подход гегеля к всемирной истории называется

Историософия Гегеля

Вы будете перенаправлены на Автор24

Понятие «историософия»

Историософия – философия истории, претендующая на целостное познание исторического процесса через раскрытие в нем первоначал бытия и метаисторического смысла.

Историософия отвечает на вопросы о том, куда идет мир, в чем заключается базовый конфликт исторического процесса. Данный термин ввел А. Чешковский в 1833 г для описания гегелевской концепции мировой истории как проявления мирового духа.

Историософия рассматривает мировоззренческие проблемы, которые не имеют однозначного решения, но являются важными для истории. Среди этих проблем – первопричина и целенаправленность истории, прогресс и регресс, универсальность и разветвленность, детерминизм и свобода воли.

В историософских построениях ведущее место уделяется тому историческому периоду, к которому принадлежит автор концепции.

Историософическое мышление зародилось в античности, развитие свое получило в христианской и исламской средневековой культуре, а в классических системах европейской философии достигло апогея.

Специалисты считают, что историософический тип мышления не существует в восточной культуре, поскольку она исходит из других принципов взаимоотношений мира и человека.

Во времена античности первой историософией была мифологическая концепция постепенного регресса исторических эпох.

На смену античности приходит христианская культура, которая впервые серьезно ставит вопрос о смысле истории. Первым, кто взялся за систематическую разработку христианской историософии, был Блаженный Августин.

Благодаря Августину на историю стали смотреть как на направленный, линейный процесс, который имеет свое начало и завершение.

Христианская историософия имеет свою схему, которая начинается от сотворения к падению, от завета, временного союза, к ожиданию Мессии – от явления Христа к последнему Судному дню.

Готовые работы на аналогичную тему

Христианская историософия строится на следующих положениях:

Если рассматривать историософию Нового и Новейшего времени, то с некоторыми трансформациями основные принципы христианской историософии сохраняются во всех значительных системах философии. Изменения происходят в основном в категориальном аппарате и способе обоснования историософской концепции.

Компетентность историософского мышления проверяется «историческим разумом», а не личными интуициями философа и авторитетом Священного Писания. Под «историческим разумом» понимается единство познавательных и практических способностей человека.

Для историософии Нового времени характерной чертой является принцип европоцентризма, что является наследием принципа «избранности» христианской историософии. Логика Всемирной истории в соответствии с этим принципом выстраивается по образцу истории европейской цивилизации. Понятие «Всемирная история» базируется на идее единого начала и общих исторических законов для всего человечества.

На смену прежним историософским парадигмам, в конце XIX- начале XX века приходят модели «философия жизни», экзистенциализм, теория «цивилизационного подхода».

Философия Гегеля

Большой вклад в философию истории внес выдающийся немецкий философ Г. Гегель. Историографию он делит на три вида:

Гегель считает, что философия истории есть ни что иное, «как мыслящее рассмотрение её».

Строится философская система Гегеля на идеях Канта, у которого камнем преткновения был чистый разум, но Гегель формулирует свой основной философский принцип – тождество мышления и бытия. Это означает, что эмпирические знания встраиваются в структуру мышления и через методы познания природа открывает какую-то свою часть. По его мнению, любое свойство предмета само по себе противоречиво, если оно описывает характеристику реального целого. Это противоречие и есть критерий истины, а критерием заблуждения является отсутствие противоречий. Эту проблему равенства мышления и бытия он и пытается разрешить. Сознание человека в процессе развития проходит те же стадии, что проходило человечество за свою историю. Отсюда, человек может оценить свою жизнь с точки зрения завершившейся истории или с точки зрения «абсолютного духа». В результате и будет достигнуто равенство мышления и бытия.

Индивидуальное сознание развивается от абстрактного к конкретному, т.е. через движение. Причем на каждом новом этапе этого движения воспроизводится, накопленный на предыдущем этапе, опыт, но уже более высокого уровня. На первом этапе сознание антагонистично человеческому «Я» и является созерцающим. На втором этапе сознание становится самосознанием, т.е. человек осознает сам себя как личность.Только на третьем этапе идет осознание духовности окружающего мира и себя как части этого мира.

Всё бытие и все его проявления Гегель стремился обобщить единым понятием «Абсолютная идея». Её развитие тоже происходит путем движения, а средством развития является природа, сотворенная Богом.

Рисунок 1. Философия Гегеля. Автор24 — интернет-биржа студенческих работ

Гегель смог обобщить важнейшие философские категории и вывел три основополагающих закона:

Работы Гегеля повлияли и на развитие социологических наук. Он разработал концепцию гражданского общества, выделив две сферы – гражданскую и государственную. Философия, по его мнению, самая совершенная наука, задача которой заключается в изучении и раскрытии истории развития мирового разума.

«Философия истории» Гегеля

Гегелевская философия истории объясняет общественно-исторические процессы и его законы. Гегель делает попытку дать картину всемирной истории, а в водной части дает свою классификацию историографии.

В историографии он выделяет три ее разновидности и первоначальной историографией обозначает античный, описательный и бессистемный период. При этом он отвергает возможный источник исторических знаний, какими могли быть мифы, легенды, песни и др.

На ступень выше Гегель ставит рефлективный вид историографии, потому что изложение фактов и явлений имеют некую основу или позицию автора исторического описания, исходя из которой, Гегель выделяет духовную, прагматическую, критическую, обобщающую разновидность историографии.

Гегель считает, что история занимается тем, что было и есть, в то время как философия вызывает к жизни собственные мысли и не принимает в расчет то, что есть. Таким образом, он обосновывает понятие философской истории и её кажущуюся противоречивость.

Философия дает истории мысль о том, что разум господствует в мире, поэтому всемирно-исторический процесс совершается разумно.

Основополагающая предпосылка Гегеля заключается в том, что разум, считает он, господствует в мире вообще и в истории в частности. С его точки зрения, всемирная история не является простым нагромождением каких-либо событий, не является полем, на котором господствует случайность.

Всемирная история – это не произвол и хаотичное переплетение каких-то устремлений человека и его чувств и уж совсем не случайный круговорот общественных формаций.

Совершается всемирная история исключительно в духовной сфере, хотя и физическая природа тоже играет определенную роль, но, тем не менее, субстанциальным является дух и его развитие.

Говоря о природе духа, Гегель использует тоже диалектический метод. Он считает, что сущностью материи является тяжесть, а сущностью духа – свобода и все его свойства определяются именно свободой. Это значит, что и есть единственно истинный дух. Таким образом, история является процессом осознания свободы.

Свобода – есть понятие внутреннее, а средства её достижения являются чем-то внешним, обнаруживающимся в истории. Указывая на то, что главную роль в действиях человека играют потребности, интересы и страсти, он делает неутешительный вывод – в истории ничто и никогда не осуществлялось без интереса людей.

Рассматривая предмет философии истории, Гегель указывает на два момента – идею и человеческую страсть. Соединяя эти моменты, он определяет нравственную свободу в государстве.

Для развития и процветания народа нужна полная свобода духа. Реализация идеи свободы возможна только в сильном государстве. Государство существует само для себя, а ценность и духовная действительность человека существуют благодаря государству.

Своеобразный подход и объяснение исторического процесса Гегеля заключаются в сочетании им двух способов – телеологического (через цель) и каузального – через причины.

В первом случае философия истории отвечает на вопрос «зачем?», а во втором случае возникает вопрос «почему?» Говоря другими словами, история – это есть процесс познания Абсолютной Идеей себя. История завершается, когда Мировой разум познает себя, а отчуждение снимается.

Источник

Подход гегеля к всемирной истории называется

Гегель Философия истории

Темой этих лекций является философская всемирная история, т.е. не общие размышления о всемирной истории, которые мы вывели бы из нее и желали бы пояснить, приводя примеры, взятые из ее содержания, а сама всемирная история[1 – Я не могу указать здесь такого руководства, которое можно было бы положить в основу ее изучения; впрочем в моих «Основаниях философии права» (§ 341 – 360) я уже дал точное понятие такого рода всемирной истории и указал ее принципы или те периоды, на которые она разделяется.]. Для выяснения того, что такое философская всемирная история, я считаю необходимым прежде всего рассмотреть другие формы историографии. Вообще существуют три вида историографии:

a) первоначальная история,

b) рефлективная история,

c) философская история.

а) Что касается первой, то, чтобы тут же дать конкретный образ, я назову для примера имена Геродота, Фукидида и других подобных им историков. Эти историки описывали преимущественно протекавшие на их глазах деяния, события и состояния, причем сами они были проникнуты их духом и переносили в сферу духовных представлений то, что существовало вовне. Таким образом внешнее явление преобразуется во внутреннее представление. Подобно тому как поэт перерабатывает материал, данный ему в его ощущениях, чтобы выразить его в представлениях. Конечно эти первоначальные историки пользовались сообщениями и рассказами других (один человек не может видеть все), но лишь таким же образом, как и поэт пользуется, как ингредиентом, сложившимся языком, которому он обязан столь многим. Историки связывают воедино преходящие явления и увековечивают их в храме Мнемозины. К такой первоначальной истории не относятся легенды, народные песни, предания, так как все это еще неясные способы представления, свойственные непросвещенным народам. Мы же имеем здесь дело с такими народами, которые знали, что они собою представляли и чего они желали. Действительность, которую мы обозреваем или можем обозреть, следует признать более твердой почвой, чем то ускользнувшее прошлое, к которому относится возникновение легенд и поэтических произведений, уже не выражающих исторической жизни народов, достигших ясно выраженной индивидуальности.

Такие первоначальные историки преобразуют современные им события, деяния и состояния в систему представлений. Поэтому содержание таких исторических произведений не может быть очень обширно по своему внешнему объему (например исторические труды Геродота, Фукидида, Гвиччардини); то, что существует и живет в окружающей их среде, составляет их существенное содержание; образованность автора и культура, выражающаяся в тех фактах, излагая которые он создает свое произведение, дух автора и дух тех действий, о которых он повествует, тождественны. Он описывает то, в чем он более или менее принимал участие, или то, что он по крайней мере переживал. Он воспроизводит непродолжительные периоды, индивидуальные образы людей и происшествий; нарисованная им картина воспроизводит без рефлексии отдельные черты так, чтобы вызывать у потомков столь же определенное представление об изображенном, сколь определенно оно представлялось ему в воззрении или в наглядных повествованиях. Он не прибегает к рефлексии потому, что сам духовно сжился с излагаемым им предметом и еще не вышел за его пределы; если же он, как например Цезарь, принадлежит к числу полководцев или государственных деятелей, то именно его цели сами по себе являются историческими. Но если здесь говорится, что у такого историка нет рефлексии, а что выступают сами лица и народы, то не противоречат ли этому те речи, которые мы читаем например у Фукидида и о которых можно утверждать, что они наверно не были произнесены в такой форме? Однако речи являются действиями людей и притом такими действиями, которые имеют весьма существенное значение. Правда, люди часто говорят, что это были только речи, желая этим доказать их невинность. Такие речи представляют собой только болтовню, а болтовня обладает тем важным преимуществом, что она невинна. Но такие речи, с которыми один народ обращается к другому, или речи, с которыми люди обращаются к народу и к государям, являются существенными и неотъемлемыми составными частями истории. И если бы даже такие речи, как например речь Перикла, образованнейшего, чистейшего, благороднейшего государственного деятеля, были переработаны Фукидидом, то они все-таки не чужды Периклу. В таких речах эти люди высказывают максимы своего народа и свои личные взгляды, выражают понимание своих политических отношений и своей нравственной и духовной природы, те принципы, которыми они руководились, преследуя те или иные цели и применяя тот или иной образ действий. В речах, приписываемых историком этим людям, выражается не чуждое им сознание, а их собственная культура.

Таких историков, которых следует основательно изучать и внимательно читать и перечитывать тому, кто хочет понять, что пережили народы, и углубиться в их жизнь, – таких историков, у которых можно найти не только ученость, но глубокое и чистое наслаждение, не так много, как можно было бы думать: Геродот, отец, т.е. родоначальник истории, и Фукидид уже были упомянуты; оригинальной книгой является «Анабазис» Ксенофонта; «Комментарии» Цезаря составляют настоящий шедевр великого духа. В древности такие историки непременно должны были быть великими полководцами и государственными людьми; в средние века, за исключением епископов, стоявших в центре государственной деятельности, к их числу принадлежали монахи как наивные летописцы, которые были столь же изолированы, сколь вышеупомянутые государственные люди древности находились во взаимной связи. В новейшее время обстоятельства совершенно изменились. Наша образованность по существу дела воспринимает и тотчас же преобразует все события в повествования, для того чтобы о них составлялось определенное представление. У нас имеются превосходные, простые, определенные повествования, в особенности о военных событиях, и эти повествования можно поставить рядом с «Комментариями» Цезаря; что же касается богатства их содержания и указаний средств и условий, то они еще поучительнее. Сюда же относятся и французские мемуары. Часто они написаны остроумными людьми о незначительных событиях и нередко в них содержится много анекдотического, так что в основе их лежит довольно скудное содержание, но часто они оказываются подлинно мастерскими историческими произведениями, например мемуары кардинала де Ретца; в них открывается обширное историческое поле. В Германии редко встречаются такие мастера; Фридрих Великий (Histoire de mon temps) является славным исключением. В сущности такие люди должны занимать высокое положение. Лишь с высоты возможно хорошо обозревать предметы и замечать все, но этого нельзя сделать, если смотреть снизу вверх через небольшую щель.

b) Второй вид истории мы можем назвать рефлективным. Это такая история, изложение которой возвышается над современной эпохой не в отношении времени, а в отношении духа. В этом втором виде истории следует различить совершенно различные подвиды.

аа) Требуется написать обзор всей истории какого-нибудь народа или какой-нибудь страны или всего мира, одним словом, то, что мы называем всеобщей историей. При этом главной задачей является обработка исторического материала, к которому историк подходит со своим духом, отличающимся от духа содержания этого материала. В этом случае особенно важны те принципы, которые автор вырабатывает для себя отчасти относительно содержания и цели самих описываемых им действий и событий, отчасти относительно того способа, каким он хочет писать историю. У нас, немцев, проявляющиеся при этом рефлексия и рассудительность чрезвычайно разнообразны: каждый историк усвоил себе в этом отношении свою собственную манеру. Англичане и французы знают в общем, как следует писать историю: они более сообразуются с общим и национальным уровнем культуры; у нас же всякий стремится придумать что-нибудь особенное, и, вместо того чтобы писать историю, мы всегда стараемся определить, как следовало бы писать историю. Если этот первый подвид рефлективной истории ставит своей единственной целью изложить всю историю какой-нибудь страны, то он приближается к первому виду историографии. Такие компиляции (например история Ливия, Диодора Сицилийского, история Швейцарии Иоганна фон Мюллера) заслуживают большой похвалы, если они хорошо составлены. Конечно всего лучше, если историки приближаются к историкам первого рода и пишут столь наглядно, что у читателя может получиться впечатление, как будто современники и очевидцы излагают события. Но тот тон, который должен быть свойственен индивидууму, принадлежавшему к определенной культуре, часто модифицируется так, что он не соответствует описываемым эпохам, и тот дух, которым проникнут историк, оказывается иным, чем дух этих эпох. Например Ливий заставляет древних римских царей, консулов и полководцев произносить речи, которые были бы уместны лишь в устах искусного адвоката его эпохи, причем обнаруживается самый резкий контраст между этими речами и такими сохранившимися подлинными старинными сказаниями, как например басня Менения Агриппы. Тот же Ливий дает описания сражений, составленные так, как будто бы он был их очевидцем, хотя изображаемыми им чертами можно пользоваться для описания сражений всех эпох, причем опять-таки обнаруживается контраст между этою определенностью и теми бессвязностью и непоследовательностью, которыми часто страдает изложение важнейших обстоятельств других событий. Различие между таким компилятором и первоначальным историком можно лучше всего выяснить, сравнив сохранившиеся отделы исторического труда Полибия с тем, как его использует Ливий, делая из него выписки и сокращения. Иоганн фон Мюллер, стремясь дать верное изображение описываемой эпохи, придал своей истории деревянный, напыщенный, педантический характер. Читать старого Чуди (Tschudy) гораздо приятней: у него все наивнее и естественнее, чем в истории, написанной таким искусственным, напыщенным, архаическим стилем.

Такая история, которая задается целью дать обзор продолжительных периодов или всей всемирной истории, должна в самом деле отказаться от индивидуального изображения действительности и прибегать к сокращенному изложению путем применения абстракций, – это сокращение производится не только в том смысле, что пропускаются события и действия, но и в том смысле, что мысль резюмирует богатое содержание. Сражение, великая победа, осада перестают быть самими собой, но резюмируются в простых определениях. Когда Ливий повествует о войнах с вольсками, он иногда говорит очень кратко: в этом году была война с вольсками.

bb) Затем вторым подвидом рефлективной истории является прагматическая история. Когда мы имеем дело с прошлым и занимаемся далеким от нас миром, духу открывается такое настоящее, которое, являясь собственною деятельностью духа, вознаграждает его за усилия. События различны, но общее и внутреннее в них, их связь едины. Это снимает прошлое и делает события современными. Таким образом прагматические рефлексии при всей их абстрактности в самом деле являются современностью, и благодаря им повествования о прошлом наполняются жизнью сегодняшнего дня. От духа самого автора зависит, будут ли такие рефлексии в самом деле интересны и жизненны. Здесь следует в особенности упомянуть о моральных рефлексиях и о моральном поучении, которое следует извлекать из истории и для которого история часто излагалась. Хотя можно сказать, что примеры хорошего возвышают душу и что их следует приводить при нравственном воспитании детей, чтобы внушить им превосходные правила, однако судьбы народов и государств, их интересы, состояние и переживаемые ими осложнения являются иною областью. Правителям,

Источник

Гегель и его понимание всемирной истории

Методологическое введение к курсу «Отечественная история»

Хрестоматия-практикум

Методологическое введение к курсу «Отечественная история»:

хрестоматия-практикум /Сост.: Н.И. Гузарова, В.Н. Гузаров,

Н.В. Трубникова – Томск: изд-во ТПУ, 2004. – 105 с.

Методологический практикум предназначен для студентов дневного отделения всех специальностей, изучающих базовый курс «Отечественная история». Первая тема курса, согласно программе, посвящена методологическим проблемам исторической науки. Изучение этой сложной, во многом философской темы представляет значительные трудности для первокурсников. Данный практикум призван помочь студентам в овладении материалом, рекомендованным для изучения темы.

Рекомендовано к печати Редакционно-издательским советом

Томского политехнического университета

Кандидат исторических наук, доцент

Томского государственного университета

кандидат исторических наук, старший преподаватель

Томского государственного университета

© Томский политехнический университет, 2004

© Оформление. Издательство ТПУ, 2004

Содержание

Введение

История– одна из древнейших разновидностей человеческого познания, возникшая еще в античной Греции VI в. до нашей эры. Первоначально греки распространяли понятие «история» как на весь свод достоверных знаний о природе, так и на безграничные сферы неизведанного. Геродот углубил это понятие, включив в него функции «распознавания», «спрашивания». В длительный период античности и средневековья термин «история» еще не устоялся и зачастую применялся для обозначения всякой научной деятельности.

Лишь к концу XVIII в. утверждается близкое к современному представление об истории как о науке, изучающей человеческое прошлое, и одновременно об истории, как о самом прошлом человечества. Эта двойственность самого понятия истории предопределяет и основную проблему исторического познания: насколько научные представления о прошлом совпадают с самой прошлой действительностью?

У мыслителей ХIX в., поистине, «золотого века» истории, сомнений на этот счет не было: историки способны дать истинную картину прошлого, и для этого достаточно лишь внимательного изучения источников и честного, непредвзятого отношения к предмету исследования. Трагический излом исторических событий ХХ века застиг историю-науку врасплох: несколько десятилетий назад сохраняя высокий статус «учительницы жизни», она так и не смогла предвидеть грядущие мировые войны и революции, предупредить человечество о нарастающей конфликтности ближайшего будущего. В последнем веке второго тысячелетия в исторической науке появляются самоликвидаторские тенденции, она во многом утрачивает свой прежний смысл.

На вопросы, связанные с определением места истории в современных процессах познания, лимитами ее возможностей, отвечает специальная историческая дисциплина – методология истории.

Методология истории изучает природу, принципы и методы исторического познания. Главная цель методологии истории – организовать и систематизировать сложный и многообразный исторический материал.

В методологических подходах к познанию прошлого нет единства. В центре научных дискуссий стоят такие проблемы, как определение предмета исторической науки, поиски смысла истории, закономерностей, определяющих факторов и направленности исторического процесса. Наиболее известными и часто противопоставляемыми подходами к изучению прошлого являются теории формаций и цивилизаций. В предлагаемом Вам пособии включены основные тексты, необходимые для более глубокого понимания указанных выше методологических подходов к постижению истории.

Вместе с тем в современной исторической науке в изучении прошлого все чаще используется междисциплинарный подход. Ученые полагают, что понять поведение человека в прошлом возможно, опираясь на методы исторической психологии, социологии, антропологии, демографии и т.п. Оригинальные тексты, характеризующие некоторые из выше указанных подходов к познанию прошлого, также нашли место на страницах нашего пособия.

Методология истории – это большая, специальная область научного знания. Мы, составители данного практикума, предлагаем тексты, которые помогут Вам разобраться в сложных методологических концепциях, понятиях и выбрать приемлемые для Вас принципы изучения исторического материала.

При отборе текстов мы стремились к тому, чтобы они соответствовали требованиям университетской программы по истории, уяснению, прежде всего, формационного, цивилизационного и социо-культурного подходов к истории, отражали как классические, так и современные достижения мировой философской мысли. В практикуме студенты смогут познакомиться с научными текстами, которые трудно найти в библиотеке.

Пособие состоит из введения и шести разделов. Каждый раздел включает:

¨ Консультацию – вводный текст, который поможет Вам разобраться в хрестоматийных материалах.

¨ Хрестоматию, которая включает оригинальные тексты по методологии истории, исторические исследования, опирающиеся на предложенные методологические принципы.

¨ Вопросы к текстам раздела, которые помогут Вам проверить свои знания.

Разделы для Вас писали и cоставляли:

Первый раздел: «Гегель и его понимание всемирной истории» – В.Н. Гузаров.

Второй раздел: «Позитивизм О. Конта и исторический материализм К. Маркса» – В. Н. Гузаров.

Третий раздел «Культурно-цивилизационные модели истории» – Н.И. Гузарова.

Четвертый раздел «Социальная история XX века и движение «Анналов» – Н.В. Трубникова.

Пятый раздел «Психоистория и её роль в познании прошлого» – Н. И. Гузарова.

Шестой раздел «Панорама новых историографических направлений» – Н. В. Трубникова.

Мы надеемся, что материалы практикума помогут поднять планку Вашей исторической культуры, обогатят Вас новыми идеями и представлениями об изучении прошлого.

Раздел I

Гегель и его понимание всемирной истории

Консультация

Гегель построил цельную философскую систему. Он пытался логизировать историю, превратить всякую реальность в дух. Гегель предложил в качестве инструмента исследования логическую триаду – «тезис – антитезис – синтез». Тем самым история предстает у Гегеля как порождение духа, который в разложении на противоположности осуществляет и восстанавливает свое собственное единство.

Гегель видит сущность мирового духа в том, чтобы никогда не успокаиваться; сущность духа – это принцип движения. Для понимания смысла истории существенным становится закон движения; в нем изначально и конкретно объединяются в каждой точке индивидуальное и всеобщее, и в то же время единичное вытекает из движения и возвращается в движение.

При этом дух движется и развивается в массах, народах и группах: «Мы должны определенно познавать конкретный дух народа, и так как он есть дух, он может быть понимаем только духовно, мыслью. Но высшее достижение для духа заключается в том, чтобы знать себя, дойти не только до самосозерцания, но и до мысли о самом себе. Он должен совершить и он совершает это; но это совершение оказывается в то же время его гибелью и выступлением другого духа, другого всемирно-исторического народа, наступлением другой эпохи всемирной истории. Этот переход и эта связь приводят нас к связи целого, к понятию всемирной истории как таковой».

У Гегеля принципом периодизации истории выступает становление народов и держав. Центральным историческим институтом при этом является государство. Оно появляется в мире людских интересов и страстей, возникает в борениях и трениях как институт умиротворения и порядка. Государство – диалектическое единство противоположностей общности и индивидуализма, первое самоупорядочение и концентрация разума. Именно оно выступает предпосылкой всех дальнейших развертываний ценностей разума – религии, искусства, науки: «Для государственной жизни как таковой необходимо формальное образование, а следовательно, и возникновение наук, и развитие поэзии и искусства вообще».

Государство у Г. Гегеля глубоко национально, ибо уже в догосударственном, географически и этнографически обусловленном групповом единстве содержится духовный росток, дух народа, его национальный гений. Он формирует и преобразует себя в правовое государство со свойственным ему точным соответствием между всегда особой идеей и общенациональным духом. Естественное право заменено у Г. Гегеля индивидуализацией разума: историческое право принадлежит только тем нациям, духовное содержание которых (и всегда соответствующая последнему физическая мощь) достаточно глубоко и значительно для того, чтобы выразить новую форму самосозидания божественного духа.

При этом, если государство – объективный разум, то культурные ценности – разум абсолютный. В них развертывается внутреннее содержание космического тождества природы и духа, покоя и движения. Культурные ценности не вступают в противоречие с первоначальным национализмом и духом государства, поскольку абсолютный разум есть нечто всегда конкретное, вырастающее в условиях определенной государственности.

Одновременно гегелевская концепция истории глубоко универсальна, поскольку ее венцом выступает идея всечеловеческой или универсальной истории. Из противоположностей и борьбы между нациями выкристаллизовывается диалектически скрытое единство человечества. Последнее, по Гегелю, мыслимо лишь как синтез противоположных, и именно поэтому единых коллективных индивидуальностей. Равным образом, и религия, искусство, философия остаются национально окрашенными, но лишь в соединении своих цветов образуют «чистый, нигде в действительности не встречающийся свет», потому что свет абсолютного разума всегда преломляется.

Роковым изъяном гегелевской философии истории является так называемый «принцип снятия»: народы-авангарды, воплощающие новейшую поступь истории в своем развитии, снимают всю предшествующую историю культуры и тем самым делают ее ненужной. Таким образом, в гегелевской философии истории заложен тезис, сыгравший столь большую роль в марксистской философии истории: прошлое и настоящее являются всего лишь средством для будущего. Из гегелевской историософии прямо вытекает монологическая теория авангарда: авангард монополизирует историю, ибо в нем воплощен мировой дух. Поэтому все остальные народы и культуры (а также классы), не относящиеся к авангарду, не имеют права голоса в истории. Более того, их специфическая позиция может исказить проект истории, олицетворенный в деятельности авангарда. Отсюда деление народов на исторические и неисторические, имеющие и не имеющие право голоса в истории. Марксизм применил эту дихотомию в своем учении о классах, выделив передовые классы, имеющие «исторические права», и все остальные, не имеющие никаких прав перед лицом истории.

Мировая история подразделяется Гегелем на три эпохи: восточную, античную и германскую. История, начавшаяся на Востоке, связана с полной несвободой людей (так, в Китае разум еще спит, в Индии начинает только грезить, в Вавилоне и Египте дух начинает себя ощущать). В этот период осознает себя только один человек – глава государства. В античный период осознание свободы свойственно уже некоторым множествам людей. Те, кто своей свободы осознать не в состоянии, пребывают в рабстве. В связи с этим тирания восточного типа сменяется демократическим режимом. Высшим и последним этапом этого процесса является «христианско-германский мир», где все люди сознают свою свободу сообразно христианским принципам. Прусская конституционная монархия представляется Гегелю оптимальным вариантом общественного устройства, а «Европа есть безусловный конец всемирной истории».

Впервые после античной философии Гегель попытался свести в единую систему все достижения человеческого духа. Универсальная система Гегеля оказала сильное влияние на его многочисленных последователей, и прежде всего Карла Маркса.

Источник