обыкновенная история гончаров книга в ухе
Обыкновенная история
Иван Гончаров
Радиоаудитория 60-80 годов с огромным удовольствием, прильнув к своим приемникам, слушала постановки лучших литературных произведений, с замиранием сердца ждала развития событий.
Сегодня музыкальные фонограммы Гостелерадиофонда дают возможность детям и внукам того поколения насладиться непревзойденным мастерством и талантом людей, создавших для нас эти маленькие шедевры. Приятного Вам прослушивания.
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.
Сперва взаимной разнотой
(А.С.Пушкин ‘’Евгений Онегин’’)
Его дядюшка, Пётр Иваныч, полная Сашенькина противоположность, мне куда ближе, хотя тоже не без перегибов. Но Адуев-старший имел вполне себе твёрдые ценности и никого на свой счёт не обманывал. В конце романа его тоже встречают некоторые внезапные проблемы, но он и тут честен с собой, не пытается притворяться и готов ради супруги на некоторые жертвы.
Женские персонажи очень стрёмные, что Наденька, что Юленька, две неврастенички. Лизавета, жена Адуева-старшего, одна понравилась мне, хотя она единственная, кто в конце выглядит пострадавшей стороной. Впрочем, я всегда надеюсь на лучшее, и в Италии, как мне кажется, она немного придёт в себя.
Обыкновенная жизнь обыкновенных людей.
Иван Гончаров
«Обыкновенная история»
«Злых людей везде много, а добрых не скоро найдёшь»
«Одному грустно в толпе, дядюшка; не с кем поделиться впечатлением. «.
«- С кем вы жили всю жизнь, с кем имели дела, кого любили, если у вас такие черные подозрения?
— Жил с людьми, любил женщину»
«- Что делать, ma tante? – сказал с громким вздохом Александр, – век такой. Я иду наравне с веком: нельзя же отставать!»
Описания в сравнительной форме городской и деревенской жизни поражают своей красотой. Гончаров принадлежит к тому типу писателей, которым дан природный дар преподнести обыденность с присущим русским классикам изяществом. Это мне запомнилось ещё со времён чтения «Обломова». Боже, как же я люблю зарисовки провинциальной жизни! Ощущение близости, участия и тепла любого встречного человека в деревне быстро сменяется на эгоизм, безразличие и плутовство городских жителей. Прекрасны описания четырёхэтажного Петербурга, этих каменных джунглей, в которых нет места ничему человеческому, где всё построено на контрастах и жизнь находится в постоянном движении. Великолепно показана деревня, которая буквально застыла в своей скучной неподвижности, где всё держится на старых устоях и помещиках.
«Петербург уже давно описан, а что не описано, то надо видеть самому»
«От людей можно скрыться, а от себя куда уйдешь?»
-С дебютом вас, Иван Александрович!
-Закрой клапан, Александр!
P.S. Мне печально осознавать, что из юных романтиков зачастую получается немало холодных, бездушных карьеристов и цепких, расчётливых дельцов. Ну почему, почему светлые люди с чистой, доброй душой умирают духовно? Больно, очень больно от этой мысли.
P.Р.S. Несмотря на всё, я ставлю «Обыкновенной истории» твёрдые пять баллов!
P.Р.Р.S. Пора бы уже прочитать что-нибудь про настоящих прожжённых циников, которые являются таковыми с детства или юношества.
Danke für Ihre Aufmerksamkeit!
Mit freundlichen Grüßen
А.К.
Книга прочитана в рамках игр «Книгомарафон. Январь 2016. Литературный дебют» и «Игра в классики. 5-й тур. Усложнённая версия».
Обыкновенная история гончаров книга в ухе
Роман в двух частях
Писатели двумя способами исследуют жизнь – умственным, начинающимся с размышлений о явлениях жизни, и художническим, суть которого – постижение тех же явлений не умом (или, вернее, не только умом), а всей своей человеческой сущностью, или как принято говорить, интуитивно.
Интеллектуальное познание жизни приводит автора к логическому изложению изученного им материала, художническое – к выражению сущности тех же явлений через систему художественных образов. Писатель-беллетрист как бы дает картину жизни, но не просто копию с нее, а преображенную в новую художественную реальность, отчего явления, заинтересовавшие автора и освещенные ярким светом его гения или таланта, предстают перед нами особо зримыми, а иногда и зримыми насквозь.
Предполагается, что истинный писатель дает нам жизнь только в виде художественного ее изображения. Но на деле таких «чистых» авторов не так много, а может быть, и не бывает совсем. Чаще всего писатель является и художником и мыслителем.
Иван Александрович Гончаров издавна считается одним из самых объективных русских писателей, то есть писателем, в произведениях которого личные симпатии или антипатии не выставляются в качестве мерила тех или иных жизненных ценностей. Он дает художественные картины жизни объективно, как бы «добру и злу внимая равнодушно», предоставляя читателю самому, своим собственным умом вершить суд и выносить приговор.
Именно в романе «Обыкновенная история» Гончаров устами сотрудника журнала излагает эту мысль в самом ее чистом виде: «…писатель тогда только, во-первых, напишет дельно, когда не будет находиться под влиянием личного увлечения и пристрастия. Он должен обозревать покойным и светлым взглядом жизнь и людей вообще, – иначе выразит только свое я, до которого никому нет дела». А в статье «Лучше поздно, чем никогда» Гончаров замечает: «…я о себе прежде скажу, что принадлежу к последней категории, то есть увлекаюсь больше всего (как это заметил обо мне Белинский) „своею способностью рисовать“.
И в своем первом романе Гончаров нарисовал картину русской жизни в небольшой деревенской усадьбе и в Петербурге 40-х годов XIX века. Разумеется, Гончаров не мог дать полной картины жизни и деревни и Петербурга, как вообще ни один автор не может этого сделать, потому что жизнь всегда многообразнее любого ее изображения. Посмотрим, получилась ли изображаемая картина объективной, как этого желал автор, или какие-то побочные соображения сделали эту картину субъективной.
Драматическим содержанием романа является та своеобразная дуэль, которую ведут два главных ее персонажа: молодой человек Александр Адуев и его дядя Петр Иваныч. Дуэль увлекательная, динамичная, в которой успех выпадает на долю то одной, то другой стороны. Поединок за право прожить жизнь согласно своим идеалам. А идеалы у дяди и племянника прямо противоположные.
Юный Александр является в Петербург прямо из теплых материнских объятий, с ног до головы одетый в доспехи высоких и благородных душевных порывов, является в столицу не из праздного любопытства, а с тем, чтобы вступить в решительный бой со всем бездушным, расчетливым, гнусным. «Меня влекло какое-то неодолимое стремление, жажда благородной деятельности», – восклицает этот наивный идеалист. И на бой он вызвал не кого-нибудь, а весь мир зла. Этакий маленький доморощенный донкихотик! И ведь тоже начитавшийся и наслушавшийся всяческих благородных бредней.
Тонкая ирония Гончарова, с какой он описывает в начале романа своего юного героя – его отъезд из дома, клятвы в вечной любви Сонечке и другу своему Поспелову, первые его робкие шаги в Петербурге, – именно этот весьма насмешливый взгляд Гончарова на своего юного героя делает образ Адуева-младшего милым нашему сердцу, но уже заранее предопределяет исход борьбы племянника и дяди. К истинным героям, способным на великие подвиги, авторы не относятся с иронией.
А вот и противная сторона: столичный житель, владелец стекольного и фарфорового завода, чиновкник особых поручений, человек трезвого ума и практического смысла, тридцатидевятилетний Петр Иваныч Адуев – второй герой романа. Гончаров наделяет его и юмором, и даже сарказмом, но сам не относится к этому своему детищу с иронией, что заставляет нас предполагать: вот он, истинный герой романа, вот тот, на кого автор предлагает нам взять равнение.
Два этих характера, заинтересовавшие Гончаров, были ярчайшими типа своего времени. Родоначальником первого явился Владимир Ленский, второго – сам Евгений Онегин, хотя и в сильно преображенном виде. Замечу здесь в скобках, что и холодность Онегина, его опытность терпят точно такой же крах, как и опытность и значение жизни Петра Иваныча Адуева.
Еще смутно ощущая цельность своего романа, Гончаров пишет: «…в встрече мягкого, избалованного ленью и барством, мечтателя-племянника с практическим дядей – выразился намек на мотив, который едва только начал разыгрываться в самом бойком центре – в Петербурге. Мотив этот – слабое мерцание сознания необходимости труда, настоящего, не рутинного, а живого дела в борьбе со всероссийским застоем».
Гончарову очень хочется взять себе в образец именно этого человека «живого дела», и не только себе, но и предложить его вниманию читателя именно в качестве образца.
Вот он высмеивает «вещественные знаки… невещественных отношений» – колечко и локон, подаренные Сонечкой при прощании уезжающему в столицу любимому Сашеньке. «И это ты вез за тысячу пятьсот верст. Лучше бы ты привез еще мешок сушеной малины», – советует дядя и швыряет в окно бесценные для Александра символы вечной любви. Александру кажутся дикими и холодными слова дяди и его поступки. Может ли он забыть свою Сонечку? Никогда.
Увы, прав оказался дядя. Прошло совсем немного времени, и Александр влюбляется в Наденьку Любецкую, влюбляется со всем пылом молодости, со свойственной его натуре страстностью, безотчетно, бездумно. Сонечка забыта совершенно. Он даже не только ни разу не вспомнит ее, но и забудет ее имя. Любовь к Наденьке заполнит Александра целиком. Конца не будет его лучезарному счастью. Какое тут может быть дело, о котором твердит дядя, какая работа, когда он, можно сказать, денно и нощно пропадает за городом у Любецких! Ах, уж этот дядя, у него на уме только дело. Бесчувственный. Как у него язык поворачивается говорить, что Наденька, его Наденька, это божество, это совершенство, может его надуть. «Она обманет! Этот ангел, эта олицетворенная искренность…» – восклицает юный Александр. «А все-таки женщина, и, вероятно, обманет», – отвечает дядя. Ох, эти трезвые, беспощадные ум и опыт. Тяжело. Но правда: Наденька обманула. Она влюбилась в графа, и Александр получает отставку. Вся жизнь сразу же окрасилась в черный цвет. А дядя твердит: я же предупреждал тебя.
Александр терпит крах решительно по всем статьям – в любви, в дружбе, в порывах к творчеству, в работе. Всё, решительно всё, чему учили его учителя и книги, все оказалось вздором и с легким хрустом разлеталось под железной поступью трезвого рассудка и практического дела. В самой напряженной сцене романа, когда Александр доведен до отчаяния, запил, опустился, воля его атрофирована, интерес к жизни исчез полностью, дядя последний лепет оправдания племянника парирует: «Чего я требовал от тебя – не я все это выдумал». «Кто же? – спросила Лизавета Александровна (жена Петра Иваныча – В.Р.). – Век».
Вот где открылась главная мотивировка поведения Петра Иваныча Адуева. Веление века! Век требовал! «Посмотри-ка, – взывает он, – на нынешнюю молодежь: что за молодцы! Как все кипит умственною деятельностью, энергией, как ловко и легко расправляются они со всем этим вздором, что на вашем старом языке называется треволнениями, страданиями… и черт знает что еще!»