политика аффекта музей как пространство публичной истории
Политика аффекта музей как пространство публичной истории
Издание осуществлено при поддержке Фонда развития гражданских инициатив «Диалог»
Редактор серии Т. Вайзер
Под редакцией А. Завадского, В. Склез, К. Сувериной
Политика аффекта: музей как пространство публичной истории — Москва : Новое литературное обозрение, 2019. — (Серия «Интеллектуальная история»).
Сборник посвящен музею как пространству взаимодействия с прошлым. Современные музеи выполняют традиционную для просвещенческого проекта образовательную функцию, предоставляя возможности для познания того или иного фрагмента прошлого. При этом музеи все больше заботятся о соучастии зрителей, активизируя различные аспекты их опыта. Музеи работают с материальностью, телесностью, изображениями, звуками и запахами, становятся местом для театральных постановок и перформансов, выходят за пределы музейных стен в городское и цифровое пространства. Эта книга посвящена тому, как осознание музеями потенциала эмоционального восприятия прошлого влияет на его репрезентацию. Используя различные методологические подходы, авторы сборника — музееведы, историки, социологи, культурологи, кураторы и драматурги — исследуют техники управления аффектом и эмоциями в современном и историческом контекстах. Музейные технологии рассматриваются в контексте проблем публичной истории, политики памяти, культурной политики, музейной теории и практики.
© А. Завадский, В. Склез, К. Суверина, составл., предисл., 2019
© OOO «Новое литературное обозрение», 2019
Предисловие. Разум и чувства: публичная история в музее
Музей в дискурсе аффекта
В поисках этоса, в бегстве от пафоса: место аффекта в музее и вне его
Почувствовать права человека: аффект в музеях памяти
Квир-архив, ЛГБТ-музей и потерянные мальчики: две версии истории сексуальности
«Эмоциональное мышление» и «самоговорящие вещи»: к истории аффекта в советских музеях в 1920–1930‐х годах
Наследие советских теоретических и экспозиционных методов в современных краеведческих музеях
Музей в пространстве города: как нижегородское уличное искусство работает с локальным контекстом
Артефакты и эфемеры
Конструирование памяти о забытом событии через музейные технологии: производство эмоций на выставках о Первой мировой войне в 2014 году
Грани неформальной музеефикации «реального социализма»: материализация ностальгического аффекта
Эфемеры для музея: звуки и запахи, заводы и университеты
Виртуальное место памяти и реальное пространство ГУЛАГа в современной России
Документальное как эстетическое
Боярский быт в «оживших картинках»: музейная инсценировка как способ освоения прошлого
Сцена в музее: возможности и границы документального театра в музейном пространстве
Послесловие. Границы аффекта как границы идентичности: кризис публичного музея
Предисловие. Разум и чувства: публичная история в музее
Андрей Завадский, Варвара Склез, Катерина Суверина
Музей — институт прошлого. Не в том смысле, что он мертв и поэтому принадлежит вчерашнему дню; напротив, музей сегодня живее всех живых. Институтом прошлого он является потому, что в любой своей модификации — от домузейных «кабинетов редкостей» XVI–XVII веков до популярных сегодня «музеев современности» 1 — так или иначе имеет с ним дело. При этом для каждого этапа в развитии музея характерны свои формы взаимодействия с прошлым — и свои задачи.
«Кабинеты редкостей», или кунсткамеры, представляли собой коллекции редких, курьезных или странных вещей — как современных их собирателям, так и древних — и были призваны поражать воображение зрителей диковинным устройством вселенной. Частные портретные галереи должны были прежде всего демонстрировать богатство и величие своих владельцев, что определялось в том числе родословной последних. Важными функциями современных музеев, возникших из кунсткамер и частных портретных галерей в конце XVIII — XIX веке, были систематизация — исходя из принципа историзма — знания и сохранение артефактов прошлого для последующих поколений.
Политика аффекта музей как пространство публичной истории
Издание осуществлено при поддержке Фонда развития гражданских инициатив «Диалог»
Редактор серии Т. Вайзер
Под редакцией А. Завадского, В. Склез, К. Сувериной
Политика аффекта: музей как пространство публичной истории — Москва : Новое литературное обозрение, 2019. — (Серия «Интеллектуальная история»).
Сборник посвящен музею как пространству взаимодействия с прошлым. Современные музеи выполняют традиционную для просвещенческого проекта образовательную функцию, предоставляя возможности для познания того или иного фрагмента прошлого. При этом музеи все больше заботятся о соучастии зрителей, активизируя различные аспекты их опыта. Музеи работают с материальностью, телесностью, изображениями, звуками и запахами, становятся местом для театральных постановок и перформансов, выходят за пределы музейных стен в городское и цифровое пространства. Эта книга посвящена тому, как осознание музеями потенциала эмоционального восприятия прошлого влияет на его репрезентацию. Используя различные методологические подходы, авторы сборника — музееведы, историки, социологи, культурологи, кураторы и драматурги — исследуют техники управления аффектом и эмоциями в современном и историческом контекстах. Музейные технологии рассматриваются в контексте проблем публичной истории, политики памяти, культурной политики, музейной теории и практики.
© А. Завадский, В. Склез, К. Суверина, составл., предисл., 2019
© OOO «Новое литературное обозрение», 2019
Предисловие. Разум и чувства: публичная история в музее
Андрей Завадский, Варвара Склез, Катерина Суверина
Музей — институт прошлого. Не в том смысле, что он мертв и поэтому принадлежит вчерашнему дню; напротив, музей сегодня живее всех живых. Институтом прошлого он является потому, что в любой своей модификации — от домузейных «кабинетов редкостей» X V I–X VI I веков до популярных сегодня «музеев современности» 1 — так или иначе имеет с ним дело. При этом для каждого этапа в развитии музея характерны свои формы взаимодействия с прошлым — и свои задачи.
«Кабинеты редкостей», или кунсткамеры, представляли собой коллекции редких, курьезных или странных вещей — как современных их собирателям, так и древних — и были призваны поражать воображение зрителей диковинным устройством вселенной. Частные портретные галереи должны были прежде всего демонстрировать богатство и величие своих владельцев, что определялось в том числе родословной последних. Важными функциями современных музеев, возникших из кунсткамер и частных портретных галерей в конце XVIII — XIX веке, были систематизация — исходя из принципа историзма — знания и сохранение артефактов прошлого для последующих поколений.
Но если музейные экспозиции сегодня больше связаны с настоящим и будущим, нежели с прошлым, почему этот сборник посвящен именно «музею как пространству публичной истории»?
Музей как пространство публичной истории
К тому же в отличие от исторической науки, занимающейся случившимися фактами и связями между ними, публичная история как дисциплина стремится понять, как эти самые факты (и артефакты) прошлого конституируют нашу сегодняшнюю повседневность. Эта задача помещает «новые музеи», так или иначе связанные с прошлым, но ориентированные на исследование и трансформацию настоящего и будущего, в пространство публичной истории. Междисциплинарное поле публичной истории, в котором возможно использовать разные научные методы и подходы, позволяет посмотреть на музей с позиций целого ряда дисциплин: музееведения, философии, социологии, исторической науки, memory studies, искусствоведения и др. Более того, публичная история в силу своей двойственности — «это и научно-исследовательская область, изучающая формы репрезентации прошлого, и сфера прикладной деятельности по созданию подобных репрезентаций» 30 — позволяет задействовать в анализе музея опыт работающих с прошлым «практиков»: кураторов, художников, экскурсоводов и драматургов.
Наконец, в-третьих, одним из ключевых результатов переосмысления музеев в XX и начале XXI века стала трансформация того, как они работают с прошлым и коммуницируют результаты своей деятельности аудитории. На первый план вышло эмоциональное вовлечение зрителя. Сегодня, как пишет Софья Чуйкина, «если исторический музей стремится к успешному функционированию, он должен быть „эмоциональным музеем“»; то же самое можно сказать не только про исторические, но и про другие типы музейных институций. Разумеется, отношение индивидов и обществ к прошлому всегда имело под собой как когнитивную, так и эмоциональную основу, но «новые музеи» сделали эмоциональную составляющую приоритетной. Как этот подход соотносится с пространством публичной истории?
Политика аффекта
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Сборник посвящен музею как пространству взаимодействия с прошлым. Современные музеи выполняют традиционную для просвещенческого проекта образовательную функцию, предоставляя возможности для познания того или иного фрагмента прошлого. При этом музеи все больше заботятся о соучастии зрителей, активизируя различные аспекты их опыта. Музеи работают с материальностью, телесностью, изображениями, звуками и запахами, становятся местом для театральных постановок и перформансов, выходят за пределы музейных стен в городское и цифровое пространства. Эта книга посвящена тому, как осознание музеями потенциала эмоционального восприятия прошлого влияет на его репрезентацию. Используя различные методологические подходы, авторы сборника – музееведы, историки, социологи, культурологи, кураторы и драматурги – исследуют техники управления аффектом и эмоциями в современном и историческом контекстах. Музейные технологии рассматриваются в контексте проблем публичной истории, политики памяти, культурной политики, музейной теории и практики.
Интеграция фотографических средств в художественные практики привела к пересмотру взаимоотношений искусства и истории (фикционального и реального).
Интеграция фотографических средств в художественные практики привела к пересмотру взаимоотношений искусства и истории (фикционального и реального).
Политика аффекта музей как пространство публичной истории
Предисловие. Разум и чувства: публичная история в музее
Андрей Завадский, Варвара Склез, Катерина Суверина
Музей – институт прошлого. Не в том смысле, что он мертв и поэтому принадлежит вчерашнему дню; напротив, музей сегодня живее всех живых. Институтом прошлого он является потому, что в любой своей модификации – от домузейных «кабинетов редкостей» XVI–XVII веков до популярных сегодня «музеев современности»[1] – так или иначе имеет с ним дело. При этом для каждого этапа в развитии музея характерны свои формы взаимодействия с прошлым – и свои задачи.
«Кабинеты редкостей», или кунсткамеры, представляли собой коллекции редких, курьезных или странных вещей – как современных их собирателям, так и древних – и были призваны поражать воображение зрителей диковинным устройством вселенной. Частные портретные галереи должны были прежде всего демонстрировать богатство и величие своих владельцев, что определялось в том числе родословной последних. Важными функциями современных музеев, возникших из кунсткамер и частных портретных галерей в конце XVIII–XIX веке, были систематизация – исходя из принципа историзма – знания и сохранение артефактов прошлого для последующих поколений.
Возникающие с 1990‐х годов, прежде всего в западных странах, «новые музеи»[4] (некоторые исследователи относят к ним и музеи памяти[5]) являются продуктами совместных усилий архитекторов, дизайнеров, историков и художников и, как правило, строят свои экспозиции, опираясь уже не на историографию, а на то, что Хейден Уайт назвал «историофотией» (historiophoty), – принцип репрезентации прошлого преимущественно на основе визуального контента (фотографий, видео)[6]. Важным элементом таких музеев стало развлечение посетителя, зачастую – хоть и не обязательно – в ущерб образовательным функциям, что дало повод критикам говорить о превращении музеев в индустрию зрелищ[7].
При этом музей – также институт настоящего и будущего. Как одна из важнейших публичных институций, он не только отражает представления о себе данного сообщества, его нормы и правила, но и принимает участие в их формировании. В случае кунсткамер и частных портретных галерей право быть зрителем было лишь у тех, кто обладал доступом к таким коллекциям, – и эта ограниченная возможность их лицезреть отражала элитарную природу знания[8] и, как следствие, участвовала в поддержании системы социального неравенства. Возникшие на основе этих институций музеи стали выполнять образовательную, «цивилизаторскую» функцию, превращать «массы» в «граждан»[9]. Тони Беннетт, анализирующий становление музея с позиций Мишеля Фуко[10], пишет в этой связи о процессе утверждения дисциплинарного общества[11]. При этом музейные экспозиции XIX века все чаще строились на переплетении логик прогресса, империализма и национализма, что превратило музей в один из фундаментальных институтов современного государства[12], особенно в контексте становления национальных сообществ[13]. Иными словами, в XIX веке музей сыграл важнейшую роль в «стабилизации» воображаемых сообществ[14] – оформлении их в нации[15].
Музеи памяти, в свою очередь, связаны с настоящим еще плотнее – можно даже сказать, онтологически: в их основе лежит принцип «никогда снова». Это означает, что хоть они и посвящены работе с трудным прошлым, но главной своей задачей видят не допустить его повторения в настоящем и будущем. Как пишет Дарья Хлевнюк в статье, вошедшей в данный сборник, музеи памяти «посвящены проблемам настоящего – памяти о трагедиях, преодолению трудного прошлого, переходу от авторитарных режимов к демократическим, подготовке материалов для расследования государственных преступлений, защите прав человека». Таким образом, на смену историзму с пафосно-героической тональностью приходит, в терминах Алейды Ассман, «моральная история»[16], что в данном контексте означает построение музейных экспозиций на основе актуального исторического знания, но с фокусом на коммеморативных задачах и этической составляющей – или, по выражению Елены Рождественской и Ирины Тартаковской, «функцию увековечивания и назидания» (см. статью в данном сборнике). Эти изменения ознаменовали так называемый этический поворот в музеологии[17].
У музеев памяти, как и у «новых музеев» в целом, часто нет собственных коллекций и, соответственно, задач по систематизации и сохранению артефактов прошлого. Вместо этого, как отмечает Зильке Арнольд-де Зимине, такие музеи «сосредоточивают свое внимание на ключевых исторических событиях, расцениваемых как принципиально важные для интерпретации настоящего и выработки образа будущего»[18]. Более того, многие исследователи отмечают, что на «новые музеи» возложена обязанность рефлексировать об актуальных социальных проблемах и принимать активное участие в общественных дискуссиях[19].
Но если музейные экспозиции сегодня больше связаны с настоящим и будущим, нежели с прошлым, почему этот сборник посвящен именно «музею как пространству публичной истории»?
Во-первых, прошлое занимает все более заметное место в современной культуре, и развитие музеев в последние десятилетия не только хорошо иллюстрирует этот процесс, но и вносит в него свой вклад. По выражению Алейды Ассман, «распалась связь времен»[20]: темпоральный режим[21] Модерна, в котором мы жили примерно с 1770 года до конца прошлого столетия, переживает кризис – и начинают оформляться контуры новой темпоральной ориентации. Давать ей исчерпывающую характеристику пока преждевременно, но в контексте этой статьи важнее другое: мы живем в эпоху смены режимов времени и одним из важнейших проявлений этого можно назвать исчезновение характерных для эпохи Модерна четких разделительных границ между прошлым, настоящим и будущим. В результате возникает состояние, которое можно охарактеризовать формулой «будущего больше нет, а настоящее переполнено прошлым»[22] – его иногда называют «глубоким сейчас» (the deep now)[23].
См., например, берлинский музей Hamburger Bahnhof – Museum für Gegenwart (https://www.smb.museum/museen-und-einrichtungen/hamburger-bahnhof/home.html), что на русский традиционно переводится как «Гамбургский вокзал – Музей современности», но правильно было бы перевести как «Музей настоящего», или Muzeum Współczesne («Музей современности», http://muzeumwspolczesne.pl) во Вроцлаве.
Arnold-de Simine S. Mediating Memory in the Museum: Trauma, Empathy, Nostalgia. Basingstoke; New York: Palgrave Macmillan, 2013; Hansen-Glucklich J. Holocaust Memory Reframed: Museums and the Challenges of Representation. Piscataway, New Jersey: Rutgers University Press, 2014; Crane S. A. (ed.) Museums and Memory (Cultural Sittings). Palo Alto, California: Stanford University Press, 2000; Sontag S. Regarding the Pain of Others. Paris: Presses Universitaires de France, 2003; Williams P. Memorial Museums: The Global Rush to Commemorate Atrocities. Oxford; New York: Berg Publisher, 2007.
Macdonald S. Theorizing Museums: An Introduction // Macdonald S., Fyfe G. (eds) Theorizing Museums: Representing Identity and Diversity in a Changing World. Oxford: Blackwells, 1996. P. 1–16. См.: Ames М. M. Museums in the Age of Deconstruction // Anderson G. (ed.) Reinventing the Museum: Historical and Contemporary Perspectives on the Paradigm Shift. Oxford: AltaMira Press, 2004. P. 80–98; Завадский А. Память, молчи? // Colta.ru. 2018. 19 февраля / https://www.colta.ru/articles/specials/17352; см. также статью Галины Янковской в данном сборнике.
Message K. New Museums and the Making of Culture. Oxford: Berg, 2006.
Arnold-de Simine S. Mediating Memory in the Museum.
Ibid. P. 10. См. также: White H. Historiography and Historiophoty // The American Historical Review. 1988. № 93 (5). P. 1193–1199.
Дебор Г. Общество спектакля. М.: Логос, 1999; см. также статью Зинаиды Бонами в данном сборнике.
Bennett T. The Birth of the Museum: History, Theory, Politics. London; New York: Routledge, 1995. P. 35–36.
См., например: Bennett T. The Birth of the Museum; Duncan C. Civilising Rituals: Inside Public Art Museums. London; New York: Routledge, 1995; Sherman D. J., Rogoff I. (eds) Museum Culture: Histories, Discourses, Spectacles. London: Routledge, 1994.
Фуко М. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы. М.: Ад Маргинем Пресс, 1999.
Bennett T. The Birth of the Museum. P. 21, 87, 69. См. также статью Елены Рождественской и Ирины Тартаковской в данном сборнике.
Bazin G. The Museum Age. New York: Universal Press, 1967. P. 169.
Bennett T. The Birth of the Museum. P. 76.
Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М.: Канон-Пресс-Ц; Кучково поле, 2001.
Arnold-de Simine S. Mediating Memory in the Museum. P. 7.
Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 46–50, особенно с. 49.
Edson G. Ethics // Edson G. (ed.) Museum Ethics. New York: Routledge, 1997. P. 2–15.
Arnold-de Simine S. Mediating Memory in the Museum. P. 10.
Ibid. См. также: Vergo P. The New Museology. London: Reaktion Books, 1989; Witcomb A. Re-Imagining the Museum: Beyond the Mausoleum. London: Routledge, 2003.
Ассман А. Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна. М.: Новое литературное обозрение, 2017.
То есть, по Франсуа Артогу, «форма восприятия времени, которое нейтральным образом измеряет и ритмизирует время, а также ритмизирует прошлое как череду значимых структур» (Hartog F. Time, History, and the Writing of History // Torstendahl R., Veit-Brause I. (eds) History-Making. The Intellectual and Social Formation of a Discipline. Stockholm: Almqvist and Wiksell, 1996. P. 96; цит. по: Ассман А. Распалась связь времен? C. 15). Ассман, рассуждающая из более широкой, чем позиция историка, перспективы, «говорит о темпоральном режиме культуры», понимая под ним «рамочную структуру, которая мобилизует одни ценности, желания и надежды, но… исключает другие» (Ассман А. Распалась связь времен? С. 85–86).
Завадский А. Время сломалось (о книге Алейды Ассман «Распалась связь времен? Взлет и падение темпорального режима Модерна») // Colta.ru. 2017. 14 августа / https://www.colta.ru/articles/literature/15671.
Hoskins A. (ed.) Digital Memory Studies: Media Pasts in Transition. New York; London: Routledge, 2018.
Политика аффекта. Музей как пространство публичной истории (Новое литературное обозрение, 2019)
Лаборатория публичной истории представляет свою первую книгу: «Политика аффекта: музей как пространство публичной истории». Этот сборник статей под редакцией Андрея Завадского, Варвары Склез и Катерины Сувериной выходит в «Новом литературном обозрении» в мае 2019 года.
Сборник посвящен музею как пространству взаимодействия с прошлым. Современные музеи выполняют традиционную для просвещенческого проекта образовательную функцию, предоставляя возможности для познания того или иного фрагмента прошлого. При этом музеи все больше заботятся о соучастии зрителей, активизируя различные аспекты их опыта. Музеи работают с материальностью, телесностью, изображениями, звуками и запахами, становятся местом для театральных постановок и перформансов, выходят за пределы музейных стен в городское и цифровое пространства. Эта книга посвящена тому, как осознание музеями потенциала эмоционального восприятия прошлого влияет на его репрезентацию. Используя различные методологические подходы, авторы сборника — музееведы, историки, социологи, культурологи, кураторы и драматурги — иcследуют техники управления аффектом и эмоциями в современном и историческом контекстах. Музейные технологии рассматриваются в контексте проблем публичной истории, политики памяти, культурной политики, музейной теории и практики.
Aндрей Завадский, Варвара Склез, Катерина Суверина
Предисловие. Разум и чувства: публичная история в музее
Зинаида Бонами
Музей в дискурсе аффекта
Елена Рождественская, Ирина Тартаковская
В поисках этоса, в бегстве от пафоса: место аффекта в музее и вне его
Дарья Хлевнюк
Почувствовать права человека: аффект в музеях памяти
Александр Кондаков
Квир-архив, ЛГБТ-музей и потерянные мальчики: две версии истории сексуальности
Мария Силина
«Эмоциональное мышление» и «самоговорящие вещи»: к истории аффекта в советских музеях в 1920—1930-х годах
Софья Гаврилова
Наследие советских теоретических и экспозиционных методов в современных краеведческих музеях
Алиса Савицкая
Музей в пространстве города: как нижегородское уличное искусство работает c локальным контекстом
АРТЕФАКТЫ И ЭФЕМЕРЫ
Софья Чуйкина
Конструирование памяти о забытом событии через музейные технологии: производство эмоций на выставках о Первой мировой войне в 2014 году
Роман Абрамов
Грани неформальной музеефикации «реального социализма»: материализация ностальгического аффекта
Галина Янковская
Эфемеры для музея: звуки и запахи, заводы и университеты
Вера Дубина
Виртуальное место памяти и реальное пространство ГУЛАГа в современной России
Юлия Лидерман
Документальное как эстетическое
Павел Куприянов
Боярский быт в «оживших картинках»: музейная инсценировка как способ освоения прошлого
Михаил Калужский
Сцена в музее: возможности и границы документального театра в музейном пространстве
Егор Исаев, Артем Кравченко
Послесловие. Границы аффекта как границы идентичности: кризис публичного музея
Фрагмент книги можно прочитать здесь.
Оставьте комментарий Отменить ответ
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.