учение августина о воле свободе и благодати

Учения Блаженного Августина

Учение о бытии. Религиозная ориентация философских си­стем Средневековья диктовалась основными догматами христи­анства, среди которых наибольшее значение имели такие, как догмат о личностной форме единого Бога. Разработка этого дог­мата связана в первую очередь с именем Августина.

Августин (354-430 гг.) — выдающийся мыслитель, заложив­ший своими многочисленными трудами мощный фундамент религиозно-философской мысли Средневековья.

Он был вдохно­вителем многочисленных и разнообразных идей и течений в обла­сти не только богословия и общей философии, но и научной мето­дологии, этических, эстетических и историософских воззрений.

По Августину, все сущее, поскольку оно существует и имен­но потому, что оно существует, есть благо. Зло — не субстанция, а недостаток, порча субстанции, порок и повреждение формы, небытие. Напротив, благо есть субстанция, «форма», со всеми ее элементами: видом, мерой, числом, порядком. Бог есть источ­ник бытия, чистая форма, наивысшая красота, источник блага. Поддержание бытия мира есть постоянное творение его Богом вновь. Если бы творческая сила Бога прекратилась, мир тотчас же вернулся бы в небытие. Мир один. Признание многих после­довательных миров — пустая игра воображения. В мировом по­рядке всякая вещь имеет свое место. Материя также имеет свое место в строе целого.

Августин считал достойным познания такие объекты, как Бог и душа: бытие Бога возможно вывести из самосознания челове­ка, то есть путем умопостижения, а бытие вещей — из обобщения опыта. Он анализировал идею Бога в соотношении с человеком, а человека — в отношении к Богу. Он осуществил тончайший анализ жизненного пути человека — разработал философскую антропо­логию. Душа, согласно Августину, — не материальная субстанция, отличная от тела, а непростое свойство тела. Она бессмертна. В учении о происхождении человеческих душ Августин колебался между идеей передачи душ родителями вместе с телом и идеей креационизма — творения душ новорожденных Богом.

О свободе и божественном предопределении.

Учение Августина о божественной благодати в ее отношении к воле че­ловека и о божественном предопределении оказало большое влияние на последующую христианскую философию. Суть этого учения состоит в следующем. Первые люди до грехопадения обладали свободной волей: могли не грешить. Но Адам и Ева дурно использовали эту свободу и после грехопадения потеряли ее. Теперь они уже не могли не грешить. После искупительной жертвы Иисуса Христа избранные Богом уже не могут грешить. Божество от века предопределило одних людей к добру, спасе­нию и блаженству, а других — к злу, погибели и мучениям. Без предопределенной божественной благодати человек не может иметь доброй воли.

Августин говорил, что без знания истины невозможно и «вероятное» знание, так как вероятное есть нечто правдоподобное, то есть похожее на истину. А чтобы узнать, что похоже на ис­тину, надо знать саму истину. По мысли Августина, наиболее достоверное знание — это знание человека о своем собственном бытии и сознании: «Всякий, кто сознает, что он сомневается, со­знает это как некоторую истину. » «Кто сомневается в том, что он живет, помнит, сознает, желает, мыслит, знает, судит? И даже если он сомневается, то все же. он помнит, почему сомневает­ся, сознает, что сомневается, хочет уверенности, мыслит, знает, что не знает, думает, что не следует опрометчиво соглашаться».

Познание, по Августину, основано на внутреннем чувстве, ощу­щении и разуме. Человек, говорит Августин, имеет о доступных пониманию и разуму предметах познание, хотя и малое, однако совершенно достоверное, и жалким образом обманывается тот, кто думает, что чувствам не надо верить. Нормой познания яв­ляется истина. Неизменная, вечная истина, согласно Августину, есть источник всех истин, есть Бог. Новым в теории познания было утверждение Августина об участии воли во всех актах по­знания. Характеризуя роль волевого начала в чувствах, Августин изрек афоризм: «Человек испытывает страдания ровно настоль­ко, насколько поддается им».

Бог, мир и человек.

Мировоззрение Августина глубоко теоцентрично: в центре духовных устремлений — Бог как исходный и конечный пункт размышлений. Августин рассматривает Бога как внематериальный Абсолют, соотнесенный с миром и челове­ком как своим творением. Мир, природа и человек — результат творения Бога, и они зависят от своего Творца. Августин подчер­кивал отличие Бога от Судьбы. По Августину, христианский Бог всецело овладел судьбой, подчинив ее своей всемогущей воле: она становится промыслом, предопределением его. Августин утверждает принцип бесконечности божественного начала.

Если Бог, говорит Августин, «отнимет от вещей свою, так сказать, производящую силу, то их так же не будет, как не было прежде, чем они были созданы». Августин писал: «Не мать моя, не кормилицы мои питали меня сосцами своими, но Ты через них по­давал мне, младенцу, пищу детскую, по закону природы, Тобою ей предначертанному, и по богатству щедрот Твоих, которыми Ты облагодетельствовал все твари по мере их потребностей».

Учение о душе, воле и познании. Разум и вера. Августин гово­рил, что «истину. найти можно». Разум, по Августину, есть взор души, которым она сама собой, без посредства тела, созерцает истинное. Истина же содержится в нашей душе, а душа наша бессмертна, и человек не вправе забывать о внеземной цели своей жизни. Человек должен подчинять свои знания мудрости, ибо в спасении души — его высшее назначение: «Все, что мы созерцаем, мы схватываем мыслью или чувством и разумением. Душа-угаснуть не может, если не будет отделена от разума.

Отде­литься же она никак не может». Августин рассматривает разум как очень важную функцию души: «Я полагаю, что душа питает­ся не иным чем, как разумением вещей и знанием, умозрениями и размышлениями, если может через них познать что-нибудь. К изучению наук ведет нас двоякий путь — авторитет и разум. Вера в авторитет весьма сокращает дело и не требует никакого труда. Тупоумным или более занятым житейскими делами. полезнее всего верить превосходнейшему авторитету и соответственно ему вести жизнь».

Источник

АВГУСТИН ИППОНИЙСКИЙ

Родился в Африке, в городе Тагасте (ныне Сук-Арас в Алжире) 13 ноября 354 г.

Первоначальным своим образованием он обязан своей матери — христианке Монике, умной, благородной и благочестивой женщине, влияние которой на сына, однако, парализовалось отцом-язычником. В молодости своей Августин был настроен самым светским образом и, живя в Мадавре и Карфагене для изучения классических авторов, весь отдавался вихрю наслаждений.

Жажда чего-то высшего пробудилась в нем лишь после чтения «Hortensius» Цицерона. Он набросился на философию, примкнул к секте манихеев, которой оставался верным около 10 лет, но, не найдя нигде удовлетворения, чуть не пришел в отчаяние, и лишь знакомство с платонической и неоплатонической философией, ставшей ему доступной благодаря латинскому переводу, на время дало пищу его уму.

В 383 г. он отправился из Африки в Рим, а в 384 г. — в Милан, чтобы выступить здесь в качестве учителя красноречия. Здесь благодаря тамошнему епископу Амвросию он ближе ознакомился с христианством, и это обстоятельство в связи с чтением посланий ап. Павла произвело радикальную перемену в его образе мыслей и жизни [1].

На Пасху 387 г. Августин вместе с своим сыном принял крещение от руки Амвросия. После этого он возвратился в Африку, предварительно распродав все свое имущество и почти совершенно раздав его бедным, некоторое время провел в строгом уединении главою духовной общины и в 391 г., вступив в духовное звание с саном пресвитера, занялся деятельностью проповедника и в 395 г. был посвящен в епископы в Гиппоне.

Свт. Августин, еп. Иппонийский. Мозаика 1148 г. Собор в Чефалу, Сицилия

Влияние Августина на судьбы и догматическую сторону христианского учения почти беспримерно. Он на несколько столетий вперед определил дух и направление не только Африканской, но и всей Западной церкви. Его полемика против ариан, присциллиан и в особенности против донатистов и др. еретических сект наглядно доказывают степень его значения. Проницательность и глубина его ума, неукротимая сила веры и пылкость фантазии лучше всего отражаются в его многочисленных сочинениях, которые имели неимоверное влияние и определили антропологическую сторону учения в протестантизме (Лютер и Кальвин). Еще важнее, чем разработка учения о св. Троице, его исследования об отношении человека к божественной благодати. Сущностью христианского учения он считает, именно, способность человека к восприятию Божьей благодати, и это основное положение отражается также и на понимании им других догматов веры. В споре с пелагианами Августин Иппонийский не был всецело истинным представителем христианского учения, которое, по некоторым пунктам, столь же далеко от августинизма, как и от пелагианства (подробнее см. пелагианство).

Его заботы об устройстве монашества выразились в основании им многих монастырей, впрочем, скоро разрушенных вандалами.

Скончался 28 августа 430 г. во время первой осады последними Гиппона.

Его краткое житие, Vita Augustini, было написано его учеником, еп. Поссидием Каламским (+ 440).

Останки Августина были перенесены его приверженцами в Сардинию, чтобы спасти их от поругания ариан-вандалов, а когда этот остров попал в руки сарацин, выкуплены Лиутпрандом, королем лангобардов, и погребены в Павии, в церкви св. Петра. В 1842 г. с согласия папы они опять перевезены в Алжир и сохраняются там подле памятника Августину, воздвигнутого ему на развалинах Гиппона франц. епископами.

Учение Августина о благодати и свободной воле

Предопределение по Августину – это акт божественной любви и милости по отношению к падшему роду человеческому. Изначально, из общей «массы погибели» Бог избрал достойных вечного блаженства. Число предопределенных неизменно. Но никто из людей не знает о своей участи, и поэтому, личное нравственное совершенство каждого человека не теряет смысл. В контексте наличия предопределения свобода воли человека приобретает оттенок субъективного переживания свободы, но никак не онтологической способности только своими силами спастись или погибнуть.

Свт. Августин Блаженный, еп. Иппонийский. Греческая икона (XXI в.)

Молитвословия

Се́рдцем все́м Христу́ после́дуя, святи́телю Августи́не,/ сло́вом и де́лом и́стину запечатле́л еси́/ и ересе́й злочести́вых яви́лся еси́ неле́ностный искорени́тель,/ моли́ся вы́ну ко Святе́й Тро́ице,// да спасе́т ду́ши на́ша.

Непоколеби́ме сто́лпе Це́ркви Вселе́нския,/ на недви́жимем ка́мени ве́ры основа́нный,/ догма́т правосла́вия неле́стный учи́телю/ и покая́ния велегла́сный пропове́дниче,/ запечатли́телю и́стины,/ прехвальне Августи́не,// святи́телю Христо́в.

Труды

Наиболее известными из сочинений Августина является De civitate Dei (О граде Божьем) и Confessiones (Исповедь), его духовная биография, сочинение De Trinitate (О Троице), De libero arbitrio (О свободной воле), Retractationes (Пересмотры). Кроме того, заслуживают упоминания его Meditationes, Soliloquia и Enchiridion или Manuale.

Свт. Августин Блаженный, еп. Иппонийский. Современная православная икона

Сочинения Августина автобиографического, полемического и гомилетико-экзегетического содержания изд. в Париже (11 ч., в 8 т., 1689—1700); в Антверпене (12 ч., в 9 т., 1700—3) и в последнее время бенедиктинцами (11 т., Пар., 1835—40). Замечательнейшие из этих соч.: «De civitate Dei libri XXII», изд. Штранге (2 т., Кельн, 1850—51) и Домбартом (2-е изд., 12 т., Лейпц., 1877), переведенное Зильбертом (2 т., Вена, 1826), и «Confessiones», автобиография его, изд. Неандера (Берл., 1823), Брудера (Лейпц., 1837 и 1869) и Карла фон Раумера (2 изд., Гютерсло, 1876) в переводе Греннингера (4 изд., Мюнстер; 1859), Зильберта (5 изд., Вена, 1860) и Раппа (7 изд., Гота, 1878). Кроме того, заслуживают упоминания его «Meditationes» и «Soliloquia» (изд. Вестгофом, Мюнстер, 1854) и «Enchindion», или «Manuale» (изд. Крабингера, Тюб., 1861). Перевод его «Избранных сочинений» выходит в «Bibliothek der Kirchenväter» (т. 1—8, Кемпт., 1869). Недавно в библиотеке Грейфсвальда были найдены два до сих пор еще не изданных небольших сочинения A. («Tractatus de persecutione malorum in bonos viros et sanctos» и «Tractatus de omnibus virtutibus». По-русски существ. московское издание 1788 г. «Избранных сочинений Авг.» в 4 томах. Некоторые его слова и увещания перев. в «Христианском чтении» и «Воскресном чтении».

Литература

Использованные материалы

[1] Этому событию катол. церковь посвятила даже особый праздник (3 мая)

Источник

АВГУСТИН ИППОНИЙСКИЙ

Родился в Африке, в городе Тагасте (ныне Сук-Арас в Алжире) 13 ноября 354 г.

Первоначальным своим образованием он обязан своей матери — христианке Монике, умной, благородной и благочестивой женщине, влияние которой на сына, однако, парализовалось отцом-язычником. В молодости своей Августин был настроен самым светским образом и, живя в Мадавре и Карфагене для изучения классических авторов, весь отдавался вихрю наслаждений.

Жажда чего-то высшего пробудилась в нем лишь после чтения «Hortensius» Цицерона. Он набросился на философию, примкнул к секте манихеев, которой оставался верным около 10 лет, но, не найдя нигде удовлетворения, чуть не пришел в отчаяние, и лишь знакомство с платонической и неоплатонической философией, ставшей ему доступной благодаря латинскому переводу, на время дало пищу его уму.

В 383 г. он отправился из Африки в Рим, а в 384 г. — в Милан, чтобы выступить здесь в качестве учителя красноречия. Здесь благодаря тамошнему епископу Амвросию он ближе ознакомился с христианством, и это обстоятельство в связи с чтением посланий ап. Павла произвело радикальную перемену в его образе мыслей и жизни [1].

На Пасху 387 г. Августин вместе с своим сыном принял крещение от руки Амвросия. После этого он возвратился в Африку, предварительно распродав все свое имущество и почти совершенно раздав его бедным, некоторое время провел в строгом уединении главою духовной общины и в 391 г., вступив в духовное звание с саном пресвитера, занялся деятельностью проповедника и в 395 г. был посвящен в епископы в Гиппоне.

Свт. Августин, еп. Иппонийский. Мозаика 1148 г. Собор в Чефалу, Сицилия

Влияние Августина на судьбы и догматическую сторону христианского учения почти беспримерно. Он на несколько столетий вперед определил дух и направление не только Африканской, но и всей Западной церкви. Его полемика против ариан, присциллиан и в особенности против донатистов и др. еретических сект наглядно доказывают степень его значения. Проницательность и глубина его ума, неукротимая сила веры и пылкость фантазии лучше всего отражаются в его многочисленных сочинениях, которые имели неимоверное влияние и определили антропологическую сторону учения в протестантизме (Лютер и Кальвин). Еще важнее, чем разработка учения о св. Троице, его исследования об отношении человека к божественной благодати. Сущностью христианского учения он считает, именно, способность человека к восприятию Божьей благодати, и это основное положение отражается также и на понимании им других догматов веры. В споре с пелагианами Августин Иппонийский не был всецело истинным представителем христианского учения, которое, по некоторым пунктам, столь же далеко от августинизма, как и от пелагианства (подробнее см. пелагианство).

Его заботы об устройстве монашества выразились в основании им многих монастырей, впрочем, скоро разрушенных вандалами.

Скончался 28 августа 430 г. во время первой осады последними Гиппона.

Его краткое житие, Vita Augustini, было написано его учеником, еп. Поссидием Каламским (+ 440).

Останки Августина были перенесены его приверженцами в Сардинию, чтобы спасти их от поругания ариан-вандалов, а когда этот остров попал в руки сарацин, выкуплены Лиутпрандом, королем лангобардов, и погребены в Павии, в церкви св. Петра. В 1842 г. с согласия папы они опять перевезены в Алжир и сохраняются там подле памятника Августину, воздвигнутого ему на развалинах Гиппона франц. епископами.

Учение Августина о благодати и свободной воле

Предопределение по Августину – это акт божественной любви и милости по отношению к падшему роду человеческому. Изначально, из общей «массы погибели» Бог избрал достойных вечного блаженства. Число предопределенных неизменно. Но никто из людей не знает о своей участи, и поэтому, личное нравственное совершенство каждого человека не теряет смысл. В контексте наличия предопределения свобода воли человека приобретает оттенок субъективного переживания свободы, но никак не онтологической способности только своими силами спастись или погибнуть.

Свт. Августин Блаженный, еп. Иппонийский. Греческая икона (XXI в.)

Молитвословия

Се́рдцем все́м Христу́ после́дуя, святи́телю Августи́не,/ сло́вом и де́лом и́стину запечатле́л еси́/ и ересе́й злочести́вых яви́лся еси́ неле́ностный искорени́тель,/ моли́ся вы́ну ко Святе́й Тро́ице,// да спасе́т ду́ши на́ша.

Непоколеби́ме сто́лпе Це́ркви Вселе́нския,/ на недви́жимем ка́мени ве́ры основа́нный,/ догма́т правосла́вия неле́стный учи́телю/ и покая́ния велегла́сный пропове́дниче,/ запечатли́телю и́стины,/ прехвальне Августи́не,// святи́телю Христо́в.

Труды

Наиболее известными из сочинений Августина является De civitate Dei (О граде Божьем) и Confessiones (Исповедь), его духовная биография, сочинение De Trinitate (О Троице), De libero arbitrio (О свободной воле), Retractationes (Пересмотры). Кроме того, заслуживают упоминания его Meditationes, Soliloquia и Enchiridion или Manuale.

Свт. Августин Блаженный, еп. Иппонийский. Современная православная икона

Сочинения Августина автобиографического, полемического и гомилетико-экзегетического содержания изд. в Париже (11 ч., в 8 т., 1689—1700); в Антверпене (12 ч., в 9 т., 1700—3) и в последнее время бенедиктинцами (11 т., Пар., 1835—40). Замечательнейшие из этих соч.: «De civitate Dei libri XXII», изд. Штранге (2 т., Кельн, 1850—51) и Домбартом (2-е изд., 12 т., Лейпц., 1877), переведенное Зильбертом (2 т., Вена, 1826), и «Confessiones», автобиография его, изд. Неандера (Берл., 1823), Брудера (Лейпц., 1837 и 1869) и Карла фон Раумера (2 изд., Гютерсло, 1876) в переводе Греннингера (4 изд., Мюнстер; 1859), Зильберта (5 изд., Вена, 1860) и Раппа (7 изд., Гота, 1878). Кроме того, заслуживают упоминания его «Meditationes» и «Soliloquia» (изд. Вестгофом, Мюнстер, 1854) и «Enchindion», или «Manuale» (изд. Крабингера, Тюб., 1861). Перевод его «Избранных сочинений» выходит в «Bibliothek der Kirchenväter» (т. 1—8, Кемпт., 1869). Недавно в библиотеке Грейфсвальда были найдены два до сих пор еще не изданных небольших сочинения A. («Tractatus de persecutione malorum in bonos viros et sanctos» и «Tractatus de omnibus virtutibus». По-русски существ. московское издание 1788 г. «Избранных сочинений Авг.» в 4 томах. Некоторые его слова и увещания перев. в «Христианском чтении» и «Воскресном чтении».

Литература

Использованные материалы

[1] Этому событию катол. церковь посвятила даже особый праздник (3 мая)

Источник

Блаженный Августин

Часть 3. Как не запутаться в сетях свободы

Пелагий утверждал, что человек свободен в выборе добра и зла. В чем опасность такого учения? Как определял свободу блаженный Августин, в чем видел ее проявление? Почему к его учению апеллировали такие разные богословы, как католик Эразм Роттердамский и протестант Мартин Лютер? А что такое любовь? И почему так важен «порядок в любви»? Рассказывает историк философии Виктор Петрович Лега.

Этот же вопрос о зле он задаст и святителю Амвросию Медиоланскому, который скажет ему: зло не от Бога, зло – от человека, от его свободной воли: «Воля свободна в своем решении и является причиной того, что мы творим зло и терпим справедливый суд».

Но и этот ответ не устраивает Августина. Бог, творя человека со свободной волей, знал, как тот распорядится ею. Зачем же Он сотворил его именно таковым? Бог, когда творил ангелов, знал, что один из ангелов отпадет и будет искушать человека, направляя его свободную волю ко злу. Зачем же Бог создает таких существ, зная, к чему это приведет? Получается, человек всего лишь исполнитель зла, а реальный его источник – все равно Бог. Ответ найдется у Плотина, книга которого попалась Августину. И, как мы помним, богослов признается, что, читая их, он словно бы читал Евангелие от Иоанна.

Что же за ответ дает Плотин? Весь умопостигаемый космос философ представляет как иерархию ипостасей – уровней бытия. На вершине абсолютное благо, которое Плотин называет словом «единое». Этим «единым» порождено всё в мире, поэтому всё в мире – благо, но благо в меньшей степени. Зла нет, зло онтологически в принципе невозможно: зло – это небытие. То, что существует, и есть благо, но это благо в меньшей степени, поэтому мы можем назвать его злом – не злом абсолютным, а злом как благом в некоторой меньшей степени.

Августин, прочитав эти рассуждения, находит и для себя ответ, как совместить существование всемогущего благого Бога и зла в мире. «Мне стало ясно, – пишет Августин, – что только доброе может стать хуже. Если бы это было абсолютное добро или вовсе бы не было добром, то оно не могло бы стать хуже». И понятно, что Бог не может стать хуже; и то, чего нет, тоже не может стать хуже. «Ухудшение наносит вред; если бы оно не уменьшало доброго, оно бы вреда не наносило», – вот ответ Августина.

Зло онтологически невозможно. Как зло мы воспринимаем умаление добра

Зло онтологически невозможно. Всё, что есть, – благо, только в разной степени. А злом мы называем умаление добра.

Кстати, такой же ответ дают и многие другие отцы Церкви, в частности отцы-каппадокийцы. Святитель Василий Великий, например, в беседе «О том, что Бог не виновник зла» пишет: «не представляй себе, будто бы зло имеет особенную свою самостоятельность. Зло есть лишение добра. Сотворен глаз, а слепота произошла от потери глаз».У священномученика Дионисия Ареопагита мы тоже встретим мысль о том, что зла нет: «Одни причастны Добру в совершенстве, другие более или менее Его лишены, третьи имеют к Добру еще более смутную причастность, а четвертым Оно является в виде предельно слабого отголоска». И, следовательно, «зло представляет собой несовершенное добро». «Так что зло не-суще, и зла нет среди сущих, – делает вывод Дионисий. – Зло как таковое не существует нигде. Зло возникает не от силы, но от слабости».

Христианство без… Христа-Спасителя?

Найдя ответ на вопрос о зле и разобравшись с манихеями (а спору с манихеями Августин посвятил довольно много работ), Августин, казалось бы, мог к этой проблематике больше не возвращаться. Но ему пришлось вновь столкнуться с этими же вопросами, но уже в более серьезном виде. Появилось учение Пелагия, за которым последовало немало христиан. В пелагианстве Августин увидел весьма опасную ересь. А ведь поначалу оно было воспринято многими и христианскими богословами, и священниками, и даже епископами, как говорится, «на ура».

Как родилось учение Пелагия, и в чем его суть? Пелагий, британский монах, приехал в Рим, который в то время был уже столицей христианской империи, надеясь встретить тут благочестивых людей, исповедующих Христа, – а нашел грешащих и не собирающихся каяться в своих грехах. Более того, грешники объясняли свое греховное поведение христианскими же догматами. «Мы не можем не грешить, – говорили эти люди, называющие себя христианами, – ведь наша природа повреждена первородным грехом».

Пелагианское учение приводило к еретическому выводу: человек может спастись сам – своим выбором добра

И возмущенный Пелагий стал выступать с проповедями, в которых говорил, что главное в человеке – его свободная воля. Бог сотворил человека со свободной волей, и Бог требует от нас, чтобы мы выбирали добро и не делали зло. Поэтому и существует рай для праведников и ад для нечестивцев. Человек свободен в выборе добра или зла, и нечего свои грехи сваливать на Адама и Еву: мол, они виноваты, нас заставляет грешить их грех.

Августин был из тех немногих, кто разглядел в этой, казалось бы, вполне логичной и правильной проповеди серьезнейшую опасность. В чем же она? Почему он увидел в ней ересь? Да потому, что из учения Пелагия о свободной воле человека вытекали действительно еретические выводы.

Пелагий учит, что человек спасается своей свободной волей: я делаю зло – значит, я попадаю в ад; я делаю добро – значит, я заслуживаю рая. Но что такое свобода воли? «Это выбор», – отвечает Пелагий. Выбор между добром и злом. Этой свободой воли обладает любой человек. Ее не может быть больше или меньше: свобода воли или есть, или ее нет. У камня или животного ее нет, а у человека есть. У Адама была свободная воля. Он мог не согрешить, мог согрешить – он согрешил. А у человека до Христа была свободная воля? – Была. У человека в Церкви есть свободная воля? – Есть. А у человека вне Церкви есть свободная воля? – Есть. Отсюда вывод: первородный грех никак не изменил природу человека, ведь человек остался свободным. И другой вывод: Церковь не играет никакой роли в спасении человека: человек в Церкви и вне Церкви остается одинаково свободным существом.

По Пелагию, Церковь, безусловно, нужна, но как такая организация, в которой не научат плохому. А спастись вне Церкви трудно только потому, что вне ее человек не знает, что является добром, а что – злом, человек идет на ощупь, без руководителя, а если таковой и появится, то это будет как слепой ведет слепого.

Итак, по учению Пелагия, и без Христа, и вне Церкви спасение возможно, а первородный грех на судьбе человечества никак не сказался. Ересь очень логичная и очень убедительная и поэтому очень опасная.

Не выбор, но независимость

Августин был одним из немногих, кто разглядел в учении Пелагия серьезную опасность и понял причину его заблуждений.

А причина в том, по мнению Августина, что Пелагий неправильно понимает свободу. Ведь если, как учит Пелагий, свобода заключается в выборе, то тогда выходит, что человек сам себя и делает: он может стать злым, а может стать добрым. А по своей природе каков человек? Получается, что никаков. То есть Бог сотворил человека – никаким, ни добрым, ни злым? А в Библии мы читаем, что Бог сотворил человека по Своему образу. И что же, человек, который создан по образу благого Бога, ни то ни се? И воля человека безразлична к добру и злу, одинаково может принять/отвергнуть и то, и другое? Это первое несоответствие учения Пелагия христианству, которое замечает Августин.

Свобода – это онтологическая независимость, и она может проявляться в разной мере

А еще Августин отмечает – и, возможно, тут сказалось влияние Плотина, – что свободу Пелагий трактует слишком поверхностно. Свобода – это не выбор, выбор – это лишь проявление того существа, которое обладает свободой. Почему я, человек, могу поступать свободно, а лист бумаги, лежащий на моем столе, не может поступать свободно? – Потому что лист от меня зависит, а я от него не завишу. Свобода есть независимость, онтологическое состояние независимости.

Августин задает пелагианам серию вопросов, которые ставят их в тупик. Бог свободен? – «Безусловно!» – отвечают пелагиане. Ведь они считают себя христианами и веруют в Бога как в Личность. Но если Бог свободен, а свобода есть выбор между добром и злом, значит, и Бог может сотворить зло? – «Нет, Бог не может сотворить зло», – говорят пелагиане. Но тогда Бог не свободен, у Него нет выбора, если Он делает только добро. А если Он не свободен, значит, Он не есть Личность. В общем, тупик: или Бог не свободен и Он не есть Личность – или Бог может согрешить, если свобода – это выбор между добром и злом.

Августин объясняет пелагианам: ошибка в том, как вы понимаете свободу. А если свобода – это онтологическая независимость, тогда Бог абсолютно свободен, потому что Он ни от чего не зависит. Он – Творец этого мира. Всё зависит от Него, а Он – ни от чего, поэтому свобода Бога абсолютна. Именно поэтому Он и не может согрешить, потому что грех – это зависимость от чего-либо. А Бог есть благо, и Бог зависит только от Самого Себя. Он поступает только по Своей собственной любви.

Как мы помним, по Августину, весь сотворенный мир имеет некоторую иерархическую ступенчатость, и эта ступенчатость обнаруживается в мере независимости. Ангелы зависимы от Бога, но в большей степени независимы, чем человек. Человек зависим от ангелов и от Бога, но независим, скажем, от некоторых явлений материального мира. Не от всех, потому что у человека есть не только душа, но и тело. Душа не зависит от силы тяготения, тело же зависит. Поэтому свобода человека ограничена мерой его независимости. А когда я выбираю добро или зло, я проявляю свою независимость. Отсюда вывод: человек сотворен Богом как благое и свободное существо. Поэтому свобода – это не просто выбор между добром и злом. Нельзя говорить, что или свобода есть, или ее нет, что она не может быть в большей мере или в меньшей, как учит Пелагий. Свобода может быть большей, она может быть абсолютной, как у Бога. И свободы может не быть вообще, как у неживых предметов, вроде камня. Человек призван к максимальной свободе: стать совершенным, как Бог.

Грех свободы и добро благодати

Августин рассуждает так: Бог сотворил человека в определенной мере совершенным. Но, разумеется, человек все-таки творение и поэтому в какой-то степени несовершенен. Бог поставил перед человеком задачу: стать совершенным. Человек мог согрешить – но должен был достичь такого состояния, когда он согрешить не может. Однако человек выбрал другой путь: он эту возможность согрешить актуализировал и отпал от Бога. Если в первоначальном состоянии человек был благим и его воля была направлена к Богу, то, совершив первородный грех, человек как бы поменял направление своей воли, отвернулся от Бога: его воля стала направленной ко злу. И повреждение первородной природы, по Августину, означает, что теперь человек не может не грешить.

Вот вывод Августина: в состоянии поврежденной природы человек не может не грешить; всё, что человек делает по своей свободной воле, это зло. Иначе говоря, все, что я свободно выбираю, – это грех: убийство, кража, обман или что еще подобное, доброе же я делаю не по своей воле – доброе делает во мне только Бог, только благодать.

Кстати, вот еще одно опасное следствие учения Пелагия: благодать не нужна, она даже вредна, потому что если Бог кому-то помогает, то это уже нечестно получается – получается, человек не сам своими усилиями делает добро, а Бог за него делает, а потом этот человек попадает незаслуженно в рай. Единственная благодать, которая есть у нас, – это наш разум и наша свободная воля, – учил Пелагий, – этого вполне достаточно для того, чтобы делать добрые дела.

Нет, – возражает Августин, – без благодати мы вообще ничего не можем делать доброго. И поэтому нужна Церковь, в которой мы получаем благодать, поэтому нужны Таинства, в которых мы получаем эту благодать, – без них никакое спасение невозможно.

Свобода как предопределение

Полемика с Пелагием велась Августином в последние годы его жизни. Столкнувшись с этой ересью, богослов вдруг обнаружил, что в первые годы своего христианского служения он сам соглашался с тем, что у человека есть свободная воля. И Августин сам себя за это ругает. Он даже напишет в своих «Retractationes» – «Пересмотрах»: «Много такого сказал я про свободное решение, что содействовало пелагианскому спору». О том, что у человека есть свободная воля, независимая от Бога, он писал в своей ранней работе, которая так и называется – «О свободном решении». Но в более поздних трудах Августин приходит к другому крайнему выводу: у человека нет свободной воли. Вернее, она есть, но вследствие первородного греха она изменилась и теперь может осуществлять выбор только между одним видом зла и другим. На добро у человека нет никакой свободной воли – добро в человеке делает только Бог. Этому посвящена, например, работа «О предопределении святых».

Да, святые предопределены делать добро, но это не умаляет их свободной воли – потому что благодать, которая нисходит на святых, действует как сила не извне, но изнутри: человек получает знание, что он находится в греховном состоянии, и получает силу бороться с этим грехом. А если человек с помощью благодати одолевает грех, то он становится в большей степени независимым, получает большую свободу – то есть становится ближе к Богу. А в том и смысл обретения большей свободы, чтобы стать ближе к Богу.

Это разное понимание свободы самим Августином в разные периоды его жизни позднее приведет к множеству споров. Один из самых замечательных примеров – знаменитый спор между католиком Эразмом Роттердамским и Мартином Лютером, реформировавшим христианство. Они оба ссылались на Августина. Но Эразм говорил, что лучше читать только труды молодого и зрелого Августина, потому что «Августин после борьбы с Пелагием оказался менее прав по отношению к свободной воле, чем был прежде». Лютер же возражал: нет, надо читать сочинения Августина преклонных лет, мудрого, который понимает заблуждения своей молодости. В работе «О рабстве воли» Лютер указывает, что при наличии свободной воли в человеке Бог не играет никакой роли в спасении человека. Потому Эразм утверждает, что человек может и своими добрыми делами спасаться, иначе не за что его награждать или наказывать, а Лютер, обвиняя Эразма в пелагианстве, настаивает: нет, спасает только Бог.

Кстати, у Августина есть ответ на вопрос Пелагия о заслугах человека. Ведь если, – вопрошал Пелагий, – человек спасается только благодатью, то что же, усилия и заслуги человека не значимы? Бог кого выбрал, того и спас? А кого не избрал, того не спас, и человек не спасается по какому-то странному божественному выбору? Августин отвечает очень необычно, но характерным для него образом: нельзя сомневаться в Божественной благости. Если Бог кого-то предопределил к спасению, это замечательно. Бог ничего не сделает злого. И если Он кого-то предопределил к осуждению, значит, в этом тоже проявляется Божественная милость. «Почему же Он скорее избавляет того, нежели этого? Непостижимы суды Его и неисследимы пути Его (Рим. 11, 35). Ибо нам лучше и здесь услышать или сказать: «А ты кто, человек, что споришь с Богом?» (Рим. 9, 20), – нежели дерзнуть говорить так, будто мы знаем оставшееся сокрытым по желанию Бога. А ведь Он не мог хотеть чего-либо неправедного» («О предопределении святых»).

Многие православные богословы справедливо утверждают, что в споре с Пелагием блаженный Августин, так сказать, «перегнул палку» и встал на совершенно противоположную позицию: свобода воли не играет никакой роли в спасении человека, спасает человека только божественная благодать. По православному же учению, благодать Бога никак не нарушает свободную волю человека, они действуют совместно. Как сказал преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, «в деле спасения нашего участвует и благодать Божия и свободное произволение наше. человек, хотя может иногда сам собою желать добродетели, но чтобы исполнить желания сии, всегда нуждается в помощи Божией» (Собеседование).

«Порядок в любви»

Вот Христос заповедал нам: «Возлюби Бога. Возлюби ближнего своего». Любовь – это главное, чем спасается человек и что христианин, прежде всего, должен являть в этой жизни. А что значит «любовь»? Любовь бывает разная: кто-то любит делать добро, кто-то любит делать грех. Добро человек выбирает вследствие благодати Божией, а зло — вследствие поврежденности грехом. Поэтому у человека есть и благая воля, и воля превратная. Как отличить одну волю от другой? Человек всегда стремится к счастью. Он стремится к желанному, к тому, чего он хочет. Ведь «блаженным является лишь тот, кто имеет все, что желает, но [при этом] не желает ничего дурного» (О Троице, XIII, 5). Но к чему мы должны стремиться? Правильно ли мы хотим? Правилен ли объект нашего желания? И здесь Августин опирается на учение Аристотеля о естественных местах. Вспомним, как Аристотель объяснял, почему, скажем, камень падает на землю, будучи брошенным вверх. Потому что камень стремится к своему естественному месту. Естественное место тяжелого предмета – в центре космоса. Земля находится в центре космоса, поэтому камень стремится к естественному месту – на землю.

И Августин пишет в «Исповеди»: «Всякое тело вследствие своего веса стремится к своему месту. Вес тянет не только вниз, он тянет к своему месту. Огонь стремится вверх, камень вниз. Они увлекаемы своей тяжестью, они ищут свое место. Масло, если налить его вниз, поднимется над водой; вода, налитая на масло, опустится вниз: они увлекаемы своей тяжестью, они ищут свое место. Где нет порядка, там беспокойство; упорядоченное успокаивается. Моя тяжесть – это любовь моя: она движет мною, куда бы я ни устремился». Поэтому мое естественное место – в моей любви. А поскольку Бог есть Любовь, мое естественное место – в Боге.

Но если камень или масло падает или поднимается, подчиняясь естественным законам, то человек имеет все-таки свободную волю, и если он имеет дурную волю, то может не стремиться к своему естественному месту. Он может стремиться ошибочно к тому месту, которое не является для него естественным и природным. Его любовь может быть любовью злой, а он должен иметь любовь добрую. И Августин утверждает: нужно уметь различать любовь злую и любовь добрую. Нужно любить любовь добрую, т.е. любовь к Богу, и ненавидеть любовь злую. «Ибо и самую любовь должно любить, – пишет он, – соблюдая известный порядок. Чтобы хорошо любить то, что следует любить, чтобы она была в нас добродетелью, делающей жизнь доброй. Поэтому мне представляется кратким и верным такое определение добродетели: она есть порядок в любви» (О граде Божием, XV, 22). А какой может быть порядок в любви? Мы должны больше всего любить Бога, а дальше – по иерархии: чем более совершенно творение Божие, тем больше мы его должны любить. Поэтому мы свою душу должны любить больше, чем тело. Но и тело мы должны любить, потому что это тоже Божие творение, но при этом не предпочитать тело душе, если возникает вдруг такая ситуация, когда мы должны выбирать, чем пожертвовать, – душою или телом.

Если в человеке есть этот порядок в любви и он достигает свое естественное место, то такой человек достигает блаженства, счастья. Ведь блаженство не может быть без обладания благом. Нельзя желать того, что есть зло, иначе это приведет человека к несчастью. Наслаждаться можно лишь безусловным благом, всем остальным можно лишь пользоваться. Наслаждаться – значит воспринимать нечто как существующее абсолютно объективно, независимо от человека, как то, что существует ради самого себя. Одними предметами мы можем наслаждаться, другими предметами мы можем пользоваться. Здесь очень важно уметь различать – чем наслаждаться и чем пользоваться. Если я чем-то пользуюсь, то это означает, что этот предмет существует ради меня. Если я чем-то наслаждаюсь, значит, я должен понимать, что этот предмет существует независимо от меня; это я существую, в какой-то степени завися от него.

Богом нужно наслаждаться – мы же поступаем совершенно иначе: мы Богом пользуемся

Рассуждая так, мы приходим к выводу, что наслаждаться нужно только Богом, всем остальным нужно только пользоваться. Но в жизни мы поступаем совершенно иначе: мы Богом пользуемся. «Господи, дай мне богатство, дай мне здоровье, а я потом этим богатством, здоровьем буду наслаждаться», – просим мы Бога. В этом проявляется поврежденность нашей природы: мы путаем, чем нужно наслаждаться, а чем нужно пользоваться, а это приводит к несчастьям. «Ибо, когда любят творение само по себе, тогда это вожделение, и тогда оно не помогает тому, кто им пользуется, но вредит наслаждающемуся им. Так как творение либо равно нам, либо ниже нас, то следует пользоваться низшим ради Бога, а наслаждаться в Боге. Ибо собой ты должен наслаждаться не в себе самом, но в Том, Кто сотворил тебя. И так же ты должен наслаждаться тем, кого ты почитаешь как самого себя», – пишет Августин в работе «О Троице».

Источник