обыкновенная история гамбургского счета
Что значит гамбургский счет: история выражения «по гамбургскому счету»
«По гамбургскому счету» — что это значит?
По гамбургскому счету — это значит «на самом деле, объективно, по-настоящему». Гамбургский счет — подлинная иерархия, основанная на реальных заслугах, а не на мнимых достижениях и авторитете.
Судить по гамбургскому счету — это значит судить по результату, по-честному.
Этот фразеологизм возник благодаря изложенной Виктором Шкловским легенде, будто каждый год в трактире в немецком городе Гамбурге собирались цирковые борцы и за закрытыми дверями боролись по-честному, а не на потеху публике. Так они узнавали, кто чего стоит на самом деле.
Да если по-честному, по гамбургскому счету, зачем ему эту сотню у бедного студента тягать? (Ю.В. Трифонов. «Время и место»)
Профессор Московского университета Соломон Борисович Пикельнер по гамбургскому счету был лучшим астрономом страны. (И.С. Шкловский. «Новеллы и популярные статьи»)
Российские социальные психологи используют выражение «гамбургский счет», обозначая реальное положение человека в общественной иерархии.
«Гамбургский счет» Виктора Шкловского. Откуда взялось это выражение
Историю о гамбургском трактире изложил писатель и литературовед Виктор Шкловский (1893-1984):
Гамбургский счет – чрезвычайно важное понятие.
Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера.
Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.
Они борются при закрытых дверях и завешанных окнах.
Долго, некрасиво и тяжело.
Здесь устанавливаются истинные классы борцов, – чтобы не исхалтуриться.
Гамбургский счет необходим в литературе.
Виктор Шкловский. «Гамбургский счет»
Виктор Шкловский в 1971 году. Фото: РИА Новости / Василий Малышев
Шкловский записал это выражение в 1924-м году. Но в Германии той поры ни о каких «трактирных турнирах» не знали, так что фразеологизм либо был выдуман писателем, либо родился из ошибочных сведений, отмечается в «Энциклопедическом словаре крылатых слов и выражений» Вадима Серова.
Спустя четыре десятилетия, в 1965 году, Шкловский пояснял, что услышал историю о «гамбургском счете» в московском ресторане, где работал шеф-поваром бывший борец. Однажды туда якобы зашел прославленный Иван Поддубный и рассказал, как его, уже 70-летнего, во время показательного поединка попытался уложить на лопатки молодой соперник. Это было нечестно, и Поддубный терпеть не стал:
– Бороться в 70 лет нельзя, но две минуты или одну минуту я могу быть сильнее другого борца на сколько угодно. Но я никогда не толкался. Если бы мы толкались, живых бы не было. Тут я его толкнул; его унесли на доске.
Тут шеф-повар сказал спокойно:
– Пускай помнит гамбургский счет!
Я, издавая книгу, написал о гамбургском счете. Мне посоветовали вынести это название на обложку. Было это в 1924 году.
Виктор Шкловский. «Гамбургский счет и по большому счету» // Вопросы культуры речи, 1965, выпуск 6
Но вряд ли этому рассказу можно полностью доверять. Ведь Ивану Поддубному летом 1924 года было лишь 52 года, а никак не 70, — и это уже ставит под сомнение все изложенное Шкловским.
Тем не менее, выражение прижилось сначала в литературной среде, а потом стало крылатым.
Гамбургский счет и Германия
В 1922 году Виктор Шкловский бежал из Советской России и некоторое время жил в Берлине (в Москву он вернулся в 1923 году). Возможно, он что-то услышал о «гамбургском счете» за время жизни в Германии?
Но в немецком языке фразеологизма «гамбургский счет» нет (хотя Харри Вальтер и называет его «законсервированным германизмом»). Это выражение попало в Германию лишь недавно, благодаря русскоязычным иммигрантам. Die Hamburger Rechnung — это «справедливый, правильный, честный результат», объясняет Ютта Либах в книге Ausgewanderte Wörter (2007).
Получается, что позаимствовать идиому у немцев Шкловский не мог.
«Я думаю, что из этих двух событий (которые бурно обсуждались в прессе), а также, возможно, из личного опыта наблюдения за боями в Германии и мог пойти «гамбургский счет», который затем так понравился Шкловскому», — резюмирует историк.
Гамбург, 1934 год. Боксер Макс Шмелинг (слева) на ринге с Вальтером Нойзелем. Фото: Ullstein bild via Getty Images
«Гамбургский счет»: значение фразеологизма и происхождение
Что такое гамбургский счет? Если не знать реальной истории появления этой крылатой фразы в русском языке, то можно выдвигать сколько угодно различных версий, и ни одна из них не будет верной. Между тем словесный оборот, прочно обосновавшийся в нашей речи, родился сравнительно недавно. Это тот редкий случай, когда мы имеем возможность назвать точную дату возникновения фразеологизма.
Происхождение фразеологизма
Выражение «гамбургский счет» вошло в повседневный обиход благодаря советскому писателю и публицисту Виктору Борисовичу Шкловскому. В 1928 году увидел свет сборник эссе и заметок, где автор на правах литературного критика анализирует творческую деятельность своих современников – собратьев по перу. Писатель дает оценку произведениям Ю. Олеши, М. Горького, Вс. Иванова, В. Хлебникова, М. Зощенко, О. Мандельштама, М. Булгакова, С. Есенина, А. Толстого, В. Маяковского и многих других.
В книге Шкловского «Гамбургский счет» приведена притча о русских атлетах, выступавших на цирковой арене. В угоду публике поединки по классической или, как ее еще называли, французской борьбе были короткими и спланированными заранее, носили скорее показательный и артистический, чем спортивный, характер. Но раз в году атлеты выезжали в немецкий Гамбург, где в одном из закрытых для зрителей трактиров проводили соревнования с целью выявить настоящего чемпиона. Очевидно, значению фразеологизма «гамбургский счет» соответствуют такие синонимы, как «справедливый расклад» или «неприукрашенная действительность».
Художественная аллегория
Современные исследователи предполагают, что исторического факта, описанного Шкловским, в реальности не существовало, а этот авторский вымысел был создан для того, чтобы стать платформой для шутливого ранжирования писателей первой половины XX века. Шкловский, тонко владеющий литературным словом и обладающий неистощимым чувством юмора, с некоторой долей сарказма продолжил рассказ о выявлении победителей среди борцов: «Гамбургский счет необходим в литературе».
Далее писатель расставляет своих коллег по воображаемым ступеням литературного Олимпа, которых они, по его мнению, достойны. Чемпионский титул достается Велимиру Хлебникову, а Булгаков оказывается в роли рыжего клоуна у ковра. Наверное, нынешним выпускникам школ будет интересно раскрыть тему гамбургского счета в сочинении по ЕГЭ. Тем более, что история, придуманная Шкловским, отличается не только красотой и лаконизмом. Она обросла некоторыми интересными фактами. Говорили, что Михаил Булгаков обиделся на этот критический выпад и какое-то время не подавал руки его автору. Однако фраза мгновенно обрела популярность среди литераторов, а потом вышла за пределы писательской среды.
Значение и примеры употребления идиомы
Гамбургский счет… Что означает это короткое словосочетание, мы уже выяснили. Его смысл истолковывается довольно просто: истинный расклад, реальное положение вещей, правдивая оценка. Нередко это выражение используется в самых различных областях жизни. Например, вы посмотрели фильм, который при внешней красочности не несет никакой художественной ценности или просто вам не понравился. Вот тут можно сыронизировать: «По большому гамбургскому счету, то есть, честно говоря, эта кинокартина гроша ломаного не стоит». И неважно, будет ли это мнение строго объективным или же основанным на собственном, индивидуальном видении. Это выражение давно утратило фундаментальный смысл и употребляется с налетом легкого незлобивого юмора.
Сомнение в компетентности и заслуженное одобрение
Твердый валютный курс
Попробуем разобраться, существовала ли эта фраза вне произведения Шкловского, принадлежит ли писателю пальма первенства в ее создании? В финансово-кредитной сфере есть такое понятие как «банко», обозначающее установленный курс, по которому производится купля-продажа ценных бумаг. Согласно «Энциклопедическому словарю Брокгауза и Ефрона», впервые этот термин был введен Гамбургским банком вначале XVIII века. Как известно, вплоть до XIX века Германия представляла собой имперский союз множества суверенных государств, в каждом из которых имела хождение собственная валюта. Золотые талеры мало того, что истирались при долгом использовании, теряли свой изначальный вес, так еще и не всегда принимались к расчетам в сопредельных землях.
Лишь в банке Гамбурга можно было положить на счет валюту любого из германских государств. Одна условная монета (марка-банко) имела номинал 528 ас чистого золота. С 1763 года гамбургский счет был принят на вооружение финансовыми организациями многих стран мира. Монеты чеканились в Англии, Дании, Швеции, Пруссии, принимались в голландских, итальянских, немецких и прочих банках. С введением метрической системы такой механизм взаиморасчетов постепенно стал утрачивать свои позиции, а на территории объединенной Германии был упразднен в 1873 году.
Самый точный способ банковских расчетов
Фразеологизм «гамбургский счет», по предположению историков, скорее всего, возник в бухгалтерской сфере и был известен узкому кругу профессионалов. Во времена, когда не существовало сложной вычислительной техники, а все математические подсчеты производились вручную, в ходу был так называемый гамбургский метод, позволявший получать наиболее точные результаты.
Этот способ сведения банковских балансов считался трудоемким, поэтому использовался только в особых случаях. Надо полагать, что в 20-х годах прошлого века, когда Шкловский создавал ставшую знаменитой заметку, основным инструментом финансового работника были счеты с деревянными костяшками. Сведения о специальной сверхточной методике могли быть на слуху.
Как рождаются легенды
Вполне вероятно, что Виктор Шкловский мог знать как о существовании гамбургской системы расчетов, так и об универсальной валюте европейских банков. Но, согласитесь, легенда, повествующая о соревнованиях борцов, выглядит гораздо романтичнее и привлекательнее для читателей, чем погружение в дебри финансового делопроизводства. Видимо, именно этими соображениями руководствовался Шкловский при создании своей заметки.
Если бы писатель не облек это выражение в художественную оболочку, вряд ли оно бы стало известно широкому кругу читающей публики и вышло в народ. Неоспоримый факт: многие пословицы и поговорки, считающиеся народными, на самом деле являются строками из авторских произведений. Достаточно вспомнить фразу «остаться у разбитого корыта», вышедшую из сказки Пушкина «О золотой рыбке», или замечательное выражение «счастливые часов не наблюдают», подаренное нам А. С. Грибоедовым. Сегодня крылатые фразы входят в нашу речь благодаря незаурядным работам кинорежиссеров, мастерству актеров, изобретательности артистов разговорного жанра, таланту поэтов-песенников и даже невсегда складным выступлениям некоторых политиков.
Термин, принятый в социальной психологии
Интересно, что словосочетание «гамбургский счет» в наши дни является полуофициальным термином, используемым в социальной психологии для определения истинного статуса индивидуума в обществе. Реальная позиция личности, согласно выводам отдельных исследований, часто не соответствует формальному ее положению на закрепленной за ней ступени социальной лестницы. Чтобы выяснить действительный статус того или иного субъекта, специалисты прибегают к методу, условно называемому гамбургским счетом. Этот словесный оборот присутствует в профессиональном сленге практикующих психологов и даже используется в тематических докладах и публикациях. Позволив себе немного пошутить, скажем, что Виктор Шкловский не только обогатил родную речь красивой крылатой фразой, но и внес вклад в современную науку.
Фильм немецких кинематографистов
Много раз приходилось слышать утверждение, что фразеологизм «гамбургский счет» существует только в русском языке. Но в 1999 году вышел художественный фильм производства Германии, в названии которого фигурирует этот словесный оборот. Как это понимать? Неужели режиссеру Зёнке Вортманну, снявшему историю о событиях пятничной ночи в одном из районов портового города, была известна наша идиома?
Вопрос разрешается довольно просто. Оригинальное название фильма – «Ночь в Санкт-Паули» (St. Pauli Nacht). А в «Гамбургский счет» кинолента была переименована для российского проката по замыслу отечественных переводчиков, поскольку сюжет развивается именно в Гамбурге. Безусловно, получилось неплохо. Во всяком случае, емко и узнаваемо. Но, к сожалению, никакого отношения к произведениям Виктора Шкловского, творчеству русских литераторов и легенде об атлетах этот фильм не имеет.
Раз выдали коровье мясо.
Какой у него был поразительный вкус!
Как будто в первый раз узнал женщину.
В. Шкловский
“В одном московском доме жила военная часть; ей было отведено два этажа, но она их не использовала, а сперва поселилась в нижнем, выжгла этаж, потом переехала в верхний, пробила в полу дырку в нижнюю квартиру, нижнюю квартиру заперла, а дырку использовала как отверстие уборной.
Предприятие это работало год”.
В. Шкловский “Сентиментальное путешествие”
* * *
Заявление во ВЦИК СССР
. Я не могу жить в Берлине.
. Революция переродила меня, без нее мне нечем дышать. Здесь можно только задыхаться.
. Впустите в Россию меня и весь мой нехитрый багаж: шесть рубашек (три у меня, три в стирке), желтые сапоги, по ошибке начищенные черной ваксой, и синие старые брюки, на которых я тщетно пытался нагладить складку.
В. Шкловский “Zoo, или Письма не о любви”, 1922 г
* * *
Дом Шкловских был единственным местом, где мы чувствовали себя людьми. Поздней осенью он раздобыл для О.М. шубу. Обряжали О.М. торжественно, под Бетховена, которого насвистывал Андронников. Шкловский даже произнес речь: “Пусть все видят, что вы приехали на поезде, а не под буферами”.
Н. Мандельштам
* * *
Однажды “Леф” в лице Осипа Брика задолжал Тынянову 50 р. и не заплатил. Пришли к Брику вдвоем с Шкл. Брика нет. Лиля пудрится. Шкловский советует Тынянову: “ты поселись у него в квартире и наешь на 50 р.” План не удался. Тогда Шкл.: “Юра, тебе нужен указатель Лисовского?” Еще бы. “Вот возьми”. Снял с полки у Брика книгу, сунул Т-ву в портфель, и они оба ушли. Брик заметил пропажу только через год.
К. Чуковский
«Гамбургский счет»
Выражение по гамбургскому счету используют, когда хотят сказать об оценке чего-либо строго в соответствии с действительностью, без уступок, скидок и подтасовок. Придумал его Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) — известный советский литературовед, писатель, критик и сценарист.
В 1928 году вышел сборник литературно-критических статей, воспоминаний и эссе В. Б. Шкловского «Гамбургский счет». Так же называлась и краткая вступительная статья сборника, имеющая программный характер. В ней утверждалось, что «гамбургский счет» очень важен и советской литературе необходим. Подразумевалась под ним оценка писателей не по их официальному положению в литературе, а по действительным талантам и заслугам на творческом поприще.
Почему же именно гамбургский счет? Объясняя это выражение, Шкловский рассказал историю о состязаниях цирковых борцов в немецком городе Гамбурге. Будто бы в одном из тамошних трактиров когда-то собирались силачи из других городов и устраивали закрытые турниры — без зрителей, за запертыми дверями. Обычные цирковые выступления нередко имели постановочный характер (чтобы не обмануть ожидания зрителей, а также для большей красоты и зрелищности поединка), и победитель в них назначался заранее. Чтобы в таких условиях не утратить профессионализм, «не исхалтуриться», как пишет Шкловский, и участвовали борцы в закрытых турнирах в Гамбурге. Бились там долго и тяжело, но выявляли настоящих победителей. В этом суровом испытании каждый показывал, насколько высококлассным борцом он является.
Говоря о советских писателях, Шкловский тоже попытался распределить их по уровню истинного мастерства. Хлебников, по мнению критика, был чемпионом, Бабель — легковес, Горький часто «не в форме» и потому сомнителен, Булгаков только стоит у ковра, а Серафимовича и Вересаева вообще нет — не добрались они до города…
Конечно, многие упомянутые литераторы с оценкой Шкловского не согласились. Спустя годы и сам автор статьи признавал, что в полемическом запале был не совсем объективен.
Но, как бы то ни было, выражение гамбургский счет с легкой руки критика стало крылатым. Поначалу оно бытовало в литературной среде, затем вышло за ее пределы.
В. Б. Шкловский рассказывал, что о гамбургских состязаниях и гамбургском счете он услышал от знаменитого борца Ивана Поддубного. Однако очень странным оказывается факт, что никаких подтверждений этой истории обнаружить не удалось. Не найдено ни гамбургского трактира, в котором будто бы проходили соревнования, ни письменных свидетельств, ни людей, которые хоть что-то помнили бы или слышали об этом… Поддубный о гамбургском счете, насколько известно, больше нигде не упоминал. Возможно, Шкловский неправильно понял рассказ спортсмена? Или что-то самостоятельно домыслил?
Как было на самом деле, пока с уверенностью утверждать нельзя. Но большинство современных исследователей считает, что история о борцах в Гамбурге — вымысел Шкловского.
Конечно, с этим не все согласны. Например, некоторые ученые из Германии (филологи Ю. Лимбах и Х. Вальтер, см. список литературы в конце) допускают, что перед нами не выдумка и не легенда, что русский язык сохранил память о действительно существовавшей давней спортивной традиции. Х. Вальтер даже считает, что русское выражение гамбургский счет — калька с немецкого. Вот только те же ученые признают, что немецкий язык следов подобной идиомы не сохранил: фразеологизма гамбургский счет на немецком нет, и в словарях такого не найти. Так, может быть, его вообще не было?
По словам Ю. Лимбах, совсем недавно, в начале XXI века, в немецком языке все же появилось выражение die Hamburger Rechnung. Оно представляет собой кальку (точный перевод) русского гамбургский счет и употребляется в значении ‘справедливый, правильный, честный результат’.
Закрепится ли новый фразеологизм в немецком языке, покажет время.
Шкловский В. Гамбургский счет и по большому счету // Вопросы культуры речи. — 1965.— Вып. 6.
Вальтер Х. О двух «немецких» эптонимах в русском языке // Проблемы истории, филологии, культуры. — 2011. — № 3.
Душенко К. В. Большой словарь цитат и крылатых выражений. — М., 2011.
Шкловский В. Б. Гамбургский счет. — М., 1990.
Обыкновенная история гамбургского счета
Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914 – 1933)
Два первых десятилетия
И если кто теряет нить моих мыслей, так это нерадивый читатель, а вовсе не я… Мой стиль и мой ум одинаково склонны к бродяжничеству. Лучше немного безумия, чем тьма глупости.
Что я сделал? Нельзя отрицать: родил множество новых мыслей.
В последних числах декабря 1913 г. в известном литературно-артистическом кафе Бориса Пронина «Бродячая собака» студент-филолог Петербургского университета Виктор Шкловский прочел доклад «Место футуризма в истории языка».
«В час ночи, – вспоминал современник, – в самой «Собаке» только начинается филологически-лингвистическая (т. е. на самый что ни на есть скучнейший из возможных точек зрения обывателя сюжет!) лекция юного Виктора Шкловского «Воскрешение вещей»! Юный ученый-энтуазист распинается по поводу оживленного Велимиром Хлебниковым языка, преподнося в твердой скорлупе ученого орешка квинтэссенцию труднейших мыслей Александра Веселовского и Потебни, уже прорезанных радиолучом собственных его, как говорилось тогда, «инвенций», – он даром мощного своего именно воскрешенного, живого языка заставляет слушать, не шелохнувшись, многочисленную публику, наполовину состоящую чуть ли не из «фрачников» и декольтированных дам»[1].
Для публики новостью были не филологические доклады – еще живо помнились стиховедческие лекции А. Белого с графиками и цифровыми выкладками. Но у символистов была демонстративная ученость, базирующаяся на предшествующей науке и растворенная в философии.
У В. Шкловского отношение к предшественникам было другое. Другим был и тон, выработанный в общении с футуристами.
Его легко было уличить в путанице, неточностях в фактах, датах, названиях. Это делали много и охотно. В. Пяст вспоминает, как в «Бродячей собаке» после доклада Шкловского «Шилейко взял слово и, что называется отчестил, отдубасил, как палицей, молодого оратора, уличив его в полном невежестве – и футуризм с ним вкупе»[2]. Похожее впечатление произвело другое выступление Шкловского на нашумевшем диспуте в Тенигаевском училище 8 февраля 1914 г. на Б. М. Эйхенбаума – тогда еще вполне «академиста»: «Тут был и Роден, и Веселовский, и архитектор Лялевич, тут были слова и о вещах, и о костюмах, и о том, что слово умерло, что люди несчастны от того, что они ушли от искусства, и т. д. Это была речь сумасшедшего»[3].
Эти шумные, почти скандальные диспуты создавали впечатление всеотрицающего, подобно футуризму, направления, нарождающегося спонтанно.
Но все было не так уж внезапно.
В области изобразительных искусств и музыки широкие штудии, связанные с формой, начались еще в середине XIX в. У их истоков стояли Г. Маре, К. Фидлер, А. Гильдебранд.
Г. Маре провозгласил самостоятельное изучение формы, отграниченное от религиозного, философского или вкусового рассмотрения[5]. По К. Фидлеру, художественные произведения нужно изучать как самостоятельную форму объектов. «Искусство может быть познано лишь на его собственных путях»[6]. Этим должна заниматься специальная дисциплина, с особой методологией, которая должна быть отграничена от эстетики как науки, привлекающей категории этические, религиозные, политические.
Подобные взгляды развивал и тесно связанный с ними А. Гильдебранд – в книге «Проблема формы в изобразительном искусстве» (1-е изд. вышло в 1893 г., рус. пер. – 1914 г.) Искусство – это самостоятельная сфера человеческой деятельности, осуществляющая собственное построение мира. Оно «не заимствует где-либо своей поэзии», не иллюстрирует готовое. Именно поэтому А. Гильдебранд выступает противником современных ему «исторических» (по его терминологии) методов исследования искусства, при использовании которых, по его мнению, теряется масштаб для оценки искусства. В центр внимания в них ставится несущественное, тогда как «художественное существенное содержание, которое независимо от всякой смены времен следует своим внутренним законам, игнорируется»[7].
Произведение искусства – вещь, созданная для воспринимания. Поэтому все действительно существующие формы превращаются в нем в относительные ценности. Совершенно различные формы бытия могут привести к представлению об одной и той же форме.
Эти рассуждения Гильдебранда оказались очень близкими к тем выводам, к которым вскоре пришла формальная поэтика.
Элементы произведения искусства, его составные части (фигуры, карнизы, колонны, капители, слова, фразы, «приемы») должны быть изучены лишь функционально. Мертвый каталог их не дает истинного представления о целом как специфическом образовании. Реальный документ, введенный в прозаическое произведение, выполняет в нем уже иную функцию. Одна и та же по типу конструкция может иметь совершенно различное значение в разных произведениях (как башня в примере Гильдебранда) в зависимости от сочетания с другими элементами. «Тот же самый, с формальной точки зрения, прием нередко приобретает различный художественный смысл в зависимости от своей функции, т. е. от единства всего художественного произведения, от общей направленности всех остальных приемов»[9].
Выдвинув понятие архитектонического построения, Гильдебранд[10] предвосхитил подход к произведению искусства как к замкнутому конструктивному целому. При анализе такого целого устанавливается не отношение какой-то части, какого-то реального элемента произведения к внехудожественному ряду, а прежде всего определяется его место в поэтической системе. Только так выясняется его истинное, а не произвольно в него вложенное значение. Выйти за пределы художественной конструкции, т. е. говорить о социальном, общественном смысле данного литературного произведения, можно только после исчерпывающего имманентного ее описания.
На автономии развития форм строил свою типологию художественных отношений один из крупнейших теоретиков искусства рубежа веков Г. Вельфлин.
С этими штудиями был тесно связан О. Вальцель, в частности перенесший на литературу вельфлиновское противопоставление стилей Ренессанса и барокко. Схождения с русской формальной школой в его работах многообразны.
В книге «Проблема формы в поэзии» (1919) Вальцель высказывает важную мысль о чисто формальном, независимом от смыслового завершения художественного произведения[11] (близкая мысль позже развивалась Шкловским)[12]; говорит о необходимости рассматривать не обособленные формальные элементы, а значение их в художественном целом; делает чрезвычайно ценное указание, что надо «исключить самое противопоставление сознательного и бессознательного в процессе художественного творчества. дело идет об особенностях формы, проявляющихся в уже законченном произведении искусства. Наблюдения наши в этой области были бы неминуемо затруднены, если бы предварительно пришлось решать неразрешимый вопрос – были ли отдельные формальные особенности намеренно выбраны художником, или же они непосредственно и бессознательно вытекали из его природных способностей и индивидуального дарования»[13].