павел кудряшов авторитет биография
Текст книги «Бандитский Петербург. 25 лет спустя»
Автор книги: Андрей Константинов
Жанр: Биографии и Мемуары, Публицистика
Текущая страница: 34 (всего у книги 84 страниц) [доступный отрывок для чтения: 31 страниц]
Особое положение в бандитском Петербурге к 1998 году занимал коллектив Андрея Маленького. К блатному направлению его отнести полностью нельзя, но и от самых ярких представителей бандитского направления Маленький дистанцировался.
Маленький, да удаленький
Андрей Альбертович Волов родился 13 ноября 1962 года. В 1980-е годы он еще не помышлял о карьере преступного авторитета, будучи вполне удовлетворенным карьерой ответственного комсомольского работника. Он лидировал в общественной жизни, возглавлял студенческие отряды, в период старта кооперативного движения курировал входящие в моду физкультурно-оздоровительные комплексы, перешел с повышением в обком комсомола. Однако под занавес восьмидесятых, осознав бесперспективность дальнейшего роста по партийной линии, подался из движения комсомольского в кооперативное. Позднее, рассказывая о кооперативном периоде своей жизни, Волов, в частности, пояснял, что по своим комсомольским убеждениям он не посчитал для себя возможным платить дань рэкетирам, а потому просто вынужден был создать собственную систему защиты, сгруппировав вокруг себя преданных людей. В начале 1990-х «коллектив», как они себя называли, распространил свое влияние в юго-западной части Петербурга, Петродворцовом и Ломоносовском районах и примкнул к стремительно набирающему силу Александру Ивановичу Малышеву, позиции которого в южных районах города были особенно сильны. Поскольку в ближайшем окружении Малышева в тот период уже имелось несколько Андреев, а Волов отличался небольшим ростом, он получил прозвище Андрей Маленький.
Когда Малышева арестовали и его империя стала разваливаться, Маленький сумел консолидировать вокруг себя часть малышевских людей, наладив в своем коллективе чрезвычайно жесткую дисциплину. Правой рукой Маленького долгое время считался Джон Солдат, бывший морской пехотинец, прекрасно подготовленный физически. < Говорят, что впоследствии, прихватив полмиллиона долларов, полученных от шефа для какого-то серьезного дела, Джон Солдат скрылся в неизвестном направлении. За его голову Волов якобы даже назначил солидное вознаграждение, однако разыскать Смирнова так и не удалось. Насколько правдоподобна эта история – судить трудно. Но если она соответствует действительности, можно лишь похвалить Джона за безусловную… дальновидность. В бандитском деле главное – вовремя смыться.>Вотчиной Маленького всегда считался Ломоносовский район. В свое время хорошо усвоив комсомольский принцип: «Никогда не делай того, что может сделать твой подчиненный», – Маленький старался избегать непосредственного участия в совершении физических акций, а уровень конспиративности в его организации был настолько высоким, что к 1998 году он оставался одним из самых малоизученных правоохранительными органами лидеров бандитского Петербурга.
Несмотря на то что во второй половине девяностых Волов, несомненно, стал человеком состоятельным (по некоторым данным, у него даже имелся собственный дом в Венеции), он не остепенился, а, наоборот, сделался еще жестче и беспредельнее. К 1998 году Андрей Маленький считался очень влиятельной фигурой в бандитском Петербурге, однако многие лидеры, услышав его имя, качали головами и говорили, что «авторитет, сделанный на крови, должен постоянно кровью и подпитываться, а потому этот авторитет не может быть долгим».
И время показало, что они были правы. 26 июля 1999 года Андрей Волов был задержан сотрудниками РУБОП и УФСБ в международном аэропорту «Пулково-2» – прямо на летном поле, куда он спустился по трапу авиалайнера, прибывшего рейсом из Голландии. Волов возвратился в Петербург из Венесуэлы, где, как он позднее расскажет на следствии, занимался крупным бизнесом.
Преступных эпизодов Волову и его «коллегам» предъявлено было немерено – только на объединение уголовных дел, имеющих отношение к деятельности группировки Маленького, ушло нескольких месяцев. Неудивительно, что следствие оказалось необычайно долгим и продвигалось очень тяжело. Достаточно сказать – в период с сентября 1999 по октябрь 2000 года погибли четыре (!) свидетеля, давшие показания против Волова. Трое из них были демонстративно убиты, один внезапно умер при загадочных обстоятельствах.
На этапе предварительного следствия прошла информация о том, что Волов виновным себя не признает. Более того, по его заявлению, данное уголовное дело возникло исключительно по вине журналистов, в первую очередь Андрея Константинова и других, развязавших с подачи правоохранительных органов кампанию против Волова в российской и зарубежной прессе.< – Даже ты не веришь тому, что я говорю! – сказал Малыш. – Я спросил у Карлсона, не выдумка ли он…
– Ну и что же он тебе ответил? – поинтересовалась мама.
– Он сказал, что, если бы он был выдумкой, это была бы самая лучшая выдумка на свете. Но дело в том, что он не выдумка (Астрид Линдгрен, «Малыш и Карлсон»).>
Судебный процесс по делу Волова начался 27 февраля 2002 года. Как водится в подобных громких процессах, слушания всячески затягивались: то болели адвокаты, то не являлись свидетели, то уходил в отпуск судья. Естественно, все это время в городе периодически муссировались слухи о том, что Волов обязательно выйдет на свободу. Причем суммы, якобы уже собранные на его освобождение, назывались совершенно астрономические. Однако этого не случилось: в середине июля 2004 года Андрей Волов, с именем которого правоохранительные органы связывали деятельность одной из самых крупных и жестоких ОПГ города, был приговорен к 14 годам лишения свободы.
Оглашение приговора, включавшего описания всех эпизодов преступной деятельности подсудимых (в общей сложности 21 человек), заняло более семи часов. Изначально обвинение требовало признать Волова виновным в создании организованного преступного сообщества, а его «компаньонов» – в участии в нем. Это был принципиальнейший момент, вот только представить в суде исчерпывающие доказательства того, что группа Волова располагает коррумпированными связями во властных структурах, обвинению не удалось.
Впрочем, все остальные члены коллектива, осужденные вместе с Воловым, к тому времени уже давно гуляли на свободе. Многие вышли спустя лишь пару месяцев после приговора, и большинство освободилось через районный суд. Так получилось…
Имущественное расслоение, которое происходило по всей России, не могло не затронуть и среду организованной преступности – в том числе и в Петербурге. По оценкам информированных источников, в современном бандитском Петербурге лишь 5 – 10 процентов бандитов можно было назвать людьми богатыми или состоятельными. Процентов 30 составлял так называемый средний класс. А 60–65 процентов братвы это откровенные бедняки, можно сказать «пролетарии» бандитского мира, которые патологически невежественны и живут одним днем – в Петербурге их называют «голодными».
Серость и необразованность бандитов даже среднего звена давно уже стали притчей во языцех, а истории, случившиеся в реальной жизни, напоминают иногда анекдоты из серии про новых русских.
Так, например, в 1997 году один серьезный и довольно известный в Питере авторитет, проживший в городе на Неве всю свою сознательную жизнь, не мог понять, куда надо ехать, когда ему назначили встречу у сфинксов на набережной Невы, напротив Академии художеств. Солидный, взрослый человек, разъезжающий по городу в шестисотом «мерседесе», раздраженно спрашивал у своего окружения: «Что такое сфинксы?» Самый грамотный из этого окружения все-таки сумел ответить: «Сфинксы – это такие памятники».
Другой случай произошел уже в 1998 году. Один коммерсант пытался объяснить представителям своей крыши, почему затормозился очень выгодный бизнес-проект: «Придется подождать, там все вопросы в КУГИ уперлись». Два стриженых братана понимающе переглянулись, а один веско ответил бизнесмену: «А может, ему в башню выписать, раз он такой неотзывчивый?» Бизнесмен не понял и переспросил: «Э-э-э-э, кому в башню?» – «Ну КУГИ этому…» Коммерсант выпал в осадок, когда понял: братаны решили, что КУГИ это не Комитет по управлению городским имуществом, а фамилия. Такая же, как Буре, например, или Кони.
…Он был очень крутой. Он разъезжал по городу на шестом «ауди» и каждый вечер зависал в «Магрибе». Сидя за столиком на самом козырном месте, он через фразу смачно сплевывал на пол и постоянно пытался ущипнуть за аппетитное заднее место снующих туда-сюда официанток. Официантки от неожиданности взвизгивали, порой роняли подносы, но жаловаться к старшему не ходили. Потому что знали, он – крутой. Он – из казанских.
А еще он обожал сладкое. Наверное, не наелся в детстве, а может быть, в Набережных Челнах в ту пору сладкое было в дефиците. Об этой его слабости прознал один браток, которому срочно понадобилось поговорить с ним о некоем, видать очень важном, братском деле. И вот, прикупив в «Севере» тортик с кремовыми звездочками, браток отправился в гости на Петроградскую. Долго блуждал по подворотням и закоулочкам, пока отыскал нужную парадную, поднялся по темной грязной лестнице, позвонил в квартиру, оказавшуюся коммунальной.
Снимаемые девять квадратных метров он делил вместе с мухами и тараканами, с которых, как известно, и снега зимой не допросишься, не то что денег за оплату проживания. Водруженная на стол коробка с тортом смотрелась единственным белым пятном в унылом и порядком загаженном интерьере. Хозяин гостеприимно замострячил кипяточку, однако тут выяснилось, что чайная ложечка в доме всего лишь одна. Так что пришлось трапезничать по очереди, передавая из рук в руки уникальный сервировочный предмет. Такая вот идиллическая сцена…
Так они и жили. Дебет – кабаки, навороченная тачка, пальцы веером, а в кредите – коммуналка, тараканы, запущенный триппер и одна чайная ложечка на всех… А что делать? Лопни, но держи фасон…
Именно таких вот, голодных, и опасаются серьезные бандитские лидеры. В частности, те же тамбовские генералы вынуждены были считаться с Андреем Маленьким, за которым стояла голодная бандитская молодежь. Ведь голодным, как известно, нечего терять, кроме не очень толстых цепочек из фальшивого золота (да и эта цепочка нередко приходится одна на четверых).
Имущественно-финансовое расслоение в бандитском крыле организованной преступности Санкт-Петербурга, безусловно, было тесно связано с еще одной тенденцией, заметно проявившейся во второй половине 1990-х годов: многие бандитские авторитеты, чьи имена гремели еще совсем недавно, те, кто раньше являлся «знаменем» отечественного гангстеризма, фактически утратили былое влияние. Феоктистов, Ефимов, Седюк-старший… Нельзя сказать, что эти персонажи бандитского Петербурга вовсе сошли с арены, однако по сравнению с прошлыми годами их влияние стало невеликим. Конечно, они не бедствовали, но и ключевых позиций не занимали. Утрата былого величия, безусловно, связана с тем, что всем им пришлось достаточное количество времени провести за решеткой, а оттуда (даже когда все «схвачено и взлохмачено») очень трудно нормально контролировать и развивать свое дело.
С другой стороны, многие лидеры братвы, те, которые еще в первой половине девяностых решали вопросы «чисто конкретно и реально», стали не то чтобы совсем уходить от прямого криминала, но все же держаться поближе к закону. То есть в этом направлении явно начала просматриваться тенденция приближения к легальному бизнесу – на деле это выливалось в интересный симбиоз бизнеса легального и нелегального. Многие видные бандитские авторитеты стали, не стесняясь, представляться коммерсантами и бизнесменами, что, конечно, не очень согласовывалось с чисто уголовными традициями. К таким лидерам относились и Владимир Кумарин, и Валерий Ледовских, и Константин Яковлев, и братья Гавриленковы (собственно говоря, после гибели Степаныча-старшего 30 июня 1995 года остался только младший брат, Виктор Гавриленков, который предпочитает не появляться в Питере, опасаясь, что и его добьют), и Александр Ефимов (Фима-банщик), и многие-многие другие. Интересно, что, когда в телевизионной передаче ТСБ сотрудница пресс-службы РУБОПа назвала Кумарина бандитом, он настолько остро среагировал на это, что пообещал подать на РУБОП в суд. Чтобы уладить конфликт, в ресторан «Антверпен», в котором тамбовские лидеры часто собирались для обсуждения вопросов, приехали несколько офицеров во главе с заместителем начальника РУБОПа. Эти офицеры принесли извинения Кумарину, и он согласился не доводить дело до суда.
В тенденции переквалифицирования бандитов в бизнесменов интересен психологический аспект. На самом деле братаны-бизнесмены прекрасно отдают себе отчет в том, что первоначально нажитый ими капитал – это капитал криминального происхождения. Однако сейчас они считают, что заслужили право на легализацию и на более спокойную жизнь тем, как они воевали за свои доли. Многие из них пережили неоднократные покушения, многие были ранены, а потому «ежели по совести, то деньги достались не даром, а большим риском и тяжелым трудом». Правда, это мнение не разделяла голодная бандитская молодежь, которая полагала, что можно быть либо барыгами, либо братанами. И если человек стал барыгой, то он, несмотря ни на какие прошлые заслуги, должен платить братанам. Однако у большинства авторитетов, приблизившихся вплотную к легальному бизнесу, имелось достаточно сил, чтобы оборонять свое с такими муками выстроившееся дело. Костя Могила, например, еще в 1996 году говорил: «Мои люди ни в какие блудни не лезут, мы просто защищаем свое, а чужого нам не надо».
Костя Могила
Его настоящее имя – Константин Карольевич Яковлев. Он родился 4 февраля 1954 года в Ленинграде. Его родители относились к старой питерской интеллигенции. Достаточно сказать, что дед Яковлева был русским офицером, до революции служил в кирасирском полку, а после победы большевиков стал проповедником церкви евангельских крестьян. Неудивительно, что отца Яковлева репрессировали как врага народа и выпустили из лагеря только в 1947 году. Тем не менее позже он стал директором крупного научно-исследовательского института всесоюзного значения.
Сам Константин с детства занимался спортом – вольной борьбой, в которой он достиг уровня кандидата в мастера спорта. После школы окончил физико-механический техникум, потом служил в армии, в спортивной роте, и только после демобилизации начал, что называется, крутиться.
Поначалу Яковлев каскадерничал – вместе со своим приятелем Евгением Топоровым и еще несколькими спортивными ребятами они кочевали по разным киностудиям Советского Союза, где подвизались в качестве шабашников. (Топоров был самым близким другом Константина Карольевича; он искренне переживал, когда в начале девяностых Евгения убили в Швеции.) В начале 1980-х Костя сошелся с неким Ваней Витебским и по его протекции стал работать перевозчиком – перевозил по стране деньги от крупных цеховиков из Сухуми и Тбилиси. Деньги ему доверялись по тем временам огромные, порой 600–700 тысяч рублей. Риск немалый, учитывая, что «жигули» в то время стоили меньше десяти тысяч.
Постепенно Яковлев стал вписываться в другие, не менее прибыльные темы, по которым долгое время работал один. В родном Ленинграде он близко сошелся с дольщиком Малышева Павлом Кудряшовым (Кудряш) – с тем самым, который стоял у истоков движения колпачников (именно Кудряш в свое время выкидывал азербайджанцев из Сосновой Поляны). Яковлева и Кудряшова очень часто отождествляли, многие считали, что у них единый коллектив, однако это было не так. Яковлева и Пашу Кудряшова связывали чисто человеческие и дружеские отношения. Кстати говоря, позднее, когда Кудряшов хорошо раскрутился, его именем стали пользоваться очень многие, однако сам он говорил: «У девяноста процентов тех, кто мной представлялся, реальной доли не было».
Собственный коллектив у Яковлева более-менее сформировался лишь в 1989 году. К этому времени он уже носил мрачноватое прозвище Могила, которое получил вовсе не за кровожадность, а за то, что некоторое время работал землекопом на Южном кладбище. (Существует легенда, будто бы его рекорд по рытью могилы – 43 минуты при помощи одной лопаты – до сих пор не побит.) Занять устойчивое положение в бандитском Петербурге Яковлеву помогло то обстоятельство, что он практически с детства знал многих будущих авторитетов – они все крутились в Московском районе, родном районе Могилы. Тот же Павел Кудряшов в свое время работал в «Розе ветров», где когда-то начинал и Кумарин.
Вскоре у Могилы случились некоторые неприятности с законом, и он даже был вынужден некоторое время провести в «Крестах». Впрочем, через некоторое время его отпустили. Однако, пока Яковлев сидел в изоляторе, в его коллективе начались некие брожения: в частности, один из его людей, бывший боксер Игорь Савин (Кувалда) возжелал большей самостоятельности. И такое его стремление к сепаратизму вылилось в покушение на Могилу в 1993 году. Тогда еще у Яковлева имелся собственный офис на Варшавской улице. Надо сказать, что Могила был одним из первых авторитетов, официально осевших в нормальном офисе и тем самым обозначивших свое внутреннее стремление к легализации и «чистому бизнесу».
Примерно с 1994 года Костя Могила стал все чаще появляться в официальных местах, в обществе легальных предпринимателей. Конечно, он не порывал полностью с братвой, однако всячески подчеркивал, что его «не тянет в чернушечную бандитско-уголовную среду». Интересы Яковлева распространились на оптовую торговлю продуктами питания, банковскую сферу, фармацевтику, строительство, а также СМИ (в первую очередь – электронные). Одним из его партнеров стал известный продюсер Сергей Лисовский, и Костя получил долю в знаменитом агентстве «Премьер СВ», которое, в свою очередь, имело очень хорошие позиции на питерском Пятом канале (в то время Пятым каналом заведовала Белла Алексеевна Куркова, известная демократка; в свое время ходили слухи, что люди Кости Могилы однажды умудрились вытащить ее из аэропорта буквально из-под носа киллеров). Впоследствии Яковлев еще больше укрепил свои позиции в сфере регионального телевидения, он даже официально стал президентом некоего Фонда развития телевидения.
В середине 1990-х московские воры неоднократно предлагали Могиле и положение смотрящего по городу, и, по слухам, даже коронацию. Однако он дипломатично отказывался, умудряясь при этом не оскорблять предлагающих. Известно, что у Могилы сложились чрезвычайно теплые отношения с одним из самых уважаемых в России воров в законе – с Дедушкой Хасаном. Поговаривали, кстати, что собственно Могила-то и подтащил его в Питер…
К трагической судьбе Константина Яковлева, как одного из наиболее ярких представителей бандитского Петербурга, в ходе нашего дальнейшего повествования мы еще вернемся. Пока же поговорим вот о чем.
Прослойка чиновников, торговавших принятием решений (или, наоборот, непринятием их), стремительно накапливала большие денежные массы. Но, как известно, деньги мало срубить, их еще надо сберечь (чтобы потом иметь возможность воспользоваться ими), их еще желательно вложить в какое-нибудь дело (то есть легализовать или отмыть – хотя бы слегка, потому что настоящая, как на Западе, отмывка темных капиталов в России не требовалась). Для осуществления отмывки и сбережения нечестно нажитых капиталов неплохо подходили как раз представители бандитской элиты, по крайней мере те из них, кто уже осознал необходимость изменения собственного имиджа. Бандиты же (точнее, некоторые их лидеры), идя навстречу чиновникам, решали не только вопросы упрочения собственного общественного статуса и собственной безопасности (кто посмеет разрабатывать ближайшую связь крупного начальника?), но уже и прорывались к самому вкусному, самому большому и сладкому пирогу, который только водился на кухне российского бизнеса, – к бюджетной сфере.
По большому счету, настоящая, что называется «взрослая», организованная преступность в городе на Неве возникла именно тогда, когда бандитский Петербург вошел в плотнейший рабочий контакт с Петербургом коррумпированным. Вскоре этот контакт стал настолько неразрывным и очевидным, что многие официальные должностные лица уже даже перестали стесняться своих компрометирующих, как сказали бы ранее, связей. Видимо, новое время и новые экономические условия сформировали в чиновничьей среде и новые взгляды. Те, согласно которым, вероятно, скомпрометировать может не наличие плотных контактов с бандитами, а наоборот – отсутствие таковых (а следовательно – и отсутствие возможности решения вопросов на, как любят выражаться некоторые госслужащие, неформальном уровне).
Стоит ли при всем этом удивляться, что в 1997 году был осужден на несколько лет лишения свободы бывший заместитель бывшего мэра Петербурга Собчака Лев Савенков? В свое время, будучи заместителем мэра по торговле, Савенков занимался, ни много ни мало, контрабандой. И не в одиночку, а в весьма достойной компании…
Павел кудряшов авторитет биография
Проститься с Костей-Могилой некоторые приехали даже из-за рубежа. По самым скромным подсчетам, всего в лавре собралось не менее 300 человек. Примечательно, что хоронили Константина Яковлева в день его именин, совпавший к тому же с православным праздником Вознесения Господня.
Похожий почерк
На данный момент единственная вразумительная версия, хоть как-то проливающая свет на убийство Константина Яковлева, основывается на очень специфическом способе исполнения преступления. Киллеры изрешетили автомобиль с предпринимателем, его подругой, водителем и охранником, стреляя из автоматов с движущегося мотоцикла.
Подобный киношно-гангстерский способ совершения преступления встречается крайне редко как в Москве, так и в Петербурге.
Этот эпизод вошел в уголовное дело, связанное с убийством в 1997 году руководителя стивидорской фирмы «Барбалетта» Игоря Трофимова. По нему в качестве обвиняемых проходила группа лиц, в том числе некие Дружинин и Джапаров, которые, по показаниям потерпевших, были теми самыми мотоциклистами, а стрелявшим, по их словам, был Дружинин.
Однако в суде, закончившемся в феврале этого года, вина их в совершении преступлений не была доказана, и вся группа, включая упомянутых Дружинина и Джапарова, вышла на свободу.
Москва, переулок Обуха
По словам случайных свидетелей, картина преступления была очень похожа на эпизод из американского фильма-боевика из жизни гангстеров. Но это было не кино. Изрешетив автомобиль, преступники бросили автоматы с пустыми рожками, и мотоцикл, набирая скорость, с ревом помчался в сторону Подсосенского переулка. Прохожий, выгуливавший свою собаку на обочине дороги, еле успел отскочить от мчавшегося на него мотоцикла.
Когда приехали сотрудники милиции и «скорая», вызванные милиционерами, дежурившими у представительства ООН, все было кончено: из продырявленной машины они извлекли трупы трех мужчин и истекавшую кровью женщину в шоковом состоянии. Марину Волину спасло чудо: в то мгновение, когда началась стрельба, она успела пригнуться.
Тут же введенный в Центральном округе Москвы план перехвата «Вулкан-5» результатов не дал. Преступники, скорее всего, бросили где-то мотоцикл и скрылись на ожидавшей их машине.
Попытка проследить хозяев автомобиля «Ниссан-Максима» ни к чему не привела. Его хозяин, Дмитрий Ракчеев, с которым мы связались по телефону, сообщил, что продал «Ниссан» по объявлению примерно три года назад по доверенности с правом перепродажи. А кто у него покупал машину, Ракчеев так и не вспомнил.
Недостатка в версиях убийства Кости-Могилы не было ни у правоохранительных органов, ни у журналистов, ни у людей, хорошо знавших Константина Яковлева. И питерские, и московские газеты наперебой тиражировали примерно одни и те же версии.
Первая версия связана с именем Владимира Барсукова (Кумарина), которого правоохранительные органы считают лидером так называемой «тамбовской бизнес-группы». Вспоминают давний конфликт между ним и Константином Яковлевым, якобы пытавшимся подмять под себя ряд сфер прибыльного бизнеса, контролируемого Владимиром Сергеевичем. Конфликт, который мог обостриться в последнее время в связи с недавно прошедшими выборами в Законодательное собрание, куда оба продвигали своих людей. Что и могло привести к заказу Кости-Могилы.
Но эта версия не выдерживает никакой критики. Наши источники считают, что, какими бы ни были конфликты между ними в прошлом и в настоящем, Барсуков, как легальный, крупный предприниматель, никоим образом не стал бы портить свой имидж подобным заказом. Да и не нужно ему это. Костя-Могила уже давно перестал быть той величиной, какой он являлся в 1990-е годы. Никакой опасности он ни для кого не представлял. Осталось только имя.
Впрочем, так думают не все. Ведь за личностью каждого теневого лидера совсем не обязательно стоят коммерческие структуры, в которых он является официальным учредителем. Пожалуй, никто доподлинно не знает, что реально стояло за Костей-Могилой.
Другую версию связывают с именем Артура Кжижевича, называя его новым «смотрящим» по Питеру от московских воров. Судя по сообщениям прессы, в дополнение к старым обидам в адрес друг друга причиной конфликта между ним и Яковлевым стал Петербургский морской порт, якобы контролируемый Костей-Могилой. Яковлеву приписывали организацию забастовки докеров и другие действия с целью срыва планов передела порта, за которыми маячила фигура Кжижевича.
(Вместе с тем некоторые наши источники вообще считают, что роль Артура Кжижевича в нынешнем теневом раскладе города слишком преувеличена. И вряд ли он, недавно вернувшийся из Израиля, имел интерес к устранению Кости Могилы.)
Если в порту интересы Березовского и Яковлева якобы совпадали, то питерское телевидение стало, по слухам, объектом их дележки. Опальный олигарх якобы намеревался создать в Петербурге свой медиа-холдинг, но дело застопорилось на телевидении, которое Костя-Могила не захотел выпускать из-под своего негласного контроля. В прессе муссировались слухи о том, что он собирался через своих людей в ТРК «Петербург» банкротить телевидение, чтобы затем выкупить его у городской администрации со всеми вытекающими из этого последствиями. Это якобы и стало причиной заказа Кости-Могилы из Лондона.
Еще одну версию связывают с предстоящими выборами нового губернатора Санкт-Петербурга. Многие СМИ уже набили оскомину тем, что приписывали Косте-Могиле связь с Владимиром Яковлевым (избирательную кампанию которого он якобы финансировал в 1996 году) и его супругой, Ириной Ивановной. Кроме того, активно муссировались слухи о том, что под влиянием Константина Яковлева находятся целые комитеты в городской администрации, особенно комитет экономики и промышленной политики, председатель которого Анатолий Алексашин был другом Константина Карольевича. То есть «свои» чиновники в комитетах якобы лоббировали бизнес-интересы Кости-Могилы.
Были у него и свои люди в Законодательном собрании, в первую очередь депутат Денис Волчек, с которым Костя-Могила был дружен с давних пор через их родителей.
Зато ясно другое. С убийством Кости-Могилы мы еще на один шаг отошли от того смутного времени, которое сейчас большинство солидных бизнесменов стыдливо называют этапом накопления начального капитала.
«И спрашивать я их буду по-другому»
Биография в вольном стиле