пока цари на троне с царями все в ладу
Пока цари на троне с царями все в ладу
Поэты и Цари!
Сменяются эпохи
И дышит наша грудь
То хорошо, то плохо,
То сносно как-нибудь.
Бывает нелегко нам
И в малом и в большом,
И лишь хамелеонам
Живется хорошо.
По-разному, заметьте, —
Сей факт неоспорим —
Живут на белом свете
Поэты и Цари.
По-разному сгорают
Их звезды налету,
Во тьме пересекая
Последнюю черту!
Пока Цари на троне,
С Царями все в ладу.
Царя никто не тронет,
Пока он на виду.
Ему никто не скажет,
Что, мол, не то поешь!
На удивленье даже —
Хорош, пока живешь!
Но только Царь уходит —
И подпевалы все
Изъяны в нем находят,
Как сало в колбасе.
Один был кровожаден,
Другой, вообще, без головы!
Скажите, бога ради,
Где ж раньше были вы?
Совсем не то — Поэты.
Пока они живут,
Какие-то запреты
Всегда для них найдут.
Но долго жить прикажет
Затравленный Поэт —
На удивленье даже —
Снимается запрет!
И тот, который сам был
Вчера готов его сожрать,
Запел вдруг дифирамбы —
Какая благодать!
Посмертные награды,
Так нужные живым,
Скажите, бога ради,
Где ж раньше были вы?
Живут на белом свете
Поэты и Цари.
По-разному, заметьте, —
Сей факт неоспорим!
По-разному сгорают
Их звезды налету,
Во тьме пересекая
Последнюю черту!
Да, судьбы их различны,
Но — что ни говори —
Нам дороги обычно
И Поэты, и Цари.
Одних мы чтим публично,
Во всю рукоплеща,
К другим приходим лично…
На кладбища.
Рецензии на произведение «Пой нам, Семёныч, песней помогая»
Спасибо, Нина, за прекрасный отзыв и оценку моего опыта.
Вы сами прекрасно видите и понимаете, что и сколько сделал Семёныч, для народа.
И ведь он нигде, никогда ни перед кем не прогибался и ни под кого не подлаживался, а, наоборот, старался, чтобы он ни делал, делать с максимальной отдачей, чтобы сделанное отвечало чаяниям и других людей. И с темами не мелочился. Потому и результат такой, потому и песни его, я убеждён в этом, будут жить ещё очень долго.
С уважением, благодарностью и признательностью.
мы делаем всё для себя
и тем свой след оставляем природе
тому кто труд свой делает любя
о нём надолго память есть в народе.
Высоцкого узнала, когда приехала к сыну-студенту в Томск Клуб спелеологов, гитары, чай, хлеб и песни до 3-4 часов утра под гитару.А потом уже начала собирать его песни. А банька, моя любимая песня. Спасибо за любовь и добрую память о поэте.
С большим уважением и пожеланием жизненных и творческих успехов.
А я Семёныча впервые услышал ещё до армии, в 1968-м году. И с первой песни меня
поразил его голос. Осмысление и любовь к нему, как к человеку, поэту, актёру,
к его творчеству, в частности, к песням пришли позже. и с той поры Семёныч в моём сердце.
Это был человек с большой буквы.
Хорошо написано! Выдающийся поэт продолжает петь нам и помогать. С уважением,
А гнобители забыты, будто их и не было.
Спасибо за посещение, прочтение и отклик.
Да что говорить! Правильно Вы всё сказали. Ну ладно, пусть не любят, но хотя бы уважали! Да за одни только роли в кино Высоцкому уже памятник ставить надо!
Вспомнилась песня Владимира Асмолова «Поэты и цари»:
Сменяются эпохи
И дышит наша грудь
То хорошо, то плохо,
То сносно как-нибудь.
Бывает нелегко нам
И в малом, и в большом,
И лишь хамелеонам
Живётся хорошо.
По-разному – заметьте,
Сей факт неоспорим –
Живут на белом свете
Поэты и цари,
По-разному сгорают
Их звёзды на лету,
Во тьме пересекая
Последнюю черту.
Пока цари на троне,
С царями все в ладу.
Царя никто не тронет,
Пока он на виду.
Ему никто не скажет,
Что, мол, не так поёшь.
На удивленье даже –
Хорош, пока живёшь.
Но только царь уходит,
И подпевалы все
Изъяны в нём находят,
Как сало в колбасе:
«Один был своенравен,
Другой – вообще без головы!»
Скажите, бога ради,
Где ж раньше были вы?
Совсем не то – поэты:
Пока они живут,
Какие-то запреты
Всегда для них найдут.
Но долго жить прикажет
Затравленный поэт,
На удивленье даже –
Снимается запрет.
И тот, который сам был
Вчера готов его сожрать,
Запел вдруг дифирамбы –
Какая «благодать»!
Посмертные награды,
Так нужные живым,
Скажите, бога ради,
Где ж раньше были вы?
Живут на белом свете
Поэты и цари.
По-разному – заметьте,
Сей факт неоспорим.
По-разному сгорают
Их звёзды на лету,
Во тьме пересекая
Последнюю черту.
Да, судьбы их различны,
Но что ни говори,
Нам дороги обычно
И поэты, и цари.
Одних мы чтим публично,
Вовсю рукоплеща,
К другим приходим лично –
На кладбища.
В-Е-Л-И-К-О-Л-Е-П-Н=Ы-Й экспромт, Алексей. Спасибо большое.
С уважением, благодарностью и признательностью.
Я рад, Вадим, что наши мысли созвучны. И ведь чем больше я слушаю его, тем больше для себя открываю.
Своим откликом, своей оценкой Вы меня глубоко тронули.
С уважением благодарностью и признательностью.
Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. 18+
От переводчика.
Это стихотворение известно в переводе Л. Блуменфельда под названием «Раб, который стал царём». К сожалению, из-за особенностей английского языка ни Л. Блуменфельду, ни мне не удалось сохранить оригинальный размер киплинговской строфы. Но надеюсь, что в моём переводе удалось хоть в какой-то мере передать силу и пафос стихотворения.
РАБ, КОТОРЫЙ СЕЛ НА ЦАРСКИЙ ТРОН
«От трех трясется земля, четырех она не может носить: раба,когда он делается царем, глупого, когда он досыта ест хлеб, позорную женщину, когда она выходит замуж, и служанку, когда она занимает место госпожи своей».
Книга притчей Соломоновых
Гл. 30, стихи 21-23
Есть трое, что покой Земли смутят,
А четверых носить ей нету сил.
И вот благочестивейший Агур
Исчислил их и в Книге изложил.
И, о Проклятьях этих говоря,
На место первое поставил он
Не Шлюху, не Служанку, не Глупца –
Раба, который сел на царский трон.
Наследует Служанка Госпоже –
А нам какое дело до того?
Глупец, наевшись досыта, уснул –
И больше не услышим мы его.
Блудница вышла замуж, родила –
С чего бы ей порядочной не стать?
Но Раб, который сел на царский трон –
Несчастья хуже в мире не сыскать.
Ему легко смятение создать,
Его рукам привольно без труда.
Он к голосу рассудка глух, зато
Браниться и кричать готов всегда.
В чём власти суть – неведомо ему,
Оружьем только может он бряцать.
И лишь к тому, кто говорит: «Ты прав»,
Мгновенно слух согласен преклонять.
Он перед тем, как стал превыше всех,
Хозяину нижайшим был слугой,
И, коль случалось попадать в беду,
Скрывался за хозяйскою спиной.
И если Глупость этого Раба
Пред ним и пред страной разверзнет ад,
То Раб, который сел на царский трон,
Всех обвиняет – он не виноват!
Легко даст слово, не сдержав его.
Меняет Бога чуть не с каждым днём.
Не верит никому – кто был вчера
Ближайшим другом, нынче стал врагом.
Чтоб угодить Толпе, любой закон,
Любой обет нарушить он готов…
О, Раб, который сел на царский трон,
Ужасней тысячи простых рабов!*
______
* Более точный, но менее литературный и не столь благозвучный перевод последней строфы:
Чтоб угодить Толпе, любой закон,
Любой обет готов нарушить свой …
О, Раб, который сел на царский трон –
Гораздо больше он, чем раб простой!
Сказка про царя Федота. по мотивам Л. Филатова
Еще в раннем детстве я часто придумывал продолжения услышанным сказкам. К этому увлекательному занятию я вернулся, став уже довольно взрослым. Причина тому, вероятно, естественная тоска по детству, свойственная почти каждому взрослому.
Желание написать продолжение «Сказки про Федота стрельца – молодого удальца» г-на Филатова у меня появилось сразу же после её прочтения, благо тема этой сказки сколь вечна, столь же неисчерпаема. Однако я долго сопротивлялся этому искушению. Состязаться со столь популярным мастером слова я не рискнул. Но больше меня останавливали соображения элементарной этики и, тем не менее, тема эта, помимо моей воли, зрела во мне и будоражила
моё воображение. Когда сопротивляться этому было уже невозможно, я сдался и добросовестно записал всё, что продиктовало моё вздорное воображение.
Хочу попросить у г-на Филатова прощение за посягательство на его авторское право на литературные персонажи. Меня успокаивает лишь то, что и сам г-н Филатов в этом смысле не безупречен, поскольку, часть персонажей его сказки тоже заимствована из других сказок. Но такова уж участь сказочных героев – кочевать из сказки в сказку. Вероятно, моё воображение несколько исказило образы филатовской сказки, но с этим я уже ничего не могу
поделать – воображению приказать невозможно.
По понятным соображениям этического плана, поначалу, я ограничил круг своих читателей близкими друзьями. Однако меня попытались убедить в том, что автор не имеет права распоряжаться своим произведением, поскольку является лишь проводником, передатчиком и механическим исполнителем высшей воли. Поразмыслив о том, с какой настойчивостью моё воображение диктовало мне текст этой сказки, я с этой почетной миссией согласился.
По случаю царёва изгнания стрелец Федот, и его компания давали обед на весь честной свет. Народ радуется, гуляет, вино-квас попивает, икрой осетровой заедает, да Стрельца добрым словом поминает. А царя-упыря, кровососа костит, на чём свет стоит, от пят и до носа.
Две недели так гуляли. Ели-пили, пили-спали. Под столами укладывались, всё свободе радовались. Как от загулу очнулись, жизни своей ужаснулись. Глаза у всех набухшие, лица опухшие. Под глазами мешки, выворачивает кишкИ без всякой клизмы и никакой общественной жизни: ни царских тебе указов, ни посольских приказов, на кол никого не посадят – все только пьют да гадят. Нет в государстве порядку – никто не сажает грядки, никто не сеет овёс и хоть на пиво спрос, никто не сеет ячмень – народ одолела лень. Уж, коль не сажают табак, значит уж дело – табак.
Решили всем обществом так: народу нужон кулак, народу нельзя без царя, но вместо царя-упыря надо бы выбрать кого-то. Тут все закричали – «Федота! Стрелец – хоть куды, справный, служить будет нам исправно. Вон закатил какой пир, ещё он объехал весь мир. Доплыл почти до Америки!» – кричали до истерики: «Федота на царство, на царство Федота!»
Всем спохмела покричать охота.
Федот в смущении. Такого обращения не знал стрелец с роду до нонешнего году. И хоть в душе рад, но держит фасад.
Ну, народец, обалдел
Я ж не знаю царских дел,
Необучен этикету
И на троне не сидел.
Я ж слуга был и солдат
У меня, что слово – мат,
Всех послов и дипломатов
Обругаю в аккурат.
Федь, не трусь, народ с тобой,
За тебя стоим горой.
Ежели с послом не сладишь,
Мы навалимся гурьбой.
Для ученья матных слов
Курс откроем для послов,
Мы народному фольклору
Обучаем и ослов.
Так что, Федька, не тужи,
Нам доверье окажи,
Полезай на трон, коль просят,
Да народу послужи.
Надел Федот корону и пошёл к трону. Взял булаву и державу одну в леву руку, другую в праву и так уселся важно, что всем стало страшно. Все новому царю поклонились, а бабки тайком крестились. То ж не старый царь-сморчок – башка с кулачок, хоть и звали его «кровопийца», то ж звериный убийца, охотник и стрелец, да ещё – удалец. Этот спуску не даст – всем задаст. И снова народ гуляет, царя поздравляет, подарки носит и всяк что-то просит: Мол, я первым кричал, тебя царём величал, знать мне в заслугу подари подпругу, а к подпруге коня да ещё плужок, а к плужку землицы рожок, а землица, чтоб была с самородками, али с газами, аль с алмазами.
И раздаривал Федот всё напролёт: по лужку, по полю – жалко, что ли. А кому и гора – тут такого добра до самой Камчатки. Но всем по порядку. Сперва – родне: опора стране царёво семейство – знать ему казначейство. Затем – близким и кто кланялся низко, и кто помогал – царя свергал. Этому – алмазы, тому – газы, этому – лес, забодай его бес. Всё раздал, аж писать устал всякие там указы про карасин, про газы да прочую заразу, да такую, что и не слыхал ни разу.
Пока пил народ да гулял, на разбор, как всегда, опоздал. Народ в отчае: хоть страна и большая, всё же всем не хватило. Вон остались Курилы, в бок им вилы. И на них Самурай глаз кОсит,отдать ему просит. И бояре, что зевали, спали да клевали носом, остались с носом – ни лесов им, ни алмазов, ни карасину, ни газов. Ходят, народ подпаивают, супроть царя настраивают.
А тут, хоть назначай ревизию, кончилась провизия. Пока «ура» кричали да хвалу новому царю пели, всё выпили и всё съели, а что не съели, то взяла плесень и теперича – не до песен. Злой голодный народ ко дворцу валом прёт, и какой-то урод баламутит народ, во всё горло орёт:
Царь кормить всех обещал,
А народ-то отощал.
За Федотово правленье
Уж до края обнищал.
Двинем штурмом на дворец,
Коль не выйдет к нам, подлец,
Коль не вынесет народу
Полный золота ларец.
Мы кричали во весь рот:
«Царь ты наш – ты за народ!»,
А теперича, гляди-ка –
Пухнем с голоду, Федот!
Закручинился Федя, где набрать на всех снеди. Был стрельцом-удальцом, стал царём-подлецом. Свалить бы бизона, поди ж, не сезон. К тому ж оно и не резон – ужо и зубры, и бизоны давным-давно все перебиты самим царём и его свитой. Не для прокорму, не для славы, а для потехи и забавы. Сидит Федот на троне в своей короне, раз за разом икает, всё смекает, что б сотворить такое, что народ успокоит? Тут вспомнил про жену-голубицу. Нынче она – царица, в царской ездит карете, знать за державу в ответе, раз оно дело такое. Кличет Марусю в покои.
Весь в делах ты, государь.
Позабыл, небось, как встарь
Мы с тобою миловались,
Ты ж ещё совсем не стар!
Всё внимание стране,
Хоть бы чуточку жене!
Али я лицом негожа,
Аль фигура не при мне?
И фигурой, и лицом
Выглядишь ты молойцом.
Я ж, Маруся, как супружник
Буду полным подлецом.
Принимаю твой укор,
Это прежде я был скор.
Не досуг нам миловаться –
В государстве голод, мор.
Я в правленьи не мастак,
Размышлял и так, и сяк:
Накормить народ бы надо,
Да в казне – один пятак.
Не печалься и не хнычь,
Не лакай свой магарыч.
Ну-ка, встаньте предо мною
Тит Кузьмич и Фрол Фомич!
(Маруся хлопает в ладоши – появляются два дюжих молойца.)
Государственный вопрос:
На продукты нынче спрос,
А в стране энтих продуктов
Уж осталось – с гулькин нос.
Вон толпится у ворот
Наш прожорливый народ.
Раздобудьте провианту
Пудов тыщу, пущай жрёт.
Пудов сто али тыщу
Мы, конечно, отыщем,
Только это на Росею,
Что на задницу прыщик.
Накормить наш регион –
Нужен цельный миллион,
Ну, а это не под силу
Ни Европе, ни ООН.
Пригорюнился Федот, не спит, не ест, только брагу пьёт. Как истый патриот, в тоске о государстве. Тяжко Федьке на царстве. Для такой работёнки маловато грамотёнки. То не птицу подстрелить – нужно править и рулить. Чтобы быть в чести – дипломатию вести. К тому ж советники – холуйство довели народ до буйства: ни слова возражения, не разглядели в народе брожения. Был бы здесь генерал, смуту враз бы унял. Снова зовёт Федь царицу – Марусю
свою голубицу.
Маруся
(дёргая лепестки ромашки).
Дело к ночи уж идёт,
Государь к себе зовёт.
Может, нынче приласкает,
Аль опять грозит пролёт?
И на висельницу шла б –
На уме одно у баб.
Нынче я, Марусь, в проблемах,
Нынче я на баб ослаб.
Не до ласок нынче мне –
Как бы тут не быть войне.
Вот вернуть бы Генерала,
Чтоб порядок был в стране.
Не печалься и не хнычь.
Если нужен этот хрыч,
Вмиг тебе его доставят
Тит Кузьмич и Фрол Фомич.
Отправляйтесь на Буян
Через синий океан.
Это в сторону Гаваев.
Помню я, хотя и пьян,
Там опальный Генерал –
Бывший царский чинодрал.
Во дворец его доставьте,
Коль Господь его не взял.
Коль исполните приказ,
Подпишу тотчас указ,
Вас министрами поставлю.
Коль совру, коли мне глаз.
Молойцы
(промеж собой)
Должностя нам не во вред.
Бабе служим столько лет,
Уж пора самим в начальство,
Коль не пьяный это бред.
Если править тут с умом,
Мы завалимся добром
И невест себе с Парижу
Самых знатных привезём.
Нам свои уж не чета –
Мелкота и вшивота.
В банках мы теперь откроем
Заграничные счета.
То задание про нас,
Заготавливай указ.
С должностями, коль обманешь,
Шило вмиг найдет твой глаз.
На острове Буяне, в море-океане опальный Генерал в ссылке пребывал. С ним Яга – советница и подруга, ну чуть ли ни супруга, да колишний царь, Росеи государь. Тот, кого сверг Федот. Хоть и обвис живот, да ничего, живёт. Играет на баяне да рыбу в океане бьёт копьём и ест живьём. Сущий живоглот, копьё ему в живот.Баба Яга – костяная нога с ракушек да каралов, камнёв да минералов зелье варит да генерала с царём парит, делает примочки на печень и на почки.
Так вот и жили, о Руси тужили, на картах ворожили. Как карты ни кидают, дорога выпадает и царский дворец. Уж думают: конец, подвинулись умишком. Такие вот делишки. Ан, на море глядь – там, где была гладь, дымится труба – уж верно, не изба. Пригляделись – пароход. Вишь, а карта вон не врёт. Знать дорога, знать дворец, заточению конец. Пароход просигналил, к берегу причалил.
Знать, послал Федот не зря
На прогулку за моря:
Забираем Генерала,
Поднимаем якоря.
Коль за мной прислали флот,
Знать, опять бузит народ.
Чтоб сразиться за Росею,
Хоть на лодку, хоть на плот.
Удираешь, Генерал,
Чтоб медведь тебя задрал.
Женщину в беде бросаешь,
Лизоблюд и чинодрал.
Свёл меня с тобой злой рок,
За тебя тяну я срок.
Ты доверчивую бабу
Усугубил на порок.
От тропической жары
Я тут сгину до поры.
Лет уж пять, как не ласкают
Лешие и упыри.
Я ж скучаю без лесов,
Без моих подружек сов,
А меня – творенье леса –
Поселили средь песков.
И так Яга запричитала, что Генерала разобрало. Снял вояка забрало, Ягу приласкал, а Молойцам сказал:
Бабу бросить не могу,
Перед ней в большом долгу.
Мне она замест генштабу,
Надо брать с собой Ягу.
Дослужились, вот те на!
Не поймём мы ни рожна:
Если баба замест штаба,
Это что же за война?
Ну, да ладно, Бог с тобой,
Хош – бери её с собой.
Есть одно пустое место
В кочегарке за трубой.
За Царя и не проси,
Хоть за локоть укуси.
Возвращать царей из ссылки
Нету моды на Руси.
Царь в чести, пока он – царь,
В государстве государь.
Ну, а если слез ты с трону,
Ты уже не царь, а тварь.
Пока кличешься царём,
Все холопы бьют челом,
Стоит только снять корону,
Сразу же грозят дубьём.
Так что, я уж лучше тут.
Тут пущай не тот уют,
Тут и на кол не посадят,
В кандалы не закуют.
Генерал перекрестился, царю поклонился и на корабль водрузился.
А Федот у ворот посланцев ждёт. Стоит, волнуется, на дворню дуется. Нервы на подтяжках, корону, как фуражку на лоб надвинул и брови сдвинул. Напустил суровости, ждёт новости. С государственных дел весь поседел, а как Генерала узрел, в момент подобрел.
Получай ты свой заказ
И подписывай указ.
Ну, а коль забыл с похмелу,
Подставляй под шило глаз.
Федот Ладно, ладно, не стращай,
И гостей ты не смущай,
Будет все по уговору
Будет все, как обещал.
С возвращением на Русь!
Уж для вас зажарен гусь,
Как гостей почётных ждём вас.
Правда, жёнушка Марусь?
Чай, паршиво тебе, царь,
Раз меня, такую тварь,
Ко дворцу ты приглашаешь?
Вот, отведай мой отвар
Из тропических жуков
И акульих плавников.
Если это не по вкусу,
Вот отвар из пауков.
Мигом станешь ты силён,
Через час – хоть на рожон,
Коль пиалу одолеешь,
Подавай хоть десять жён.
Ни к чему, Федот, нам гусь,
Одолела меня грусть.
Тут такое разоренье,
Что душа болит за Русь.
Это правда, хоть крестись,
Тут, куда ни оглянись,
Все леса повырубали,
И куда смотрел Грин-пис?
Нет любимых мне дубрав,
Нет для зелья болей трав,
Воздух полон ароматов
Синтетических отрав.
Для чего свободу дал,
Чтоб народ леса рубал?
Умный царь даёт свободу,
Чтоб народ леса сажал!
В государстве испокон
Правит царь или закон.
Если умных нет законов –
Царь обязан быть умён.
Мне подлючести твоей
Хватит до скончанья дней.
Если б не нужда прижала,
То жила б среди камней.
Про подлючесть – это зря!
Мне ль уму учить царя?
За подлючестью ты нашей
Слал корабль за моря.
С древности до наших дней
Из царей и королей
Ни один не обходился
Без подлючести моей.
Ладно, Баба, не серчай.
Отдохни, да пей свой чай
Из осиновых гнилушек,
Вкус давно забыла, чай.
Завтра раненько, чуть свет,
С Генералом – на Совет:
Как народ утихомирить,
Как страну спасти от бед?
Всю ночь не спал Генерал, сведенья собирал. Наклеив бороду, шастал по городу. Старые агенты смекнули моментом: вон как обернулось, их время вернулось. Досье достали на соседей: на завтраке ли, на обеде, кто власть ругал, кто всю Росею – все на заметке фарисеи, лжедемократы, диссиденты, все на учёте у агентов. Каждому агенту, дав орденскую ленту, довольный Генерал трусцой побежал к Царю на совет – уж близко рассвет. Прибежал, а уж там Яга, обскакала его карга.
Наш народ, Федюня, крут.
Коль уж взялся ты за кнут,
Может статься и такое,
Что тебе башку снесут.
Да заткни ты пасть, Яга,
Чтоб смела тебя пурга.
Пораженческие речи
Ты разводишь тут, карга.
Патриотами страна
До краёв наводнена,
Только клич им надо кликнуть –
По всплывают все со дна.
Ненавистных крикунов
Вмиг достанут из штанов,
Буйных вздёрнут на берёзах,
А иных – в глубокий ров.
Демократия – напасть,
Бочка с порохом под власть.
Ее надо изничтожить,
Если хочешь править всласть.
Генерала чую речь:
Снял ты ношу с моих плеч.
Я тебе страну вручаю,
Царство сможешь ты сберечь.
А Генералу то и надо, то выше всякой награды. Опустил Генерал забрало, да из пушки по народу да боярам. Успокоил всех одним ударом.
Царь Генералу – орден героя и всякое там такое. Почёт и слава: сберёг державу, в тяжкую минуту подавил смуту. Патриоты Генералу «Ура» кричат.Демократы по щелям забились и молчат. Открой рот сразу пику в живот, вот.
Ходит Генерал героем, а за ним – патриоты строем. Зашёл к царю Федоту, того прошибло потом. Глянул на Генералов кинжал – от спужания весь задрожал.
Уж не трону, не дрожи,
Только службу сослужи:
На меня свою корону
Принародно возложи.
Вытер Федот пот, открыл рот, да никто не поймёт: вроде не орёт, не говорит, не кричит, а только мычит. А Яга при народе будто переводит: « Мол, для вашего блага подписал я бумагу мирового значения. В ней – моё отречение. И преемнику трону вручаю корону. Служите исправно – он царь полноправный».
Побледнел Федин лоб, хоть клади Федю в гроб. Примешь за мертвеца этого подлеца. Слез Федот с трону, снял с себя корону, надел Генералу прямо на забрало. Раз перекрестился и со дворца удалился.
По давней традиции при всей амуниции у царских ворот, где толпится народ,новый Царь-Генерал пред народом речь держал.
Уж в обиду вас не дам,
Всем врагам, как есть, задам.
Кто на нас покатит бочку,
Враз получит по рогам.
Сами знаем, как нам жить.
Не позволим нас учить.
Будем тех, кто нас не любит,
Мы без жалости мочить.
Патриот, утри слезу,
Я устрою им козу,
Царством будут все гордиться
И при власти, и внизу.
Разговору ясна нить:
Государству – сильным быть.
Любопытствую я дюже:
Когда нас начнут кормить?
Объясняю целый час,
Что враги кругом у нас,
Что о мощи государства
Думать мы должны сейчас.
Государство проедать –
Значит, свой народ предать!
Эту заповедь усвойте,
Растакую вашу мать!
А горластого прыща,
Чтоб народ не возмущал,
Посадить немедля на кол
Для спрямления хряща.
Жил-был Царь. У Царя был двор. Во дворе был кол. На колу – мочало, начинай сначала.
Сказка эта без конца: где конец про Царя-Стрельца – то начало про Царя-Генерала. И всё опять сначала: царь, двор, кол, мочало. Тут сказка замолчала.
Может, сказочник и враль, в сказке этой есть мораль.Чобы люд ее запомнил,
надо вбить ее в скрижаль:
Коль есть Царь, так есть и Двор,
Коль есть Двор, так есть и Кол –
Ничего не изменилось
На Руси с тех давних пор.
07. 2000 г.