обыкновенная история кота домашнего
Обыкновенная история кота Буси
У меня была любимая учительница русского языка и литературы Ирина Сергеевна, а у неё был любимый кот Буся, подаренный ей кем-то из учеников. Это был очень большой кот с белой длинной шерстью, длинным пушистым хвостом и яркими зелёными глазами. Одно слово, красавец весом 7 кг. Что это была за порода — затрудняюсь сказать.
Так вот, этот Буся прожил свою счастливую кошачью жизнь и в назначенный срок ушёл из неё. Ирина Сергеевна и её муж Юрий Дмитриевич уж очень по нему тосковали. Всякий раз, когда я приходила к ним в гости, доставали фотоальбом с Буськиным изображением и рассказывали, вспоминали, сокрушались и в один голос твердили, что больше никогда, ни под каким предлогом кошек заводить не станут, дабы не испытывать душевных переживаний об ушедшем любимце.
Однажды рано утром перед работой я зашла по делам к своей знакомой Татьяне, работавшей медсестрой в детском саду. Порешав вопросы, я собралась уже было уходить, как увидела, что из-под стола вылез белый зеленоглазый котёнок. Ну как было не восхититься таким красавчиком, похожим на пушистый шарик с розовым носиком.
Среагировав на искренность моих восторгов, Татьяна предложила взять котёночка к себе. А у меня в ту пору уже жил кот Лапсик, который не отличался лояльностью по отношению к кому-то, кроме своих домашних. Поэтому я отказалась. Однако, не преминул спросить, а почему она не возьмёт его к себе? Как оказалось, что это и был её котёнок, которого она вынуждена унести из дома.
Совсем недавно Татьяна с семьей переехали из Сибири к матери мужа в наш город вместе с котом. И всё бы здорово, но у старушки была сильная аллергия на кошачью шерсть. Так вот котик, даже ещё не получив имя, оказался в медкабинете.
В рабочий день малыш был под присмотром, а вот на выходные ему предстояло провести два дня в одиночестве. Но на его счастье судьба меня привела к нему «в гости». Татьяна спросила нет ли у меня знакомых, которые могли бы его приютить— главное, чтобы отдать его в хорошие руки совершенно бесплатно.
И что удивительнее всего так это то, что котёнок был очень похож на Бусю, только в детском возрасте. Время было раннее, около семи утра, а мне ещё добираться до работы. Однако желание пристроить кота было настолько сильным, что я решила позвонить Ирине Сергеевне в такую рань.
Зная о том, что железо нужно ковать, пока оно горячо, я спрятала кота за пазуху, завернув его для надёжности в старое полотенце. А надо сказать, что была зима и морозец пробирал до костей. На улице было темно и скользко. Но это меня ничуть не смутило. Наша встреча «на Эльбе» состоялась, и кот перекочевал из моей запазухи в руки нового хозяина. Боясь как бы Юрий Дмитриевич не передумал, я быстро попрощалась и, обещав позвонить, побежала на последней скорости на работу, которая находилась довольно далеко. Не помню, что я там плела в своё оправдание, когда явилась к месту назначения с опозданием.
Кот в торжественной обстановке в присутствии родных и близких получил от Ирины Сергеевны своё имя — Буся и прожил ещё долго в своей семье, пережив Юрия Дмитриевича, и умерев за несколько месяцев до ухода из жизни и самой моей любимой учительницы.
Шерсти от Буси было много, но это никого не смущало. А сам кот был так похож на прежнего Бусю, что даже сама Ирина Сергеевна порой не различала котов, глядя на их фотографии. Буся был красавцем. При всём своём большом размере он любил залезать в маленькие «ёмкости». Так одним из его любимых мест была хрустальная чаша, стоявшая на столе, куда он укладывался уж как мог и дремал в ней часами.
У него было личное кресло-качалка, куда он никого не пускал. Стоило гостю по ошибке сесть на это кресло, как кот запрыгивал на колени всеми своими килограммами и начинал выталкивать незваного гостя из кресла. Приходилось уступать и пересаживаться на стул. После успешного манёвра, когда гость был вытеснен с насиженного персонального места, кот спрыгивал с него и уходил по своим делам.
Расхаживал кот по дому вальяжно, демонстрируя свои пушистые «шароварчики» и двигая хвостом, словно рулём в штормовую погоду. Гостей он встречал у двери, усаживаясь на маленькую скамеечку. Не позволяя брать себя на руки, он, тем не менее, мог сам по своему желанию «посетить» ваши колени.
Когда мы пили чай на кухне, Буся неизменно сидел рядом на табуретке, специально для него выделенной. В рот гостю он «смотрел» всегда, провожая внимательным взглядом любой кусочек печеньки или тортика. Однажды, не выдержав такого осуждающего наблюдения, я поднесла к его морде печенье. Буся, обнюхав подношение, отвернулся от меня, всем видом демонстрируя, что он такого не полезного продукта не ест. Ну и не надо, с радостью подумала я, — мне больше достанется.
Как появились домашние кошки
Фото: Larazoni / Wikimedia Commons
У древних египтян были особые отношения с кошками: их почитали как священных животных; мумифицировали, подобно людям; изображали в скульптуре и на фресках. И самый первый кошачий «портрет» написали египтяне. Это была роспись в одной из гробниц к югу от Каира, сделанная около 1950 года до н. э., то есть почти четыре тысячи лет назад. На ней кошка пристально смотрит на приближающуюся крысу.
Мумии кошек. Экспонаты Британского музея. Фото: britishmuseum.org
Довольно долго считалось, что и приручили кошек египтяне. Однако в 2004 году на Кипре открыли захоронение возрастом 9500 лет до н. э., в котором вместе с человеком нашли кошку. Дикого зверя вряд ли положили бы в могилу. Выходило, что кошки жили с людьми задолго до того, как они появились в Египте. Родиной домашних кошек стали считать Ближний Восток и про Египет на некоторое время забыли. Но ненадолго: в 2008 году на юге Египта открыли захоронение, в котором нашли шесть кошек — самца, самку и четырёх котят. Хотя это захоронение было моложе кипрского (около 6000 лет), стало ясно, что в Египте кошек знали намного раньше, чем считалось до недавнего времени.
Известно, что предком домашней кошки был степной кот Felis silvestris lybica — он и сейчас обитает в степных, пустынных и отчасти горных районах Африки, Передней, Средней и Центральной Азии, в Северной Индии, Закавказье и Казахстане. В 2007 году удалось установить, что все современные кошки произошли именно от него.
Предок домашней коши — степной кот, имеющий «дикий» полосатый тип окраски. Фото: Sonelle at English / Wikipedia / CC BY-SA 3.0
Баст, или Бастет. В Древнем Египте богиня радости, веселья и любви, плодородия и домашнего очага. Изображалась в виде женщины с головой кошки. Рисунок: Gunkarta / Wikimedia / CC BY-SA 3.0
Со временем у домашних кошек в геноме накапливались те или иные изменения, и, если по древним останкам животных проследить, как и когда такие изменения возникали, можно точно установить, где впервые появились домашние кошки и как они распространялись по земному шару.
Именно это попытались сделать Эва-Мария Гайгль и Тьерри Гранже из Института Жакоба Моно (Франция) вместе с коллегами из научных центров Австралии, Армении, Румынии, Германии и других стран. Они проанализировали более двухсот образцов ДНК, взятых из останков кошек возрастом от 100 до 9000 лет, которые нашли при археологических раскопках в Европе, Африке и на Ближнем Востоке. Для анализа использовали не обычную, ядерную, ДНК, а ту, которая содержится в митохондриях. Митохондриальная ДНК передаётся только по материнской линии, так как после оплодотворения у зародыша сохраняются лишь те митохондрии, которые были в яйцеклетке. По такой ДНК можно сравнительно легко восстановить женскую линию родословной, не отвлекаясь на отцовские гены.
Трёхцветная кошка: белый, чёрный и рыжий окрас. Фото Марины Слюсарь
У степного кота есть свой «митохондриальный портрет» — характерные особенности в ДНК митохондрий, которые отличают его от других родственных видов. В статье, опубликованной в журнале Nature Ecology & Evolution, сообщается, что впервые домашние кошки, более всех похожие по митохондриальному геному на степного кота, появляются 9000 лет назад в захоронениях, раскопанных на территории современной Турции. И это вполне согласуется с «ближневосточной» гипотезой: именно в этих местах около 10 000 лет назад дикие кошки обнаружили, что вблизи запасов пищи, сделанных человеком, в изобилии водятся грызуны и что с людьми поэтому лучше дружить. Митохондриальный портрет таких кошек назвали «типом А». Примерно 4400 лет до н. э. кошки этого типа появляются на территории современной Болгарии, 3200 лет до н. э. — там, где сейчас Румыния, а далее они распространяются по остальной Европе, Азии и Африке. Поскольку кошкам свойственна территориальность и к долгим путешествиям они не склонны, быстро расселиться на всех континентах животные, очевидно, смогли только с помощью людей.
Но вернёмся в Египет. Оказалось, что у египетских кошачьих мумий митохондриальная ДНК отличается от ДНК кошек «типа А». «Египтянок» обозначили «типом С», и первые из них относятся примерно к 800 году до н. э. Возможно, кошки «типа С» появились в Египте и раньше, но извлечь необходимое для анализа количество ДНК из более древних захоронений не получилось.
Египетская мау — древняя порода, прошедшая естественный отбор. Внешность её не претерпела значительных изменений на протяжении 3000 лет. На фото: египетская мау серебристого окраса. Фото: Lil Shepherd / Wikipedia / CC BY 2.0
Домашняя кошка окраски биколор. Фото Екатерины Кричмарь
Со временем египетские кошки стали очень популярны: к пятому веку нашей эры их можно было встретить во всей Европе и по всему Средиземноморью, а к концу первого тысячелетия в некоторых местах они полностью вытесняют кошек ближневосточного типа. Популярность кошек «типа С» можно объяснить пресловутым особым отношением египтян к этим животным: кошек в Египте становилось всё больше и больше, и здесь среди них, что особенно важно, отбирали не только хороших охотников, но и приятных «сожителей», избавившихся от дикой неуживчивости. Изменения, происходившие постепенно в египетских кошках, прослеживаются и в египетском искусстве: поначалу животных изображали за каким-нибудь полезным занятием, вроде ловли крыс, но потом кошки на росписях всё больше «одомашниваются» и становятся ближе к людям — они уже вместе с хозяевами ловят птиц, у них появляются ошейники, они сидят под стулом, пока люди заняты обедом, как на одной из фресок, датируемой около 1500 года до н. э.
Сиамский окрас. Лапы, хвост, голова и уши кошки обычно имеют более тёмную окраску. Фото Алексея Карпушина
Но откуда кошачий «тип С» появился в Египте? Можно предположить, что египтяне одомашнили кошек независимо от других народов, взяв за основу местную популяцию степных котов, чья митохондриальная ДНК после одомашнивания «с нуля» дала «тип С», — в этом случае местные домашние кошки именно здесь и возникли. Но могло быть и по-другому: вначале в Египте появляются ближневосточные кошки «типа А», которые позже в результате скрещивания с местными дикими котами превращаются в коша чий «тип С». И впоследствии египтяне держали дома именно таких домашних кошек с «дикими» генетическими добавками.
Как бы то ни было, все современные кошки — это смесь «типа А» и «типа С». И даже если египтяне сами никого не одомашнили, именно они сделали кошек всеобщими любимцами, научив их общению и ласке. Любопытно, что гены, контролирующие окраску, у домашних кошек очень долго оставались в неизменном виде, и только около XIV века н. э. появляются животные, у которых «дикая» полосатая окраска «расползается» в разнообразные пятна и «кляксы». Если взять для сравнения собак или лошадей, то они «переоделись в домашнее» довольно рано, а вот до внешнего вида кошек, вероятно, долго никому не было дела — главное, чтобы научились вести себя в доме.
Современная домашняя кошка дикого окраса. Фото: Jens Nietschmann / Wikipedia / CC BY-SA 3.0
Бенгальская кошка с характерным только для данной породы леопардовым рисунком на шерсти. Такую особенность это животное унаследовало от своих диких предков благодаря длительной селекции. Фото: steveheap / ru.depositphotos.com
В 2001 году во время раскопок в Центральном Китае, в местечке Цюаньхуцунь, где когда-то была ферма доисторических земледельцев, нашли несколько кошачьих костей возрастом 5300 лет. Анализ останков показал, что это были домашние кошки: они ели каких-то животных, которые, в свою очередь, питались злаками (то есть, очевидно, кошки охотились на мелких грызунов), и о них явно заботились люди (часть костей принадлежала довольно старому зверю, который, скорее всего, не дожил бы до такого возраста без человеческой помощи). Возник вопрос, откуда взялись эти животные: пришли с ближневосточными торговцами или их одомашнили прямо здесь? Исследователи из Сорбонны и Абердинского университета вместе с китайскими коллегами пришли к выводу, что все доисторические кошачьи кости, которые удалось найти на территории Китая, принадлежат бенгальской кошке — Prionailurus bengalensis. В статье, опубликованной в прошлом году в научном журнале PLoS ONE, авторы приводят несколько доводов в пользу того, что это были не просто дикие животные, которые бродили рядом с поселением человека, а именно кошки, находящиеся на ранней стадии приручения. Перечислим эти доводы: некоторые останки принадлежали кошкам, которые были немного меньше диких особей (то есть процесс одомашнивания уже происходил), а одну из кошек похоронили целиком, что указывает на особые отношения между животным и человеком.
Однако «эксперимент» по приручению бенгальской кошки закончился ничем: со временем в Китае появились уже давно приручённые потомки степного кота, которые были более послушными, более полезными в хозяйстве и которые лучше знали, чего от них хотят люди, да и сами люди понимали, о чём мяукает их кошка.
Обыкновенная история (5 стр.)
И старый кот, Васька, был к нему, кажется, ласковее, нежели к кому-нибудь в доме.
О горе, слезах, бедствиях он знал только по слуху, как знают о какой-нибудь заразе, кото-рая не обнаружилась, но глухо где-то таится в народе. От этого будущее представлялось ему в радужном свете. Его что-то манило вдаль, но что именно – он не знал. Там мелькали обольсти-тельные призраки, но он не мог разглядеть их; слышались смешанные звуки – то голос славы, то любви: всё это приводило его в сладкий трепет.
Ему скоро тесен стал домашний мир. Природу, ласки матери, благоговение няньки и всей дворни, мягкую постель, вкусные яства и мурлыканье Васьки – все эти блага, которые так дорого ценятся на склоне жизни, он весело менял на неизвестное, полное увлекательной и таинственной прелести. Даже любовь Софьи, первая, нежная и розовая любовь, не удерживала его. Что ему эта любовь? Он мечтал о колоссальной страсти, которая не знает никаких преград и свершает громкие подвиги. Он любил Софью пока маленькою любовью, в ожидании большой. Мечтал он и о пользе, которую принесёт отечеству. Он прилежно и многому учился. В аттестате его сказано было, что он знает с дюжину наук да с полдюжины древних и новых языков. Всего же более он мечтал о славе писателя. Стихи его удивляли товарищей. Перед ним расстилалось множество путей, и один казался лучше другого. Он не знал, на который броситься. Скрывался от глаз только прямой путь; заметь он его, так тогда, может быть, и не поехал бы.
Как же ему было остаться? Мать желала – это опять другое и очень естественное дело. В сердце её отжили все чувства, кроме одного – любви к сыну, и оно жарко ухватилось за этот по-следний предмет. Не будь его, что же ей делать? Хоть умирать. Уж давно доказано, что женское сердце не живёт без любви.
Александр был избалован, но не испорчен домашнею жизнью. Природа так хорошо создала его, что любовь матери и поклонение окружающих подействовали только на добрые его стороны, развили, например, в нём преждевременно сердечные склонности, поселили ко всему доверчивость до излишества. Это же самое, может быть, расшевелило в нём и самолюбие; но ведь самолюбие само по себе только форма; всё будет зависеть от материала, который вольёшь в неё.
Гораздо более беды для него было в том, что мать его, при всей своей нежности, не могла дать ему настоящего взгляда на жизнь и не приготовила его на борьбу с тем, что ожидало его и ожидает всякого впереди. Но для этого нужно было искусную руку, тонкий ум и запас большой опытности, не ограниченной тесным деревенским горизонтом. Нужно было даже поменьше лю-бить его, не думать за него ежеминутно, не отводить от него каждую заботу и неприятность, не плакать и не страдать вместо его и в детстве, чтоб дать ему самому почувствовать приближение грозы, справиться с своими силами и подумать о своей судьбе – словом, узнать, что он мужчина. Где же было Анне Павловне понять всё это и особенно выполнить? Читатель видел, какова она. Не угодно ли посмотреть ещё? Она уже забыла сыновний эгоизм. Александр Федорыч застал её за вторичным укладываньем белья и платья. В хлопотах и дорожных сборах она как будто со-всем не помнила горя.
– Вот, Сашенька, заметь хорошенько, куда я что кладу, – говорила она. – В самый низ, на дно чемодана, простыни: дюжина. Посмотри-ка, так ли записано?
– Все с твоими метками, видишь – А. А. А всё голубушка Сонюшка! Без неё наши дурищи не скоро бы поворотились. Теперь что? да, наволочки. Раз, две, три, четыре – так, вся дюжина тут. Вот рубашки – три дюжины. Что за полотно – загляденье! это голландское; сама ездила на фабрику к Насилью Васильичу; он выбрал что ни есть наилучшие три куска. Поверяй же, милый, по реестру всякий раз, как будешь принимать от прачки; все новёшенькие. Там немного таких рубашек увидишь; пожалуй, и подменят; есть ведь этакие мерзавки, что бога не боятся. Носков двадцать две пары… Знаешь, что я придумала? положить в один носок твой бумажник с деньгами.
Путешествие кота Семена: «От Кремля пешком»
Не будем ходить вокруг да около: это сказал «Мурманский вестник». Именно на страницах нашей газеты впервые увидела свет история четвероногого мурманчанина, который прошагал от Москвы до самой до окраины, до северного моря, чтобы вернуться домой.
Кстати, тогда, в 94-м году, очерк появился на страницах газеты под рубрикой «Заявка в Книгу рекордов Гиннесса». И такую заявку «Вестник» посылал в российскую редакцию Книги. Но там, в Москве, эта идея, к сожалению, никого не вдохновила.
Семен принадлежит к одной из знатных и наиболее распространенных чистокровных пород кошачьего племени. Предки его, рассказывают знатоки, охраняли в Сиаме (ныне это Таиланд) сокровища в буддийских храмах, находившихся далеко в джунглях. Они же были единственными собеседниками и товарищами заточенных в храмах принцев и принцесс.
Может, и не стоило бы так подробно рассказывать об этом, да песня тогда будет неполной. Хозяева, как только начинают говорить о Семене, непременно вспоминают и Тимофея.
Летом восемьдесят седьмого старшие Синишины решили во время отпуска поехать вместе с 20-летней дочерью Ольгой и племянником на своем «Москвичонке» в Крым, в Бахчисарай. Там живут родственники. Договорились взять с собой и четвероногих членов семьи, да беда помешала. Поехал только Семен. За несколько дней до намеченного отъезда Тимофей ходил провожать на работу Николая Васильевича и попал под колеса автобуса.
В Мурманск вернулись четверо
Из Мурманска они отправились впятером.
В машине Семен поначалу облюбовал себе место у заднего стекла. Позже стал устраиваться на спинке водительского кресла и часами высиживал за головой у Николая Васильевича. Возможно, потому что дома любил забираться к нему на плечи и сидеть там, будто меховой воротник.
Эта дружба взрослого кота с малышом, как и материнские ухаживания Серафимы за Семеном, потешали весь дом.
Алефтина Михайловна сидела впереди, была за штурмана, над чем теперь иронизирует:
— Я такой штурман, что вижу указатель «Москва», ну и ладно, мы и дуем вперед. Я еще посмеялась: сейчас, ребята, увидим собор Василия Блаженного. Через какие-то минуты поднимаю глаза, а впереди Василий Блаженный! Почти на Красную площадь выскочили.
Было два часа ночи. Синишины расспросили у постового, как выехать на Ленинградское шоссе, и все-таки тут же, поблизости от Кремля, снова плутанули: оказались в каком-то большом дворе.
Хвать-похвать, а кота и след простыл. Видно, выскочил в том дворе. Возвратиться бы назад, да куда? Где тот двор? Нет, уже не найти. Ни за что не найти в таком городе. Да и где на магистрали выберешь место для разворота? Словами трудно даже описать, как все расстроились.
Женщина в конечном счете всегда оказывается права: молчали они только до Петрозаводска…
Дорога ведет домой
Одного не предполагали: что столичное житье ему оказалось не по нраву, что он давным-давно ушел из Москвы и неведомыми путями идет домой. Может, и хорошо, что не предполагали. Иначе каждый раз, отправляясь на юг или возвращаясь в Мурманск, думали бы: а вдруг сейчас проезжаем мимо Семена? А вдруг проехали мимо него вчера? Тут и самому недолго замяукать.
Тем, что кошка иногда возвращается домой, если даже ее увезут за десятки километров, вряд ли кого удивишь. Таких случаев зафиксировано немало. Удивление приходит, когда речь заходит о сотнях километров, ведь кошка, не в пример собаке, плохой пешеход на дальние дистанции. Как свидетельствует австрийский зоолог Конрад Лоренц, нобелевский лауреат, один из лучших знатоков домашних животных (его книга «Человек находит друга» популярна и в нашей стране), взрослая, вполне здоровая и полная сил кошка уже через полчаса совершенно выматывается, даже если человек, за которым она следует, идет неторопливым шагом.
Вот только не заблуждался ли он насчет преданности именно хозяйке? Конечно, лестно предполагать, будто такое красивое, независимое животное, как кошка, может быть настолько преданным нам, людям, что готово отправиться в крестный путь, лишь бы до конца своих дней мурлыкать у любимых хозяйских ног. Лестно, но верно ли? Доказано ли?
Обратимся снова к книге ученого-этолога Конрада Лоренца, которого тот же Юрий Дмитриев считает одним из немногих людей, по-настоящему знающим кошек. Слова этого знатока звучат прямо-таки отрезвляюще, не оставляя много места для сентиментальных представлений.
А позже узнали от бывших соседей, что Павлик возвратился продолжать службу в родные места, в военный городок. Мышами этот городок с его бараками был куда богаче. Правда, осталось неизвестно, сколько времени кот затратил на дорогу в полтораста километров.
Семену Николаевичу не пришлось решать дилемму, как Павлику, ему не надо было выбирать между хозяевами и, так сказать, отчим домом. Все его привязанности сосредоточились в одном месте: в доме на южной окраине Мурманска.
Возвращение блудного Семена
Не видя никого больше, та сначала не поняла. И тут мимо ног скользнуло в квартиру что-то невообразимо тощее, ободранное, неухоженное… Только по большим светло-палевым пятнам на груди да по темным ушам можно было догадаться, что это кот-сиам.
Нежданное появление Семена стало событием не только для Синишиных, но и для их соседей. Валентина (Алефтина Михайловна называет ее теперь крестной Семена) с готовностью живописует, как они встретились на лестничной площадке.
Как Семен нашел квартиру, неведомо, но все-таки нашел. То, что ему далось это непросто, выяснилось чуть позже. Другая соседка Синишиных по подъезду сообщила, что этого ободранного кота она два или три последних дня видела во дворе 29-го дома.
На следующий день Алефтина Михайловна взяла весы у соседей и взвесила пришельца: он потянул всего кило четыреста. Это ровно в три раза меньше, чем весит теперь, когда уже отъелся, оброс и «стал вновь походить на человека».
Семен побил этот рекорд: он прошел около двух тысяч километров. Когда заходит речь о таких дальних и длительных путешествиях четвероногих, всегда возникает вопрос: какой компас природа встроила в их организм, как он помогает на протяжении сотен километров правильно выдерживать направление и в конце концов находить свой дом?
С тех пор, как написаны эти строки, прошло много десятилетий, ученые за это время куда лучше стали разбираться в физиологии животных, открыли немало нового в их способностях и возможностях их органов чувств. Кстати, термин «чувство направления» был принят ими, и оно, это чувство, так и осталось таинственным путеводителем. Точного ответа на вопрос, как оно возникает и чем поддерживается, до сих пор у науки нет.
Если бы кота Семена можно было расспросить, он, видимо, рассказал бы немало интересного о том, что его вело все время на Север. И о своем более чем шестилетнем путешествии, а также о длительных остановках в пути. Ведь если бы он шел без перерывов, это значило бы, что за сутки одолевал менее километра… Выходит, где-то основательно задерживался или его задерживали. Возможно, не раз за эти годы жил в семье, а потом снова пускался в путь. Инстинкт звал его на Север: домой, домой, домой!
(«Мурманский вестник», 25 ноября 1994 г. Публикуется с сокращениями.)