Первый раз с папой истории. 18 первый раз это произошло с папой.
«Мое тело испачкал отец». Истории пострадавших от сексуального насилия в семье
«Мать не поверила мне и продолжает встречаться с этим человеком»
Диана, 16 лет
Мне было около девяти лет. Моя мать встречалась с мужчиной, вместе мы не жили, но он периодически приезжал к нам домой. Иногда он задерживался в нашей квартире на неделю-две. Он был очень дружелюбен ко мне, приветлив, уделял мне много внимания и относился чуть ли не как к собственной дочери (своих детей у него не было).
Не помню, в какой момент это началось. Каждый из эпизодов домогательств потерялся для меня во времени, и я не могу с уверенностью сказать, какой из них был первым. Однажды он просто запустил руки мне в трусы и стал щупать. Это произошло дома, где я привыкла чувствовать себя в безопасности. Я понимала, что произошло что-то из ряда вон выходящее и неправильное. Я в слезах сразу же побежала рассказывать обо всем матери, она мгновенно отреагировала и закатила скандал. В тот момент мать была на моей стороне. Но ее мужчина начал уверять нас в своей невиновности, и тему просто замяли. Потребовалось совсем немного времени, чтобы этот человек снова начал спокойно приезжать к нам. Теперь дом не был для меня безопасным местом. Доверие к матери было навсегда подорвано тем, что она после первого случая не разорвала отношения с этим мужчиной.
Когда домогательства повторились, я вновь рассказала обо всем матери. Кажется, скандал повторился, но он вновь заявлял, что ничего не делал, а я просто из ревности пытаюсь разрушить его отношения с моей матерью. Мама тоже решила, что мне все показалось или приснилось, хотя я продолжала настаивать на том, что уверена в своих словах. Кажется, в тот день (а точнее, ночь) мать все же заставила его уйти. Утром я пошла в школу в ужасном состоянии. Меня трясло, слезы наворачивались на глаза, домой возвращаться мне совершенно не хотелось. С тех пор улица и школа стали для меня более предпочтительны, чем собственный дом. Я каждый день надеялась, что приду домой и услышу от матери, что этого человека убили или он где-то трагически погиб, но этого не случалось.
Больше всего я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол. Мне казалось, что всего этого не произошло бы, будь я мальчиком
В дальнейшем домогательства повторялись по ночам на протяжении года. Я ничего не предпринимала и притворялась спящей из-за сковывающего страха, не решалась даже открыть глаза.
Из-за всего этого у меня развилось неприятие собственного тела. Больше всего я ненавидела свою грудь и мечтала сменить пол. На подсознательном уровне мне казалось, что всего этого не произошло бы, будь я мальчиком. Домогательства повлияли и на отношения с противоположным полом. Любое, даже случайное, прикосновение вызывало во мне тревогу и всегда обретало в моем сознании сексуальный подтекст. Я боялась находиться с мужчинами в одном помещении.
Мысль обратиться в полицию появилась у меня лет в 13–14. Но уже тогда я знала, что, скорее всего, мне никто не поможет, потому что никаких доказательств у меня нет и не было. Чтобы поверили жертве сексуального насилия, ей нужно полностью описать травмирующие события и предоставить доказательства. Чтобы поверили растлителю или насильнику, ему достаточно сказать, что он не делал того, в чем его обвиняют.
Сначала мне казалось, что все можно просто забыть, но эти эпизоды то и дело всплывают в моей памяти. Самое ранящее во всем этом — равнодушие моей матери. Возможно, ей просто не хотелось верить в то, что близкий человек способен на такое. Однако я склоняюсь к версии, что она верит, но просто закрывает глаза на происходящее.
Прошло уже лет семь, а моя мать по-прежнему время от времени встречается с этим человеком. Последний раз я видела его, кажется, год назад. Он дружелюбно поприветствовал меня, а я спокойно, с улыбкой ответила, мысленно пожелав ему смерти. Мы с матерью никогда не говорим о тех домогательствах. Порой мне кажется, что она даже забыла об этом. Мать часто упоминает его в разговорах как ни в чем не бывало, а во мне с каждым годом растет обида.
«Мне приходится общаться с отцом ради матери»
Екатерина, 23 года
Мне было лет 10–11 лет. Когда по субботам мама уходила на дежурство, я оставалась дома с отцом. Я приходила к нему в комнату, мы просто лежали и общались на разные темы. Потом он стал проявлять ко мне сексуальный интерес. Сначала это были просто прикосновения, но однажды он взял мою руку, сунул под одеяло и стал онанировать моей рукой. Я тогда не понимала, что происходит. Кажется, я вообще ничего по этому поводу не думала. Продолжалось это около полугода. Постепенно домогательства сошли на нет, на какое-то время я даже о них забыла.
Я не могла обратиться в полицию, потому что отец тогда там работал и у него был большой авторитет. Мне бы просто никто не поверил.
Я смогла рассказать о домогательствах только в 20 лет. Своей девушке. Она спросила, не стала ли я лесбиянкой из-за своего отца, но симпатию к девочкам я начала испытывать еще до этих эпизодов. Спасибо моей девушке, что она приняла меня и не принуждала к сексу. Постепенно все пришло в норму. Сейчас о моем отце знает еще одна близкая подруга. Маме я до сих пор не хочу рассказывать — боюсь за ее здоровье.
К счастью, сейчас я живу и работаю в другом городе. Домой приезжаю только раз в месяц на пару дней, в основном ради встречи с мамой. Знаю, как она скучает. При этом созваниваюсь с родителями я каждый день, в том числе и с отцом. На время общения я заставляю себя не думать о том, что было. Общаюсь с ним ради спокойствия мамы и никогда его не прощу. Я презираю его. Если у меня будут дети, я никогда не оставлю их наедине с ним, не хочу рисковать их здоровьем и психикой.
Сейчас детская травма не кажется мне очень тяжелой, наверное, потому что был период, когда я не помнила о домогательствах. То есть сначала я не понимала, что это плохо, а когда поняла, все осталось позади и ничего изменить уже было нельзя. Оставалось только не допустить повторения. Но теперь я понимаю, что любой, с виду идеальный мужчина и любящий отец может оказаться педофилом.
«Ночью дед зашел в комнату и начал меня щупать»
Надежда, 43 года
Я родилась и прожила все детство в частном секторе провинциального городка. Мой отец был садистом, психически нездоровым человеком — весь в деда. Он сильно избивал меня и мать и часто говорил мне: «Я тебя породил, я тебя и убью». Бил меня просто так, мое существование его страшно раздражало. Если я шумно пила воду, он мог ударить меня наотмашь. Однажды я порезала гранат, и его сок потек на стол. Я стала слизывать сок, и отец ударил меня головой об стол. От деда мне тоже доставалось. Моего брата не били, поскольку он был «продолжателем рода». Его любили, насколько вообще могли любить эти люди.
Мать жила в позиции жертвы, все время говорила, какая она несчастная. Она снимала побои, грозилась, что подаст заявление, и отец не избивал ее так жестоко, как меня. Мать не питала ко мне теплых чувств, относилась ко мне брезгливо, как к какой-то неприятной зверушке, навязанной ей по непонятной причине. Я росла забитой и угрюмой.
Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать. Я почувствовала облегчение
Лет в 12, когда у меня начала расти грудь, меня стал домогаться дед. Он часто бил меня, кидал на кровать и больно щипал. Однажды он пригласил меня и моего родного брата ночевать. Это было нетипичное для него поведение. Отец воспринял этот поступок как проявление любви деда к внукам. Ночью дед зашел в комнату и начал меня щупать. Мне было ужасно страшно, я сказала, что мне надо в туалет, и убежала. Просидела в сарае всю ночь. Не знаю, трогал ли дед моего брата после того, как я ушла.
В 13 лет меня сильно избил отец. Он бил по голове, чтобы не оставалось следов. Я не выдержала и сбежала к бабушке (матери моей матери), которая жила на другом конце города. Но мама пришла за мной и уговорила вернуться: «Сделай это ради меня! Отец тебя больше не тронет!» Ну, конечно, я ведь была еще и бесплатной рабочей силой: у нас хозяйство, огород, скотина.
Чтобы выжить, я вытесняла из памяти весь негатив. Я не чувствовала и не понимала границ своего тела, обладала миловидной внешностью и поэтому была излюбленной жертвой абьюзеров и подвергалась насилию довольно часто, сама того не осознавая. Когда мне было 17 лет, из армии вернулся мой двоюродный брат. Я была рада его видеть, потому что любила, несмотря на все. Обняла его, а он: «Ну что, сеструха, может трахнемся?» Для меня это стало шоком.
С отцом я не общаюсь. С родным братом тоже: он не хочет говорить о детстве и избегает меня. Знаю, что летом он собирается приехать к отцу с детьми. Мне страшно за них. Год назад умер мой муж, а вскоре и моя мать. Я в некотором смысле почувствовала облегчение, но мои травмы так никуда и не ушли.
«Отец и мать поначалу не поверили мне»: RT поговорил с жертвами оставшихся безнаказанными педофилов
История Дорины
Жительница Москвы Дорина Е. решилась рассказать своим близким о перенесённом в детстве насилии лишь год назад. Но, по словам девушки, сначала родители не поверили ей, а потом постарались забыть о произошедшем.
Дорине сейчас 21. Большие тёмные глаза и рыжие волосы. Мешковатый чёрный свитер. Она няня в детском кафе, ей нравится работать с малышами. Говорит, что хочет запомниться им чем-то хорошим.
— Когда вы позвонили мне договориться об интервью, я даже немного испугалась. Почему-то подумала: вы от него.
— От него — от педофила?
— Долго у вас это продолжалось?
— Примерно с пяти до четырнадцати лет. Я не помню точно, когда он начал меня домогаться — я тогда ещё даже в школу не ходила. Мы жили в Молдавии, у бабушки и дедушки в деревне. Родителей рядом не было — они уехали в Москву делать в квартирах ремонт. Одно из моих первых чётких воспоминаний про раннее детство: я лежу в кровати в комнате дяди, на мне он, вдруг за окном скрипит калитка. Бабушка пришла домой. Дядя быстро начинает одеваться, чтобы никто ничего не заподозрил. Тогда мне было пять, ему — 16 лет.
— Ты никому не пыталась рассказать?
— Нет. У нас не сложились доверительные отношения в семье. Бабушка и дедушка родом из деревни, делиться чувствами или личными проблемами не привыкли. В доме постоянно была какая-то агрессия. Я помню, как меня полчаса гоняли за шапкой: иди за шапкой, потом не иди, потом снова иди. Один раз дедушка решил меня разыграть — он подошёл ко мне и попросил крепко закрыть глаза. Когда я зажмурилась, дед влепил мне пощёчину. Ему казалось, что это смешно.
Дорина начинает плакать. Вытирает потёкшую тушь салфеткой.
Зачем я только накрасилась перед встречей с вами. Мои родители оставались в Москве, им сложно было пожаловаться. Да и не сказать, чтобы с мамой или папой у меня в то время установилась близость — за всю жизнь они мне лишь пару раз говорили о своей любви.
— Когда ты переехала в Москву?
— Радовалась?
— Я с ним росла, он как-никак меня воспитывал. Это оставило след. Но одновременно я и боялась его. Я же не думала всё время о насилии над собой — воспоминания об этом приходили волнами. Пока я не думала, я радовалась дяде, а потом вспоминала и начинала бояться. Лет в восемь был один момент, за который мне стыдно до сих пор. Я сама стала инициатором, я первой полезла к нему.
— Зачем?
— В Москве дядя тебя трогал?
— И никто ничего не замечал?
— Мне вот тоже странно: как мама могла не заметить того, что происходит прямо под носом? Мне кажется, люди иногда осознанно отказываются воспринимать неприятную для них информацию.
— Как всё закончилось?
— Как ты решила рассказать родителям?
— Год назад я уже ходила к психологу, обсуждала своё детство. Женщина дала мне домашнее задание: открыть всё папе и маме. Я написала им два письма, отправила в мессенджере и уехала к друзьям в Одессу. Звонки от родителей начались, когда я была в поезде. Первым позвонил папа, он решил, что меня взломали. Мама, как потом выяснилось, сначала позвонила психологу (её номер был в письме). Обстоятельное общение я отложила до возвращения в Москву. Отец при личной встрече спросил, почему я не рассказала ему первому. Потом он накричал на меня за то, что я ходила в полицию писать заявление. Дальше был мой долгий рассказ о детском насилии, отец много плакал. Мне кажется, в конце концов он всё же поверил. Но тему педофила он никогда не поднимает, делая вид, что ничего не было.
— Вы часто с ним видитесь?
— Нет, нечасто. Я живу отдельно, снимаю комнату.
— А как отреагировала мама? Вы с ней видитесь?
— Общаемся через мессенджеры. Она некоторое время назад развелась с папой и сейчас живёт в Израиле, убирает богатые дома. В ответ на мой рассказ мама заявила, что жизнь её наказывает. Как-то получилось, что главной пострадавшей в её глазах оказалась она сама. Вначале мама даже не поверила мне — она потребовала проверки на полиграфе. Мама, кстати, рассказала своему брату о моих обвинениях. Он мне потом отправлял голосовые сообщения (к сожалению, не сохранились), чтобы я отказалась от своих слов. У дяди есть жена и ребёнок. Я просила маму дать мне их номера, чтобы предупредить. Но она не дала. Не знаю, почему. С мамой я давно не виделась лично, даже когда она узнала о насилии надо мной, не было и речи, чтобы вернуться из Израиля и поддержать меня.
— Ты упомянула, что ходила в полицию…
— Да, в Домодедове. У меня даже заявление принять не захотели — в отделении мне посоветовали начать жить с чистого листа. Дело в том, что дядя сейчас не в России, он уехал на заработки в Бельгию. Полицейский заявил, что сложно привлечь к ответственности человека, который не находится в России. Плюс мне сказали, что если я не смогу доказать вину педофила, то меня саму могут привлечь за дачу ложных показаний.
— Твоё прошлое сказалось на отношениях с молодыми людьми?
— Страха перед сексом у меня нет, недавно даже было с одним парнем. Первый раз не с дядей. Везде столько говорят о важности секса, о его роли в отношениях. Ну я и решила попробовать. Закончилось всё моими слезами. В какой-то момент на меня нахлынули чувства, ощущения, я поняла, что мне не нравится. С парнем я рассталась, буквально выгнала его из своей жизни.
— Он сделал что-то плохое?
— Нет. Всё было по согласию. Просто я поняла, что больше не хочу и не могу с ним общаться.
Дорина мечтает когда-нибудь в будущем уехать из России в какую-нибудь северную страну на Западе. По словам девушки, ей не нравится, как в России родители обращаются со своими детьми. Дорине кажется, что за границей в семьях отношения лучше.
История Анны
У 29-летней жительницы Петербурга Анны Гулиной уже двое детей. Женщина владеет небольшой лавкой эко-товаров. Анна не скрывает, что в прошлом стала жертвой педофила: об этом знают муж, старшая дочь и подписчики в соцсетях. Несколько лет назад петербурженка открыто рассказала на своей страничке о пережитом в детстве. Родители Анны до последнего не хотели верить дочери, ведь девушка говорит, что педофилом оказался знакомый семьи.
— С чего всё началось?
— У папы был близкий друг, дядя Володя. Они вместе работали инженерами-конструкторами на петербургском заводе им. Карла Маркса. Родители часто ходили в гости к Володе, взяв с собой меня и сестру. У папиного друга не было семьи, в квартире он жил один, у него было удобно устраивать посиделки. Мне тогда было около пяти лет, сестре — девять. Во время таких общих встреч Володя к нам и приставал.
— К тебе и сестре?
— Да. Когда родители сидели на кухне или в гостиной, Володя с нами играл. Знаете, как играют с маленькими детьми: щекотал, подбрасывал. Мы бегали, смеялись. Во время таких игр он залезал руками нам под платья, трогал интимные места. Я сначала и не подумала, что Володя делает что-то не то, а потом просто привыкла. Старшая сестра больше понимала и пыталась сопротивляться, но папин друг ей угрожал. Он говорил, что сестре никто не поверит, что её выгонят из дома, если она кому-нибудь расскажет.
— Родители ничего не видели?
— Нет, они думали, что мы весело проводим время с их другом. В один момент Володя заперся со мной в туалете, начал показывать мне свой член. После этого даже я, пятилетняя, забеспокоилась — дальше я старалась не отходить от родителей, когда мы были в гостях у Володи. Мне кажется, к сестре он приставал больше. Для неё это до сих пор больная тема, она даже мне не рассказала всего, что с ней делал Володя.
— Ты ничего не рассказала родителям?
— Как и когда закончились приставания к вам?
— В какой-то момент отношения папы и Володи охладели, мы перестали к нему ездить в гости всей семьей. Больше папин друг к нам не приставал.
— Ты не хотела найти и наказать этого Володю, когда выросла?
— Мне было 15 лет, когда он умер. Честно сказать, я тогда испытала облегчение. Сейчас у меня нет какого-то желания мстить за детские обиды. Мама, хоть и не сразу, но поверила мне. С папой я последние годы не общаюсь, могу лишь надеяться, что он принял мои слова всерьёз.
— У тебя двое детей. Ты их как-то готовишь к возможной встрече с педофилом? Ты лучше других знаешь, что от этого никто не застрахован.
— Старшей дочери сейчас девять, она уже в пять знала, что никто не имеет права прикасаться к ней без её согласия. Секспросвет — одна из главных наук в нашей семье. Дочь знает, как называются половые органы, откуда берутся дети, почему взрослым дядям нельзя лезть под юбку к девочкам. В доме много книг для детей про половое созревание. Я уверена, что когда дочь подрастёт и начнёт общаться с мальчиками, она не наделает глупостей.
— Тебя же так не воспитывали? Ты сейчас даёшь детям знания, которых сама была лишена?
— Правильно. В моём детстве на тему секса было наложено табу. Господи, мне мама даже про месячные ничего не говорила. Когда у меня начались первые критические дни, мне всё объясняла старшая сестра.
Младшему сыну Анны сейчас три года. Родители планируют года через два и ему всё объяснить про отношения мужчин и женщин.
Как защитить ребенка от педофила?
«Самое главное — между родителями и их чадом должно быть доверие. Если ребёнок просто боится откровенничать с папой и мамой, то и про педофила он может умолчать. Ведь ребёнку непонятно: будут его ругать или нет, — пояснила RT детский психолог Ольга Осипова. — Растлитель может запугать жертву, запретить говорить со взрослыми о домогательствах. Родители должны объяснить ребёнку, что его никогда не будут ругать за рассказ о возможных приставаниях. Детям с раннего возраста надо объяснять, что тело принадлежит только им. Взрослые, кроме мамы и папы, не имеют права трогать интимные места. Остальные должны спрашивать разрешения. Без минимального сексуального просвещения тут не обойтись — придётся рассказать про половые органы, интимные места и то, почему касаться их без позволения нельзя. К сожалению, универсального совета на все случаи жизни нет. Понятно, что ребёнка трогать всё равно будут: воспитатели в саду, учитель музыки — поправить осанку, положение рук. Ребёнку стоит рассказывать о каждом таком случае, а родителям — отдельно их разбирать, хваля чадо за откровение».
Что делать, если у вас есть подозрения, что вы встретили педофила?
«Нет никаких конкретных доказательств — всё равно пишите заявление в Следственный комитет. Обязанность доказывать лежит на правоохранительных органах. Следователь должен будет провести проверку и ответить вам. В конце концов, лучше перестраховаться, чем упустить преступника. Не хотите сразу идти к властям — можно сообщить общественникам. К примеру, наша горячая линия (8 800 250 98 96) работает круглосуточно», — рассказала RT директор мониторингового центра по выявлению опасного и запрещённого законодательством контента, лидер движения «Cдай педофила» Анна Левченко.
Зоя Атискова
·
#история_из_почты
Это страшная история, я от неё болела, бегала по потолку, сыпала проклятиями и хотела загрызть обидчика героини живьём, прямо вот зубами.
Это история домогательств отца к дочери.
Осторожно, триггеры. Чёрт, почему богинюшка не метит таких рогами и копытами, а?
И да, не представляю, за что можно осудить героиню этой истории, но традиционное предупреждение: не судим, не выгуливаем польт, не даём непрошенных советов. Простите, но забаню. А каменты снесу, чисто выстрел себе в ногу будет.
Поехали.
_______________________________
Здравствуйте, Зоя!
Чтобы собраться с духом и написать вам у меня ушел год, а то и больше. Много историй, разных. и каждый раз больно читать, отзывается у меня в душе. Сколько нас? Таких раненных, больных, сломанных девочек?
Все началось, когда мне было 7 лет, это мои осознанные воспоминания.
Мама уехала в роддом с мои братом. Он впервые положил меня спать с собой.
Далее отрывочные воспоминания. вот я на у него на коленях, на мне зелёный халатик в цветочек, он трогает меня там.
Далее мне лет 10, после бани, в доме у бабушки и дедушки он несёт меня на руках на второй этаж дома. это сейчас я понимаю, что это был куннилингус, но в 10 лет.
Что происходит?! Что-то стыдное, не нормальное! Последующие 4 года он периодически приходил меня «будить» с утра!
С того момента он ни разу не предпринимал попыток. Он что-то понял для себя, а я. я поняла, что повзрослела. И никогда никому не позволю больше себя трогать. Серьезное решение, для четырнадцатилетней девочки.
С девятнадцати лет я не живу в отчем доме. Свела к минимуму общение с Ним. Мама всегда рядом, всегда поддерживает. Такая чуткая, но такая наивная.
Возможно, из чувства вины, Он покупает мне отдельную квартиру (мы всегда жили в достатке). К этому тому моменту я начинаю встречаться с мужчиной старше меня на 18 лет, это отдельный блок работы с психотерапевтом.
Это сейчас, почти в 40 лет, все разложено по полочкам, понято, проработано, но тогда кажется естественным. Он, конечно же, не одобряет. Я иду дальше и рожаю ребенка от моего взрослого мужчины.
К институту брака полное презрение, я все могу сама! Общение с отцом сходит на «нет». И слава богу. С первым мужем я разошлась, переросла эти отношения, да и понимание пришло, что ‘»переросла». Он хороший отец. Правда. Не хочу его обвинять.
Когда родился мой ребёнок, родители развелись. Мама просто умирала. Это было так больно видеть. Она действительно его любила. Первый ее мужчина. 6 лет депрессии.
Я ее вытаскивала, как могла, без возможности объяснить, какое Он чудовище. По итогу, сейчас Он женат на девочке, что младше Его на 35 лет. Есть сын, он же мой «брат».
Проблема в том, что Он хочет общаться! Прям настаивает! А я не могу! Он навязывает этого «брата». У ребёнка аутизм, и Он переживает, что в возрасте, кто-то должен позаботиться. Ни я, ни мой брат ( мой родной, любимый) не готовы, нет.
Ни с кем не могу поделиться. Даже самые близкие люди, казалось бы, как за стеной. Не могу переступить через себя! Хотя психолог советовала делиться этим. Как бы «выплеснуть» весь негатив. Но не могу.
Зоя, вчера не смогла уже дописать, но в этой истории есть условный «финал».
Отец пропадал на несколько лет из нашей жизни и все выдохнули. Маму отпустило после развода, брата он всегда гнобил – «ты ничтожество», » ты ничего в этой жизни не добьешься»
Словом, у брата тоже желания с ним общаться не было. Со мной и так все понятно, нет его и слава богу.
И вот нарисовался Он несколько лет назад. Искренне так удивляясь, почему его дети не горят желанием общаться с ним.
Позвонил мне с просьбой «заставить» брата с ним встретиться. И тут меня порвало! Я орала в трубку, что он все детство его унижал и сейчас не имеет права настаивать ни на чём.
Я ревела и орала, что Он знает ЧТО он делал со мной! Он сломал мне жизнь, перепахал все внутри и оставил выжженную землю!
И такая лавина сошла! Я все не могла успокоиться и говорила, говорила. Он молчал, у меня создалось впечатление, что Он был в шоке, что я вообще это помню всё.
В итоге Он ответил, что «хотел научить меня быть женщиной, раскрыть мою чувственность! Хотел как лучше!
Я опять орала, чтобы Он не смел прикрывать свою похоть и больной разум желанием мне помочь!
Это был самый сложный телефонный разговор в моей жизни и я точно знаю, что в лицо Ему я бы никогда не решилась это все сказать! В Его присутствии я по-прежнему та маленькая, забитая, полная страхов и стыда девочка.
С того момента мы больше не виделись, больше года прошло.
Все эти ночные «бдения», крестные ходы, поездки по монастырям, в Иерусалим. нет такой церкви, что отмолит все Его грехи!
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов