первый раз больно истории
Первый раз больно истории
Белым листом твои чувства встревожены.
И грядущее манит счастливым концом,
Где мечты уж, в событиях – все расположены;
И где ты, в просветлении, сияешь лицом.
О, как ты изящна в своём отношении
К ненаписанной жизни! Как мягко душой
Погладила разум безумным решением –
Вопреки всему свету, быть рядом со мной.
И, как будто, листок представляется новым –
Перевесившим буквы, слова и штрихи.
Я вгляделся попристальней – в нём все готово:
Названия, правила, нежность, стихи.
Это наша Любовь, в сцеплении с временем,
Не желая стремиться в потоке людском –
Из строки, белоснежным, изумленным лебедем –
Вырывается ввысь, над реалом и сном…
Читать полностью »»
Истории любви »»
Мне слишком больно
Мне слишком больно понимать, от чего он не со мной. Мне слишком больно дышать, когда он рядом с другой. Мне правда больно. Больно видеть, как он счастлив с ней. Как смеётся над ее шутками, как обнимает за талию и прижимает к себе. Как целует нежно и с трепетом.
Мне больно от того, что он привязал меня к себе. Пустыми ложными надеждами и словами. Словами о том, что бросит ее. Что я буду с ним. Мольбами о том, чтобы я не уходила.
Как же красиво он говорил те слова любви, которые сейчас уже говорит другой. Как красиво врал, что жить без меня не может. А я верила. Я верила тому, что это настоящая любовь. Что даже если у него есть кто-то, он все равно будет со мной.
Я знала, что он был не один на тот момент. Но не побоялась признаться в чувствах, получая в ответ взаимность.
Читать полностью »»
Проза о любви »»
Три тысячи километров до счастья
Сюжет основан на реальных событиях.
Он не спал уже третью ночь подряд. Ложился, как обычно, около полуночи, натягивал на себя стёганое одеяло, закрывал глаза, но сон не шёл. Ворочался, считал баранов, пока не сознавал себя тем самым бараном, после чего вставал, выходил курить, топтался на крыльце, возвращался в дом, ложился и снова по кругу… Бесполезно, – думал он, – ничего не помогает, потому что упрямый как козёл. В гороскопе пишут Ко-зе-рог! Да, рогов ого-го. И Тигр, хотя какой тигр? У тигра рога не растут…
Тесты на любовь »»
Пройдите наши тесты на любовь и узнайте о себе больше!
Все тесты составлены профессиональными психологами
Первый раз. Как это было у Вас
» Первый раз. Как это было у Вас
Добавить тему в подборки
Believe in miracles.
Люблю! Любима! Счастлива! Чего и вам желаю.
за комплект спасибо Nira)))
Не знаю. Но очевидно иногда любовные романы не идут на пользу. Они обещают нечто грандиозное. А в реале банальный секс
Believe in miracles.
Люблю! Любима! Счастлива! Чего и вам желаю.
за комплект спасибо Nira)))
как я тебя понимаю. Когда я начала встречаться со скучным и неинтересным парнем (ну далеко у нас не зашло и чувств у меня к нему не было), скупым на эмоции и зацикленном на себе любимом, я тоже любовные романы начала читать, как некую компенсацию за прозаичную реальность
Believe in miracles.
Люблю! Любима! Счастлива! Чего и вам желаю.
за комплект спасибо Nira)))
Это такая постоянность чувств! Тоже невероятно. Все в детстве влюбляются. Вот и я влюблялась начиная с трех лет то в одного, то в другого, мечтала. и быстро забывала.
С другой стороны, Вы, наверное, человек упрямый и своего не упустите, и, наверное, такой и надо быть.
Вот и мама с папой очень удивлялись.. И его родители тоже.. На самом деле я пробовала встречаться с другими мальчиками, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с Юрой.. В лет 14 я хотела уйти в монастырь (на полном серьезе), даже ездила узнавала, что для этого надо.
Oska писал(а): а я удовольствие начала получать только через год
Всякое бывает. Главное,что оно пришло! и ПУСТЬ НЕ ПРОХОДИТ!
А я со второго раза.. Но это наверное не его заслуга, а мое собственное восприятие..
А потом я просто устала от его поведения и отношения. и тут появился другой молодой человек, которому я была явно не безразлична и я рискнула попробовать и до исх пор ни капли не жалею. вот в ноябре будет 3 года как мы вместе, и у нас все хорошо))) тьфу тьфу тьфу.
правда иногда жалею, что мой второй не является моим первым.
___________________________________
Дважды и трижды переболевшие коронавирусом москвички описали свои случаи
«Заразилась, вакцинировалась, опять заразилась»
В начале пндемии коронавируса многие наивно думали, что переболевшие могут быть защищены навсегда. Сегодня, увы, все множатся истории о двух, трех, а то и большем количестве заболеваний ковидом одних и тех же людей. Причем каждый раз болезнь может проявляться по-разному. Мы собрали истории таких жителей Москвы.
Мария, 50 лет: «Считалось, что сопли — это алиби»
«Я юрист, поэтому привыкла не игнорировать формальности. Не могу с уверенностью 100% сказать, что переболела дважды, но очень, очень на это похоже!
Рассказываю: ещё в конце марта 2020 года, когда пандемия только стартовала, я заболела «чем-то». У меня хронический гайморит, и тогда все симптомы были налицо… ну, точнее, в пазухах носа.
ПЦР тогда, кажется, вообще ещё не придумали, так что мне и сдавать было нечего. Переболела. И потом у меня начались жуткие отходняки, прежде всего одышка. Я и километра не могла пройти пешком, обливалась потом, очень трудно было. Только к лету, когда заговорили о последствиях коронавируса, у меня закрались смутные сомнения: уж очень это было похоже на мои ощущения!
Плюс меня ещё вот что смущало: я никогда не отличалась классным иммунитетом. Так что я просто обязана была заразиться в числе первых…Я убедилась в том, что действительно уже переболела, когда зимой заболела моя мама, я ухаживала за ней и не заразилась. Это точно противоречило здравому смыслу!
В феврале сдала антитела, и они обнаружились: правда, в смешном количестве, чуть больше «серой зоны», но все-таки. Значит, точно уже было…
Валентина, 33 года: «Свёкор был рядом с Уханем»
«Такими вещами не шутят, но я вполне всерьёз допускаю, что именно мы с семьёй были «нулевыми пациентами» России.
Дело было так: в конце декабря мой свёкор вернулся из командировки из Китая, причём где-то недалеко от Уханя он был. Мы все вместе встречали Новый год, и в первых числах января все вместе заболели. Температура вплоть до 40, и такое ощущение, что вот-вот лёгкие выкашляю.
Мне было просто ужасно плохо, я чуть не завещание писать собралась, сутками не могла уснуть. Вызывала «скорую». Сказали, что такой вот грипп, вкололи парацетамол и развели руками. Короче, я выздоравливала более двух недель, пила антибиотики. Потом была слабость, да.
И как раз в то время, когда я окончательно пришла в себя, коронавирус стал активно обсуждаемой темой, объявили карантин, я почитала об этом вирусе… и поняла, что очень похоже на то, что я пережила. Правда, КТ так и не сделала: к тому времени бесплатно можно было только по направлению с положительным ПЦР, а тратить 10 тысяч мне было жалко.
Осенью 2020 года я начала всерьез думать о прививке, не хотелось пережить это снова (я учительница, так что могла сделать в числе первых), но не успела: заболела второй раз. Получается, прошло 9-10 месяцев.
На сей раз всё было совсем иначе. Температура выше 37,5 ни разу не подскочила, зато КТ показало 40% поражения легких. Хотя чувствовала я себя неплохо. Однако и в мыслях не было переболеть «контрабандой», не вызывать врача, избегать изоляции. Слишком уж я испугалась в первый раз».
Анна, 34 года: «Болела, вакцинировалась и снова болела»
«Первый раз одновременно с мужем заболели коронавирусом в сентябре 2020 года. ПЦР сделать не успели: были за городом, но всё сходится с точностью до 100%.
У него, в свою очередь, на следующий день после прихода результата стало першить в горле, пропал нюх, так что за котом убирал он. Потом пару раз у нас поднималась температура до 38, но в целом все прошло без осложнений. Врач прописал лекарства и посоветовал следить за сатурацией, так что купили пульсоксиметр. Все было в норме, через две недели выписались с отрицательными тестами».
Полина, 32 года: «Антитела растут и растут»
«Я переболела уже трижды. Первый раз — в октябре 2020 года: сдала ПЦР-тест, получила положительный результат, отсидела дома, всё как положено. Без осложнений, переболела относительно легко.
Потом, с интервалом 4-5 месяцев, я еще дважды заболевала снова. В те разы уже решила не сдавать никаких тестов: не видела необходимости, все симптомы знакомые и понятные. Но каждый раз после этих болезней у меня стабильно подрастали антитела: сначала, после первого заболевания, был совсем небольшой титр, потом стал выше, потом еще выше… Откуда бы они взялись, если бы я не болела еще раз?»
Вера, 45 лет: «Если трижды переболеть, то отпускает»
«Я подозреваю, что коронавирус стал моим хроническим заболеванием. Первый раз я заболела давно, когда еще не было известно всех симптомов, когда вирус еще не обсуждали — это был конец января 2020 года. Да, тогда в СМИ уже писали про ситуацию в Китае, но я даже не подумала, что это «про меня».
Настроение в обществе тогда уже было так себе, решила не обращаться к врачам. Больше боялась, что меня заразят, если я вызову врача или лягу в больницу.
Симптомы были очень странные: сначала мне дня три не хотелось есть. Знаю, это нормально для больных, но не для меня. У меня аппетит никогда не пропадал. Потом внезапно осознаю: хочу хлеб и масло! Сделала бутерброд, откусила — и подумала, что сошла с ума: такое ощущение, что укусила пенопласт. Вкусы пропали. Нигде ещё об этом не было сказано, никто еще не называл это в числе симптомом коронавируса.
У меня начался нереальный кашель, проблемы с дыханием, потом всё пришло в норму.
Второй раз я заболела в апреле-мае 2020 — похожие симптомы, но гораздо легче. Антитела сдавала в августе, их не было. И в третий раз — в декабре, вот тут оказалось тяжело, почти как в первый раз. Выматывающая болезнь. Я искала удобное положение, чтобы просто дышать, мне было очень страшно.
Что в итоге? За 2020 год я шесть раз перенесла какую-то ОРВИ. Три раза из шести — все признаки коронавируса. И вот уже прошёл почти год, тьфу-тьфу, и больше меня не берет. Это моя теория, не научная. Но у меня сложилось впечатление, что если три раза переболеть ковидом, то отпускает, действительно вырабатывается иммунитет.
Обоняние ко мне окончательно вернулось только в мае 2021 года.
Правда, тест я не сдавала ни разу. По вполне прозаичной причине: я живу одна, и у меня есть собака. Если бы меня забрали в больницу или посадили на строгую самоизоляцию, кто гулял бы с собакой, кто бы её кормил? Я взяла на себя ответственность за животное, я вынуждена думать не только о себе.
Комментарий врача. Татьяна Чарушина, терапевт городской поликлиники:
– Знаю, многие ругают ПЦР-тесты за неточные результаты, и здесь есть доля правды: действительно, вирус может «смыться» из носоглотки, если перед сдачей анализа человек просто выпил воды или брызнул в нос спрей. Бывают ложноотрицательные результаты, но вот про ложноположительные я слышала гораздо реже.
Коронавирус — болезнь, которую мы все ещё мало изучили, так что мне смешно слышать от пациентов, которые не сдавали тест, фразы вроде «Я уверен, что это не COVID-19» (или наоборот — уверен, что это был COVID-19). Почему они так решили? Весь наш собранный за полтора года опыт показывает, что нельзя опираться на сравнения своих симптомов с симптомами соседа Васи, у всех по-разному. Вот высокий титр антител — это действительно надёжный маркер того, что с вирусом вы уже познакомились.
Про «первый раз»
Согласитесь, лихо водить машину начинают не сразу. Но даже бывалые рулевые с трепетом вспоминают тот день, когда они впервые сели за руль.
Мы провели небольшой опрос среди мужчин и женщин и попросили поделиться своей историей о том, как у них было ЭТО в ПЕРВЫЙ РАЗ. Мужчины, по традиции, оказались очень скромны и немногословны, многих расколоть не удалось. А девушки делились охотно и с восторгом. Читайте и оставляйте в комментариях свои истории.
«Можете называть меня старомодной, но я твердо убеждена, что хотя бы «первый раз» должен быть только по любви.
«Мне в первый раз было ооочень больно, и второй, и третий. И вообще как-то все не очень. «
«Мне первый раз понравилось. И, как ни странно, продолжает нравиться до сих пор».
«Мне было очень больно, такое ощущение, что изнутри тебя просто разрывали. Воспоминания ужасные».
«Свой первый раз, честно говоря, не помню. Но вот как-то лишал я одну даму невинности. Ох, воспоминаний мне на всю жизнь хватило. Сквозь противотанковую защиту пришлось прорываться. «
«Первый раз у меня был ужасен. Мне тогда было 16 лет. Влюбилась в одного козла, как дура, и отдалась ему сразу же. Он был так груб: сделал дело и ушел. Потом он мне даже не позвонил, и я его больше не видела. Ох, и рыдала я тогда. До сих пор жалею, что он был первым».
«Мой первый раз случился уже в сознательном возрасте, было мне 22 года. И мужчина впоследствии стал моим мужем. Первый раз он боялся больше, чем я. Был очень аккуратен и нежен. Всем таких партнеров желаю. Когда результат был достигнут, мы лежали на кроватях на спинах, смотрели в потолок, я увидела, что его рабочий инструмент стоит, и спросила, а почему это он стоит. Ответ был: «Он горд собой!».
«Первый раз я не испытала ничего особенного. Помню только, что потом шла домой и плакала. Мне было так грустно, что я теперь стала взрослой, что мне теперь надо ходить, как всем теткам, к гинекологу. Ну, понимаете, рыдала, что детство кончилось и так далее. «
Их первый мужчина. Рассказы про первый раз…
Первый раз… Ну, да, тот самый… Как это было. Когда. Каждый из нас помнит всю жизнь. И когда. И – как… Во многом наши отношения во взрослой жизни строятся от того, каков он был, наш первый опыт. Увы, не всегда всё получается, складывается так, как пишут в романах… И, наверное, нет на земле двух одинаковых историй. В представленной книге три рассказа Александра Дунаенко. В них интимные, глубоко личные тайны, рассказанные от имени главного героя…
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Их первый мужчина. Рассказы про первый раз… предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
© Александръ Дунаенко, 2016
© Александръ Дунаенко, дизайн обложки, 2016
© Béatrice Bissara, фотографии, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Когда я несмышлён был и совсем юн, я в один день лишил невинности трёх девушек. Сказать по правде, я мало понимал тогда степень значительности, серьёзности происходившего. Всё было, как игра.
Мы жили в маленьком совхозе, близ города Актюбинска. Совхоз выращивал овощи, и было у него ещё стадо молочных коров. Летом, два раза в день, на пастбище уезжала машина с доярками.
Мы уже окончили школу и строили планы на радостное будущее. Кто-то из взрослых предложил нам увлекательное путешествие: съездить на дойку, попить парного молочка, искупаться в самой тёплой в мире речке Илек.
А нас было четверо друзей-приятелей: я, Наташка, Валька и Надька. Жили по соседству. Ровесники. Наташка, правда, на год моложе. Дрались, играли вместе, чуть не с пелёнок. Даже пробовали материться. У девчонок получалось лучше, поэтому я не употребляю, любимых московской интеллигенцией, выражений и по сей день. Так сказать, комплексую.
Дорога к пастбищу запомнилась сонной, почти мгновенной. Нас укачало на фуфайках, разбросанных в кузове грузовика для мягкости. Только одна остановка в пути: в Актюбинске, у железнодорожной пекарни. Шофёр дядя Федя принёс и передал в кузов дояркам охапку пахучих и тёплых буханок хлеба. Потом, уже там, на дойке, мы пили парное молоко вприкуску с этим хлебом, посыпанным солью.
Мы тогда, к вечеру, уже стали другими.
А Валька, Надька и соплячка Наташка — женщинами.
Грузовик остановился, и мы проснулись. Оттого, что перестал трясти, тарахтеть автомобиль. Оттого, что сухо, пронзительно стрекотали кузнечики и пели разные птички вместе с жаворонками. Доярки поспрыгивали с кузова на землю, пошли настраивать свои дойные механизмы.
Мы спросили у дяди Феди, где речка и побежали на речку. Взрослые не боялись отпускать нас одних: в летнее время воды в нашем Илеке воробью по колено. Нет. Журавлю. Ведь мы там могли плавать, отталкиваясь от песочного дна и даже чуточку нырять.
Кто-то из нас предложил купаться голышом. Как мне кажется, одна из моих девчонок-матерщинниц. Они потом говорили, что это я, бесстыдник. Против оказалась только Надька: стеснялась рёбрышек своих, да косточек. Стянула с себя самодельные деревенские трусики и побежала в речку в длинноватом — на вырост — ситцевом платьице.
У полненькой Вальки под платьем оказались вспухшие грудки. Тайком я всё взглядывал на эту диковину. Валька и позвала меня в речку играть в «лодочку». Простая, всем доступная, игра. Особенно хороша на мелководье, при небольшом течении.
Я вошёл в речку, присел, и воды мне стало по грудь. Валька, повернувшись ко мне лицом, села верхом ко мне на колени. Если теперь обоим потихоньку отталкиваться ногами от дна, и грести руками, получится «лодочка». Мы стали отталкиваться, и нас тихо, легко понесло тёплым течением. И почему бы так и не поплавать — действительно, хорошая игра. Но у меня вдруг возникли некоторые помехи, осложнения. Дело в том, что мой юношеский отросточек, безобидный и мягкий, всё время прижимался к Вальке. И не куда-нибудь к спине, затылку или шершавой пятке, а к вязкой складочке меж распахнутых девчачьих бёдер, которая, благодаря такой замечательной игре, всё время меня касалась. Я почувствовал, что у моего уступчивого, добродушного дружка, появились признаки агрессии: он стал расти и твердеть… Сейчас я бы уже знал, что делать. Тогда, конечно, тоже. Но в теории. Пацаны рассказывали.
Я сказал Вальке, что хочу немного поплавать один, и пошёл отвлекать, остужать в воде, своё разбухшее чудо. При этом двигался почти ползком: опасался, что встану из мелкой воды, и Валька увидит мою метаморфозу.
Я даже не знаю, где в тот момент купались Наташка с Надькой. Их будто бы и не было вовсе. Наверное, были, но, как я теперь понимаю, у меня впервые поехала крыша, как у настоящего мужчины, и я ничего не видел. Я так думаю, что девственница моя, Валька, тоже что-то почувствовала. Она всё крутилась возле меня то, окуная, то, показывая из воды свежие свои грудки, и просилась ещё поиграть в «лодочку». Но только во взгляде у неё появилось что-то такое, что мой юный друг стал снова набухать и топорщиться.
И, все-таки, хотелось поддаться на уговоры, пустить к себе Вальку.
Я побегал по берегу, попрыгал. Стал нормальным человеком. Нашёл-таки Надьку и Наташку, показал им язык. Оглядев себя, не обнаружил ничего предосудительного. И — решился.
А в воде Валька села уже сразу так, что пухленькая складочка её раздалась и слегка, будто бы защемила сверху, по длине, успокоившегося уже было, моего скромника. И мы, вроде, как и плыли, но будто замер мир, и время остановилось. Покачиваясь, Валька, как щенка за шкирку, ухватывала меня своей складочкой. Так губами берут свирель или флейту.
Я почувствовал, что у меня выросло целое бревно, и сделал слабую попытку снова сбежать, но Валька меня удержала. Возникший между нами предмет уже мешал продолжать нашу странную игру. Где-то там, внизу, в воде, он торчал, как кол, и Валька, не отрывая от меня глаз, двинула бёдрами так, что теперь уже упруго-жёсткий конец окоченевшего ствола вошёл к ней в складочку и даже чуть куда-то глубже. Она несколько раз, всё так же, не отрывая от меня взгляда, качнулась, присела на головку. Потом, с протяжным выдохом-стоном ещё качнулась, и опустилась до предела. Я тоже сказал то ли «А-а-а!», то ли «У-у-у!», то ли «О-о-о!» Горячо. Скользко. Сладко. Я дёрнулся и затих. Глаза у Вальки были полузакрыты и виднелись одни белки, без зрачков. Но она с меня не падала. Значит, не умерла. В таком же забытьи она потянулась ко мне, обняла, прижалась.
Я не знал, что нужно ещё целоваться, хоть и видел уже, как это делают в кинофильмах.
И, вообще, что вначале нужно целоваться, а уже потом…
Тогда мы просто обнялись. Потом вышли на берег.
Но на этом всё не кончилось.
Наташка с Надькой загорали. Надька загорала в платье, задрав его так, чтобы не было видно рёбер. Ну и что, если груди маленькие — подумал я. Зато всё остальное — как у Вальки. И решил девочек развлечь. Пришли на речку купаться и скучают.
На лобке у меня закудрявились первые волоски. Длинные, чёрные. Из воды я вышел с Валькой какой-то другой. Смелый. Я сказал девчонкам, что у меня выросли волоски, и они собрались посмотреть. Окружили меня, как школьницы наглядное пособие. Им, конечно, тоже было, чем гордиться, но, кроме жиденьких чубчиков, посмотреть было не на что.
От неожиданного внимания то, что находилось у меня под волосками, стало опять набухать, а потом и горделиво восстало, пульсируя, во всей своей красе, перпендикуляром к девочкам. Этакая, слегка всё же нагловатая, стрела Амура. И я уже не смущался. Мне даже нравилось быть таким, и то, что все три девушки так уважительно, и — то ли заворожено, то ли с суеверным страхом, — как на кобру, смотрели на мою, явно повзрослевшую, писюльку.
А Надька-тихоня, стыдливая наша, вдруг всех ошарашила. Она присела на корточки, взяла осторожно мою кобру рукой за шею, внимательно оглядела вблизи со всех сторон и… чмокнула в самую головку. Валька сказала: — Что, Надька, — дура, что ли? Разве можно такое в рот брать? (тогда, в 57-м, такое в рот не брали).
Я позвал Надьку играть в «лодочку». Надька сказала: — Я не умею. А Валька даже подтолкнула: иди, иди, чего весь день на берегу лежать.
С Надькой у меня получилось проще. Мы вошли в речку, и я с некоторым усилием разложил вокруг себя Надькины колени, усадил её к себе поудобнее. Чего бояться — мы же играем!
А потом, опытный, начал водить кончиком своего возмужавшего малыша по знакомой уже ложбинке, трещинке, морщинке, складочке с провальчиком.
Надька сначала заёрзала в мокром своём платьице, а потом притихла. Я старался поймать её взгляд, я поймал её взгляд и, уставившись ей прямо в зрачки, настойчивым нажимом стал вдавливать в Надьку головку своего змея. И он вошёл весь, а Надька молчала, смотрела пронзительно, ответно на меня, и только пальчики её на моих плечах судорожно впились мне в кожу. И она тихо прошептала «ой. ».
А меня ожидало новое открытие.
Разрядка не наступила сразу, и я смог повторять жадные свои погружения в пылающее тело Надьки.
Несколько минут раскачивал я девушку в длинном мокром ситцевом платье на своей «лодочке», а потом, прижавшись к ней сильно и во что-то в ней глубоко внутри упёршись, я снова, дёргаясь, проскулил своё то ли «У», то ли «О», то ли «Ы»…
Наташка всё загорала, прикрывши веки. Я, матёрый уже мужчина, с залихватским хохлом на лобке, прилёг рядом. Что и говорить, заморил червячка. Появилось настроение и на свободную лирику расслабиться. Я уже мог спокойно, без лишних волнений, порассматривать голую возле меня Наташку. Не лезть, не приставать, не канючить. Просто — прикоснуться, погладить. Рука сама потянулась к лону. Господи, опять! Вот он, розовый каньончик! Всё время, перепрыгивая кончиками пальцев через какую-то кочку, я прошёлся по нему вниз — вверх. И — ещё раз. И — ещё. Наташка вздрогнула, потянулась. Бёдра растворились, распались, как лепестки на цветке. Я прикоснулся и к цветку. Наклонился взглянуть. Не задыхаться, не путаться в ногах девушки, не капать слюной, выпрашивая, требуя то, не знаю чего, а — просто посмотреть. Чтобы она почувствовала это. И я опять прикоснулся. Пальчиком безымянным. Без рода и племени. Иваном-Не-Помнящим-Родства. Чуть приоткрыл лепестки и — сок, нектар заструился по округлостям книзу, в горячий песок.
Такое зрелище может поднять из могилы мёртвого. Мужчину. Я — совсем ещё юнец, мальчишка. Я снова воспламенился, вспыхнул. Я перебрался к Наташке. На. Уже не мальчиком, но — мужем я проникновенно, требовательно, восстановился в лепестках. Открой она глаза, отстранись — и не было бы ничего.
(Наташка, глупый, без мозгов, восторженный, я тебя любил тогда!
Так, как уже никогда, и никто из взрослых мужчин не мог тебя полюбить.
Но ты просто не открыла глаз…).
Змеем, рискующим остаться без чешуи, без кожи, я жёстко вполз в Наташку. Тесно. Узко. Заскрипело что-то, затрещало. Я почувствовал то, что, вероятно, ощущает верблюд, пролезающий сквозь игольное ушко. Трудно было верблюду. Наташка вскрикнула. Муж я был уже. Не мальчик. Одеревенел. Как будто собрались кому-то зуб удалять, а вместо десны вкололи, заморозили самое дорогое мне. Я уже знал, что для того, чтобы наступила ослепительная, опустошительная, облегчающая развязка, нужно добиваться этого, биться. Я добивался себе освобождения и не замечал, что девушка в крови, что вокруг сбежались, собрались подружки. Они толкали меня, пытались оттащить, но, обезумевшая, непонятная Наташка, хотя и кричала «Нет!», «Нет!», но хватала меня сзади руками и заставляла вонзаться в себя, втискиваться, без остановки. Наверное, это длилось вечность. Я отвалился от Наташки, как мясник, в крови, чуть ли не по уши. Надька и Валька смотрели на меня, как на убийцу и насильника.
Потом Наташка обмылась в речке и никаких следов от меня, злодея, не осталось.
Я даже не знаю, не уверен, остались ли воспоминания. Мы с Наташкой продолжали жить в одном совхозе, но с того дня, с того вечера, больше не виделись.
А Вальку я недавно встретил. Я хромал, ковылял потихоньку на почту за пенсией. Живот. Одышка. Непредсказуемые проявления метеоризмов. И тут — Валька. Седая. Толстая. В два с половиной обхвата. Вставные зубы. Варикоз.
Ту Вальку, с речки Илек, я пытался увидеть в её глазах, когда мы разговаривали с ней о болезнях, о внуках.
Помнит ли она «лодочку», всё хотел я у неё спросить? Но так и не решился. Смутился чего-то. Застеснялся.
Тогда, вечером, мы вернулись с речки, обгоревшие от непрерывного солнца. Усталые и довольные, как пионеры. Мы с жадностью пили парное молоко, заедали его свежайшим хлебом из железнодорожной пекарни. Валька. Надька. Наташка.