отдых с мамой на море истории
Отдых с мамой на море истории
Сразу хотелось бы сказать, что эта история не про моего дядю Борю. Я решил немного отдохнуть от написания рассказов о его похождениях, а познакомить вас с другими членами моей семьи. Точнее, рассказать один случай со своей мамой. Сразу хотелось бы сказать, что моя мать никогда не давала повода усомниться её верности отцу, для меня она олицетворяла образ такой себе строгой, справедливой, умной женщины. Если отец был по духу больше веселый разгильдяй, то мама была лидером в семье. На её хрупких плечах держалась вся наша семья, она принимала все важные решения, решала, кому что делать, когда и куда ехать, одним словом, вся организация семейного досуга и жизни семьи были на ней. Если я где-то что-то начудил, подрался, разбил окно, написал контрольную на двойку и. т. д. то я боялся больше маму, чем папу. Отец максимум побурчит, скажет «Ты, сынок, больше так не делай» и потом дальше пойдет смотреть телек. От мамы можно получить было реальное наказание, начиная от вывоза компа в гараж, заканчивая полным запретом любых контактов с внешним миром, ремнем я пару раз отгребал еще в далеком детстве.
С окружающими мама вела себя дипломатично учтиво и никогда не терпела каких-то шуток в её адрес, в особенности от папиных друзей, которые были под стать отцу. Характер моей матери был довольно не простой, она была довольно вспыльчивой и всегда старалась держать своё слово. Уж если она пообещала мне лишение компьютера на неделю, или отцу, что не будет с ним говорить долгое время, то она так делала. Но была тут и хорошая сторона медали: уж если мама мне пообещала за хорошие поведение и оценки в школе что-то купить, то она держала свое слово.
Зовут мою мать Ольгой, для друзей и семьи Оля. Как для женщины у неё был довольно высокий рост и длинные ноги. Как для её возраста, она была в хорошей форме, хотя никакими фитнесами она себя не обременяла, скорее, играло роль правильное питание. Была она такая себе тридцатипятилетняя брюнетка с пышными формами, при этом она не была полной, узкое лицо, прямые и длинные волосы, груди третьего размера и бёдра. Что больше всего и привлекало в её фигуре всех особей мужского пола, это бёдра, широкие бёдра и полноватая попа! Бывало, как то даже неприлично смотрелось, когда она одевала спортивные штаны, например, на пикники какие-нибудь, так вот штаны эти всегда на попе были у неё в обтяжку, как будто это не штаны, а лосины, сквозь которые отчётливо продавливалось форма трусиков, особенно это было заметно, когда мама нагибалась что-то поднять! Не знаю, специально она такие себе спортивные костюмы брала или это было особенностью её фигуры. А уже когда она одевала вечерние платья, то тут говорить не о чем, знаменитая Джей Ло имела бы хорошую конкурентку, будь Ольга знаменитостью. Что касаемо меня, то я никогда не смотрел на свою мать как на женщину, во первых: мне всегда больше нравились стройные девушки и женщины, во вторых: мама не позволяла себе вести себя неприлично. Хотя я знал, что все наши знакомые друзья мужской особи, будучи у нас гостях, часто между собой, тихо судачили, о столь аппетитной попке хозяйки дома. Но никто никогда не рисковал перейти к каким либо действиям, хорошо зная, насколько колючей может оказаться эта роза, да и к тому же замужняя. Но все когда-то случается в первые, впервые я был свидетелем того, что заставило меня посмотреть на свою маму совсем под другим углом.
На дворе были уже далекие 2000-е. Я с мамой еду на поезде, в сторону моря. Ехали без отца, так как денег было в семье не много, да и, возможно, отец хотел отдохнуть от Ольги и две недели побыть холостяком. Да и ехали мы в основном потому, что бабушке на заводе, где она проработала всю жизнь, предложили путевку двухместную с жильем и питанием за смешные деньги. Каких либо приключений в дороге не происходило, хотя нашими попутчиками в поезде были двое взрослых мужчин. Не много пообщавшись с мамой, они быстро поняли, что тут ни малейшего шанса, и вскоре переключили свое внимание на двух барышень в соседнем купе, где они собственно и пропадали всю дорогу. Вкратце дорога была такой: поезд-автобус-база отдыха. База отдыха представляла собой советские домики, частично деревянные двух местные, частично кирпичные трех и более койко-мест. В центре базы была не большая администрация и столовая. Из развлечений на базе было пару столов для настольного тенниса, да и брусья с турниками за душевой. Туалет и душ были общественным. Единственным достойным плюсом было то, что действительно хорошо, на совесть кормили, три раза в день. В основе отдыхающих были семейные пары с малыми детьми и бабушки с дедушками.
Вокруг базы находился небольшой поселок, с маленьким базаром и почтой. На почту мы ходили с мамой звонить домой, передать привет отцу, что мы нормально добрались живыми и здоровыми. От базы до моря было 300 метров, пляж был песчаным. Сама местность вокруг была степная и пустынная, стоило закончиться поселку, как вокруг на много километров было ни малейшего тенька или холмика. Одна степь да колючки, даже ночью ощущалась невыносимая духота и жара, первые дни было тяжело привыкнуть. Ночью приходилось мочить простыню и укрываться, что бы хоть как-то на время ощутить приятную прохладу. Море было действительно чистым, вода прозрачной но, поныряв с маской пару дней, я понял что смотреть особо нечего, кроме малой рыбешки, мелких крабов и темных водорослей. К тому же, мешали большие скопления медуз. На самом пляже из водных развлечений был только надувной банан и старая моторная лодка. Короче уже на третьи сутки, мне как активному юноше, было скучно, и я уже не знал чем себя занять, спасали немного книги. Моих сверстников на базе вообще не было! Были или совсем малые дети или уже довольно взрослые компании парней и девушек далеко за двадцать. Понятно, что никто из них не обращал особого внимания на худощавого пацана, которому только стукнуло восемнадцать, на лице у меня были смешные усы, бороду еще как-то сбривал, вот такой странный имидж у меня был. Но перемены в моем отдыхе произошли на четвертый день, когда я пошел после пляжа на турники подтягиваться.
Я был активным парнем и любил подтягиваться, на тот момент я мог подтянуться около двадцати двух раз, я очень этим гордился. Правда, последние раз семь-восемь я откровенно болтался на турнике, так сказать подтягивание колбаской, а это уже, по сути, не подтягивания, а черт знает что. Да и весил я от силы 60кг. Короче занимаюсь я на турниках и грежу где-то в мечтах стать таким как Арнольд Шварценеггер! Хаха, искренне смеюсь я с той далекой, юной наивности, на турниках как Арнольд, толком даже не кушая, про остальное вообще молчу. Отвлекся я немного, нахлынуло много приятных воспоминаний с того нежного возраста. Короче занимаюсь я, смотрю, а в мою сторону идет компания старших ребят с девчонками. Девчонки сыграли ключевую роль, наверное, не будь их, я бы удалился пока ребята не подошли. Особо общительным я не был в том возрасте, скорее даже очень стеснительным, но подростковые гормоны одержали победу над моей неуверенностью. Я остался
Отдых с мамой на море истории
Сразу хотелось бы сказать, что эта история не про моего дядю Борю. Я решил немного отдохнуть от написания рассказов о его похождениях, а познакомить вас с другими членами моей семьи. Точнее, рассказать один случай со своей мамой. Сразу хотелось бы сказать, что моя мать никогда не давала повода усомниться её верности отцу, для меня она олицетворяла образ такой себе строгой, справедливой, умной женщины. Если отец был по духу больше веселый разгильдяй, то мама была лидером в семье. На её хрупких плечах держалась вся наша семья, она принимала все важные решения, решала, кому что делать, когда и куда ехать, одним словом, вся организация семейного досуга и жизни семьи были на ней. Если я где-то что-то начудил, подрался, разбил окно, написал контрольную на двойку и. т. д. то я боялся больше маму, чем папу. Отец максимум побурчит, скажет «Ты, сынок, больше так не делай» и потом дальше пойдет смотреть телек. От мамы можно получить было реальное наказание, начиная от вывоза компа в гараж, заканчивая полным запретом любых контактов с внешним миром, ремнем я пару раз отгребал еще в далеком детстве.
С окружающими мама вела себя дипломатично учтиво и никогда не терпела каких-то шуток в её адрес, в особенности от папиных друзей, которые были под стать отцу. Характер моей матери был довольно не простой, она была довольно вспыльчивой и всегда старалась держать своё слово. Уж если она пообещала мне лишение компьютера на неделю, или отцу, что не будет с ним говорить долгое время, то она так делала. Но была тут и хорошая сторона медали: уж если мама мне пообещала за хорошие поведение и оценки в школе что-то купить, то она держала свое слово.
Зовут мою мать Ольгой, для друзей и семьи Оля. Как для женщины у неё был довольно высокий рост и длинные ноги. Как для её возраста, она была в хорошей форме, хотя никакими фитнесами она себя не обременяла, скорее, играло роль правильное питание. Была она такая себе тридцатипятилетняя брюнетка с пышными формами, при этом она не была полной, узкое лицо, прямые и длинные волосы, груди третьего размера и бёдра. Что больше всего и привлекало в её фигуре всех особей мужского пола, это бёдра, широкие бёдра и полноватая попа! Бывало, как то даже неприлично смотрелось, когда она одевала спортивные штаны, например, на пикники какие-нибудь, так вот штаны эти всегда на попе были у неё в обтяжку, как будто это не штаны, а лосины, сквозь которые отчётливо продавливалось форма трусиков, особенно это было заметно, когда мама нагибалась что-то поднять! Не знаю, специально она такие себе спортивные костюмы брала или это было особенностью её фигуры. А уже когда она одевала вечерние платья, то тут говорить не о чем, знаменитая Джей Ло имела бы хорошую конкурентку, будь Ольга знаменитостью. Что касаемо меня, то я никогда не смотрел на свою мать как на женщину, во первых: мне всегда больше нравились стройные девушки и женщины, во вторых: мама не позволяла себе вести себя неприлично. Хотя я знал, что все наши знакомые друзья мужской особи, будучи у нас гостях, часто между собой, тихо судачили, о столь аппетитной попке хозяйки дома. Но никто никогда не рисковал перейти к каким либо действиям, хорошо зная, насколько колючей может оказаться эта роза, да и к тому же замужняя. Но все когда-то случается в первые, впервые я был свидетелем того, что заставило меня посмотреть на свою маму совсем под другим углом.
На дворе были уже далекие 2000-е. Я с мамой еду на поезде, в сторону моря. Ехали без отца, так как денег было в семье не много, да и, возможно, отец хотел отдохнуть от Ольги и две недели побыть холостяком. Да и ехали мы в основном потому, что бабушке на заводе, где она проработала всю жизнь, предложили путевку двухместную с жильем и питанием за смешные деньги. Каких либо приключений в дороге не происходило, хотя нашими попутчиками в поезде были двое взрослых мужчин. Не много пообщавшись с мамой, они быстро поняли, что тут ни малейшего шанса, и вскоре переключили свое внимание на двух барышень в соседнем купе, где они собственно и пропадали всю дорогу. Вкратце дорога была такой: поезд-автобус-база отдыха. База отдыха представляла собой советские домики, частично деревянные двух местные, частично кирпичные трех и более койко-мест. В центре базы была не большая администрация и столовая. Из развлечений на базе было пару столов для настольного тенниса, да и брусья с турниками за душевой. Туалет и душ были общественным. Единственным достойным плюсом было то, что действительно хорошо, на совесть кормили, три раза в день. В основе отдыхающих были семейные пары с малыми детьми и бабушки с дедушками.
Вокруг базы находился небольшой поселок, с маленьким базаром и почтой. На почту мы ходили с мамой звонить домой, передать привет отцу, что мы нормально добрались живыми и здоровыми. От базы до моря было 300 метров, пляж был песчаным. Сама местность вокруг была степная и пустынная, стоило закончиться поселку, как вокруг на много километров было ни малейшего тенька или холмика. Одна степь да колючки, даже ночью ощущалась невыносимая духота и жара, первые дни было тяжело привыкнуть. Ночью приходилось мочить простыню и укрываться, что бы хоть как-то на время ощутить приятную прохладу. Море было действительно чистым, вода прозрачной но, поныряв с маской пару дней, я понял что смотреть особо нечего, кроме малой рыбешки, мелких крабов и темных водорослей. К тому же, мешали большие скопления медуз. На самом пляже из водных развлечений был только надувной банан и старая моторная лодка. Короче уже на третьи сутки, мне как активному юноше, было скучно, и я уже не знал чем себя занять, спасали немного книги. Моих сверстников на базе вообще не было! Были или совсем малые дети или уже довольно взрослые компании парней и девушек далеко за двадцать. Понятно, что никто из них не обращал особого внимания на худощавого пацана, которому только стукнуло восемнадцать, на лице у меня были смешные усы, бороду еще как-то сбривал, вот такой странный имидж у меня был. Но перемены в моем отдыхе произошли на четвертый день, когда я пошел после пляжа на турники подтягиваться.
Я был активным парнем и любил подтягиваться, на тот момент я мог подтянуться около двадцати двух раз, я очень этим гордился. Правда, последние раз семь-восемь я откровенно болтался на турнике, так сказать подтягивание колбаской, а это уже, по сути, не подтягивания, а черт знает что. Да и весил я от силы 60кг. Короче занимаюсь я на турниках и грежу где-то в мечтах стать таким как Арнольд Шварценеггер! Хаха, искренне смеюсь я с той далекой, юной наивности, на турниках как Арнольд, толком даже не кушая, про остальное вообще молчу. Отвлекся я немного, нахлынуло много приятных воспоминаний с того нежного возраста. Короче занимаюсь я, смотрю, а в мою сторону идет компания старших ребят с девчонками. Девчонки сыграли ключевую роль, наверное, не будь их, я бы удалился пока ребята не подошли. Особо общительным я не был в том возрасте, скорее даже очень стеснительным, но подростковые гормоны одержали победу над моей неуверенностью. Я остался
Рассказка о том, как Ленка с сыном отдыхали на море
Больше всего на свете Ленка любила смеяться, танцевать и купаться в море. Смеялась она практически каждый день, танцевала при случае, а вот с морем было сложнее. И если оно ей летом не светило, год был прожит зря.
Помимо всех других достоинств у нашей мореманки было еще одно бесспорно ценное качество. Она не тонула. Как бы ни старалась пловчиха погрузить свое тело в морскую пучину, ее тут же выталкивало на поверхность, и поэтому болтаться в море она могла часами. Муж был уверен, что она в детстве проглотила поплавок. Уплыв куда-нибудь за линию горизонта, так, чтобы не было видно берега, она переворачивалась на спину, закладывала руки под голову, закидывала ногу за ногу и, блаженно улыбаясь, забыв обо всем на свете, предавалась своим мечтам. А вылезши на берег и обтряхнувшись, заявляла, что не мешало бы и окунуться, и отчаливала обратно.
Муж даже прикупил «позорную» трубу, чтобы наблюдать за ней с берега. Он должен был убедиться в том, что, уплыв с его глаз долой, она ему не изменяла. Но он мог быть абсолютно спокоен: во-первых, ни один здравомыслящий мужчина до этой любительницы свалить от всех подальше плыть бы просто не рискнул, а во-вторых, без подзорной трубы ее с берега не было видно.
Во времена развитого социализма муж каждый год вывозил семейство на море, если не на Черное, то хотя бы на Азовское, где они худо-бедно, но все же отдыхали. А вот когда страна вступила в новую фазу своего развития – в период первоначального накопления капитала – на море мог ездить только тот, кто первым накопил.
Ленка согласилась бы и в избушке без удобств жить, и жратву сама готовить, и кастрюли драить вместе со сковородками, только бы на море.
И тут ей подфартило. Опять же благодаря ее неукротимой жажде общения. Клуба авторской песни Ленке показалось мало. Она влезла еще и в городское общество туристов, хотя к последним имела весьма слабое отношение и туристкой могла себя назвать с очень большой натяжкой.
Последний раз (он же и первый) она ходила в поход еще будучи студенткой 1-го курса института. Их группа на два дня отправилась на природу. Новоявленная туристка предусмотрительно сложила в сумку и пижамку, и комнатные тапочки, и пеньюар, и, конечно же, термобигуди, но не взяла стакан, и водку пришлось хлебать прямо из горла. Поход закончился благополучно, и теперь Ленка точно знала, что нужно туристу для полного счастья.
Поэтому, когда мама Люда – руководитель всех туристов – объявила, что набирает отряд детей школьного возраста для поездки на турбазу на Черное море, Ленка в тот отряд записалась первой, а вторым включила в список своего сына.
Итак, отряд был сколочен, деньги сданы, автобус заказан, продукты закуплены. Поцеловав на прощание мужа, взвалив на себя часть скарба, который состоял из четырех сумок (еще две она навьючила на сына), водрузив на голову огромную соломенную шляпу, а на нос солнцезащитные очки, Ленка бодро зашагала к месту сбора. Сзади бодро плелся сын.
Мать его была женщиной основательной и очень предусмотрительной: уезжая даже на один день, вещи она брала на все случаи жизни. А случаи могли быть разные: жарко, очень жарко, просто холодно, очень холодно, мог подуть сильный северный ветер, выпасть град или пойти снег (она читала, что когда-то такое было). Особые виды одежды и обуви предназначались для походов в горы, выходов в город, посещения музеев, осмотров достопримечательностей, игр на свежем воздухе, песен у костра и танцев под луной. Отдельная сумка была забита посудой, включая кофеварку и портативную электроплитку. И почему-то, очень много места заняли всякие там мелочи: грелка, утюг, массажер, будильник, ковшик, зонтик, два складных стульчика, кремы, лосьоны, косметика и, конечно же, тазик для мытья ног.
Не забыла Ленка сложить и настольные игры, а также книги на русском и английском языках, радиоприемник и кассеты с записями своих любимых классических произведений. Магнитофон муж ей, к сожалению, не дал, но ведь кто-то же возьмет. Удочки для рыбалки, спиннинг и надувную лодку Ленка по доброте душевной оставила мужу – ему предстоял скучнейший отдых на даче. А вот гамак тот выдрал у нее из рук в последнюю минуту, видя, что мягкие уговоры на жену не действуют.
Отдельным списком шли лекарства от всех видов болезней, к ним прилагались бинты, вата, горчичники, йод, зеленка, мазь Вишневского и еще много всяких разных баночек, но что в них – Ленка понятия не имела.
Последним штрихом в сборах был выбор постельного белья: Ленка не знала, какого размера им выдадут одеяла и подушки, поэтому взяла наволочки, простыни и пододеяльники разных размеров. И на всякий случай прихватила еще две маленьких подушечки.
Погода все дни стояла изумительная, море Ленка любила любое, а окружающая природа напевала мысль о рае, поэтому все мелкие неурядицы настроение не портили, а воспринимались легко и беззаботно.
Ну подумаешь, что вместо 8 часов тряслись в раскаленном автобусе 18 – кто знал, что при такой жаре вода в моторе закипит и придется периодически останавливаться и ждать пока она остынет.
Ну и ладно, что из-за сумок некуда было девать ноги и на них приходилось садиться, а когда совсем уж затекали, то и становиться.
А то, что по приезде выкинули два ведра корейской морковки из сухого пайка – так кто ж о ней в такую жару вспомнил? Народ пить хотел, а не морковку лопать, причем корейскую.
И даже то, что вместо роскошных корпусов на морском берегу под деревьями стояли палатки, Ленка восприняла как само собой разумеющееся – в таком сказочно красивом месте они располагались. Корпуса бы туда не влезли.
Ну и фиг с ними с раскладушками, на которых могла поместиться только верхняя часть взрослого туловища. Ленка собиралась спать в море. Она кисла в воде до такой степени, что наблюдающие боялись, как бы она не превратилась в медузу.
Будильник остался невостребованным – Ленка вообще не ложилась. На это были свои и весьма веские причины: во-первых, пить водку с персоналом можно было только по ночам, а во-вторых, лагерь требовалось караулить от посторонних лиц. А поскольку в лагере пребывало ее собственное чадо, самоотверженная мать могла стоять на посту по стойке смирно, не смыкая глаз несколько суток кряду.
Чадо было бы вполне счастливо, если бы не мамашка.
Каждые пятнадцать минут Ленка соколиным взором высматривала его худощавую фигурку и бросалась к нему со всех ног, чтобы прояснить ситуацию на данный момент: проснулся ли он, как он спал, не кусали ли его мухи, поменял ли он трусы, не жмут ли ему носки, хватило ли еды, может он хочет добавки.
Сын краснел, опускал глаза и тихо просил мать уйти подальше. Ленка послушно уходила, но недалеко, а через 5 минут неслась назад, умоляя ребенка надеть кепку и прикрыть спину футболкой от палящего солнца.
В море, когда отряд купался, она наворачивала вокруг сына круги, готовая, как дельфин, в случае чего, головой выталкивать его на поверхность. Но сын тоже плавал не хуже дельфина, и с таким же успехом сам мог вытолкать мамашку, и желателно из воды и подальше.. Вечером она ходила вокруг сына с теплым свитером наготове, чтобы, когда тот зазевается, быстренько на него этот свитер натянуть. Но сын бдительности не терял и держался от мамани на безопасном расстоянии, чтобы успеть, если что, дать деру.
Приступ материнского сочувствия накатил на Ленку, когда отряд двинул в поход в горы. Как одному из самых старших детей, ее родной кровиноче доверили тащить тяжеленный рюкзак огромнейших размеров. Ленка, примазавшись сзади, старалась изо всех сил этот чертов рюкзак обеими руками подпихивать вверх. Останавливали ее только зверские взгляды сына, которые тот периодически бросал на нее через плечо.
А когда ее родного сыночка и еще одного такого же мальчика отправили с двадцатилитровым бидоном к источнику за водой, она чуть ли не впала в истерику. Полчаса она убалтывала тщедушного плаврука Толика пойти навстречу ребятам и помочь им донести злополучный бидон, убеждая его в том, что у них может опуститься грыжа, а ему её все равно уже вырезали. И когда она его почти уболтала, на дороге показались веселые водоносы, которые шли бодрым шагом, легко покачивая бидончиком.
Каждый день после завтрака отряд уходил в лес, где разбредался в поисках хвороста. Мучимая тяжкими подозрениями, что ее ребенок может заблудиться или вздумает ухватить непосильное для себя бревно, бдительная мать следовала за ним по пятам, прячась за кустиками или деревьями, намереваясь в случае опасности незамедлительно броситься на помощь. Сын делал вид, что не замечает мамашкиных ухищрений, хотя не заметить ее было трудно, а не услышать – тем более.
Дело кончилось тем, что Ленка, зорко высматривая за деревьями родимую фигурку, не заметила под ногами яму и с дикими воплями туда скатилась. Сын тут же оказался рядом, с непроницаемым лицом извлек мать из ямы и с позором отправил обратно в лагерь.
Но никогда она еще не испытывала такого смертельного ужаса, который она пережила, когда ее сын вместе с мамой Людой, плавруком Толиком и еще тремя старшими ребятами отправились в город за хлебом и спичками и не вернулись в лагерь по прошествии 4-х часов, хотя ходу до города было минут 40.
Нечто подобное она пережила, когда сыну было 2 года, и они всей семьей отдыхали на море. Ленка оставила его возле домика в куче песка с ведерочком и совочком на 5 минут, а когда вернулась, то на куче песка обнаружила только ведерочко, а совочка с сыночком не было.
Ленка сошла с ума сразу, не раздумывая.
Она носилась взад-вперед по морскому берегу и, заливаясь слезами, звала сына. Хватая за руки попадающихся на ее пути людей, она молила их вспомнить, не встречался ли им мальчик без ведерочка, но с совочком.
Муж, внешне спокойный, но очень бледный, методически осматривал все близстоящие домики и закутки.
Сыночек все это время стоял со своим совочком за решетчатым забором соседнего павильона и с любопытством наблюдал за обезумевшей матерью.
Дочь, которая была на год старше братика, подошла к матери, потянула ее за руку и молча указала на ребенка.
Ленка от радости обезумела еще больше. Она бросилась к решетке и начала ее дико трясти, а потом полезла по ней наверх, чтобы скорее достать свое чадо. Подошел муж, вывел через калитку сына, снял с решетки жену и молча повел всех домой.
Один конец трехметровой веревки Ленка привязала к своей руке, а второй обкрутила вокруг ручонки сыночка и не снимала ее даже на ночь.
И вот спустя столько лет сын снова пропал.
Первые два часа Ленка держалась спокойно, только каждую минуту выбегала на дорогу в надежде увидеть приближающуюся к лагерю суперкоманду. Но к исходу четвертого часа услужливое воображение стало рисовать ей страшные картины: сынок в городе решил покататься на лошади, и та его сбросила и еще лягнула впридачу. Сын отстал от группы, заблудился и не может найти в горах тропу, которая привела бы его обратно в лагерь. Нет. Ещё хуже. Он решил с вершины горы посмотреть вниз, на море, поскользнулся, упал и покатился вниз. Этого бедная мать вынести уже не могла.
Она выскочила из лагеря и изо всех сил припустила в гору. В городе она оказалась через полчаса. Там она хватала всех, кто попадался ей на пути, и с рыданиями в горле спрашивала, не встречал ли кто группу подростков с рюкзаками, набитыми хлебом и спичками. И с ними должна была быть еще одна большая тетя.
Она даже разыскала лошадь, на которой мечтал покататься ее сын, и хозяин лошади сообщил ей, что не далее как час назад группа товарищей с рюкзаками и с большой тетей по очереди катались на его лошади, а потом подались в лагерь.
Вначале Ленка хотела оседлать лошадь, но потом решила, что скатится вниз гораздо быстрее, чем та доскачет и, действительно, через десять минут она уже была на месте.
Своего сына она застала за миской каши, которую тот уплетал за обе щеки и втайне радовался тому, что мамашка его куда-то подевалась и не стоит у него за спиной и не сует ему в рот кусок хлеба или печенья.
А Ленка была так счастлива увидеть свое чадо живым и невредимым, что даже не поинтересовалась, где они столько времени пропадали и что делали, а стояла, спрятавшись за большим деревом и с умилением наблюдала, как сыночек приканчивает вторую порцию каши.
Сын должен был заступить на ночное дежурство в 23-00. Он был очень горд этим своим поручением и уверил мамулю, что прекрасно справится сам.
Но он еще плохо знал свою мать. Встав на четвереньки и высунув взлохмаченную голову из палатки, Ленка, как ночной диверсант, наблюдала за тем, как расползались спать дети, за ними и взрослые, а сын сидит у костра и с умным видом подбрасывает в него сухие веточки.
И еще одно воспоминание приятно грело душу. Поход на гору Зюрбаган. Вернее, не само восхождение на гору, а возвращение домой, потому как по горам лазить – это вам не в море киснуть.
Первые 15 минут Ленка бодро шагала в хвосте отряда. Было раннее утро, солнце еще не достаточно раскалилось. Остальные 10 часов похода она на чем свет стоит кляла тот момент, когда сдуру согласилась переться в гору, вместо того, чтобы валяться в тени под деревом и любоваться этой клятой горой снизу.
Было, конечно и оправдание перед собственным внутренним голосом, который до последнего момента уговаривал ее не делать глупостей – не поддаваться искушению: во-первых, ей это показалось романтичным, а во-вторых, впереди отряда шествовал ее сын, а она следовала за ним, как нитка за иголкой.
Но какое же это было блаженство, когда она наконец-то скатившись с горы, плюхнулась в море, и ее распухшие конечности ощутили прохладу воды. Стоило ради этого, высунув язык, обливаясь потом, карабкаться на четвереньках по каким-то козьим тропам и ощущать себя покорителем горных вершин.
Но как бы прекрасно не проводила Ленка с сыном время на море, все хорошее когда-нибудь заканчивается.
Последние сутки она практически из воды не вылазила, и сын периодически захаживал на берег, чтобы узнать, не подалась ли мать в Турцию.
На обратном пути багаж пополнился: к шести сумкам добавилась седьмая, доверху набитая дарами моря: камнями всех размеров, рапанами, разнокалиберными ракушками и засушенными крабами.
Когда автобус прибыл к тому месту, откуда и начиналось их путешествие, Ленка была несказанно удивлена, заметив среди встречающих фигуру супружника. Еще больше она удивилась, когда он взял у нее половину сумок и поцеловал ее в нос.