п е скачков очерки истории русского китаеведения
П е скачков очерки истории русского китаеведения
ЗНАЧЕНИЕ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДИЯ РУССКИХ КИТАЕВЕДОВ
Публикация первых трудов русских ученых-китаеведов в условиях дореволюционной России была сопряжена с большими трудностями. Они вызывались жесткими цензурными условиями, незаинтересованностью царского правительства в развитии русской науки, отсутствием материальной базы (не было, в частности, китайского шрифта, а затем квалифицированных наборщиков, в силу чего первая книга с китайским шрифтом — китайско-русский словарь Д. А. Пещурова — вышла только в 1887 году). Научные рукописи оставались подолгу в архивах авторов и по другим причинам (узость освещаемых тем, своеобразный характер таких материалов, как дневниковые записи, черновики и т. д.). В результате очень многие труды русских китаеведов длительное время не публиковались.
Представление о русском китаеведении будет оставаться недостаточным, пока в научный оборот не войдет громадное рукописное наследство русских китаеведов, которое накопилось на протяжении почти двух столетий. Не может быть написана и история отечественного китаеведения без знания содержания и характера неопубликованных трудов русских китаеведов. Бесспорно, что биографии последних также нельзя считать хорошо изученными, поскольку не исследованы их личные архивы.
Выявление и описание рукописей позволит поставить вопрос о практическом использовании многих неопубликованных трудов, о которых исследователи знают пока непростительно мало и к которым они относятся иногда даже пренебрежительно. Так, сохранились рукописные переводы четырех классических книг «Сышу»: Иллариона Россохина (40-е годы XVIII в.), Иакинфа Бичурина (1821 г.) и Даниила Сивиллова (1830 г.). Между тем ряд советских китаеведов делает новые переводы тех же книг, не учитывая работы, проделанной нашими предшественниками. Это мешает объективно оценить немалые заслуги последних и использовать их труды как известную базу, несомненно, облегчившую бы перевод труднейших текстов. То же самое можно сказать и о переводах истории династий Мин, Юань, «Шуцзина», «Истории уголовного законодательства» и других классических китайских книг.
Среди рукописей можно найти и такой ценный материал, как дневники китаистов за время пребывания их в Китае, записи о культуре, быте, экономике китайского народа. Сохранились в личных архивах и многие оригинальные труды, по разным причинам не увидевшие в свое время свет. Советский исследователь, работающий над тем или иным конкретным вопросом китаеведения, должен ознакомиться со всеми — [118] как опубликованными, так и рукописными — трудами на ту же тему, написанными в дореволюционное время.
Изучение Китая в России началось более чем триста лет назад. От отдельных представителей народов, которые имели связи с Китаем, русские землепроходцы, осваивавшие пространства Сибири, узнавали различные сведения об этой стране. Важную роль играли донесения первых русских путешественников в Китай — Ивана Петлина (1618 г.), Федора Байкова (1654 г.). В результате расспросов, проведенных П. И. Годуновым «с товарищи», была составлена в 1669 г. «Ведомость о Китайском государстве», которую можно назвать первым энциклопедическим сочинением о Китае.
После заключения Нерчинского договора 1689 г. русские торговые люди расширили торговлю с Китаем и добились по Кяхтинскому трактату 1728 г. права регулярно направлять свои караваны в Китай. Сведения об этой стране тогда собирались русскими купцами (до 1740 г. в Китай было отправлено 14 торговых караванов) и официальными лицами (Измайлов — 1719 г., Ланг — 1721, 1727, 1731 гг.). По Кяхтинскому трактату русское правительство получило право отправлять через каждые десять лет известное число духовных лиц для обслуживания албазинских пленных казаков, а также шесть человек для изучения китайского и маньчжурского языков.
Первым русским китаеведом был Илларион Россохин (1707-1761 гг.), прибывший в Пекин со второй миссией в 1729 году. Предшественники его — Иосиф Дьяконов (некоторое время являвшийся переводчиком с маньчжурского языка в Лифаньюане), Лука Воейков, Иван Шестопалов и Федор Третьяков — не оставили после своих занятий китайским и маньчжурским языками документов, по которым можно было бы судить о методе их работы и достигнутых ими результатах. Илларион Россохин вернулся в Россию в 1740 г. и сразу же был определен в Академию наук для переводов и преподавания китайского и маньчжурского языков. У него обучались Яков Волков, Леонтий Савельев, Семен Корелин и Степан Чекмарев. Хотя эта школа просуществовала около пяти лет, ученики Россохина не оставили следа в истории русского китаеведения. Сохранились, правда, их рукописные переводы с китайского и маньчжурского языков, характеризующие в известной мере систему обучения и степень полученных ими знаний. Учебные пособия, составленные Россохиным и сохранившиеся в рукописях, также имеют определенный интерес для изучения первоначальной фазы в развитии русского китаеведения.
Из рукописного наследства Иллариона Россохина, насчитывающего более двадцати наименований, назовем следующие: перевод с маньчжурского [119] языка «Истории о завоевании китайским ханом Канхием Калкаского и Элетского народа, кочующего в Великой Татарии» (на 5 300 страницах), законченный в 1750 г.; перевод китайской истории «Цзы чжи тунцзянь ган-му», перевод «Саньцзыцзина» (троесловия), небольшой русско-китайский словарь (1744 год).
Алексей Леонтьев (1716-1786 гг.) — соавтор И. Россохина по большому труду 12 — оставил немного неопубликованных материалов. Однако они помогают выяснить несколько неизвестных ранее черт, характеризующих научную деятельность этого интересного человека, над биографией которого в настоящее время работает В. С. Колоколов.
В конце XVIII в. с шестой миссией (1771-1781 гг.) в Пекин были отправлены в качестве учеников Федор Бакшеев, Алексей Парышев. Яков Коркин и Алексей Агафонов. Последний известен как автор изданных в 80-х годах XVIII в. переводов с маньчжурского языка поучительных книжек императоров Кан-си и Шунь-чжи и хронологии Китая. Его рукописи, хранящиеся в Государственной публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, являются подлинниками этих переводов. Федор Бакшеев, имя которого почти забыто, также оставил след в истории русского китаеведения не только как переводчик при канцелярии иркутского губернатора (с 1782 г.) и при государственной коллегии по иностранным делам (с 1786 г.), но и как автор рукописи первого не только в России, но и на Западе маньчжуро-русского словаря (1776 г.).
Следующая группа учеников была отправлена в Китай в 1784 г. и пробыла там десять лет. Здесь следует отметить А. Г. Владыкина — автора первой маньчжурской грамматики, учебников маньчжурского языка и маньчжурского лексикона, обнаруженных в рукописях. Эти учебные пособия были составлены для школы восточных языков при коллегии иностранных дел, где А. Г. Владыкин с 1798 г. преподавал маньчжурский язык. Раньше в истории нашего китаеведения А. Г. Владыкин был известен лишь как автор двух небольших переводных статей. Найденные рукописи опровергают такую точку зрения. Вместе с А. Г. Владыкиным к миссии были прикомандированы еще три ученика: Егор Солертовский, Иван Филонов и Алексей Попов. После них остались носящие учебный характер переводы с маньчжурского и китайского языков. Изучение этих рукописей восполняет наши представления о состоянии китаеведения к концу XVIII века.
В XIX в. начинается второй этап «пекинского периода» изучения Китая в России. Русское китаеведение выдвинуло во второй четверти XIX в. крупнейшего синолога в лице Иакинфа Бичурина. В его трудах отражены история развития отечественной науки о Китае, а также борьба между старым и новым, происходившая в то время во всех областях русской культуры.
И. Бичурину (1777-1853 гг.) благодаря его настойчивости, трудолюбию [120] и большому таланту удалось опубликовать при жизни более 5 тыс. страниц своих трудов о Китае. Но он оставил также и огромное количество рукописей. Значение работ И. Бичурина для развития русского китаеведения отмечалось неоднократно в русской дореволюционной печати и в советское время. Его трудами русское китаеведение было поставлено на первое место в мировой науке о Китае.
Еще более грандиозной фигурой предстал бы И. Бичурин как ученый-синолог, если бы своевременно были опубликованы его переводы шестнадцати томов «Тунцзянь ган-му», «Китайско-русский словарь» в 12 бэнях (томах) и другие труды. Огромной заслугой И. Бичурина является организация в 1835 г. Кяхтинской школы китайского языка, предназначавшейся для обслуживания развивавшейся торговли России с Китаем. С этой целью И. Бичурин написал первую в нашей стране грамматику китайского языка, долгое время служившую учебным пособием. Вместе с И. Бичуриным в миссии состоял студент Михаил Сипа-ков-автор сохранившейся рукописи маньчжуро-русского словаря.
Заслугой П. И. Каменского нужно считать также составление и подготовку им к печати первого в России пятиязычного словаря (китайско-монголо-маньчжуро-русско-латинского), редактором которого являлся П. Шиллинг. Издание словаря было прекращено из-за отъезда П. И. Каменского в Пекин, куда он был назначен начальником духовной миссии. Все эти факты отражены только в рукописях.
В 1820 г., как уже отмечалось, в Пекин была отправлена 10-я миссия. Большинство ее членов, главным образом светских лиц, оставило значительный след в китаеведении. Даниил Сивиллов (1798-1871) стал первым профессором китайского языка при вновь открытой кафедре Казанского университета. После его смерти курс китайского, а также маньчжурского языков (изучение последнего было впервые начато в рамках университетского образования) читал бывший врач той же миссии О. П. Войцеховский (1793-1853 гг.). Алексей Сосницкий в качестве адъютанта занимался упражнениями со студентами в разговорном китайском языке. Два других члена миссии работали в Кяхте; Н. И. Вознесенский — переводчиком при таможне, а К. Г. Крымский — учителем Кяхтинской школы. З. Ф. Леонтьевский (1799-1864 гг.) много лет был переводчиком в Азиатском департаменте министерства иностранных дел. [121]
Таким образом, по возвращении в 1830 г. в Россию из десяти членов 10-й миссии семь (включая П. И. Каменского) с успехом применяли на практике свои знания китайского и маньчжурского языков. Каждому из них принадлежат неопубликованные труды: Д. Сивиллову — переводы «Сышу», «Шуцзина», части «Шицзина», «Истории династии Чжоу», «Дао-дэ-цзина» 15 ; З. Ф. Леонтьевскому — китайский лексикон в 15 томах с параллельным маньчжурским текстом, перевод на китайский язык трех томов «Истории Российского государства» Н. М. Карамзина, записи в дневнике и обстоятельная рецензия на рукопись статьи И. Бичурина «О неправильном произношении китайских звуков». В этой рецензии З. Ф. Леонтьевский решительно протестовал против транскрипции И. Бичурина и предлагал свою транскрипцию, близкую к той, которая была принята Палладием Кафаровым в его словаре.
Данная рукопись, следовательно, отражает происходившие тогда споры по вопросу о русской транскрипции китайского языка. Н. И. Вознесенский написал «Замечания о Китае» и составил русско-маньчжуро-китайский словарь; А. И. Сосницкий составил различные записки о Китае. Даже краткий перечень рукописного наследия членов 10-й миссии показывает, как ценны их неопубликованные труды. Характеризуя состояние русского китаеведения на определенном этапе в целом, они в то же время знакомят нас с новыми данными об отдельных китаеведах.
Из членов следующей, 11-й миссии (1830-1840 гг.) известны в истории китаеведения Аввакум Честной и врач Кириллов. По найденным рукописям можно восстановить еще два имени: Феофилакта Киселевского (заметки и переводы) и Г. М. Розова (перевод «Истории дома Цзинь»).
Успехи членов следующих миссий становились все значительнее. Этому способствовала традиция накопления в библиотеке миссии книг не только на китайском, маньчжурском и тибетском языках, но и трудов на западноевропейских языках, посвященных Китаю. Изучению китайского языка во многом помогали имевшая широкое обращение грамматика китайского языка И. Бичурина и значительное число рукописных словарей. В архиве Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР хранится 45 китайско-русских, маньчжуро-русских, русско-китайских и т. п. рукописных словарей, из которых около пятнадцати составлены в конце XVIII — первой половине XIX века. Несомненно, копии и оригиналы трудов членов предыдущих миссий оказали благотворное влияние на учеников миссии и некоторых духовных лиц.
Немало способствовал успехам русского китаеведения и Азиатский департамент министерства иностранных дел, непосредственно заинтересованный в изучении Китая, поскольку до 1860 г. единственным представителем России в этой стране была пекинская духовная миссия, выполнявшая одновременно некоторые функции дипломатического характера и доставлявшая необходимые сведения о Китае. Чтобы сохранить представительство России в Китае, Азиатский департамент из осторожности иногда даже воспрещал пекинской духовной миссии вести какую-либо религиозную пропаганду. [122]
Из сохранившихся рукописей членов 12-й миссии следует назвать дневник В. П. Васильева за 1840-1849 гг. (почти подготовленный к печати еще в 1925 г., но опубликованный лишь частично), записи китаиста и япониста И. О. Гошкевича, несколько рукописей (начало перевода У Сань-гуя, биография «Таранаты» и др.) В. В. Горского и две записки о Западном Китае И. И. Захарова.
В настоящей статье нельзя не упомянуть о Д. А. Пещурове (1837-1903 гг.), который заведовал обсерваторией миссии, и враче К. А. Корниевском (1833-1878 гг.). Д. А. Пещуров, много лет преподававший китайский язык на восточном факультете Петербургского университета, оставил после себя рукописи аналитического разбора китайской грамматики «Циньвэнь цимэн» и черновика изданного им китайско-русского словаря. Рукописные труды К. А. Коряиевского заслуживают особого внимания. По ним можно судить, насколько глубоко и внимательно русские ученые изучали в то время (почти 100 лет назад) [123] китайскую медицину. До сих пор рукописи Корниевского не утратили своей практической ценности.
Изучение и использование наследства крупного русского китаеведа Э. В. Бретшнейдера (1833-1901 гг.), к сожалению, не начато до сего времени. Его труды «Geschiehte der Mongolen», «Timur and his Succesor», описание «Бэньцао ган-му» с индексом, его многочисленные работы по ботанике, ряд индексов (например, к «Юаньши») должны, несомненно, привлечь внимание советских китаистов и монголистов. Работа Э. В. Бретшнейдера по истории государства Западного Ляо переведена на китайский язык и издана в 1955 году.
Во второй половине XIX в. доминирующая роль в деле изучения Китая в России переходит от пекинской духовной миссии к восточному факультету Петербургского университета. Первым преподавателем китайского языка в Петербургском университете был академик В. П. Васильев (в 1855-1893 гг.). С 1878 по 1893 г. он являлся бессменным деканом восточного факультета Петербургского университета. Для подготовки преподавателей из числа окончивших факультет выделялись наиболее способные студенты, которые в течение двух лет должны были защитить магистерскую диссертацию. Последовательно преподаванием китайского и маньчжурского языков до 1917 г. здесь занимались: К. А. Скачков (1866-1867 гг.), Д. А. Пещуров (1867-1903 гг.), С. М. Георгиевский (1886-1893 гг.), А. О. Ивановский (1887-1903 гг.), П. С. Попов (1902-1913 гг.), А. И. Иванов (1905-1916 гг.), В. М. Алексеев (1910-1916 гг.). Почти все они были учениками В. П. Васильева.
После академика В. П. Васильева осталось громадное рукописное наследство. Полное описание его рукописей до сих пор не сделано. Серьезно и систематически архивом В. П. Васильева никто еще, по существу, не занимался. Над материалами по буддологии проделал большую работу М. И. Тубянский. Часть буддологических трудов В. П. Васильева и его дневник были подготовлены к печати еще в 1925 году.
Учениками В. П. Васильева, побывавшими на практической работе в Китае, П. С. Поповым (консул в Пекине), П. А. Дмитриевским (Ханькоу), Н. А. Поповым (Фучжоу) и другими написан ряд сочинений, среди которых имеются как опубликованные, так и сохранившиеся в рукописном виде. Наибольший научный интерес среди них представляют труды П. С. Попова (1842-1913 гг.) — автора многих работ о Китае. В рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина была обнаружена коллекция писем к П. С. Попову от В. П. Васильева, Е. К. Бюцова, П. И. Гомбоева, П. А. Дмитриевского, А. М. Кумани, Н. Ф. Ладыженского, И. В. Подерина, А. М. Позднеева, П. Ф. Унтербергера и других (всего около 130 писем). Эти письма раскрывают много интересных и важных деталей из истории не только китаеведения, но и русско-китайских отношений.
Если ныне сравнительно хорошо известны опубликованные сочинения предшественников советских китаеведов, чему частично помогает «Библиография Китая», изданная в 1932 г., то их рукописные работы почти совсем неизвестны. Крайне важно систематизировать эти рукописи, чтобы ввести в научный оборот содержащийся в них громадный фактический материал. Необходимо также подготовить к публикации наиболее ценные труды, а также выявить те работы, которые могут быть полезны нашим китайским товарищам историкам.
Подробное ознакомление с содержанием рукописного наследства отдельных китаеведов позволит более четко представить научный облик каждого из них, определить их место в истории русского китаеведения и тем самым нарисовать полную и точную картину истории отечественной науки о Китае в прошлом.
1. «Записки восточного отделения русского археологического общества». Т. 18. СПБ. 1907-1908. стр. 60-64.
2. «Известия императорской Академии наук». Т. XVII. 1902, № 4, стр. 63-69.
3. «Известия Академии наук СССР». 1931. Отделение общественных наук, стр. 759-774.
4. «Доклады Академии наук СССР». Т. 3. 1927. стр. 59-64.
5. П. Е. Скачков. Забытый фонд рукописей К. А. Скачкова. «Вопросы истории», 1957, № 1, стр. 124-125.
6. В. Таранович. Илларион Россохин и его труды по китаеведению. «Советское востоковедение». Т. III. 1945, стр. 235-241.
7. «Очерки по истории русского востоковедение». Вып. 2. М. 1956, стр. 235-338.
8. А. О. Ивановский, В. П. Васильев. Биографический словарь профессоров и преподавателей ими. С.-Петербургского Университета. Т. 1. 1896, стр. 125-129; «Столетие дня рождения академика Василия Павловича Васильева. Речи, читанные на торжественном заседании Российской Академии наук». «Известия Российской Академии наук». Серия VI. Птгр. 1918, стр. 532-566.
9. «Сибирский вестник». Т. 3. 1823, стр. 29-110.
10. В. С. Мясников. Новые документы о поездке в Китай Ивана Петлина. «Советское китаеведение». 1958, № 1. стр. 146-152.
11. «Histoire generate de la Chine ou Annates de cet Empire traduites de Toug-kien-kang-mou. Par le feu Pere Joseph Anne-Marie de Moyriac de Mailla». Paris. 1777-1783.
12. А. Леонтьев, И. Россохин, Обстоятельное описание происхождения и состояния Маньчжурского народа и войска, в осми знаменах состоящего. Тт. I-XVII. СПБ. 1784.
13. «Материалы для истории Российской духовной миссии в Пекине». Вып. 1. СПБ. 1905, стр. 48.
14. «Уложение китайской палаты внешних сношений». Тт. 1-II. СПБ. 1828.
15. Частично опубликованы в «Известиях Одесского библиографического общества». Т. IV. Вып. 5-6. Одесса. 1915, стр. 209-245.
16. И. Бичурин. Земледелие в Китае. СПБ. 1844.
17. См. К. А. Скачков. Пекин в дни тайпинского восстания. Из записок очевидца. М. 1958, стр. 347-348.
18. П. Кафаров. Китайская литература магометан. СПБ. 1890; его же. Дорожные заметки на пути в Монголию в 1847 и 1859 гг. СПБ. 1892; его же. Заметки о путешествии в Китай Ивана Петлина. «Записки восточного отделения русского Археологического общества», Т. VI, 1891, стр. 303-308; его же. Извлечение из китайской книги «Шен-ву-цзи». «Известия братства православной церкви в Китае». 1907, №№ 46-55; «Китайский благовестник». 1907, №№ 3-4.
Текст воспроизведен по изданию: Значение рукописного наследия русских китаеведов // Вопросы истории, № 1. 1960
П е скачков очерки истории русского китаеведения
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ
ВОСТОКА И ЗАПАДА
РУКОПИСНОЕ НАСЛЕДИЕ РУССКИХ КИТАЕВЕДОВ И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ В ИСТОРИИ РУССКОГО КИТАЕВЕДЕНИЯ
Опубликование трудов русских ученых-китаеведов всегда было сопряжено с большими трудностями: жесткие цензурные условия, незаинтересованность царского правительства в развитии русской науки, отсутствие материальной базы, в частности китайского шрифта (первая книга с китайским шрифтом — «Китайско-русский словарь» Д. А. Пешурова — вышла в 1887 г.).
Все эти обстоятельства приводили к тому, что большая часть трудов русских китаеведов оставалась в рукописях.
Были и другие причины, по которым рукописи оседали в личных архивах авторов: не вполне подготовленный труд, дневниковые записки, узость темы, черновики, переписка и др. Об этом огромном нашем научном наследии мы до сих пор не имеем полных и точных представлений.
Выявление, регистрация и описание неопубликованных трудов русских китаеведов фактически начались только в советское время, правда не планово и не систематически. [39]
Наше представление о русском китаеведении будет оставаться недостаточным, пока мы не введем в наш научный оборот, в круг наших знаний громадное рукописное наследство русских китаеведов, которое накапливалось на протяжении почти двух столетий.
До тех пор пока не станут известными содержание и характер трудов русских китаеведов, оставшихся неопубликованными, не может быть написана и история отечественного китаеведения. Бесспорно также, что биография любого китаиста не может быть изучена без привлечения его рукописей и архивного материала. Благодаря изучению оставшихся в рукописях трудов некоторые китаисты предстают перед нами в ином научном и политическом облике.
Выявление и описание рукописей позволит нам подойти к практическому использованию неопубликованных трудов наших предшественников, трудов, к которым мы относимся незаслуженно несколько пренебрежительно.
Между тем некоторые советские китаеведы переводят эти китайские классические книги без учета работы, проделанной их предшественниками, не используя их как базу, способную, несомненно, облегчить работу по переводу труднейших текстов. Можно привести еще ряд подобных примеров: переводы истории династий Мин, Юань, перевод «Шуцзина», истории уголовного законодательства и некоторые другие.
Кроме переводов капитальных китайских книг в рукописях можно найти другой, не менее ценный материал: дневники китаистов, которые они вели во время их пребывания в Китае. Сохранились и многие оригинальные труды, по разным причинам не увидевшие свет.
Изучение рукописного наследия русских китаеведов не может быть рассмотрено вне связи с историей русского китаеведения, поэтому показать наиболее правильно значимость научно-литературного наследства можно, только увязывая его происхождение и содержание с историей накопления в России знаний о Китае.
Изучение Китая в России протекало в течение почти двухсотлетней истории в разных социально-экономических условиях, зависело от этих условий и подчинялось им, отражая все присущие черты социальной структуры современного ему общества.
После заключения Нерчинского договора в 1689 г., несмотря на сопротивление маньчжурского правительства, проводившего политику строгой изоляции страны от внешнего мира, русские торговые люди настойчиво [40] расширяли свою торговлю с Китаем и добились Кяхтинским трактатом 1727 г. регулярного отправления торговых караванов из России в Китай.
Приглашение Зигфрида Байера (1694-1738) в 1725 г. в Россию и его труд «Museum Sinicum» (1730), выполненный им в Петербурге, не оказали никакого влияния на развитие русского китаеведения. 3. Байер, несмотря на особые лингвистические способности, русского языка не знал и не изучал и, вопреки Постановлению Академии наук, учеников не имел.
Первым русским китаеведом был ученик сначала школы монгольского языка в Иркутске, а затем — Российской духовной миссии в Пекине Илларион Калинович Россохин (1717-1761), приехавший в Пекин со 2-й миссией в 1729 г.
И. Россохин вернулся в Россию в 1740 г. и сразу же был определен в Академию наук для переводов и преподавания китайского и маньчжурского языков при Академии. В его школе учениками были: Яков Волков, Леонтий Савельев, Семен Корелин и Степан Чекмарев. Эта школа просуществовала десять лет (1741-1751), но имена учеников Россохина в дальнейшем в истории китаеведения не встречаются.
Одно упоминание об этой части рукописного наследства И. Россохина уже дает нам новое представление о научном лице первого русского китаеведа и еще раз подтверждает наш вывод о необходимости обращаться к забытым рукописям, чтобы понять, сколь высок был уровень русского китаеведения в первой половине XVIII в.
Эти переводы фундаментальных исторических трудов, выполненные в 40-50-е годы XVIII столетия, свидетельствуют не только о способностях и трудолюбии их автора, но и устанавливают приоритет русской науки, так как считалось, что первым переводом «Тунцзянь ганму» был перевод Майя, опубликованный в 1777-1785 гг.
Девятнадцатый век начинает второй этап пекинского периода в изучении Китая в России. Начало этому положил Павел Иванович Каменский (1765-1845), находившийся в Пекине с 1794 по 1807 г. учеником миссии вместе со Степаном Липовцовым.
Каменский много сделал для развития русского китаеведения, но имя его больше известно как начальника 10-й миссии (1820-1830). П. И. Каменский (с 1820 г. архимандрит Петр Каменский) по характеру был полной противоположностью И. Бичурину: мягкий по натуре и во второй половине своей жизни глубоко религиозно настроенный. Он был добросовестным и честным человеком, отличался особым трудолюбием и оставил после себя много рукописных трудов, которые при своевременной их публикации могли бы сделать честь русскому китаеведению, такие, как, например, полный перевод с маньчжурского истории династии Юань («Юаньши») объемом 698 л.; «Падение Минской, а начало маньчжурской в Китае царских династий, или Жизнь изменника Лидзичина» 8 и многие другие.
Иакинфу Бичурину (1777-1853), расцвет творческой деятельности которого приходится на вторую четверть XIX в., благодаря его большому таланту, его настойчивости и неизменному трудолюбию удалось опубликовать при жизни более 5 тыс. страниц своих трудов по Китаю. И все же после него осталось огромное количество рукописей.
Еще более грандиозной фигурой предстал бы И. Бичурин при своевременном опубликовании оставшихся в рукописях 16 томов перевода «Тунцзянь ганму», «Китайско-русского словаря» и других его трудов.
В 1820 г. в Пекин была отправлена 10-я миссия (1821-1830) во главе с П. Каменским.
Из состава этой миссии большинство ее членов, главным образом светских, оставили имена в китаеведении. Даниил Сивиллов (1798-1871) стал известен как первый профессор китайского языка вновь открытой кафедры Казанского университета. После его смерти преподавание было поручено бывшему врачу этой же миссии О. П. Войцеховскому (1793-1853), который читал курс китайского и маньчжурского языков. Причем изучение последнего впервые было начато в университетских рамках.
Алексей Сосницкий в качестве адъюнкта занимался упражнениями со студентами в разговорном китайском языке. Два других члена миссии остались в Кяхте: Н. И. Вознесенский — переводчиком при таможне и К. Г. Крымский — учителем Кяхтинской школы.
З. Ф. Леонтьевский (1799-1874) долгое время был переводчиком в Азиатском департаменте МИД России и известен как автор многих статей о Китае, разнообразных по тематике. [42]
Н. И. Вознесенский оставил «Замечания о Китае» 12 и А. И. Сосницкий — различные записки о Китае.
Значительного прогресса в изучении Китая русское китаеведение достигло в успехах следующей, 12-й миссии (1840-1849). В русском китаеведении имена В. П. Васильева (1818-1900), Палладия Кафарова (1817-1878), И. И. Захарова (1814-1885), И. О. Гошкевича, В. В. Горского (1812-1847), врача А. А. Татаринова (1817-1876) известны по многим опубликованным ими трудам.
Китай в это время переживал начало активной наступательной колониальной политики капиталистических держав Запада: опиумная война 1840-1842 гг., Нанкинский договор 1842 г., борьба китайского народа в 40-е годы против колониальной экспансии Англии — все эти события отражались в опубликованных трудах и в рукописях не только указанных китаеведов, находившихся в те годы в столице Китая. Гневно откликнулся на захватнические действия англичан в Китае в числе многих прогрессивных людей России и Иакинф Бичурин.
В середине XIX н Россия переживала процесс ломки феодально-крепостнических отношений. Крепостнический труд в сельском хозяйстве стал явно непродуктивным. Большой спрос на русский хлеб за границей и увеличение [43] его продажи вызвали и у помещиков значительный интерес к опыту ведения сельского хозяйства в других странах, в частности к сельскому хозяйству Китая, о необыкновенных успехах которого было уже известно из книги И. Бичурина «Земледелие в Китае» (СПб., 1844), по его статьям и статьям И. О. Гошкевича, В. П. Васильева и И. И. Захарова, по их переводным работам.
Основная часть трудов П. А. Корниевского осталась в рукописях и заслуживает особого внимания. Из них можно видеть, как глубоко русские ученые изучали в то время (почти 100 лет назад) китайскую медицину. До сих пор рукописи Корниевского сохраняют практическую ценность.
К изучению и использованию рукописей крупного русского китаеведа Э. В. Бретшнейдера (1833-1901) до сих пор не приступили. Существует только список его неопубликованных трудов. Знакомясь с содержанием рукописей Э. В. Бретшнейдера, можно видеть, с какой тщательностью он работал и как много можно почерпнуть, изучая его рукописное наследие.
Со второй половины XIX в. главенствующая роль в изучении Китая в России переходит от Пекинской миссии к Восточному факультету Петербургского университета. [44]
Небольшой казанский период (1837-1855) являлся как бы ступенькой к следующему, петербургскому периоду.
Первым преподавателем китайского языка в Петербургском университете был В. П. Васильев (переведенный туда из Казани), где с 1851 г. он возглавлял кафедру китайского языка. С 1878 по 1893 г. В. П. Васильев был бессменным деканом Восточного факультета Петербургского университета.
Громадное рукописное наследство досталось нам после академика В. П. Васильева. Полного описания его рукописей и определения их практической ценности для публикации до сих пор не сделано. Серьезно, систематически всеми рукописями В. П. Васильева никто не занимался.
Рукописи А. О. Ивановского (1863-1903), хранящиеся в Ленинградском отделении Института востоковедения АН СССР, также никем пока не описаны и потому мало известны, хотя они заключают в себе ценный материал по этнографии маньчжуров.
Наибольший интерес из них с научной стороны представляет П. С. Попов (1842-1913), автор многих работ о Китае, соавтор П. Кафарова по «Китайско-русскому словарю». Найденная в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина коллекция писем к П. С. Попову является ярким примером большой ценности частной переписки. Письма к П. С. Попову В. П. Васильева, Е. К. Бюцова, Н. И. Гомбоева, П. А. Дмитревского, А. М. Кумани, Н. Ф. Ладыженского, И. В. Падерина, А. М. Позднеева, П. Ф. Унтербергера и др. (всего около 130 писем) открывают много интересных и важных деталей не только из истории русского китаеведения, но и из истории русско-китайских отношений.
С конца XIX в. издание книг и статей по Китаю все больше и больше подчиняется практическим нуждам, точнее, внешнеполитическим интересам России на Дальнем Востоке.
Научная китаеведческая мысль сосредоточивается почти исключительно на составлении учебных пособий и методик преподавания. Тем не менее в порядке защиты магистерских и докторских диссертаций и личных научных интересов преподавателями Восточного факультета Петербургского университета и Владивостокского Восточного института был написан в эти годы ряд интересных исследовательских работ.
Термин «синология» в среде самих специалистов становится одиозным. Например, крупный китаевед второй половины XIX в. С. М. Георгиевский [45] (1851-1893) писал: «Под синологией (ныне понятием весьма туманным) должно разуметься не одна какая-либо наука, а совокупность многих наук» («Важность изучения Китая», СПб., 1890, с. 8-9).
Русское китаеведение завязло и в методологической путанице. Сильным местом его в те годы по-прежнему оставалась филология, успехи в которой давали русской науке перевес в международном масштабе.
Комментарии
1. Подробно об истории Российской духовной миссии и ее роли в становлении и развитии отечественного китаеведения см.: [Адоратский] Николай. Православная миссия в Китае за 200 лет ее существования. Вып. 1, 2. Казань, 1887; Краткая история Российской Православной Миссии в Китае, составленная по случаю исполнившагося в 1913 году двухсотлетняго юбилея ея существования. Пекин, 1916; Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977 (далее: Скачков П. Е. Очерки. ), и др.
2. Подробный перечень неопубликованных работ русских китаеведов (в том числе и упомянутых в тексте), хранящихся в различных архивах и библиотеках страны, составленный П. Е. Скачковым, включен в «Очерки истории русского китаеведения» в качестве приложения. См.: Скачков П. Е. Очерки. Прил. 4, с. 388-459. Все описания рукописей, приведенные далее в примечаниях, воспроизведены по этому приложению.
3. В переводе Я. Волкова рукопись озаглавлена: «Книга Сышу или Шан лун пюу китайского кунфудзыского закону филозофическия разныя разсуждения. Переведена на российский язык Яковом Волковым». См.: ОР БРАН. 16.9.21. Предположительно перевод был сделан под руководством И. К. Россохина. Состоит из 436 параграфов. В переводе И. Бичурина — «Четверокнижие». См.: Архив ПФ ИВ РАН, ф. 7, № 17-18. Рукопись в переводе Д. Сивиллова хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки и озаглавлена «Четырехкнижие, или любомудрие китайцев, разделенное на 4 книги. Перевод ординарного профессора Казанского университета Даниила Сивиллова». См.: ОР РГБ, ф. 273, № 2893.
4. Текст Кяхтинского трактата см.: «Русско-китайские отношения. 1089- 1916. Официальные документы». М., 1958, с. 17-22. Статья 5 трактата официально закрепляла статус Российской духовной миссии в Пекине и прикомандирование к ней светских учеников.
5. «История о завоевании китайским ханом Кан-хием калкаского и элетского народа, кочующего в Великой Татарии, состоящая в пяти книгах, переведена с маньчжурского языка на российский прапорщиком Ларионом Россохиным. 1750 г. См.: Архив ПФ ИВ РАН. ф. 21, оп. 5, № 1-3. Над переводом Россохин трудился пять лет — с 1745 по 1750 г. В 1750 г. он закончил и другой также огромный по объему и сложности перевод первой части классического труда «Цзычжи туацзянь ганму [цяньбянь]». См.: «Дзыджи тунгянь гамму цяньбянь, то есть сокращение китайской истории, называемой всеобщее зерцало, к учреждению добрых порядков в правительстве способствующее. 1-750 г. (ОР ГИМ, ф. 17, № 114-118, 202-206, 1328-1332). См. также: «Дзыджи тунгянь ганму цяньбянь, то есть сокращение общего зерцала, к учреждению добрых порятков в правительстве способствующего». См.: ПФА РАН, разд. II, оп. 1, № 117. В РГАДА хранится еще один экземпляр одной из книг этого перевода (см.: РГАДА, ф. 181, № 421), а также «Китайская книга Сань дзы гин, то есть троесловное нравоучение, содержащее в себе краткую историю». См.: ОР БРАН, 17, 12, 19. «Русско-китайский словарик». 1745 г. См.: ОР БРАН, 34.8.9.
Подробный перечень и описание рукописного наследия И. Россохина см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 389-395.
6. «Манджуро-русский лексикон. Сей лексикон китайского и манджурского языка студента Федора Бакшеева. Сей лексикон переведен на манджурский язык переводчиком Федором Бакшеевым. 1776». См.: ОР РНБ, Дорн, № 689; Дорн, № 687; беловой экземпляр. Словарь содержит более 10 тыс. слов и выражений.
7. «Манджурская грамматика. Для российского юношества сочиненная Антоном Владыкиным. 1804 года в С.-Петербурге». См.: ОР РНБ. Дорн, № 691, л. 12-34. Описание рукописных трудов А. Владыкина см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 398-399.
8. «Мунгальская история о деяниях Чингисского рода», перевод с маньчжурского. См.: Архив ПФ ИВ РАН, ф. 25, № 10. Полное название следующего труда: «Падение Минской, а начало манжурской в Китае царских династий, или Жизнь изменника Лидзичина. Журналы посольств, любопытные указы, критика на записки Амиота и разные мои записки. Переводил студент Павел Каменский». 1806 г. См.: ОР РНБ, ф. 550, F-XVII. 24/3.
9. Подробный перечень рукописных трудов Н. Я. Бичурина см.: Скачков П. Е. Очерки. прилож. 4, с. 408-416. О рукописном наследии Бичурина см. также: Скачков 77. Е. О рукописном наследии Н. Я. Бичурина (Рукописи Н. Я. Бичурина, хранящиеся в Государственной ордена Ленина Публичной библиотеке им. М. Е. Салтыкова-Щедрина). Б. м., 1956; Н. Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение. К 200-летию со дня рождения. Материалы конференции. Ч. 1-2, М., 1977.
11. «Китайский лексикон, составленный Захаром Леонтьевским. Фразеологический китайско-маньчжуро-русский словарь. По ключевой системе». См.: Архив ПФ ИВ РАН, разр. 1, оп. 1, № 73. Подробное описание рукописей Леонтьевского см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 419, 420.
12. См.: Замечания о Китае Николая Ивановича Вознесенского, 1829, Пекин, — ЦГА Тат. АССР, ф. 10, № 832.
13. С интересной публикацией эпистолярного наследия П. Е. Кириллова выступил на страницах журнала «Проблемы Дальнего Востока» В. С. Мясников. См.: Мясников В. С. Пекинские письма доктора Кириллова. — Проблемы Дальнего Востока. 1988, № 3, с. 115-126; № 4, с. 146-155.
14. Из рукописей Ф. Кисилевского наиболее значительны «Описания и заметки о Китае. Литера Б. Ч. 1. Разные мысли и замечания о. Феофилакта». См.: ОР РГБ, ф. 273, № 2892; из рукописей Г. М. Розова — «История дома Цзинь, царствовавшего в Северной части Китая с 1114 по 1233-й год» (см.: Архив ПФ ИВ РАН, разр. I, оп. 1, № 3).
15. Рукописи А. Честного не выделены в отдельные единицы хранения, а находятся в папках без переплета со сплошной пагинацией и относятся к 1830-1840 гг., т. е. ко времени пребывания Честного в Пекине. Описание рукописного наследия Д. С. Честного см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 143-144, примеч. 7-10; прил. 4, с. 421-422.
16. Горский В. В. Изложение Сиддант. Перевод с тибетского, 1847. См.: АВПРИ, ф. 152, оп. 505, № 86/3389; он же. Мадьямики, или система, отвергающая существование самостоятельной природы (начало перевода Таранатха). См.: Архив ПФ ИВ РАН, разр. 1, оп. 1, № 25(2); он же. У Сань-гуй (биографический очерк). См.: ОР РГБ, ф. 273, № 2891.
Рукописи В. В. Горского впрочем, как и многих других русских китаеведов, разбросаны по разным архивам и библиотекам страны. Подробное описание их см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 152-153; прил. 4, с. 425.
17. Захаров И. И. Записка о Западном крае Китая, составленная по китайским источникам. См.: ОР ГПБ, F-IV, 69/а; он же. «Записка о Балкашнурском бассейне. Составлена по поручению пристава миссии Ковалевского. Январь 1850 г. См.: АВПРИ, Главный архив, I-5, оп. 4. 1823 г., № 1, л. 28-60 об.
18. Подробное описание обширного рукописного наследия К. А. Скачкова содержится в кн.: Скачков П. Е. Очерки. с. 157-165; прилож. 4, с. 426-433.
19. За 30 лет, прошедшие со времени написания этого доклада, нашими китаеведами было издано немало работ, посвященных научной деятельности П. Кафарова. Важнейшие среди них: Скачков П. Е. Очерки истории русского китаеведения и «П. И. Кафаров и его вклад в отечественное востоковедение (К 100-летию со дня смерти). Материалы конференции. В 3-х частях» (М., 1979). Новые публикации существенно расширили знания о П. И. Кафарове, одном из выдающихся представителей мирового китаеведения второй половины XIX в. Тем не менее судьба его неразысканных рукописей продолжает волновать китаеведов.
20. Подробное описание рукописных трудов С. И. Бразилевского см.: Скачков П. Е. Очерки. с. 166-167; прил. 4, с. 433-434.
21. О трудах П. А. Корниевского по китайской медицине см.: там же, с. 174-175; прил. 4, с. 435-436. О рукописном наследии П. А. Корниевского также см.: Ефимов В. Г. Пекинский дневник врача Российской духовной миссии П. А. Корниевского. — Народы Азии и Африки. 1965, № 6, с. 141-142.
22. Пещуров Д. А. Аналитический разбор книги «Цин вэнь ци мэн». — Архив ПФ ИВ РАН, разд. 1, оп. I, № 39.
23. Подробное описание рукописного наследия Э. В. Бретшнейдера см.: Список рукописных трудов доктора Э. Бретшнейдера, поступивших в Азиатский музей и библиотеку Ботанического сада. — The Asiat, 1902-1906, т. XII, с. 51-57; Скачков П. Е. Очерки. прил. 4, с. 437-439.
24. Подробно о содержании и значении рукописей В. П. Васильева по буддизму см.: Тубянский М. И. Предварительное сообщение о буддологическом рукописном наследии В. П. Васильева и В. В. Горского. — Доклады АН СССР. Сер. В. М., 1927, № 3, с. 59-64. Горбачева 3. И., Петров Н. А., Смыкалов Г. Ф., Панкратов Б. И. Русский китаевед академик Василий Павлович Васильев (1818-1900). — Очерки по истории русского востоковедения, вып. 2. М., 1956, с. 232-340; История и культура Китая (Сборник памяти академика В. П. Васильева). М., 1974; Козин С. А. Библиографический обзор изданных и неизданных работ академика В. П. Васильева, по данным Азиатского музея АН СССР. К 30-летию со дня смерти В. П. Васильева. 27 апреля 1900 — 27 апреля 1930. Известия АН СССР. 1931, № 6.
25. Подробный перечень неопубликованных работ этих китаеведов содержится в кн.: Скачков П. Е. Очерки. прил. 4, с. 450, 452-455.
26. Рукописное наследие В. П. Васильева поистине обширно по объему и значительно по содержанию, как и опубликованная часть его трудов. Только перечень названий неопубликованных работ, приведенный в монографии П. Е. Скачкова, составляет несколько страниц. См.: Скачков П. Е. Очерки. прил. 4, с. 440-446.
27. ОР РГБ, ф. 2,18, карт. 763.
28. Вместе с текстом публикуемого материала в архиве Р. А. Мировицкой также хранился отзыв на него. Ниже мы воспроизводим текст отзыва в полном объеме.
Текст воспроизведен по изданию: Из рукописного наследия П. Е. Скачкова // И не распалась связь времен.. К 100-летию со дня рождения П. Е. Скачкова. М. Восточная литература. 1993