первым историческим трудом древней руси был
Новое в блогах
Самые первые историки по истории Руси
Историки и история: первые книги по истории России до XIX в.
Кто вообще первым написал историю российского государства?
Большинство людей о нашей истории знают только по школьным учебникам.
Кто-то знает об «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, написанную во времена Пушкина.
Первое ли это сочинение по русской истории? Писал ли кто раньше Н. М. Карамзина о русской истории?
Писали. Напомним кратко об этих людях и их произведениях.
Мартин Вельский (1495–1575)
Автор «Хроники всего света» в 10-ти книгах (1551), «Хроники Польши» (1597).
Мартин Кромер (1512–1589)
Польский церковный деятель, дипломат и историк. Учился в Кракове и Болонье. Написал «О начале и истории польского народа» (1555), опубликовал в 1611 г. перевод на польский язык «Польской хроники в 30 книгах» Мартина Блажовского.
Матвей Стрыйковский (1547 — ок.1592)
«Хроника польская, литовская, жмудская и русская» (1582, Кенигсберг) с древнейших времен до 1572 г. Польский историк, секретарь посольства А. Тарановского в Турцию, участник Ливонской войны.
Александр Гваньини (1538–1614)
Итальянец на польской службе, ротмистр, комендант крепости Витебск на протяжении 18 лет. Автор книги «Описание Сарматии Европейской» (1578, лат), перевел на польский «Хронику Сарматии Европейской» (1611).
«Далматинский историк, родоначальник югославской исторической науки. В книге „Славянское царство“ (1601, рус. пер.1722) пытался дать историю всех славянских народов, показать их единство, выдвинул теорию скандинавского происхождения славян» (Советский энциклопедический словарь, с. 931). По мнению Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко, Орбини — итальянский (рагужский архимандрит) историк (Носовский, Фоменко. Империя, с. 286). Перевод был сделан с итальянского (!) языка — языка оригинала — на русский по распоряжению Петра I. Энциклопедический словарь искажает содержание книги Орбини, которое во многом противоречит учебникам.
Составитель «Синопсиса, или краткого собрания из разных летописей» (1674) — первого печатного исторического произведения.
А. И. Лызлов (1655–1697?)
Участник Чигирского похода 1677 г., крымских походов 1687–88 гг., Азовского похода 1695 г. против турок и крымцев. Имел чин стольника (1677).
Написал «Скифскую историю» (1692). Много уделил внимания и места в книге «татарам, Батыеву нашествию, Золотой Орде и другим татарским ханствам» (Шапиро, 1993. с. 134). В его книге ни слова нет о «собирателе земли русской» Иване Калите.
Вот что он писал о первом крымском хане Гаджи Гирее (XV век): «Некогда хан крымский Ачи-Гирей (Гаджи Гирей. — Авт.), воююще против супостат своих, просил помощи от пресвятые богородицы (в Успенском монастыре), обещающе знаменитое приношение и честь образу ее воздати и творяще тако: егда бы откуду с корыстью и победою возвращашеся, тогла избрав коня или двух елико наилучших, продавше и накупивши воску и свещ сделавши и поставляше тамо через целый год, еже и наследники его, крымские ханы, многожды творяху».
Татарский хан — христианин?
Русский дипломат, историк. Написал во время пребывания в шведском плену «Ядро Российской истории» (1770) (Шапиро, 1993. с. 163). Полевой называет автором этого труда русского дипломата и резидента в Швеции А. Я. Хилкова (1676–1718), который также, как свидетельствует «Советский энциклопедический словарь», был в шведском плену. Похоже, речь идет об одном и том же человеке — автор не просвещен в данном вопросе[1].
«Хилков… начал книгу свою сотворением мира, выводя русских от Мосоха, почитая Рюрика потомком Пруса, брата Августа, римского императора: довольно, чтобы понять достоинство Истории, писанной Хил-ковым; но „Ядро Хилкова“ было напечатано в 1770 году, потом еще два раза, и породило „Новое Ядро Российской истории“, сочиненной Неха-чиным, напечатанное в 1795 г., и потом в 1809 и 1810 годах вторым изданием!» (Полевой, Т. 1. С. 29).
Выдвинул нормандскую версию. Прожил в России около десяти лет (1726–1736?). Не знал русского языка.
В. Н. Татищев (1686–1750)
Занялся российской историей благодаря Петру I, который лично передал ему копию Радзивиловской летописи.
Написал «Историю Российскую». Первые два тома вышли через восемнадцать лет после его смерти под редакцией Миллера (с «дурного списка»). Полностью все семь томов вышли при Советской власти в 1960-е годы. Фактически это полная летопись. Много ценных примечаний. Использовал документы из Астраханского, Казанского и Сибирского архивов. Как пишет М. М. Тихомиров: «По счастливой случайности Татищев пользовался как раз теми материалами, которые не сохранились до нашего времени, и в этом отношении его труд имеет несравненно большие преимущества, чем труд Карамзина, почти целиком (за исключением Троицкой пергаментной летописи) основанной на источниках, сохранившихся в наших архивах» (Татищев, Т. 1. С. 53). Странное «счастье» выпало на долю труда В. Н. Татищева — все его источники пропали, а все источники Н. М. Карамзина целёхоньки. Наверное, именно поэтому, в силу «счастливой» судьбы, начиная с Н. М. Карамзина «исследователи XIX в. с большим сомнением относились ко многим известиям В. Н. Татищева, обвиняя его в выдумках, а иногда и в прямых подлогах» (Татищев, Т. 1. С. 39). Заметим, что Астрахань, Казань и Сибирь (земли от Волги и до Урала) — это земли Орды, и здесь находились ее основные архивы, в документах которых русская история не была только историей Рюриковичей.
Ф. И. Миллер (1705–1783)
Приехал из Германии в возрасте 20 лет. В 26 лет профессор. Видимо, первый в исторической науке, кто получил возможность «покопаться» в архивах сибирских городов (с 1734 по 1743), и особенно в архивах Тобольска. С 1748 г. русский подданный со званием историографа и обязательством «сочинить „генеральную российскую историю“» (Вернадский, 1998. С. 51). Издал первый том «Истории Сибири», но так и не издал второй (рукопись на немецком языке). С 1766 г. в его руках московский архив коллегии иностранных дел, куда так и не смог попасть русский историк В. Н. Татищев. Миллер считается создателем школы архивариусов.
М. В. Ломоносов (1711–1765)
Написал: «Замечания на диссертацию Г. Ф. Миллера», «Краткий Российский летописец с родословием», «Древнюю Российскую историю от начала российского народа до кончины великого князя Ярослава Первого или до 1054 г.» (издана после его смерти с предисловием Шлёцера). Противник нормандской версии.
Считал возможным пребывание апостола Андрея Первозванного в Киеве и Новгороде, что вступает в вопиющее противоречие с основой из основ современной исторической науки — хронологией по Скалигеру-Петавиусу (подобнее об этом см. в лекции 11). В целом его история достаточна традиционная.
Князь М. М. Щербатов (1733–1790)
Род князей Щербатовых ведет свое начало от святого князя Михаила Черниговского, замученного в Орде. Написал «Историю Российскую от древнейших времен» в 15 томах.
После того как Миллер так и не написал «Истории России», по рекомендации последнего от 1767 г. князь Щербатов был назначен Екатериной II российским историографом (Вернадский, 1998. С. 52; Шапиро, 1993. С. 238). Императрица пристально следила за его изысканиями, и, похоже, не очень была довольна. Ее слова «Голова его не была создана для этой работы» традиционно относят к тяжеловесному стилю изложения, который мешал популярности книг Щербатова. Таким образом, царице нужно было, чтобы написанная история России «пошла в массы». Что это? Желание дать народу знания о его прошлом или желание как можно быстрее дать народу угодные власти знания о прошлом? Она не найдет нужного ей историка, но это удастся Александру I.
Граф А. И. Мусин-Пушкин (1741–1817)
Собиратель древностей. Обер-прокурор синода. Президент Академии художеств. «По его совету Екатерина издала указ об извлечении из монастырских архивов старинных документов и посылке их в распоряжении синода» (Вернадский, 1998. С. 63). Какой смысл и какие последствия имел этот указ — вопрос сам по себе интересный. Романовы несколько раз проделывали процедуру «извлечения» архивов. А. Т. Фоменко считает, что в результате исчезали документы, благодаря которым русская история могла бы выглядеть совсем иначе. Во всяком случае, не повезло казачеству. Его история явно искажена.
Чем знаменит граф Мусин-Пушкин? Каждый школьник знает, что он нашел в Ярославле «Слово о полку Игореве». Менее известна другая его знаменитая находка — Тмутараканский камень. «Знаменитый камень был найден в 1792 году в городке Тамань…. На нем высечена надпись: „В лето 6576 Индикта 6 Глеб Князь мерил море по леду от Тмутороканя до Керчи 10,000 и 4,000 сажен“» (Полевой, Т. 1, с. 485). Тем самым выяснялось местонахождение легендарного Тмутораканского княжества — Тамань.
Как видим, графу, кстати действительному члену Российской Академии наук (1784), удалось сделать, по меньшей мере, три выдающихся, лучше сказать фундаментальных для русской культуры, открытия.
Так случилось, что подлинник «Слова» сгорел при московском пожаре в 1812 году.
Но для Екатерины II в свое время (то есть очень удачно с учетом будущей судьбы подлинника) была снята копия, и она является основой для научных и литературных изысканий. Со временем многие исследователи, и среди них такой исторический авторитет, как А. А. Зимин, поставили под сомнение древнее происхождение «Слова».
Получалось, что написано оно на основе «Задонщины», которая создана не ранее XVI века (имеются и более ранние датировки), по всей видимости, талантливым крепостным графа Мусина-Пушкина (Гримберг, с. 170–201).
Но что еще более интересно.
«Слово» — уникальный шедевр поэтического древнерусского творчества; оно «предстает перед нами во впечатляющем одиночестве» (Гримберг, с. 201). Все остальное уничтожили татаро-монголы, не тронув при этом ПВЛ и массу других летописей и документов. Поразительная избирательность захватчиков. Этакая странная ненависть к художественной литературе.
Не повезло и другому открытию графа — Тмутараканскому камню.
В подлинности надписи усомнились еще при жизни академика (Гримберг, с. 194, 199).
Первые письменные исторические произведения Древней Руси.
Тема 1. Начало древнерусского летописания. «Повесть временных лет».
Первые письменные исторические произведения Древней Руси.
«Начальная русская летопись» (Летописи называют жителей Древней Руси русскими, но надо помнить, что эти «русские» или «русичи» IX—XIII веков были общими предками украинцев, великорусов и белорусов.Киевская Русь, охватившая пространство от Балтийского моря на севере до Черного моря на юге, от Карпат на западе до Волги на востоке, была общей прародиной трех братских народов.) — так принято называть «Повесть временных лет», то есть «Повесть о былых годах», составленную монахом Киево-Печерского монастыря Нестором в начале XII века на основании многих предшествующих, не дошедших до нас летописей XI века и различных русских и греческих исторических источников.
Удивительно появление этого произведения и не менее удивительна его судьба. (Данный материал поможет грамотно написать и по теме Первое произведение по истории древней Руси.Краткое содержание не дает понять весь смысл произведения, поэтому этот материал будет полезен для глубокого осмысления творчества писателей и поэтов, а так же их романов, повестей, рассказов, пьес, стихотворений.) Чтобы у народа появилась необходимость в создании своей истории, в выяснении своих истоков и связей с другими народами, а тем более места своей истории в истории мировой,— для этого нужно было уже обладать высоким национальным самосознанием. Это самосознание было в Древней Руси уже в устном народном творчестве. В тех устных произведениях, которые отразились в составе «Повести временных лет», уже явственно чувствуется интерес к истории, к происхождению названий тех или иных городов или урочищ, к военным подвигам предков.
Нетрудно различить и главные типы фольклорных исторических произведений, использованных летописью. Их несколько. Один из главнейших — местные легенды, связанные с урочищами, могильниками, селами и городами всей великой русской равнины.
Могильные насыпи издавна и у всех народов были связаны с историческими преданиями. Высокие холмы, насыпавшиеся над могилами вождей, сами по себе свидетельствовали о стремлении сохранить на многие поколения память об умерших. Но, кроме того, память о погребенных поддерживалась тризнами, совершавшимися на их курганах, культом, которым были окружены многие из могильных насыпей. С ними связывались различные сказания, жившие в окружающем населении, пока существовали и самые насыпи. Число этих холмов на территории Древней Руси было особенно велико. Их было очень много и в самом Киеве.
Первые летописцы неоднократно ссылаются на эти могильные холмы как на достоверных и правдивых свидетелей точности их исторического повествования. Так, например, память о завоевании Киева Олегом была связана с могилами Аскольда и Дира; гибель Игоря — с его могилой «у Искоростеня града у древлян»; легенда о Вещем Олеге — также с его могилой: «Есть же могила его и до сего дня, слывет могила Олегова» и т. д. Об этих могилах летописец замечает, что они существуют и «до сего дня», о многих из них он говорит, что они «слывут», то есть славятся погребенными в них князьями.
Не только с древними могилами была соединена народная память о делах минувшего. Города и урочища прочно хранили память о своем возникновении. Народная память в Новгороде и в Ладоге связывала определенные места с Рюриком, в Изборске — с Трувором, в Белоозере — с Синеусом. Местные по своему приурочению, эти предания говорили об общерусских деятелях, о событиях общерусской истории. Местные воспоминания о княгине Ольге хранили многочисленные урочища, села, погосты, перевесища (места, где ловились птицы) по Днепру и Десне. В Пскове сохранялись сани Ольги. «И ловища ее сохранились по всей земли и свидетельства о ней и места ее и погосты»,— пишет летописец, отмечая общерусский характер исторических преданий о княгине Ольге.
Насколько обильными и подробными были эти исторические воспоминания, Доказывает хотя бы та точная топография древнего Киева, которую дает летописец, описывая времена, отстоящие от него на целое столетие: «Вода тогда текла у подножия горы Киевской, и на Подоле не жили люди, но на горе. Град же был Киев там, где стоит ныне двор Гордятин и Никифоров, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротиславля и Чюдина, а перевесище (ловушки для птиц) было вне града, и был вне града двор другой, где находится двор деместика (руководителя хора) за церковью святой Богородицы; над горою был двор теремной, был тут терем каменный». Сейчас эти указания летописца ничего не говорят рядовому читателю, но для читателя в XII веке они говорили многое.
Характерно, что наиболее древние исторические воспоминания самым тесным образом связаны с языческим, дохристианским культом предков, но чем ближе ко времени, когда уже пишут летописцы, тем яснее выступают исторические припоминания сами по себе. Историческое самосознание народа становится все более интенсивным, вводится в точные хронологические рамки.
Таким образом, на всем пространстве Руси от Изборска, Ладоги и Белоозера и до северных берегов Черного моря, до Корсуни, где показывали летописцу церковь, в которой крестился Владимир, и до Тмуторокани, нынешняя Тамань на берегу Черного моря, хранилась историческая память об общерусских героях, о первых русских князьях, «трудом» своим великим собиравших Русскую землю. Даже вне пределов Руси, на далеком Дунае, указывали город (Киевец), якобы основанный Кием. Местные по своему приурочению, но общерусские по своему содержанию, эти предания свидетельствовали о широте исторического кругозора народа. В этих местных исторических преданиях говорилось не только о Руси, но и о соседящих с нею народах и странах: венгры, печенеги, греки, скандинавы, хазары, поляки, болгары, а с другой стороны — Царьград, Тмуторокань, Корсунь, Ладога, Новгород, Киев и т. д. составляли тот широкий географический фон, на котором развертывалось действие легенд, связанных с урочищами. Таким образом, сама Русская земля с ее многочисленными городами, урочищами, селами, могильными насыпями была как бы живою книгою ее неписаной истории.
1.5.2. Переводы литературных произведений в древней Руси и их источниковедческое значение
Древнерусская письменная культура тесно связана с христианством. Первое время на Руси пользовались исключительно переводной литературой. Именно она задавала новую систему ценностей и представлений.
Изучение переводной литературы представляет существенные сложности. Прежде всего оно требует знакомства с оригиналом, с которого делался перевод. Иначе понять смысловую нюансировку исходного и переведенного текстов будет невозможно. Лингвисты разработали изощренный инструментарий, позволяющий установить, на каком языке был написан оригинал. Немаловажен также вопрос, где был осуществлен перевод. Однако, учитывая близость литературного языка всех славянских народов, назвать территорию, на которой сделан конкретный перевод, подчас бывает затруднительно.
Следующая группа вопросов связана со сличением переведенного и исходного текстов. Текстологический анализ позволяет понять принципы перевода, уточнить семантическое наполнение отдельных слов, фразеологизмов и целых периодов. Результаты сличения будут во многом зависеть от того, насколько близок список, взятый в качестве основы анализа, к реальному исходному тексту.
Переводы духовной литературы
Духовную литературу принято делить на каноническую (боговдохновенную) и апокрифическую (тайную или отреченную). Последняя, в свою очередь, делится на верочитную (которую разрешалось читать) и ложную (запрещенную к хранению и чтению).
Канонические произведения распадаются на несколько жанров, тесно переплетенных друг с другом: скриптурный (библейские книги Ветхого и Нового Завета); литургический (богослужебный – служебники, требники, молитвословы, часословы, октоихи, паремийники, параклитики, служебные шестодневы, цветная и постная Триоди, служебные минеи, канонники, стихирари, ирмологии, кондакарии и месяцесловы); вероучительный (символы и изложения веры, огласительные поучения или катехизисы, полемические сочинения и толкования);проповеднический (проповеди, сборники постоянного состава – «Златая цепь», «Златоуст», «Златоструй», «Маргарит», «Измарагд» и премудростно-гностической книжности – «Пчела», патерики) и, наконец, агиографический (жития, похвальные слова святым и сказания о чудесах, а также их своды – прологи, синаксари, торжественники, Четьи минеи и изборники переменного состава).
Ресторан для проведения свадеб!
Уютный ресторан в Челнах. Живая музыка, украшение зала, изумительное меню!
Оставить заявку на расчет
Адрес и телефонНабережные Челны
Не интересуюсь этой темой / Уже купил
Навязчивое и надоело
Сомнительного содержания или спам
Мешает просмотру контента
Спасибо, объявление скрыто.
Вы уже купили чучела для охоты?
Предлагаем краснодарские чучела от производителя, по низкой цене. Заходите!
Не интересуюсь этой темой / Уже купил
Навязчивое и надоело
Сомнительного содержания или спам
Мешает просмотру контента
Спасибо, объявление скрыто.
Тексты подавляющего большинства из них историками не изучаются. Отсутствие к ним интереса со стороны историков кажется вполне оправданым: что может дать для изучения истории древней Руси заведомо известное содержание стандартного (к тому же переведенного) текста, определенного каноном? Наверное, поэтому ни одна из этих книг (за исключением агиографических произведений) в качестве источника по истории древней Руси не использовалась.
Конечно, есть исторические исследования, которые не обходятся без упоминаний переводов книг Священного Писания, богословских произведений и пр. Это специальные и обобщающе-обзорные работы по истории древнерусской культуры вообще, общественной мысли и книжного дела в частности. Здесь сакральные тексты в основном привлекаются для определения и характеристики противоборствующих сил, а также восстановления круга стран, с которыми древняя Русь имела книжные культурные контакты.
Поскольку образ мира, в котором и которым жил человек древней Руси, определялся преимущественно сакральными христианскими текстами, исключение их из источниковедческой практики существенно затрудняет понимание смыслов древнерусских источников. Подмена исходных образов, на которые опирался автор древнерусского произведения, системой представлений, почерпнутых из текстов, современных исследователю, ведет к недопустимой модернизации содержания источника. Использование переводных канонических и апокрифических сакральных текстов в качестве основы анализа древнерусских письменных источников позволит существенно расширить их информационные возможности.
Скриптурные и литургические произведения. Древнейшие переводы Псалтыри, Евангелий и Апостола на славянский язык были выполнены Кириллом и Мефодием. После смерти Кирилла Мефодий и его ученики завершили перевод Библии (за исключением Маккавейских книг). В основу перевода легли греческиеСептуагинта и лекционарная (апракосная) редакция Нового Завета. Исключение составила третья книга Ездры, переведенная с латинской Вульгаты.
Начало переводческой деятельности на Руси принято связывать с Ярославом Мудрым. В Киеве переводили не только с греческого, но также с латыни и древнееврейского. Наиболее ранние переводы евангельских текстов на староболгарский (старославянский) язык сохранили апракосное (разбитое на праздничные чтения) Остромирово Евангелие (1056–1057), Архангельское Евангелие (1092), Мстиславово Евангелие (около 1117 г.) и Юрьевское Евангелие (20?е годы XII в.).
До 1499 г. на Руси не было полного славянского списка Библии в одном кодексе. Существовали ли до Геннадиевской Библии полные систематические подборки древнерусских (славянских) переводов канонических библейских книг, неизвестно. Из-за отсутствия полных древнерусских переводов книг Ветхого Завета невозможно хотя бы приблизительно установить, где и когда они были сделаны, могли ли ими пользоваться и в каком объеме древнерусские книжники, не говоря уже о том, чтобы пытаться определить конкретные списки Священного Писания, легшие в основу тех или иных оригинальных текстов.
Вероучительные произведения. В домонгольский период на Руси были известны в переводах важнейшие восточнохристианские произведения этого рода. В болгарском переводе древнерусские книжники знали греческое «Уверие», или «Слово о правой вере», Иоанна Дамаскина – полное систематическое изложение христианского вероучения. В конспективном виде основы христианского вероучения излагались в Кирилловой книге («Огласительное поучение» Кирилла Иерусалимского), известной в болгарском переводе с XI в. (Хиландарские листы). Большой популярностью пользовалась Толковая Палея (толковый Ветхий Завет, включающий полемические статьи против иудеев), создание которой обычно относят к XII в. (самый ранний список – Коломенский, 1406 г.).
К произведениям вероучительного жанра относят также трактаты, в которых изложение богословских вопросов сочетается с наставлениями, что роднит их с проповеднической литературой. Яркий образец подобных памятников – «Лествица» Иоанна Лествичника, известная на Руси в ранних переводах и имеющая хождение по сей день. В ней излагаются основы самосовершенствования христианина, разбитые на 30 последовательных «степеней» (ступеней), поднимаясь по которым, можно достичь небесного блаженства.
Кроме того, на Руси бытовали переводы «Поучений огласительных и тайноводственных» Кирилла Иерусалимского, слово из «Трех слов против ариан» Афанасия Александрийского, два слова о богословии и несколько слов на Господские праздники Григория Богослова, трактат «О Бозе, и о вещи, и о самовластьстве» (славянское название), или «О свободе воли», и три слова из сочинения «О воскресении» МефодияПатарского, «Толкования на Апокалипсис» АндреяКесарийского, а также некоторые другие памятники.
Проповеднические произведения. Сразу после принятия христианства на Руси появляется множество переводных нравоучительных произведений. Среди них особое место занимают несколько трактатов МефодияПатарского («О житии и деянии разумне», «О разлучении яди», «О прокажении» и др.), «Стословец» Геннадия Константинопольского (афористически излагавший нормы христианской морали), нравоучительные сочинения Анастасия Синаита «о различных главизнах», «Пандекты» Антиоха Иерусалимского, «Слово о молитве» Нила Синайского, «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца и многие другие. Большинство из них в выдержках вошло в состав многочисленных изборников.
Самый ранний переводной изборник постоянного состава – «Изборник 1073 года». Он представляет собой копию болгарского перевода, сделанного с греческого оригинала для болгарского царя Симеона. Сразу вслед за ним дьякон Иоанн создал для великого киевского князя Святослава оригинальный древнерусский «Изборник 1076 года». В основу его легли выписки из греческих нравоучительных текстов. В нем нашли отражение нравственные проблемы, характерные для Руси второй половины XI в.
«Изборник 1076 года» и подобные ему проповеднические своды стали прототипом «Измарагда». Это древнерусский сборник, созданный в XIV в. и предназначавшийся для домашнего чтения. В него вошли «слова» и поучения (в основном связанные с именем Иоанна Златоуста). Со временем его состав и объем изменялся.
В конце XV в. изборники типа «Измарагда» легли в основу нового собрания поучений – «Домостроя». Первая редакция его была подготовлена в Новгороде. «Домострой» вводит исследователя в обыденную жизнь древнерусского горожанина, давая ей нравственные оценки. В 50?х годах XVI в. «Домострой» был переработан и сокращен (возможно, при участии священника Сильвестра). Наиболее ранний список измененного варианта «Домостроя» – Коншинский XVI в.
В первые годы XVI в. для полемики с «жидовствующими» Дмитрий Герасимов (по поручению новгородского архиепископа Геннадия) перевел с латинского «Против иудейского безверия» Николая Делира (1501) и «Обличение иудеев» Самуила Евреина. Впоследствии Дмитрий помогал Максиму Греку: Максим переводил с греческого языка на латинский, а Дмитрий и его напарник Власий – с латыни на русский. С ними также сотрудничал русский «толмач» монах Селиван. Обширная переводческая деятельность Максима Грека стала важнейшей частью русской культуры второго десятилетия XVI в. Благодаря ей на русском языке появились Толковая Псалтырь (1519–1522), Толковый Апостол, статьи из византийского лексикона Суда X в., евангельские беседы Иоанна Златоуста, жития из собрания греческого автора X в. СимеонаМетафраста и др.
Житийные произведения. К поучительной литературе близки патерики (отечники) – сборники повестей о монахах-подвижниках и нравоучительных «слов» этих подвижников. Были также минеи (сборники пространных житийных повестей, распределенных по месяцам), а также прологи, или синаксари (сборники сокращенных житий).
Наиболее известными были жития св. Кирилла и Мефодия (последнее сохранилось в списке XII в.), житие апостола Кондрата (самые ранние фрагменты которого относятся к XI в.), житие св. Феклы (также фрагментарно представлено в списке XI в.), жития святых, память которых отмечается в марте – с 4 по 31 число (список XI в.), житие Василия Нового (использованное при создании Повести временных лет) и др. В оригинальных древнерусских памятниках XI–XII вв. упоминаются св. Николай Мирликийский, великомученица Варвара, чешский князь Вацлав, Антоний Великий, Феодосий Великий, Савва Освященный и Евфимий Великий, жития которых, очевидно, тоже были известны. В середине XVI в. все жития подверглись ревизии и значительная их часть вошла в «Великие четии минеи» митрополита Макария. Впоследствии репертуар переводной житийной литературы постоянно расширялся.
Переводные житийные повести и патерики (в частности, Синайский и Скитский) легли в основу оригинальных агиографических произведений.
Памятники отреченной литературы
Большой комплекс переводной литературы представлен апокрифическими произведениями. Основную часть их составляют греческие и иудейские апокрифы. Последние пришли на Русь в греческих переложениях и переводах, а также в оригиналах. Среди них «Сказание Епифания Кипрского о 12 камнях на ризе первосвященника», «Заветы 12 патриархов», книги Еноха, Протоевангелие Иакова, «Хождение Богородицы по мукам», «Паралипоменон Иеремии» («Повесть о попленении Иерусалима»), «Хождение Агапия в рай», «Откровение МефодияПатарского» и другие апокрифы, относившиеся к числу верочитных. С XIII в. получает известность апокрифическое «Сказание Афродитиана» – переложение второй главы Евангелия от Матфея, широко распространенное в Восточной и Центральной Европе. С конца XIV в. появляется большое количество версий апокрифов, связанных с именем царя Соломона (например, «Сказание о Соломоне и Китоврасе»), имеющие параллели в талмудической литературе и новоеврейском фольклоре.
Особое место занимали «История иудейской войны» и «Иудейские древности» Иосифа Флавия. Цитаты из них во множестве рассеяны в оригинальных произведениях древнерусской литературы. Труды Иосифа Флавия обладали на Руси авторитетом, практически равным книгам Священного Писания.
В более позднее время в большом числе списков известны «Худые номоканунцы» – сборник советов и правил, не признававшихся официальной церковью. Положения, зафиксированные в «ложных церковных правилах» (буквальный перевод названия), были близки народным представлениям о добре и зле, о силах природы. Не менее популярными в народе были, видимо, различные лунники, громовники, астрологии, гадательные книги «Рафли», шестокрылы, «Златая матица» и прочие ложные книги. Несмотря на запрет, они хранились и переписывались до конца XVII в. Многие из них использовались древнерусскими еретиками в качестве основы или подтверждения своих учений.
В источниковедческом плане переводная апокрифическая литература не изучалась.
Переводы светской литературы
Переводная литература, которая может быть отнесена к светской, представлена большим комплексом произведений, не поддающихся строгому учету.
Прежде всего это многочисленные византийские хроники, составившие основу древнерусского летописания. Посредством этих хроник человек древней Руси знакомился с широким кругом западноевропейской литературы. Так, античная литература стала известна здесь благодаря переложениям в «Хронике» Иоанна Малалы. Ссылки на Омира (Гомера) и некоторые античные сюжеты имеются уже в южнорусском летописании XII–XIII вв. Не исключено, что античная литература была известна на Руси с древности и в довольно широком объеме (возможно, в оригиналах). Светский характер имели «Повесть об АкиреПремудром» (переработка арамейско-вавилонской повести VII в. до н. э.) и «Девгениево деяние» (византийское эпическое произведение), известные с первых веков древнерусской письменности. Видимо, уже в Киевской Руси получила распространение «Повесть о Варлааме и Иоасафе» (переложение истории Гаутамы Будды), имеющая вид житийной повести. В основе русского перевода лежит греческий текст, приписывавшийся Иоанну Дамаскину и восходящий к грузинской переработке («Балавариани») арабской книги «Билаухара и Будасафа».
В XIV–XV вв. особое распространение получают «О Соломоне цари басни и кощуны и о Китоврасе». Интерес к ним был настолько велик, что при переработке Толковой Палеи в конце XV в. кирилло-белозерскийкнигописецЕфросин удалил из нее почти весь богословский материал, оставив все легенды Соломонова цикла. Еще большее значение имело появление на Руси сербской «Александрии» (романа об Александре Македонском) и «Повести о Стефаните и Ихнилате» (древнейший список 1478 г.). «Александрия» и «Стефанит и Ихнилат» – крупнейшие переводные произведения светского содержания, которые переписывались в виде отдельных книг. В XV в. на Руси стали известны «Сказание об Индийском царстве» (южнославянский перевод с латинского оригинала письма легендарного пресвитера Иоанна) и «Прение о животе и смерти» (древнерусский перевод с немецкого оригинала).
С начала XVI в. на Руси получают распространение «Повесть о создании и попленении Тройском» (переделка южнославянской «Троянской притчи») и «Книга Троя» (западнорусский перевод романа сицилийца Гвидо де Колумна, написанного в последней четверти XV в.). Позднее, с начала XVII в., появляется еще одна версия: «О златом руне волшебного овна» – переработка одной из глав польской хроники Мартина Бельского (середина XVI в.).
Наряду с хрониками на Русь попадали и иные произведения: космографии, описывавшие мир, физиологии, рассказывавшие о животных, населявших дальние и ближние страны, шестодневы, повествовавшие не только о сотворении мира (святоотеческие толкования Священного Писания), но и об устройстве Земли и Вселенной (включая античную и западноевропейскую средневековую естественнонаучную традицию). Самой авторитетной считалась «Космография», приписываемая КозьмеИндикоплову (первая половина VI в.; перевод конца XII – начала XIII в.; списки XV–XVII вв.). Из множества шестодневов в раннем периоде наиболее популярен был «Шестоднев» Иоанна, экзарха Болгарского (конец IX – начало X в.). «Шестоднев» Георгия Писиды стал известен в переводе Дмитрия Зоографа (1381), списки которого встречаются с XV в. Тогда же распространяется и «Шестоднев» СеверианаГабальского. В 1667 г. ЕпифаниемСлавинецким был осуществлен полный перевод «Шестоднева» Василия Великого.
Знакомство с памятниками литературы Западной Европы и Востока способствовало вовлечению древнерусской культуры в контекст культуры мировой и оказало большое влияние на развитие оригинальной древнерусской литературы.