстановление господства буржуазии».
Все эти формулировки были обозначены в расстрельном приговоре Верховного Суда СССР от 23 декабря 1953 года. Приговор «родился» спустя 9 месяцев после смерти Сталина.
Кому что вменили
Приговор в отношении «банды Берии» с точки зрения юриспруденции крайне обобществлен, политизирован и неконкретизирован там, где дело касается непосредственно преступлений. В книге Андрея Сухомлинова «Кто вы, Лаврентий Берия? Неизвестные страницы уголовного дела» опубликован текст этого документа.
В приговоре Берия с Кобуловым «раздавали задания» своим «подельникам», «используя свое служебное положение». В основном эти действия касались дел, когда признания из обвиняемых выбивались силой, это были «террористические расправы над людьми и касались насилия над честными, преданными делу КПСС, коммунистами».
Современные обвинительные заключения, которые ложатся в основу приговора суда, с этим приговором 1953 года несопоставимы – никаких сколь-либо значимых обличительных деталей с точки зрения криминала по делу «банды Берии» нет – вменение в вину неконкретизировано. В приговоре указано, что все семеро, включая Берию, избивали и истязали подследственных, вынуждая их давать клеветнические показания. Подробностей нет.
Берия, судя по материалам следствия, давно был иностранным шпионом и даже пытался устанавливать связь с Гитлером. Члены его «банды» в этом деле, судя материала предварительного и судебного следствия, тоже засветились. Их действия, согласно обвинительного заключения, выразились в «ослаблении советской разведки», а также в «. попытке установить личную связь с Тито-Ранковичем (югославский лидер)».
Персонализация установления вины Лаврентия Берии на этом суде была главной. Ее обоснованию посвящен целый абзац. Для объяснения виновности шести «членов банды Берия» в приговоре четыре строки – «виновны в измене Родине, совершении терактов, в участии в антисоветском групповом заговоре».
Как бы не так
Никто из фигурантов этого расстрельного дела статуса безвинно казненного не получил – в конце 90-х – начале нулевых родственники расстрелянных подавали ходатайства о реабилитации. Верховный Суд их рассматривал, но причин для удовлетворения не нашел: каждый из «банды Берии» осужденных на самом деле в свое время столько натворил, что расстреляли его в свое время правильно, за дело.
Александр Резалин: биография, фильмография, фото
Александр Резалин биография
Александр Борисович Резалин (Израельсон) родился 22 сентября 1958 года в Москве.
Так вышло, что в детстве Александр не занимался ни в какой самодеятельности. Он исправно учился в английской школе, потом перешел в математический класс. Любовь к театру у мальчика возникла благодаря учительнице литературы. Она периодически устраивала вечера, в которых участвовали школьники. На одном из таких вечеров, посвященном Антону Павловичу Чехову, Александр читал со сцены его письма. Он рассказывает: «…вдруг почувствовал какую-то его иронию… Видимо, это прозвучало потому, что меня хвалили. И какая-то сладкая отрава успехом запала в душу…» Наверное, это и было первым толчком к выбору будущей профессии.
Не стоит, однако, думать, что после этого Александр сразу решил стать актером. Окончив школу, юноша, как и предполагалось, выбрал профессию инженера. Он поступил в МИИТ, но уже со второго курса стал искать применение своему творческому потенциалу. Александр пошел в народный театр чтеца, пробовал поступать в театральные училища…
Окончив МИИТ, Александр Резалин прошел конкурс сразу во МХАТе и в ГИТИСе и… устроился работать инженером. Лишь спустя год Александр решился окончательно связать свою судьбу с актерской профессией и поступил в Школу-студию МХАТ на курс А. Попова.
По окончании в 1985 году Школы-студии МХАТ Александр Резалин вместе тремя однокурсниками был приглашен Константином Райкиным в театр «Сатирикон». Райкин отменил мастерство начинающих актеров изображать различные предметы и животных. С одним из таких номеров их даже снимали в передаче «Веселые ребята».
В «Сатириконе» Александр Резалин играл в спектакле «Геркулес или Авгиевы конюшни», танцевал в спектакле «Лица».
Александр Резалин рассказывает: «Работа в «Летучей мыши» была какой-то одной из ипостасей, которая в принципе мне очень легко давалась, а хотелось более серьезных театральных ролей. И последние 3 года совмещал работу там с работой в Театре Луны. »
В кино Александр Резалин сыграл свою первую дебютную роль ролью Клода в фильме «Чернов/Chernov». Затем он снялся в небольших ролях в фильмах «Танго со смертью», «Предсказание» и других.
Начиная с 2000 года, актер регулярно снимается в сериалах. На его счету такие роли, как: Али в сериале «Мужская работа-2», Валентин Долгачев в «Ледниковом периоде», Валерий Левитан в детективном сериале «Любительница частного сыска Даша Васильева», Вадим Щеглов в сериале «Театральный блюз», ближайший сподвижник Лаврентия Берии генерал Нузгар Ломадзе в сериале «Московская сага», судмедэксперт Яков Аркадьевич Даштевич в двух сезонах сериала «Генеральская внучка» и др.
Награды
Статья отредактирована: 10-10-2016, 11:34
«Банда Берии»
Лаврентий Берия, проигравший после смерти Сталина аппаратную борьбу в руководстве партии, был расстрелян 23 декабря 1953 года.
Вместе с ним в шпионаже и измене Родине обвинили шесть его приближенных. «Банда Берии» состояла из высокопоставленных сотрудников НКВД-МГБ. Среди них были организаторы Катынского расстрела, депортаций во время Великой Отечественной войны, убийства полпреда СССР в Китае.
Всеволод Меркулов (1895 — 1953)
Министр государственного контроля (1950 — 1953), народный комиссар и министр государственной безопасности (1941; 1943 — 1946). В 1940-м руководил Катынским расстрелом (Заявление ТАСС от 14 апреля 1990 года: «Выявленные архивные материалы в своей совокупности позволяют сделать вывод о непосредственной ответственности за злодеяния в катынском лесу Берии, Меркулова и их подручных. Советская сторона, выражая глубокое сожаление в связи с катынской трагедией, заявляет, что она представляет одно из тяжких преступлений сталинизма»). Вместе с ним в «тройке» НКВД был Богдан Кобулов (также приговорен к высшей мере наказания в декабре 1953-го).
Богдан Кобулов (1904 — 1953)
Заместитель наркома внутренних дел в период Великой Отечественной войны. В 1953-м — заместитель министра внутренних дел. Армянин. Был одним из руководителей депортации чеченцев и ингушей в Среднюю Азию в 1943-м (операция «Чечевица). Также принимал участие в депортациях крымских татар и балкарцев. Арестован в здании ЦК КПСС, куда его вызвали на совещание.
Сергей Гоглидзе (1901 — 1953)
Заместитель министра государственной безопасности в 1951 — 1953 гг. Грузин. Курировал «дело врачей». Руководил депортациями «антисоветских элементов» из Бессарабии после ее присоединения к СССР в 1941-м. В военные годы — уполномоченный НКВД на Дальнем Востоке. В июне 1953-го рабочие ГДР объявили забастовку, переросшую в беспорядки. Гоглидзе в это время возглавлял военную контрразведку и отправился в Берлин (Берия также ненадолго посетил ГДР). Когда 26 июня Берию арестовали, Гоглидзе еще находился в Берлине — там же его и задержали, а затем отправили в СССР.
Павел Мешик (1910 — 1953)
В 1943 — 1945 гг. — заместитель начальника «Смерша». Руководил созданием органов государственной безопасности коммунистической Польши. В 1946 — 1953 гг. — заместитель Бориса Ванникова в Первом главном управлении при СНК (обеспечивал секретность Атомного проекта). После смерти Сталина назначен министром внутренних дел Украинской ССР.
Владимир Деканозов (1898 — 1953)
Грузин. Сблизился с Берией еще во время работы на Кавказе, где получил прозвище «Бакинский вешатель». Перебрался в Москву с назначением Берии наркомом внутренних дел в 1938-м. Руководил репрессиями в органах внутренних дел и РККА. В 1939-м — заместитель наркома иностранных дел СССР. Был полпредом СССР в Германии накануне войны. С началом военных действий его обменяли на Шуленбурга. Стоял со Сталиным на трибуне мавзолея на параде 1 мая 1941 года. Последняя должность перед арестом в 1953-м — министр внутренних дел Грузинской ССР.
Лев Влодзимирский (1905 — 1953)
Родился в Барнауле в семье обрусевших поляков. На работе в ОГПУ с 1928 года. Познакомился и сблизился с Берией в Москве. В 1941-м — начальник следственной части НКГБ. В 1946-м ушел из органов в Управление советским имуществом за границей. После смерти Сталина назначен начальником следственной части по особо важным делам МВД.
В 1939-м принимал непосредственное участие в убийстве полпреда СССР в Китае Ивана Бовкуна. Организатором убийств был Кобулов (ему с санкции Сталина поручил Берия). На допросе Бовкун признал, что участвовал в «антисоветской заговорщической организации». Бовкуна убили ударом молотка в вагоне поезда, его жену придушили. Исполнителями были Влодзимирский и еще два сотрудника НКВД.
Ни один из участников «Банды Берии» (как и сам Берия) не был реабилитирован.
Нугзар ломадзе помощник берии биография
Теперь – хроника. Первый том, «Поколение зимы», повествует о жизни Градовых с 25 октября 1925 года (старый дом в Серебряном Бору, семейное торжество, знакомство с героями) по декабрь года 1937-го (видный врач, спаситель Сталина, Борис Градов избран в Верховный Совет).
Том второй, «Война и тюрьма», – о войне и тюрьме. С лета 41-го (приемыш Градовых, юный Митя, идет на фронт) по 1 ноября 45-го (колымские зэки на тайном богослужении).
Третья книга, «Тюрьма и мир», начинается в 1949-м, в бухте Нагаева, куда к бывшему зэку Кириллу Градову едет жена его Циля. А завершается выходом из тюрьмы главы семьи в декабре 53-го – после закрытия дела врачей. Он бросает в урну возвращенные ему награды. Под взглядом Сталина. С траурного портрета.
Дальше – эпилог. Неизвестный год. Июнь. Серебряный Бор. Всё тот же дом. Борис в саду читает Льва Толстого. Рядом играет юное поколение его потомков. Оно занимает патриарха больше, чем сцена охоты в «Войне и мире». Отвлекшись, он следит за ползущим в траве жуком-рогачом… И следя за ним, оставляет наш мир.
А что ж это за жук-то? Зачем он в сюжете? Он нужен. Он – Сталин.
В Штатах кинопроект по «Саге» не состоялся. Но сложился в России.
Снять фильм взялся Дмитрий Барщевский по сценарию Натальи Виолиной. Продюсером стал сын режиссера Барщевский Антон. Его сестра Дарья отвечала за связи с общественностью. Работал над фильмом и сын Аксенова Алексей, художник кино.
– Почему вы решили снимать «Сагу»? – спрашивали Барщевского журналисты.
– …Я еще школьником стоял в очереди за журналом «Юность», чтобы прочитать «Звездный билет», – отвечал режиссер. – Аксенов – мой кумир. Его книги в то мрачное время были глотком свободы.
Замысел родился так: однажды на даче в Переделкине жена Барщевского Наталья Виолина спросила: а почему бы не снять «Московскую сагу», она отлично подходит для переработки в сценарий. Режиссеру идея понравилась. События развивались стремительно. Несколько минут – и найден телефон Аксенова в Штатах. Еще пара минут, и вот он в трубке – голос Майи (через 20 лет после последней встречи). Дмитрий сказал, что хочет снять «Сагу».
– В чем проблема? – ответила Майя. И отдала трубку Аксенову. Он прилетел и подписал договор: «Я вам доверяю – работайте».
Снимали кинометодом. Каждый кадр, каждый интерьер – настоящие. Чтобы воссоздать родовое гнездо Градовых, восстановили старую дачу Станислава Косиора[262] в Серебряном Бору, где никто не жил с 1938 года, когда арестовали ее хозяина. После съемок в ней собирались создать музей «Московской саги» – оазис времени. Аксенов с увлечением участвовал в съемках. Следил за деталями – мебелью, одеждой, лозунгами, оформлением улиц и помещений. Актер Илья Носков рассказывал, что во время съемок сцены в пивной, куда пришел его герой, Аксенов придирчиво смотрел, что принесли на стол, подсказывал, как должны быть украшены стены, много рассказывал о «забегаловках» той поры, о нравах военной и партийной элиты. Его вдохновлял масштаб проекта. 254 персонажа. 2300 участников массовок. 734 костюма (из них более двухсот – подлинные, как и многие из 1200 предметов реквизита). Полтора года съемок и монтажа. 24 серии (планировали 12). Любимые народом актеры.
Борис Никитич Градов – Юрий Соломин, жена его Мэри – Инна Чурикова. Их любимец Пифагор – пес Соломина Маклай. Домработница Агаша – Марина Яковлева. Никита Градов (красный генерал, а затем маршал) – Александр Балуев. Его жена – Ольга Будина. Борис Градов – брат Никиты, бабник, спортсмен и авантюрист – Илья Носков. Игорь Скляр, Алексей Кортнев, Дмитрий Харатьян. Кристина Орбакайте – певица Вера Горда (ее прототип – популярная джазовая солистка Нина Дорда). Сталин – Владимир Миронов. Подлец и убийца, помощник Берии чекист Нугзар Ломадзе – Александр Резалин. Но кто же сыграет самого Лаврентия – любимого героя Аксенова? Писатель долго этого не знал. Роль досталась Ираклию Мачарашвили.
Появляются в кадре и политики нашего времени и их супруги. Так, в массовке «Прием в Кремле в 1943 году» снялись жена экс-госсекретаря Геннадия Бурбулиса Наталья и спутница жизни бывшего вице-премьера Александра Шохина Татьяна.
– И сами Шохин и Бурбулис были не прочь попасть на экран, – сообщает Софья Рыжова, – но явление видных «демократов первой волны» в гостях у Сталина могло вызвать смех зрителей, а «Московская сага» – фильм всё же серьезный (говорили, Аксенов хочет написать о судьбах потомков героев «Саги» в наше время…).
В той же сцене снялись и тогдашний замминистра экономического развития Аркадий Дворкович и его жена Зумруд Рустамова (в ту пору – замминистра имущественных отношений). Она оказалась так хороша в кадре, что ей даже предложили небольшую роль.
После г-жа Рустамова рассказывала: «Раньше я представить себе не могла, что актерский труд – такое адское дело… Сцена приема в Кремле… снималась в июле в 35-градусную жару. Мы работали с восьми утра до часу ночи. К концу съемки мы уже еле-еле держались на ногах и не могли понять, как актеры в таком режиме еще могут что-то играть и помнить текст».
А им и впрямь приходилось непросто. К концу съемок у Юрия Соломина стало плохо с сердцем. Потребовалась операция. Ему пришлось срочно вылететь в Италию. Он печалился: «Как жаль, что уже почти все снято… Теперь – после месяца наблюдения за работой хирургов – я сыграл бы эту роль гораздо точнее…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Текст книги «Василий Аксенов. Сентиментальное путешествие»
Автор книги: Дмитрий Петров
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Теперь – хроника. Первый том, «Поколение зимы», повествует о жизни Градовых с 25 октября 1925 года (старый дом в Серебряном Бору, семейное торжество, знакомство с героями) по декабрь года 1937-го (видный врач, спаситель Сталина, Борис Градов избран в Верховный Совет).
Том второй, «Война и тюрьма», – о войне и тюрьме. С лета 41-го (приемыш Градовых, юный Митя, идет на фронт) по 1 ноября 45-го (колымские зэки на тайном богослужении).
Третья книга, «Тюрьма и мир», начинается в 1949-м, в бухте Нагаева, куда к бывшему зэку Кириллу Градову едет жена его Циля. А завершается выходом из тюрьмы главы семьи в декабре 53-го – после закрытия дела врачей. Он бросает в урну возвращенные ему награды. Под взглядом Сталина. С траурного портрета.
Дальше – эпилог. Неизвестный год. Июнь. Серебряный Бор. Всё тот же дом. Борис в саду читает Льва Толстого. Рядом играет юное поколение его потомков. Оно занимает патриарха больше, чем сцена охоты в «Войне и мире». Отвлекшись, он следит за ползущим в траве жуком-рогачом… И следя за ним, оставляет наш мир.
А что ж это за жук-то? Зачем он в сюжете? Он нужен. Он – Сталин.
В Штатах кинопроект по «Саге» не состоялся. Но сложился в России.
Снять фильм взялся Дмитрий Барщевский по сценарию Натальи Виолиной. Продюсером стал сын режиссера Барщевский Антон. Его сестра Дарья отвечала за связи с общественностью. Работал над фильмом и сын Аксенова Алексей, художник кино.
– Почему вы решили снимать «Сагу»? – спрашивали Барщевского журналисты.
– …Я еще школьником стоял в очереди за журналом «Юность», чтобы прочитать «Звездный билет», – отвечал режиссер. – Аксенов – мой кумир. Его книги в то мрачное время были глотком свободы.
Замысел родился так: однажды на даче в Переделкине жена Барщевского Наталья Виолина спросила: а почему бы не снять «Московскую сагу», она отлично подходит для переработки в сценарий. Режиссеру идея понравилась. События развивались стремительно. Несколько минут – и найден телефон Аксенова в Штатах. Еще пара минут, и вот он в трубке – голос Майи (через 20 лет после последней встречи). Дмитрий сказал, что хочет снять «Сагу».
– В чем проблема? – ответила Майя. И отдала трубку Аксенову. Он прилетел и подписал договор: «Я вам доверяю – работайте».
Снимали кинометодом. Каждый кадр, каждый интерьер – настоящие. Чтобы воссоздать родовое гнездо Градовых, восстановили старую дачу Станислава Косиора [262] в Серебряном Бору, где никто не жил с 1938 года, когда арестовали ее хозяина. После съемок в ней собирались создать музей «Московской саги» – оазис времени. Аксенов с увлечением участвовал в съемках. Следил за деталями – мебелью, одеждой, лозунгами, оформлением улиц и помещений. Актер Илья Носков рассказывал, что во время съемок сцены в пивной, куда пришел его герой, Аксенов придирчиво смотрел, что принесли на стол, подсказывал, как должны быть украшены стены, много рассказывал о «забегаловках» той поры, о нравах военной и партийной элиты. Его вдохновлял масштаб проекта. 254 персонажа. 2300 участников массовок. 734 костюма (из них более двухсот – подлинные, как и многие из 1200 предметов реквизита). Полтора года съемок и монтажа. 24 серии (планировали 12). Любимые народом актеры.
Борис Никитич Градов – Юрий Соломин, жена его Мэри – Инна Чурикова. Их любимец Пифагор – пес Соломина Маклай. Домработница Агаша – Марина Яковлева. Никита Градов (красный генерал, а затем маршал) – Александр Балуев. Его жена – Ольга Будина. Борис Градов – брат Никиты, бабник, спортсмен и авантюрист – Илья Носков. Игорь Скляр, Алексей Кортнев, Дмитрий Харатьян. Кристина Орбакайте – певица Вера Горда (ее прототип – популярная джазовая солистка Нина Дорда). Сталин – Владимир Миронов. Подлец и убийца, помощник Берии чекист Нугзар Ломадзе – Александр Резалин. Но кто же сыграет самого Лаврентия – любимого героя Аксенова? Писатель долго этого не знал. Роль досталась Ираклию Мачарашвили.
Появляются в кадре и политики нашего времени и их супруги. Так, в массовке «Прием в Кремле в 1943 году» снялись жена экс-госсекретаря Геннадия Бурбулиса Наталья и спутница жизни бывшего вице-премьера Александра Шохина Татьяна.
– И сами Шохин и Бурбулис были не прочь попасть на экран, – сообщает Софья Рыжова, – но явление видных «демократов первой волны» в гостях у Сталина могло вызвать смех зрителей, а «Московская сага» – фильм всё же серьезный (говорили, Аксенов хочет написать о судьбах потомков героев «Саги» в наше время…).
В той же сцене снялись и тогдашний замминистра экономического развития Аркадий Дворкович и его жена Зумруд Рустамова (в ту пору – замминистра имущественных отношений). Она оказалась так хороша в кадре, что ей даже предложили небольшую роль.
После г-жа Рустамова рассказывала: «Раньше я представить себе не могла, что актерский труд – такое адское дело… Сцена приема в Кремле… снималась в июле в 35-градусную жару. Мы работали с восьми утра до часу ночи. К концу съемки мы уже еле-еле держались на ногах и не могли понять, как актеры в таком режиме еще могут что-то играть и помнить текст».
А им и впрямь приходилось непросто. К концу съемок у Юрия Соломина стало плохо с сердцем. Потребовалась операция. Ему пришлось срочно вылететь в Италию. Он печалился: «Как жаль, что уже почти все снято… Теперь – после месяца наблюдения за работой хирургов – я сыграл бы эту роль гораздо точнее…»
10 октября 2004-го сериал выходит на 1-м канале.
Его показывают в прайм-тайм – 21.20. Повторяют утром.
Успех полный. Несмотря на то (а быть может, и благодаря тому), что в сценарии Наталья Виолина в сравнении с романом заметно смягчила и нравы (главным образом главной героини), и язык. Фильм приняла интеллигенция. Люди отпрашивались с работы – на сериал. Говорят, врачи в больницах так планировали время операций, чтобы посмотреть «Московскую сагу». Как-то Марина Яковлева (Агаша) зашла в парфюмерный отдел, а продавщица, узнав ее, подарила актрисе дорогие духи. О чем та не преминула рассказать по ТВ. Зрители умилились.
У сериала – скажем так, по-западному – была очень хорошая пресса. И ругали, и хвалили, но главное – говорили. Что ни день, в телепередаче «Доброе утро» выступали актеры, историки и даже врачи. Первые говорили о съемках, отношениях со своими героями, с режиссером, с Аксеновым. Вторые – о Фрунзе, Сталине, репрессиях, войне… Третьи – о том, какой, собственно, новый метод анестезии мог открыть профессор Градов… И всё это на фоне множества газетных, журнальных и интернет-интервью с участниками съемок. Дарья Виолина, отвечавшая за связи с общественностью, постаралась на славу.
Жесткие нападки на фильм и книгу со стороны идейных противников Аксенова и авторов сериала, подобные крайне недоброжелательному интервью ректора Литературного института им. М.Горького Сергея Есина «Утомленные сагой» и статье писателя Владимира Бушина «Гваделупщина», не вредили ни тому, ни другой, ни репутациям Аксенова, Барщевского, Виолиной и актеров. Они не выходили за пределы узкого гетто читателей, разделявших крайне консервативное, просоветское мировоззрение их авторов.
Положительные же отзывы мощно работали на проект и на его продажу на широком рынке. Звучавшие же в эфире и «качественных медиа» критические суждения можно выразить пассажем детективщицы Александры Марининой, произнесенным в ходе дискуссии о картине, затеянной в передаче «Пять вечеров»: «Фильм замечательный, я его смотрю всё время, но он эмоционально холодный, мне не хватает чувств. Когда читала роман, я пила валокордин. А здесь я хватаюсь за валокордин, а ничего не происходит. Сердце не екает, а я хочу, чтобы у меня зашлось». Отзывы же благожелательные легко суммируются в заявлении ее коллеги-конкурентки Дарьи Донцовой: «А я рыдала…», а также в возгласе певицы Лолиты Милявской, обращенном к Марине Яковлевой (Агаше): «Почему ты не рассказываешь про духи? Это же рейтинг!»…
Почему же сериал так и не пережил действительно серьезного и объективного критического разбора? Возможно, причина в том, что сам этот жанр проходит сегодня по разряду не больно-то заслуживающего вдумчивого обсуждения. И хотя имя автора экранизированного романа взывало как раз к серьезному вниманию критики, его так и не последовало. Что, кстати, отметила в статье «Сами себе критики» [263] телекритик Ирина Петровская, раздосадованная чрезмерной, как она посчитала, рекламной шумихой, развернутой вокруг «Саги».
При этом ее острое перо было направлено не в сторону самого сериала и тем более не в сторону романа, а против пиарщиков фильма, рекламщиков 1-го канала и ТВ вообще.
«Поняла я, – писала Ирина Петровская, – вот что: ТВ до такой степени забронзовело в своем величии, что оно теперь не только само себе вещатель, продюсер и автор, но и само себе критик. Как говорится, сам себя не похвалишь, никто не похвалит. И если уж ТВ решило, что сотворило шедевр, то и нечего разным посторонним критикам соваться со своим свиным рылом в калашный ряд. Вот простой зритель Лолита от фильма без ума, и, значит, он просто обязан понравиться всем. Без исключения».
Петровская видела: ТВ уже забронзовело. Ждала ли она его очугунивания.
Как бы то ни было, Аксенов исполнил мечту. Спустя более четверти века после последней постановки фильма по его тексту большой роман писателя был экранизирован, вышел на самый большой из всех возможных экран и стяжал немалую популярность.
Как и подобает мастеру его ранга, публично Аксенов оценивал это сдержанно, с долей самоиронии. Говорят, что он был не рад сделанным в сценарии и в ходе съемок «смягчениям» – например, образа Сталина – по сравнению с романом. Пожалуй, прав был знаменитый баскетболист Александр Гомельский, сказав Дмитрию Барщевскому: «Сталин у вас добренький…»
Добренький Сталин Аксенова устроить не мог. Для него красный диктатор и его правление были символической вершиной жесточайшего государственного деспотизма последних двух столетий. Причем деспотизма далеко не просвещенного и бального, кружевного и куртуазного, полного изящества и женственности, каким он был, по мнению Аксенова, скажем, в «блестящий век Екатерины» и Вольтера, а темного и подвального, бетонного и суконного – торжествующего тупого мужицкого палачества, воплощенного в «героической эре отца народов» и его свиты.
Не усталость ли от этой угрюмой и шершавой тараканьей кровавости побудила Василия Павловича обратиться к другим временам? К тем, когда европейская гранд-политик хоть и нередко вершилась на полях сражений, а дипломатия, шпионаж, любовные интриги и интеллектуальные изыскания порой переплетались столь замысловато, что становились неразличимы, но при этом всё было куда светлее и чище, а главное – интереснее, чем в паровом и железном XIX и бензинно-атомном XX столетиях. Так, во всяком случае, полагал Аксенов. Но при этом считал: каждый век важен для России по-своему. Вот и обратился к веку XVIII.
«Вольтерьянцы и вольтерьянки» превратили его творчество в пространство, где встретились еще живые хищные вещи нашего века и страшноватые романтические истории века позапозапрошлого, увиделись «великий Сталин» и Екатерина Великая, и тут же Сталин и Вольтер, тиран с претензией на теоретическую изощренность и поэт с претензией на высокую филозофию.
Что же увлекло его в этой коллизии, побудив сделать свою прозу перекрестком столетий?
«XVIII век, три четверти которого правили женщины, внедрил у нас основы либерального общества, – так он объяснял этот интерес. – Я хочу коснуться женской власти. Это то, что нам сейчас нужно: возрождение женской власти в России».
И потом, разве не тот век породил язык, на котором изъяснялся и Аксенов? Не зря же, отвечая на вопрос одной своей знакомой журналистки: «А что ты любишь в России?», он ответил: «Язык!» Он, создатель своего неповторимого языка, хорошо понимал, о чем говорит. В конце концов, разве не гений Пушкина породил тот язык, о котором и на котором мы сейчас говорим?
Но это не значит, что язык, ему предшествовавший, не интересен. Ведь и на нем обсуждали цены на недвижимость, объяснялись в любви, бросали вызовы, вели переговоры, сочиняли книги, предрекали грядущее… Кстати, предсказатели обретались и при дворе Екатерины: довольные своим положением хозяев и судей и опасаясь усиления внешних веяний, они, зная любовь государыни к чтению, взялись влиять на нее текстами, содержащими аллегории прекрасной России и премерзкой заграницы. Первая выступала в их писаниях, ну, скажем, в образе чудной Светонии – страны сынов прекрасной старины, хранителей заветов пращуров и указов начальства – достойных славов. И всё бы хорошо, если б не враждебное окружение. Нет покоя славам от свиновидных обитателей Скотинии да тупых жильцов Игноранцы, что, отменивши крепостное рабство, дерзко презрели все законы разума и естества.
Подобно современным лоббистам, царедворцы слали сочинения Екатерине, надеясь дополнить советы вельмож, что упорно не рекомендовали ее величеству внимать всяким Дидеротам и Вольтерам, не несущим нашей Светонии ничего, окромя полной облискурации.
А что ж творит наш сочинитель? А пародирует сии творения. Примерно так: византийский рыцарь Ксенофонт Василиск в Святоснеговском Богатырстве. Знать, вельми впечатлена им на балах в чертогах Питирима Залунного и Македона Крепискульева. Он вдумственно знакомится с устройством святоснеговского правления. Правит здесь сияющая вечной юностью и осеняющая беспредельной мудростью государыня Величава Многозначно-Великая. Богатырственная сотня Содругов готовит для нее резюме по всем статьям жития и веры. Кроме Содругов есть и младшее богатырство. «Сие сословие, наделенное особой гордостью, состоит из многих тысяч семей, разделенных на сотню корневищ… Члены этих корневищ произрастают под сводами вечных привилегий и обязанностей. Основным предметом собственности… является самое многочисленное сословие, именуемое святоснеговскими славами. Славы… трудятся на земле, на воде, в кузнях и во льдах. Они обладают исключительным трудолюбием, верностью своим господам, любовью к Величаве и родине. Врожденное чувство гармонии влечет их к созданию торжественных песен о государыне и родных пейзажах».
Сочиняя книгу о России в первом десятилетии XXI века (начал в 2001-м, закончил в 2004 году), Аксенов веселится, описывая в пародии на нувели двухсотлетней давности мечты современной бюрократии, грезящей о превращении в сословие, владеющее прочим народцем и горделиво правящее вверенным ему грядущим богатырством. Что ж до Величавы, то она лишь дань XVIII веку. А мечтателям, ясно, ближе государь Володелец Путепроводно-Беспредельный.
Кроме того, автор плетет сюжет, согласно коему ее величество под видом барона Фон-Фигина мчит на стопушечном судне «Не тронь меня» в германский край, на встречу с филозофом Вольтером. Этому делу сопутствуют ее слуги по тайному ведомству, петербургские шевалье Мишель и Николя, а равно – семейство курфюрста Магнуса V Цвейг-Анштальт-и-Бреговинского, проживающее на берегу пустынных волн в уютственном замке Доттеринк-Моттеринк. Туда и спешат по морю Фон-Фигин, по земле Вольтер, по путям всех стихий шевалье и – незнамо как – шайка атамана Барба Росса (он же Эмиль Двуносый, он же Емелька Пугачев).
Тут, впрочем, всё как положено: «Вольтерьянцы и вольтерьянки» – фантазия о фантазиях Аксенова на тему галантного века, Екатерины, Вольтера, фрегатов и тайной войны спецслужб, отчасти являющей собою явную борьбу добра и зла. Будучи сдобрено толикой петербургского мата в его жантильных версиях, действо предстает и захватывающим, и поучительным. Чего стоят суждения Вольтера о ликвидации рабства в России, столь схожие с поучениями иных мудрецов о демократии в одноименной федерации: «Отмену крепостного права надобно решительно, но не поспешно готовить. Главное состоит в изменении сознания как дворянина, так и пейзанина, так и купца. Люди должны видеть, что держава на их стороне. Что от нее идет не ужесточение, но смягчение жизни. Не надо сразу рушить веками устоявшийся быт. Не след нам уподобляться медведю или вепрю, прущему напролом через чащу. Скорее, уж следует подражать строителям-бобрам, сооружающим плотину для вольного плавания», и в этом деле «аристократия, как самое развитое и рафинированное сословие империи, должна стать первейшей союзницей… Именно в салонах аристократии будут рождаться идеи развития». И невдомек ему будет, что за облискурация ожидает сии идеи, столкнись они с вызовом сверхприбылям от рабского труда.
Этот конфликт подобен битве плоти и духа, в коей пал шевалье Мишель. Сам же филозоф в небесных угодьях обретает облик Древа познания, что соседствует со златой скирдой Екатерины, обращающейся вдруг в колосящееся поле. И все они наконец растворяются в искусстве, где вечно плодоносит Древо Воображения, метафизически соединяющее наш свет со светом надмирным.
Этим романом Аксенов дал повод для жалоб. Мол, слишком он вольно обращается с историческими фактами, историческими фигурами, историческими закономерностями, в конце концов. Не говоря уж о языке.
Обоснованны ли они? Ведь не академический же труд сочинял Аксенов. И даже не исторический роман! И, стало быть, имел право добавить кое-что и лично от себя в этот крепкий и аппетитный балтийский грог. И потом, образ Екатерины, к которому так хмуро придирались критики… чем он, по большому-то счету, противоречит образу мудрой, просвещенной самодержицы? Что с того, что для Пушкина она была «Тартюф в юбке»? Неужто теперь для Аксенова она не может стать «Жантиль в ботфортах»? За пределами академической дисциплины (в которой, впрочем, остается место для версий), он – автор – может всё. Особливо коли он, как и его оппонент, – немалый выдумщик и вольнодумец!
В 2004 году роман вышел в журнале «Октябрь» и издательстве «ИзографЪ». А 2 декабря того же года получил премию «Букер» (с 2002 года – «Букер – открытая Россия»). Ее дают за лучший роман, написанный по-русски. В шорт-лист вошли еще пять авторов: Олег Зайончковский («Сергеев и городок»), Анатолий Курчаткин («Солнце сияло»), Марта Петрова («Валторна Шилклопера»), Людмила Петрушевская («Номер один, или В садах других возможностей») и Алексей Слаповский («Качество жизни»). Решение принимало жюри во главе с Владимиром Войновичем, в составе литераторов Андрея Дмитриева, Никиты Елисеева и Леонида Быкова, а также режиссера-мультипликатора Гарри Бардина.
Эту премию, одну из главных в стране – 15 000 долларов, букет белых лилий и высокую степень признания, – присуждают с 1992 года.
Ну, признания-то хватало, с премиями у него было небогато. В 1990-м он получил сразу три – имени А. Крученых, «Великое Кольцо» и журнала «Юность». Потом был перерыв. В 1998 году на «Букер» номинировали «Новый сладостный стиль», но премию он не взял. Не взял и Государственную. По словам Виктора Есипова, университет Джордж Мэйсон шесть раз выдвигал Аксенова на Нобелевку по литературе, и тоже безрезультатно. И вот – «Букер».