первые больницы на руси
Исторические аспекты становления медицинских учреждений в России: от Киевской Руси до начала XX века
Дата публикации: 08.04.2016 2016-04-08
Статья просмотрена: 2202 раза
Библиографическое описание:
Щукина, Т. В. Исторические аспекты становления медицинских учреждений в России: от Киевской Руси до начала XX века / Т. В. Щукина, Н. А. Жадан. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2016. — № 7.4 (111.4). — С. 44-46. — URL: https://moluch.ru/archive/111/28192/ (дата обращения: 19.11.2021).
В статье представлены основные этапы становления медицинских учреждений и влияние исторических факторов развития России на систему здравоохранения. В работе представлены примеры меценатства и благотворительности в медицинской и социальной сфере общества XIX — начала XX века, подчерпнутые из архивных материалов центральных архивов РФ.
Ключевые слова: история развития здравоохранения, медицинские учреждения, благотворительность.
История развития отечественного здравоохранения начинается с Древней Руси. Медицинскую и социальную помощь оказывали в церквях и монастырях. Первые больницы были созданы в XI веке в гг. Переяславле и Киеве.
Элементы государственной охраны здоровья появились и в Московском государстве. Был создан орган, который занимался медицинскими делами — Аптекарский приказ (1620 год). Главной его целью было обеспечение лечебной помощью царского двора. Только к половине XVII века он превратился в крупное общегосударственное учреждение.
Уже к XVIII веку в медицине произошло много преобразований, инициатором некоторых из них был и Пётр I. Особое внимание стали уделять здоровью солдат и матросов, обязательным было исполнение указов о соблюдении гигиены в войсках и на кораблях. Были созданы военные и госпитали [1].
Преемницей Аптекарского приказа стала Медицинская канцелярия, которая была создана в 1721 году. Но позднее в 1763 году её преобразовали в Медицинскую коллегию.
К концу XVIII стали создавать и гражданские больницы, открывались учреждения для психических больных, организуются родовспомогательные учреждения. Для проведения профилактики оспы создаются «оспенные» дома. В основном всё управление и финансирование медицинских учреждений осуществлялось государством, церковью и частными лицами [4].
В России к началу XIX века был создан медицинский департамент, который входил в Министерство полиции. В это время стали образовываться специализированные больницы, например, глазные, детские, так же для психических и венерологических больных. Большинство учреждений существовало на частные и благотворительные пожертвования. Так, в 1810 г. на средства Н. П. Шереметьева был открыт странноприимный дом на 100 человек, который стал одним из первых московских учреждений, оказывающих медицинскую и социальную помощь беднейшим слоям населения (Прим. автора: в 1923 г. Шереметьевская больница была преобразована в НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского). Еще один ярчайший пример благотворительности в сфере развития российского здравоохранения продемонстрировал представитель династии Морозовых, Викула Елисеевич Морозов. Кроме больницы для своих фабричных рабочих, он пожертвовал 60 тысяч рублей на постройку городской психиатрической больницы, на деньги, им завещанные была построена московская детская больница (Морозовская больница) [6, л. 31–32]. Наиболее крупным благотворительным обществом в России было Ведомство учреждений императрицы Марии. Так же существовало множество благотворительных учреждений, которые так же оказывали различного рода медицинскую помощь.
В связи с эпидемиями дифтерии и скарлатины в 1880–1881 годы, потребовались значительные нововведения в организацию работы медицинских учреждений, а именно, оказание общедоступной медицинской помощи как на дому, так и амбулаторно. В 1839 году комиссии общественного здравия был представлен доклад об организации постоянной врачебной помощи неимущему населению Петербурга через думских врачей. Уже к 1885 году Петербург был поделён на 25 участков, на каждом из которых работал один врач. Со временем стали выделять специальные помещения и к 1916 г. в Петербурге было организовано 15 амбулаторий «думских» врачей, которые находились на разных участках города. Таким образом, деятельность думских врачей представляет собой первый опыт оказания медицинской помощи городскому населению по районному принципу (истоки современной системы участковости).
Была создана специальная служба для оказания первой помощи. Послужили началом этой службы трагедии, сопровождающиеся массой пострадавших.
В рамках земской медицины были сделаны большие шаги, сформулированы и отработаны многие организационные принципы, важнейшие из них: этапность, участковость, создание санитарной организации [2].
К началу XX века медицина образовывается как полноценная научная дисциплина. В ней применялись достижения физики, химии, техники, биологии. Были сделаны значительные открытия в области медицины, которые повлияли на лечение и профилактику множества заболеваний [3].
Росту промышленности, подъем революционного движения, выдвижение рабочими требований по организации медицинской помощи, всё это поспособствовало зарождению страховой медицины в России в начале XX века. На основе этого 23 июня 1912 г. Правительством был принят закон о страховании рабочих в случае болезни и несчастных случаях. Основу страховой медицины составляли больничные кассы, которые могли быть территориальными — общими и профессиональными, то есть при предприятиях.
После февральской революции 1917 года была попытка улучшить систему страхования рабочих. Закон от 17 июня 1917 года вводил некоторые нововведений и, так же, предусматривал распространение страхования на все отрасли промышленности и на широкие слои рабочего населения. Но ничего нового не было принято по одному из основных пунктов о средствах больничных касс, здесь все оставалось по-прежнему [5]
Таким образом, исторические аспекты развития нашей страны, отражались на становлении различных сфер деятельности общества, в частности на становлении медицинской и социальной помощи населению России в исследуемый период времени. Указанные тенденции привели к зарождению и становлению системы здравоохранения. Это в конечном результате привело к профессиональной подготовке медицинских кадров в Российской империи, к зарождению правового регулирования медицинской сферы (от зарождения в XVIII веке, реформирование в XIX век и становление после 1917 года), и к настоящему времени представляет собой достаточно слаженную и оформленную научную область, регулирующую деятельность медицинских учреждений.
Врачи прилетели: как на Руси появились больницы
315 лет назад, 5 июня (25 мая по старому стилю) 1706 года Петр Великий повелел устроить в Москве первый «гошпиталь для болящих людей». Так начиналась история русского больничного дела. «Известия» вспомнили о том, как на Руси появились первые лечебные учреждения и врачебные школы.
Шуба с царского плеча
В домонгольские времена культура лечения на Руси выгодно отличалась от западноевропейской не только благодаря навыкам славянских знахарей, но и в силу тесных контактов наших предков с Византией, в которой сохранялись традиции античной медицины. После Батыева разорения эти связи были разрушены и наступил застой, преодолеть который удалось далеко не сразу. Страшное нашествие отразилось на всех сферах жизни Руси. Многие города и монастыри были разорены, в огне пожаров гибли манускрипты, а главное, носители уникальных знаний. Продолжалось это бедствие c середины XIII до второй половины XV столетия. В Европе в это время начинается эпоха Возрождения. Открываются медицинские факультеты, издаются обобщающие практический опыт трактаты. На Руси же больных пользовали по «преданьям старины глубокой». Посетивший в 1557 году Московию венецианец Марко Фоскарино писал, что у русских «нет философских, астрологических и медицинских книг. Врачи лечат по опыту и испытанными лечебными травами». Простой народ этим вполне удовлетворялся, но власть имущие всё чаще стали прибегать к услугам европейских лекарей.
Моду задавал Кремль — известно, что иноземные врачи присутствовали при дворе уже в годы Ивана III, его сына Василия III и Елены Глинской. Их грозный сын Иван IV через русского посланника просил английскую королеву Елизавету прислать ему грамотного лекаря. Так в России оказался выпускник Кембриджского университета доктор медицины Ральф Стэндиш, а с ним несколько фармацевтов. Известно, что государь посадил гостей за свой стол, выделил им лошадей и определил немалые гонорары — 70 рублей доктору и по 30 аптекарям. А Стэндишу еще и соболью шубу со своего плеча презентовал.
Несколько лет английский доктор заботился о венценосном пациенте, но заскучал и собрался на родину. Взамен его Иван Васильевич просил Елизавету прислать другого, и в 1568 году она направила к нему доктора Арнульфа Линдсея. Этот выходец из Фландрии считался знатным специалистом, был автором ряда научных трудов. По свидетельству одного из первых русских эмигрантов князя Курбского, царь Иван к новому доктору «великую любовь всегда показывавше, лекарства только от него приймаше». Возможно, царь меньше опасался иноземца, чем отечественных лекарей.
В 1571 году во время нашествия крымских татар доктор Линдсей и аптекарь Томас Карвер погибли при пожаре, и Иван снова вынужден был обратиться к Елизавете с просьбой прислать ему врача. Королева благосклонно согласилась:
Из сопроводительного письма английской королевы Елизаветы:
«Посылаю тебе доктора Роберта Якоби как мужа искуснейшего в лечении болезней, уступаю его тебе, брату моему, не для того, чтобы он был не нужен мне, но для того, что тебе нужен. Можешь смело вверить ему свое здоровье. Посылаю с ним в угодность тебе аптекарей и цирюльников, волею и неволею, хотя мы сами имеем недостаток в таких людях»
Королева не преувеличивала, Якоби был ее личным врачом и доктором медицины Кембриджского университета, считался одним из самых уважаемых лекарей Англии. При нем в Москве была создана Государева аптека, где теперь готовили лекарства для членов царской семьи. Можно сказать, это было первое медицинское учреждение в стране.
«Лекарства давать безденежно»
При Борисе Годунове медицинское дело получило дальнейшее развитие, а Государева аптека трансформировалась в Аптекарский приказ, который был выделен из большого Дворцового приказа. Возглавил его Семен Никитич Годунов — троюродный брат Бориса и, как говорили в народе, его «правое ухо». Приказу выделили каменные палаты напротив Чудова монастыря в Кремле. Аптекарский приказ ведал всеми делами врачей и аптекарей, обеспечением медицинской службы в стрелецких полках, а также отвечал за «бережение Москвы от заразы» и «отвращение всяких чар и злой порчи».
Главным медиком Аптекарского приказа стал венгр Кристофер Рихтингер, прибывший с рекомендательным письмом всё той же королевы Елизаветы. Врачи Аптекарского приказа по статусу и денежному окладу приравнивались к окольничим и получали в кормление поместье с 30–40 крепостными крестьянами. Помимо этого, из дворца медикам ежемесячно отпускали натуральное обеспечение:
Мартин Бер, «Московская летопись» (1600-1612):
«Каждому из придворных докторов отпускали ежемесячно знатное количество хлеба, 60 возов дров и бочку пива, ежедневно штоф водки, уксусу и запас для стола, ежедневно три или четыре блюда с царской кухни. Когда царь принимал лекарство и когда оно хорошо действовало, то медиков дарили камнями, бархатами и соболями; дарили также за лечение бояр и сановников»
Выполнял приказ и функции лицензирующего органа: все приезжие лекари и аптекари, желавшие обзавестись практикой, должны были явиться сюда и предъявить свои дипломы, регалии, рекомендаций и «свидетельствованные грамоты». Если дьяки считали, что этого недостаточно, то могли подвергнуть докторов экзамену, часто в присутствии самого царя. В присяге поступившие на службу должны были обещать «государя своего ничем в питье и в явстве не искормити и зелья и коренья лихова ни в чем не давати и никому дати не велети».
В Смутное время работа приказа прекратилась, а иностранные лекари по большей части разбежались. Но уже при первых Романовых Аптекарский приказ возродился и даже расширился: теперь он занимался еще и контролем над сбором лекарственных растений, а также закупкой за границей целебных снадобий для царской семьи. Диковинные мумие, камфару или «александрийский лист» поставляли из-за границы, остальное находили в России.
По-прежнему ведал Аптекарский приказ и лечением служилого люда. Например, сохранилась челобитная от 27 июня 1658 года поданная раненым Митькой Ивановым: «. Я холоп твой ранен — пробит насквозь из карабина по самому животу и ниже. Oт той раны лежу во гноище и по сию пору раны не затворились. Вели государь меня. излечить в аптеке». Под челобитной приговор: «Его лечить и лекарства давать безденежно».
«Докторские сказки»
Количество медиков в приказе менялось: сначала их было всего несколько, и каждый отдельно «выписывался» из заграницы, но постепенно состав увеличивался, причем появляются и русские имена. Доктора обычно имели учеников, которые потом могли сдать экзамен в Аптечном приказе и стать дипломированными лекарями. А с 1654 года при приказе открылась Лекарская школа, где врачей стали готовить централизованно.
Студенты давали клятву «. Никому зла не учинить и не пить и не бражничать и никаким воровством не воровать. ». На протяжении семи лет они зубрили латынь, анатомию, читали «докторские сказки» (так называли истории болезней), практиковались в полковых лечебницах, изучали лекарственные растения, выращиваемые в «Аптекарском огороде». В 1673 году в Китай-городе на Гостином дворе появилась и первая общественная аптека.
При Петре I вектор развития российской медицины не изменился, но динамика стала совершенно иной. Первые же столкновения со шведами показали, что новой профессиональной армии нужна качественно иная система оказания помощи как в полевых условиях, так и в стационарах. Но для ее создания не было ни госпиталей, ни врачей. Всё пришлось создавать практически с нуля. Впрочем, примерно так же обстояло дело и с другими сферами жизни страны.
Царский лейб-медик
История становления российской медицины неразрывно связана с персоной доктора Николаса Бидлоо, которого без всякой натяжки можно назвать отцом-основателем первого отечественного госпиталя и первого медицинского учебного заведения. Он был наследственным врачом: его отец Ламберт Бидлоо был аптекарем и ботаником, членом Амстердамского медицинского общества, а дядя Готфрид — знаменитым хирургом, анатомом, а еще профессором и ректором Лейденско-Батавской академии, где Николас и получил медицинское образование.
В 1697 году он успешно защитил диссертацию, после чего занялся медицинской практикой в родном Амстердаме. Вскоре молодой доктор получил предложение русского посланника Андрея Артамоновича Матвеева, который привлекал известных специалистов на работу в Россию. Жалование медику предложили такое, что он особенно и не думал. 5 июня 1701 года Бидлоо прибыл в Архангельск, где с ним была заключена капитуляция (договор) на шесть лет «быть ему ближним доктором Его Царского Величества».
Несколько лет Николай Ламбертович сопровождал царя и заботился о его здоровье, одновременно объясняя любознательному монарху тонкости лекарской профессии. Работа была не из легких, учитывая неуемную энергию Петра, склонность к перемене мест и лихость в регулярных застольях — лейб-медику приходилось участвовать в пирушках, а потом «лечить» царских собутыльников. Вскоре голландец взмолился о пощаде, но Петр нашел способ использовать таланты Бидлоо наиболее рациональным образом.
Указ Петра от 5 июня (25 мая по старому стилю) 1706 года московскому градоначальнику боярину Мусину-Пушкину:
«. построить за Яузой-рекою против Немецкой слободы в пристойном месте гошпиталь для лечения болящих людей. А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо да двум лекарям. да из иноземцев и из русских, изо всяких чинов людей, набрать для аптекарской науки 50 человек. »
Место было выбрано неслучайно — рядом находились Лефортовская, Преображенская и Семеновская солдатские слободы, откуда можно было черпать учеников. Да и верные воины нуждались в лечении. Финансирование Петр возложил на Монастырский приказ.
Здание проектировал сам доктор, взяв за образец лучшие тогда европейские клиники. Бидлоо вообще обладал многими талантами: строил, разбивал сады, музицировал, рисовал. Ему принадлежит первоначальный деревянный проект дворца Меньшикова, он разбил Лефортовский парк, а несколько его картин по сей день висят в галереях родного Амстердама. «Свое призвание и честь я искал в практической медицине, в то же время проявлял склонности к различным искусствам и наукам, таким как живопись, рисование, музыка, математика, геометрия, архитектура», писал Бидлоо.
От богадельни до «гошпиталя»
До середины XVII века на Руси о здоровье народа полагалось думать лишь самому народу. Государство и церковь стояли в стороне. Перемены начались, когда лучшие люди Московии стали задумываться о необходимости интеграции европейских научных знаний. МОСЛЕНТА вспомнила, как появились в столице первые настоящие больницы.
Первые благотворители
Ситуация с лечением народа в Москве была действительно плачевной. Единственный Аптекарский приказ, созданный только при Борисе Годунове, ведал лечением царской семьи и, при случае, армейской медициной, лечение же простолюдинов в его функции не входило. При некоторых монастырях существовали богадельни, но это, скорее, были не больницы, а хосписы. О научном подходе к лечению там речь не шла, все ограничивалось минимальным уходом и молитвой за упокой души — книжная мудрость, присущая монастырям Киевской Руси, растворилась во мраке средневековья.
Но в XVII веке в столицу зачастили образованные богословы из Речи Посполитой (в основном из Украины и Беларуси), а с ними понемногу стали возникать неведомые ранее общественные институты, в том числе и первые больницы. Поначалу инициатива исходила «снизу», но в петровское время власть подхватила ее.
Первый известный нам настоящий госпиталь появился в Москве благодаря стараниям удивительного человека, окольничего царя Алексея Михайловича Федора Ртищева. Заведение, которое открылось около 1653 года и располагалось в доме самого Ртищева, функционировало за его счет и могло принять несколько десятков больных. Просуществовало оно более полувека, потом здание сгорело.
Потомки знаменитого мецената и мыслителя не горели желанием продолжать его начинание, но в дело вмешался царь Петр. По его указанию госпиталь отстроили и назвали «Больница Федора Ртищева» в память о «милостивом муже», как называли его современники. К сожалению, больница эта просто постепенно угасла, материальных следов ее не сохранилось.
Князь Борис Иванович Куракин
Следующая яркая благотворительная инициатива была связана с именем знаменитого дипломата петровской эпохи князя Бориса Ивановича Куракина. Он занимал пост русского посла в Париже и так вдохновился идеей отстроенного по приказу Людовика XIV Дома инвалидов, что по возвращении решил построить в Москве нечто похожее — «шпиталь (госпиталь) для призрения заслуженных воинов, не имевших средств к существованию».
К сожалению, князь вскоре умер в Париже, не успев реализовать свой замысел, но перед смертью он взял со своего сына Александра слово, что тот завершит его начинание. В 1731 году по ходатайству князя Куракина Анна Иоановна выделила земли в Басманной слободе, а через десять лет госпиталь принял первых постояльцев — увечных офицеров. На открытии лично присутствовала императрица Елизавета Петровна.
Каждому ветерану была выделена мебилированная комната, к столу подавали мясо и птицу в скоромные дни и рыбу в постные. Постояльцам полагалось вино каждый день и мед по праздникам. За домом был разбит сад для прогулок. К проживающим было всего два требования — ночевать в госпитале и посещать службы в храме.
Здание «Куракинской богадельни», позже переименованной в Странноприимный дом, не раз перестраивалось, но в целом пансион просуществовал до революции. Представители рода Куракиных по наследству передавали пост попечителя и обязанность заботиться о заведении. В сталинские же годы расположенная в середине комплекса церковь была снесена, само здание отдали под коммуналки. В 90-е здание по адресу Новая Басманная, дом 4 отреставрировали (правда, без церкви) и передали Дому национальностей.
Теперь перейдем к самым ранним больницам Москвы, которые существуют по сей день.
Лефортовский гошпиталь
Самым старым медицинским заведением непрерывно работающим в Москве по сей день является Главный военный госпиталь имени Бурденко. Более того, это еще и первое в стране полноценное медицинское учебное заведение. Сохранился указ Петра от 25 мая 1706 года адресованный московскому градоначальнику боярину Ивану Алексеевичу Мусину-Пушкину:
«…построить за Яузой-рекою против Немецкой слободы в пристойном месте гошпиталь для лечения болящих людей. А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо, да двум лекарям… да из иноземцев и из русских, изо всяких чинов людей, набрать для аптекарской науки 50 человек…».
Можно сказать, что госпиталь был именной, поскольку связан он был с именем доктора Бидлоо. Сей незаурядный и разносторонне образованный человек происходил из Голландии, из рода потомственных лекарей, одновременно проявляя талант художественный и научный. Несколько его картин по сей день висят в галереях родного Амстердама, но, когда русский посол Андрей Матвеев стал искать для Петра личного врача, ему порекомендовали именно доктора Николаса. Жалование лейб-медику предложили такое, что он особенно не думал.
Несколько лет Бидлоо честно сопровождал царя и заботился о его здоровье, одновременно объясняя любознательному монарху тонкости лекарской профессии, но потом взмолился о пощаде:
«После приезда в Россию в 1702 году в качестве простого врача к Его Императорскому Величеству, Величайшая ему память, и после сопровождения Его везде в течение нескольких лет, в конце концов, в связи с моей неустроенностью и слабым здоровьем, я не мог сопровождать Его более. Его Величество, когда я попросил Его позволить мне вернуться домой, был настолько любезен ко мне, что приказал построить госпиталь рядом с Немецкой слободой, и здесь ухаживать за пациентами и обучать 50 студентов анатомии и хирургии».
С первого дня это был не только госпиталь, но и учебное медицинское учреждение. Первый набор в основном состоял из студентов Греко-Латинской академии, поскольку доктор Бидлоо настаивал на том, чтобы студенты знали латынь. Вскоре преподаватель академии отец Гедеон Грембецкий даже жаловался в Святейший Синод, обзывая Бидлоо «записующим что наилучших учеников в анатомическое учение без ректорского и префекторского ведома».
Выпускники новой Медико-хирургической школы стали первыми европейски образованными докторами, выученными в России, а честь именоваться учеником школы Бидлоо было лучшей рекомендацией для дальнейшего продвижения по службе:
«я лутчих из сих студентов Вашего Царского Величества освященной особе или лутчим господам рекомендовать не стыжуся, ибо они не токмо имеют знание одной или другой болезни, которая на теле приключается и к чину хирургии надлежит, но и генеральное искусство о всех болезнях от главы даже до ног … како их лечить … Взял я в разных городах 50 человек до науки …, из которых осталось 33, 6 умерло, 8 сбежали, 2 по указу взяты в школу, 1 за невоздержание отдан в солдаты».
Здание для госпиталя Бидлоо проектировал сам, он же лично разбил парк и ботанический аптекарский сад с целебными растениями. Через некоторое время деревянное здание пострадало при пожаре, и Бидлоо обратился к Петру за средствами для строительства нового каменного дома. Ответ был лаконичен: «Давать и строить!».
Новое здание тоже было построено по проекту самого Бидлоо. Оно не дошло до наших дней, но известно, что завершалось оно восьмигранным деревянным куполом, увенчанным резной золоченой статуей Милосердия. Помимо больничных палат и операционных, в нем был анатомический театр, палата алхимика, аптека, покои для студентов, ученические комнаты и даже настоящий театр, где силами докторов и студентов ставились назидательные спектакли. Страсть к искусству у знаменитого врача была неискоренима.
Здание госпиталя имени Н.Н. Бурденко
В. Павлов / РИА Новости
До самой смерти доктор Бидлоо был верен своему детищу и старался всячески развивать его. Сам написал несколько учебников. Уже после смерти доктора, в 50-е годы, здание было перестроено и расширено по проекту князя Дмитрия Ухтомского, но вскоре и оно стало тесным.
При Павле I известный московский зодчий Иван Еготов (ученик великих Василия Баженова и Матвея Казакова) построил новое здание в классическом стиле, дожившее до нашего времени. Пожар 1812 года обошел его стороной. Впоследствии, конечно, предпринимались реконструкции и перестройки, но характерный облик главного корпуса со сдвоенными колоннами и античным портиком на высоком стилобате сохранился.
Лефортовский госпиталь в разные годы именовался Генеральным сухопутным госпиталем, Военным госпиталем, Генеральным Императора Петра I военным госпиталем, Первым Московским коммунистическим госпиталем, Главным госпиталем РККА. Сейчас это Главный военный клинический госпиталь имени академика Н.Бурденко — старейшее учебное и лечебное заведение страны.
Последнее творение Матвея Казакова
Следующей вехой в медицинской истории Москвы стало открытие первой государственной общедоступной больницы, ведь Лефортовский госпиталь к этому времени уже именовавшийся Генеральным сухопутным и имел ярко выраженную военную направленность.
Связана эта история с заговором, переворотом, страхом и счастливым избавлением, случившимся с Екатериной II в роковом и судьбоносном 1762 году. В начале года умерла императрица Елизавета и на престол вступил Петр III. Прошло полгода, и Екатерина возглавила заговор гвардейских офицеров, сместив незадачливого мужа и взяв власть в свои руки. Это случилось в конце июня.
В начале осени Екатерина с сыном Павлом выехала в Москву на коронацию. Стоит отметить, что на тот момент законности ее притязаниям на императорскую корону придавало именно то, что она мать наследника, а не жена свергнутого ей же Петра. По приезду в Первопрестольную маленький Павел тяжело заболел, а это делало положение будущей императрицы весьма шатким.
К счастью, московские медики сумели быстро поставить наследника на ноги, после чего коронация прошла спокойно. В ознаменование счастливого избавления была выпущена памятная медаль с надписью «Освобождаясь сам от болезней, о больных промышляет», а еще десятилетний наследник обратился (якобы) к маме с просьбой, чтобы в Москве была создана «свободная», то есть общедоступная больница:
«Просил Ее Императорское Величество любезный Ее Императорского Величества сын, цесаревич и великий князь Павел Петрович, чтобы Ее Императорское Величество позволили ему в Москве под его именем учредить свободную больницу, к чему и способное место избрано близ Данилова монастыря — загородный дом Ее Императорского Величества генерал-кригскомиссара и генерал-прокурора Глебова, на что Ее Императорское Величество всемилостивейше соизволяет, повелевая сенату, упомянутого генерал-прокурора Глебова вышеозначенный двор со всяким строением и с принадлежащею к нему землею, без всякого изъятия, что ему по купчей следует, приняв, отдать в полное ведомство и диспозицию Ее Императорского Величества тайному действительному советнику и любезного Ее Императорского Величества сына обер-гофмейстеру Панину». (Из указа императрицы Екатерины II)
Приобретать место для больницы не пришлось, на это сгодилось загородное имение Александра Глебова, обер-прокурора Синода и генерал-кригскомиссара, который на тот момент был должен казне больше 200 тысяч рублей. Скорее всего, эта сумма не была так уж неподъмна для Глебова, который слыл знатным казнокрадом. Но дело в том, что царедворец ранее был близок к Петру III, даже писал «Манифест о вольности дворянской», и теперь был рад загладить вину перед матушкой-императрицей, преподнеся подарок наследнику.
Возможно, в финансировании госпиталя Глебов тоже принимал участие, возможно, были и другие меценаты. Но официально считалось, что средства идут из личных накоплений малолетнего наследника, о чем говорилось в развешенных по городу объявлениях:
«Неимущи люди мужеска и женска пола, как лекарствами и призрением, так пищею, платьем, бельем и всем прочим содержанием довольствованы будут из собственной, отложенной от Его Высочества суммы, не требуя от них платежа ни за что, как в продолжение болезни их там, так и по излечении».
Павловская больница была официально открыта 14 сентября 1763 года и располагалась в нескольких деревянных корпусах. Однако в 1784 году главный больничный корпус сгорел, и тогда, снова благодаря вмешательству благородного и рыцарственного Павла Петровича, для больницы было построено большое каменное здание.