отношения в 12 лет истории
Отношения в 12 лет истории
Белым листом твои чувства встревожены.
И грядущее манит счастливым концом,
Где мечты уж, в событиях – все расположены;
И где ты, в просветлении, сияешь лицом.
О, как ты изящна в своём отношении
К ненаписанной жизни! Как мягко душой
Погладила разум безумным решением –
Вопреки всему свету, быть рядом со мной.
И, как будто, листок представляется новым –
Перевесившим буквы, слова и штрихи.
Я вгляделся попристальней – в нём все готово:
Названия, правила, нежность, стихи.
Это наша Любовь, в сцеплении с временем,
Не желая стремиться в потоке людском –
Из строки, белоснежным, изумленным лебедем –
Вырывается ввысь, над реалом и сном…
Читать полностью »»
Истории любви »»
Мне слишком больно
Мне слишком больно понимать, от чего он не со мной. Мне слишком больно дышать, когда он рядом с другой. Мне правда больно. Больно видеть, как он счастлив с ней. Как смеётся над ее шутками, как обнимает за талию и прижимает к себе. Как целует нежно и с трепетом.
Мне больно от того, что он привязал меня к себе. Пустыми ложными надеждами и словами. Словами о том, что бросит ее. Что я буду с ним. Мольбами о том, чтобы я не уходила.
Как же красиво он говорил те слова любви, которые сейчас уже говорит другой. Как красиво врал, что жить без меня не может. А я верила. Я верила тому, что это настоящая любовь. Что даже если у него есть кто-то, он все равно будет со мной.
Я знала, что он был не один на тот момент. Но не побоялась признаться в чувствах, получая в ответ взаимность.
Читать полностью »»
Проза о любви »»
Три тысячи километров до счастья
Сюжет основан на реальных событиях.
Он не спал уже третью ночь подряд. Ложился, как обычно, около полуночи, натягивал на себя стёганое одеяло, закрывал глаза, но сон не шёл. Ворочался, считал баранов, пока не сознавал себя тем самым бараном, после чего вставал, выходил курить, топтался на крыльце, возвращался в дом, ложился и снова по кругу… Бесполезно, – думал он, – ничего не помогает, потому что упрямый как козёл. В гороскопе пишут Ко-зе-рог! Да, рогов ого-го. И Тигр, хотя какой тигр? У тигра рога не растут…
Тесты на любовь »»
Пройдите наши тесты на любовь и узнайте о себе больше!
Все тесты составлены профессиональными психологами
Подростки: первая любовь. Взгляд изнутри
Предлагаем вместе разобраться в теме подростковой любви: что говорить, о чем умолчать и где подстелить соломки.
Мальчики: догнать и полюбить
От незнания и неумения выразить свое отношение, от боязни выглядеть смешным мальчишка может щипать и толкать понравившуюся девочку, обзывать или задавать массу глупых вопросов, запирать в школьном туалете. На глазах у девочки мальчик ведет себя вызывающе, старается выглядеть героем. Он может подолгу смотреть на девочку, подходить очень близко, нарушая границы, невзначай дотрагиваться.
Девочки: задрать нос и притвориться
Изучение чувств в нежном возрасте
Весеннее любовное обострение
Это происходит не столько потому, что пришла пора и проснулись чувства. Просто так можно возвыситься в глазах одноклассников (и в собственных глазах), почувствовать себя более значительным, поймать завистливые взгляды подружек или приятелей, у которых этого еще не было. Но к настоящим любовным переживаниям обычно это имеет слабое отношение.
Это совершенно необходимая стадия развития, и не стоит удивляться “любовному эгоизму” подростков. Дети эгоистичны изначально, и это нормально, но по мере взросления у каждого есть возможность перерасти свой эгоизм и научиться видеть в другом человеке не объект для удовлетворения собственных желаний, а живое и чувствующее существо.
Настоящая любовь в подростковом возрасте случается очень редко. Чаще встречаются короткие влюбленности или увлечения. Но это не мешает взрослым детям переживать свое чувство бурно и всерьез! Поэтому родителям не стоит насмехаться над любовью отпрыска и демонстрировать несерьезное отношение.
В следующий раз мы расскажем, как родителям лучше реагировать на влюбленность сына или дочери, чем поддержать, где отстраниться и в каких случаях бить тревогу!
«Не было человека, к которому бы меня тянуло сильнее, чем к нему»: истории подростков о первой любви
Рассказы собирала Дарья Толстых, школа №1279, Москва
Если от слов «пандемия», «ЕГЭ» и «самоизоляция» у вас начинает дергаться глаз — вы по адресу. Вокруг сейчас столько негатива и паники, что, чтобы не сойти с ума, стоит отвлекаться на более приятные вещи. Мы попросили рассказать старшеклассников о первой любви. Их душевные, смешные, чистые и порой забавные истории вы найдете ниже.
«Это было в Артеке. Мне 14, ему 16. Он приехал из Африки (понятно, что это будет «курортный роман» без продолжения). Я сразу на него обратила внимание: было что-то необычное в его внешности, внутренняя энергетика так и «пёрла». И я не смогла устоять (он, видимо, тоже). Сначала мы просто перемигивались. Серьезно. Даже не здоровались. Возможно, оба понимали, что мы в лагере, и не стоит привлекать внимание. А под конец смены с его стороны началось внимание: шоколадки и киндеры из автомата, записки и тд. В тот момент я не понимала, насколько важно ценить моменты, и с головой погружалась в лагерную работу. Всегда отвечала отказом на его приглашения погулять. Но на Аю-Даг мы поднимались вместе. Именно там мы и сблизились. Просто поняли, что очень похожи, и нам хорошо вместе.
Мы стояли на вершине (нас посвятили в артековцы), держались за руки и просто были счастливы. Хотелось остановить время хотя бы на пару часов, но на следующий день я уехала в 5 утра, мы обнялись и разошлись как в море корабли (в лагере Морском). »
«Мы познакомились на смене, так как были в одном отряде. Меня всегда привлекали харизматичные парни. Он не был красавчиком с прессом, мы не разговаривали о Камю и Ницше, но я точно знаю, чем он меня привлек. От него исходила какая-то поразительная энергия, инициативность, у него было прекрасное чувство юмора, весь коллектив видел в нем лидера. Мы были так похожи. Он заинтересовался мной, это было взаимно, но почему-то в девятом классе я была повёрнута на идее какой-то загадочности и недоступности, поэтому не хотела отвечать вниманием, ибо мало ли что он подумает. Сколько было интриг на этой смене, сколько сплетен и конфликтов, каких-то слез. А он всегда был рядом, всегда принимал мою сторону. Мы собирались всем отрядом вечером в комнате, где жило пять мальчиков, он всегда садился со мной, восхищался моим пением, и мы вместе ели печенье с клубничным джемом. А после мы разъехались, и я две недели мучилась от желания написать ему, но, опять же вспоминая о гордости, долго этого не делала. Я знала, что он любил современное искусство, и однажды прислала ему фильм, который даже не смотрела, чтобы начать диалог.
Мы гуляли все лето, не было еще того человека, к которому меня тянуло бы сильнее, чем к нему. У нас были одинаковые ценности, взгляды, чувство юмора. А потом он сказал, что пока не готов к отношениям и не хочет причинять мне боль двухнедельными «встречаниями», которые закончатся прекращением всех контактов. Мы долго не общались, но виделись на мероприятиях от лагеря. Он привозил мое любимое печенье с клубничным джемом и ел его один. А потом зимой мы снова поехали на смену, но на тот момент я уже была в отношениях. А у нас опять завязалось общение. Мы сидели в моей комнате, он читал для всех «Лиличку», а я, уже забыв о всякой гордости, рыдала. Все друзья замечали некую химию между нами, общий знакомые спрашивали в отношениях мы или нет, я как раз была, но не с ним. В один вечер он написал мне: «А что, если ты самая классная девушка, которая мне встретилась, но все уже упущено?». Каждый наш диалог возвращал к нас к прошлым несбывшимся чувствам.
У меня случился Сириус, а у него новая летняя смена, и все мое пребывание в лагере я думала, а почему же я не там, почему не на родной «Лиге успеха» начинаю строить свои лучшие отношения. Мы общаемся с ним до сих пор. В общении с ним я могу быть собой, он всегда честен, он переживает за меня и за мои успехи, мы, наверно, отличные друзья. Но я никогда не забуду, как мы смотрели друг другу в глаза, сидя на лавочке в сквере за Советской площадью под колокольный звон. Как стояли на остановке у Петровского пассажа, обнявшись, как я потом ехала с улыбкой на лице на 52 автобусе, как каждый прохожий оборачивался на нас, счастливых теперь уже десятиклассников. Не знаю, есть ли у нас сейчас чувства к друг другу, но мне очень тепло от ощущения того, что я редактирую его посты в телеграм-канале, а он решает за меня математику».
«В прошлом году в наш класс, пришёл Паша. Наше общение началось с того, что меня попросили провести ему мини-экскурсию по лицею. Он мне сразу понравился, потому что мальчик красивый и высокий! Он был интересный, много болтал: прямо все, как я люблю. У меня никогда не было такой сильной симпатии раньше, а вскоре и он признался мне в своих чувствах. Однако у него была девушка на тот момент, поэтому мы решили, что пытаемся отдалиться друг от друга. Но не вышло. Мы начали встречаться после ОГЭ, когда его прошлые отношения закончились. Тогда я не понимала, во что ввязывалась. Сначала отношения были просто прекрасными, мы почти не ссорились, но вскоре те самые «розовые очки» начали спадать.
У Паши появилась подруга, с которой он стал проводить много времени. Я не ревновала, потому что верила ему и была слишком влюблена. Я старалась всем его друзьям понравиться, покупала подарки и тратила нереальное количество сил ради них. Вскоре, я начала замечать что-то не то в поведении Паши: он не был таким счастливым и не интересовался мною, как раньше. От этого мне было невыносимо грустно, случались истерики, но я старалась сделать все, чтобы вновь увидеть на его лице улыбку. Во время карантина, он показал мне себя настоящего: он был мальчиком, который много обманывал, абьюзером, но, почему-то, просто устал врать. Самое неприятное, что он сделал: после расставания стал говорить всем о том, что во всех проблемах была виновата только я. Мне было очень больно, но пусть он будет счастлив! Я благодарна ему за все моменты, за то, что он делал меня по-настоящему счастливой!»
«Лето перед 10 классом я частично провела на Мальте. Туда меня родители отправляли изучать английский язык, знакомиться с новыми людьми и просто отдыхать. В первый день нас познакомили со всеми учителями и волонтерами. Волонтеры были на 1-2 года старше нас. Один из них был безумно похож на моего любимого актера — Патрика Шварценнеггера. Мы с новыми подругами сразу же обратили внимание на него. Подшучивали, называли его Патриком, улыбались ему. Он это заметил и решил с нами познакомиться. Так мы все подружились. Проводили перемены между уроками вместе. Ездили после школы на пляж/в аквапарк. После ужина допоздна изучали ночные города, а на утро приходили безумно уставшие в школу.
Этот человек вызывал у меня огромную симпатию, ведь он был очень красивым, веселым и добрым. И так сложилось, что мы с ним вдвоём проводили больше всего времени, даже переписывались, когда не виделись лично. Через некоторое время мы с девочками узнали, что он скоро уезжает обратно в США, ведь учился он именно там. Последние выходные мы проводили вместе с ним и подругами, катались на лодке и изучали Мальту, делали много фоток, обнимались и пели. Отъезд был болезненным для нас всех: мы понимали, что уже скоро нам придётся попрощаться не только с ним.
После его отъезда мы продолжали переписываться, созваниваться. Это длилось всё лето. Он каждый день звонил или писал мне. Несмотря на разницу во времени, мы нашли способ много общаться. Мы с ним оба понимали, что нравимся друг другу. В шутку строили «будущее совместное лето» ведь он был в выпускном классе, собирался после окончания путешествовать. Из-за разницы во времени мне приходилось раньше просыпаться, а ему допоздна не спать, чтобы мы могли общаться подольше. Но потом началась школа и я начала уставать от этого всего.
Мне всё это начало казаться немного глупым и бессмысленным, ведь даже после целого лета вместе, он всё равно улетит обратно, и мы снова не увидимся целый год. Я начала реже ему отвечать на сообщения, иногда на день-два пропадать. А потом он сам всё понял, написал мне целый параграф о том, что ему очень жаль, что всё так сложилось, и заблокировал меня во всех соцсетях. На день рождения я получила от него сообщение «С Днём Рождения», а потом он снова меня везде заблокировал. Через общих друзей я узнавала, что он до сих пор обо мне спрашивает, но сам больше никогда не писал. Как и я ему. Я не считаю, что это была прямо-таки «любовь» скорее симпатия, ну или может даже влюблённость».
«Первый раз я влюбилась в 15. Длилось всё это на протяжении полутора лет. Я занималась спортивно-бальными танцами с 4 лет. В 15 я начала танцевать с новым партнёром. Спустя полгода поняла, что все время думаю о нем, пишу, ревную к другим людям. Я не сталкивалась с влюбленностью до этого и не сразу поняла, что это происходит. Ведь он совсем не обращал на меня внимания, как на девушку. У нас были дружеские и рабочие отношения. Я долго мучилась, переживала, плакала ночами. В итоге я не могла долго держать все в себе и рассказала все нашему общему другу. Тот на протяжении нескольких месяцев слушал, как я вздыхаю и, в итоге, посоветовал мне рассказать о своих чувствах, признаться. Я сначала отказалась от этой идеи, но потом все-таки решилась. Мы проводили много времени на тренировках, виделись каждый день: от этого я ещё сильнее переживала.
Хотела все рассказать лично, так как считаю, что так правильнее. Но не смогла и написала большое сообщение-признание. Он ответил, что догадывался об этом. Мягко объяснил мне, что я ему не нравлюсь. Попытался меня успокоить, сказал, что я классная и у меня все будет хорошо. В общем, попытался сгладить ситуацию. Ещё полгода я страдала, много плакала, а потом мы перестали танцевать в паре. В общем, невзаимная влюбленность — это ад».
«Мы учились в одной школе, я на два класса старше его. Мы практически не общались за школьные годы. Но вот наступил конец моего 11 и, соответственно, его 9 класса.
В нашей школе последний звонок девятиклассники готовят вместе с одиннадцатиклассниками. Во время подготовки мы часто с ним перешучивались, дурачились. После официального вручения аттестатов и линейки было празднование среди своих. Мы играли в правду или действие, и он, его друг и я оказались самыми смелыми в выполнении заданий. Придя домой, я обнаружила заявку в друзья вк. Поколебавшись, все же добавила его. С этого начались наши переписки 24/7, разговоры до 5 утра, шутки, общие приколы. Он поддерживал меня перед каждым экзаменом и именно благодаря ему, я прекрасно все сдала. Уверена в этом до сих пор. Я думала, что мы друзья. Хотя в какой-то момент все начали говорить, что я ему нравлюсь. Но я не верила: «ну, конечно же мы друзья, вы что не видите, он же как настоящий друг называет меня «моя принцесса» (ха-ха, я искренне в это верила, глупышка).
В какой-то момент я поняла, что он мне очень нравится, но я не понимала, нравлюсь ли я ему. Весь июнь мы продолжали классно переписываться, при встречах в реальности прятали влюбленность. Как говорится, виноваты оба. Однажды, мы снова играли в компании в правду или действие и его спросили, нравится ли ему кто-то. Он сказал нет, добавил что-то про одну знакомую. И я очень сильно обиделась тогда, решила забить на него.
На выпускном я, как и многие выпускники, порядочно выпила, он старался меня от этого уберечь, заботился, но увы, делал это как-то слишком незаметно для меня. Я же в свою очередь решила вызвать у него ревность, танцевала с другими парнями. Что же вышло из всей этой глупости? Мы перестали общаться на целый месяц, я очень страдала. Потом мы помирились, но, увы, из-за того, что оба были совсем глупыми детьми, быть вместе мы так и не смогли. Я уехала учиться в Москву, но была влюблена в него ещё почти год. Вот такая вот моя первая любовь».
«Мы никогда не были близкими друзьями, и я никогда не замечала его красоту или привлекательность. Если бы нас не посадили за одну парту, может, я и сейчас не обращала бы на него внимание. Сначала мы были просто соседями, одноклассниками, но потом я поняла, что человек, с которым я вижусь лишь в школе, знает обо мне больше, чем мои самые близкие друзья. Каждый вечер я ждала его сообщения, от которого потом расплывалась в улыбке. Мы обсуждали самые личные ощущения, о которых не скажешь родителю и постесняешься признаться подругам.
Мы говорили об одиночестве, страхах, любимых фильмах и книгах. Но он всегда держал дистанцию. Ночные переписки — это все, что у нас было. Как странно было встречать друг друга в школе сонными, зная, что не давали друг другу спать. Но мы никогда не говорили так в школе. И со временем наша переписка стала обновляться всё реже и реже. Мы потеряли друг друга. Я долго не могла найти объяснение нашим отношениям, ждала первого шага с его стороны.
Иван Бунин однажды сказал: «Всякая любовь — счастье, даже если она не разделена».
«Пятый класс. Новая школа. Новые люди. Она. Я влюбился с первого взгляда (хотя сейчас совсем не понимаю причины). Однако меня отвергли, причём довольно однозначно. Каково же было моё удивление, когда через месяц я получил ответное признание! Но время было упущено, да и моя задетая детская гордость не могла позволить мне согласиться».
Что касается влюбленности: я просто была мелкая — он воспринимал меня, ну, как младшую сестренку. Для меня же: три года, стихи, оставшиеся в заметках, куча спектаклей, совместно сыгранных, переживания и комплексы, что я «какая-то не такая».
Закончилось всё тем, что студия перестала существовать, мы перестали видеться, и я успокоилась. Сейчас поздравляем друг друга с праздниками, я в лицах рассказываю друзьям смешные моменты моей «тайной» влюбленности, разбираюсь с другими проблемами и живу как ни в чем не бывало. Единственное, я очень благодарна (уж не знаю кому), что моей первой серьезной симпатией был он — так сформировались какие-то понятия о том, как воспитанные парни должен себя вести по отношению к девушкам, даже если их связывает просто дружба».
Любовь в 12 лет.
Ответ на пост «Школьный трындец»
По зарплате меня, мягко говоря, не обидели. Директор где-то изыскал средства, и мне платили по репетиторской ставке. Атас! Дали 6 уроков в неделю.
Этим ребятам крутой класс не доверили и даже зеленую доску, которую никакой мел не брал, нашли. Но, благо, проектор есть. Из трех ламп над доской работает одна. Пофиг, работаем.
Класс отфутболивают по разным учителям как раз где-то с 8 класса. За все это время сменилось 6 учителей.
Где-то на этом этапе я понял, что я могу сшить из кожи австралийского бизона самый красивый в мире бубен и плясать перед учениками с ним сутками, но если класс привык не учиться и списывать, то я уже мало что могу изменить. Пришлось немножко прикрутить доброту мою, и воздействием оценками(ставил все честно, без подстав и перегибов), классруком и родителями еле-еле заставил половину класса работать. Пофиг, работаем.
Таким образом, к лету я едва-едва вытянул ребят с неуда на уровень 60-70 баллов по ЕГЭ. Максимум треть из класса, не более. Не горжусь и не тревожусь по этому поводу. Дотянул эту телегу и поскакал галопом подальше в поля. Иначе говоря, твердо отказал директору на предложение продолжить работу.
А где-то уже и видимость делать сил нет.
Ну, и опять же, для крутой техники нужны крутые преподаватели. А тут я был одним из первых, кто включил интерактивную доску и начал ее использовать. Потом меня просили показать, что там и как. Какой смысл в этой современности, если она красиво пылится?
И для крутых программ тоже нужны крутые преподы, которые все же будут учить ребят наукам, а не заниматься непрерывным выставлением оценок и прочей туфтой. Во время удаленки я был одним из немногих преподов, ведущих полноценные занятия. Вел с графическим планшетом и записью занятия, чтобы можно было пересмотреть. Тем, кто хотел учиться, понравилось. Понравилось бы.
И я бы очень хотел давать ребятам ту же математику с физикой хоть с нуля, хоть с середины, весь бы выложился, но у меня нет сил, которые я мог бы тратить еще и на постоянное бумажкописание, поддержание дисциплины в классе и прочие радости. Как-то так.
Ответ на пост «»Выворачивали руки и прыгали на голове». Видео жестокого издевательства над пятиклассником сняли в пермской школе»
Впрочем, мы с тобой ведем речь о жестокости, а не об искусстве, так что не будем отвлекаться… Никто не считал мое странное для ребенка хладнокровие чем-то из ряда вон выходящим, пока в пятом классе со мной не случился один пренеприятный инцидент. Мы тогда переехали из тихого поселка в большой город, и мне пришлось привыкать к другой школе и ее порядкам. А они разительно отличались от тех, в которых я проучился пять лет. Очень разительно. Здесь меня впервые в жизни избили в школьном туалете и отобрали карманные деньги. И ладно бы, если бы этим все ограничилось. Когда та банда кандидатов в ИТК для малолеток узнала, что я – новенький, да еще живу не на их улице, меня обязали покупать еженедельный билет на право хождения по школьным коридорам. Тридцать копеек – столько он стоил. По тем временам – цена одного похода в кино на вечерний сеанс. Смешная сумма даже для обычного советского школьника. Мать давала мне на карманные расходы рубль в неделю, поэтому я мог позволить себе платить дань «сортирным королям». Однако не все было так просто…
– Понимаю: у тебя взыграла гордость, – кивнул я.
– Не гордость, а банальный математический расчет, – уточнил Кальтер. – Все обложенные данью мальчишки – от четвероклассников до семиклассников – платили и помалкивали в тряпочку, так что никакого ущерба мое достоинство в их глазах не претерпело бы. Я просто прикинул в уме и решил, что, выплачивая десять-одиннадцать рублей в год в течение нескольких учебных лет, я фактически подарю этим подонкам новенький велосипед. Чего они, по моему мнению, совершенно не заслуживали. Я готов был безоговорочно признать за ними право сильного, но не такой ценой. И решил поторговаться, чтобы сбить ее хотя бы вдвое. На что они рассмеялись мне в лицо и заявили, что я – позорный жмот, а со жмотами у них разговор особый. И, многозначительно посмеиваясь, удалились. Я спросил у слышавших наш разговор одноклассников, что означает эта угроза, и узнал, что после уроков меня ждет публичная экзекуция за школьными гаражами…
– Знакомая ситуация, – хмыкнул я. – Меня тоже били в детстве за школьными гаражами. Как видишь, выжил.
– И со мной наверняка ничего серьезного там не случилось бы. Но сидя на последнем в тот день уроке, я был в этом совсем не уверен. Потому что когда получал по ребрам в школьном туалете, понял, что в следующий раз боль может оказаться сильнее меня и я сломаюсь. Я боялся сломаться и опозориться даже больше, чем боли. А тем более осрамиться на людях, но ведь для этого и устраиваются публичные экзекуции, разве не так? Я не мог удрать или сдать этих рэкетиров директору, потому что это тоже влекло за собой позор, причем гораздо более сильный. Я чувствовал, что от бессилия предотвратить собственное унижение вот-вот ударюсь в панику, и тут меня осенило, как можно избежать похода на местную Голгофу. Это был простой, но эффективный план, все нюансы которого я еще мог обдумать до конца урока. И как только я сосредоточился не на эмоциях, а на стратегии своего поведения, случилось маленькое чудо: на меня вдруг снизошло успокоение. Все происходящее со мной стало видеться лишь игрой, в которой я из наблюдателя превратился в игрока. Мне было по силам предугадать дальнейший ход противника, как, впрочем, и ему – мой. Но если враг вряд ли был склонен к тактическим импровизациям, то я еще мог подкинуть ему весьма неприятный сюрприз…
Тимофеич не был хорошим рассказчиком. Но он умел заострять внимание на ключевых деталях своей истории, отчего она четко вырисовывалась у меня перед глазами даже при минимальном количестве сопутствующих подробностей. Рассчитывая вызвать майора на разговор, я и не надеялся, что он проявит ко мне столь щедрое снисхождение. И тем не менее компаньон удостоил меня такой чести, за что я был ему премного благодарен. Неужто Мракобесу и впрямь удалось заслужить доверие такого мнительного типа, как Кальтер.
Вот двенадцатилетний пионер Куприянов остается после уроков один в пустом классе, наблюдая через щель в шторах, как перед парадным входом школы начинают собираться зеваки. Стараниями «сортирных королей» весть об экзекуции над «позорным жмотом» уже облетела учеников, и потому недостатка в зрителях не ожидается. Однако Костя не торопится. Не потому что боится, хотя страх, разумеется, никуда не делся и все так же гложет его изнутри. Но теперь этот зверь у него под контролем и загнан в клетку. Хладнокровный не по возрасту мальчик сумел смириться с неизбежным и теперь просто ждет, когда нетерпение жаждущей его крови толпы достигнет пика. Так надо, потому что Куприянову нужно полное внимание публики. Каждый из собравшихся внизу свидетелей должен воочию увидеть то, что задумал Костя, и запомнить сегодняшний день на всю оставшуюся жизнь. Это – неотъемлемая часть его плана. А пока пусть все решат, что он струсил. Тем неожиданнее окажется развязка назревающего спектакля.
Противников было пятеро, все – старше Кости на два года. Драться с ними в одиночку бессмысленно – повалят на землю и намнут бока, не успеет пятиклассник даже замахнуться кулаком. Помощи ждать тоже неоткуда. Кому из местных захочется вступиться за чужака, не отучившегося с ними и недели? Единственная сплоченная компания в школе – это как раз «сортирные короли». Имейся здесь хотя бы две конкурирующие банды, Куприянов нашел бы способ заручиться поддержкой врагов своих врагов. Но, к сожалению, нынешняя диспозиция сил не позволяла реализовать подобный сценарий на практике.
По оживлению зевак Костя смекает, что на крыльце показались экзекуторы. А вон и они сами: гогочут, как кони, да сквозь зубы поплевывают. Корчат под окнами директорского кабинета вид, что ничего предосудительного не происходит. По этой же причине и «жмота» перед парадным входом никто лупить не станет. Наоборот, обнимут за шею, как закадычного приятеля, и с нарочито дружелюбными шутками-прибаутками проводят за гаражи. Но обнимут так крепко, что будущая жертва и пикнуть не посмеет. Поэтому Косте нужно любой ценой суметь уклониться от этих объятий и осуществить свой план сразу по выходу из школы. Никаких заминок и колебаний. Решение принято, и назад дороги нет.
Пора… Дольше выдерживать драматическую паузу не имеет смысла. Теперь все в сборе и ждут только его.
Куприянов снимает пионерский галстук, предательски душивший его весь последний урок, берет портфель и направляется к двери. В фойе на первом этаже отирается парочка четвероклассников – «королевских» шестерок. При виде «жмота» они моментально выскакивают на улицу оповестить приятелей о том, что жертва вот-вот появится на крыльце. Костя предвидит и это. Пускай глашатаи трубят о его выходе. Он не за тем проторчал столько времени в пустом классе, чтобы потом пытаться проскочить через школьный двор незамеченным.
А публика и впрямь заждалась. Предвкушающие веселье «шестерки» даже услужливо распахивают перед «жмотом» тяжелую парадную дверь. Десятка три пар глаз устремляются на мальчика, причем во многих он видит плохо скрываемую жалость. Ему еще неведомо истинное значение слова «лицемерие», но в будущем оно всегда станет ассоциироваться у Куприянова именно с этой робкой, но вместе с тем изнывающей от любопытства малолетней публикой. Впрочем, то, что делает сейчас Костя, является куда большим лицемерием. Только никто, кроме него, пока об этом не подозревает.
Гогочущая пятерка «сортирных королей» устремляется к явившемуся-таки на праведный суд «жмоту», что-то выкрикивая и паясничая перед сразу примолкшей публикой. Куприянов не вслушивается в смысл обращенных к нему слов, поскольку не собирается ни о чем толковать с врагами. Сойдя с крыльца, он останавливается и ждет, когда те приблизятся. Зубы у Кости крепко стиснуты, а на лице застыла равнодушная маска. И публика, и «короли» видят перед собой смирившуюся со своей участью жертву, которая пытается сохранить хотя бы остатки достоинства. Привычная, в общем-то, картина. Многие жертвы ведут себя так, пока не оказываются за гаражами. Ну а там для каждой из них наступает один итог. Все зависит лишь от того, насколько разозлены экзекуторы и какую унизительную расправу они изобретут на сей раз.
Трое приятелей, топчущихся за спинами заводил, видят, что «жмот» набросился на них, и спешат было на подмогу. Но успевают сделать лишь пару шагов, после чего замирают на месте с выпученными глазами и отвисшими чуть ли не до колен челюстями. Один из них тут же падает на колени, содрогаясь от спазмов рвоты, другой ошарашенно пятится и, споткнувшись, падает, а третий начинает орать чуть ли не громче пострадавшей парочки, вместе взятой. Которая оглашает школьный двор таким диким ревом, что половина зрителей как по команде в ужасе бросается врассыпную. Оставшаяся публика застывает на подкосившихся ногах, будучи не в состоянии отвести глаз от залитых кровью лиц несостоявшихся экзекуторов, что как подкошенные оседают на асфальт и начинают кататься по нему с душераздирающими воплями.
– …Где я как ни в чем не бывало пообедал и сел учить уроки, – закончил Кальтер свою короткую драматичную историю. – Причем успел выучить их до того, как родители примчались с работы, едва им обоим сообщили о моем чудовищном поступке. И в эту ночь, и в последующие я спал как убитый, хотя мать и отец не сомкнули глаз от пережитого потрясения, наверное, целую неделю. И было мне тогда, напомню, всего двенадцать лет. Сопливый пацан, который без колебаний выбивает карандашом глаза своим обидчикам и при этом остается хладнокровным и полностью адекватным – можешь представить себе такое?