первые православные святые на руси

Православные святые: сколько их, кто был первым из русских и другие интересные факты

Приблизительное время чтения: 1 мин.

4 июля — Собор всех Святых, в Земле Русской просиявших

Праздник Всех Святых, в Земле Русской просиявших празднуется во 2-е воскресенье после Пятидесятницы (Троицы). Он посвящен памяти всех русских святых.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Первый русский святой — женщина. Это равноапостольная великая княгиня Ольга. Ее канонизировали за распространение христианства — именно после крещения Ольги на Руси появились первые храмы. «Последними» русскими святыми стали: священномученик Максима (Жижиленко), епископ Серпуховский (†1931); Сергий (Дружинин) епископ Нарвский (†1937) и другие святые, включенные в месяцеслов Русской Православной Церкви на заседании Священного Синода 11 марта 2020 года. Канонизации святых продолжаются.

Сколько всего русских святых, сказать невозможно. На 2017 год общее количество поименованных святых (тех, чье имя указано в календаре) — 4993. Из них Русская Церковь считает своими святыми 2574 человека. Больше всего из них новомучеников — 1590 (но их прославление продолжилось и после 2017 года и сейчас цифра больше). Преподобных 547, мучеников до ХХ века — 160, святителей — 120, праведных — 26, благоверных царей и князей — 70, юродивых — 55, равноапостольных — 6.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Прославление святых продолжается постоянно. Над изучением документов и подготовкой работает специальная Синодальная комиссия по канонизации святых. При необходимости она привлекает историков, медиков и других специалистов, чтобы убедиться в достоверности исторических свидетельств. Решение о канонизации принимает Священный Синод или Архиерейский Собор Русской Православной Церкви, которым комиссия передает свои заключения.

Благодарим за помощь в подготовке материала священника Сергия Бегияна, магистра богословия и автора диссертации «Историко-агиологический анализ месяцеслова Русской Православной Церкви».

Источник

Первые православные святые на руси

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Князья Борис и Глеб стали первыми святыми, канонизированными именно русской церковью. Они не были первыми святыми русской земли, так как позже Церковь стала чтить живших до них варягов Феодора и Иоанна, мучеников за веру, погибших при Владимире-язычнике, княгиню Ольгу и князя Владимира, как равноапостольных просветителей Руси. Но святые Борис и Глеб были первыми венчанными избранниками русской Церкви, первыми чудотворцами ее и признанными небесными молитвенниками «за новые люди христианские». Летописи полны рассказами о чудесах исцеления, происходивших у их мощей (особый акцент на прославлении братьев как целителей сделан в XII веке), о победах, одержанных их именем и с их помощью, о паломничестве князей к их гробу.

Их почитание сразу установилось, как всенародное, до церковной канонизации. Греки-митрополиты сначала сомневались в святости чудотворцев, но митрополит Иоанн, который сомневался больше всех, в скором времени сам перенес нетленные тела князей в новую церковь, установил им праздник (24 июля) и составил им службу. Это был первый пример твердой веры русских людей в своих новых святых. Только так можно было преодолеть все канонические сомнения и сопротивление греков, вообще не склонных поощрять религиозный национализм новокрещенного народа.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Антоний, когда к нему начала собираться братия, оставил ее на попечение поставленного им игумена Варлаама и затворился в уединенной пещере, где и пребывал до самой смерти. Он не был наставником и игуменом братии, кроме самых первых пришельцев, и его одинокие подвиги не привлекли внимания. Хотя скончался он всего за год или за два ранее Феодосия, но к тому времени тот был уже единственным средоточием любви и почитания не только монастырской, уже многочисленной братии, но и всего Киева, если не всей южной Руси. В 1091 г. мощи св. Феодосия были открыты и перенесены в великую Печерскую церковь Успения Богородицы, что говорило о его местном, монастырском почитании. А в 1108 году, по почину великою князя Свягополка, митрополит с епископами совершают торжественную (общую) его канонизацию. Еще до перенесения его мощей, лет 10 спустя по смерти святого, преп. Нестор написал его житие, обширное и богатое содержанием.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

В Киево-Печерском монастыре, в Ближней (Антониевой) и Дальней (Феодосиевой) пещерах почивают мощи 118 святых, большинство которых известно лишь по имени (есть и безымянные). Почти все эти святые были иноками монастыря, домонгольской и послемонгольской поры, местно чтимыми здесь. Митрополит Петро Могила канонизировал их в 1643 г., поручив составить общую им службу. И лишь в 1762 г., по указу Святейшего Синода, киевские святые были внесены в общерусские месяцесловы.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Один из очень немногих подвижников домонгольского времени, от которого осталось подробное жизнеописание, составленное его учеником Ефремом. Преп. Авраамий Смоленский был не только чтим в своем родном городе после кончины (в начале XIII века), но и канонизирован на одном из московских Макариевских соборов (вероятно, 1549 г.). Жизнеописание св. Авраамия передает образ подвижника большой силы, полный оригинальных черт, может быть, неповторимых в истории русской святости.

Преподобный Авраамий Смоленский, проповедник покаяния и грядущего Страшного Суда, родился в середине ХII в. в Смоленске от богатых родителей, которые до него имели 12 дочерей и молили Бога о сыне. С детства он рос в страхе Божием, часто посещал церковь и имел возможность учиться по книгам. По смерти родителей, раздав все имущество монастырям, церквам и бедным, преподобный ходил по городу в рубище, моля Бога указать путь спасения.

Когда по клевете ему запретили священнодействовать, в городе открылись разные беды: засуха и болезни. Но по его молитве за город и жителей пошел обильный дождь, и засуха кончилась. Тогда все убедились воочию в его праведности и стали высоко почитать и уважать его.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Святые «благоверные» князья составляют особый, весьма многочисленный чин святых в русской церкви. Можно насчитать около 50 князей и княгинь, канонизированных к общему или местному почитанию. Почитание святых князей усиливается во времена монгольского ига. В первое столетие татарщины, с разрушением монастырей, почти иссякает русская монашеская святость. Подвиг святых князей становится главным, исторически важным, не только национальным делом, но и церковным служением.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Новое подвижничество, которое возникает со второй четверти XIV века, после татарского ига, сильно отличается от древне-русского. Это подвижничество пустынножителей. Взяв на себя труднейший подвиг, и притом необходимо связанный с созерцательной молитвой, монахи-пустынники поднимут духовную жизнь на новую высоту, еще не достигнутую на Руси. Главою и учителем нового пустынножительного иночества был преп. Сергий, величайший из святых древней Руси. Большинство святых XIV и начала XV века являются его учениками или «собеседниками», т. е. испытавшими его духовное влияние. Житие преп. Сергия сохранилось благодаря его современнику и ученику Епифанию (Премудрому), биографу Стефана Пермского.

Источник

Первые русские святые

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Всего получено оценок: 93.

Всего получено оценок: 93.

Первыми русскими святыми стали князья Борис и Глеб. Они были канонизированы 1072 году, менее чем через 100 лет после принятия христианства. Первые русские святые стали небесными покровителями русской земли, о чем напоминает несколько монастырей, город Борисоглебск, деревня Борис-Глеб и несколько сел с названием Борисоглеб.

Происхождение

Они оба были сыновьями князя Владимира Святого. Дата их рождения неизвестна, вероятно, около 990 года. Согласно летописям, матерью Бориса была или Анна Византийская или “болгарыня”. Следовательно, если вспомнить, что после 988 года князь Владимир новых браков не заключал, то датой рождения Бориса может быть и 987 год, в языческий период жизни у него могла быть жена болгарского происхождения.

Он получил от отца удельный престол в удаленном от Киева городе Ростове на территории современной Ярославской области. В начале XI века эта была далекая окраина Древнерусского государства, так как Москва, Тверь, Кострома и Владимир-на-Клязьме еще не существовали.

Святыми они стали под мирскими именами, а в их крестильными имена были Роман и Давид. Впрочем, имя Борис к концу X века перестало быть языческим, например, одного из выдающихся болгарских царей так звали.

Трагическая судьба Бориса и Глеба

В 1015 году князь Владимир Святославич был болен и вызвал к себе из Ростова князя Бориса. Он поручил ему поход на печенегов. Борис не обнаружил противника, поэтому пошел обратно в Киев. По пути он остановился на реке Альте, которая находится на юго-востоке современно Киевской области. Во время похода скончался князь Владимир и престол занял сводный брат Бориса – князь Святополк. Он решил избавиться от брата, считая его конкурентом на трон в Киеве. К Борису были посланы убийцы, они пронзили его копьями и ударили мечом в сердце. Следующим погиб князь Глеб. Святополк вызвал его в Киев. В пути Глеб сделал остановку около Смоленска, где его и нашли убийцы.

Изначально Бориса похоронили в Вышгороде, а Глеба под Смоленском. Спустя 4 года после усобицы между Святополком и Ярославом, в 1019 году, его тело перенесли в Вышгород.

Они являются святыми не только для русской православной церкви, но и для католической. В ее списках святых они известны как Роман Русский и Давид Польский. Дата их канонизации на Руси до сих пор спорная, между 1020 и 1115.

первые православные святые на руси. Смотреть фото первые православные святые на руси. Смотреть картинку первые православные святые на руси. Картинка про первые православные святые на руси. Фото первые православные святые на руси

Что мы узнали?

Следствием принятия христианства на Руси стало не только появление митрополита и церквей, но и канонизация первых русских святых. Они оказалась жертвами очередной княжеской междоусобицы.

Источник

Первые русские святые Инна, Пинна и Римма

История русских святых мучеников, проливших свою кровь за Христа, начинается еще во времена апостольские – в те времена, когда крестить наших предков шел с проповедью о спасении святой апостол Андрей. Первыми русскими святыми мучениками являются Инна, Пинна, Римма, память которых отмечается Русской Православной Церковью 20 января / 2 февраля.

Первые русские святые мученики Инна, Пинна и Римма (I в.) были учениками святого апостола Андрея. Родом они были из северной земли Великой Скифии, то есть они ильменьские славяне-русы[2].

В книге архиепископа Сергия (Спасского) «Полный месяцеслов Востока» их родиной ошибочно названа Малая Скифия. «Римская и ранневизантийская провинция Малая Скифия (район современной Добруджи, Румыния) появилась только в конце III – начале IV века нашей эры при императоре Диоклетиане»[3], поэтому одновременно быть учениками апостола Андрея и жителями Малой Скифии невозможно, на что не обратил внимания архиепископ Сергий[4].

Инна, Пинна, Римма были крещены апостолом Андреем, рукоположены в священники и направлены для укрепления веры и утверждения благочестия среди греков и инородцев, проживающих в Босфорском царстве. По пути в Таврию они везде проповедовали христианскую веру и крестили народ.

По приказу Херсонесского князя-язычника за христианскую проповедь они были схвачены и преданы страшной казни. В западной церковной агиографической традиции сохранилось свидетельство в «Асta Sanctorum» Иакова Ворагинского[5] об их мученической кончине:

«De Sanctis Martyribus Inna, Pinna, Rimma.«О святых мучениках Инне, Пинне, Римме.
Non sit calidum et splendidus sicut crystallus Inna refrigerandi vim habet ad fortes illius, Pinnensem Rima. Et in agonibus martyrum, quaedam prouinciae conuenerunt, et idolis servientes, quo capta barbaros ad praesidem. Christus praecepit ut a frigus Confessoris. Martyr accideret structum solidus acta in medio aquarum: et quamvis per ventosa frigoribus et corpus aquae gelu constricti et sedebam tristis usque peruenit ultimum vita, operam ad eorum beatitudinis rutsi anima Dei».Да обретут тепло чистейшие, как хрусталь, ратоборцы хлада Инна, Пинна, Римма. Они претерпели мученичество в некоей северной провинции, где были схвачены варварами-идолопоклонниками и приведены к правителю. Тот повелел, чтобы исповедники Христовы погибли от холода. Мученики были привязаны к прямым и твердым бревнам, установленным посреди потока, и, хотя стояло ветреное и холодное время года и твердую гладь воды сковал мороз, они оставались неподвижны, пока не достигли предела земной жизни, предав свои блаженные души в руци Божии»[6].

«Первоначальный текст рукописи Мученичества (вероятно, вторая половина IV в.) не сохранился; в рукописи XI века (Paris. Gr. 1488) содержится краткое извлечение из него (эпитома); также известны сказания в византийских стишных синаксарях конца X – XIII веков (см., напр.: SynCP. Col. 407; Paris. Gr. 1617; Ambros. B. 104) В заглавии эпитомы указано, что Инна, Пинна, Римма пострадали в Готии (в Минологии императора Bacилия II (кон. X – нач. XI в.) употреблено архаичное название – Скифия. Проф. Е.Е. Голубинский предположил, что Инна, Пинна и Римма пострадали в Крыму, а их мощи были перенесены в порт Алиск или Аликс, который находился на месте современной Алушты»[7].

Можно предположить, что святые мученики Инна, Пинна, Римма имели сан епископов, так как в кондаке (гимне), посвященном им, говорится: «…христианом заступников, Царствия Божия благовестников», а такое сравнение применимо только к архиереям. «Радуйтеся, святии Инна, Пинна и Римма, страстотерпцы Христовы и первые Крестителие (!) и Небесные заступницы Земли Русской…»[8]

В «Полном месяцеслове Востока» архиепископ Сергий (Спасский) приводит сведения из Сербского пролога XIII века, где в поучении на день памяти святых русских мучеников приводятся их имена в сербской огласовке: Енен, Нирин и Пен[9].

В числе русских святых I века В.Н. Татищев называет еще неоправданно забытых князя мученика Оскольда (Аскольда) и Глеба (Улеба), брата Святослава. Он писал: «Его же можно (Оскольда) за первого в Руси мученика почитать, как и Улеба (Глеба), брата Святослава, кои от неведения истории забыты и в святцы не внесены»[10].

В числе первых русских святых также известны священномученики Херсонесские: епископы Василий, Ефрем, Евгений, Агафадор, Елпидий, Еферий, Капитон, святой мученик Емилиан, святой великомученик Никита Стратилат Скифоготфский († 305), святой мученик Флориан Стратилат († 300).

Это только малая часть известных первых русских святых, прославленных Вселенской Православной Церковью. А сколько утрачено сведений о других славяно-русских святых! Летописи, хранившие в себе столько ценного о жизни наших далеких предков, погибли в огне нашествий иноплеменников: готов, гуннов, хазар и прочих.

В архиве Симферополя сохранился документ под названием «Всем священникам Симферопольской и Крымской епархии»: «Прошу вас, отцы всечестные, поминать на отпустах литургии, вечерни и утрени святых мучеников Инну, Пинну, Римму, ибо их надо считать крымскими святыми. Это – очень древние мученики». Этот документ подписан 30 октября 1950 года святителем Лукой (Войно-Ясенецким), архиепископом Симферопольским и Крымским. Сейчас возле алуштинского храма во имя Всех крымских святых возведена часовня святых мучеников Инны, Пинны, Риммы, где помещена на стене редкая икона с их святыми образами.

К сожалению, в богослужебной практике память святых мучеников Инны, Пинны и Риммы не выражена особым богослужением, поэтому в среде церковных людей день их памяти совершенно и неоправданно забыт. Прославление памяти первых русских святых должно стать для нашей святой Церкви устойчивой литургической традицией и должно быть возведено по типу уставного служения, как минимум, к полиелейной службе.

Прославлять первых общенародных святых и молиться им – наш долг и честь. Святые мученики Инна, Пинна и Римма – это первый священный дар, первый плод веры наших далеких предков, который они принесли в знак своей веры и любви к Господу и Спасителю нашему Иисусу Христу, открыв своим первомученическим подвигом начало собрания драгоценной духовной сокровищницы – великого сонма всех святых, в земле Российской просиявших.

Источник

Первые святые и рождение русской иконы

Разумеется, Добрыня обратил внимание на эти факты прежде всего потому, что речь шла о святых-соотечественниках: на фоне сотен церквей Константи­нополя и тысяч образов разных святых, которые там находились, эти свиде­тельства почитания Бориса и Глеба были каплей в море. Тем не менее они имели определенное символическое значение. Присутствие образов русских святых в византийской столице красноречиво говорило о том, что Русская церковь, одна из самых молодых митрополий Константинопольского патри­архата, сразу после Крещения Руси Владимиром внесла свой вклад в общехрис­ти­анскую сокровищницу святости. Даже те византийцы, которые ничего не знали о жиз­ни и смерти святых братьев, видя их необычные, явно невизан­тийские костю­мы и атрибуты, убеждались в том, что и вчерашние «варвары» могут дать миру собственных святых. Заказчиками константинопольской иконы и храма в Ис­пи­гасе, вероятно, были русские князья или епископы, но в данном случае они не могли действовать без санкции константинополь­ского патриарха. Его разре­шение означало, что жизнь Бориса и Глеба была признана достойной подража­ния, приписывавшиеся им чудеса считались подлинными, а их изображения воспринимались как достоверные портреты, которые способствуют общению верующих с самими святыми и заслуживают почитания.

Маловероятно, что образы Бориса и Глеба были широко известны в Византии. Мы не располагаем никакими произведениями, которые позволяли бы гово­рить о том, что греки почитали первых русских святых в более позднее время. Тем не менее для домонгольской эпохи судьба культа Бориса и Глеба в Визан­тии представляется довольно успешной, особенно в сравнении со святыми других православных территорий, которые, подобно Руси, не входили в состав империи. Этому, очевидно, способствовали не только интенсивные связи между Константинополем и Киевом, но и роль Бориса и Глеба как «новых», только что явившихся святых, чьи останки были доступны для поклонения и соверша­ли многочисленные чудеса.

Кроме Бориса и Глеба, погибших в ходе княжеской усобицы, и Леонтия Ростов­ского, чью биографию источники излагают противоречиво, на Руси были и «классиче­ские» мученики, пострадавшие за исповедание христианской веры. Это Феодор Варяг с сыном Иоанном, убитые в Киеве при Владимире еще до его крещения, и Авраамий Болгарский — христианин, погибший в Волжской Бул­гарии, но почи­тавшийся во Владимире-на-Клязьме, куда в 1230 году торже­ственно перенесли его мощи.

Рано появились и собственные преподобные, то есть свя­тые монахи. Наиболее известными из них были Антоний и Феодосий, основав­шие знаменитый Киево-Печерский монастырь и чтившиеся уже в XII столетии. За ними следует целый сонм печерских подвижников — героев сложившегося к первой трети XIII века Киево-Печерского патерика. К середине того же столе­тия в формах существовал культ преподобного Авраамия Смоленского и полоцкой княжны-инокини Евфросинии: на это указывают их жития, напи­сан­ные соответственно во второй четверти XIII века и на рубеже XII–XIII веков.

Домонгольские изображения почти всех перечисленных персонажей отсутст­вуют. Иногда это можно объяснить утратой древнейших памятников, проис­шед­шей по разным причинам. Развитие других культов и связанной с ними изобразительной традиции могло быть прервано неблагоприятными обстоя­тельствами: в случае с Авраамием Болгарским таким обстоятельством, скорее всего, стало монгольское нашествие, подорвавшее мощь Владимира-на-Клязьме, а в случае с Евфросинией Полоцкой и Авраамием Смоленским — ослабле­ние Полоцкого и Смоленского княжеств. Почитанию других святых, вероятно, препятствовало отсутствие чудес от их мощей или даже отсутствие самих мо­щей, недоступных для поклонения. Поскольку наличие чудотворящих останков в русской традиции стало важным условием для становления культа святых, а акт их обретения фактически заменял собой канонизацию, подобный недо­статок мог серьезно повлиять на отношение верующих к очень заметным персонажам, таким как креститель Руси Владимир: у его гробницы не совер­шались чудеса, и по этой причине в домонгольское время культ Владимира не полу­чил развития. Что касается многочисленных киево-печерских препо­добных, погребенных в монастырских пещерах, то их, скорее всего, воспри­нимали обоб­щенно, как сонм подвижников, чьи деяния характеризовали не столь­­ко их самих, сколько Киево-Печерский монастырь — место, наделен­ное особой сте­пенью святости. Поэтому индивидуальные образы этих местно­чти­мых усоп­ших не имели значения: всю монастырскую братию и саму обитель олицетво­ряли ее основатели Антоний и особенно Феодосий.

В известном смысле к числу святых, которые в домонгольской Руси восприни­мались как свои, местные, можно отнести одного из первых римских пап — Климента, скончавшегося в херсонесской ссылке. Часть его мощей была пере­несена Владимиром Святым из Херсонеса в Киев и положена в Десятинной церкви. Следствием этого события стало сложение устойчивого почитания Климента на Руси. Оно выразилось в строительстве посвященных ему церквей, создании изображений и восприятии этого римского епископа как своего рода участника христианизации Руси. Еще один святой вселенской церкви, доволь­но рано получивший аналогичный статус, — апостол Андрей Первозванный, который, согласно легенде, включенной в состав Повести временных лет, прошел по землям будущей Руси и предрек расцвет христианской веры. Однако русские изображения этих святых в целом следуют византийским стандартам и не являются оригинальными. Гораздо более интересны «портреты» святых, сконструированные на Руси, хотя и по византийским правилам. Это именно та, не так уж часто встречающаяся ситуация, когда мы можем говорить о собст­вен­­­ном вкладе Руси в сокровищницу восточнохристианской иконографии.

Если резюмировать данные о тех собственно русских святых, чье почитание в домонгольскую эпоху приобрело развитые формы, таких персонажей ока­жется гораздо меньше, чем уже было перечислено. В первую очередь это князья Борис и Глеб, затем — киево-печерские преподобные Антоний и Фео­досий, и, наконец, ростовский епископ Леонтий. Есть прямые или кос­венные сведения о том, что этих святых изображали на иконах, а их гробницы укра­шались сере­бром, превращаясь в драгоценные реликварии (источники сообщают о серебря­ных украшениях рак, то есть гробниц, Бориса и Глеба в посвященном им храме в пригороде Киева — Вышгороде и Феодосия Печерского в Успенском соборе Киево-Печерского монастыря).

Память об основателях монастырей и желание иметь их образы, которые в слу­чае благоприятного развития событий могли бы стать авторитетными прото­типами для икон, были явлением, характерным для восточнохристианской культуры. О том, что прижизненные или посмертные портреты подвижни­ков — естественно, условные — писались византийскими мастерами «с натуры» или по рассказам очевидцев, мы хорошо знаем из гре­ческих житий. Этот обычай рано перешел и на Русь. Если верить Киево-Печерскому патерику, вскоре после кончины Антония и Феодосия Печерских в монастыре уже были их образы, вряд ли пользовавшиеся публичным почи­танием, но все же сохранявшиеся как святыня. Именно по этим иконам визан­тийские живописцы, прибывшие в 1080-е годы в Киев для росписи монастыр­ского собора, узнали людей, которые в Константинополе договаривались с ними о выполнении работ. Разумеется, это было чудо: мастерам явились Антоний и Феодосий, к тому времени уже несколько лет как умершие.

Сам этот мотив — узнавание явившегося святого по его образу — типичное общее место византийской литературы. Следовательно, сообщению патерика можно было бы и не поверить. Однако важнее другое: судя по этому сообще­нию, не позже начала XIII века в Киево-Печерском монастыре считали, что у изображений Антония и Феодосия есть очень древние прототипы и, следо­вательно, их реплики имеют портретное сходство с самими преподобными. Следует добавить, что правдивость этого рассказа весьма вероятна, так как причисление к лику святых Феодосия Печерского относят к рубежу XI–XII ве­ков: он умер в 1074 году, а в 1091 году состоялось обретение и перенесение его мощей. К этому времени должны были появиться и первые иконы Феодосия, а также, вероятно, изображения его собрата Антония, поскольку позднее их почти всегда изображали вместе.

История формирования иконографии печерских преподобных недвусмысленно говорит о том, что для людей Средневековья образы святых были портретами, которые узнавались не только по надписям, но и по визуальным признакам — типажам, прическам, форме бороды, возрастным характеристикам, одеяниям и атрибутам. Это не вполне согласуется с представлениями о средневековой иконописи как о крайне условном искусстве. Между тем это искусство основы­вается на мощной традиции античного портрета, хотя и тяготеет к условности и типизации облика святых.

Если иконография русских святых могла зависеть от иконографии святых, издавна почитавшихся в Византии, возникает вопрос: насколько оригиналь­ными были древнейшие изображения Бориса и Глеба? К сожалению, обстоя­тельства их создания известны плохо. Лишь «Чтение о житии и о погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» — текст позднего XI века, принад­ле­жа­щий перу Нестора — сообщает об иконе святых братьев, написанной по при­казу Ярослава Мудрого для пятиглавой деревянной церкви, которая была постав­лена в Вышгороде над мощами святых. Автор «Чтения» специально отмечает «портретный» характер образа: верующие, созерцая икону, видели как бы са­мих Бориса и Глеба. Впрочем, в этих словах отражены самые общие пред­ставле­ния об историчности икон святых, характерные и для византийской, и для древнерусской культуры.

Один из важнейших элементов ранних изображений Бориса и Глеба — их одежды. Именно они делают иконографию первых русских святых крайне ори­гинальным явлением. Дело в том, что образы русских иноков или еписко­пов фактически не отличались от образов византийских святых, принадле­жавших к тем же чинам святости, так как и те и другие изображались в одина­ко­вых монашеских или епископских одеяниях. Между тем иконография Бориса и Гле­ба очень отчетливо привязана к древнерусским реалиям. Разработавшие ее мастера не пытались уподобить сыновей Владимира византийским импера­то­рам или ветхозаветным царям, которых было принято изображать в визан­тий­ском императорском костюме. Борис и Глеб не похожи и на мучеников, пред­ставленных в римских патрицианских одеяниях. Очевидно, по настоянию заказ­чика первой иконы Бориса и Глеба они были представлены в одеждах русских князей — длинных подпоясанных рубахах, характерных плащах с тре­угольным полотнищем, закрывающим переднюю часть фигуры, и округлых или конических шапках с меховой опушкой.

Можно говорить о том, что формирование столь узнаваемой внешности Бориса и Глеба суммирует несколько тенденций. С одной стороны, историчность и достоверность облика святых братьев и в особенности их атрибутов не проти­воречат методам иконографического творчества, характерным для византий­ского искусства. С другой стороны, результат оказывается настолько невизан­тийским, что изображения Бориса и Глеба хочется сопоставить с образами святых правителей, почитавшихся в Северной, Центральной и Восточной Ев­ропе — Вячеслава (Вацлава) Чешского, Олафа Норвежского, Стефана Венгер­ского и других. Иконография этих святых, чтившихся христианами латинской традиции, но типологически близких «православным» Борису и Глебу, не была связана с византийской или западной императорской иконографией. Однако у нее были другие достоинства: узнаваемость и связь с местными реалиями, делавшая очевидным сходство святых королей с их потомками — представи­телями той же династии.

Подобным же образом воспринимались зрителями изображения Бориса и Глеб­а. Облик святых князей, экзотический с точки зрения византийцев, был нормален для жителей Руси и тем более для сродников Бориса и Глеба — князей из рода Рюриковичей. Но именно эта нормальность и имела значение. Сходство икон святых братьев с обликом реальных русских правителей, носив­ших такие же плащи корзна Корзно — княжеский плащ или мантия, застегивавшийся запонкой-фибулой на правом плече. и шапки, свидетельствовало о том, что Борис и Глеб — «свои» святые для русской княжеской династии и всей Русской земли. Появление иконографии Бориса и Глеба в русских княжеских одеждах отчасти объясняет, почему князья второй половины XI — XII веков не пытались заим­ствовать атрибуты византийских императоров, как это делал Владимир Святой, на своих монетах предстающий в императорской короне. У Рюриковичей появи­­лись не просто святые сродники, но идеальные предки, как бы освящав­шие своим авторитетом родовые традиции и даже облик русского князя.

Эволюция иконографии Бориса и Глеба от образа князей-мучеников к образу князей-воинов интересна не только сама по себе, но и как доказательство того, что представления о первых русских святых не были застывшими. Напротив, на протяжении домонгольской эпохи этот сюжет не раз переосмыслялся. Это неудивительно, если учесть, что к XII веку кроме Вышгорода, где нахо­дился главный Борисоглебский храм, хранивший мощи братьев, в разных землях Руси существовали и другие посвященные им церкви — например, храмы, по­стро­енные в местах гибели обоих князей. Об убранстве этих давно погибших сооружений нет почти никаких сведений. Однако даже тот фраг­ментарный материал, который сохранился от XI–XIII веков, позволяет говорить о большом разнообразии произведений и их функций. Образы Бориса и Глеба встречаются в иконописи и в храмовых росписях, в миниатюрах рукописей, в каменных иконках, на медных крестах-мощевиках и на перегородчатых эмалях, на печа­тях князей, носивших имя Борис или Глеб. Кроме тех компо­зиционных вари­антов, о которых уже шла речь, к концу XII века существовали и другие. Это, например, образы Бориса и Глеба, которые держат в руках посвященные им храмы, выступая в качестве их покровителей и, в переносном смысле, основа­телей (ситуация, совершенно нетипичная для византийского искусства, где с храмами в руках изображались их настоящие строители). Это и образы Бори­са и Глеба на конях, видимо, основанные на житийном рассказе о явлении конных святых. Благодаря русскому культурному влиянию они добрались даже до балтийского острова Готланд — русские святые в виде всадников представ­лены в росписи конца XII века в одном из местных храмов. Есть основания думать, что уже в XII столетии существовали и изобразитель­ные циклы, иллю­стрировавшие тексты о Борисе и Глебе.

Такая активность иконографического творчества, характеризуя культуру домонгольской Руси, предвосхищает и объясняет богатство русской изобра­зительной традиции XIV–XVII веков, когда «своих» святых на Руси станет гораздо больше. История русской святости начинается в домонгольскую эпоху, и имен­но в это время рождаются многие иконографические темы, впослед­ствии полу­чившие большую популярность. Их появление было бы невозможно без проч­ной византийской базы, включавшей и теорию иконного образа, и практиче­ские принципы создания портрета святого. Однако из-за того, что Русь никогда не стремилась к воспроизведению византийской культуры во всей ее полноте и рано сформулировала собственные предпочтения, облик ее ран­них святых специфичен и узнаваем. Впоследствии он не раз изменится, как это произошло и с иконографией Бориса и Глеба. Но и эти изменения будут про­исходить в рамках византийской иконографической парадигмы и с оглядкой на русские реалии.

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *