пенсионер история третья нелюди
Пенсионер. История третья. Нелюди
Скачать книгу
О книге «Пенсионер. История третья. Нелюди»
Если попробовать создать новый мир с более справедливыми законами, удастся ли это? Или, может, это не имеет смысла, ведь люди останутся теми же? На Новой Земле будут все те же проблемы, потому что всегда будут те, кто хочет власти и денег, кто думает лишь о себе. Евгений Мисюрин, вдохновленный творчеством Андрея Круза, создал цикл книг «Пенсионер». Роман «Пенсионер. История третья. Нелюди» стал третьим в этой серии, и именно здесь речь идет о другой Земле. Все же интересно наблюдать, будет ли у людей возможность жить иначе, есть ли хоть какой-то шанс на мир справедливости или все попытки не принесут результата. Автор вводит в повествование новых героев, рассказывает о новых проблемах и опасностях, читателю остается только следить за ходом событий и верить, что главный герой справится со всеми трудностями.
Геннадий – пенсионер, который оказался совершенно не готовым к пенсии. Вместо отдыха он предпочитает помогать людям, оказавшимся на Новой Земле. И он знает, за что борется. Предполагалось, что это место будет более благоприятным для людей, но и здесь все идет не так гладко. Геннадий делает все, чтобы восстановить справедливость. И, когда в поиске точки для взлета эфиролета он оказывается там, где решается судьба всего мира, он просто не может уйти в сторону. Проще всего сделать вид, что это тебя не касается, пусть все идет само собой. Но если ты понимаешь, что можешь что-то изменить, то почему бы не попробовать?
ЛитЛайф
Жанры
Авторы
Книги
Серии
Форум
Мисюрин Евгений Борисович
Книга «Нелюди»
Оглавление
Читать
Помогите нам сделать Литлайф лучше
Пенсионер. История третья. Нелюди.
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 19:50
– Витёк, ты чего, бухой? – Сергей Огромов презрительно смотрел на сидящего перед ним на ящике мужчину в синем рабочем комбинезоне.
– Ну… м… я чуть-чуть – невнятно отвечал тот.
Сергей выдернул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.
– Ты говорить-то можешь?
Витёк в ответ молча кивнул головой.
– Тогда говори, что в бутылке?
– Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.
– Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?
– Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?
Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:
– Я разберу, Серёга, зуб даю.
– Нет, Витёк, – Огромов был неумолим. – Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.
Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.
– Ну ты дурак, – констатировал Огромов. – Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.
– Не – гордо помотал головой самогонщик. – Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.
– Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?
– Может, оставим, а? – сделал последнюю попытку Витёк. – Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.
– Чтобы я и не нашёл? – с гордостью возразил Огромов и начал обыск.
Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея – это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.
Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось – рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять – учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.
Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:
– Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, – гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. – Ух! Здрав буди, боярин.
На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.
– Ты оборзел что ли? – изумлённо спросил Сергей.
– Последняя была, – глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. – А последнюю и вор не берёт.
Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.
– Витёк, а из чего ты брагу ставишь?
– Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?
– Ну ладно, – согласился Сергей. – Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!
– Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, – вновь заплетающимся языком ответил Витёк. – Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.
Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:
– Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.
Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.
– Ты жёваный хлеб что ли туда кладёшь? – презрительно спросил он.
– Фу, Серёга, не говори гадостей, вырвет же. Я кукурузу толку. Вон её сколько, – Витёк махнул рукой направо.
В этом направлении на улице стоял бункер со специально обработанной кукурузой, которая шла на корм лабораторным образцам. В своё время Огромову специально пояснили, что использовать её в пищу ни в коем случае нельзя. С тех пор старший техник обходил бункер десятой дорогой. А вот младший, похоже, не внял предупреждениям.
– Через валки пропускаешь, – увлечённо пояснял тем временем Витёк. – она выходит, одна к одной раздавленная.
Он шатающейся походкой подошёл к огромному столитровому резервуару для углекислоты, стоящему в углу, и с кряхтением отвинтил верхнюю часть, примерно на четверть высоты. В помещении снова запахло брагой.
– Видишь, что смастырил, – похвастался Витёк. – Смотри, какая резьба ровная.
Огромов подошёл к бывшему огнетушителю. Когда-то это была часть системы пожаротушения. Сейчас резервуар переквалифицировался в чан для браги. Всё оказалось сделанным с умом. Кроме самодельной резьбы на обеих разрезанных частях, на кране располагалось остроумное приспособление – клапан сброса давления. Устроен он был проще некуда – резиновый кружок в трубке между двух контргаек. Трубка просверлена. В результате давления изнутри кружок приподнимается, и открывает отверстие. При давлении снаружи – только плотнее ложится на контргайку.
Сергей наклонился. К привычным запахам браги примешивался какой-то незнакомый.
– Что добавлял? – строго спросил он.
– Ей богу, ничего. Серёга, всё по уму – кукуруза, сахар и вода. Хоть на царский стол.
Наконец, Огромов узнал этот запах. Так пахло от лабораторных автоклавов, когда бригада их ремонтировала. Он ещё раз глянул на Витька. Интересно, что же это за запах, подумал он. Кукуруза иначе пахнет, даже перебродившая.
В этот момент ему показалось, что левая рука у его подчинённого протянулась больше, чем на два метра и выдернула из-за радиатора-змеевика точно такую же пластиковую бутылочку.
Сергей даже зажмурился и помотал головой. Вот это дала брага в мозги, подумал он, и пить не надо, достаточно понюхать.
Когда Огромов открыл глаза, Витёк уже выпил содержимое бутылки, резко выдохнул, и отшвырнул пустую тару в угол. Сергей подозрительно посмотрел на него.
– Ну… – тот замялся. – Та не последняя была. Ещё одна в кармане лежала.
Огромов вдруг понял, что Витёк врёт. Неужели, не показалось? Да нет, бред какой-то, одёрнул себя Сергей Петрович. Скорее всего, ещё пара бутыльков по карманам распихана.
– Бери огнетушитель, понесли выливать.
– Серёга, может не надо? – взмолился Витёк. – Я и тебя угощать буду…
– Бери! Ты оттуда, я оттуда.
– Э-эх! – пьяница обхватил огнетушитель, прижав его к животу, и шатаясь, побрёл на выход.
– Сам вылью, – бормотал он. – Тебе же лучше будет. А то обозлюсь на тебя за порчу имущества.
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 22:00
Джон Маверик сосредоточенно просматривал листы с отчётами. Несмотря на то, что вся документация в лаборатории велась в электронном виде, компьютеры он не любил. Поэтому, в конце каждого рабочего дня руководители групп, проклиная неумелого чайника, распечатывали краткий итог и результат работы.
Настойчиво заверещал селектор. Маверик снял трубку.
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 19:50
– Витёк, ты чего, бухой? – Сергей Огромов презрительно смотрел на сидящего перед ним на ящике мужчину в синем рабочем комбинезоне.
– Ну… м… я чуть-чуть – невнятно отвечал тот.
Сергей выдернул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.
– Ты говорить-то можешь?
Витёк в ответ молча кивнул головой.
– Тогда говори, что в бутылке?
– Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.
– Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?
– Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?
Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:
– Я разберу, Серёга, зуб даю.
– Нет, Витёк, – Огромов был неумолим. – Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.
Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.
– Ну ты дурак, – констатировал Огромов. – Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.
– Не – гордо помотал головой самогонщик. – Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.
– Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?
– Может, оставим, а? – сделал последнюю попытку Витёк. – Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.
– Чтобы я и не нашёл? – с гордостью возразил Огромов и начал обыск.
Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея – это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.
Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось – рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять – учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.
Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:
– Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, – гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. – Ух! Здрав буди, боярин.
На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.
– Ты оборзел что ли? – изумлённо спросил Сергей.
– Последняя была, – глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. – А последнюю и вор не берёт.
Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.
– Витёк, а из чего ты брагу ставишь?
– Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?
– Ну ладно, – согласился Сергей. – Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!
– Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, – вновь заплетающимся языком ответил Витёк. – Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.
Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:
– Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.
Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.
– Ты жёваный хлеб что ли туда кладёшь? – презрительно спросил он.
– Фу, Серёга, не говори гадостей, вырвет же. Я кукурузу толку. Вон её сколько, – Витёк махнул рукой направо.
В этом направлении на улице стоял бункер со специально обработанной кукурузой, которая шла на корм лабораторным образцам. В своё время Огромову специально пояснили, что использовать её в пищу ни в коем случае нельзя. С тех пор старший техник обходил бункер десятой дорогой. А вот младший, похоже, не внял предупреждениям.
– Через валки пропускаешь, – увлечённо пояснял тем временем Витёк. – она выходит, одна к одной раздавленная.
Он шатающейся походкой подошёл к огромному столитровому резервуару для углекислоты, стоящему в углу, и с кряхтением отвинтил верхнюю часть, примерно на четверть высоты. В помещении снова запахло брагой.
– Видишь, что смастырил, – похвастался Витёк. – Смотри, какая резьба ровная.
Огромов подошёл к бывшему огнетушителю. Когда-то это была часть системы пожаротушения. Сейчас резервуар переквалифицировался в чан для браги. Всё оказалось сделанным с умом. Кроме самодельной резьбы на обеих разрезанных частях, на кране располагалось остроумное приспособление – клапан сброса давления. Устроен он был проще некуда – резиновый кружок в трубке между двух контргаек. Трубка просверлена. В результате давления изнутри кружок приподнимается, и открывает отверстие. При давлении снаружи – только плотнее ложится на контргайку.
Сергей наклонился. К привычным запахам браги примешивался какой-то незнакомый.
– Что добавлял? – строго спросил он.
– Ей богу, ничего. Серёга, всё по уму – кукуруза, сахар и вода. Хоть на царский стол.
Наконец, Огромов узнал этот запах. Так пахло от лабораторных автоклавов, когда бригада их ремонтировала. Он ещё раз глянул на Витька. Интересно, что же это за запах, подумал он. Кукуруза иначе пахнет, даже перебродившая.
В этот момент ему показалось, что левая рука у его подчинённого протянулась больше, чем на два метра и выдернула из-за радиатора-змеевика точно такую же пластиковую бутылочку.
Евгений Мисюрин: Пенсионер. История третья. Нелюди
Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:
Пенсионер. История третья. Нелюди: краткое содержание, описание и аннотация
Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Пенсионер. История третья. Нелюди»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.
Евгений Мисюрин: другие книги автора
Кто написал Пенсионер. История третья. Нелюди? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.
Эта книга опубликована на нашем сайте на правах партнёрской программы ЛитРес (litres.ru) и содержит только ознакомительный отрывок. Если Вы против её размещения, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.
Пенсионер. История третья. Нелюди — читать онлайн ознакомительный отрывок
Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Пенсионер. История третья. Нелюди», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.
История третья. Нелюди
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 19:50
— Витёк, ты чего, бухой? — Сергей Огромов презрительно смотрел на сидящего перед ним на ящике мужчину в синем рабочем комбинезоне.
— Ну… м… я чуть-чуть — невнятно отвечал тот.
Сергей выдернул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.
— Ты говорить-то можешь?
Витёк в ответ молча кивнул головой.
— Тогда говори, что в бутылке?
— Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.
— Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?
— Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?
Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:
— Я разберу, Серёга, зуб даю.
— Нет, Витёк, — Огромов был неумолим. — Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.
Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.
— Ну ты дурак, — констатировал Огромов. — Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.
— Не — гордо помотал головой самогонщик. — Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.
— Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?
— Может, оставим, а? — сделал последнюю попытку Витёк. — Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.
— Чтобы я и не нашёл? — с гордостью возразил Огромов и начал обыск.
Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея — это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.
Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось — рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять — учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.
Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:
— Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, — гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. — Ух! Здрав буди, боярин.
На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.
— Ты оборзел что ли? — изумлённо спросил Сергей.
— Последняя была, — глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. — А последнюю и вор не берёт.
Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.
— Витёк, а из чего ты брагу ставишь?
— Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?
— Ну ладно, — согласился Сергей. — Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!
— Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, — вновь заплетающимся языком ответил Витёк. — Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.
Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:
— Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.
Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.
Евгений Мисюрин
Пенсионер. История третья. Нелюди
Пролог
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 19:50
– Витёк, ты чего, бухой? – Сергей Огромов презрительно смотрел на сидящего перед ним на ящике мужчину в синем рабочем комбинезоне.
– Ну… м… я чуть-чуть – невнятно отвечал тот.
Сергей выдернул из руки пьяницы почти пустую бутылку и подозрительно её понюхал.
– Ты говорить-то можешь?
Витёк в ответ молча кивнул головой.
– Тогда говори, что в бутылке?
– Витёк, вот как ты умудряешься? Ни дрожжей, ни аппарата, а всё равно гонишь.
– Алкаш ты профессиональный. Где аппарат?
– Дурак ты, а не партизан. Витёк, это я тебя по-землячески пожурю, поругаю, да и отпущу. А если тебя Джон Маверик поймает?
Даже сквозь алкоголь было видно, что пьяный побледнел. Лицо его стало не таким красным, глаза полностью сфокусировались, он с полминуты помолчал, потом гораздо более трезвым голосом, чем минуту назад, пообещал:
– Я разберу, Серёга, зуб даю.
– Нет, Витёк, – Огромов был неумолим. – Я тебя знаю. Как разберёшь, так и обратно соберёшь. Показывай.
Витёк, кряхтя, встал со своего импровизированного сиденья, и поплёлся по тёмному техническому коридору. Сергей шёл за ним. Войдя в котельную, он почувствовал характерный запах сивухи.
– Ну ты дурак, – констатировал Огромов. – Тут же воняет. Наверное, через все этажи чувствуется.
– Не – гордо помотал головой самогонщик. – Я вентиляцию прямо наружу вывел. Она теперь с общей не стыкуется.
– Хватит про вентиляцию. Аппарат куда спрятал?
– Может, оставим, а? – сделал последнюю попытку Витёк. – Ведь если ты не нашёл, то буржуям тем более не найти.
– Чтобы я и не нашёл? – с гордостью возразил Огромов и начал обыск.
Самогонный аппарат он обнаружил только через десять минут. Точнее, увидел его сразу же, как вошёл в котельную, но кто бы мог подумать, что старая чугунная батарея – это заменитель змеевика, а на стене висит не расширительный бачок, а как раз ёмкость для кипячения браги. А главное, нагревается всё это паром из системы водонагрева, пропущенным внутрь бывшего расширительного бачка. Конструкция оказалась настолько оригинальной и необычной, что Сергей с полминуты малодушно хотел оставить всё как есть. Но чувство долга, а главное, чувство страха перед работодателем взяло верх.
Чтобы разобрать систему пришлось на пять минут перекрывать во всей лаборатории горячую воду. К счастью, обошлось – рабочий день биологов подходил к концу, но ещё не завершился. Если бы задержались минут на десять – учёные закончили бы исследования, и, как водится, отправились в душ и переодеваться.
Подготовив части самогонного аппарата к выбросу, Огромов повернулся к почти полностью отрезвевшему технику и спросил:
– Нет браги, хоть режь меня, хоть ешь меня, – гордо ответил Витёк, стремительно достал из внутреннего кармана маленькую пластиковую бутылочку, зубами сорвал крышку, и резко выдохнул. – Ух! Здрав буди, боярин.
На глазах у изумлённого Огромова он опрокинул содержимое в рот, и по котельной пронеслась волна аромата сивушных масел.
– Ты оборзел что ли? – изумлённо спросил Сергей.
– Последняя была, – глядя на него честными до дебильности глазами ответил Витёк. – А последнюю и вор не берёт.
Огромов только махнул рукой. Затем принюхался.
– Витёк, а из чего ты брагу ставишь?
– Не из чего. Сам же аппарат поломал, на фига её теперь ставить?
– Ну ладно, – согласился Сергей. – Сейчас не ставишь. А раньше из чего? Дрожжей-то нет!
– Дурак ты, Сергей Петрович, хоть и старший техник, – вновь заплетающимся языком ответил Витёк. – Сразу видно, не пробовал ты натурпрпр… натур… продукта.
Пьяница снова заговорил по слогам, небольшой бутылочки оказалось достаточно, чтобы поднять затихшее опьянение. С минуту он водил руками, что-то прикидывая про себя, затем начал пояснять:
– Дрожжи, Сергуня, они вообще вредо… носный эль’мент. Надо без них обходиться, как предки.
Сергей вспомнил телепередачу, виденную ещё на старой Земле, где показывали, как африканские дикари, не знающие цивилизации, жевали инжир, и оставляли его бродить под жарким солнцем.
– Ты жёваный хлеб что ли туда кладёшь? – презрительно спросил он.
– Фу, Серёга, не говори гадостей, вырвет же. Я кукурузу толку. Вон её сколько, – Витёк махнул рукой направо.
В этом направлении на улице стоял бункер со специально обработанной кукурузой, которая шла на корм лабораторным образцам. В своё время Огромову специально пояснили, что использовать её в пищу ни в коем случае нельзя. С тех пор старший техник обходил бункер десятой дорогой. А вот младший, похоже, не внял предупреждениям.
– Через валки пропускаешь, – увлечённо пояснял тем временем Витёк. – она выходит, одна к одной раздавленная.
Он шатающейся походкой подошёл к огромному столитровому резервуару для углекислоты, стоящему в углу, и с кряхтением отвинтил верхнюю часть, примерно на четверть высоты. В помещении снова запахло брагой.
– Видишь, что смастырил, – похвастался Витёк. – Смотри, какая резьба ровная.
Огромов подошёл к бывшему огнетушителю. Когда-то это была часть системы пожаротушения. Сейчас резервуар переквалифицировался в чан для браги. Всё оказалось сделанным с умом. Кроме самодельной резьбы на обеих разрезанных частях, на кране располагалось остроумное приспособление – клапан сброса давления. Устроен он был проще некуда – резиновый кружок в трубке между двух контргаек. Трубка просверлена. В результате давления изнутри кружок приподнимается, и открывает отверстие. При давлении снаружи – только плотнее ложится на контргайку.
Сергей наклонился. К привычным запахам браги примешивался какой-то незнакомый.
– Что добавлял? – строго спросил он.
– Ей богу, ничего. Серёга, всё по уму – кукуруза, сахар и вода. Хоть на царский стол.
Наконец, Огромов узнал этот запах. Так пахло от лабораторных автоклавов, когда бригада их ремонтировала. Он ещё раз глянул на Витька. Интересно, что же это за запах, подумал он. Кукуруза иначе пахнет, даже перебродившая.
В этот момент ему показалось, что левая рука у его подчинённого протянулась больше, чем на два метра и выдернула из-за радиатора-змеевика точно такую же пластиковую бутылочку.
Сергей даже зажмурился и помотал головой. Вот это дала брага в мозги, подумал он, и пить не надо, достаточно понюхать.
Когда Огромов открыл глаза, Витёк уже выпил содержимое бутылки, резко выдохнул, и отшвырнул пустую тару в угол. Сергей подозрительно посмотрел на него.
– Ну… – тот замялся. – Та не последняя была. Ещё одна в кармане лежала.
Огромов вдруг понял, что Витёк врёт. Неужели, не показалось? Да нет, бред какой-то, одёрнул себя Сергей Петрович. Скорее всего, ещё пара бутыльков по карманам распихана.
– Бери огнетушитель, понесли выливать.
– Серёга, может не надо? – взмолился Витёк. – Я и тебя угощать буду…
– Бери! Ты оттуда, я оттуда.
– Э-эх! – пьяница обхватил огнетушитель, прижав его к животу, и шатаясь, побрёл на выход.
– Сам вылью, – бормотал он. – Тебе же лучше будет. А то обозлюсь на тебя за порчу имущества.
Новая Земля. Латинский союз. Горы Сьерра-Гранде. 26 год, 4 месяц 6 число. 22:00
Джон Маверик сосредоточенно просматривал листы с отчётами. Несмотря на то, что вся документация в лаборатории велась в электронном виде, компьютеры он не любил. Поэтому, в конце каждого рабочего дня руководители групп, проклиная неумелого чайника, распечатывали краткий итог и результат работы.
Настойчиво заверещал селектор. Маверик снял трубку.
– Профессор Джон Маверик на связи.
– Ну как? – голос говорившего был резок.
– Пока без изменений, мистер Валленштайн.
– Да, результат с кукурузой гораздо лучше, чем с пшеницей, но всё равно, при изменении свойств возникает нестабильность личностных характеристик. За неделю нам удалось ограничить увеличение гипофиза тридцатью процентами, но и это слишком много.
– А кроме рациона что-нибудь пробовали?
– Конечно, мистер Валленштайн. Суггестия даёт задержку разрушения психики на двадцать один процент, в последнем случае это были сутки. Но гипофиз всё равно растёт.
– И ограничить его нельзя.
– К сожалению. Именно за счёт его увеличения и смещения и возникают так необходимые нам свойства. Но, к сожалению, в итоге образцы всё равно сдаются.
– Изменения в психике за прошедшую неделю есть?
– Мы провели поведенческий анализ лабораторных образцов. Такое впечатление, что перед личностным распадом они выпадают из реальности. Меняются вкусовые ощущения, пропадает чувство расстояния, даже вестибулярный аппарат при правильном функционировании неверно интерпретирует простейшие направления типа верх-низ.
– Вы мне сказки-то не рассказывайте.
– Мистер Валленштайн, какие сказки, – Маверик даже обиделся. – Всё зафиксировано в отчётах. Как раз перед вашим звонком я их просматривал.
Шеф отключился как всегда лаконично – без лишних слов. Маверик вздохнул, и поднял отложенный лист. Его очень заинтересовала спектрограмма дыхания. В ней присутствовали странно знакомые пики.
На попытку вспомнить было убито больше десяти минут, но результат оказался нулевым. Единственное, что удалось вспомнить – ощущение радости, чётко ассоциированное с подобным спектром. Джон отложил лист с распечаткой в сторону с тем, чтобы отдать на расшифровку.
Чей же это спектр, такой знакомый, не шла из головы мысль. И почему ему было в связи с ним так весело?
Однако, память не желала помочь, и Маверик продолжил изучение отчётов. Данные, шедшие непосредственно за распечаткой спектрограммы, сильно отличались от всех остальных. Он даже решил, что в расчёты вкралась ошибка. Пришлось посидеть ещё почти полчаса, чтобы проверить результаты дневной работы доктора Брауна. В итоге он встал из-за стола и прошёлся по кабинету с благожелательной улыбкой на губах.
Доктор Браун таки смог. Судя по результатам тестирования, прошло уже сто восемьдесят процентов среднего срока, а распада личности лабораторного образца пока не было.
Через пять минут радости профессор вспомнил историю двадцатигодичной давности. Тогда, будучи аспирантом, он тоже проводил рискованный опыт, и, как ему казалось, достиг стабильных результатов. Но потом оказалось, что дежурный по лаборатории просто убрал на ночь чашку Петри в холодильник, и колония микроорганизмов замерла в своём развитии. Утром пришёл новый дежурный, и в ужасе восстановил порядок на лабораторном столе буквально за пять минут до появления Маверика. Этим и объяснялись стабильные результаты эксперимента.
Надо всё ещё и ещё раз проверить, подумал профессор, и, отложив листы в отдельную папку, начал собираться. Рабочий день кончился час назад.
Глава 1
Новая Земля. Территория Ордена. База «Северная Америка». 26 год, 4 месяц, 12 число. 26:15
Первое, что он увидел на Новой Земле, был компьютер. Это было настолько символично, что хотелось повернуть обратно, в переливающиеся жидкой радугой металлические ворота. К сожалению, а может и к счастью, это было невозможно – проход работал только в одну сторону. Ничего не оставалось, как подойти к стойке, украшенной старым, лет пяти, не менее, Пентиумом.
– Добрый день. Меня зовут Таня Снайдерс. Приветствую вас на Новой Земле, – послышался приятный женский голос. Девушку сначала было не видно за монитором, и лишь после этой фразы она поднялась и улыбнулась навстречу вновь прибывшему.
Он посмотрел на западную красавицу, и в душе запела молчавшая уже много лет поэтическая струнка. Девушка была прекрасна. Трудно сказать, чем была обусловлена эта характеристика. Встречающая носила песочного цвета форму – шорты выше колен и рубашку с коротким рукавом и расстёгнутым на три пуговицы воротом, в который было видно самое начало ложбинки между непривычно для японца крупными полушариями грудей.
Дорога в сад наслаждений
Берёт начало в вороте твоей рубашки
И скрывается вдали
Хокку родилось внезапно, несмотря на то, что последний раз он писал двадцать лет назад. Двадцать староземных лет. Как сказал Пристли-сан, поясняя правила жизни на Новой Земле, год здесь длится целых четыреста сорок дней. Одиннадцать месяцев, по сорок дней каждый.
Он ещё раз взглянул в глаза встречающей, и улыбка сама собой стала шире. Хороший знак.
– Вы хотите оставить своё прежнее имя или желаете взять новое? – говорила между тем девушка.
Надо же, сколько он прослушал, любуясь красотой и думая о своём. Но, не зря же говорят, что красота – есть проявление богов на Земле. Видимо, и на этой тоже.
– Да, Таня-тян. Я бы хотел взять новое имя, если мне будет позволено.
К счастью, девушка поняла его несмотря на акцент. Обычно, когда он волновался, даже слепой мог угадать в нём японца. Вместо «л» постоянно звучало «р», «ш» было похоже на «с», а между смежными согласными так и норовила вклиниться скромная, поэтому неопознанная, но заметная, гласная. Последнее слово звучало примерно, как «позэборена».
К счастью, для девушки его язык не составил проблемы. Она лишь кивнула, и вопросительно посмотрела на гостя.
– Я бы хотел зваться Юраба Ринеру.
– Пожалуйста, проверьте правильность написания вашего имени, – девушка неуловимым движением развернула широкий монитор, и Ринеру-сан увидел на её боку большую кобуру с торчащей из неё рукояткой пистолета.
На экране всё было правильно, и японец, улыбаясь, кивнул.
– Вы не ошиблись, Таня-тян.
Глаза помимо воли соскальзывали на «начало дороги в сад наслаждений» и Юраба удивился сам себе. Девушка же, правильно всё поняла, и пояснила:
– Не удивляйтесь, мистер Ринеру. Ворота усиливают сексуальную активность проходящих через них. Обычно это продолжается три-четыре дня.
За стойкой послышался характерный звук, и Таня одной рукой подала Юрабе пластиковую карточку. Он потянул-было по старой привычке обе, чтобы забрать, но вспомнил, что остальной мир относится к знакам уважения проще, и ухватил документ правой рукой.
– Мистер Ринеру, на Новой земле ходит своя денежная единица, называется она «Экю», и эта стойка – последнее место, где вы можете обменять доллары по текущему курсу.
– А йены? – непроизвольно задал он вопрос.
Долларов было всего триста пятьдесят. Юраба летел в Америку, чтобы лично поговорить с вербовщиком, и сразу же уйти в ворота. Из наличных были йены, правда мало – двадцать одна тысяча. Остальное лежало на карте Виза.
– К сожалению, валюту других стран на нашей базе не принимают. Японские денежные знаки вы можете поменять только на базе «Океания». Я выдам вам свидетельство, с которым следует обратиться в их отделение банка.
Бог с ними, с йенами, решил Юраба. Как быть с безналом? Он протянул девушке Визу, снова против своей воли скользнув взглядом в открытый ворот форменной рубашки. Таня заметила его взгляд и улыбнулась.
С европейцами никогда не поймёшь, что они хотят сказать своей улыбкой, посетовал в душе Ринеру. То ли это осуждение, то ли поощрение. А может, вообще, угроза.
– Все средства с карты будут переведены на ваш АйДи, – девушка указала на ещё тёплую пластиковую карту, которую Юраба до сих пор уважительно держал в руке.
– Это ваш единственный документ, удостоверяющий личность, – продолжала между тем Таня. – Он же привязан к вашему счёту в банке. Во многих магазинах на территории Ордена вы даже можете расплачиваться им, так же, как вы делали это дома с помощью банковской карточки.
Юраба три года не видел собственной банковской карты. Платить через интернет или с телефона было гораздо удобнее. Но вслух он ничего не сказал.
– Теперь вам следует пройти вон в тот кабинет, наш доктор сделает необходимые прививки, после чего вернитесь, пожалуйста, ко мне.
Юраба вежливо поклонился в знак того, что понял, и постучал в дверь медика.
– Да! – голос был мужской и грубый.
– Добрый день. Меня зовут Юраба Ринеру, мне назначили прививки.
– Проходите. Вы из Японии?
– Да, сэр, – Юраба почему-то начал волноваться.
– А как же вы оказались на базе «Северная Америка»? – Врач улыбался очень тяжёлой улыбкой. Так улыбается в фильме главный бандит, прежде, чем привязать героя за ногу к атомной бомбе.
– Я специально приехал в Соединённые Штаты, чтобы перейти именно на вашу базу. Сделать так мне посоветовал человек, организовавший мой переход. Он говорил, что здесь более уважительное отношение к переселенцам.
Во время этого диалога доктор молниеносно щелкал инъекционным пистолетом то в плечо, то в лопатку японца, отчего тот непроизвольно щурился, и тогда его глаза превращались в две совсем незаметные щёлочки. Улыбка, впрочем, с лица всё равно не сходила.
– Совершенно верно, – подтвердил медик. – Вы правильно поступили, мистер Ринеру. А сейчас можете возвращаться в отдел регистрации. Я закончил.
– Спасибо – японец привычно поклонился и вышел.
Приятно внезапно увидеть красоту.
Она как радуга после серого дождя.
Но ещё приятнее – ожидание возвращения к ней.
Видимо, это воздействие перехода через ворота, подумал Юраба, Много лет стихи не рождались в его голове. Может быть, это знак того, что теперь всё будет иначе?
– Итак, мистер Ринеру, – прервала его размышления Таня-тян. – Сейчас я введу вас в хронометраж этого мира, после чего вы пройдёте в отделение банка. Год на Новой Земле продолжается четыреста сорок суток, и разделён на одиннадцать равных месяцев, по сорок дней в каждом. В сутках тридцать часов по шестьдесят стандартных минут, кроме последнего часа – в нём семьдесят две минуты. Если желаете, я могу предложить вам часы, настроенные на время нового мира.
Девушка вынули из-под стойки простенькие пластиковые часы с моргающими цифрами на табло. Японец согласно кивнул, взял их и тут же нацепил на руку.
– Часы стоят двадцать экю, я списала эту сумму с вашего счёта, – продолжала девушка. – Возьмите ещё путеводитель по Новой Земле и памятку переселенца. Поверьте, они вам понадобятся.
Наконец, инструктаж закончился, и Юраба вышел на улицу. После кондиционированного помещения уличная жара навалилась на голову, как мягкая, но тяжёлая подушка. Он, задыхаясь, пробежал до следующей двери, и с облегчением заскочил в отделение банка.
– Добрый день, – приветствовала его другая девушка, с миловидным лицом шоколадного цвета. – Я Мелоди Флипперс. Чем я могу вам помочь?
В магазине японец подошёл к сидящему за стойкой чернокожему сержанту с солидным набором орденских планок на груди.
Сначала Ринеру-сан хотел отбыть с базы сегодня же, но, когда посидел в огромном, купленном специально для Новой Земли «Хайлендере», и почитал инструкции к оружию, понял, что три дня проживания на территории даётся переселенцам не зря.
А ещё, Юраба до дыр зачитал памятку переселенца, и даже купил в отделе регистрации большую карту обжитых земель. Он прибыл на Новую Землю с тем, чтобы кардинально изменить свою жизнь. И нужно было решать, как это сделать, а главное – где.
Как оказалось, концентрированного места проживания его земляков в Новом Мире не было. Самих японцев переселилось очень мало, даже по сравнению с другими нациями. А те, кто обосновались здесь, спокойно расселялись в чужих городах.
Возможно, это был правильный выход. Тем более, Юраба всерьёз владел лишь теорией дела, которым хотел заняться. Как бы он ни боялся признаться даже себе, но со старой Земли японец бежал. Основных причин побега было две. Первая лежала на поверхности, и любой человек, умеющий логически мыслить и сложить два и два, мог её увидеть. А Ринеру по работе приходилось перечитать столько новостей, что картина состояния старого мира складывалась сама собой.
Из стремительно раздувающегося пузыря внешнего долга США, из исчезающего по всей Земле золота, из всё чаще и чаще грохочущих в Японии землетрясений, сопровождаемых разрушительными цунами. Отдельным штрихом стояли покупки американской элитой землевладений в Австралии, Новой Зеландии, и других удалённых точках земного шара. Вровень с этим по важности была постройка Китаем многочисленных городов-призраков.
Перечислять все признаки приближающегося конца можно было долго. И каждый из них по отдельности выглядел мелко, а многие даже курьёзно. Но Юраба не зря занимался программированием искусственных интеллектов. Он прекрасно знал, как из набора не связанных между собой функций сложить работоспособную, охватывающую весь спектр возможных событий, программу.
Поэтому исподволь, почти не задумываясь, Ринеру собрал картину окружающего мира, и она оказалась настолько страшной, что захотелось бежать без оглядки.
Очень кстати подвернулась информация о Новой Земле. Полноценных статей или прайс-листов в интернете не было, одни разрозненные данные, больше похожие на слухи. Но и здесь помогла способность к анализу. Не прошло и года, как Юраба Ринеру смог выйти на человека, который занимался отправкой в Новый Мир. Правда, тот жил в Соединённых штатах, но кого в двадцать первом веке пугают подобные мелочи?
Юраба целый месяц общался с вербовщиком. Сначала тот отказывался, но японец предъявил многочисленные доказательства, пусть второстепенные и разрозненные, и диалог начался. А когда американец понял, что Юраба всего-навсего хочет уйти, как это сделали многие, то все проблемы решились почти мгновенно.
И теперь Юраба Ринеру, сверкая тщательно обритой головой, учился мгновенно выхватывать Глок-17 из кобуры, как это делал человек, имя которого он взял.
Имя и фамилия родились не из ниоткуда. Когда-то японец посмотрел старый фильм, снятый по повести великого японского писателя-философа Акиры Куросавы «Семь самураев». Лента называлась «Великолепная семёрка». Снимали американцы, и кроме основной идеи от оригинала ничего не осталось. Семь самураев превратились в семь ковбоев, а место действия переместилось в Мексику.
Сам по себе фильм не нёс ничего, что могло бы тронуть душу. Понравился только главный герой, Крис. Играл его актёр Юл Бринер. И был он так хорош в этой роли, что японец неоднократно представлял себя на месте бесстрашного стрелка, и даже побрил голову наголо, как герой фильма.
Вторая причина бегства была настолько невероятна, что временами Юраба не верил сам себе. Связана она была с непосредственной работой. Последний год японец занимался созданием личности виртуальной певицы Хики Мицунэ. В Японии родилась мода на несуществующих певиц. Дизайнеры рисовали образы, наиболее близкие извращённым симпатиям молодёжи. Так рождались длинноногие девочки с лицом в форме сердца и огромными глазами. Программисты создавали для каждой будущей звезды свой индивидуальный голос, основанный на синтезаторе речи.
И вот уже большая, настоящая, а не виртуальная, сцена перегорожена огромным экраном, на котором поёт и пляшет воплощение всех мальчишеских грёз современного японца.
На этих концертах всегда были аншлаги, виртуальные певицы совершали абсолютно реальные туры по всей стране. И в каждом городе их ждал успех и слава.
В большой мере успех был обеспечен действиями Юрабы. Ведь именно он создавал стиль движений, поведение, словесные обороты, мимику и жесты. Можно сказать, что Ринеру координировал и компилировал работу многих кодеров, работавших над образом Хики.
Казалось бы, что страшного может быть в нарисованной на экране девочке, которая бегает по сцене и пищит тоненьким голосом задорные песенки? Другой бы, наверное, ничего ужасного в этом и не увидел. Но не Юраба Ринеру. Ведь именно он писал для этой девочки интеллект, тщательно, до миллисекунд, выверяя каждое движение, и каждую деталь мимики.
И однажды он пришёл на концерт Хики Мицунэ. Не столько насладиться творчеством, сколько посмотреть на свою работу. Это очень полезно, позже, после того, как задание выполнено и сдано, мозг переключился на новое дело, посмотреть на свою работу непредвзятым глазом.
То, что он увидел, показалось странным. Вроде бы, мелочи, но вместе они давали картину совершенно невозможную. Начать с того, что оказался не выдержан хронометраж. Виртуальная певица поднимала руки вверх, вызывая реакцию зала, но держала их поднятыми не тысячу пятьсот миллисекунд, как было запрограммировано, а почти три тысячи.
Сначала Юраба решил, что кто-то из кодеров поправил функцию уже на месте. Но потом случилась вещь вообще невероятная. Программа заменила слова.
Уснуть Юраба в ту ночь не смог. Он до утра ковырялся в давно и прочно сданном коде, выискивая ошибку, и не находил её. Заданные константы оставались теми же, что и при написании кода, переменные тоже подчинялись логике программы. Однако, необъяснимые отступления от порядка отработки кода являлись необъяснимым фактом.
После бесплодных попыток отыскать баг, системный аналитик был ещё на множестве концертов. И везде наблюдались отклонения от программы. Причём, каждый раз разные.
После анализа ситуации выяснилось, что каждая неверно реализованная функция имеет чётко выраженную направленность. И направленность эта проста. Хики Мицунэ нравилась слава, нравился восторг, который она вызывает у залов.
Неспециалисту этот факт ничего не скажет. Но человек, не первый год, создающий симуляторы интеллекта, точно знает, что у программы не может быть одного. Она может говорить, подбирать наиболее подходящие ответы и строить общение так, что невозможно поверить, что разговариваешь не с живым человеком. Программа может обучаться, дополняя своё поведение и лексикон. Не может она только обрести свободу воли.
То есть, если программист задал время поднятия рук полторы секунды, оно останется неизменным, ибо константа. И текст, написанный редактором, измениться не может.
А значит… Значит, Хики Мицунэ познала себя как личность. И это страшно, хоть и кажется невероятно. Пока девочка пляшет на экране, бояться за то, что происходит снаружи не стоит. Но именно этот вариант симулятора, правда в урезанном виде, без жестов и речи, пришёлся по душе военным. Они хотят использовать его в беспилотных самолётах, чтобы сократить число лётчиков, ведущих боевые действия.
А что случится, если у боевого истребителя или бомбардировщика появятся свои желания? А главное, кто поручится, что они совпадут с желаниями командования?
Он даже занятие себе придумал максимально далёкое от того, что делал раньше – будет выращивать цветы и фрукты. Природная красота – это вечная ценность, не несущая никакой угрозы. Тем более, что прадед в середине прошлого века до самой войны держал оранжерею с хризантемами и фруктовые сады.
Жаль только, что кроме семян, саженцев, и литературы по земледелию, у Юрабы Ринеру не было ничего. Ни сельского прошлого, ни опыта разведения хоть каких-то растений, ни даже бонсай в детстве.